Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Верховка

Под Москвою – верховка, малявка, иногда неправильно – уклейка; под Коломною – рогатка (?). В Новочеркасске – кульдичка. В Казанск. губ. – овсянка, синявка, сняток. В Малороссии – овсянка; местами – малявка, милька (названия, общие для всех небольших и молодых рыб), верховодка; на р. Суре – немор. В Польше – овизек, мрзевка, вирховодка, вирхолодка, tysiacbraci, блыскотка; в верх. Днестра – качорына; в верх. Вислы – кулейс, слонечница.

Рис. 187. Верховка

Из всех наших рыб верховка, конечно, имеет наименьшую величину. Поэтому распространение ее в России еще мало известно, тем более что ее часто смешивают с молодою уклейкою, с которой она действительно представляет большое сходство. При всем том ее нетрудно отличить от последней; не говоря уже о том, что она несравненно менее уклейки и в редких случаях достигает величины более трех дюймов (от глаза до начала хвоста), как на рисунке, верховка имеет относительно более широкое туловище, более широкую спину и несравненно более толстую голову. Число глоточных зубов у верховки не всегда постоянно, как у других карповых рыб, но всегда их бывает менее, нежели у уклейки; всего нагляднее отличается эта рыбка от молодой уклейки своею очень короткою боковою линиею, которая редко идет далее 12-й чешуи. Все это служит причиною, что верховку относят к совершенно особому роду Leucaspius. Кроме того, следует заметить, что нижняя челюсть овсянки, поднятая кверху, очень широка, плоска и входит в выемку верхней челюсти. Голова ее окрашена более темным цветом и довольно резко отделяется от зеленовато-желтой спины; цвет этой рыбки, как всегда, изменяется сообразно свойствам воды и дна водоема, и в озерах с мергелистым грунтом она светлее, белесее, чем в иловатых прудах. Бока и брюхо (острое между брюшным и заднепроходным плавниками) покрыты серебристою, очень легко спадающею чешуею; от глаз до конца хвоста, выше середины тела, идет тонкая синеватая полоска, не всегда, впрочем, заметная; плавники все бледного цвета.

Овсянка встречается, по-видимому, в более южных частях Средней Европы, а также и Средней России. Она водится во многих местностях Германии и Австрии, а у нас – в Польше, остзейских и некоторых великорусских губерниях и Малороссии. По Кесслеру, она найдена и в Закавказском крае. Впервые она упоминается Аксаковым под названием верховки, затем она была открыта в Полтавской губернии проф. Чернаем, который назвал ее Aspius owsianka. Северную границу ее составляет, вероятно, бассейн Западной Двины и северные притоки Волги, где она известна до сих пор только в водах Московской, Владимирской, Казанской и Симбирской губ. В Оренбургской губернии (Уфимской) Аксаков никогда не встречал верховки, но очень может быть, что рыбка, найденная Арендтом в Пермской губ. (в р. Березовке), названная им Cyprinus Fischeri, принадлежит к этому виду. За Уралом, в озерах, я не замечал ее. Распространение этой небольшой рыбки почти так же мало известно у нас (ее обыкновенно смешивают с молодью другой рыбы, а большею частью с молодой уклейкой), как распространение горчака, и потому обращаем на них внимание любознательных читателей. В окрестностях Москвы верховка весьма обыкновенна и встречается как во всех реках, так и озерах и больших прудах и замечается там в огромном количестве начиная с ранней весны до поздней осени. Иногда даже она замечается в ямах у кирпичных сараев и в болотах; по моим наблюдениям в центральных губерниях, она встречается там, где может жить только карась. Овсянка выбирает вообще глубокие и тихие места реки (заводи и старицы) или пруда с песчаным, еще лучше иловатым дном и постоянно держится на самой поверхности. Здесь она плавает иногда (в больших озерах) огромными стаями, беспрестанно снует взад и вперед и то выставляет голову из воды, то ложится на бок, блестя на солнце синевато-серебристой белизной – точно как будто всплыла уснувшая рыбка. Пища верховок состоит из насекомых и всяких мелких частиц, падающих в воду: они схватывают решительно все, что им попадается; стоит только бросить что-нибудь в воду, как они стремглав бросаются на шум и всплеск, окружают упавший предмет – будь это хоть щепка; куски хлеба верховки быстро разрывают на мелкие части, гоняются друг за другом, отнимают крошки, подхватывают тонущие на дно. Вообще они находятся в беспрестанном движении, отличаются своею прожорливостью, крайним любопытством и менее всех рыб смущаются присутствием человека. Судя по всему, они очень вредны для прудов, т. к. сами не приносят почти никакой пользы, а между тем в большом количестве истребляют икру карасей. Чрезмерному размножению их препятствуют наружные и внутренние паразиты. Так, например, в пруду Петровской академии верховки, прежде весьма многочисленные, теперь почти совсем перевелись (кажется, от паразитов на жабрах). В Сенежском озере Клинского уезда в 1887 году почти все пойманные верховки казались пузатым – так они были набиты плоскими глистами (в 1/2 в. и более), которых бывало до 7–10. Вероятно, эти глисты были причиною мора, т. к. теперь в Сенеже нет и десятой доли того количества верховок, какое было прежде.

Рис. 188. Глоточные зубы верховки

Нерест верховки замечается в апреле (?) или в мае, под Москвою даже не ранее конца этого месяца, а большею частью в июне, причем затягивается до начала июля, почему надо полагать, что верховки выметывают икру в несколько приемов. Самка всегда много крупнее молошников и шире их. Икру верховок я находил на корнях папоротника, там же, где и икру прудовой уклейки; икринки очень малы (с маковое зерно) и бесцветны, и (в аквариуме) рыбки выклевываются из них через 5 дней. Мечут икру только двухгодовалые (позднее 3–4-летней), а годовалые рыбки (достигающие 11/2дюйма) икры и молок не имеют. Замечательно, что в некоторых прудах верховка после нереста совершенно как бы пропадает на 2–3 недели (например, на пруду Шибаевской мельницы, близ Кузьминок, под Москвой). Кажется, она уходит в верховья пруда. Перед нерестом стаи верховок совершают какие-то странные эволюции на поверхности, а именно вся стая (иногда в несколько десятков тысяч, как, например, на Сенежском озере) движется на самой поверхности, так что издали кажется темным пятном, зигзагами, причем рыбки часто выпрыгивают. Если в это время выстрелить или ударить веслом, вся стая, как по команде, выпрыгивает из воды. Впрочем, верховка, как и все рыбы, плавающие на поверхности, всегда весьма восприимчива к резким звукам и при выстреле, например, разом выпрыгивает на воздух. Кажется, самый нерест совершается ночью или ранним утром. Летом, по крайней мере, верховка ночью бывает так же оживлена, как и днем, но замечается уже не около травы, а на самых открытых местах; присутствие этой рыбки сказывается небольшими водоворотами, оставляемыми ею после того, как она схватит что-нибудь на поверхности. В ветреную погоду верховка держится всегда у берегов в затишье, на пол-аршина от поверхности и более; в это время ее можно найти только на подветренной стороне. Позднею осенью, незадолго до замерзания, верховка исчезает; вероятно, она зимует в камыше и тростнике. Впрочем, зимою ее ловят в большом количестве для аквариумов из прорубей в небольших прудах и даже в кирпичных ямах.

По причине своего небольшого роста верховка почти нигде не ловится ни сетями, ни на удочку и в пищу не употребляется. Ее ловят частыми бреднями и наметками только для насадки на окуней, для которых она составляет любимую пищу. Но т. к. верховка местами (в больших озерах, например, в Сенеже) встречается в огромном количестве и даже в бредни попадает чуть не пудами, то в таких местах ее было бы не безвыгодно ловить (вместе с окунем-селетком) осенью и сушить на продажу. В качестве насадки для окуня (в прудах и озерах) верховка незаменима, ибо дольше других мелких рыбок (молоди плотвы, уклейки и др.) живет на речке и ее легко перевозить живою на большие расстояния, почти так же легко, как карасиков, на которых, однако, окунь берет далеко не так жадно. Где много верховки, там окунь почти не обращает внимания на червей. По этой причине уменье добыть ее вовремя и в достаточном количестве весьма важно для охотника-рыболова.

Кроме бредня, снасти слишком громоздкой и неудобной, верховку у нас под Москвой ловят частыми наметками или сачками. Прудовая верховка так проста и смела, что стоит, заметив стаю, взмутить воду наметкой или даже поболтать ею в воде, как стайка бросается в эту муть и образовавшийся водоворот, и можно бывает зараз выхватить из воды несколько десятков рыбок. Ловить наметкой надо или с купальных мостков, или с плота, или же входить в воду, т. к. верховка редко подходит к самому берегу и вообще не любит очень мелкого места и густой травы. Иногда удается наловить верховок небольшим сачком из марли, но случается (в небольших озерах верховка всегда дичее и на шум почти не идет), что верховка таким образом не ловится. Тогда приходится ловить ее иначе и уже не выжидать, пока она набежит в сеть (опускаемую на четверть от поверхности, почти параллельно последней), а стараться прижать стайку к траве, берегу, купальне и затем разом выхватить сетку. Так как верховка очень проворная и увертливая рыбка, то поймать ее таким образом гораздо труднее, чем, например, прошлогоднюю молодь плотвы, и необходимо действовать наметкой быстрее и притом поворачивать то один, то другой угол наметки. При ловле загоном наметка должна идти глубже, чем при ловле подъемом. Еще лучше ловить верховку и вообще малявку, как она у нас зовется под Москвой, наметкой с подъема, положив в нее комок смятого хлеба и подбрасывая крошки или манную крупу. Иногда верховку ловят весьма успешно, опуская на палке решето, натертое мукой. Но всего более можно изловить ее четырехугольной подъемной сеткой с прикормкой (см. «Пескарь»), причем дно сетки должно быть очень часто (чтобы только проходил карандаш). Сетку эту опускают также на четверть или пол-аршина от поверхности. Главное при ловле малявки – это не замять ее и отнюдь не брать ее пальцами, т. к. такая скоро засыпает, особенно в жаркую погоду. Я всегда приделываю внизу наметки жестяную чашечку или сломанную воронку (вершка в l1/2–2 диаметром) с несколькими небольшими дырочками, так что пойманные верховки могут плавать в этой чашке, и затем, взяв ее руками, опрокидываю в ведро.

Немятая верховка может быть неделями в чанах, особенно осенью, но следует заметить, что после нереста и в очень жаркие дни она много хлипче обыкновенного. Кроме того, в одних прудах верховки крепче, чем в других (чем белесее, тем слабее). Перевозить ее на место ловли, как и живцов, т. е. более крупных рыбок, лучше всего в деревянных (дубовых) ведрах, а если в железных, то обмотанных мокрой тряпкой; при этом необходимо, как только все рыбки всплывут и начнут глотать воздух (если нельзя переменить или подлить свежей воды), продуть воду (отрывисто, конечно) гуттаперчевой или другой узенькой трубкой; весьма удобно, если гуттаперчевая трубка оканчивается шаром, во многих местах проткнутым тонкою иголкою. Продувание может совершаться рукой. Окунь, впрочем, хорошо берет и на мертвую малявку, и особенной надобности в подобной возне не имеется.

Гораздо удобнее, если место лова отдаленно и на нем можно рисковать не достать вовсе малявки, возить свежепросоленную, на которую окунь берет гораздо лучше, чем на снулую, побелевшую и со вспученным животом. Для этого накануне или за день до лова только что пойманных верховок надо опустить в самый крепкий рассол. Такая соленая верховка не теряет своего цвета и держится (через день и два) на крючке не слабее, чем давно уснувшая. Соленый вкус ее, по-видимому, весьма нравится окуням. Верховка, пойманная бреднями (вообще если она выбирается руками), долго не живет, и, запасая ее на месте лова с вечера, нельзя рассчитывать на живую, а потому выгоднее складывать ее без воды на ледник. Зимою, особенно ближе к весне, верховок можно ловить массами из прорубей в прудиках и ямах.

Чехонь

Pelecus cultratus. Почти по всей России – чехонь или чеша; на Ильмени также– чеса, в Белоозере – чешка, местами – боковня, боковица, костурь; в Малороссии неправильно – оселедец, а в Казанск. губ. – бешенка; в Брянске – сельдь; по Сяси – сигова мать (!). От Твери до Углича – сабля, сабляница; от Рыбинска – чехонь и косарь (тоже в Орле); в Саратове – русская; на Дону – бандыш (Даль) и саблюка; в Новороссии и Подольск. губ. – шабля, шабель; в Очакове – свистуха. В Польше – коса, коштур, костурь, боковица. Лит. – ошка, ошас; латыш.– казе. Финск. – миекка-кала; тат. – кильчак; калм. – улдое, ульдон, ульдю-сагассан.

Рис. 189. Чехонь

Как видно из названий и по рисунку, чехонь имеет некоторое сходство с саблей, или, вернее, косарем, и отчасти напоминает селедку. Коренное же название этой рыбы, по мнению некоторых, происходит от слова «чешуя», которая у нее легко спадает и потому обращает на себя внимание, но вернее предположить, что и чeша и чехонь даны ей тоже по форме тела и происходят от тесать, тeша, где трудно выговариваемое т заменилось буквою ч.

По форме своего удлиненного и сильно сплющенного тела чехонь легко отличается от других карповых рыб; спина у нее почти совершенно прямая, брюхо очень выпукло, остро, и вся рыба представляет большое сходство с бердышом или короткою саблею. Боковая линия у чехони лежит очень близко к брюху и притом идет не прямо, а зигзагами. Спина у нее серовато-бурая, бока и брюхо серебристо-белые, спинной и хвостовой плавники серые, нижние имеют красноватый оттенок; глаза серебристые. Чехонь достигает значительной величины – до аршина, но никогда будто не бывает тяжелее трех фунтов; большею частью она имеет в величину около 11/2 фута и весит не более 11/2 фунта.

Рыба эта имеет довольно ограниченное распространение. Она встречается исключительно в реках Черного, Азовского, Каспийского морей, также в Аральском море и в среднем и нижнем течении Сырдарьи. В реках Балтийского моря она встречается уже гораздо реже, а на севере ее нет вовсе. Вообще чехонь принадлежит исключительно Средней и особенно Южной России, и здесь, за исключением Кубани, в которую входит в небольшом числе, Куры и некоторых других собственно кавказских рек, принадлежит к числу самых обыкновенных рыб. В Германии она редка и замечается большею частью у устьев рек, впадающих в Балтийское море (Эльба, Висла); в Австрии попадается в Дунае, где изредка доходит до верхнего ее течения; весьма замечательно, что она всего многочисленнее здесь в Платенском озере, где ловится и употребляется в большом количестве в пищу бедным классом населения. На запад чехонь, по-видимому, не доходит до Рейна, а также вовсе не встречается в Швеции, Англии и всей Южной Европе. У нас северная граница распространения этой рыбы проходит по Финскому заливу, Неве, южной части Ладожского озера и р. Свири; в озере Ильмень она нередка, особенно зимой, и встречается даже в его заливах. На Масте чехонь попадается изредка весною, в Онежском озере она уже никогда не замечается. В южно-русских реках, а также Волге чехонь водится в наибольшем количестве в низовьях, в устьях, а также в самом море, т. к. не избегает соленой воды, даже, пожалуй, предпочитает ее речной; однако в Южном Каспии она встречается очень редко. В Тереке она обыкновенна, но неизвестно, как часто попадается в Урале. Из Волги она заходит во все более значительные реки: Уфу, Белую, Каму, Вятку до города Вятки, в Оку до Калуги, а годом и до Орла, в Свиягу, в Унжу, Ветлугу, Кострому, Шексну до Белоозера, Мологу и даже Тверцу, но выше Твери чехонь уже вовсе неизвестна. В северной части Азовского моря чехонь весьма многочисленна и идет отсюда в Дон, откуда заходит изредка в Донец до Изюма, но в Кубани ловится в весьма небольшом количестве. В Днепре она тоже весьма обыкновенна только в низовьях и лимане и не доходит до Смоленска, хотя нередко замечается в Десне под Брянском; около Чернигова же она прежде по крайней мере замечалась во множестве. В Днестре, Буге, Пруте и Дунае эта рыба встречается значительно реже.

Вообще чехонь любит простор и держится преимущественно в больших реках, внутренних морях, реже в больших озерах (Ладожском, Ильмене, Платенском), а в небольшие реки почти никогда не заходит. Осенью и весною она совершает очень большие путешествия вверх и вниз по рекам, собирается тогда в огромные табуны и ловится в громадном количестве. Большею частью она живет в самых глубоких и быстрых местах реки и в самых широких рукавах (в низовьях Волги), летом также в чернях и морских заливах и никогда не заходит в поемные места, заливные озера и ильмени. Плавает очень быстро и нередко выскакивает из воды, гоняясь за насекомыми и мелкими рыбками, которых очень часто находят в ее желудке. Большею частью ей достаются в добычу мелкие уклейки и молодь некоторых других рыб, но главную пищу чехони все-таки составляют разные черви и насекомые; во время падения метлицы на Шексне, Мологе и других второстепенных реках Средней России она кормится исключительно этими перепончатокрылыми. Продолжительность жизни ее незначительна, но все-таки она живет не менее десяти лет, а не 4–5, как это предполагает Геккель. Плодовитою чехонь делается, по-видимому, еще не достигнув двухлетнего возраста, т. к. растет чрезвычайно быстро. По крайней мере в низовьях Волги в январе, т. е. на 9-й м. своей жизни, она достигает уже почти половины своего роста, именно 20 см.

Главный лов чехони происходит весною, также осенью, исключительно в низовьях рек, – неводами и другими сетями. Иногда попадается она и на удочку, наживленную червяком и закинутую на быстрине и глубоких местах реки. Клев ее сходен с клевом уклейки, но гораздо вернее; удочка также пускается очень мелко, т. к. чеша держится у самой поверхности воды. Где ее много, она берет беспрестанно, особенно в начале лета, так что в короткое время можно выудить несколько сот штук этой рыбы. Данилевский был однажды свидетелем, как хорошо ловится она на удочку. При переправе через Миусское горло (в Азовском море) ему пришлось ждать парома, бывшего на той стороне пролива, и в это время мальчик успел натаскать с плота обыкновенной удочкой более полутораста штук чехони. Он их нанизывал на веревку и, чтобы иметь живыми, опускал в воду. От тяжести веревка оборвалась, и рыба пропала. Мальчик, однако, не унывая, продолжал свой лов и в течение менее трех часов наловил более прежнего. Еще в большем количестве ловится чехонь во время падения метлы. На Мологе, по свидетельству Фенютина, иногда случалось, что часа в полтора науживали с последней крайней гонки, ближе к середине реки, до двух пудов этой рыбы. Арсеньев тоже говорит, что на Шексне ему удавалось ловить по 500 штук чехони.

На Десне, в Черниговской губ., не так давно еще чехонь ловилась на удочку во множестве – ночью, когда она стаями подходит к берегу, причем слышно издалека ее чмокание. Удят здесь нахлыстом («на свист»), наживляя удочку червяком. Чехонь клюет чрезвычайно резко и всегда сама себя подсекает.

Несмотря на свою костлявость, чехонь очень вкусна, и нежное сладковатое мясо ее весьма уважается на юге, особенно в Малороссии, куда соленая чехонь с давнего времени привозится с низовьев Днепра и берегов Азовского моря и заменяет для простонародья селедку. По этой причине она принадлежит к довольно ценным карповым рыбам, тем более что сбыт ее с каждым годом увеличивается. До 1868 года в Нижней Волге чехонь шла только на топку жира, и то исключительно осеннего лова, но теперь и здесь ее приготовляют исключительно малосолом (причем на 1000 рыб полагается до 8 пуд. соли) и отправляют в большом количестве в юго-западные губернии. Изредка ее также приготовляют впрок вялением и копчением. Улов чехони в Нижней Волге в настоящее время, вероятно, превосходит за увеличением сбыта количество улова в семидесятых годах, когда он доходил до 5 миллионов шт. В свежем виде она может быть сохранена весьма недолгое время и после того, как вынута из воды, засыпает едва ли не скорее других карповых рыб, почему никогда не употребляется для наживы.

Весенний ход чехони в Нижней Волге, под Астраханью, по наблюдениям В. Е. Яковлева, начинается с ранней весны, причем отдельные косячки ее состоят обыкновенно из рыб одного возраста. Трогается она с зимних ям уже в феврале, когда еще Волга бывает покрыта льдом. Эти ранние косяки состоят из мелкой чехони, не крупнее 30–35 сантиметров; крупная же идет позднее – в марте и апреле. Относительно икрометания чехони известно очень мало, и даже время ее нереста не определено с достоверностью. По-видимому, в Южной и Средней России она мечет икру после спада воды в мае, но в Нижней Волге значительно ранее, вероятно в конце марта или в апреле, до разлива, который начинается здесь много позже, чем в верховьях и средней части реки. Во всяком случае, чехонь нерестится всегда в самой реке, на очень быстрой воде, по перекатам, отмелям и песчаным косам; по словам сведущих ловцов, нерест происходит по утренним зорям, перед восходом солнца, преимущественно в туманную погоду. В это время она выпрыгивает из воды на пол-аршина и выше и толчется на одном месте до того густо, что вода кажется кипящею, как в котле. Низовые рыбаки говорят про нее: «Чеша икру бьет, точно огонь сечет». По некоторым наблюдениям можно заключить, что чехонь мечет икру неодновременно; именно более мелкая раньше, а крупная позднее, как это замечается у других рыб. Идущая со взморья чехонь поднимается по Волге невысоко, ибо вступает в реку почти со зрелыми половыми продуктами; за Енотаевск заходят уже очень немногие косяки, так что главная масса рыбы нерестует в самых устьях. Надо полагать поэтому, что чехонь, встречающаяся весною в Средней и частью Верхней Волге, принадлежит уже к оседлым, а не проходным рыбам, как нижневолжская. О ходе и нересте чехони как в Средней Волге, так и на Дону и Днепре почти ничего неизвестно, и здесь требуются наблюдения. В Дон она идет, по словам Данилевского, в мае и продолжает идти до Покрова, но эта продолжительность хода показывает, что, вероятно, речь идет о ходе чехони после нереста. По другим сведениям («Статистическое опис. Донск. обл.»), чехонь трется в мае, иногда в начале июня. Икра чехони, конечно, не прикрепляется к подводным предметам и сносится течением вниз, так что развитие мальков совершается во время этого путешествия и молодь вылупляется на сотни верст ниже места нереста. В самке средней величины насчитывается до 100 тыс. икринок (яички прозрачные, в 2 мм диаметром), так что чехонь принадлежит к числу сравнительно весьма плодовитых рыб.

Выметав икру, рыба вместе с выклюнувшимися по дороге мальками скатывается в черни, т. е. на взморье. На некоторое время чехонь в Нижней Волге как бы совершенно пропадает; она начинает входить в нее вновь с конца июля и идет всю осень до заморозков. Впрочем, на зимовку главные массы ее в Волгу не входят, а располагаются в чернях, перед самыми устьями. Зимует чехонь всегда на тиховодных местах, где и залегает огромными косяками, в несколько десятков тысяч штук. Если зима теплая, то рыба лежит некрепко и переходит с места на место, подвигаясь исподволь ближе к реке. Ловцы считают чехонь предвестницей хода судака; если она тронулась, вслед за нею тотчас же трогается судак. Вероятно, эта связь между чехонью и судаком зависит от того, что чехонь составляет любимую пищу судака низовьев Волги.