Текст книги "Все о рыбалке (сборник)"

Хариус

Thumallus vulgaris Nills. Во всей Северной России – хариус, гариус, харьюз, харез; в верховьях Волги неправильно – сиг; на Каме – хорус; на р. Княжей, впадающей в Унжу, – серьёз-рыба (исковерканное хариус); в Уфимской и Оренбургской губ. употребительно башкирское название кутема; на Пейпусе – голландчик; в Западной России и в Польше – липень; в Польше также – топорек; по Неману – топор. В некоторых местностях Онежского озера – кузнец; в Иркутске иногда – мерсовик; в Енисейском округе худой хариус (летом) называется синяком; то же на Алтае. По-фински – гарьюз, гарри. У качинских татар– кора, хора-балык; у киргизов на Маркакуле – табан-балык. Якутск. – джерга; бурятск. – хардара и хадаран; ост. – лун; сосв. вог. – ассугул и астагул; пермяцк.– кумы; самоед. – туйю; койб. – канегулла; тунг. – неручан, наруга, ширючан. Ламут. – лаптари; коряцк. – кычагу; юкагирск. – гурчи; камчад. – таджотадж, таджун, японск. – учуй.

Рис. 76. Хариус (по Либериху)

Название это, употребительное во всей Северной России, очевидно, не русское и имеет финское происхождение. В Восточной России оно чаще заменяется башкирским кутема, что, по-видимому, означает светлый, блестящий.

По многим признакам своим хариус составляет как бы посредствующее звено между лососями и сигами. К первым он приближается образованием своей пасти, усаженной более крупными зубами, чем у сигов, также широким языком, своим образом жизни и местопребыванием, к последним – небольшим ртом, формой тела, довольно крупною чешуею и меньшими изменениями по возрасту и полу, которые столь значительны у рыб собственно лососевого рода.

Хариуса очень легко отличить от всех других рыб по огромному спинному плавнику, который иногда, будучи сложен, почти достигает (у самцов) языковидного жирового плавника, характеризующего все семейство лососевых. Туловище его менее брусковато и более сжато, чем у лососей, форелей и тальменей, и покрыто довольно крупными, плотными и крепко держащимися чешуями; только на груди и на брюхе до брюшных плавников находятся чрезвычайно мелкие чешуи, да при основании грудных замечаются более или менее развитые голые площадки. По Moerbe, желудок хариуса отличается необычайно жесткими, почти хрящевыми, стенками.

По своему цвету хариус – одна из самых пестрых и красивых наших рыб. Спина его обыкновенно серо-зеленая, усеянная более или менее многочисленными и ясными черными пятнышками, бока туловища светло-серые с продольными, иногда, впрочем, малозаметными буроватыми полосками; брюхо серебристо-белое. Парные плавники обыкновенно грязно-оранжевые, а непарные – фиолетовые с темными полосками или пятнышками. Молодые хариусы всегда бывают окрашены менее ярко и в Западной Европе обыкновенно имеют темные поперечные полоски. Цвет хариуса, впрочем, подвержен большим изменениям: в водах быстрых он гораздо светлее; хариус, живущий в омутах, более стального цвета. Усмотреть хариуса в воде очень мудрено, так как его трудно отличить от грунта и камней. Североуральский хариус, по-видимому, несколько отличается от обыкновенного; именно он никогда не имеет большого количества пестрин и продольные полосы на нем весьма неясны. Кроме того, в некоторых речках Пермской губернии, например в р. Ирени, отличают особую разность (или вид) хариуса более темного цвета и с более горбатой спиной, почему его зовут горбачом. В Сибири, несомненно, водятся несколько видов хариусов.

Хариус редко достигает величины 1/2 фута и 3 фунтов веса и в большинстве случаев бывает гораздо менее. Только в реках Северного Урала, принадлежащих к Обскому бассейну, он бывает значительно больших размеров – 12 вершков длины и 5 фунтов веса, а по свидетельству некоторых лобвинских рыбаков, даже одного аршина и 10 фунтов, но такие гиганты и там являются редким исключением.

Хариус главным образом живет в гористых местностях и вместе с форелью составляет главное рыбье население холодных и быстротекущих речек почти всей Европы, Северной и Северо-Восточной России и всей Сибири, где он встречается и в озерах (Маркакуль, Байкал и др.); в огромном количестве хариусы ловятся в Ангаре (несколько миллионов штук). В реках, впадающих в Черное море, он встречается только в горных притоках Дуная и Днестра; в крымских же и кавказских реках и в Туркестане хариуса нет вовсе, так что распространение его в России представляется довольно ограниченным. Он водится, однако, почти во всех как больших, так, особенно, малых реках, впадающих в Балтийское море, весьма обыкновенен в Финляндии, Олонецкой губернии, тоже в Петербургской, отчасти в остзейских губерниях; кроме того, распространен по Ладожскому, Онежскому, Пейпусу и, вероятно, многим другим озерам Северо-Западной России. Также обыкновенен хариус и в наших северных реках, впадающих в Белое и Ледовитое моря, весьма многочислен во всех притоках Камы, Уфы и Белой, особенно в верховьях как этих, так и небольших, второстепенных рек; но собственно в притоках Волги, а тем более в самой Волге хариус является уже довольно редкою рыбою. В Средней и Нижней Волге его даже нет вовсе (он найден лишь в р. Шуйке Казанской губернии), и всего чаще встречается он в ее верховьях и притоках, в Тверской губернии; в Ярославской губернии хариусы живут только в немногих реках и речках, впадающих в Волгу с левой стороны (например, в Пошехонском уезде); он есть в верховьях Мологи, Шексны (в притоке ее Суде) и в некоторых притоках р. Унжи, в Костромской губернии. Отсюда он иногда заходит и в самую Волгу, но в последней встречается постоянно только в верховьях, откуда изредка заходит в Селигер и, вероятно, другие озера Тверской губернии. В правых притоках Волги, по крайней мере начиная с Ярославской губернии, хариуса уже нет, что зависит от большей густоты населения и сопряженной с тем меньшей чистоты воды этих рек.

Хариус вообще отличается большим проворством и живостью и в этом отношении нисколько не уступает форели.

Французы недаром называют его I’ombre, так как он скрывается мгновенно, как тень.

В солнечный день он очень часто выскакивает из воды, ярко блестя радужными цветами своего широкого плавника, и хватает упавших насекомых. Прыжки его при этом бывают иногда изумительны; но тем не менее он, по-видимому, скоро утомляется, что замечается и при ловле его на удочку. Хариус ведет почти дневной образ жизни и кормится исключительно днем; главную пищу его составляют, по-видимому, насекомые, падающие в воду с ветвей нависших над рекой деревьев, почему он и любит держаться в таких местах, также мошкара (Phryganea) и поденки (Ephemera), личинки водяных насекомых и водяные улитки, для чего часто тыкает головою в каменья, почему и называется в некоторых местностях Онежского озера кузнецом. Кроме того, он истребляет икру других рыб, что, очень может быть, бывает причиною того, что в тех речках, где хариус многочислен, все карповые рыбы, несмотря на огромное количество своей икры и при достаточном количестве тихих заливов и старых или побочных русл, встречаются уже очень редко.

В северных и северо-западных реках хариус истребляет и хорошо укрытую икру лососей, а в Онежском озере весной кормится икрою корюшек, осенью – икрою пальи (Salmo salvelinus L.). В Западной Европе он считается очень вредной рыбой, так как истребляет икру форели, с которою живет вместе, хотя никогда не встречается в верховьях речек. Где нерестятся лососи и форели, всегда можно наблюдать поодаль нескольких хариусов, выжидающих удобного времени, чтобы пожрать выметанную икру. Англичане поэтому ловят хариусов на икринки лосося, как свежие, так и сушеные (весною). Изредка он ест также молодь рыб и гольянов, последних, кажется, больше осенью, при недостатке своей главной пищи – насекомых.

Большую часть времени года хариусы живут небольшими стайками, которые бывают тем менее, чем большего возраста они достигли. Есть некоторые основания предположить, что до своей возмужалости стая молодых хариусов составляет, так сказать, как бы одну родную семью; но и взрослые особи в известное время составляют небольшие стайки, тоже большею частию одинакового возраста. Молодые хариусы обыкновенно живут в более мелких местах и на перекатах, а крупные уже предпочитают более или менее глубокие ямы, где все-таки им уже не предстоит такой опасности от хищного тальменя и крупной форели.

Любимые места хариуса – выше и ниже порогов и перекатов; на последние он часто выходит жировать. С половины сентября (в Петербургской губернии) хариус уже не держится на быстринах и уходит в ямки и заводи на зимовку. По замечанию некоторых рыбаков (именно нарвских), хариус в теплое время идет на плитняковое дно, т. е. на мелкие места, а в холодное время отыскивает песчаные и более глубокие места. Местами осенью он собирается в многочисленные стаи и иногда спускается с верховьев рек в большие реки и озера, где весной и летом не встречается вовсе, и весьма возможно, что на зиму уходит из Немана и Луги в Балтийское море, как говорят Терлецкий и Либерих.

По всей вероятности, в больших озерах, как Ладожское и Онежское, он не встречается круглый год, разве у самых устьев или истоков рек.

Вообще это одна из самых оседлых рыб. Замечено даже, что в течение всего лета хариусы стоят днем постоянно на одних и тех же местах, покидая их только к вечеру, когда выходят на перекаты или к порогам, где вода еще течет ровною струею, так что рыбе удобно высматривать на ней падающих насекомых. Днем хариусы обыкновенно держатся в местах более глубоких, в траве и за камнями, приближаясь для корма к мелкому берегу, где течение сильнее и травы нет. Здесь хариус стоит на одном месте, беспрестанно выскакивая на поверхность за плывущими мимо насекомыми. Иногда, говорит Либерих, на каменистой отмели их собирается несколько десятков, но не рядом, а врозь, и каждый занимает особую позицию, с которой удаляется только при виде плывущего насекомого; хариус выплывает к нему навстречу, бросается на него или же, завидя издали в стороне, догоняет его, схватывает и затем немедленно возвращается на свое место. Движение же его, вызываемое течением, ограничивается кругом не более аршина в диаметре. Что действительно каждый хариус держится известного пункта, доказывается тем, что самый крупный или самый мелкий всегда замечается на одном и том же месте, а также тем, что место, которое занимал выуженный хариус, несколько дней остается вакантным; затем оно занимается, по всей вероятности, новым пришлецом.

Очень крупные хариусы, по наблюдениям Либериха, выходят из ям на отмели-быстрины только ночью, редко днем. Они предпочитают стоять (в реках Петербургской губернии) в коридорах, образуемых травою, или под обрывистыми берегами, где им легче скрыться. Тут они тоже всегда держатся на одном месте и поодиночке, и местные рыболовы знают, где и какой величины крупные хариусы держатся.

Ранней весной, иногда еще до вскрытия рек, хариусы выходят из мест, где зимовали, и с низовьев рек поднимаются кверху. В это время они встречаются большею частию поодиночке и бывают всего ярче окрашены, особенно самцы, которых, по-видимому, более, нежели самок. Иногда, впрочем, встречаются и бесплодные – яловые особи, отличающиеся менее короткими плавниками и менее яркою окраскою, но зато очень жирные.

Самый нерест имеет место на небольших глубинах и даже перекатах и в общих чертах (кроме времени) имеет большое сходство с нерестом других лососевых рыб. Он начинается в более южных местностях еще в апреле (в Западной Европе даже в марте), но на севере обыкновенно в мае, даже в начале июня. Нерест длится иногда очень долго – почти целый месяц; так, например, в 1872 году в речках Богословского округа он продолжался почти весь июнь. В Иркутской губернии хариусы мечут икру с половины апреля до средины мая. В Петербургской губернии, по Либериху, нерест начинается в конце марта (?), еще подо льдом, что, по-моему, очень рано. Вероятно, хариусы, как и другие близкие ему рыбы, выпускают свою икру в несколько приемов, но это может зависеть и от того, что, как замечено мною в уральских речках, сначала играют самые крупные хариусы. Обыкновенно все это время они встречаются попарно – самка с одним самцом, редко с двумя или тремя. Тогда их часто можно видеть трущимися брюхом о камни, отчего почти все брюхо обнажается от чешуи и краснеет. Для помещения своих, не особенно, впрочем, крупных, яичек самки, как говорят, выкапывают хвостовым плавником (?) небольшие ямки в хряще и икринки, по оплодотворении, прикрывают мелкими камешками. По словам рыбаков Петербургской губернии, хариус мечет икру будто бы между корнями от сгнившей за зиму травы, а в бойких местах не нерестится. Икра эта в большом количестве истребляется рыбами, особенно сибирскими нельмами, которые в это время бывают битком набиты хариусовой икрой (Потанин).

Икра развивается довольно быстро; молодые рыбки имеют небольшой желточный пузырь, поднимаются к поверхности воды, вскоре после того как выклюнутся; растут очень скоро. При благоприятных условиях хариус уже через 2 года достигает веса одного фунта, даже более, и вообще уже на третьем году достигает половой зрелости.

По наблюдениям Либериха над хариусами в р. Ижоре (очень кормной реке), молодь, выклюнувшаяся в апреле, до конца июля ведет очень скрытный образ жизни, так что неизвестно, где она держится – скрывается ли под или между камнями, подобно лососкам и форелькам, или же находится в местах своего рождения, т. е. в густой траве, между корнями на дне. Появляется мелкий хариус сперва в самых мелких быстринках, имеющих вершка два глубины и каменистый грунт, или, при тех же условиях, около берега. В это время молодые рыбки имеют от 1 1/2 до 2 вершков длины. В сентябре они уже достигают 3 вершков и местами попадаются в таком множестве и так надоедают рыболову, ловящему на искусственную мушку, что приходится менять место. В течение зимы хариусы-селетки почти не кормятся и не растут, так что весною попадаются те же трехвершковые рыбки. К осени, т. е. через полтора года, они имеют уже 5 вершков росту; затем через год увеличиваются еще на вершок. Замечено, что хариусы, стоящие на быстрине, растут быстрее своих ровесников, живущих в более тихих местах. Это объясняется большею питательностью насекомых сравнительно с личинками их и червями, что доказано английскими учеными относительно форелей. Дальнейший прирост проследить почти невозможно, но хариусы в 8 вершков длиною и 1 1/2 фунта весу должны иметь здесь (на Ижоре) не менее 5 лет; 3-фунтовые же, длиною от 11 до 12 вершков, вероятно, не моложе 10 лет.

После нереста хариусы снова собираются небольшими стайками и, в противоположность лососям и форелям, очень скоро отъедаются.

Хотя промысел этой рыбы не имеет особенной важности, но тем не менее в верховьях уральских рек, где хариус составляет главную породу рыб, а также и во многих реках и речках севера России ловля хариуса не лишена значения и по крайней мере удовлетворяет местным потребностям. По причине своего нежного и жирного мяса хариус вряд ли когда может служить предметом сбыта: даже в копченом виде он довольно скоро подвергается порче, почему на севере летом его немедленно солят после лова. Свежий и копченый хариус принадлежит к числу наиболее вкусных наших рыб и нисколько не уступает в этом сигам, но хороши копчеными только крупные хариусы, не менее 2 фунтов, так как мелкие очень сухи и невкусны. В Петербурге он, однако, ценится дешевле последних, почему рыбные торговцы продают их (свежих) за сигов, предварительно подрезав спинной плавник. Весною и летом до августа хариусы не так вкусны, и в Западной Европе всего дороже ценятся пойманные зимою. Притом, как и всякая другая рыба, они в одной местности бывают вкуснее, чем в другой. Только что пойманный хариус издает очень сильный запах, напоминающий запах корюшки, но более приятный. Одни сравнивают этот запах сo слабым огуречным, другие – с запахом богородской травы (отсюда латинское его название – thymallus). Запах этот, однако, скоро исчезает. У молодых хариусов мясо очень похоже на мясо форелей, у старых же приближается вкусом к мясу сига. Чем темнее цветом хариус, тем он считается вкуснее. По Кривошапкину, китайцы предпочитают холостых рыб, как более вкусных и жирных; если верить ему, сибирские хариусы имеют гораздо более прочное, крепкое мясо, чем европейские, так как, по крайней мере на морозе, сохраняются дольше других рыб, не заветриваясь.

Искусственное разведение хариуса довольно затруднительно, так как он мечет икру в довольно теплое время, когда пересылка икры и икряной рыбы очень неудобна, и потому что половые продукты рыб, содержимых в садках, не развиваются. Сколько известно до сих пор, хариуса не удавалось еще ни разу с успехом содержать и откармливать в прудах, где, однако, хорошо прижилась форель. В тех самых садках, в проточной холодной воде, где форели живут летом по нескольку месяцев, хариусы, при самом тщательном уходе, не выдерживают более недели; на них показываются белые пятна с опухолью; они поднимаются на поверхность, затем переворачиваются вверх брюхом и, покрываясь желтоватой слизью, засыпают. Зимою, впрочем, хариусы живут в петербургских садках очень долго.

Самая добычливая, весьма распространенная в Богословском округе ловля хариусов – это вершами, поставленными весною в устьях речек, по течению. Она имеет то преимущество перед другой ловлей – сырпами, что в эти снаряды попадаются самые крупные рыбы, поднимающиеся вверх для метания икры; случается иногда вытаскивать из одной верши до двух пудов самых отборных хариусов. Эти верши устраиваются несколько иначе от ивняковых морд: они также имеют форму конуса, но гораздо больше – от 2–3 аршин в длину и делаются из сосновых драночек, прикрепленных на 4–5 черемуховых обручах различного диаметра и, кроме того, для большей крепости переплетенных тальником в 8–9 рядов. В широкий конец этого снаряда вставляется горло – короткий конус, тоже из драночек; кроме того, прикрепляется еще широкий и крепкий раструб овальной формы, из черемуховых веток и тоже на обручах; концы верши связываются веревочками, и рыба вынимается через устроенное сбоку отверстие.

Ловля сырпом начинается здесь после Петрова дня, когда хариусы уже снова собрались в небольшие стайки и скатываются из верховьев на более глубокие и широкие места реки, где уже есть возможность плавать на лодке. Самый сырп состоит из небольшой сети, связанной в виде сачка, 4–5 аршин длины, вершков 8 в вышину и глубиною до 2 аршин; ячеи в сырпе обыкновенно 2–3-палечные, т. е. в них могут свободно пролезть 2–3 пальца. Своим открытым концом этот сак нанизывается на крепкую бечевку, так что его устье, будучи растянуто, имеет вид длинного прямоугольника. К нижней бечеве прикрепляются тонкие шесты, около 5 аршин в длину, а к верхней с обоих концов привязываются так называемые симы – тоже бечевки, которые рыбаки держат в руках.

Самый лов сырпом производится на двух лодках, или, вернее, челноках, вчетвером: гребцы, сидя в корме, своим единственным веслом направляют лодку наискось, как бы к берегу, и растягивают сырп, который прижимается ко дну шестами другими двумя рыбаками, сидящими на носу каждой лодки. Таким образом плывут они против или по течению, через каждую яму до перебора, и как только рыбаки услышат по симе, навернутой на палец, что в сеть попала рыба, опускают верхнюю тетиву и подымают сырп.

Еще удачнее бывает ловля сырпом с четырьмя лодками. Доплыв до ямы или заметив рыбу в прозрачной воде горной речки, все четыре лодки становятся рядом против воды, ниже рыбы; средние две, у которых сырп, дружно выступают вперед и погружают его, а остальные две в ту же минуту со всею быстротою, в два весла, бросаются выше сети и хлопают веслами по воде против мешка. Занимаясь с малолетства этим промыслом, североуральские рыбаки приобретают такую ловкость и проворство, что, видя издалека бег хариусов, преследуют их до тех пор, пока не переловят почти всего руна. Точно таким же образом ловят здесь и тальменей.

Осенью, а изредка и весною, хариусов в уральских речках добывают также острогой с лучом, и нередко, при удаче, каждая лодка набивает в ночь и при местных тупых и неуклюжих острогах до 2, даже 3 пудов хариусов, частью тальменей, которые, как более ночные рыбы, менее стоят в это время, чем хариусы, обыкновенно спокойно лежащие на дне ям, поблизости перекатов. По словам Воронина, острогой бьют хариусов и в Олонецкой губернии. По его словам, колоть хариуса легко, так как он стоит смирно и огня не боится, но при шуме бросается в бегство. Бить надо легко, с задержкою, потому что при сильном ударе хариус ломается на две части, причем хвост падает на месте, а голова с половиной туловища уплывает на 2–3 сажени. В речках Кузнецкого округа (в Сибири) хариус всего успешнее ловится руками, подобно налимам, так как очень любит здесь прятаться под нависшие берега, вымытые водою, и под корчи. Здешние хариусы отличаются непугливостью и очень скоро возвращаются на прежнее место, даже после выстрела.

В Неве, по словам Данилевского, хариусов ловят порядками крючьев, которые выставляют поперек реки зигзагами; крючки навязываются на расстоянии 11/2 сажен; через каждые 13 крючков прикрепляется камень в 1/2 фунта, а на концах по камню в 3 фунта. Наживкою служат, вероятно, червяки, а может статься, слепые вьюнчики (личинки миноги), которые вообще составляют одну из главных насадок в Неве. Всего хуже хариусы ловятся здесь в июне, так как в это время наедаются эфемерами и фриганеями, во множестве падающими в воду.

Вообще ловля хариусов в небольших речках нашего севера довольно значительна, хотя, конечно, не может быть выражена даже приблизительно верною цифрою. Однако в одном Богословском округе количество улова этой рыбы, по некоторым данным, должно быть никак не менее тысячи пудов. Жир хариусов (Oleum aeschii) употребляется в медицине как целебное средство.

Уженье хариуса в большей части Европейской России совершенно неизвестно, но в северных, северо-восточных и северо-западных губерниях и в большей части Сибири оно весьма распространено и пользуется почти таким же уважением, как и уженье форели, которая в Европейской России встречается почти там же, где и хариус. Эго весьма понятно, так как ловля обеих рыб, почти одинаково вкусных, гораздо труднее и требует большего искусства, чем ловля других рыб, хотя, разумеется, в глухих речках и форель, и хариус берут на удочку гораздо смелее, чем там, где их часто преследуют.

Об уженье хариуса до последнего времени у нас имелось очень мало печатных сведений. Как ловят его на удочку в Северо-Западной России, нам неизвестно; вероятно, подобно форели – на насекомых и изредка на искусственную мушку. Терлецкий говорит, что только в притоках Немана его ловят на длинную ходовую удочку, с длинною лесою и без грузила, которую закидывают с берега, меняя места.

В северных уездах Вологодской губернии в лесных речках, куда ездят специально для уженья хариуса, его ловят (летом) в большом количестве – пудами, – так что солят в кадушках. По замечанию Арсеньева, хариус берет только на перекатах; в омутах же, куда уходит после грозы, в ненастье, после дождя, когда вода очень мутна, в полдни, вероятно, и на ночь, почти никогда не хватает насадки, хотя бы стоял тут массами. На переборы хариус выходит здесь большими, густыми стаями – «плотом», почти поверху, плавится. Главный лов начинается с половины июня и продолжается до августа, а самый лучший клев бывает здесь в конце июня. Берет он с раннего утра до 11 часов, причем чем ближе к полудню, тем больше плавится; затем снова начинает брать с 5 часов до заката, но уже не так жадно, как утром. Ловят на легкую длинную удочку с волосяной лесой, без поплавка и грузила, на обыкновенного навозного червя или на овода, причем закидывают насадку прямо туда, где рыба плавится, почему иногда приходится заходить в воду. Здесь хариус считается очень жадной рыбой, так как, во время жора по крайней мере, берет очень верно, нередко хватает насадку на лету, прежде чем она коснулась воды, ловится зараз по паре, на два крючка, и очень смелой, так как не боится шуму.

Вообще у нас уженье хариуса считается более легким, чем уженье форели, тогда как в Западной Европе, наоборот, принимается, что первый гораздо чаще срывается, чем форель. Г-н Курбатов также говорит, что хариус берет вернее форели (красули) и не объедает так часто насадку. Это странное противоречие трудно объяснимо и, вероятно, обусловливается тем, что наша форель значительно отличается и по внешности, и по образу жизни от западноевропейской. Г-н Янишевский замечает, однако, что хариус берет с налета и что его тотчас же надо подсекать и выкидывать на берег; следовательно, для ловли его требуется немало ловкости и проворства. Здесь, на Чусовой, хариуса тоже ловят нахлыстом, на стрекоз (?) и паутов, закидывая удочку на средину реки, в самую быстрину, почему большею частью удят стоя по колени в воде, в лаптях, чтобы предохранить ноги от острых камней. В уральских речках восточного склона я много раз наблюдал ловлю хариусов сырпами, но не удил сам и не видел, как удят другие, но знаю, что их ловят здесь, как и на Чусовой, больше на паута (Tabanus) летом, а под осень – и на небольшой крючок, сверху облитый оловом и, следовательно, напоминающий блесну – без насадки. Судя по всему, этим крючком ловят только в омутах.

На р. Ваге, в Вельском уезде, по словам Поспелова, ловят хариуса на хлеб (?) и на таракана-прусака, непременно на переборах, т. е. на быстрине. Удочка легкая, с леской без грузила и с маленьким поплавком. Ловят стоя в воде или с лодки. В Вельске и не знают другой насадки, кроме таракана.

Об уженье хариусов в Олонецкой губернии Воронин сообщает следующее.

Удят хариусов со вскрытия рек до 15–20 сентября, т. е. до заморозков. Удилище ореховое или березовое, редко длиннее 4 аршин, леса волосяная, в 3–4 волоса, белая, наплавок – круглая пробка не более волошского ореха; поводок в один волос. Крючок маленький, вероятно настоящий 12-й номер, без грузила. Лучшее время ужения – утром и вечером, в омутках вблизи горных ручьев, которые в изобилии вливаются в Аять. Насадка ранней весною– маленький красный навозный червяк, притом только такой, который при прокалывании выпускает желтую массу, потом шитик (кажется, что личинка комара), а затем почти до конца ужения – личинка мясной мухи (сальник или опарыш). Самою позднею осенью лавливали на крупные сушеные муравьиные яйца, которые перед употреблением ошпаривали кипятком. Вполдень и в жаркое время ловили в середине реки, стоя на отмелях и камнях, иногда по пояс в воде, на малого кузнечика или на серую вонючую бабочку, иногда на крупных мух. С берега ловили, выбирая прикрытием куст или ловили с того берега, где тень от человека не падала на воду. В реке ловили с длинной лесой, пуская наживку по течению, причем в большинстве случаев хариус подсекался сам. Самые крупные экземпляры не превышали 11/2 фунта; чаще всего попадались полуфунтовые. Лучший клев бывает после ночного дождя. Водить рыбу избегали, а тотчас старались подсачить, так как пойманный хариус сильно плещется, отчего временно прекращается клев. В ясный жаркий день самым добычливым был полуденный лов. Клев хариуса своеобразен: на быстрине он берет с налета, а в омутках клюет очень осторожно – поплавок как будто всасывается (как клюет рак), потом сразу появится, точно подскочит, и опять начнется всасывание; затем, уже не погружаясь, движется медленно в какую-нибудь сторону. Рыбу сохраняли, зарывая в речной песок под водою.

Самые подробные сведения об уженье хариусов дает нам Либерих, удивший преимущественно в Петербургской губернии и притом на удилища с катушкой. Его описание уженья хариуса на червя, а в особенности на искусственную мушку, помещенное в январской книге «Природа и охота» за 1891 год, полнее и подробнее всех иностранных, так что требует лишь немногих дополнений из заграничных источников.

Ловля на червя производится главным образом весною, когда вода еще мутна и хариус после нереста очень голоден. Летом берет на червя сравнительно плохо, а иногда и не берет вовсе; в это время он питается, по Либериху, мелкими черными улитками, раковинками (моллюсками), также крошечными серыми червячками, живущими на водяных растениях, особенно на тростнике, а главным образом падающими на воду насекомыми; поэтому его всего лучше ловить нахлыстом на живых или искусственных насекомых. Осенью, в сентябре и октябре, он опять начинает хорошо брать на червя, особенно после дождей. За границей его ловят и зимою, причем лучший клев бывает в ясные, теплые и тихие дни после ночного мороза; у нас же зимняя ловля хариуса из прорубей, кажется, совершенно неизвестна; по крайней мере о ней еще никем ничего не сообщалось. При ловле на червя нет необходимости в удилище с катушкой, если только в данной местности не водится хариусов крупнее двух фунтов. В силе и бойкости хариус хотя и превосходит почти всех наших карповых рыб одинакового с ним роста, но значительно уступает в этом форели. Катушка нужна больше потому, что крупный хариус, если не заглотал червя, обрывает губы, которые у этой рыбы очень слабы, кроме того, она дает возможность быстро укорачивать и удлинять лесу, что при уженье хариуса приходится делать нередко. Следует напомнить, что весною попадаются самые крупные хариусы, какие очень редко ловятся летом.

По Либериху, на червя можно ловить тремя способами: с поплавком, внаметку и на донную. Насадкою во всех случаях служит небольшой (навозный) червь, а еще лучше два, три. Черви должны быть, особенно при ловле внаметку, очень крепки и довольно долго выдержаны во мху. Притравы никакой не употребляется, так как она недействительна. Можно только бросать в струю, во время уженья, червей, но и это не имеет полезных результатов, потому что хариус, как и форель, стаями не встречается, по крайней мере в Петербургской губернии, и бросается на наживу из засады, опять в нее скрываясь. Немецкие авторы (Moerbe) советуют, впрочем, при ловле хариусов на червей (и личинок) класть насадку на несколько часов в пахучую смесь из яичного желтка, шафрана, богородской травы и нескольких капель анисового масла, но, по тем же причинам, едва ли это даст возможность поймать большее количество рыбы.

Ловят с поплавком, преимущественно, иногда даже исключительно, в омуточках, со слабым или водоворотным течением. Можно, впрочем, ловить с поплавком и на течении, закидывая червя в струю между травой, так называемый коридор, – любимое местопребывание хариусов, причем берегом проходят шагов 20, возвращаясь обратно по 2–3 раза. Червя пускают так, чтобы он не задевал за дно. Проплывая мимо засады хариуса, он привлекает внимание рыбы – она бросается на червя с разбега и берет верно. Клев на червя сходен, по Либериху, с клевом окуня, и хариус заглатывает глубоко, почему не следует торопиться подсечкой. Впрочем, почувствовав крючок, хариус сейчас же выплевывает червя, а потому поплавок должен быть очень чувствителен и огружен как следует. Лучше всего перяной, с небольшой дробинкой в качестве грузила. В тихой воде можно ловить и без грузила, так как червяк все равно, хотя и медленно, опустится на дно.