Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Сиг-лудога

Coregonus Fera Jurine. В Ладожском озере – лудога, закорный сиг (весною), паровой сиг (летом), черный сиг; в Новой Ладоге также озерной сиг, олонецкий, олонка. На Онежском озере – онежский сиг. Финск. – валькеа сиика. Зобатая разность (С. widegreni Malmgr.) на Ладожском озере и на петербургских садках – еалаамка, зобатый сиг; финск. – валаамка сиика. Молодая лудога, вообще всякий молодой сижок, пока не достигнет роста более 5 вершков, называется мойкучей или мойкушей, а в 6 вершков или несколько больше – полусигом. Летом сиг вообще, по Далю – мошкарь, мошкалов.

Рис. 80. Сиг-лудога

Лудога принадлежит к числу небольших сигов и большею частью бывает весом от 2 до 5 фунтов, хотя в Повенецкой части Онежского озера достигает часто 7 и даже 10 фунтов. Он отличается небольшою головою, очень утонченною к переднему концу, значительно выдающейся верхнею челюстью, которая образует как бы выпуклый нос, числом коротких тычинок на передних жаберных дугах (24–27). Тело его сильно сжато с боков, спина плоская, ровная; цвет тела, особенно цвет спины, бывает то светлее, то темнее, но вообще буровато-зеленый; бока туловища серебристые, иногда с голубым отливом, брюхо белое, плавники серые, нижние при основании белесоватые; глаза серебристые.

Лудога, сколько известно, водится у нас в озерах Ладожском (кроме западного берега) и Онежском и, вероятно, в некоторых больших озерах Финляндии. Кроме того, он встречается в Швейцарии, Австрии, Баварии и Швеции. Местопребыванием его постоянно служат большие и глубокие озера, и в реки он никогда не заходит. Название «лудога» дано этой породе сигов вследствие того, что лудога выходит нереститься в октябре на луду, т. е. каменистые или крупнопесчаные подводные гряды. Впрочем, ей даются и другие названия, частью заимствованные от ее обычаев, частью от местностей, в которых она ловится. Так, например, в Новой Ладоге ее называют весной закорным сигом, летом, когда она подходит к берегам, чтобы кормиться поденками, – паровым, зимою, когда ловят лудогу подо льдом,– зимником; также называют ее озерным сигом в противоположность волховскому или же черным, олонецким сигом, олонкою и т. д. Под олонецким берегом, как утверждают рыбаки, лудога чернее и хуже вкусом, нежели у южных берегов Ладожского озера.

Образ жизни этого сига и его ловля еще весьма мало исследованы. Обыкновенно он держится на глубине и только изредка показывается на более мелких местах. Пищу его составляют различные рачки, насекомые, а также мелкие раковинки (Cyclas) и небольшие рыбки. По Ла Бланшеру, беловатые яйца Coregonus ferae весьма многочисленны (?), молодые сижки выклевываются через 25–30 дней и первое время своей жизни держатся на поверхности воды.

В Онежском озере лудога ловится неводами и так называемыми продольниками, или масельгами. Неводная ловля начинается в конце сентября (в Повенецкой части) или с середины октября (в юго-восточной части, около Муромского монастыря) и продолжается до образования у берегов ледяных закраин. Ловят на самых лудах, обметывая их неводами (кереводами). Масельга состоит из пеньковой веревки длиною от 50 до 1000 сажен, к которой при помощи аршинных бечевок на расстоянии 1–4 сажен привязываются железные крючки, наживляемые почти всегда ряпушкой. Для ловли сигов (в летнее время) масельги большею частью погружаются на дно озера посредством грузил. Кроме того, в Повенце лудог ловят ставными сетями или, вернее, заганивают их туда, стуча о камни шестом, обитым железом.

В средней части Онежского и в северной, глубокой части Ладожского озера близ острова Валаама водится порода сигов, очень близкая к лудоге и называемая валаамкой или зобатым сигом (Coregonus Widegreni), так как брюхо этой рыбы позади грудных плавников, в то время когда ее вытягивают сетью из воды, более или менее раздувается от напора плавательного пузыря. Валаамка постоянно живет на огромной глубине, где газы, наполняющие плавательный пузырь ее, подвергаются чрезвычайно сильному давлению; когда же ее захватят неводом и вытаскивают к поверхности воды, то газы эти начинают расширять и раздувают плавательный пузырь, который, в свою очередь, напирает на другие внутренние органы. Кроме зоба, она отличается от лудоги своим еще более удлиненным носом и большим количеством жаберных тычинок (26–31), меньшею величиною (более 2–3 фунтов) и более темным цветом туловища и плавников; но, с другой стороны, попадаются сиги, составляющие как бы переходную форму между этими двумя рыбами (такие называются верхосвирками), и некоторые онежские рыбаки утверждают, что лудожный сиг бывает иногда с зобом и что вообще тот и другой принадлежат к одной породе. В Повенецкой части озера полагают, что зоб происходит от того, что лудога сильно наедается икрой ряпушки, но это мнение, конечно, ошибочно. Кесслер полагает, что зобатый сиг произошел от лудожного вследствие пребывания на огромной глубине и местами, как, например, в средней части Онежского озера и северной Ладожского, успел совершенно обособиться и отделиться от лудожного сига, тогда как в других не успел еще вполне сложиться и сделаться самостоятельным. Нерестится валаамка очень поздно – около половины ноября или еще позднее, но ловля ее (ставными сетями в 18 сажен длины и 23/4 аршина вышины) начинается также с середины октября, а продолжается до Николина дня.

Рис. 81. Coregonus Wartmanni

Как рыба, живущая на огромной глубине, лудога не имеет никакого значения в охотничьем отношении и на удочки, кажется, не ловится даже в Западной Европе. В Женевском озере рыбаки ловят лудогу на переметы с крючками, на которые навязан волос в виде насекомого. Летом, вероятно, ее можно ловить (в Онежском озере) на искусственную мушку в то время, когда она подходит к берегам. По замечаниям женевских рыбаков, С. ferae очень бьется, так что вытаскивать ее надо осторожно, а вынутая из воды мгновенно засыпает.

Весьма возможно, что в Западной и Юго-Западной России встречается еще одна порода небольших сигов – именно Coregonus Wartmanni. Этот сиг отличается от лудоги еще более удлиненным носом и сравнительно узкою хвостовою частью. Кроме того, он несколько меньше его ростом, туловище его шире и весьма равномерно утончается к голове и хвосту; цветом он также темнее последнего. Формула его совершенно одинакова. В озерах Средней Европы Coreg. Wartmanni принадлежит к самым обыкновенным рыбам своего рода; у нас он водится, по Эйхвальду, в озерах Каменец-Подольской губернии, что еще требует подтверждения. Вероятнее, что сиги озер Юго-Западной России, как и Польши, принадлежат к виду Coregonus maraena – песочнику.

Сиголов

Coregonus Baeri Kessl. Сиголов, сиг сиголовный, волховской, иногда белый; на Онежском озере – ладожской, низовый, приходный сиг.

Этот сиг отличается от других своею большою удлиненною и толстолобою головою; вместе с тем он более вытянут в длину, круглее и горбатее. Верхняя челюсть его немного только длиннее нижней, но образует толстый выпуклый нос; чешуя широкая, особенно ниже боковой линии, на каждой передней жаберной дуге находится по 22–23 довольно толстых коротких тычинок. Кроме того, он светлее всех прочих сигов, почему рыбаки и называют его белым; спина светло-серо-зеленоватая, бока серебристые, брюхо белое, спинной и хвостовой плавники светло-серые, нижние беловатые, к вершине сероватые; глаза серебристые. Сиголов относится к крупным сигам, весит средним числом от 4 до 5 фунтов, но часто достигает и гораздо большей величины – 10, даже 12 фунтов.

Местопребыванием этого сига, не очень давно отличенного проф. Кесслером от сига-песочника, к которому он всего более подходит, служит главным образом южная часть Ладожского озера, где он весьма многочислен. Отсюда он заходит через р.Свирь в Онежское озеро, где и называется потому ладожским, низовым или приходным. Кесслер полагает, что свирский сиг составляет особую разность сиголова и отличается более темным цветом тела и плавников, более выпуклой спиной и большим числом жаберных тычинок (29). По свидетельству тамошних рыбаков, сиголовый сиг лет 50 назад поднимался по Свири во множестве, но потом стал приходить все в меньшем и меньшем количестве. Заходит он по преимуществу осенью, перед метанием икры, и, вероятно, встречается тогда во всей южной части Онежского озера. Есть основание полагать, что он изредка попадается в Белоозере и что отсюда через Шексну заходит во время половодья в Верхнюю Волгу.

Главный лов сиголова производится в Сяси и особенно в Волхове, куда он идет из Ладожского озера; отсюда через северную часть Ильменя он направляется в Мсту, где встречается еще довольно часто, и мечет икру, доходя до оз. Мстино. По этой причине этот сиг более известен под названием волховского. Нерест его бывает в октябре, но в реки он вступает гораздо раньше, начинает показываться в них уже с мая месяца, так что бывает в реках в течение всего лета, вероятно, зимует в них и весною возвращается в Ладожское озеро.

Весьма значительная ловля производится или, вернее, производилась, на самых волховских порогах с помощью саков, крупноячейных мешков, прикрепленных к длинным рукояткам. Рыбаки ночью входят в реку, надев на себя особый кожаный костюм, ловко подхватывают в сак сиголовов, которые стараются преодолеть быстрое течение. Здесь в настоящее время добывается, вероятно, не более 1000 штук, но прежде ловили несравненно большее количество; например, в 1844 году поймано было более 225 тысяч штук. В устьях Волхова и в Ладожском озере сигов ловят мережами, а в самых реках – большими (от 150 до 200 сажен длины и до 4 сажен вышины) неводами, начиная с июля.

По свидетельству Богословского, сиги, попавши в невод, всегда ищут себе выхода: сначала обходят всю середину и отыскивают отверстия и, если не находят их, опускаются на дно и стараются подвернуться под нижнюю тетиву. В тихую погоду, как выберут часть невода, видно, как сиги ходят в неводе – сигают, как выражаются рыбаки. Данилевский же говорит, что если верхняя тетива плохо натянута, то сиги непременно переплывут или, вернее, перевалятся через нее, почему плутева (поплавки невода), состоящие здесь из дощечек вершков 10 длиною и до 5 шириною, подвертывают под край сети, чтобы они приподнимали ее своею легкостью. Если тетива лежит на самой поверхности воды, то этого достаточно, потому что перепрыгнуть через нее сиг не в состоянии (?). В р. Мсте ловят сигов, как и прочую рыбу, особыми сетями – поездами, довольно оригинальным способом, сходным с ловлею поездухами на Волге, уральскими ярыгами и сырпами на северных реках (см. «Хариус»). Поезд-мешкообразная (сшивная или связанная; последняя лучше) сеть (без поплавков и грузил) до 3 сажен длиною и с ячеями, имеющими вершок в стороне. Эту сеть тянут по дну с двух челноков так, чтобы нижняя тетива шла по возможности плотно у самого дна, а верхняя доходила до поверхности. Это достигается тем, что у обоих концов нижней тетивы делается по петле, в которые вставляют по колу, которым кормщик каждого из челноков пригнетает ее ко дну, между тем как верхнюю тетиву натягивает за идущую от нее веревку, наматываемую на палец. В каждом челноке кроме кормщика сидит еще по гребцу, которые усиленною греблею тянут поезд, натянутый между челноками. Поездами ловят на мелких местах с быстрым течением и хрящеватым дном, состоящим из мелких камешков, где сиги мечут икру. Грести надо равномерно и осторожно, по возможности не производя шума, чтобы кормщик, держащий в руках сеть, мог слышать, как рыба натыкается на нее. Тогда оба кормщика одновременно поднимают колья, спускают с пальца шнурки и стараются вытягивать сеть из воды так, чтобы оба продольные края сошлись и заперли в нем рыбу. Вто же время оба челнока съезжаются вместе. Сиг начинает попадать в поезды с августа, и ловля его продолжается до поздней осени.

Изо всех наших видов сигов волховский сиг, кажется, единственный, который может быть акклиматизирован во многих не особенно глубоких озерах Средней России, так как он легче других переносит летнее нагревание воды и не нуждается в большой глубине. Но в непроточных и иловатых озерах, а также в прудах, не имеющих 2–4 сажен глубины, сиголов вряд ли может разводиться непосредственно, без помощи человека, и ему все-таки необходимо песчаное и хрящеватое дно. Например, его всего бы легче было развести в Переяславском озере, тогда как в мелком и иловатом Ростовском он едва ли может существовать. В семидесятых годах были сделаны опыты пересадки молодых сижков, выращенных на Никольском заводе, в озеро Селигер, и, судя по всему, эти опыты оказались весьма удачны. Втечение нескольких лет выпущено было в это озеро более ста тысяч рыб от 6-недельного до полугодового возраста, и так как местным рыбакам внушено было выпускать обратно ловимых ими сижков, то в настоящее время эта рыба, по-видимому, здесь развелась и не составляет редкости. Из Селигера она перешла также в Волгу и недавно появилась даже под Нижним Новгородом, где называется волжским сигом. В этом разведении сигов в верховьях Волги заключается главная заслуга Никольского завода, деятельность которого сравнительно с североамериканскими заводами весьма ограничена за недостатком средств. Вероятно, в Крыму стали разводить в прудах именно этот вид сига.

Вместе с сигом-песочником волховский сиг, вероятно, не особенно редко ловится на удочку. По крайней мере, в р. Мсте он попадается на переметы, на живца.

Сиголов по вкусу мяса ценится выше всех других сигов, особенно сиголов, ловимый в порогах, где он, однако, бывает менее жирен, нежели тот, который ловится ниже. Лет десять назад за каждого живого сига здесь платилось по 42 к., теперь, вероятно, значительно дороже.

Сиг-песочник

Coregonus Maraena L. Сиг чудской; на Онежском озере – песочник, песчаник, преимущественно самка, а самец – мордак; также корюшной сиг, корюшник. Молодые сиги этого вида, идущие из Онежского озера (у Вытегры), называются пасижки и евдушки. ВПольше – сея.

Рис. 82. Голова песочника

Этот сиг по форме носа всегда ближе подходит к сиголовному, а по числу и образованию жаберных тычинок – к проходному сигу. Голова у него небольшая, верхняя челюсть немного длиннее нижней и кончается тупо закругленным и широким носом; у самца, называемого на Онежском озере мордаком, голова приметно больше, нежели у самки, и он еще более сходен с сиголовом. На передних жаберных дугах находится около 40 шиповатых тычинок. По числу рядов чешуй и лучей в плавниках он почти вовсе не отличается от сиголова. Спина у него толще, ровнее, нежели у проходного сига, голова продолговатее, глаза больше и круглее. Цвет тела сверху буровато-зеленый, бока серебристые, брюхо белое, все плавники серые, только нижние бывают при основании белесоваты, а к вершине черноваты; кроме того, спинной плавник у основания испещрен продолговатыми темно-серыми пятнами. Следует заметить, однако, что песочник подлежит многочисленным видоизменениям и представляет много разностей, почему многие рыбаки утверждают, что каждое озеро имеет своего сига. По величине своей песочник относится к крупным сигам и чаще имеет от 3 до 7фунтов веса, но иногда до 10 и даже 12фунтов (например, в Пудкозере и Туростомозере), где сиги эти, кроме того, отличаются белизной, а потому ценятся очень высоко.

Песочник водится во многих больших и глубоких озерах Северо-Западной России, например в Ладожском (преимущественно в северной части); Онежском, Укшозере, Кончозере, Сандале, Польозере, Лижмозере, Пудкозере; он весьма обыкновенен в Пейпусе, откуда изредка заходит и в Псковское озеро. Вероятно, этот же сиг живет в Череменецком озере Лужского уезда, в оз. Лаче, в оз. Виграх (Сувалкской губернии, с глубиною свыше 25 сажен), в Трокском озере Витебской губернии, и (по Эйхвальду) в озерах Подольской губернии. Он держится постоянно в озере на глубине, только по временам выходит на мелкие места, преимущественно песчаные, и в устья рек (например, р. Великой). Потому навряд ли сиг, встречающийся в большом количестве в Северной Двине и прочих реках, впадающих в Белое море, принадлежит к этому виду, как это полагает Данилевский. Песочник, впрочем, нерестует (осенью) на неглубоких местах, именно по песчаным мелям, поросшим тростником; по крайней мере это наблюдали в Повенецкой части Онежского озера. Вероятно, сиги, которые, по словам Полякова, в темные сентябрьские ночи нерестятся с сильным шумом и плеском по лудам и песчаным отмелям в устьях Вытегры, принадлежат к этому виду. Икра песочного сига сравнительно многочисленна, и в Западной Европе на каждый фунт рыбы считают по крайней мере по 50 тысяч икринок. Поэтому не удивительно, что после сильных северных и северо-западных ветров сиговую икру собирают по берегам ведрами.

Пища его одинакова с другими сигами, но он в особенности любит кормиться икрою корюшки, отчего иногда называют его корюшным сигом или корюшником.

Ловля этих рыб производится посредством невода, керевода, но иногда песочники попадают и на масельги, т. е. переметы. В Ладожском озере ловля начинается с августа.

По Беру, сигов часто удят зимою из прорубей на так называемые сигушки и литки. Сигушка – та же блесна с двойным крючком, залитым оловом, в виде маленькой рыбки, к хвосту которой привязана бечевка, оканчивающаяся аршинным удильником, который беспрестанно подергивают. Литка употребляется здесь исключительно на сига и состоит из обертываемого голубою ниткою крючка, к которому привязаны красные кисточки. По словам Воронина, на р.Великой ловят сигов только в оттепель. Вырубается несколько лунок на одной линии в расстоянии сажени; в каждую лунку опускается пеньковая тонкая леса длиною от 9 до 12 аршин с маленьким медным облетнем, не более 1/2 вершка (сигуха), с двойным же медным крючком; все лесы привязаны к одному шнуру, который подергивает рыбак. Более 6 облетней к одному шнурку не привязывают. Если попадут на ход, то лов бывает весьма успешен.

По Тидебелю, главная ловля сигов в Чудском озере производится большими (до 300 сажен) переметами с 200 крючков, наживленных рыбками (горявочками, т. е. плотичками), причем иногда выставляют до 12 тысяч крючков. Последние медные, местного приготовления. Ловят здесь сигов также плавною одностенною сетью (воротком), от 40 до 60 сажен длины и около 3 вышины, а зимою – ставными сетями. По Борне («Wegweiser fьr Angler»), сиги-песочники ловятся (в озере Мадю) на мелкую корюшку (снетка) и червя.

Речная сельдь

Clupea pontica и Clupea caspia Eichw. Оба вида обыкновенно не различаются; только в низовьях Волги некоторые опытные рыбаки называют первую черногубкою или черноспинкою, а последнюю – желтогубкою, краснощёчкою, железняком. Вообще же в низовьях Волги – бешенка, весёлка, железница; в Пензенской губ. – бешеная, веселая рыба; у Даля также названа медуничником. Соленая известна под названием астраханской сельди. В Южной России (большею частию Сl. pontica) – сельдь, селедка, оселедец, оселедня; по возрастам: пластунец, пузанок (вероятно, только Cl. caspia), тачковая (тачек), или мерная, сельдь, самая крупная – буркунец, бешак, залом; в Одессе также руссак; в Очакове и Херсоне 2-годовалая сельдь – подтумок. Польск. – следзь, тат. – джулер-балык; в Феодосии – май-балык. Калм. – ма-балык, мя; чувашск. – темир-пола.

Рис. 83. Каспийская сельдь

Под этим названием известны у нас две весьма, впрочем, сходные между собою рыбы из семейства сельдевых, которые принадлежат к числу проходных рыб и входят невероятными массами в реки, впадающие в Каспийское и Черное моря, особенно Волгу и Дон.

Оба вида эти, впрочем, еще не очень давно приобретшие себе большое промышленное значение, подобно другим рыбам сем. сельдевых, имеют сильно сжатое с боков тело, покрытое крупною, но нежною чешуею, мелкие, нередко легко спадающие зубы и ряд зубчиков на средней линии брюха.

Что же касается отличия между обеими сельдями, то оно вообще незначительно. Черноморская сельдь (Clupea pontica), которая водится, впрочем, и в Каспии, имеет более узкое, удлиненное и заметно вальковатое туловище, вышина которого около 1/5 всего тела с хвостовым плавником, более крупные и многочисленные зубки, которые находятся и на нижней челюсти, меньшее количество тычинок на каждой передней жаберной дуге (35–55), очень прочную чешую и, наконец, более темную спину; позади жаберной крышки находится только одно черное пятно, а часто и того недостает.

У каспийской селедки (Clupea caspia) более редкой в Черном море, тело очень широкое (высокое) и у крупных неделимых составляет до 1/4 длины всего тела (с хвостом); кроме того, оно слегка сжато с боков; зубы очень мелки, и их обыкновенно не бывает на нижней челюсти; на каждой передней жаберной дуге сидит от 110 до 140длинных, тонких тычинок; чешуя очень слабая, легко спадающая; цвет спины у нее серовато-бурый, а боков туловища и брюха серебристо-белый (как у Clupea pontica).

Впрочем, каспийская селедка, водящаяся в Черном море, образовала там особую разность, которая во многих отношениях составляет переходную форму между обоими видами речных сельдей, именно: у черноморской Clupea caspia зубки крупнее, встречаются и на переднем конце нижней челюсти, на подбородке находится почти такой же бугорок, как у Clupea pontica, и число жаберных тычинок приметно меньше (от 75 до 106). В свою очередь, каспийские экземпляры черноморской сельди имеют более тупое рыло и меньшее количество жаберных тычинок (25–28). Черноморская сельдь вообще заметно крупнее каспийской и достигает иногда почти 11/2фута длины. Clupea caspia редко бывает более фута и 1–11/2 фунта весом; иногда, впрочем, как уверяли проф. Кесслера, она достигает (вероятно, это Clupea pontica) веса 3–4 фунтов.

В последнее время О. А. Гримм (в своей монографии «Каспийская сельдь», 1887) каспийскую разность Clupea pontica отделил в особый вид, названный им в честь проф. К.Ф.Кесслера Clupea kessleri, и описал еще третий, мелкий вид сельди – Clupea saposchnikovii.

По его словам, последняя ближе к Сl. caspia, имеет легко спадающую чешую, но отличается меньшей величиной, узким трубковидным плавательным пузырем (у Cl. caspia пузырь широкий, объемистый), гораздо меньшим числом жаберных тычинок на первой дуге (от 20 до 43), очень развитыми зубами на нижней челюсти и, главным образом, тем, что жаберная крышка не трапециевидная, как у Cl. caspia, а округленная. Ловцы считают эту селедку мелким, пузанком (т. е. каспийской сельдью). По свидетельству Гримма, эта мелкая сельдь входит в устья Волги немного ранее других видов, но с большим количеством молочников Cl. caspia.

Очень может быть, что это только мелкая разновидность последнего вида или, что еще вероятнее, помесь между двумя коренными видами, так как формою плавательного пузыря, количеством жаберных тычинок и зубами на нижней челюсти Cl. saposchnikowii приближается к Clupea kessleri (или pontica). Число же тычинок в жаберной дуге составляет весьма непостоянный и очень сбивчивый признак, который вряд ли имеет значение, ему приписываемое.

Кроме этих двух или трех видов речных сельдей, в Черноморском, Азовском и Каспийском бассейнах водятся еще два очень мелких вида сельдей, очень близких между собою, – Clupea delicatula и cultiventris, которые принадлежат уже к морским рыбам. Clupea delicatula, впрочем, поднимается в низовья Волги, верст на 60 вверх, и даже здесь мечет икру.

Все сельди имеют в воде, когда они еще живы, великолепную окраску, зависящую от освещения: на солнце фиолетовый переходит в зеленый с серебристым отливом различного напряжения. Плавники, кроме почти белых брюшных, серые, но перед самым нерестом у самцов они окрашиваются в красноватый цвет.

Из Черного и Каспийского морей сельди раннею весною вступают громадными стаями в реки, но далеко не во все эти рыбы входят в одинаково большом количестве. Вэтом отношении первенство принадлежит Дону и Волге. В Днепр они идут уже в гораздо меньшем числе, и ловля их производится главным образом только до порогов, которые составляют, по-видимому, важную преграду для дальнейшего их поднятия; уже под Екатеринославом весенняя ловля селедок бывает очень незначительна, а под Кременчугом и Киевом эти рыбы попадаются редко, хотя замечаются и в Псле, а по моим расспросам, встречаются в Десне до Брянска. ВБуг и Ингул речная сельдь не подымается высоко и замечается там редко, то же в Днестре и Дунае; в Кубань же она, по Данилевскому, не заходит вовсе. Как далеко она поднимается в Дон и его притоки – достоверно неизвестно, но в Волге селедка известна почти до самой Твери и во всех главных притоках, например в Оке (по которой доходит иногда до Калуги), Каме (где она, по Палласу и Лепехину, даже гораздо многочисленнее, чем в верхней половине течения Волги), в Вятке, Черемшане, Суре, Свияге и, вероятно, в других второстепенных реках. Следует заметить, однако, что, судя по всему, очень высоко подымается только железница – Clupea caspia, так как Clupea pontica (kessleri) до сих пор не была замечена выше Нижнего Новгорода, откуда, собственно, рыбаки и начинают отличать оба вида. В Урал селедка входит только случайно – в косяках воблы, что, вероятно, зависит от того, что сельди, плывущей с юга, трудно не заплыть в пресноводный разлив Волги. ВКуру, Терек и в быстро текущие персидские реки сельдь вовсе не заходит.

Рис. 84. Черноморская сельдь

В Каспии селедка держится преимущественно в средней и северной части моря, в отрытой, глубокой его части, где живет громадное количество мелких морских рачков, и входит в Волгу раз в год, весною – для метания икры, вообще после вскрытия реки, в конце хода воблы (см. «Плотва»). Обыкновенно единичные особи появляются в реке с конца марта; настоящий же ход, громадными косяками, открывается гораздо позже, именно в 20-х числах апреля. Случается, однако, что сельдь начинает идти в конце этого месяца или 8–10 апреля, но это бывает очень редко.

Ранний или поздний выход сельди, как и всякой другой проходной рыбы, зависит от ветра: северные выгонные ветры задерживают ход и даже заставляют рыбу вернуться; напротив, моряна, которая приносит с собою и тепло, ускоряет и к тому же облегчает его. При этом чем позднее сельди входят в реку, тем ход бывает дружнее и тем в более кратчайший срок они проходят вверх. По-видимому, почти всегда идет сначала крупная черноспинная сельдь (Cl. pontica, var. kessleri); мелкая (Cl. caspia) входит в устья Волги, обыкновенно когда уже пройдет вся крупная или большая часть ее. Годами, впрочем, один из этих видов положительно преобладает; так, в 1856 году шла сельдь редкой величины, 2 1/2 фунта веса. Главное значение имеет Cl. caspia (пузанок), но под конец лова больше идет Cl. kessleri (Гримм).

Наибольшая масса сельдей, которые идут сначала почти непрерывными косяками, проходит в устьях Волги в несколько дней; затем, уменьшаясь мало-помалу в количестве, они тянутся вверх несколько недель. Нередко случается, что главный ход (выход) сельди распадается на два периода. Сельди выбирают преимущественно ясные, солнечные дни, которые обыкновенно устанавливаются при продолжительных южных ветрах; северные же ветры, приносящие с собою холод, задерживают ход, и сельди в ожидании более благоприятных условий уходят от устьев в глубь моря. Случающиеся иногда во время хода штормы разбивают косяки в реке на мелкие части и загоняют рыбу на заливные места и в ильмени. По Гримму, при тихой воде сельдь идет стрежнем, при быстрой – жмется к берегу.

Сельди вступают в Волгу разными рукавами; иногда главные массы их идут по западным, иногда же по восточным, что находится в зависимости от направления ветров, так как во время постоянно меняющихся ветров сельдь входит и западными и восточными рукавами. Впрочем, в последние годы замечено, что сельдь идет преимущественно Бузаном и Ахтубой, что объясняют увеличением пароходной деятельности в западных рукавах. Действительно, не подлежит сомнению, что пароход, идущий в самых устьях навстречу косяку сельди, отгоняет ее обратно в море, хотя на непродолжительное время. Кроме того, влияние пароходного шума доказывается тем, что Бузан и Ахтуба– самые неудобные протоки для хода сельди, так как имеют сильное течение, которого рыба эта избегает, не будучи в силах с ним бороться. Поэтому в последних рукавах сельди не идут сплошными массами, а разбиваются на части и прижимаются к тому или другому берегу, смотря по направлению ветра.

По наблюдениям Бэра, стада сельдей в устьях Волги идут с быстротой 50 верст в сутки, но чем выше они поднимаются, тем движение их все более и более замедляется, и они долее остаются на одном месте. По последним наблюдениям (вероятно, расспросам) О. Гримма, скорость хода сельди около 20 верст в сутки; выше, где течение сильнее, только 13. Это слишком мало для такой быстрой в движениях рыбы, хотя бы она шла только днем. По общему мнению рыбаков, сельдь на ночь уходит в глубину и здесь ночует. Однако она (Гримм) попадает в плавные сети ночью, но с грузилами (днем– в сети без грузил), из чего можно заключить, что она идет и ночью, только на глубине.

Близ Царицына сельдь показывается обыкновенно в первых числах мая, и ход ее продолжается здесь около месяца. У Хвалынска главный лов сельди бывает в июне (около средины), а у Казани она начинает попадаться только в июле, притом же в небольшом количестве, так как большая часть уцелевшей сельди поднимается в Каму. Судя по тому, что одиночные особи встречались в верховьях Волги (в Калязине) в июле, надо принять, что сельдь может в исключительных случаях зазимовать в реке. Факт этот отчасти подтверждается наблюдениями Кесслера, который находил сельдей в Верхней и Средней Волге в сентябре. В первом случае сельдь не могла подняться из устьев до верховьев в июле, во втором – достигнуть моря ранее наступления зимы.

Сельди входят из моря в Волгу с совершенно незрелыми половыми продуктами, поэтому они в низовьях этой реки не мечут икры и поднимаются для этой цели выше. Надо полагать, что сельди начинают нереститься уже в пределах Саратовской губернии, и только самые поздние мечут икру, может быть, в Черноярском уезде. По свидетельству Кноблоха, сельдь мечет икру в затонах около Сарепты обыкновенно в конце первой половины мая; ниже нерест не наблюдался никем из ловцов (Гримм). Время метания икры с точностью еще не определено, но, по-видимому, оно приходится в более нижних частях реки на май (вторую половину), а в средних – в июне. Вообще сельди нерестуют в разные сроки, так как входят в Волгу с неодинаково развитыми половыми продуктами. Cl. kessleri, входящая в устья с сравнительно менее зрелыми молоками и икрой, нерестится выше, чем Cl. caspia. Вообще ранняя сельдь должна по тем же причинам метать выше, чем поздняя. По мере созревания икры рыбы, отделяясь от общей массы, заходят в речные затоны, где и выметывают икру на песчаных отмелистых местах или около берегов, куда рыбу прибивает течением. По наблюдениям Гримма, самцы со зрелыми молоками встречаются раньше, чем зрелые икряники, и обыкновенно молочники жирнее, хотя мельче. По-видимому, количество самцов должно быть более количества самок.