Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

Вопрос о негеоцентрическом многообразии типов биосистем был поставлен уже В.И. Вернадским. Известный английский астроном, директор Гринвичской обсерватории Г. Спенсер-Джонс отстаивал важное положение о том, что формы жизни в различных мирах должны соответствовать конкретным условиям развития этих миров, а вовсе не земным условиям. В таких мирах в принципе невозможна не только жизнь и цивилизация земного типа, но и нечто вполне соответствующее нашим земным представлениям о жизни (Спенсер-Джонс Г. Жизнь на других мирах – М.-Л.: Гостехиздат, 1946, с. 26).

Л.В. Фесенков в 1979 г. обосновывает возможность существования негеоцентрической жизни. Он напоминает, что модели внеземной жизни, конструируемые в кибернетике, допускают возможность существования небелковых организмов (Фесенков Л.В. Методологические аспекты проблемы жизни во Вселенной. – В кн.: Астрономия. Методология. Мировоззрение – М.: Наука, 1979, с. 280). По его убеждению, качественно новые формы жизни должны обнаружить недостаточность существующей системы биологических понятий. Создание экспериментальной экзобиологии будет означать принципиально новый этап развития биологии, изменяющий самые основы наших представлений о жизни (Там же. С. 281).

Однако негеоцентризм в области представлений о жизни, – равно как и в представлениях о неживой природе, – при методологически неверном проведении способен превратиться в псевдонегеоцентризм, т. е. замаскированный негеоцентрической терминологией геоцентризм. Так случилось с членом-корреспондентом АН СССР из г. Алма-Аты Г.А. Тиховым. Критикуя биологический геоцентризм как сведение всех возможных типов жизни к известному нам земному типу, Тихов попрекает биогеоцентристов в ограниченности философского мышления. У биогеоцентристов выходит, что Земля и только она является образцовым, годным для образования и сохранения жизни телом, а стало быть, чтобы обнаружить жизнь, нужно искать в космосе только земноподобные тела. Либо жизни кроме Земли вообще быть не может. Но Тихов и его ученик М.П. Перевертун впали в противоположную крайность. Они утверждали и считали даже доказанным наблюдениями существование жизни на всех или, по крайней мере, на некоторых планетах Солнечной системы. Перевертун трактовал сезонные изменения цвета различных областей Марса как доказательство существования на нём биосферы. (См.: Тихов Г.А. Геоцентризм в современной биологии. – Вопросы философии, 1957. № 5, с. 246).

На самом деле подобные доводы уже тогда были именно проявлением устаревшего геоцентризма, свойственного механистической картине мира. Постулируя населённость всех планет, механистическое мировоззрение незаметно для себя переносит на них земные представления. Предположение о возможности существования негеоцентрической биосферы в различных космических системах есть негеоцентризм. Предположение о неизбежности существования негеоцентрической биосферы на материальных телах геоцентрического типа есть самый настоящий геоцентризм, предписывающий природе некие «обязанности» перед человеческим субъектом. Природа никому ничего не обязана, она никогда не выполняет подобных «обязательств», рано или поздно опровергая геоцентрические ожидания и преподнося для них обескураживающие неожиданности.

Наша земная жизнь является порождением лишь одной из многочисленных ветвей эволюции материи. Особенность её состоит в том, что основывается она на прогрессивной эволюции всё усложняющихся углеродистых соединений и сформировавшихся из них многомолекулярных органических систем. Все важнейшие функции земного типа основаны на присущих лишь углеродным соединениям свойствах.

Наш мир, в котором мы живем, это мир органический. Основой этого мира являются различные соединения углерода, азота, кремния, железа и других. Как же появились на Земле все эти органические соединения? Появились ли они на нашей планете в результате эволюционных процессов на самой планете или же в результате воздействия космоса?

Исследования показали, что углеродистые соединения, например, появились задолго до образования земной коры и биосферы.

Современные радиоастрономические исследования позволили установить наличие в межзвёздном пространстве разнообразных соединений углерода, например, низкомолекулярных: формальдегид, синильную кислоту, углеводороды, спирты и др. В настоящее время имеются данные о наличии в космосе также и высокомолекулярных соединений углерода, которые могли быть образованы лишь на поверхности частиц космической пыли. Все обнаруженные в космосе органические соединения состоят из «набора» тяжёлых химических элементов.

Тяжелые химические элементы «рождаются» в недрах массивных звёзд. Особую роль здесь играют взрывные процессы, в результате которых накопленные в недрах таких звёзд элементы выбрасываются в межзвёздное пространство. Так постепенно в космосе накапливается своеобразный «строительный материал» – основа будущих планет и самой жизни на них. Таким образом, эволюция звёзд имеет непосредственное отношение к эволюции жизни и разума на Земле.

Но для того, чтобы возникла сама жизнь, ещё недостаточно наличия тяжёлых химических элементов. Для этого нужны ещё определённые условия.

И такие условия для жизни земного типа могут возникнуть лишь на твёрдых телах – планетах с определёнными параметрами. Человечество ведь тоже живет на прекрасной для нас планете Земля, на которой сложились именно такие благоприятные условия для возникновения и развития жизни и разума.

Возможность существования негеоцентрической экзобиосферы (т. е. внеземной биосферы, от лат. экзо – вне) связывается в современной науке с качественно иной основой, химически иным субстратом жизни. Ещё в 1909 г. английский исследователь Д. Рейнольдс выдвинул гипотезу о существовании «высокотемпературной протоплазмы», содержащей кремний вместо углерода, фосфор вместо азота и серу вместо кислорода. В 1963 г. в книге английского ученого В. Фирсова была развита уже целая система представлений о природе жизни на кремниевой основе. Отправным пунктом этой теории послужило сходство электронного строения кремния с углеродом, – химической основой земной жизни, – а также способность кремния образовывать богатое многообразие соединений. А поскольку эти соединения более термостойки, чем соединения углерода, явилась идея о высокотемпературной жизни.

С точки зрения современного негеоцентрического мировоззрения это весьма плодотворная идея. В кремниевом мире жизни универсальным растворителем, аналогичным земной воде, явился бы сульфид фосфора, замерзающий при + 173 °C и кипящий при 407 °C. Нам трудно представить себе «моржа» кремниевого мира, купающегося в замерзающем сульфидофософрном море при температуре, при которой любой землянин сварился бы вкрутую. Впрочем, кремниевая жизнь возможна и при более высоких температурах (выше 1000 °C) и чудовищных с земной точки зрения давлениях. Ведь именно при таких давлениях кремниевые структуры становятся наиболее реакционно-способными.

Кремниевая жизнь при высоких температурах требует определенных примесей углерода. Возможно, что она гораздо более распространена, чем углеродная, поскольку её возникновение не требует столь специфических образований, как низкотемпературные планеты земного типа. Не исключено, что именно земноподобные планеты являются достаточно редкими во Вселенной, и возникновение на них жизни и разума чрезвычайно затруднено их суровой природой, климатом и твёрдой поверхностью, препятствующей вовлечению в биосферные процесс более глубоких слоев эйкумены. Кроме того, никто ещё не доказал, что углеродный субстрат жизни дает какие-либо преимущества в образовании и передаче жизненно необходимой информации. Ведь способность кремния быть превосходным носителем информации доказывается нашей земной электроникой, перешедшей в свое время на кремниевые печатные микросхемы ввиду их компактности и надёжности.

Ряд исследователей, тем не менее, начисто отрицает самую возможность кремниевой жизни, доказывает её несостоятельность с точки зрения квантовой химии.

Так, нобелевский лауреат Дж. Уолд считает, что кремний не может играть роль носителя жизни по трём причинам. Во-первых, его связи с другими атомами значительно слабее, чем связи углерода. Во-вторых, он образует гигантские инертные полимеры, что затрудняет круговорот веществ в природе. Наконец, в-третьих, кремниевые цепочки становятся нестойкими в присутствии кислорода, аммиака и воды. Но всё это говорит лишь о том, что кремниевая жизнь компенсировала бы свою вещественную нестойкость и инертность чрезвычайной сложностью и мобильностью взаимосвязей. Земная углеродная и внеземная кремниевая жизнь были бы не только непохожи, но и губительны друг для друга уже самим своим соприкосновением. Разумеется, если бы это соприкосновение не было бы обеспечено наличием мощных защитных систем жизнеобеспечения.

Широкая распространённость кремния делает его одним из вероятных кандидатов на роль субстрата негеоцентрической жизни. В.И. Вернадский, создавая своё классическое учение о биосфере, подчёркивал, что никакой живой организм не может существовать без кремния. Если жизнь на основе кремния возможна, то «строительного материала» для неё в обозреваемой нами части Вселенной более чем достаточно (См.: Воронков М.Г., Кузнецов И.Г. Кремний в живой природе – Новосибирск: Наука. 1984, с. 20, 23).

Развитие представлений о целостности органического мира закономерно привело к возникновению в XX веке учения о биосфере как внешней геологической оболочке Земли.

В основе учения о биосфере лежало разработанное В.И. Вернадским представление о планетарной геохимической роли живого вещества и организованности биосферы в результате сложной геологической истории Земли. «… Охваченная всецело живым веществом, – писал В.И. Вернадский, -

биосфера увеличивает, по-видимому, в беспредельных размерах его геологическую силу, и, перерабатываемая научной мыслью Человека Разумного, переходит в новое состояние – в ноосферу» (В.И. Вернадский. Философские мысли натуралиста – М.: «Наука», 1988, с. 32). По мнению В.И. Вернадского, жизнь возникла не в качестве какого-то одного вида организмов, а как совокупность разнообразных видов, т. е. в форме примитивного биоценоза.

Биосфера, будучи порождением земной природы, в то же время является специфическим космическим образованием. «Жизнь… значительно в большей степени есть явление космическое, чем земное, – писал пионер гелиобиологии А.Л. Чижевский. – Она создана воздействием творческой динамики космоса на инертный материал Земли. Она живет динамикой этих сил, и каждое биение органического пульса согласовано с биением космического сердца – этой грандиозной совокупности туманностей, звёзд, Солнца и планет».

Таким образом, ноосфера – не только новое состояние биосферы, перерабатываемое научной мыслью, но и общепланетарный и общекосмический фактор. «Космос, – полагал К.Э. Циолковский, – переполнен жизнью даже высшею, чем человеческая» (Циолковский К.Э. Монизм Вселенной, Калуга, 1925). Однако эта заселённость имеет, как мы считаем, не геоцентричный, не однослойный, не «плоский», а многоуровневый, качественно многообразный характер. Такое представление о негеоцентрической многоуровневости бытия может отражать и негеоцентрическую многоуровневость бытия носителей разума в космосе.

Наряду с космобиологисй сейчас начинает развиваться космоинформатика. В брошюре «Человек и Вселенная» А.Д. Урсул и Ю.А. Школенко анализируют понятия «информационные характеристики цивилизации» и «информационная сущность цивилизации» (Урсул А.Д., Школенко Ю.А. Человек и Вселенная – М.: Знание, 1980, с. 29). Благодаря чрезвычайной разреженности космической среды она представляет собой великолепный проводник информации. Без особых искажений информация проходит колоссальные расстояния с наивысшей для нашей материальной системы скоростью – скоростью света. Передача информации неизмеримо легче, быстрее и «дальнобойнее», нежели прямая транспортировка макроскопических тел. Поэтому Ю. Школенко правильно полагает, что информационный период освоения космоса будет очень длительным. (Школенко Ю.А. Философия, экология, космонавтика – М.: Мысль, 1983, с. 63).

Информационный контакт должен значительно опережать непосредственный материальный контакт цивилизаций. Всякая развитая цивилизация должна, по-видимому, обладать достаточно мощной экзосферой (сферой внешнего информационного воздействия на космос). Но очевидно, что экзосфера каждой цивилизации должна соответствовать её способу восприятия. Дня другой цивилизации её экзосфера может оказаться лишь сферой распространения некоторых физических процессов. Поэтому при поиске цивилизаций необходимо учитывать степень соизмеримости информационных экзосфер.

Большое внимание уделялось и разработке критериев, по которым можно было бы судить об искусственности принимаемых сигналов на фоне разнообразных сигналов естественного происхождения. У белорусского учёного В.М. Цурикова, например, таким критерием выступает определённое нарушение известного закона природы, например, появление в спектре излучения какого-либо объекта одновременно «красного» и «синего» смещения (Цуриков В.М. Имитация маловероятных событий с целью привлечения внимания других цивилизаций. XXXIII Всесоюзная научная сессия, посвященная Дню радио. Аннотации и тезисы докладов. М., 1978).

Самое интересное состояло в том, что такой объект действительно скоро был обнаружен. Им оказался загадочный звёздный объект в созвездии Орла-SS433. Но несмотря на попадание данного объекта под предсказанный критерий, ему было дано естественное объяснение, хотя и не до конца ещё изученное, сводящееся к тому, что SS433 является двойным звёздным объектом – тесной звёздной парой, компаньонами которой являются, как предполагают учёные, компактная и плотная нейтронная звезда или «чёрная дыра» и звезда-гигант, обладающая ничтожно малой плотностью.

Важной областью выработки новых негеоцентрических представлений о внеземных цивилизациях является гипотетическое исследование возможных типов разума. По словам знаменитого польского фантаста Станислава Лема, «космическое присутствие Разума мы можем не заметить не потому, что его нигде нет, а из-за того, что он ведёт себя не так, как мы ожидаем» (Лем Ст. Сумма технологии – М.: Мир, 1968, с. 101). По Лему, проявления космического разума могут глумиться над нашим воображением (Там же. С. 102). Лем делает множество попыток представить, а вернее – вообразить неантропоцентрические разумы.

Конечно, предположение Лема о том, что технологическая эра развития человечества возникла из-за особого характера земной среды и что другие цивилизации развиваются «интенсивным» путём, т. е. путём совершенствования своего телесного строения, своей приспособляемости к среде (Там же. С 103), выглядит не очень-то убедительно. Но при всей фантастичности подобных предположений, здесь имеется важное рациональное зерно. Оно заключается в попытке хотя бы вообразить технологически иные цивилизации и, соответственно, функционирование гносеологически иных разумов. Отсюда делается вывод о качественном различии способов формирования и передачи информации. Лем считает возможным, что наши радиотелескопы уже давно принимают в виде шумов фрагменты «межзвёздных разговоров» (Там же. С. 108). Но очевидно, что информационной экзосферой могут обладать только технологически развитые цивилизации.

Чрезвычайно плодотворны и мысли Лема, других фантастов и футурологов о возможности развития цивилизаций на основе формирования так называемого «синтетического разума», т. е. некоей материальной субстанции, позволяющей объединить отдельные разумы цивилизованных существ в некий единый разум цивилизации. Океан Лема, «облако» Хойла, сотни менее удачных попыток фантастов описать такой разум отражают реальную тенденцию современной земной цивилизации к объединению мыслительных усилий людей посредством компьютерной техники. В дальнейшем эта тенденция, несомненно, не ослабнет, а только усилится.

Весьма спорной является идея Лема о так называемом неортоэволюционном (непрямом) пути развития цивилизаций. Этот путь связан не с экстенсивным возрастанием масштабов распространения цивилизаций в Космосе, ростом энергопотребления и ресурсопотребления, расширением астроинженерных сооружений, экспансией на другие планеты, а с возрастанием компактности цивилизаций. Не энергетическая прожорливость и увеличение населенности, полагает Лем, характеризует интенсивное развитие цивилизаций, а уровень приспособленности цивилизации к внешнему миру (Там же, с. 87–88).

В.В. Рубцов и А.Д. Урсул критикуют «неортоэволюционный» подход Лема как определённую крайность. «Не надо забывать, – пишут они, – и о неизбежной эволюции роста энергопотребления, освоенного пространства, количества выработанной информации и т. п.» (Рубцов В.В., Урсул А.Д. Методологические аспекты проблемы внеземных цивилизаций: современное состояние и некоторые перспективы. – В кн.: Астрономия. Методология. Мировоззрение – М.: Наука, 1979, с. 369). Разумеется, противоположная крайность – чисто экстенсивный подход к развитию цивилизаций, прямая экстраполяция на будущее современного экстенсивного роста человеческой цивилизации. Такая экстраполяция есть чистейший геоцентризм.

Здесь мы подошли к чрезвычайно важной для поиска ВЦ проблеме – проблеме космической эволюции. Для того, чтобы действительно найти цивилизации, необходимо хотя бы приблизительно представлять себе возможные пути их развития.

Прежде всего, возникает вопрос о соотношении уровней развития цивилизаций. По мере развития цивилизаций они космизируются и становятся всё более негеоцентрическими не только в теории, но и на практике. По крайней мере, так происходит с нашей цивилизацией. Значит, даже похожие на нас в своей первоначальной истории антропоморфные цивилизации становятся нераспознаваемыми для нас, поскольку по мере своего прогресса неизбежно осваивают процессы, никак не вовлечённые в сферу нашего познания. Развиваясь, цивилизация становится не только непонятнее для нашего непросвещённого суждения, но и шире нашего поля зрения. Так, продляя срок своего бытия и тем как бы побеждая время, представители развитых цивилизаций могут использовать для своих контактов средства, недоступные для короткоживущих наблюдателей. На это в 1980 г. указал Ф. Дрейк. Таким образом, разрешение астросоциологического парадокса в связи с негеоцентрической концепцией приобретает совершенно новое направление. Чем дольше развивается цивилизация, тем заметнее она становится. В этом правы сторонники ортоэволюционного подхода. Но изменяет окружающий мир она уже не по меркам слаборазвитой цивилизации, а по своим собственным меркам. В этом заключена правота неортоэволюционной постановки вопроса.

В противоположность гипотезе об усилении онтологических различий космических цивилизаций по мере их развития Ф. А. Цицин пытается обосновать гипотезу о конвергентной эволюции цивилизаций в космосе. После выхода в космос, в котором, по его мнению, внешние условия должны быть для любых цивилизаций практически одинаковы, все они будут развиваться в направлении сходимости морфологических признаков (Цицин Ф.А. Космос и разумные существа. – Природа, 1965. № 11, с. 28).

Хотя возможность определённой конвергенции (т. е. образования в сходных условиям сходных признаков) исключить нельзя, подобная трактовка развития цивилизаций, несомненно, плоско-геоценртрична. Она связана с наивно-геоцентрическим убеждением в том, что космос нашего познания – единственно возможный, для всех общий космос, что нет и не может быть онтологически иных космических систем и соответствующих им, погруженных в них цивилизаций.

Одним из признаков несомненного существования цивилизаций может явиться космический креационизм (от лат. «креаре» – творить) – преобразование цивилизациями внешнего мира и создание явно неприродных сооружений. По мнению большинства учёных, фактор ускорения прогресса должен приводить к ускоренному распространению саморазвивающихся цивилизаций в окружающем их космосе. Но существует и противоположная точка зрения, основанная на модели «медленной экспансии». По мнению авторов этой модели К. Сагана и Б. Неймана, для отчётливой дифференциации цивилизаций по признаку космического креационизма требуется не менее 10 млрд. лет. Это примерно в 250 тыс. раз больше существования человека современного типа – создателя современной земной цивилизации. Вот сколько времени нужно цивилизации, чтобы заявить о своём существовании в обживаемом ею космосе.

Известно, что деятельность человека на Земле в настоящее время сравнима по своим последствиям с геологическими процессами. Для гарантированного самообнаружения цивилизация (или союз цивилизаций) должна достигнуть поистине грандиозных космических масштабов, сравниваясь по своей способности творения с звёздообразовательными процессами и даже формированием галактик. Но и в этом случае она станет заметной лишь для подобных ей цивилизаций.

Первоначальное развитие внеземной космической цивилизации, как и первоначальное развитие человеческой цивилизации, по-видимому, должно быть моноцентрично, т. е. проистекать из единого центра, из одного источника – так называемой эйкумены. По мере своего развития первобытная моноцентричная земная цивилизация распространилась во всех направлениях, заселила различные континенты Земли, стала полицентричной, о чём говорит существование земных рас. Логично предположить, что по мере своего развития космическая цивилизация землян также со временем станет полицентричной. Образуются космические расы.

Известный американский ученый Ф. Дайсон, исходя из выдвинутой им концепции «плодотворной культурной изолированности», предполагает распадение человечества в дальнейшем на ряд космических городов-государств, подобных античным полисам и средневековым городам, относительно изолированных, сосуществующих колоний, каждая из которых будет обладать своими неповторимыми принципами социального устройства и освоения природы (Дайсон Ф. Народ: в космосе. – Литературная газета, 1970, 4 янв, с. 11). Разумеется, согласиться с подобной «феодальной» структурой будущего человечества никак невозможно.

Геоцентробежная деятельность человека в дальнейшем должна, скорее всего, приобрести характер взаимозависимого полицентризма. Возникнет союз взаимосвязанных космизированных человечеств – но в то же время различных ветвей единого человечества. Само биологическое развитие сдвинется с мёртвой точки. Космические расы человечества будут сильнее отличаться друг от друга, нежели земные. Возникнет полиморфизм человечества (т. е. множественность форм развития). Приспособление людей к жизни в космосе может происходить по двум взаимосвязанным направлениям: 1) приспособление космоса к людям – геоцентризация космоса и 2) приспособление людей к космосу – космизация человечества.

В противоположность идее космического эволюционизма ряд исследователей выдвигает концепцию космического катастрофизма. Особую известность эта концепция приобрела в изложении фон Хорнера. Фон Хорнер считает, что в самом развитии всякой цивилизации и техники скрываются причины, приводящие её к неизбежной гибели. К ним относятся демографический взрыв, загрязнение среды, истощение генофонда, наконец, гигантский рост разрушительной мощи, рано пли поздно приводимый в действие и влекущий тотальное самоистребление. Раскол цивилизации на два враждующих лагеря придает этому самоистреблению характер неотвратимой закономерности.

Но обречённость всего живого на гибель, согласно фон Хорнеру, существует вне зависимости от конкретных путей развития цивилизации. В общефилософском плане он, по его словам, исходит из одного весьма общего положения: «Ничто не длится вечно». Итак развитие, по Хорнеру, только предпосылка неотвратимого уничтожения, а не дальнейшего развития. Ограниченность и конечность материальных образований абсолютизируется Хорнером, поскольку игнорируется вечность и неуничтожимость материи в целом. А цивилизации – и есть объект, захватывающий и связывающий в своём развитии всё больше материи и всё более многообразную материю для расширенного воспроизводства своего существования. Сама неограниченность и неуничтожимость материи служит поэтому предпосылкой потенциально безграничного развития цивилизаций, которые сами обладают способностью создавать и повышать шансы для преодоления кризисов и ограниченности своего собственного существования. Разумеется, эта предпосылка для выживания цивилизаций является необходимой, но не самодостаточной.

Космосоциальный парадокс фон Хорнера всё же содержит в себе немало горьких истин. Хорнер не только абсолютизирует, но и охватывает реальные противоречия слаборазвитых цивилизаций, подобных нашей. Эти противоречия не в теории, а на практике могут привести к самоуничтожению цивилизаций. Сегодня, когда нашей планете по-прежнему угрожает военная, экологическая, демографическая, информационная, какая угодно ещё катастрофа, игнорировать пророчества Хорнера, по меньшей мере неразумно.

Ст. Лем полагает, что основной недостаток хорнеровской гипотезы космоса как машины, серийно производящей атомные бойни, заключается не в пессимизме и катастрофизме, не в пугающем антигуманизме, а в чрезмерной наивности. Эта наивность заключается в неправдоподобном допущении, что все пути развития цивилизации должны совпадать между собой (Лем Ст. Сумма технологии – M.: Мир, 1968, с. 86). Фактически Лем критикует фон Хорнера за геоцентризм, за попытку «ужать» многообразие развития цивилизации в рамки современного кризиса земной цивилизации.

Правота Xoрнера – в предуведомлении о гибельности конфликта между цивилизацией и культурой, человеком и природой, различными локальными цивилизациями. Крушение тоталитаризма в планетарном масштабе резко увеличило шансы человечества на выживание и снизило вероятность оправдания хорнеровских пророчеств. Спасение нашего мира – в глобальном развитии демократии и переходе от государств насилия к государствам благосостояния, базирующимся на открытой экономике. Этот же тип способствует равноправной интеграции с перспективой образования всемирного государства.

Не исключено, конечно, что, будучи не в силах преодолеть кризис, подобный тому, что постиг ныне нашу цивилизацию, большинство цивилизаций, даже подавляющее большинство, не выживает. Логично предположить, что такой кризис на определённом этапе развития подстерегает любую цивилизацию, и, может быть, преодолеть его способны лишь немногие из них. И всё же космический катастрофизм не является непреодолимым препятствием для космического эволюционизма.

Рассматривая возможные внешние причины гибели цивилизации – космические катастрофы, необходимо признать, что они также возможны, и они действительно происходят в космосе, будучи в основном связаны с гибелью звёзд и другими процессами. Мы живем в Солнечной системе, и ближайшей к нам звездой является Солнце (расстояние порядка 150 миллионов километров). Может ли погибнуть наше Солнце и как скоро? Солнце возникло около 5 миллиардов лет назад и по современным данным будет светить и дарить нам своё тепло ещё около 5–6 миллиардов лет. После чего оно сожмётся и превратится в маленькую звезду – белый карлик, размеры которого будут равны размерам Земли. Но этот срок, 5–6 миллиардов лет достаточно велик, чтобы говорить о неотвратимости гибели цивилизации в результате эволюции таких звёзд, как наше Солнце. Конечно, не все звёзды живут так долго. Оказывается, чем меньше по своей начальной массе звезда, тем дольше она живёт и наоборот, чем массивнее звезда, тем более коротка её жизнь. Эти-то звёзды и взрываются, оставляя на своем месте гибели туманности и плотные остатки – нейтронные звёзды-пульсары. При взрывах таких звёзд выделяется колоссальная энергия в широком диапазоне излучения электромагнитного спектра, в том числе ультрафиолетового, рентгеновского и гамма-излучений, губительно влияющих на всё живое.

Естественно предположить, что если бы в ближайшей окрестности нашего Солнца вдруг взорвалась такая звезда, то человеческая цивилизация прекратила бы свое существование и как космическая цивилизация. Но к счастью, вблизи нашего Солнца нет таких «подозрительно-опасных» звёзд. Значит, срок гелиоцентрического существования нашей космической цивилизации определяется лишь сроком жизни нашей звезды – Солнца. Если же представить некоторое отдалённое будущее, то мы можем утверждать, что разум человеческий, а возможно и объединенный с разумом других космических цивилизаций, сможет управлять Солнцем и звёздами, и продлит им жизнь ещё на многие миллиарды лет. В этом, по-видимому, и проявится главная миссия космических цивилизаций, космического социума – сознательно-созидательная и деятельностно-гуманистическая. Не исключена и массовая миграция цивилизаций из окрестностей погасших звёзд к новым звёздным островам.

Нужно иметь в виду, что и в развитии человеческой цивилизации имеются факторы, препятствующие выживанию человечества независимо от конкретных политических действий людей. Мы живем на маленькой планете с ограниченными ресурсами, легко уничтожимой колоссальными потенциалами накопленного оружия. Мир людей совсем недавно был расколот на два враждующих лагеря, во взаимоотношениях которых краткие периоды разрядки напряжённости служили лишь витками разгона новых длительных периодов безудержной гонки вооружений. До сих пор в истории не было ещё случая, чтобы подобное враждебное противостояние не завершалось чудовищной бойней.

Сегодня, к счастью, положение изменилось. Нет, таким образом, автоматически действующего механизма, гарантирующего нам выживание в ближайшие десятилетия. Но нет и фатальной неизбежности гибели любой цивилизации в духе фон Хорнера. Угроза превратить нашу Землю при помощи термоядерного чудовища в негеоцентрический кусок материи явилась одним из мощных стимулов политики разоружения.

Возможность преодоления глобального кризиса человечества влечёт за собой возможность нового всплеска развития цивилизации в сторону освоения негеоцентрической материи. Основываясь на возрастании мощи человечества на Земле и становлении ноосферы (сферы разумной жизни) в качестве наиболее мощного геологического, биохимического, а в дальнейшем и биосферообразующего фактора, А.Н. Коблов предполагает, что социальная форма движения материи превратится в космический, космологический и космогонический фактор, определяющий судьбы Вселенной (Коблов А.Н. Диалектическая концепция развития в физике. В кн.: Философия пограничных проблем науки. Вып. 8. Жизнь: физико-химические основы и социальные проявления – Пермь: Пермское кн-во. 1975, с. 34).