Текст книги "Брак по умолчанию"

Брусничного цвета красавец седан сверкал полированными боками на солнце.

Но Энн была зла. В машине она увидела не средство передвижения, хорошо ей знакомое, а проекцию Брайана.

Фары словно прищуривались, придавая, по мнению Энн, хищное выражение капоту машины.

– Ты такой же несимпатичный, как и твой владелец! – заявила Энн, облокотившись на автомобиль. – Но тебе хотя бы стыдно! Вот ты какой красный…

Внезапно ей в голову пришла забавная идея. Можно ведь сфотографировать машину, а потом на компьютере дорисовать ей все необходимое, чтобы получилось почти что человеческое лицо.

Энн отошла на пару шагов, сняла с аппарата крышку объектива и защелкала вспышкой.

Просмотрев результаты на маленьком мониторчике, она осталась недовольна. Получившееся изображение не передавало того хитрого «выражения лица» автомобиля, которое так живо рисовалось Энн в ее видении.

Не колеблясь ни секунды, она отошла еще на несколько шагов. Села на землю – прямо на попу, не боясь запачкать джинсы, внутренний дворик был заасфальтированным и относительно чистым – и вновь принялась фотографировать.

С этого ракурса бампер и фары смотрелись куда более выигрышно. Энн осталась почти довольна: на снимках автомобиль начал напоминать акулу с довольной ухмылкой, предвкушающей жертву в виде незадачливого купальщика или аквалангиста.

Но все равно чего-то не хватало…

Словно откликаясь на мысленное пожелание Энн, неподалеку пролетела огромная бабочка лимонного цвета с темно-синими разводами на крыльях.

– Ну же, красавица, давай лети сюда, – пробормотала Энн.

Бабочка, покружив над головой, послушно приземлилась на капот автомобиля.

Энн торопливо принялась фотографировать. Бабочка, словно позируя, распласталась по брусничной поверхности, видимо, принимая ее за огромную ягоду или цветок.

На мгновение поднявшись в воздух, она вновь опустилась вниз, и у Энн получилось сделать снимок бабочки в профиль, сидящей на логотипе машины.

– Вот так, отлично, – пробормотала начинающая любительница фотографии, – а в качестве гонорара можешь насладиться нектаром цветов, лети в соседний сад, но будь там осторожна: могут и качелями зашибить.

Теперь Энн было очень интересно, что у нее получилось. Автомобиль оказался самой благодарной ее моделью: послушно стоял на месте, никуда не убегал, не уходил и не уезжал, не колыхался под порывами ветра, доносящегося с побережья…

Нужно было как-то отсмотреть все то, что получилось, на ноутбуке. Но как это сделать?

– Кажется, нужен какой-то шнур или переходник, или что-то в этом роде, – вслух произнесла Энн.

А что, если наведаться в торговый центр и проконсультироваться там у продавцов?

– Когда есть деньги, возможно все, – с этими словами Энн подмигнула своему отражению в окнах машины.

…В ближайшем торговом центре в отделе фототехники ей действительно помогли. Консультант оказался фанатом своего дела. Он не просто продал Энн необходимый шнур для «сливания» фотографий на жесткий диск компьютера, но и еще дополнительно поведал ей о некоторых удобных и полезных возможностях ее маленького черного друга.

Энн не терпелось применить на практике полученные навыки. И легче всего это было сделать, конечно, фотографируя все те же машины.

Проходя мимо стоянок, мимо автомобилей, просто припаркованных у тротуара, даже мимо мотоциклов громоздкой или обтекаемой формы, она по возможности незаметно делала несколько снимков.

Энн не хотела даже самой себе признаться в том, что наибольшее наслаждение в этом процессе ей доставляет тот момент, когда кнопка на фотоаппарате уже нажата, а результат еще не отображен на экранчике. Момент интриги, момент таинства, момент неизвестности… Миг открытия неизведанного.

Все в ее жизни в последние недели было настолько будничным, скучным и предсказуемым, что она целиком отдавалась процессу съемки, пытаясь превратить хотя бы какие-то минуты своего бытия в приключение.

Иногда ей попадались удивительнейшие экземпляры. Автомобили с аэрографией – тигры, виды космоса, божьи коровки, обнаженные женщины… Мотоцикл, по корпусу которого плясало золотое пламя. Лиловый кадиллак такой длины, что не вписывался в поворот. Проехавшие один за другим несколько миниатюрных «смартов», напоминающие о сигнале светофора – красный, желтый и зеленый. У Энн уже отваливались руки, но она не могла перестать щелкать и щелкать.

Дома она уединилась с ноутбуком на своем привычном диванчике в гостиной, охлаждаясь после дневной жары зеленым чаем с мятой.

Немного повозившись со шнурком, Энн перекинула все фотографии из памяти фотоаппарата на компьютер.

Их оказалось несколько сотен. Энн просматривала все подряд, очень часто морщилась и без малейших сомнений удаляла.

«Наснимаю еще», – бормотала она, щелкая мышкой и барабаня по клавиатуре.

Первые снимки были самыми неудачными. Расплывчатыми, не в фокусе, нечеткие кадры, размазанные движения людей и машин. Кроме того, создавалось впечатление, что Энн никак не могла определиться, что именно ей хочется запечатлеть на фотографии – интересующий ее объект редко оказывался в центре снимка.

Но чем дальше, тем больше Энн радовалась достигнутому эффекту. Неплохо удались цветы с городских клумб. Фотографии, на которых Энн украдкой запечатлевала парочек, сидящих на скамейках и бордюрах, получились нежными, с лирическим настроением. Энн даже показалось, что у них есть какой-то свой характер. Или стиль. Она мало что в этом понимала и уж тем более не разбиралась в определениях.

Ей пришла в голову мысль, что результатами работы можно поделиться с Элисон. Как-никак, сестренка всегда говорила, что неплохо снимает. Может быть, она даже пойдет учиться на фотографа.

Впрочем, не исключено, что это будет не фотограф, а модель. Или актриса. Или художник. В крайнем случае – модельер, в любом случае, Элисон пока еще ничего не решила…

Сказано – сделано.

Энн отобрала около трех десятков фотографий (на самом деле она не хотела очень уж сильно отвлекать Элисон от ее дел), прикрепила их к электронному письму и отправила сестре.

В письме она сопроводила фотографии коротенькой припиской:

«Буду рада, если ты расскажешь мне, что, по твоему мнению, у меня получилось! С любовью, экспериментатор Энн».

С удивительно приятным чувством выполненного долга Энн отправилась наверх и впервые за долгое время с удовольствием приняла ванну с горой душистой пены, распространяющей приятный аромат клубники, сделала маску для волос, побрила ноги и так далее.

Потом она свалилась спать и спала крепким сном невинного младенца.

Даже во сне у нее было хорошее настроение.

Сквозь свой крепкий сон Энн слышала, как Брайан хлопает входной дверью, снова что-то вещает по телефону про переговоры, мобильную связь, креативные идеи, ответственные проекты, новое видение, блестящие перспективы и так далее, но, если честно, у нее даже не было сил проснуться.

12

А вот за завтраком они неожиданно встретились.

В последнее время это стало такой редкостью, что ни один, ни другой не нашли, что против этого можно возразить.

В конце концов, это всего лишь завтрак.

Энн было немного стыдно за свой внешний вид – длинная футболка, еле прикрывающая попу, нечесаные длинные волосы, даже не перехваченные заколкой, закрывающие половину лица.

«Но ведь, в конце концов, я думала, что он давно ушел!» – мысленно оправдала она себя.

И гордо вскинула голову.

Правда, тут же пребольно стукнулась макушкой об угол кухонного шкафчика с чаем, сахаром и специями.

Пришлось сделать невозмутимое лицо – мол, а разве происходит что-то особенное?

Ну конечно же, нет.

– Есть неплохая ветчина, – заметил Брайан.

– О, да, огромное спасибо.

Оба были словно сама вежливость.

– Как твои дела в поисках работы, Энн? – неожиданно поинтересовался Брайан.

Энн чуть не поперхнулась сэндвичем из зернового хлеба.

– Да… гм… вообще-то нормально, спасибо.

– Процесс идет?

– Да. Да, наверное. Рассылаю резюме… изучаю вакансии…

– Что подыскиваешь для себя?

«Вряд ли ему на самом деле интересно, ну да ладно…»

– О, да ничего особенного. Может быть, личный помощник… Или администратор в каком-нибудь отеле.

– Понятно. Что ж, желаю удачи в поисках…

Энн несколько минут набиралась храбрости, прежде чем спросить:

– А как дела у тебя в офисе?

При упоминании офиса глаза Брайана, вопреки ожиданию, не поскучнели, напротив, он оживился.

– Все в порядке. Правда, все в порядке. Много работы, много проектов… Словом, все хорошо.

– Что ж… Я очень рада.

Некоторое время оба ели в молчании. Энн поглядывала на Брайана с легкой грустью. В какой-то момент ей в очередной раз показалось, что происходящее с ними – это какая-то несуразица, происходящая, как во сне, не покидало и не оставляло чувство нереальности.

Захотелось встать со своего места, подойти к нему, ласково прижаться к надежной и теплой груди, забыть свои тревоги и страхи… Или хотя бы погладить Брайана по волосам, растрепать их, коснуться ладонью его щеки, чтобы исчезло это отчуждение, непонимание между ними.

Кофе остывал. Энн понимала, что стена, которую они воздвигли в прошлом, неодолима. Сентиментальное настроение внезапной меланхолии исчезло так же незаметно, как и появилось.

Сердце могло умолять сколько угодно: «Не оставляй меня, разве я заслужила такое отношение, ведь у нас все было так хорошо», а разум уже взял ситуацию под свой бдительный контроль.

Он прав. Так будет лучше. Так нам всем будет лучше.

Определенно, он прав.

А будущее… Будущее еще чем-нибудь порадует.

Элисон написала Энн примерно через неделю.

Все это время Энн бродила по городу в поисках подходящей натуры. Раз уж у нее не было моделей (с Кэссиди связываться, разумеется, не хотелось), то нужно было тренироваться хотя бы на пейзажах, панорамах и случайных прохожих.

Иной раз Энн сильно выручали животные. Как-то на пляже к ней подбежал золотистый лабрадор, удравший от хозяина. Энн немедленно потянулась за фотоаппаратом. Собака не возражала против того, чтобы сниматься сидя, лежа, стоя, крупным планом, держа в зубах сучок, протягивая Энн лапу, виляя хвостом…

Появившийся через некоторое время хозяин – загорелый мачо с доской для серфинга – ругал пса на чем свет стоит, но, когда рассмотрел Энн получше, тут же сменил тон: пытался познакомиться, приглашал поплавать, выпить, и так далее. Энн вежливо отказалась. Ей почудилось, что лабрадор, удаляясь прочь вслед за хозяином, незаметно подмигнул ей.

«Этак скоро совсем одичаю, – подумала Энн, – надо больше общаться хотя бы с продавцами в магазинах».

Прочитав письмо сестры, Энн не на шутку удивилась.

Элисон писала:

«Послушай, крошка, кажется, ты зарываешь в себе настоящий талант!! Я чуть ли не с лупой изучила все снимки, которые ты мне прислала. Прости, что не отвечала так долго. Экзамены в колледже и все такое… сама понимаешь. (Энн надеялась только, что под «все такое» Элисон не подразумевает необузданные пьянки с одноклассниками, курение травки и прочие развлечения, которые у современной молодежи сейчас считаются невинными.) Так вот!!! Энн, скажу честно, я пыталась фотографировать своим аппаратом, разбиралась в его настройках, сидела с журналами по фотографии, но у меня до сих пор не получалось ничего, хотя бы отдаленно похожего на твои снимки. У тебя такие насыщенные, яркие цвета, необычные краски, и чувство кадра есть! Взять хотя бы снимки с машиной и бабочкой. Феноменально! Правда! Я уже поставила себе один из них в качестве заставки на монитор компьютера. Энн, а что ты вообще делаешь там, в Окленде? Неужели только фотографируешь? Брайан молодец, что подарил тебе фотоаппарат! Я никогда бы и не подумала, что у тебя может так здорово получаться. Ты ведь никогда не проявляла интереса к фотографии, и все такое…»

Энн улыбнулась письму, ответила Элисон словами большой благодарности, сказала, что ей необыкновенно приятно.

Впрочем, половину восторгов и энтузиазма она списала на сестринскую любовь и наивность Элисон. Сама она не была так впечатлена своими работами. Хотя чем больше она снимала, тем больше входила во вкус. Ей начинало казаться, что она так и родилась – с лямкой фотоаппарата на шее, глядя на мир через стекло объектива.

Элисон не унялась на озвучивании сестре своего восторженного мнения. Вечером она прислала СМС-сообщение, в котором говорила – мол, почему бы Энн не отправить свои снимки в журналы? Может быть, некоторые из журналов захотят опубликовать их. А раз так, то и заплатить за это должны неплохо…

Энн весело, от всей души рассмеялась, прочитав это сообщение. Перспектива, конечно, была заманчивая и более чем радужная. Однако Энн здраво оценивала свои способности и возможности, в отличие от юной Элисон. Она ответила эсэмэской примерно следующего содержания: я не профессиональный фотограф, и мои снимки не настолько удачны, чтобы какие бы то ни было журналы согласились платить мне за эти работы.

Элисон ответила веселым, беззаботным смайликом. Казалось, она вовсе не относится серьезно ко всей этой переписке фотографического характера.

Но через несколько дней она позвонила Энн на мобильный.

И на этот раз она буквально-таки захлебывалась от восторга:

– Слушай, Энн, я тут читаю новости в Интернете!

– И что же? – безо всякого любопытства спросила Энн.

Новостей ей в последнее время хватило через край.

– Как – что? Неужели ты не слышала? У вас там в Калифорнии проводится конкурс!

– О господи, – терпеливо пробормотала Энн, – какой еще конкурс?

– Анонимный конкурс, – торжествующе объявила Элисон, – на лучшую фотографию!

– Невероятно. И какое отношение я имею ко всему этому?

– Энн, да ты только представь себе! Послушай! Конкурс проводится в Окленде! Это такая удача!

– Да что за конкурс, ради всего святого? И что – в нем могут принять участие только те, кто живет в Окленде?

– Нет. Любой американец, достигший совершеннолетия, может принять в нем участие. Но ты в Окленде, и при желании сможешь попасть на церемонию объявления победителей! Разве это не потрясающе?

– О, Элисон, – засмеялась Энн, – тебе лишь бы гламурные презентации и тусовки!

– Ничего подобного, – Элисон даже оскорбилась, – разве я для себя стараюсь?

– А для кого же?.. Ах да, прости. Так что именно за конкурс, и что, по-твоему, мне следует сделать?

– Это конкурс автомобильного концерна. Проводится, кажется, пиар-службой… впрочем, неважно. Суть в том, что ты присылаешь им свою самую лучшую фотографию, имеющую отношение к автомобилям!

– Зачем? – недоуменно спросила Энн.

– Слушай, да кто из нас закончил колледж, ты или я? Энн, ну почему ты так медленно соображаешь? О боги, пошлите мне терпения!

– Греческие боги или какие? – весело поинтересовалась Энн.

– Американские! Какие же еще! Не сбивай меня, я еще не закончила. Так вот, у тебя ведь есть уникальная фотокарточка автомобиля, который с бабочкой! Очень красивая! Отправь ее им на конкурс… И посмотрим, что из этого выйдет.

– Да ничего из этого не выйдет, Элисон, – вздохнула девушка, – я же говорила тебе, что являюсь всего лишь дилетантом.

– Ты, по-моему, являешься балдой, – сердито проворчала сестра. – Боишься даже попробовать. Я же сказала, что конкурс – анонимный. В том-то и прелесть. Фото может отправить кто угодно – от мэтра до любителя. Автор самого удачного снимка будет пожинать лавры.

– Лавры?

– Лавры.

– Какие же это, интересно было бы узнать?

– Найди в Интернете поиском условия конкурса. А вообще-то главный приз – десять тысяч долларов.

Сердце Энн ухнуло куда-то в пятки и отчаянно заколотилось там, внизу.

– Вот это да! А автомобиль обязательно должен быть какой-то определенной марки? С логотипом этого концерна? Или любой? Вообще-то в последнее время я тут довольно много машин по городу наснимала…

– Автомобиль может быть любой, – авторитетно заявила сестра. – Хоть японский, хоть немецкий, хоть наш.

– В чем же тогда смысл конкурса?

– Ну, не знаю… Может быть, устроители хотят привлечь внимание к своей марке. Может быть, они просто ищут новую, свежую идею. Нам-то с тобой какая разница? Просто отправь фотографию – и все! Не подписывая, не указывая домашний адрес. Напоминаю, что конкурс рассматривает только «анонимки». Все по-честному.

– Да, любопытно, – проговорила Энн, уже воодушевленная рассказом. – А как же автор главного приза докажет, что это его снимок?

– Доказательством послужит почтовая квитанция об отправлении письма именно с этим номером. Купон или что-то в этом роде. Но, Энн, если хочешь успеть, не медли! Осталось, кажется, всего шесть или пять дней до окончания приема работ. И чуть ли не через неделю – церемония вручения главного приза. Слушай, мне надо бежать… Я тебе перезвоню. Или нет – я скину тебе ссылку со всей этой информацией по электронной почте. Жди у ноутбука!

Энн ждала у компьютера, пока не дождалась. После этого она самым тщательным образом изучила все имеющиеся у нее фотографии автомобилей. Собственно говоря, у нее не было других вариантов, кроме как послать фотографию машины Брайана. Энн считала, что это будет самым честным по отношению к владельцам тех автомобилей, которые она успела сфотографировать, гуляя по городу.

Самым трудным делом для нее оказалось выбрать лучшую фотографию. Чему отдать предпочтение?

Отправить на конкурс самый яркий снимок? Или, наоборот, самый нежный? Остановиться на самой выигрышной композиции? Понятно, что отправлять надо снимок автомобиля с бабочкой, но кто должен выглядеть лучше на снимке – бабочка или автомобиль? На одной из фотографий казалось, будто автомобиль должен вот-вот сдвинуться с места, но бабочка так славно пригрелась под лучами солнца на его капоте, что автомобиль замер в ожидании.

Да, отправлять нужно именно этот снимок! И будь что будет.

Энн набрала в текстовом редакторе несколько слов, распечатала их на листе бумаги, вложила в большой плотный конверт и заранее напечатанную в фотоателье фотографию, и лист, после чего отправилась на почту и срочным заказным письмом отправила свою работу на конкурс.

До оглашения результатов оставалось два дня…

* * *

Суббота. Долгожданная суббота.

Какое счастье, что Брайан умчался куда-то с самого утра. У Энн появилась уникальная возможность как следует привести себя в порядок, оккупировав ванную. Великолепная укладка, тщательный макияж, яркий маникюр и педикюр.

Энн приготовила для этого дня короткое серебристое платье, которое чудесно сидело на ней и словно возвращало на десять лет назад, делая ее необыкновенно юной и привлекательной. На ногах красовались босоножки в тон с переплетающимися на щиколотках ремешками и высоких каблуках.

Оставалось пять минут до выхода.

Энн узнала все заранее. Автомобильный концерн арендовал для своего мероприятия концертный комплекс. Вход был дозволен всем желающим (тщательно сканирующимся охраной, тем не менее). Мероприятие должно было широко освещаться прессой и телевидением. Энн могла только порадоваться, что праздник не транслировался в Интернет…

За четыре минуты до выхода Энн почувствовала беспричинный страх. Он липким комком вылез откуда-то из района желудка и поселился в горле, судорожно сжимая и перекрывая дыхательные пути.

Куда она лезет? Зачем это делает?

Неужели не очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет, просто не может выйти?

Энн бросила на себя беглый взгляд в зеркало. Внезапно ей стало противно.

Она вспомнила вечеринку, на которой с ней познакомилась Кэссиди. В общем-то, сейчас Энн не слишком отличалась ни от Кэссиди, ни от тех девиц, которые преобладали среди веселящейся публики. Та же худоба (о, как она похудела!..), те же высокие и тонкие шпильки, гламурное платье, украшение на шее.

А что, если…

Нет, не отменить поход на церемонию, ни в коем случае. Гарантированно придти и порадоваться за победителя… кем бы он ни оказался.

Просто не воображать себя звездой на Аллее славы. Она – не знаменитость; никогда не будет ею, как бы ни была красива и способна. Так почему бы не натянуть старые джинсы, которые Энн таскала еще с колледжа, нарочито рваную майку, почему бы не растрепать волосы и не отправиться в концертный зал в своем естественном, привычном виде?

Вот черт! С улицы послышался сигнал такси. Почему этот дурень приехал так рано, теперь из-за него она не успеет переодеться… А, ладно, что ж теперь сделаешь! Не опаздывать же из-за своего внешнего вида! Плевать, кто и что подумает.

…Зал был практически битком набит. Конечно, никто не теснился и не толпился в проходах. Но все места были заняты. А кое-кто стоял и за креслами – те, кому не хватило мест. Те же, кому не хватило даже места за креслами, были попросту не допущены в зал. Энн посочувствовала беднягам, хотя вполне могла оказаться в их числе. Ее занесло в пятый ряд, место было крайним справа. В зале царил полумрак, зато сцена была освещена как нельзя лучше. Сцену украшал огромный логотип автомобильного концерна – устроителя конкурса. Микрофоны, телевизионщики, камеры, рекламные плакаты… Зал негромко гудел.

Время шло. Церемония не начиналась. Зрители принялись потихоньку топать ногами, выражая свое неодобрение и протест против такого произвола.

Наконец на сцену вышла изумительно стройная и гибкая брюнетка в розовом шелковом платье, томно обнимающем ее фигуру до самых лодыжек.

Энн слышала речь брюнетки словно сквозь туман. Она и сама не понимала, отчего так волнуется.

Хвала автомобильному концерну… Он обеспечивает рабочие места, а вас он обеспечивает быстрыми и комфортными машинами… Этот праздник очень важен для нас… Было так трудно принять решение… Мы спорили до последнего. И сейчас состоятся одновременно две презентации.

– Да-да, – откашлявшись, нараспев повторила розовая брюнетка. – Сейчас мы представим вам… я представлю вам… нашего нового вице-президента по маркетингу. Он полон сил и рвется к новым свершениям! Поприветствуем же его!

Зал поаплодировал, впрочем, не без энтузиазма.

Однако на сцену никто не вышел, брюнетка заговорила вновь:

– Наш отдел по связям с общественностью очень рад представить вам человека, занимающего столь значимый пост. Значимый для всего концерна, разумеется. Он лишь недавно приступил к работе, поэтому не состоял в отборочной комиссии. Результаты конкурса окажутся сюрпризом и для него. Поэтому сейчас мы поприветствуем Брайана Гринвуда, нашего нового вице-президента, и все вместе узнаем – кто же получает главный приз?!

Зал с удовольствием взревел. Ему явно надоели верноподданнические речи брюнетки, однако деваться особо было некуда.

Энн не ослышалась. На сцене через секунду появился ее муж. Ее, видимо, теперь уже бывший муж. Любимый. Брайан.

Брайан Гринвуд, новый вице-президент по маркетингу, держал в руках огромный золотой конверт.

– Итак, – улыбаясь, начал он, – Ребекка уже все сказала за меня! Поэтому я не буду тянуть резину, – публика сдержанно похлопала, оценив шутку, – а сразу объявлю результаты.

Энн заметила, что некоторые из ее соседей уткнулись в свои купоны. Она вытащила из своей сумочки квитанцию, полученную на почте, и тоже взглянула в нее.

Брайан стремительно разорвал золотой конверт, извлек из него обычный почтовый конверт.

– Я так понимаю, что мне вручили призовое фото прямо в том виде, в котором оно было прислано в компанию. Поэтому внимательно сверяйте номер на вашей квитанции! Не заставляйте меня бегать по рядам в поисках победителя… Внимание! Если вы из другого города или штата, то звоните по номеру телефона, который через несколько секунд появится на ваших экранах! Итак, поехали…

И в огромном зале повисла напряженная тишина.

– Пять, пять, четыре, девять, восемь, ноль, шесть и два… Повторяю еще раз: пять, пять, четыре, девять, восемь, ноль, шесть, два! Есть в зале человек, чья квитанция совпадает с этим номером? Отзовитесь!

Энн неверящим взглядом уставилась на цифры.

Ошибки быть не могло.

Неужели, неужели?!..

Ее фото заняло первое место!

Тем временем Брайан извлек фотографию из уже вскрытого конверта. К фотографии прилагался лист бумаги с напечатанной на нем фразой. Эту фразу Брайан и зачитал вслух:

– «Наш автомобиль бережно относится ко всему живому», – а затем с удивлением воззрился на фотографию собственного автомобиля с номерами, знакомыми до боли, и с бабочкой редкой красоты, распластавшейся на сверкающем капоте.

– Есть ли в зале… победитель, – выдавил он из себя, а к нему на помощь уже спешила Ребекка.

– Победитель оказался не только удачливым фотографом! Он фактически подарил нашему отделу уже готовый слоган! Давайте же поаплодируем победителю, из какого бы города тот ни оказался! В этом зале есть человек, готовый предоставить купон с идентичным номером?!

– Есть, – слабым голосом ответила Энн, и ноги не держали ее, когда она забиралась по крутым ступенькам на сцену, молясь про себя, чтобы не запнуться, не споткнуться и не упасть на глазах у сотен человек.

И еще у нескольких миллионов, прилипших в этот момент к телевизорам… Проклятые каблуки!

На негнущихся коленях она подошла к Брайану с Ребеккой.

– Энн, что ты тут делаешь? – выдавил он из себя. Ребекка насторожилась. Очевидно, подобные вопросы не были предусмотрены сценарием церемонии награждения.

Ребекка ткнула своим микрофоном чуть ли не в лицо Энн:

– Произнесите свое имя, я хочу слышать имя нашей победительницы! Ваше фото – просто чудо!

– Меня зовут Энн… Энн Райс. То есть… Гринвуд. Я – Энн Гринвуд. Родом из Миннеаполиса.

– Я поздравляю вас, Энн! Мои поздравления! Наши поздравления жительнице города озер! – казалось, для Ребекки нет ничего странного в таком удивительном совпадении фамилий; мало ли в Окленде людей с фамилией Гринвуд?

Но, как Энн и Брайан выяснили впоследствии, это оказалось достаточным основанием, чтобы лишить победительницу ее заслуженного приза.

Энн не знала, что по сценарию мероприятия полагалось дальше, но «для вручения приза» ее пригласили пройти за кулисы. Под громкие аплодисменты зала (концерн все-таки сохранил лицо) Энн на негнущихся ногах, Брайан и Ребекка удалились со сцены.

Пока руководство лихорадочно спорило о двусмысленности сложившейся ситуации, Энн и Брайан молча стояли друг напротив друга в аляповатых декорациях.

Брайан первым нарушил молчание:

– Удивительно. Должен сказать, что ты действительно удивила меня. Это невероятно.

– Почему?

– Первое место. Фантастика. Я даже не подозревал, что в тебе кроется такой талант.

– Не вижу ничего особенного, – пробормотала Энн; ей было до крайности неловко. – Прости, все так вышло…

– Энн! Да за что ты извиняешься? Как ты могла знать?

– Могла, – она подняла голову и впервые за долгое время прямо и открыто взглянула ему в глаза. – Брайан, я могла знать. Я ведь спрашивала тебя, как дела в офисе. И ты не признался, что у тебя готовится такая кардинальная перемена работы. Кстати… я поздравляю тебя с повышением. Надеюсь, ты счастлив.

– Да, – вполголоса сказал Брайан, – теперь я счастливее, чем пару месяцев тому назад. Я рад, что удалось изменить сферу деятельности… а, кроме того, я просто не мог оставаться в том офисе. Там меня предали. Там меня… нет, не использовали, но я уже не мог считать отношения искренними. Но, Энн, ведь и я спрашивал тебя о твоих делах. Ты не обмолвилась ни словом, что хочешь принять участие в таком громком конкурсе. Мы могли бы избежать некоторых проблем…

– Прости меня, – пристыженно прошептала Энн. Спохватилась: – Каких проблем мы могли избежать?

– Мы ведь больше не муж и жена, Энн. Сейчас боссы не шептались бы в кулуарах о том, есть ли у них основания лишить тебя премии или же нет.

– Но официально мы с тобой не в разводе, верно ведь?

– Верно, – улыбнулся он, – по умолчанию мы с тобой в браке, Энн…

– Значит, пусть шепчутся. Если честно, мне наплевать на деньги.

– Правда? – издевательски прищурился он. – Откажешься в мою пользу?

– Ох… Брайан, они не уволят тебя?

– Им не к чему придраться. Я не имел доступа к материалам конкурса. Как твой муж, я мог сообщить тебе о конкурсе. Как анонимный фотограф, ты могла принять в нем участие. Но боссы могут побояться слухов. Что, если поползут слухи? В прессе, среди людей. О фальсификации результатов, о «купленном» призе.

– Я не хотела, – потерянно прошептала Энн, не зная, что еще сказать. – Но… Знаешь… Мне правда нет дела до денег. И если тебя не лишат должности – это просто прекрасно. Я всего лишь хочу сказать, что безумно рада своей победе. Теперь я наконец-то поверила в себя. Это совсем не то, когда твои работы хвалит только любимая сестра. Это выводы целой комиссии… Зрелых, искушенных людей.

– Твоя работа действительно прекрасна.

– Если мы разведемся как можно скорее, то у тебя точно не будет никаких проблем. Ни проблем, ни слухов.

– Знаешь, Энн…

Брайан стоял перед ней и улыбался. Его лицо наконец-то было светлым, ничем не омраченным.

– Энн… Ты сейчас скажешь, что я дурак. Что я идиот. Но, Энн… Я не хочу разводиться.

– Что?

– Ты ведь слышала. Я не хочу развода с тобой. Пойми… Ты давила на меня. Требовала выяснения отношений в тот момент, когда я барахтался в пустоте. Мне пришлось вернуться в офис, где я пережил такие кошмарные моменты. Больше, чем просто тяжелые. Мне нужно было достойно завершить все дела и уйти оттуда с гордо поднятой головой. Уйти победителем. Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе. Чтобы понять, как много ты для меня значишь. Алисия так легко отказалась от меня – значит, вряд ли меня по-настоящему любила. Но от ее чар избавиться было не так-то просто, не выпутаться, словно из липкой черной паутины. Без нее было тяжело… но без тебя, Энн, просто невыносимо.

– Но ты говорил…

– Я помню, что я говорил. Энн, прости меня. Прости. Забудь то, что было. Мы с тобой начнем с чистого листа. Теперь никаких тайн и неприятных сюрпризов. Если понадобится – я уйду из этого концерна, чтобы никто не вздумал марать твое честное имя.

– Думаю, до этого не дойдет, – она иронически приподняла одну бровь.

Брайан протянул ей руку:

– Энн… ты будешь моей женой?

– Что?

Ответом ему были круглые недоуменные глаза.

– Но… Но ведь официально я по-прежнему твоя жена!

– Да. А теперь нужно, чтобы ты согласилась вновь быть ею на самом деле.

– Ну, не знаю, – проговорила Энн, притворяясь, что размышляет. – Мне ведь придется вновь переселиться с диванчика в гостиной в спальню…

Терпение Брайана лопнуло. Он обнял Энн, прижал к себе, покрывая ее лицо поцелуями, не стесняясь людей, прошмыгивающих мимо. Энн счастливо рассмеялась.

– Простите, но согласно политике концерна мы вынуждены пересмотреть решение комиссии по поводу снимка-победителя, – сообщила Ребекка, осторожно высунувшая свой нос из какого-то кабинета.

– Наплевать, – отмахнулся Брайан.

– Мистер Гринвуд, к вам у нас нет никаких претензий…

Энн, конечно, расстроилась, что так неожиданно выпавший на ее долю приз так же стремительно уплыл из ее рук.