Текст книги "Башни Заката"

CV

С террасы, обращенной к югу, открывается вид на простирающееся до пыльного горизонта высохшее плато. Восточный Океан тих, и волны едва облизывают песок под террасой.

Креслин уныло смотрит на ведра и коромысло, представляя, сколько воды придется ему опреснить за сегодняшний день для нужд цитадели и горстки обосновавшихся на Краю Земли беженцев. Мегера утверждает, что ему не следует отвлекаться на примитивный физический труд, а таскать воду – занятие именно такое.

– Креслин, – тихонько зовет Мегера, вышедшая на утренний свет из дома босая, в одной тонкой сорочке.

«Интересно, чего она хочет?» – думает он.

«Ну вот, неужели сразу заметил? – морщится она. – Будь ты проклят...»

Но раздражения в этой мысли нет, разве что чуть сожаления.

– Прости, – произносит он.

– Завтра причалит «Грифон».

– И?..

– На борту будут Алдония с Линнией.

– Ты хочешь, чтобы они поселились здесь?

– Я обещала.

– В каком гостевом доме?

– Ты не... спасибо.

Она обнимает его так, что ради этого стоит пожертвовать любыми удобствами. Его руки проскальзывают под сорочку и гладят ее обнаженную спину.

– Креслин!..

«...Нет! Не сейчас...»

Он прижимает ее к себе, но тут же отпускает.

«...ты... слишком вольничаешь... всегда...»

– У тебя всегда одно на уме.

– Не всегда. Только когда ты рядом.

Она качает головой и поправляет сорочку, стараясь не встречаться с ним взглядом.

– Я... это... – начинает Креслин лишь ради того, чтобы прервать молчание и сменить тему. – Я знаю, что ты беспокоилась насчет Алдонии.

– Она будет рада, – говорит Мегера с улыбкой, отчасти развеивающей его опасения.

– В том, что ее обрадует встреча с тобой, я не сомневаюсь, она тебе предана. Но будет ли она рада увидеть меня?

– Конечно. Она как-то сказала мне, что в душе ты добрый.

– И ты ей веришь?

– Конечно, нет. Ты еще не изменился до ТАКОЙ степени, суженый, – шутливо говорит она, но под этим подтруниванием кроется беспокойство.

«...почему она все еще...»

«...неужели он не понимает...»

«...никогда не хотел... и она знает... люблю ее... никогда не причинял боль...»

Креслин утирает неожиданно взмокший лоб и вперяется взглядом в камни террасы, чтобы отогнать от себя мысленные образы Мегеры.

– Суженый!

Он поднимает глаза.

Слезы, текущие из ее глаз, проделали бороздки в успевшей налипнуть на щеки вездесущей красноватой пыли.

– Я не хотела... Обними меня.

Креслин заключает ее в объятия, стараясь ни о чем не думать. Так же, как и она. В этом, равно как во многом другом, они едва ли могут обмануть друг друга.

Мегера позволяет ему разомкнуть объятия первым.

– Схожу за водой для нас, – говорит он ей.

– А потом? Что будешь делать сегодня?

– Искать новый колодец. Клеррис уверяет, что где-то за верхними полями должна быть вода. Это всяко лучше, чем смотреть, как все вокруг сохнет и погибает. А ты чем займешься?

– Попрактикуюсь на клинках – и в стекольную мастерскую. Авлари сделал бокал, очень хороший. Но мне еще не всегда удается добиться нужного качества. Часть стекла дает трещины.

– Но...

– Знаю. Укрепить его гармонией можно, только это не решит всех проблем.

Креслин соглашается. Ни ему, ни ей не под силу решить все проблемы, хотя с этим порой трудно смириться. Он пересекает террасу и берется за коромысло.

CVI

Креслин щурится от солнца. Позади него, у восточной оконечности пристани, пришвартован корабль, недавно получивший имя «Звезда Рассвета». На мачтах еще нет парусов. На палубе бывшей хаморианской военной шхуны работают с полдюжины моряков. К пристани подогнаны фургон и подвода. В нескольких шагах от юноши стоит взвод, стоящий наполовину из солдат, наполовину из стражей. Они пришли, чтобы помочь разгрузить шлюп.

– Груз тяжелый, – замечает юноша, приметив глубокую осадку подходящего к причалу «Грифона».

– Ни капельки, – возражает Мегера, не сводящая глаз со стоящей на палубе темноволосой женщины. За спиной путницы действительно легкая ноша – переносная колыбелька с младенцем.

– Я о корабле.

– Иногда ты невыносимо серьезен, – фыркает, глядя на него, Мегера.

Он качает головой и ухмыляется ей в ответ. Бок о бок они ждут, когда «Грифон» пришвартуется к тяжелой каменной тумбе.

Фрейгр приветственно машет с мостика, но остается у штурвала, пока матросы сворачивают паруса и спускают сходни.

Алдония спускается со шлюпа первой – несмотря на колыбель с ребенком за спиной, она едва ли не сбегает по сходням и опускается на колени у ног Мегеры:

– Милостивая госпожа...

Взяв служанку за руку, Мегера помогает ей подняться.

– Наконец-то я здесь, – выдыхает Алдония. – Какое счастье!

Креслин с Мегерой, одновременно подумав о пожухлых от жары холмах и пробегающих рябью по склонам волнах жары, переглядываются. Мегера поднимает бровь.

– Я ценю твои чувства, Алдония, но здесь вовсе не райский уголок.

– О, для меня это рай, милостивая госпожа. Жизнь в Монтгрене была... впрочем, мне не следует жаловаться: герцог был добр ко мне, пока не заболел.

– А потом? – доброжелательно интересуется Креслин, но тут раздается детский плач. Алдония достает из колыбельки дитя с рыженькими волосенками и принимается баюкать дочурку, приговаривая:

– Ну, малышка, не плачь... Мы уже дома. Больше нам не придется скитаться, крошка Линния. Больше не придется...

Мегера улыбается и тут же краснеет, почувствовав, как тает от ее улыбки сердце мужа.

– Ты невозможен... – шепчет она.

– Я же говорила, что в душе он хороший, – замечает Алдония, оторвав взгляд от глазастой девчушки.

Мегера краснеет еще пуще.

– Расскажи, как там, в Монтгрене? – просит Креслин, отчасти чтобы выручить Мегеру, отчасти же для того, чтобы услышать недосказанное – прежде всего, насчет болезни герцога и всего с этим связанного.

– О... Там мы жили, как... как накануне бури. Я хочу сказать... – служанка расстегивает блузу и подносит малютку к груди. – Чувство было такое, словно сгущаются грозовые тучи и вот-вот грянет гром. Все это видят, все все знают, но делают вид, будто ничего не замечают. Тяжело жить в ожидании беды, и я рада, что наконец попала сюда.

Пока она говорит, Синдер сводит с корабля гнедую кобылу, а солдаты и стражи выстраиваются на сходнях цепочкой, принимая с борта и складывая на пристани бочонок за бочонком.

– А еще я рада видеть тебя счастливой, – продолжает Алдония. – Мы с Линнией обе радуемся за тебя всей душой.

– А где твои пожитки? – интересуется у Алдонии Креслин.

– Ой... совсем ведь забыла... вещички-то мои... – частит с улыбкой Алдония. – Их не то чтобы очень много... в общем...

– Милостивые господа регенты! – встревает с борта «Грифона» Фрейгр.

– Почему бы тебе не заняться Фрейгром? – предлагает Креслину Мегера.

– А ты позаботишься об Алдонии?

– Да, устрою ее, а с тобой увидимся в цитадели, – говорит Мегера и, помолчав, добавляет: – Я тут распорядилась насчет лошадей. Пожалуй, нам стоит пристроить к дому конюшню.

– Ну... раз теперь и Алдония... наверное...

– Хаморианские каменщики уже закончили пристройку к гостинице.

– Прекрасно. Пусть Клеррис... или кто там сумеет, набросает чертеж конюшни. Хоть это и не к спеху.

«...упрямец!..»

– Если тебе так охота, можешь таскаться туда-сюда пешком, для разминки.

Креслин, не затевая спора, проходит мимо занятых разгрузкой людей и поднимается на борт.

– Приветствую! – говорит он Фрейгру.

– Мое почтение милостивому господину регенту, – отвечает капитан, но Креслин жестом велит ему оставить титулы. – Я смотрю, вы тут здорово поработали, – замечает Фрейгр, указывая на стоящую без парусов шхуну.

– По правде сказать, моя роль была невелика, – отзывается юноша. – Оснасткой «Звезды Рассвета» занимается Байрем. Он в этом толк знает, потому как служил в Нолдре помощником капитана, пока не угодил в плен к хаморианцам. От него я узнаю, что нужно для корабля, и пытаюсь выяснить, где это можно раздобыть – Креслин внимательно смотрит на Фрейгра и добавляет: – Мы заинтересованы в опытных моряках.

– Неужто вам не набрать команду прямо здесь? Хаморианцы, да и некоторые беженцы смыслят в морском деле.

– Команду-то мы наберем, но я хотел бы видеть капитаном тебя или Госсела. Конечно, если герцог не против. Но вопрос с ним можно решить.

– Мы герцогу не рабы, – смеется Фрейгр. – Ты все порываешься разбираться с проблемами, которые на деле тебя не коснулись, да, скорее всего, и не коснутся.

– Так или иначе нам потребуется команда на второй корабль.

– Ты еще не довел до ума этот.

– Доведу, – твердо говорит Креслин, глядя на свою «Звезду Рассвета». – Но одного судна мало. Если мы хотим сделать Отшельничий по-настоящему пригодным для жизни, нам потребуется флот. И я найду способ им обзавестись, даже если для этого придется захватывать корабли Белых магов.

– Вряд ли их это обрадует.

– А что их вообще радует? Или ты думаешь, что они позволят мне обустраивать остров, никак не пытаясь помешать?

– Не могу сказать, чтобы я особо над этим задумывался, – отвечает Фрейгр, потирая подбородок. – А ты действительно считаешь, что после учиненного тобой разгрома хаморианцев Белые захотят рискнуть хоть одним судном?

Подойдя к борту, Креслин смотрит на север, на спокойную зеленую гладь моря.

– По правде сказать, они могут обойтись и без этого. Мы пока не обеспечиваем себя провизией и развести достаточно овец сможем только через несколько лет. Ты не можешь доставлять нам все необходимое из Тирхэвена, а посылать «Грифона» в плавание по северным водам Корвейл не позволит.

– Я б на его месте тоже не позволил, – фыркает Фрейгр. – Для тамошних волн у него и киль слабоват, и борта низковаты. Теперь вот о грузе. Сушеные фрукты, баранина... Вот накладные, изволь.

Креслин стонет:

– Импорт – это слишком дорого для нас... Ну, хоть баранина-то своя, от герцога?

– Баранина – да, но вот сушеные фрукты я погрузил в Кифриене. А ты говорил, что фрукты необходимы.

– Необходимы, но неужто их нельзя было найти где поближе?

– Повезло, что хоть там нашел. В этом году засуха повсюду.

– И во что они обошлись?

Фрейгр отводит глаза и, подавая Креслину лист пергамента, бормочет:

– Я сделал все, что мог.

– Я распоряжусь об оплате. Деньги получишь поближе к вечеру, – говорит Креслин. Он уже понял, что ему придется расстаться еще с несколькими звеньями золотой цепи. Но часть фруктов можно будет обменять на рыбу или морских уток. Он переводит взгляд со «Звезды Рассвета» на Фрейгра и говорит:

– Нам потребуется парусина.

– Могу доставить следующим же рейсом. Но купцы требуют золото вперед.

– Вперед?

Капитан «Грифона» пожимает плечами:

– Ты не можешь себе представить, как я намучился, прежде чем нашел поставщиков.

– Погоди. Ты говоришь, что мы не получим парусов для «Звезды Рассвета», пока не заплатим вперед?

Седеющий капитан хмуро смотрит на гладкие доски палубы:

– По правде сказать, из меня вряд ли вышел бы толковый торговец, но тут и Госсел не смог добиться ничего другого, а он в этом деле дока.

– Да, все не так просто, как кажется.

– Точно, – улыбается Фрейгр. – И времени на все про все уходит куда больше, чем хотелось бы. Но теперь, по крайней мере, у тебя есть приличная гостиница. Надеюсь, сегодня вечером ты нам споешь?

– Боюсь, у меня не то настроение.

– Жаль. Тебя приняли бы как лучшего из менестрелей. Глядишь, и настроение бы поднялось.

– Возможно, – рассеянно отвечает регент. – Но сейчас меня больше интересует, как решить вопрос с оплатой.

– Ну, существуют всякие способы...

CVII

– Жалованья не прислали, – говорит Хайел, оглядывая стол. – Вместо него очередное требование уплаты налогов.

– Да, теперь «Грифон» только их и возит, – вздыхает Креслин. – Но это ничего не меняет. Разве у нас есть, чем платить? А были еще какие-нибудь бумаги? Письма для Мегеры или для меня?

Хайел качает головой:

– Это требование как раз вам и адресовано. Как регентам.

– Корвейл... – бормочет Мегера. – Не понимаю... Не могу поверить...

– Как насчет груза? – интересуется Шиера.

– Все оплачено, – отвечает Креслин, рассчитавшийся звеньями золотой цепи за все припасы, кроме герцогской баранины да еще говяжьей солонины, присланной Ллиз.

– Тебе приходится платить, поскольку корабль принадлежит Корвейлу? – настойчиво выясняет положение дел Шиера.

– Ну, Фрейгр выступает только как представитель грузоотправителя, а тот диктует нам условия. Кто еще станет возить нам товары? Пока не достроена «Звезда Рассвета», пока «Грифон» не доставит для нее паруса – а они, надеюсь, прибудут следующим рейсом, – нам выбирать не приходится.

– И поэтому они выкачивают из нас деньги, – невесело вздыхает Хайел.

– Вот почему нам нужна не только «Звезда Рассвета», но и другие корабли.

– Строительство судов стоит денег. Нам нечем платить и за оснастку этого, не говоря уж о новых.

– Нечем, а придется! – резко возражает Креслин. – Прости, – тут же добавляет он, заметив, как Мегера потирает лоб. Его раздражение, даже вовсе не беспричинное, уязвляет их обоих.

– Каким образом ты собираешься обзаводиться новыми кораблями? – спрашивает Лидия.

– Пока не знаю.

Быстрый взгляд Мегеры и приступ тошноты не оставляют сомнений в том, что это ложь. Желая закончить не слишком приятный разговор, Креслин встает:

– Ладно. Если у нас все, то я пойду на верхние поля. Может быть, удастся найти источник.

– А как быть с жалованьем, которого у нас нет?

– Я скажу людям правду – что им не заплатят, потому что Корвейл нас бросил. И пообещаю возместить долг при первой возможности. Кто поверит, те подождут, а остальные... – юноша пожимает плечами. – Остальные могут уехать или оставить службу и попробовать прокормиться с земли.

– Выбор небогатый, – замечает Хайел.

– Больше мне предложить нечего. Почти все свое золото я потратил на провизию и, уж конечно, не съел все купленное сам.

– Это слишком грубо, – резко произносит Мегера, и Креслин морщится, не столько от ее тона, сколько от стоящих за этим чувств.

– Если тут не заварится каша... – начинает было Хайел, но взгляд Креслина заставляет его умолкнуть.

– Ты прав, каша тут не заварится. Теперь. Такое могло случиться год назад, и они все наверняка бы погибли.

– Ну, ты не можешь утверждать это наверняка, – возражает Хайел, но Креслин уже поворачивается и уходит. Стараясь не обращать внимания ни на звон в ушах, ни на досаду Мегеры, он, перепрыгивая через ступеньки, сбегает по лестнице, садится на свою кобылу и направляет ее к верхним полям. К источнику, который он обязан найти.

– Проклятые глупцы. Если бы существовали легкие решения...

Желудок его скручивается узлом, но юноша скачет дальше.

CVIII

– Как и задумано, они получили второе уведомление об уплате налогов, а солдатское жалованье досталось нам, – усмехается с довольным видом Гайретис. – Хорошо, когда удается не только насолить противнику, но и извлечь из этого прибыль.

– Не спеши радоваться, – предостерегает Высший Маг. – А вдруг Креслин или Мегера дознаются, что происходит?

– Откуда? С острова им не выбраться. Они будут винить во всем Корвейла, а он – негодовать на них.

– Это только одна вероятность. Существуют и другие.

– Ладно. Что ты собираешься делать, если Креслин изменит погоду?

– Ты хочешь сказать, КОГДА он изменит погоду?

– Думаешь, это неизбежно?

– Уже сейчас кто-то прощупывает дальние высокие ветра, так что, я полагаю, ждать осталось недолго.

– И что тогда?

Высший Маг разводит руками и переводит взгляд с пустого зеркала на столе к окну башни.

– Есть у меня кое-какие соображения. Лето нынче засушливое повсюду, и если на Отшельничьем пойдут дожди...

– Предположим, пойдут. Ну и что?

– Вот тогда и посмотрим. Посмотрим, – бормочет Хартор, теребя цепь с амулетом.

CIX

Креслин жует рыбу, запивая ее теплой водой и радуясь тому, что Алдония сумела придать этому надоевшему блюду вкус, сдобрив его затейливым соусом. Потом юноша с подозрением косится на какие-то мясистые коренья, лежащие на его тарелке рядом с кучкой рыбьих костей, и поднимает глаза на сидящую напротив Мегеру.

Встретившись с мужем взглядом, Мегера пожимает плечами.

– Что это? – спрашивает Креслин.

– Корни куиллы, – отвечает служанка. Она сидит у дальнего конца стола и кормит Линнию. – Вам обязательно надо попробовать.

– Корни чего?

– Куиллы. Это такой кактус с длинными колючками. Мне о них рассказала одна рыбачка, а накопала я сама. На вкус почти как батат.

Креслин с сомнением смотрит на мясистые бледно-зеленые корешки. Мегера тоже не решается их отведать.

– Смотреть на вас смешно! – фыркает Алдония, покачивая рыжеволосую девочку. – Готовы бросить вызов всему свету, а попробовать незнакомый корешок робеют. Линния, доченька, можешь ли ты поверить, что эта парочка – отважные и грозные воители? Ты-то у меня умница. Небось, когда вырастешь и станешь волшебницей, то не будешь отворачиваться от хорошей пищи только потому, что для тебя она непривычна!

Хмыкнув и отпив еще воды, Креслин отрезает крохотный кусочек куиллы, с опаской отправляет в рот и с хрустом раскусывает.

– Хм... совсем неплохо.

– Видишь, Линния. Твоя мама знает, что делает.

Девочка с любопытством таращит круглые глазенки. Мегера незамедлительно следует примеру мужа.

– По-моему, на плато, ниже по дороге, таких кактусов великое множество, – замечает Креслин.

– По-моему, тоже, – отзывается Алдония, перекладывая малютку от одной груди к другой.

Юноша качает головой:

– Надо же, а нам и в голову не приходило, что кактусы могут годиться в пищу. Нет чтобы поспрашивать местных рыбаков, что да как. Интересно, много мы еще упустили?

– А завтра у нас будет салат из водорослей, – с гордостью объявляет Алдония.

– Из чего? – вид у Креслина весьма растерянный.

– Что плохого в водорослях, суженый?

– Они очень вкусные. Я пробовала, – заявляет Алдония. Креслин молчит: он разжевывает очередной кусочек куиллы.

CX

Растянувшись на топчане, Креслин утирает лоб, размышляя о том, сколько ему потребуется времени для осуществления задуманного.

– Ты все-таки решил это сделать?

«...любимый мой идиот...»

На пороге комнаты стоит Мегера.

– Не знал, что ты так скоро вернешься, – он садится.

– Надо же, – тихонько смеется она, – ты легко находишь меня в кай отсюда, но не можешь сказать, когда я войду в комнату?

– Это другое дело.

– Почему? Случайно не потому ли, что ты хотел скрыть от меня свое намерение изменить погоду?

– Ну... в общем, да.

– Прекрасно. Скрывать-то незачем, тебя ведь все одно никто не удержит. Ни я, ни Клеррис, ни Лидия. Но ты хоть понимаешь, что именно собираешься сделать? Понимаешь?

– Наверное, нет.

– Тысячи людей могут умереть с голоду, потому что из-за твоего вмешательства их урожай будет либо выжжен засухой, либо затоплен. По меньшей мере один или два правителя лишатся своих владений, а то и голов. Ты ввергнешь многие земли в хаос, столь любезный Белым магам, а это непременно придаст им сил. Ты этого хочешь?

– Важно не то, чего я хочу, а то, есть ли у меня выбор. Корвейл бросил нас на произвол судьбы, и что я могу с этим поделать? Пригрозить ему уничтожением? Вряд ли таким образом мне удастся вернуть людям их жалованье.

– Мне кажется, это происки Хелисс.

– А велика ли для нас разница? Не могу же я обвинить ее в измене с расстояния в полторы тысячи кай?

– Это не так уж и далеко.

– Предположим. Предположим даже, что герцог мне поверит. Хелисс – единственное, что у него осталось, и без нее он долго не протянет.

– Я о ней думала. И это еще одна причина, по которой я рада видеть Алдонию здесь, со мной.

– Кстати, где она?

– У себя, глупый.

«...ей ведь порой тоже нужно побыть одной...»

Креслин снова краснеет.

– Так или иначе, если я буду сидеть сложа руки, Белые маги станут еще сильнее, а как только Корвейл умрет, они тут же приберут Монтгрен к рукам. Риесса, при всех своих воинственных планах, не захочет меряться силами с Фэрхэвеном. А итогом всего этого станет падение Западного Оплота, который будет перемолот между жерновами двух могучих империй.

– Вот до чего доводит вера в Предание, – замечает Мегера.

– Это нечестно...

– Прости.

Креслин едва заметно улыбается:

– Боюсь, что бы я ни сделал, все будет не так, однако и бездействовать больше нельзя. Вот, смотри... – запустив руку в кошель, он извлекает пять золотых звеньев. – Видишь? Это все, что осталось.

– Последние припасы с сутианского корабля... неужто они обошлись так дорого?

– Да, дорого. К тому же мне пришлось заплатить вперед за парусину для «Звезды Рассвета», а доставят ее только через восьмидневку.

– Но каковы сутианцы! Да за такое вымогательство тебе стоило потопить их посудину!

«...воры!.. бессердечные торгаши!..»

Креслин потирает лоб и, словно защищаясь от ее гневных мыслей, поднимает руку:

– Стоить-то стоило, но это был единственный, не считая «Грифона», корабль, вошедший в нашу гавань невесть за сколько восьмидневок. Вздумай я его тронуть, кому еще захотелось бы соваться сюда? Кому охота опасаться не только Белых магов, но еще и меня?

– Будь проклята дражайшая сестрица! Где ее обещанная поддержка?

То, что на Риессу рассчитывать не приходится, для Креслина столь очевидно, что он не находит нужным что-либо говорить.

– Да, я знаю... Но смириться с этим все равно трудно. Помню, когда мы играли в прятки во дворе, она уверяла, что останется моей сестрой, что бы ни случилось.

– Возможно, она ею и осталась. Но, будучи правительницей, делает не то, что ей хочется, а то, чего требуют интересы Сарроннина.

– Ну конечно! Можно подумать, отправь она нам черствого сыру или лежалого зерна, это нанесло бы ущерб государственным интересам. Ладно... – Мегера пожимает плечами и садится рядом с ним. – Прежде, чем мы это сделаем...

Их губы встречаются, его руки гладят ее нежную кожу.

«...суженый...»

«...любимая...»

Нескоро, очень нескоро, после пылких объятий и нежных поцелуев, Мегера все же отстраняется. Креслин разжимает руки, но чувствами продолжает вбирать в себя ее всю: ее тело, ее дивный запах, пламя ее волос. Он упивается ею, опьяняется ею, не в силах унять восторга от одной мысли о том, что она рядом с ним.

– Ты невозможен, – произносит она хрипловатым шепотом.

Креслин с наслаждением вслушивается в каждую нотку ее голоса и лишь потом говорит:

– Я всегда чувствовал по отношению к тебе именно это.

– Так уж и всегда? А в Сарроннине?

– Твое чувство юмора восхищало меня, даже когда я не знал, кто ты такая.

– Это говорит в твою пользу, – улыбается Мегера и тянется за разбросанной одеждой. – Но, к сожалению, нас ждут дела.

«...почему?..»

– Потому что... ну, потому что...

Мегера краснеет.

«...я люблю тебя...»

– Я хотела, чтобы ты узнал это до того, как начнутся настоящие неприятности.

– Ты думаешь, наши дела так плохи?

– Нет, – отвечает она с неожиданной серьезностью. – Они будут куда как хуже.

Несмотря на жару, Креслин ежится и тянется за своим нижним бельем. Одеваются они молча.

– Мой топчан побольше, – замечает Мегера, когда Креслин натягивает штаны, и тут же заливается краской. – Я не ЭТО имела в виду...

– Я знаю.

Они идут в ее спальню и ложатся бок о бок.

– Возьми меня за руку, – говорит девушка. – Вот так... Если тебе понадобится помощь...

Его глаза вспыхивают.

– Не будь таким чувствительным, – предостерегает Мегера. Оттолкнув последнюю мысль, Креслин посылает сознание к высоким ветрам, к точкам пересечения воздушных потоков, туда, где формируется погода и рождаются дожди.

Высшие ветра, могучие, великие ветра, подобно стальным рекам, подхватывают его и относят к югу, сотрясая чувства, как водяной смерч сотрясает корабль. Креслин едва может сообразить, где находится.

«...небольшие изменения...»

Эта мысль успокаивает и как будто согревает. Он уже не стремится согнуть стальные потоки, а изучает их, скользит вдоль, старается прочувствовать и, где это возможно – то тут, то там, – слегка подправить.

Небольшие, совсем небольшие изменения накладываются одно на другое, и где-то вдали воздушные потоки невероятной мощи меняют направление и перемешиваются по-новому.

Наконец, совершенно обессилев, Креслин возвращается в свое тело и... то ли проваливается в сон, то ли оказывается на грани смерти. Очнуться юноше удается лишь в сумерках, почти ночью, но стоит ему приподнять голову, как он, задыхаясь, падает на подушку.

«...Креслин...»

Он молча пожимает ей руку, стараясь избегать лишних движении.

Мегера смотрит на него широко раскрытыми глазами.

– С тобой все в порядке?

– Да. Вроде бы да, – отвечает он, потирая лоб и чувствуя, как болит шея.

– У меня тоже болит, – говорит Мегера.

Несколько мгновений Креслин молчит, а потом произносит:

– Спасибо. Без тебя... у меня... ничего бы не вышло.

В ответ она берет его за руку, и они лежат рядом в темноте, прислушиваясь к отдаленному завыванию высоких ветров, порождающих бури. И страшась грядущих смертей.