Текст книги "Башни Заката"

LXI

Креслин наблюдает за тем, как матросы высвобождают перлини, когда на палубе появляется Мегера. Она все еще бледна, но уже не дрожит и, поскольку дождь кончился, вышла без плаща. Ей даже удалось отмыть лицо и руки от въевшейся дорожной грязи.

Внимание Креслина привлекает странное колебание света, напоминающее миражи, возникавшие над нагретыми солнцем черными каменными дорогами, ведущими на Крышу Мира. Он ничего – решительно ничего! – не видит, но ветра подсказывают, за этим искривлением света скрывается человек. И человек этот только что поднялся по сходням. С мечом в руке Креслин медленно направляется к фигуре, таящейся за световым щитом.

– Креслин! – восклицает Мегера, увидев меч, но тут глаза ее округляются, ибо она замечет то же, что и он.

В тот же миг световой щит исчезает, сделав видимым стоящего на палубе худощавого, черноволосого мужчину во всем черном – тунике, штанах и линялом дорожном плаще. Его спину горбатит парусиновая котомка, а руки подняты вверх раскрытыми ладонями вперед.

Креслин ждет, не убирая меча.

– Меня зовут Клеррис. Вы плывете во многообещающем направлении, и я подумал, что вам может понадобиться помощь.

Клеррис? Имя кажется смутно знакомым, но где Креслин слышал его?

– Меня числят Черным целителем. Я частенько помогал врачевать травмы дорожных строителей.

«Целительница, которая помогла мне вернуть память, упоминала это имя», – вспоминает Креслин и, убрав меч в ножны, спрашивает:

– А она где?

– Лидия? Надо думать, на пути в Западный Оплот. Я бы не сказал, что в настоящий момент Белые маги слишком уж ею довольны. Да и мной тоже.

Мегера переводит взгляд с одного собеседника на другого.

– Может быть, кто-нибудь из вас наконец объяснит?.. – не выдерживает она.

Тем временем матросы выбирают последний линь. «Грифон» отходит от причала и под малым парусом скользит мимо шхуны из Фэрхэвена к выходу из гавани. На палубе военной шхуны деловито суетятся матросы в белом. Судя по всему, это судно тоже готовится отчалить.

– В лагере дорожных строителей, – медленно отвечает Креслин, одновременно рассматривая шхуну, носящую, согласно надписи на корме, имя «Молния», – была целительница, которая помогла мне вернуть память. Она упоминала некоего Клерриса.

– Следует ли из этого, что перед нами тот самый человек? – спрашивает Мегера.

– Разумеется, нет, – соглашается Креслин. – Только в том, чтобы выдавать себя за Черного мага, я не вижу никакой выгоды, а он, сама видишь, всяко не Белый.

– Может, вот это подкрепит мои слова? – человек, назвавшийся Клеррисом, подает Креслину тяжелую золотую цепь. – Твоя, если не ошибаюсь?

Креслин принимает цепь, рассматривает ее, примечая погнутые звенья и кивает:

– Спасибо.

– Лидия забрала ее, когда тебя доставили в лагерь. Решила, что цепь еще может пригодиться.

– Она стоит целого состояния, – замечает Мегера. – Если, конечно, настоящая.

– Потрогай и убедись.

Палуба кренится. Креслин с трудом удерживает равновесие. Мегера поглаживает пальцами золото.

За волноломом волнение сильнее, но матросам качка, похоже, нипочем.

– В начале плавания море самое беспокойное, – замечает Клеррис.

– Вот как? – Мегера поднимает брови. – Значит, ты уже плавал на Отшельничий?

– Тьма, конечно же, нет! Но знаю, что к северу и западу от залива дуют высокие ветры, а в северных водах укрываются шторма.

Подойдя к борту, Креслин посылает свои чувства к светящейся белизной шхуне из Фэрхэвена. Мегера не ошиблась: готовящихся к бою воинов в белом там явно больше десятка.

Неожиданно шхуну окутывает белый туман, невидимый, но (что совершенно очевидно) выполняющий роль экрана, ограждающего от Креслина происходящее на палубе «Молнии».

– Их маг оградил свой корабль щитом, – говорит Мегера.

– Да, я заметил.

– Может кто-нибудь из вас просветить меня насчет вашего спутника? – позади Клерриса появляется капитан.

– О, это Клеррис, он с нами, – отзывается Креслин.

– В документах о тебе ни слова, – набычась, ворчит Фрейгр.

– Герцог не ожидал, что я отправлюсь в это плавание.

Фрейгр качает головой, сопит и поворачивается к Креолину:

– «Молния» скоро сядет нам на хвост.

– Неужто их шхуна такая быстрая? – спрашивает Клеррис.

Фрейгр, насупясь, молчит.

– У тебя такой вид, будто ты хочешь о чем-то спросить, – говорит Креслин, пристально глядя на капитана.

– Да уж, не откажусь, – отвечает тот. – Хотелось бы знать, как ты собираешься нас спасать? В бумагах герцога сказано, что ты обеспечишь защиту судна.

– Но ведь твой корабль, кажется, быстроходнее этой шхуны.

Фрейгр улыбается, но улыбка не касается его глаз.

– Значительно быстроходнее, и эта шхуна меня не волнует. Беспокоит другая, та, что вышла из Великого Северного Залива и перехватит нас по пути.

– Откуда ты знаешь?

– Они, – Фрейгр указывает на корму, за которой остается быстро уменьшающийся в размерах белый треугольник, – всегда так поступают. Мы знаем, но поделать ничего не можем. Маги всесильны. Шхуне было бы непросто захватить нас, даже если бы удалось догнать, но та, из залива, выйдет в море с магом на борту. С Белым магом, который в таком деле стоит двух Черных, – он кивает в сторону Клерриса. – А они, часом, не за тобой гонятся? Знают, наверное, что ты здесь. Помочь-то хоть сможешь?

– Я целитель, – отвечает Клеррис. – От большинства проявлений гармонии на войне пользы мало. Думаю, куда больше помощи ты можешь получить от той особы.

Фрейгр оборачивается к носу корабля, где пламенеют на ветру рыжие волосы Мегеры. Когда нос «Грифона» взрезает волну, женщину обдает брызгами, но она не оборачивается, непрерывно всматриваясь в юго-восточный горизонт.

– Она тоже?.. У меня на борту трое... вас?

– К счастью для тебя – да, – отвечает Клеррис.

– Трое... – бормочет капитан. – Если мне все-таки доведется вернуться и увидеть Корвейла... Заслать на борт разом трех чародеев! Да из Северного Залива наверняка выйдут на перехват два корабля, а я иду на вшивом шлюпе!

– Сколько у нас времени? – устало спрашивает Креслин.

– Они встретят нас не раньше чем послезавтра, а может, и днем позже. Все зависит от ветра и от того, есть ли у них на борту Чародей-Ветрогон.

Корабль снова кренится, и у Креслина появляется ощущение, что его желудок находится вовсе не там, где следует, а внутренности совершенно определенно собрались вывернуться наизнанку. Ему случалось подолгу трястись в седле, совершать головокружительные спуски на лыжах... Почему же простая качка вызывает такие гнусные ощущения?

Наконец он сдается: перевешивается через борт и, опустошив желудок, подставляет разгоряченное лицо прохладному морскому ветру.

– Ты в порядке? – спрашивает Черный маг, осторожно подходя к Креслину с наветренной стороны. – Слушать-то меня можешь?

– Во всяком случае, попытаюсь.

– Так вот: тучи, ветры, дожди... все это взаимосвязано. Ухватившись за высокие холодные ветры, ты всякий раз коверкаешь погоду. Буря, которую ты вызвал, чтобы попасть в Монтгрен, более чем на полмесяца оставила крестьян Кифриена без дождя. Туман и гроза, устроенные тобой на пути в Фэрхэвен, скорее всего, обернутся ранней и суровой зимой на большей части Слиго. Затяжной дождь перед нашим отплытием – это ведь тоже твоих рук дело.

– Моих?

– Ты слушаешь или нет? Когда ты сгоняешь откуда-то ветра, воздух приходит в движение не только в этом месте.

Не сдержавшись, Креслин издает тихий стон, но Клеррис настойчиво продолжает:

– Воздух, которым мы дышим, похож на океан. Можно сказать, что мы живем на дне воздушного океана. Если ты выкопаешь ведро земли, на этом месте останется яма, а зачерпнешь ведро воды – это место тотчас заполнится. Но можешь ли ты зачерпнуть ведро так, чтобы вода не взбаламутилась и по ней не пошли круги?

Креслину совсем не хочется думать о воздушном океане, а водным он и без того сыт по горло, однако, с усилием заставив себя осмыслить услышанное, он соглашается

– Пожалуй, нет.

– Вот видишь. А перемешивая ветра, ты баламутишь воздушный океан и тем портишь погоду.

– Я что, должен был позволить им убить нас? – от возмущения Креслин даже забывает о морской болезни.

– Я этого не говорил.

– Так чего же ты от меня хочешь?

– Понимания. Хочу научить тебя правильно пользоваться тем, что ты имеешь.

– Я об этом подумаю.

Печально улыбнувшись, Клеррис поворачивается и уходит, оставив Креслина у борта.

День идет на убыль, а юноша смотрит на взбухающие волны и подставляет лицо холодному соленому ветру.

LXII

– Корвейл пошел на это? – невозмутимым голосом переспрашивает маршал, оторвавшись от проверяемых ею списков припасов.

Ллиз кивает:

– Да, так говорится в послании. Свадебная церемония состоялась в узком кругу... Что меня удивляет, так это объявленное им совместное регентство.

– Что еще за «совместное регентство»?

– Он провозгласил Креслина и Мегеру соправителями – своими регентами на Отшельничьем.

– Он упрям до неприличия, но не настолько же хитер! – перед тем как закрыть счетную книгу, маршал делает в ней последнюю пометку. – Мегера, избавившись от оков, не станет подчиняться ни одному мужчине. Так, во всяком случае, выходило по словам Риессы. Правда, она не объяснила, почему вдруг вообразила, будто может освободить сестру от этих оков без всяких опасений.

– А ты доверяешь тирану? – Ллиз в этом явно сомневается.

– Нет, но вряд ли тиран станет лгать без особой нужды. Бессмысленная ложь отнюдь не украшает правителя. Подозреваю, что она связала свою сестру с Креслином какими-то магическими узами. Это вынуждает суб-тирана следовать за... Креслином и оберегать его, – маршал качает головой. – Кроме того, Креслин получил помощь еще от кого-то, скорее всего от восточных Черных. Но совместное регентство – это, должно быть, измышление самого Креслина. Хотелось бы только верить, что он знает, по каким ставкам ведет игру.

Ллиз молчит. За окнами Черной Башни завывают ветры и падает снег.

Маршал поднимает брови:

– Ты чего-то ждешь? У тебя есть вопросы?

– Правда ведь, ты заранее знала, что Креслин не поедет в Сарроннин?

Дайлисс оборачивается и смотрит в заиндевевшее стекло.

– Так я права? – настаивает маршалок.

– Права.

– Я так и думала. Его обучили всему, чему и меня, хотя никогда ему этого не говорили. Верно?

Маршал продолжает смотреть на снег.

Не дождавшись от матери ответа, Ллиз опускает глаза и выходит из комнаты.

LXIII

Не обращая внимания на смех рулевого, Креслин плетется к корме. В проходе темно, но это не мешает ему безошибочно отыскать дверь каюты.

– Креслин? – звучит в темноте тихий хрипловатый голос.

– Да, – отзывается он.

– Ложись спать, и пусть твое сознание позаботится о твоем теле. Доброй ночи...

С трудом освободившись от заплечных ножен, Креслин бессильно опускается в кресло и стягивает сапоги. Раздевшись, он направляется к койке. Мегера уже отвернула край покрывала.

– Спасибо, – бормочет юноша.

– Не за что. Ложись.

Чтобы забраться наверх, Креслин ставит ногу на ее койку.

– Осторожно, я тебе не стремянка.

– Прости.

В каюте душновато, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Добравшись до желанной койки, юноша мгновенно проваливается в сон.

Когда он открывает глаза, сквозь иллюминаторы струится свет. Мегера еще спит.

Креслин садится, по забывчивости прикладывается темечком о потолок, и невольно думает, что койка в герцогской каюте не слишком отличается от таковой в каторжном бараке. Разве что постельные принадлежности несопоставимо лучше.

Тихонько, стараясь не разбудить рыжеволосую, он спускается вниз и начинает одеваться.

– Должна признать, ты недурно сложен.

Покраснев, Креслин торопливо натягивает брюки.

– Я не хотел тебя будить.

Мегера приподнимается и, в свою очередь, ударяется головой о верхнюю койку. Креслин прячет усмешку.

– Ничего смешного, – ворчит Мегера, одной рукой натягивая на плечи одеяло, а другой потирая ушибленную голову. – Мне, между прочим, больно.

– Знаю. Сам так приложился.

Отметив, как свежо она выглядит, юноша трогает щетину на щеках. Интересно, удастся ли ему побриться на качающейся палубе?

– Будь добр, отвернись...

Он отводит от нее взгляд. Наклоняется, чтобы обуться.

Мегера заворачивается в одеяло.

– Пойду умоюсь да приведу себя в порядок, – говорит Креслин, берет мыло, прихватывает сложенное на комоде тонкое зеленое полотенце и, пошатываясь, выбирается на палубу.

Стоит ясный ветреный день. На носу корабля видна фигура Клерриса.

Найдя по левому борту гальюн, Креслин справляет нужду и ищет способ побриться. Пресной воды нет, но два подвешенных на тросах ведра позволяют зачерпнуть морской. Намочив щетину и намылив щеки, Креслин принимается бриться. При всей осторожности ему не удается не порезаться, а соленая вода отчаянно щиплется. Нет, это никуда не годится!

Креслин зачерпывает новое ведро и, поставив его на палубу, сосредоточивается. Спустя несколько мгновений на настиле появляется горка белых кристалликов извлеченной из воды соли. Юноша окунает палец в ведро, облизывает его и с довольной ухмылкой начинает раздеваться. Скинув сапоги и брюки, он, щедро расходуя только что опресненную им воду, старательно смывает дорожную грязь. От ветра по коже бегут мурашки, но стоит вытереться насухо и одеться, как это проходит.

Набрав другое ведро, он опресняет воду и в нем, после чего, позволив ветру сдуть соль, несет воду в каюту.

Весьма довольный своими успехами по части разделения воды и соли, юноша застает Мегеру уже одетой. На ней выгоревший голубой дорожный плащ. Она тщательно причесывается.

– Пресная вода, – говорит Креслин, подыскивая, куда бы поставить ведро.

– Спасибо.

Пристроив ведро на узкий комод, он замечает слегка сдвинутый ночной горшок.

– Э... вынести?

Мегера ухмыляется:

– Не надо. Кое-что могу уничтожать и я. Это несколько облегчает жизнь.

В очередной раз покраснев, Креслин кладет на место бритву и заканчивает одеваться. Взгляд его падает на меч, однако клинок так и остается висеть на крюке у комода.

– Я избавился от грязи и сажи, – говорит он, поправляя рубаху и тунику.

– Спасибо.

Тронутый ее тоном – дружелюбным, даже как будто теплым, он еще раз смущенно разглаживает одежду.

– Будем завтракать? Есть бисквиты и сушеные фрукты.

– Сушеные?

– Хочешь свежих? Я могу попробовать это устроить.

– Вот как?

– Да. Из-за такого фокуса я и угодил в дорожный лагерь к чародеям.

Это признание встречено тихим смехом.

– Вообще страшно вспомнить, сколько глупостей я натворил.

До кают-компании недалеко: три шага – и они уже там. Фрейгра еще нет. За одним столом сидят трое матросов, а из-за другого путникам навстречу поднимается суровый и властный с виду мужчина с собранными сзади в хвост каштановыми волосами.

– Госсел, первый помощник капитана. Рад, что вы составите нам компанию.

Стол накрыт: фрукты, твердые ломтики желтого сыра и жесткие белые галеты. В специальные выемки в столешнице помещены два массивных коричневых кувшина.

– Спасибо, – произносят они в один голос и переглядываются.

Мегера едва заметно улыбается.

– Не угодно? – Креслин указывает на деревянное блюдо с сушеными фруктами.

– А нельзя ли... Мне бы хотелось свежего персика.

Креслин берет сушеный персик, и Госсел поднимает брови. Юноша с серебряными волосами пытается вспомнить ощущение, испытанное во время истории с сидром. На месте сморщенного сухого фрукта появляется сочный золотистый шар.

Креслин торжественно вручает Мегере персик и утирает вспотевший лоб.

У Госсела отвисает челюсть.

– Ух... В жизни не видел ничего подобного! Капитан говорил, что вы вроде как чародеи...

– Боюсь, так оно есть, – Креслин наполняет из кувшина две кружки и подает одну Мегере.

Двое матросов, встав из-за стола, бочком выскальзывают из кают-компании, причем один ограждает себя охранительным знамением. Третий ухмыляется и как ни в чем не бывало продолжает уминать сыр и галеты.

– Вот, значит, почему капитан велел поставить все паруса, – рассуждает вслух помощник. – Ведь у него в каюте тоже устроился чародей. Три колдуна на одном судне! Такое бывает нечасто.

Осторожно хрустя галетами (ему памятно, что творилось вчера с его желудком), Креслин интересуется:

– Скажи, доводилось тебе встречаться с кораблями Белых магов?

– Разок, – кривится помощник, – еще салагой. Я вышел в море на борту норландского брига, капитан которого отказался заплатить им пошлину. Они сожгли его вместе с фок-мачтой. Помощник пошлину заплатил, но его вздернули судовладельцы: сказали, что таким образом он поощряет пиратство. Я ушел с норландекой службы при первой возможности.

– Насколько близко подошел тогда их корабль? – допытывается Креслин, прихлебывая теплый с горчинкой чай.

– Довольно близко, меньше чем на кабельтов.

– Кабельтов?

– Кабельтов составляет чуть больше четырехсот локтей. Во всяком случае, мы хорошо видели Белого мага. Он стоял на полуюте рядом с их капитаном, и туда, куда он указывал рукой, летел огненный шар. И поджигал все вокруг.

– А вода тушила этот огонь?

– Тушить-то тушила, только всякого, кто порывался заливать пламя, поджаривал следующий шар... Ну, мне пора, – помощник поднимается из-за стола. – Надеюсь, ты сумеешь нам помочь. Постарайся, чтобы на сей раз Белые получили, что им причитается.

Он ныряет под низкую притолоку.

– Жаль, что нет другого способа... – бормочет Креслин, взяв еще галету.

Мегера доедает персик и лишь потом откликается:

– Может, и есть.

– Например?

– Например, удрать. Почему бы нам не проскочить мимо них? Подними ветер, наполни паруса – и вперед!

– Я думаю, мы могли бы...

– Тебе так не терпится вступить в схватку? А поглядеть, как тебя всякий раз мутит, так можно решить, будто ты не такой уж любитель смертоубийства!

– Я и не любитель. Но мне кое-чего недостает.

– Это правда? Или ты просто... Ну да ладно, – оборвав фразу, она отпивает из тяжелой кружки.

Креслин косится на матроса, доедающего за соседним столом сыр и фрукты. Кажется, все на борту считают само собой разумеющимся, что он справится с Белыми магами. Как будто это плевое дело! Все, кроме Мегеры, считающей, что сражаться вовсе не обязательно. Но Мегера верит в Предание, согласно которому в каждом мужчине изначально заложена тяга к разрушению. Неужто это правда, и он действительно жаждет крови?

Ему вспоминается давнее поучение Хелдры: «Обнажив клинок, ты должен или убить, или погибнуть сам. Убивай без колебаний и сожалений».

Любят ли ветры клинки?

– Можешь ты хоть иногда думать о чем-нибудь другом? – ворчит Мегера, поднимая глаза.

– Прости. Трудно все время помнить, что ты слышишь мои мысли.

В воцарившемся молчании Креслин пьет чай, размышляя, о чем он вообще теперь вправе думать. И невольно вспоминает, как прелестно выглядела Мегера с обнаженными плечами...

– Тебе что, обязательно надо испортить такое прекрасное утро?

– А что я такого сделал?

Мегера вскакивает и стрелой вылетает из кают-компании.

– Ух, горяча! Как ее огненные волосы, – с ухмылкой обращается к Креслину матрос.

– Думаю, еще горячее, – бормочет Креслин, расправляясь со второй галетой. – И это только начало.

LXIV

Как же защитить «Грифона»? Хороший ливень, да еще с громом и молнией, может снизить эффективность чародейского пламени, но никоим образом не помешает находящимся на борту трех кораблей Белым попросту, без всякой магии, взять «Грифон» на абордаж. А более яростный шторм не менее опасен для «Грифона», чем для чародеев.

А Мегера? Она может противопоставить хаосу хаос.

Креслин ежится, вспомнив, как смешаны в самом ее существе Белое и Черное начала. А как она отреагировала на его мысли за первым завтраком на борту судна! После этого она два дня практически с ним не разговаривала. Чего она хочет? Бескровного решения проблемы? И это в то время, когда чуть ли не целый мир жаждет и его, и ее крови?

Лед? Нет, со льдом получается как со штормом: слишком сильное оледенение опасно в равной мере и для противников, и для них самих.

Оклик Клерриса напоминает, что у Креслина осталось совсем мало времени. Черный маг уже успел облазить все судно. Беспрерывно бормоча под нос заклинания, он неустанно усиливал элементы внутренней гармонии, укреплял переборки, мачты, реи, снасти и паруса. Это сугубо внутреннее воздействие, однако матросы отметили, что корабль стал ощутимо прочнее.

– Ну как, парень, сообразил? – устало спрашивает маг.

Креслин отводит взгляд от носа, где Мегера наблюдает за едва заметным на горизонте белым пятнышком паруса, и поворачивается к чародею. В смоляных волосах Клерриса видны серебряные пряди, появившиеся, похоже, за последнюю ночь.

– В моем возрасте усталость отражается на внешности, – поясняет маг, поняв немой вопрос Креслина.

– Что будет, если мы избежим с ними встречи? – спрашивает юноша.

– Ты о Белых? – Клеррис пощипывает свой гладко выбритый подбородок. – Неужто не видишь, что это не выход? Ускользнем от них, так они, пожалуй, отправятся за нами на Край Земли. У них хватит сил, чтобы захватить тамошнее поселение вместе с герцогской крепостцой. А может быть, просто подождут, когда Фрейгр пустится в обратное плавание, и потопят «Грифона». Сам ведь, наверное, знаешь – они настырны и мстительны.

– Выходит, у нас нет другого способа обезопасить себя, кроме как отправить на дно все три их судна? Но Высший Маг этого так не оставит. Как нам вообще из этого выпутаться?

– Боюсь, паренек, – ухмыляется Клеррис, – что кому-кому, а тебе из этого не выпутаться до конца дней. Раз уж ты маг, то тебе волей-неволей придется всю жизнь принимать такие решения. Конечно, – лицо Клерриса делается серьезным, – ты можешь этого не хотеть, но отказ принимать решения, даже колебания, бывает чреват гибелью. Речь идет не только о тебе, но и о тех, кто тебя окружает. Большинство из нас, Черных, постоянно сталкивается с этой проблемой. Насилие и убийство нам ненавистны. Что нам нужно на самом деле, так это своя страна, основанная на гармонии. Подальше от Белых и всякого рода распрей вокруг Предания.

– Это прекрасно, – хмыкает Креслин. – Но вахтенные уже заметили парус. Нас настигают, а я все еще ломаю голову над тем, как нам быть.

– Ты воин. Ты справишься с этим, тем паче что тебе есть с чем работать. К твоим услугам два океана – водный и воздушный.

– Спасибо.

– Да не за что, – Клеррис поворачивается и направляется к носу корабля.

Водный океан? До сих пор Креслину не приходилось иметь дела с водой, не считая недавнего опыта по удалению из нее морской соли. Он направляет свои чувства вниз и непроизвольно отшатывается. Вода тяжела, слишком тяжела и холодна. Но все же не совсем незнакома: ведь она содержится в воздухе.

Не обращая внимания на любопытствующий взгляд Госсела, юноша направляется к лебедке. Зачерпнув воды и поставив ведро на палубу, Креслин сосредоточивается. По поверхности воды в ведре идут круги, на ней появляется маленькая воронка, а спустя миг образуется настоящий бурлящий водоворот.

Стоит Креслину потерять концентрацию, как водоворот тут же исчезает, но способ уже запечатлелся в его памяти. Он выливает ведро за борт.

– Вижу парус!

Крик вахтенного возвещает о появлении второй шхуны Белых. Креслин направляется к помощнику капитана. Госсел безупречно вежлив:

– Чем могу служить господину магу?

– Скажи, что самое худшее может случиться с кораблем в открытом море?

– Пожар.

– Нет, я имею в виду нечто естественное. Вроде шторма, ледового затора или...

Госсел задумывается:

– Я слышал, в южных морях бывают водяные смерчи. Этакие крутящиеся водяные столбы, которые могут поднять корабль так, что он разламывается надвое.

– А грозы в это время случаются?

– Непременно. Без гроз смерчей не бывает.

Рассеянно кивнув, Креслин отходит в сторону.

«...упаси нас Тьма, если он призовет водяной смерч...»

«...упаси нас Свет, если он вовсе ничего не сделает...»

Фрейгр направляется к Креслину, но юноша встречает его таким холодным взглядом, что капитан, так и не решившись задать свой вопрос, проходит мимо, на бак – туда, где Клеррис беседует с Мегерой.

– Постой, – говорит Креслин, увидев, что Мегера вознамерилась уйти с палубы, и посылает свои чувства к ветрам. Мегера вопросительно поднимает брови, но Клеррис кивает, и она остается.

– Тебе известен какой-нибудь способ спасти этот корабль и команду, не уничтожив все три корабля Белых? – спрашивает Креслин Клерриса.

– Нет. Но мне неизвестно и то, как их можно уничтожить, – его ответ, как и вопрос Креслина, звучит почти официально.

– Скажи мне как Черный Маг: люди на борту нашего судна ценнее тех, что плывут на кораблях Белых?

– Белые приближаются! – слышен крик вахтенного.

– Креслин, я не могу ответить на такой вопрос. Речь идет о сравнительной ценности жизней десятков разных людей.

– Выскажусь проще. Стоит ли спасение этой команды гибели трех экипажей Белых?

– Как можно сравнивать жизни, взвешивая их словно на весах? – растерянно бормочет маг.

Сделав глубокий вздох, Креслин призывает холодные высокие ветра, а потом, коснувшись теплых океанских течений, направляет их к поверхности, закручивая в гибельном танце.

Раздается шипение. Мегера сосредоточивается, и мимо фока проносится маленький огненный шар. Следом летит второй, побольше.

Ближайший корабль Белых менее чем в десяти кабельтовых.

– Подходят под прикрытием... – бормочет Клеррис.

– Крепить паруса! Лево на борт! – орет Фрейгр. Шлюп накреняется, и Креслину приходится ухватиться за борт. Снова шипит пламя. На лбу Мегеры выступают бусинки пота. Вихрящаяся впереди по правому борту тьма начинает сгущаться и уплотняться.

Ветры крепнут, сотрясая весь корпус «Грифона». Пламя растекается по фок-мачте, но гаснет, как только обливающийся потом Клеррис успевает что-то пробормотать.

– Прямо по курсу! – истошно орет вахтенный.

Мегера видит чудовищную сине-зеленую башню, растущую прямо на глазах и в беспрестанном вращении приближающуюся ко вражеской шхуне.

Белые разворачивают корабль носом к надвигающемуся смерчу, намереваясь то ли разбить его лобовым ударом, то ли проскочить мимо. Поздно! Водяной столб затягивает корабль Белых, как щепку.

Вторая шхуна поворачивает на юг, надеясь воспользоваться попутным ветром, но гигантская водяная башня движется быстрее.

Новый огненный шар прожигает угол паруса. Парус полощется на ветру, но никто из матросов этого не замечает: все поглощены зрелищем настигающего шхуну смерча.

Лицо Клерриса покрывается потом, и занявшаяся было парусина гаснет – на ней остается лишь обугленный полукруг.

Клокочущая тьма втягивает шхуну, выносит на вершину водяного столба и швыряет вниз.

– Мать Тьмы... – бормочет Клеррис, глядя на пляшущие по волнам обломки.

Шлюп снова ложится на юго-восточный курс. Креслин смотрит словно в никуда, взгляд его кажется рассеянным.

Клеррис и Мегера наблюдают за тем, как тьма снова начинает скручиваться спиралью, на сей раз на северо-западе. В глазах Креслина появляется сосредоточенное выражение, и крутящийся столб устремляется к летящей белой точке, настигает и поглощает ее.

В тот же миг колени Креслина подгибаются. Клеррис лишь чудом успевает подхватить юношу, не дав ему удариться головой о доски.

– Все-таки он перестарался, – устало роняет Мегера.

– А мы предложили ему хоть что-нибудь другое? – тихонько спрашивает Клеррис, взваливая Креслина себе на спину.

Когда Черный маг несет юношу в каюту, вся команда отводит глаза. Мегера следует за ним на шаг позади.

Оглянувшись на усеивающие темную воду позади «Грифона» корабельные обломки, Фрейгр переводит взгляд на дверь каюты, за которой исчез Клеррис со своей ношей. Капитан очень бледен.