Текст книги "Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции"

Итак, антропоморфизм и геоцентризм проникают в человеческое познание не только через практически детерминированные структуры социально организованного познания, но и через внутреннюю психическую организацию человека как земного биологического существа, устройство его физиологической аппаратуры и базирующейся на ней непосредственной способности к отображению. Особенности идеальных процессов, берущие начало из этого источника, накладывают затем отпечаток на практику и познание, которые всегда имеют восприятие формы материальных тел своей предпосылкой. Разумеется, историческое развитие человека преобразует восприятие, является основой прогресса идеального вообще. Человек более многообразно мыслит объекты и воспринимает в них неизмеримо больше, нежели любое другое земное существо. Но способ, каким непосредственно даются сознанию образы, естественный способ восприятия человека остается в своих физических и физиологических основах таким, каким он унаследован от наших животных предков, т. е. макроскопичным и геоцентричным, максимально приспособленным к отражению лишь той среды, в которой формировался человек. Зависимость способа восприятия от биологической среды ярко проявляется при сравнении способов восприятия земных животных, каждый вид которых имеет свой особый сенсорный мир, обеспечивающий оптимальную ориентацию и поиск жизненно важных объектов. Характерные примеры – «звучащий» мир дельфина, инфракрасные миры глубоководных рыб, поляризационное зрение пчёл, ультразвуковой мир летучей мышей и т. д.

Следует отметить, что исторически первая теория способа восприятия была выдвинута и аргументирована родоначальником немецкой классической философии И. Кантом в его знаменитом труде «Критика чистого разума». Она послужила исходным моментом его агностической (т. е. отрицающей беспредельную познаваемость мира) философской системы. Кант рассматривал способ восприятия как перегородку, стену, абсолютно непроходимую границу, отделяющую мир вещей самих по себе от вещей для нас. Наш мир есть лишь мир воспринимаемых явлений, не имеющий никакого отношения к вещам, каковы они за пределами области, «высвечиваемой» нашим способом восприятия. Способ восприятия якобы придаёт вещам пространственность и временность, и, стало быть, эти последние, суть лишь субъективные формы нашей чувственности, а не объективные характеристики реальных миров, существующих вне и независимо от человека.

Если следовать логике Канта, мы в принципе неспособны познавать ничего, кроме нашего геоцентрического мира; иные миры, – Кант называет их умопостигаемыми, – нами не воспринимаются, и, стало быть, для нас не существуют, не проступают в сколько-нибудь конкретные чертах. Интересно, что Кант предполагает существование разумных существ, обладающих иными способами восприятия, нежели мы. Но мы ни при каких обстоятельствах, как полагает Кант, не сможем узнать что-либо конкретное о них и их мире, а они – о нас и нашем мире. Мы никогда не сможем даже с какой-либо степенью достоверности представить друг друга.

Философы, начиная с Гегеля, по-разному спорили с Кантом, обосновывая более оптимистические, нежели он, трактовки возможностей человеческого познания. Естественнонаучную базу для дальнейшего преодоления кантовского агностицизма создало развитие современной науки.

Это и позволяет обосновать новую концепцию способа восприятия, связанную с концепцией онтологического и гносеологического негеоцентризма. Данная концепция предполагает и более современное разрешение проблемы познаваемости мира. В самом деле. Как может человек, наделенный геоцентрическим естественным способом восприятия и соответствующей ему наглядно-образной структурой психики, отображать процессы и целые миры, не укладывающиеся в эту структуру, обладающие негеоцентрической структурой и внутренней самоорганизацией?

На этот вопрос мы отвечаем следующим образом. Вовлечение в сферу научного познания объектов, не укладывающихся в обычные, восприятийно организованные образные структуры, приводит в начале XX века к кризису в физике и возникновению настоятельной потребности в создании качественно новых образных структур, которые нельзя было сформировать в рамках естественного способа восприятия. Эта потребность удовлетворялась путём приспособления математических описаний к анализу экспериментальных данных и создания для этой цели математизированных объектов, конструктов, лишь опосредованно относящихся к реальным объектам. Затем создаются особые, теоретизированные образные системы, адаптированные к отображению противоречивых, специфически «размытых» явлений немакроскопических объектов в макроскопическом мире. Эти негеоцентрические «копии» объектов и целые образные системы нового типа создаются на основе особых гносеологических феноменов, которые мы называем искусственными способами восприятия.

Мы выделяем четыре таких искусственных способа теоретизированного восприятия объектов – релятивистско-геометрический, квантово-вероятностный, системно-кибернетический и синергетический. Первый из этих способов возник в процессе создания и развития теории относительности Эйнштейна. Четырёхмерный пространственно-временной континуум Эйнштейна является результатом свособразной гносеологической комбинации, сочетания трёхмерного евклидового пространства макроскопического мира и одномерного последовательно текущего ньютоновского времени. Другой подобной комбинацией, в корне изменяющей образную структуру человеческого познания путём логического расчленения атрибутивных характеристик макроскопического мира в процессе приспособления этой структуры к онтологически иному, нежели макромир, надстраивающемуся над ним мегамиру, является сочетание пространственности и кривизны. Релятивистско-геометрический способ восприятия, возникший в качестве образной ткани теории относительности, представляет собой как бы своеобразный теоретический телескоп, направленный в мегамир. Немакроскопичность мегамира, особый характер свойственных ему закономерностей удалось доказать именно благодаря этому изобретённому Эйнштейном «телескопу».

Ещё один теоретизированный прибор для производства немакроскопических образов, своеобразный теоретический микроскоп, направленный в микромир, был изобретён в квантовой механике. Основной деталью этого прибора, его преломляющей «линзой» явилась также гносеологическая комбинация – сочетание квантового отображения, копирующего немакроскопическую прерывность, и вероятностного описания, воспроизводящего телесную неоформленностъ, зыбкость отношений микрообьектов с макроприборами. Это сочетание позволяет отобразить бестраекторное движение, телесно неопределённое проявление микрообъектов в макромире. В квантово-вероятностном «приборе» восприятия макроскопически определённое тело проявляет себя как результирующая взаимодействий огромного числа макроскопически неопределённых микрообъектов. Макроскопическая устойчивость и макроскопическая непрерывность земноподобных тел есть результат наслоения бесчисленных микрообъектов, которые сами по себе обладают немакроскопической неустойчивостью и прерывностью (квантованностью).

Третьим мощным прибором для производства «ненаглядных» образов явился способ восприятия, возникший в кибернетике. Он предназначен для отображения так называемых сверхсложных систем в кибернетических машинах – компьютерах. С этим способом восприятия связываются сейчас весьма далеко идущие проекты и надежды. Прежде всего, на основе данного способа восприятия возможно усиление вторичной наглядности образов, формируемых в вышеописанных искусственных способах восприятия, а также создание новых образных систем.

Чрезвычайно перспективны в этом отношении системы машинной графики, позволяющие резко усилить и конкретизировать геометрическое видение человека, сделать зрительно представимыми квантовые и вероятностные процессы. Дать объект в разрезе, повернуть его в любом направлении, поместить его в любой точке пространства и показать происходящие с ним превращения – всё это достигается не во внутреннем, быстро затухающем идеальном представлении человека, а в реальном изображении на экране дисплея. Тем самым громадные возможности раскрываются перед негеоцентрическим пространственным видением человека, возникает способность непосредственно обозревать «отонные» миры.

Есть все основания полагать, что применение компьютерных систем позволит отображать не только геометрически иные объекты, но и информационно иные миры, т. е. миры, сама информация в которых имеет иную структуру и иные материальные носители, чем в нашем мире. Но уже сейчас применение системно-структурных и информационно-кибернетических описаний позволяет отображать системы, на много порядков более сложные, чем те, к непосредственному отображению которых приспособлена психика человека. Сверхсложные системы изучаются в физике, астрономии, биологии, социологии, экономике и т. д. Они существуют и реагируют на внешние воздействия совершенно иначе, нежели объекты, доступные нашему непосредственному восприятию.

Данные нам в восприятии объекты суть системы, изменяющие свои чувственно определимые свойства адекватно чувственно определимым воздействиям, а эти изменения не так сложны, чтобы выходить за пределы охвата человеческой психикой. Сверхсложные же системы изменяются «в себе», не выказывая своих изменений для человеческого восприятия, и изменяются не несколькими свойствами, а сотнями, тысячами, а иногда и большим количеством различных параметров. Поэтому характерной чертой их описания и отражения является принцип «чёрного ящика», состоящий в регистрации и систематизации всей совокупгнсти воздействий на «входе» системы и всей совокупности реакций на её «выходе».

Синергетический способ восприятия связан с трансформацией хаоса в порядок. Haряду с искусственными способами теоретизированного восприятия в современной науке используется также ряд эмпирических искусственных способов восприятия. К ним относятся способы наблюдения в астрономии за пределами оптического диапазона частот электромагнитных колебаний, электронная микроскопия и т. д. Земное небо в лучах иного диапазона частот выглядит совсем иначе, чем оно же в лучах, воспринимаемых человеческим глазом. Человеческий глаз демонстрирует тем самым свою геоцентричностъ, а человеческое познание – способность выходить за пределы этой геоцентричности.

Концепция способа восприятия – гносеологическая теория, но она имеет ряд онтологических следствий. К ним относятся гипотеза о негеоцентрической многослойности материального бытия и гипотеза о существовании разумных существ, обладающих качественно иными способами восприятия. Коль скоро через наш земной естественный способ восприятия космос является нам лишь в определённой геоцентрической «плоскости», мы оказываемся непосредственными свидетелями лишь того «слоя», или «среза» космоса, который лежит в этой плоскости. Искусственные способы восприятия дают нам возможность расширить этот отображаемый слой, но очевидно, что в силу качественной неисчерпаемости материи таких слоев может быть бесчисленное множество и они должны быть качественно отличны друг от друга.

Возможно, Метагалактика представляет собой не что иное, как «слой» Космоса, соответствующий нашему способу восприятия. Не исключено также, что именно этим обстоятельством объясняется изложенный выше антроппый принцип, т. е. удивительное соответствие физических параметров нашей Вселенной физическим характеристикам, необходимым для существования биосферы и человека в ней.

Познаваемость негеоцентрических слоёв и онтологически иных миров может быть обеспечена теоретически и эмпирически созданием всё новых искусственных способов восприятия и на их основе – всё новых негеоцентрических процессов и систем.

Концепция негеоцентрической многослойности позволяет сделать ряд прогнозов относительно дальнейшего развития естествознания и научной картины мира. С ней связан особый методологический критерий, пригодный для оценки и отбора возникающих в науке гипотез, определения их перспективности. Из двух гипотез, обладающих равной или примерно равной объяснительной силой, предпочтение должно отдаваться той, которая способствует формированию нового аспекта искусственного способа восприятия, новой гносеологической комбинации, и тем самым открывает доступ науки к новому негеоцентрическому «слою» явлений природы, либо позволяет лучше, рельефнее «высветить» уже известный слой. Современная квантово-релятивистская (или квантово-полевая) научная картина мира рассматривается с этой точки зрения как первый, ещё очень несовершенный и ограниченный вариант негеоцентрически-многослойной картины мира, создаваемой на основе выработки гносеологически различных искусственных способов восприятия.

Порождая всё новые концепции и методологические подходы, а главное, глубоко и всесторонне объясняя феномены развития космизирующегося естествознания и предстающих ему естественных процессов, современный философский негеоцентризм доказывает свою практическую действенность и эвристическую применимость. Это значит, что он позволяет не только объяснять удовлетворительно уже имеющееся знание, но и открывать новое.

Глава 6. История космической самоорганизации

Мы живем в космической системе, которая для нас исчерпывает сейчас всю доступную для изучения Вселенную, и потому именуется нашей Вселенной, или Метагалактикой. Мы метагалактические существа, и само устройство наших средств познания, возникшее в процессе адаптации к условиям Земли, приспособлено к получению информации лишь о явлениях, не выходящих за рамки Метагалактики.

Есть основания считать, что Метагалактика тоже не единственна, что за ее пределами существует неисчислимое множество других космических систем, других Вселенных. Но мы можем сейчас о них лишь догадываться, представляя самые различные пространственно-временные их конфигурации, именуемые в современной науке многолистными многоообразиями. Другие Вселенные представляют для нас, по меткому выражению Канта, умопостигаемые миры, о которых мы не знаем ничего конкретного, поскольку они выходят за рамки доступного нашему способу восприятия явлений. Мы можем строить о них догадки, рассуждая от противного. Если для нашей Вселенной присущ закон всемирного тяготения, а антигравитация нигде не обнаружена, то для других Вселенных может быть присущ закон всемирного отталкивания.

В нашей Вселенной скорость света и передачи других элементарных колебаний составляет около 300 тыс. км в секунду. В других Вселенных возможны тахионные миры, то есть такие, в которых скорость движения может превышать скорость света, для нашей Вселенной являющейся максимальной. Возможно существование антимиров, замкнутых и полузамкнутых миров-фридмонов и планкеонов, которые для внешнего наблюдателя представляют собой микрочастицы, а изнутри существуют как целые Вселенные. Но всё это лишь гипотезы о возможных (по выражению Лейбница) мирах, конструируемых на базе общей теории относительности. Насколько эти возможные миры действительны, мы сейчас не знаем, и знать не можем, и даже не знаем, как мы могли бы когда-нибудь об этом узнать.

Господствующей в современной космологии является эталонная (или стандартная) модель нашей Вселенной – Метагалактики. Эта модель потому и называется эталонной, что представляет собой эталонный, образцовый набор научных положений о структуре и эволюции Метагалактики, который вытекает из всего, что нам сейчас известно о Космосе. Это не значит, что в космологии нет других моделей нашей Вселенной, конкурирующих со стандартной моделью. Наоборот, таких моделей изобретены сотни, и с каждым годом их становиться всё больше. Но все эти гипотетические образования неконкурентоспособны в сравнении с эталонной моделью, поскольку последняя опирается на всю сумму наших нынешних знаний, а не только на гипотетическое объяснение тех или иных явлений астрофизики.

Согласно эталонной модели, эволюция нашей Вселенной-Метагалактики происходила следующим образом. Около 15–20 млрд. лет назад Метагалактика представляла собой ад кромешный, именуемый сингулярным (в переводе с латинского – особым, иным) состоянием. Вся материя Метагалактики была спрессована в пространстве-времени с нулевым радиусом, с бесконечной температурой, бесконечной плотностью вещества и силой гравитационного взаимодействия.

Это было поистине начало начал, поскольку времени и пространства как такового ещё не существовало, они возникли лишь в последующем развёртывании Метагалактики. А раз не было времени, не было и изменений, и наоборот. Потом изменение всё-таки произошло, возможно, вследствие воздействия извне, откуда и пришло это «потом». Начальная температура внутри сингулярности опустилась до 10¹³ градусов по Кельвину, а плотность материи упала до 10⁹³ г/см куб. И тогда грянул Большой Взрыв. Материя нашей Вселенной вырвалась из адского клубка сингулярности и стала расширяться в образующемся на основе этого расширения пространстве-времени.

Уже через 0,01 секунды после начала Взрыва плотность материи упала до 10¹⁰ г/см куб. В этих условиях стали возникать фотоны, электроны, позитроны, нейтрино, антинейтрино, а также небольшое количество нуклонов (протонов и нейтронов). Через 3 минуты после взрыва из нуклонов образуется смесь лёгких ядер – 2/3 водорода и 1/3 гелия. Остальные химические элементы образовались в результате ядерных реакций.

С возникновением нейтральных атомов водорода и гелия вещество новорожденной Вселенной оказалось «прозрачным» для фотонов, и они стали излучаться в мировое пространство. Этот процесс дошёл до нашего времени в виде реликтового (остаточного) излучения, открытие которого явилось одним из доказательств предсказательной способности эталонной модели.

Факт красного смещения спектральных линий света, идущего от далёких галактик, свидетельствующий о пространственно-временном расширении Метагалактики и положенный в основу эталонной модели, свидетельствует ещё и о том, что наша Вселенная эволюционирует посредством пространственно-временной экспансии. Это очень молодая (всего каких-то 15–20 млрд. лет), очень агрессивная Вселенная, развивающаяся, возможно, за счёт поглощения материи других Вселенных.

Около 10 млрд. лет эволюция нашей Вселенной происходила в виде микроэволюции, и лишь по прошествии этого периода взаимодействие колоссальных количеств микрочастиц, не имеющих чёткой локализации в пространстве-времени, привело к образованию молекул и запустило механизмы эволюции макромира. Возникшие на основе молекул макрокосмические тела, движущиеся по законам классической механики, постепенно образовали самые различные системы, начиная с крупномасштабной структуры Вселенной с её колоссальными пустотами (войдами) и сверхскоплениями галактик, далее – скопления галактик и различные типы галактик, и кончая разнообразными звёздами и планетами.

Приблизительно через 700 тыс. лет после Взрыва эволюция микромира. Метагалактики привела к высвобождению гравитационных сил. Это стало возможным путём разрушения их симметрии с сильными ядерными взаимодействиями и способствовало отделению макромира от микромира, то есть мира относительного постоянства, структурной связанности, прочной определённости и чёткой телесности от мира случайно-хаотической, вероятностно-неопределённой природы.

Макромир нашей Вселенной с его сложной структурой – это, прежде всего, результат гравитационных взаимодействий. Наша Вселенная с точки зрения её макроскопической структуры – это, прежде всего, гравитирующая Вселенная. В этой Вселенной громадные массы вещества, вращаясь в громадных пространствах космического вакуума, тяготеют к центрам вращения. Всякая масса создаёт искривление пространства-времени нашей Вселенной, и чем больше масса макротела, тем большее искривление пространства-времени она создаёт.

Все тела в Метагалактике, независимо от их свойств и свойств среды, в которой они находятся, испытывают взаимное притяжение, прямо пропорциональное их массам и обратно пропорциональное квадрату расстояния между ними. Эта центрация мира, развившаяся в постоянно расширяющейся Вселенной, очевидно, как-то связана с этим расширением: все массы разбегаются друг от друга и одновременно сбегаются к центру своего тяготения.

Эта центрация всех макроскопических тел в нашей Вселенной является одной из важнейших космических предпосылок всех видов земной эволюции, начиная с простейших организмов и кончая субъектами человеческой истории. Вечная конкуренция центростремительных и центробежных сил, вечное ощущение человеком себя и своего окружения как абсолютного центра бытия, берут начало из жизни в этой гравитирующей Вселенной.