Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

Предложенный нами эволюционно-мобилизационный подход является попыткой усовершенствовать систему универсального эволюционизма, вводя в нее новые понятия и методологические инструменты. Здесь необходимо перейти от общепринятого при выражении авторской позиции «мы» к личному местоимению «я». Я родился на этот свет совершенно нежизнеспособным, беспрерывно одолеваемым болями и болезнями, и меня давно не было бы на свете, если бы не упорный ежедневный труд над восстановлением правильной работы каждого органа, каждой системы организма.

Начались мои невзгоды с самого рождения. У моего зародыша была непропорционально большая голова, и я никак не мог в течение нескольких дней и ночей вырваться на этот свет, совершенно измучив свою мать. Меня уже хотели вырезать, сделав кесарево сечение, после чего я вряд ли бы выжил. Но на помощь пришёл наш родственник, опытный гинеколог. Мне рассказывали, что он провел какой-то запрещенный прием, и я наконец родился. Правда, матери после этого наложили множество швов.

После такого рождения я все время, не переставая, болел. Не было такой детской болезни, которой бы я не переболел. Особенно страшен был так называемый лающий кашель, который возникал при беспрерывных простудах и при появлении которого я задыхался ночами и не мог спать. Помогала только паровая ингаляция над чайником через бумажную трубочку, но через некоторое время все начиналось сначала.

По мере того, как я подрастал, на меня наваливались всё новые и новые болезни. Я ещё сам усугублял их своим неправильным образом жизни. С раннего возраста пристрастившись к чтению, я только и мечтал о том, как бы поскорее сделать уроки и засесть за книгу. Неутолимая жажда знаний овладела мной и не покидала всю жизнь. Удивительно ли, что у меня начались адские головные боли, и жизнь превратилась в сплошное страдание. Не покидали меня и другие болезни, усугубляемые сидячим образом жизни.

Только в 23 года, закончив университет, я понял, что так дальше нельзя. К тому времени на многочисленных примерах я уже знал, что врачи не могут мне помочь. Они лечат и лечат совершенно непригодный к жизни организм, но сделать его жизнеспособным и здоровым могу только я сам и никто другой. И я взялся за трудную и поначалу довольно неприятную для меня работу над собой, с огромным трудом отрываясь от книг. В этот период мне пришлось поехать в деревню по распределению, где я преподавал историю и обществоведение в школе. Жизнь в деревне была для меня невообразимо мучительной, поскольку я был лишен необходимого при моей болезненности городского комфорта, а главное, не мог посещать большие библиотеки.

Вскоре я заработал тяжелейший бронхит и вернулся в город, проработав в деревне лишь только год. Мне удалось устроиться преподавателем технической эстетики в профессионально-техническое училище. Но это было самое хулиганское училище в городе. В дни получения зарплаты учащиеся напивались и били стекла во всем квартале. Учительницы после проведения уроков, на которых над ними издевались дюжие ученики, часто рыдали в преподавательской.

Один из мастеров производственного обучения, который очень ценился дирекцией за образцовую дисциплину, царившую в курируемой им группе, наводил эту дисциплину довольно неортодоксальным способом. Будучи необычайно сильным человеком, он попросту снимал брючный ремень и порол провинившихся учеников по заднему месту. Мне нужно было как-то выживать в этих диких условиях. И я нашёл выход. Наскоро объяснив новый материал по учебной программе, и увидев, что внимание учеников начинает ускользать, я большую часть времени урока рассказывал им интересные истории из прочитанных мною книг.

Тишина стояла такая, что пролетающая муха могла показаться громом. Заглядывавшие неоднократно в аудиторию директор и завуч постоянно допытывались у меня после занятий: «Как вы добиваетесь такой дисциплины? Вы что их бьёте?». Что я им мог сказать? Признаюсь, я ответил: «Ну что вы, я же педагог. Как я могу бить своих учеников. Просто я приковываю их внимание интересным и популярным изложением материала». Впрочем, не буду больше загружать читателей историей моих бедствий (напомню, что так называется книга замечательного французского средневекового философа-рационалиста Абеляра). Мои бедствия продолжались весь брежневский, а затем андроповский и черненковский периоды советской истории.

Скажу только, что при Андропове я едва не попал в страшные мордовские лагеря, где люди не выживали. В 1984 году (напомню, что так называется известный роман Оруэлла об ужасах социализма) я стал переписываться с другом, переехавшим в литовский город Клайпеду. Я знал, что письма перлюстрируются работниками КГБ, но сил терпеть окружающий маразм уже не было. Нужно было поделиться своими мыслями с надежным и понимающим человеком. Кроме того, я написал книгу, в которой на основе анализа многочисленных источников и собственных наблюдений делал непреложный вывод: советская власть не просуществует и десяти лет. Эта книга начала расходиться в самиздате.

И вот через некоторое время в институт, где я работал, явились два офицера КГБ, один из них в чине полковника, другой – капитана. Они вызвали меня в кабинет коменданта главного корпуса и предъявили мне пачку фотокопий моих писем другу и отрывка из моей книги с наиболее красочными антисоветскими пассажами. Допросы продолжались и в дальнейшем, уже в здании КГБ. Мне предъявили бумаги, из которых следовало, что меня собираются арестовать, судить и приговорить к заключению в мордовских лагерях, где содержались самые активные диссиденты. Но в 1985 г. к власти пришел Горбачев, и сотрудников КГБ я больше не видел к большому моему удовольствию.

От всех этих передряг и неурядиц меня спасала работа над собой и над творческим осмыслением происходящего в мире. Регулярные занятия психофизическим самосовершенствованием стали приносить плоды. Закалялась воля, повышалась устойчивость к стрессам, начали отступать болезни. Я всё это говорю не для того, чтобы читатели мне посочувствовали, а чтобы показать, в какой обстановке мне пришлось создавать зачатки науки о созидании здоровья. И здоровье наконец пришло через семь лет после начала работы.

Занимаясь самооздоровлением, я параллельно очень много читал и изучал литературу по проблемам, связанным со здоровым образом жизни, осваивал различные тренировочные комплексы, проверял их действие на практике. Постепенно накапливались знания и опыт, всё лучше познавались и особенности собственного организма. Это соответствовало известному древнегреческому изречению, излюбленному философами: чтобы лучше познать мир, познай самого себя. Или, как говорил великий китайский философ, основатель школы даосизма Лао-Цзы: кто познаёт самого себя, тот может познать мир, не выходя из своего двора.

Главной идеей, которую я заложил в осуществлённый мною синтез западных и восточных традиций самооздоровления, была идея мобилизации. С самого начала я понял, что если я хочу добиться исправной работы своих измученных болезнями органов, я должен мобилизовать их на войну против их изъянов посредством вложения в них определенной биологически активной работы и целенаправленного человеческого труда. Эта идея и явилась исходной клеточкой эволюционно-мобилизационного подхода и предложенной в дальнейшем на его основе общей теории эволюции. Фактически речь шла в этот период о направленной эволюции человеческого организма и психики в онтогенезе.

Вскоре у меня родились дети – мальчик и девочка, Мишенька и Лизонька. В отличие от меня, они были вполне здоровыми детьми. Тем не менее, я стал с семидневного возраста заниматься с ними для укрепления их здоровья. Я применял массаж, работал с ними по апробированной в медицине системе тренировок младенцев, а затем детей младшего возраста, изобретал новые полезные упражнения. В самом раннем возрасте они совершали со мной длительные прогулки по лесу, который рос невдалеке от нашей квартиры. Я мобилизовал своих детей на здоровую жизнь. Они раньше других детей начали ходить и говорить.

Увы, неумолимое время течёт слишком быстро, дети повзрослели и уехали за границу. Лиза переехала в Италию и живёт в Риме, Миша со своей женой нарожали четырёх детей – двух мальчиков и двух девочек. Да будут с ними мир и здоровье! Думаю, это был первый опыт психофизического совершенствования детей с самого раннего возраста. По крайней мере другие опыты мне неизвестны.

Получив положительные результаты от своего многолетнего эксперимента по мобилизации человеческого организма на здоровое функционирование, я стал задумываться о сущности мобилизационных процессов и их значении в природе и обществе. К этому меня привёл именно мой эксперимент над собой, над своими детьми и несколькими учениками, которые, как и я, регулярно занимаясь, избавились от своих болезней. Это был, безусловно, философский эксперимент, целью которого было познание своих возможностей и осмысление человеческого бытия. Философия никогда не была экспериментальной наукой, и хотя внешние обстоятельства нередко ставят нас в экспериментальные ситуации, активный эксперимент по эволюционному пересозданию жизни может нас многому научить.

Анализируя итоги этого эксперимента, я рассуждал так: если мобилизация организма биологически активной, эволюционно значимой работой может навести порядок в этом организме, значит, фактор мобилизации имеет гораздо большее значение в эволюции, чем ему отводилось прежде. С детства я постоянно интересовался всемирной историей. Мой метод работы с литературой связан с тем, что я никогда не доверяю одному источнику. Прежде чем вынести какое-то суждение, я должен изучить всю доступную мне литературу. Неоценимую помощь в этом мне оказывают выставки новых поступлений крупных библиотек, которые я регулярно посещаю с 1974 года. Нет для меня большего удовольствия, чем напитывать мозги разнообразной информацией. Это даже вкуснее, чем самая изысканная пища.

Изучая разнообразную историческую литературу, я убедился, какую огромную роль играют в эволюции различных обществ мобилизационные процессы и связанные с ними структуры. Мобилизация войск на ведение войны, мобилизация людей на работы в хозяйствах, мобилизация духа на осуществление исторически значимых действий, мобилизационные реформы, подъёмы и спады мобилизационного потенциала общества при возникновении внешних угроз и при экспансии на территории, занятые другими обществами – всё это имеет огромное значение в истории. И всё это требует организационного оформления на основе создания выстроенных определенным образом мобилизационных структур.

Отсюда был только шаг к пониманию того, что эти структуры являются генераторами порядка и в государственной, и в военной сфере, и в экономике. Само государство является не чем иным, как мобилизационной структурой высшего уровня, генерирующей порядок в обществе и мобилизующей силы общества на решение его проблем. Любая элита, выделяющаяся из общества в конкретных исторических обстоятельствах, в очень значительной части образуется как обслуживающий персонал мобилизационной структуры государства. Расслоение традиционных обществ на классы происходит путем разделения труда между людьми, занятыми обслуживанием мобилизационной структуры государства, и людьми, оказавшимися на мобилизационной периферии, поставляющими этой структуре и её функционерам материальные ресурсы.

Отсюда становится очевидной ошибочность марксистской теории об извечной классовой борьбе, являющейся якобы двигателем исторической эволюции. Конечно, люди и их классовые образования часто проявляют недовольство своим зависимым и подчинённым положением, низким уровнем жизни. Но их восстания и бунты с образованием альтернативных государству мобилизационных структур – большая редкость. Они представляют собой катаклизмы, разрушительные процессы, ломающие порядок в государстве, погружающие общество в хаос и надолго сдерживающие его развитие. Двигателями исторической эволюции являются преобразования мобилизационных структур, выраженные в мобилизационных и связанных с ними экономических реформах.

Они происходят на фоне постоянной конкуренции мобилизационных структур, почти дарвиновской борьбы за существование государств с различными типами мобилизационных структур. Эта конкуренция обусловливает общность интересов различных классов в государстве. Низшие классы не меньше высших заинтересованы в обеспечении порядка в обществе и защите от нападения извне. Поэтому о перманентном антагонизме между классами не может быть и речи.

Безусловно, государство и высшие классы эксплуатируют низшие классы, поставляющие и материальные ресурсы для бесперебойного функционирования мобилизационных процессов. Это приводит к очень большим различиям в доходах. Но и низшие классы эксплуатируют высшие классы и государство, обеспечивающие рациональную организацию труда, имущественных отношений, относительную безопасность жизнедеятельности, мобилизующие на максимизацию прибавочного продукта.

На проблеме эксплуатации следует остановиться подробнее. Это сложная проблема, притягательная для социалистов всех мастей, по-настоящему не разработана. Я проштудировал два первых тома «Капитала» Маркса ещё в 10–11 классах школы и пришёл в полный восторг. Во-первых, мне было понятно каждое слово, чего я не ожидал. Во-вторых, меня покорила строгая научность, доказательность и убедительность каждого положения, каждой фразы. О эти логические отвлечения, позволяющие заострить внимание на строго определенном процессе! Для меня это было образцом научного творчества в гуманитарном познании. Я даже негодовал против тех, кто считает невозможным точное знание в гуманитарной сфере.

В каждой главе, в каждом разделе «Капитала» основным стержнем, несущим каркасом анализа выступала главная идея: капиталисты присваивают прибавочную стоимость, произведенную трудом рабочих, и расходуют их по своему усмотрению – на наращивание своего капитала и на собственное обогащение. Следовательно, они незаметно как бы обкрадывают или грабят непосредственных производителей, превращают их в пролетариев, не имеющих никакой собственности и никакого товара для продажи на рынке, кроме собственной рабочей силы, готовности к труду.

Отсюда со всей очевидностью вытекало, что если этих экспроприаторов экспроприировать, непосредственные производители сразу же начнут жить всё лучше и лучше, у них появятся новые стимулы к эффективной деятельности и они создадут идеальное общество свободного труда. Такое общество, где не будет частной собственности, где все люди будут жить в братском единстве и сотрудничестве, где не будет денег и отомрёт государство, Маркс в других работах характеризовал в самых общих чертах, в радужных красках и называл коммунизмом.

Захваченный логикой «Капитала», я первоначально поверил и в его основную идею. Однако, набираясь жизненного опыта и наблюдая реалии советского общества, в котором эта идея была реализована, была полностью уничтожена частная собственность и экспроприирован в собственность государства частный капитал, я стал разочаровываться и в этой идее. Государство без частного капитала тоже является владельцем капитала, но владельцем гораздо более жестким, чем частные предприниматели. Оно присваивает всю прибавочную стоимость, производимую в стране, и распоряжается ею по усмотрению чиновников раздутого бюрократического аппарата. Работники живут не лучше, а гораздо хуже, чем при экспроприаторах-капиталистах.

Госплан планирует все до последнего гвоздя, и производительная деятельность сводится к выполнению планов без учёта индивидуальных особенностей производства. К тому же существует постоянный перекос в сторону тяжелой, прежде всего военной промышленности при постоянном недопроизводстве товаров народного потребления. Отсюда – хронические дефициты самых необходимых товаров, очереди, «блат», «черный рынок», низкие стимулы к труду при полном отсутствии творческой свободы и наглом вмешательстве в личную жизнь граждан. Вывод мог быть только один: советская система изжила себя и долго существовать не может.

Но как же быть тогда с основной идеей, а соответственно и со всей грандиозной теоретической конструкцией «Капитала»? Постепенно приходило понимание того, что, создавая «Капитал», Маркс мобилизовал свой громадный творческий дар и колоссальную эрудицию главным образом для того, чтобы подвести под научно-эволюционную базу утопическую и крайне агрессивную идеологию, своеобразную коммунистическую религию. Это привело к совершенно несостоятельному изображению эксплуатации.

Владельцы капитала, безусловно, эксплуатируют труд рабочих, особенно на первоначальных этапах развития капитализма, когда он ещё не полностью вышел из недр феодальной мобилизационной структуры государства. Но по мере развития капитализма и технической вооруженности труда владельцам капитала становится невыгодной сверхэксплуатация работников и их пролетаризация, поскольку это снижает качество труда. Первым это заметил марксистский «ревизионист» Эдуард Бернштейн, чем вызвал бурное негодование своих коллег из числа неистово верующих марксистов. Но дело ведь не только и даже не столько в этом.

Неверна исходная абстракция Маркса, согласно которой непосредственный производитель производит всю стоимость и всю прибавочную собственность. Сам же Маркс замечал, что человек, в отличие от пчелы, ничего не делает без идеально осмысленного проекта, чертежа, схемы, модели. А в теории эксплуатации получалось, что непосредственный производитель создает стоимость своим зачастую неквалифицированным трудом, а труд проектировщика, чертежника, инженера, учёного, самого предпринимателя, создающих основы производственных процессов и организующих производство, является лишь побочным продуктом труда рабочих, и оплачивается из созданной ими прибавочной стоимости. Полный абсурд!

На самом деле каждый рабочий лишь переносит в металл, дерево, пластмассу, бетон и т. д. стоимость, которую не он создал. Её создали до него технические специалисты, использующие последние достижения цивилизации, и предприниматели, а также их менеджеры, заботящиеся об эффективности работы предприятия и управления им, реализации его продукции, обеспечения конкурентоспособности и роста прибыли, идущей на обеспечение общего благосостояния предпринимателей и всех работников фирмы, на техническое перевооружение производства и т. д. Именно развитие капитализма создает предпосылки и обеспечивает переход от традиционного общества к инновационному.

Следовательно, рабочий класс так же эксплуатирует своих предпринимателей и менеджеров, а вместе с ними и огромную армию образованных людей – технических специалистов разных уровней от ученых до мастеров, управленцев, финансистов, предпринимателей. Различие между рабочими и предпринимателями заключается также и в том, что хотя и те, и другие стремятся как можно больше заработать и повысить тем самым свой жизненный уровень, рабочие получают свой доход непосредственно из капитала предпринимателей, а предприниматели – от клиентов фирмы, которым они продают свои товары и услуги. Это обусловливает непосредственную заинтересованность предпринимателей в успехе фирмы, в качестве производимой продукции и услуг. Отсюда – постоянно увеличивающиеся расходы на маркетинг, рекламу, обеспечение финансовой устойчивости предприятия, его технической оснащённости и т. д. Предприниматели образуют мобилизационно-управленческие структуры своих организаций.

А теперь спроецируем всё это на марксистское учение об исторической эволюции – исторический материализм. Марксисты убеждены в том, что государство возникает как результат размежевания общества на классы, как некая надклассовая и в то же время служащая высшим классам сила, необходимая для того, чтобы антагонистические классы не пожрали друг друга во взаимной борьбе. Рациональное зерно во всём этом безусловно есть. Но при этом совершенно упускается из виду мобилизационная сфера, которую я называю мобилитикой.

Государство не только закрепляет отношения между классами, но и мобилизует общество на решение всех стоящих перед ним задач – обеспечение обороноспособности, организацию и реорганизацию армии, ведение войн, регулярное поступление налогов, совершенствование законодательной базы всех форм человеческой деятельности, регулирование отношений собственности, организацию экономики и т. д.

Марксизм рассматривает всё это в терминах базиса и надстройки. Экономический базис определяет развитие общества, а надстройка, к которой относятся все политические, юридические, культурные, личностные феномены, обратно влияет на базис. Это в какой-то мере верная, но крайне упрощённая схема социально-исторического процесса. Экономика выступает в качестве базиса, поскольку она обеспечивает материальными ресурсами функционирование мобилизационных структур, их реорганизацию и реструктуризацию. Медленное, но неуклонное накопление экономического потенциала обществ, обусловленное постоянными вложениями человеческого труда, расширенным воспроизводством, ростом и развитием производительных сил, создает предпосылки для всех форм общественного прогресса, в том числе и прогресса мобилизационных структур.

Но конкретно-исторический процесс формируется всё же именно этими структурами, обладающими высоким уровнем свободы, относительной, но очень широкой независимостью от базиса. В известной мере они определяют, организуют и формируют базис. В истории действуют, а в известной форме творят её живые люди, а не марионетки, которых дергают за веревочки экономические и классовые интересы. Эти люди наделены личными и групповыми интересами, которые не совпадают полностью с интересами классов. Исходящая от них реорганизация мобилизационных структур поддерживается одними социальными группами и вызывает ожесточенное сопротивление других.

Как мы уже отмечали ранее, традиционное общество вообще подозрительно, даже очень часто враждебно относится к инновациям, поскольку они угрожают нарушить традиционный уклад жизни, порядок в государстве, вызвать конфликты по поводу религиозных верований. Недаром известная китайская пословица гласит: горе тому, кто живёт в эпоху перемен. Но конкуренция государств в военной сфере, постоянная борьба между ними за всегда ограниченные ресурсы – территорию, налогооблагаемое население, продукты производства, природные кладовые – заставляет идти на осуществление мобилизационных инноваций.

Мобилизационные структуры государств извлекают из экономического базиса своих стран максимум ресурсов для того, чтобы вооружить, организовать, обеспечить всем необходимым как можно более многочисленные и мощные вооруженные силы. В случае победы в войне эти затраты возмещаются с большой прибылью за счёт присвоения ресурсов побежденных или даже покоренных народов. Государство, которое сумело создать наиболее эффективно действующую военно-мобилизационную структуру, являющуюся подструктурой общей мобилизационной структуры, побеждает и покоряет множество государств и становится империей.

Империя сильна не только превосходством своей военно-мобилизационной структуры, стратегическими и тактическими преимуществами своих войск, военным искусством своих полководцев. Она пользуется экономическим базисом всех покоренных ею государств и на этом базисе наращивает собственное могущество. Она поддерживает мобилизационный потенциал и мобилизационную активность не только своих войск, но и своего народа. Но в истории империй неизбежно наступает этап, когда мобилизационная структура устаревает, изживает себя, её потенциал и активность неудержимо снижаются и падают.

Иссякают возможности дальнейших завоеваний и поток ресурсов из внешних границ, воины империи больше не хотят рисковать жизнью в беспрерывных войнах, получать раны и испытывать ужасы войны, лишения и дискомфорт военной жизни. Они хотят вернуться в экономику и пользоваться плодами былых подвигов и побед. На этом этапе или с этого момента начинается крушение империи. Императоры судорожно пытаются исправить положение, проводят различные эксперименты по реорганизациям мобилизационной структуры, но изжившая себя мобилизационная система империи уже не допускает крупных инноваций. Она окончательно утрачивает конкурентоспособность. На этом этапе неизбежен всё усиливающийся кризис верхов, вследствие которого борьба в правящей элите за власть приводит к свержению императоров, только-только наметивших какие-то меры по спасению империи. Наконец, империя гибнет.

Последними в истории империями, боровшимися за безудержную экспансию и мировое господство, были империи Гитлера и Сталина. В этих империях вся социальная, экономическая, политическая, личная жизнь людей были подчинены потребностям военно-мобилизационной структуры. Поэтому я называю такую систему ультрамобилизационизмом, хотя американская исследовательница Хана Арендт предложила термин «тоталитаризм», который стал общепринятым во всём мире. Полагаю, что предложенный мною термин полнее отражает сущность мобилизационных структур этих преступных систем, чем понятие тоталитаризма. При ультрамобилизационизме мобилизационной становится и экономика, и политика, и личная жизнь людей.

После двух мировых войн в XX веке начался необратимый процесс деимпериализации государств. Европейские страны добровольно или под влиянием национально-освободительных движений отказались от своих колониальных империй. По мере развития инновационных экономик стало выгоднее покупать ресурсы, чем присваивать их силовым, внеэкономическим путем. Начался процесс снижения роли и значения в обществах военно-мобилизационных и повышения роли и значения экономико-мобилизационных структур. В международном праве и международной политике утверждается принцип запрета на агрессию и неприменение силы в международных отношениях, хотя этот принцип всё ещё нередко нарушается в локальных конфликтах.

Сила и мощь государств ныне определяется не количеством и качеством вооруженных сил, а уровнем развития инновационной экономики. От обусловленной им технической оснащённости и профессионализма которого полностью зависит уровень эффективности современных армий. Так выглядит в моем понимании, с точки зрения предложенного мной эволюционно-мобилизационного подхода, общая схема детерминации социально-исторического процесса, применяемая мной для эволюционного объяснения истории.