Текст книги "Хамелеон"

– Бог ты мой, крошка! – чуть слышно прошептал он – Ты влюбилась! Ты по уши втрескалась в своего палача, и не вздумай говорить мне, что я не прав?!

Ответить парню ей было нечего, коллега по работе и по совместительтву друг попал в точку, возврата с которой не было – да, она влюбилась в своего палача!

– Но это немыслимо, Мария! – парень заботливо утёр ладонью слёзы и поцеловал подругу в макушку – Как такое могло произойти, ты сошла с ума? Ведь он изуродовал тебя, твоё тело и добрался до души, обьясни?!

– Я не знаю! – она положила голову ему на колени и прикрыла устало веки – Артур, не знаю как, но ты прав, я влюбилась в Альберта за один день и не представляю даже, что со мной будет, если я не увижу его хотя бы день! Жизнь без него потеряла для меня всякий смысл, я готова даже умереть, но только за него!

– Ты определённо тронулась умом, он тебя погубит и никогда не ответит тебе взаимностью!

– Пусть, зато сегодня я счастлива! – Артур собрался горячо возразить, но Королёва перебила – Не надо, я тебя прошу, мой милый прекрасный друг, не надо! Нет смысла учить меня и от чего-то отговаривать, уже поздно! Ничего не вернуть, ничего не повернуть вспять, любовь добралась до меня в самый неподходящий час и в самое неурочное время – это правда, но, увы, с этим ничего не поделаешь!

– Он не доведёт тебя до добра! – резонно заметил Артур – Изольда рассказала мне, на что он способен и что представляет из себя господин Нуриев. Ты плохо кончишь, отдав сердце такому люциферу, как этот «подпол». Опомнись, подумай, у тебя вся жизнь ещё впереди!

Мария внимательно посмотрела на друга – Что ещё тебе рассказала Изольда, ну, не молчи?

Артур опустил глаза – Я вернулся с заказа в три и «мамаша» выложила мне всё, неужели Иваныч и вправду подох?

– Да!

– Туда ему и дорога! – выдохнул юноша – Редкостный паразит был, но этот похлеще будет, поверь мне! Я не спал три ночи, Мари, три, думал, что ты уже не вернёшься, я боялся потерять тебя навсегда, а ты, пережив весь этот ужас, просто заявляешь мне, что влюбилась в него?! Это нормально?! – Королёва молчала, нежась в тёплых объятиях друга – Пойдём? – поднялся Артур – Я наберу тебе ванну, искупаю и уложу спать, может быть когда ты проснёшься, то в головке твоей прекрасной всё встанет на свои места?

Мария рассмеялась – Чтобы я без тебя делала, Арик, что?

Парень смутился – Не знаю, нашла бы другого друга.

Королёва поцеловала его в губы, тепло, нежно, почти неощутимо прикоснувшись к уголку рта – Ты один! На всём белом свете ты один, мой нежный и красивый друг! Если бы ты не был геем, то я, наверное, влюбилась бы в тебя, это правда! И любила бы до конца своей жизни, несмотря ни на что, но судьба всё расставила по своим местам, с тобой мы можем быть только друзьями, а мне нужен мужчина, ради которого я смогу жить!

Идеальные тёмные брови юноши поползли вверх, в ярко-голубых, почти синих глазах, блеснула искра ярости.

Артур зло взъерошил волосы и подал руку Марии – Пошли, влюблённая, иногда я тоже сокрушаюсь по поводу своей ориентации, с тобой мы были бы идеальной парочкой!

Обняв друга за бёдра, Мария отправилась в ванную и когда погрузилась в горячую воду с огромной пенной шапкой сверху, Артур присел на акриловую перилу и призадумался. Многочисленные синяки и укусы по всему телу поразили его, такой Марию Артур не видел давно, пожалуй уже пару лет. Попадались конечно садюги, но до такой степени над девушкой не издевались. Она умела быть лояльной и коммуникабельной, умела зажечь и вовремя потушить вспыхнувшее пламя, её любили и дорожили её телом, а здесь будто дьявол поимел и искорёжил эту хрупкую, гипсовую статую Венеры, не жалея, не щадя.

– Эй! – Мария хлопнула друга по ладони – Хватит думать, полезай ко мне, как раньше, ну?

Молодой человек усмехнулся, зная на собственном опыте, насколько обожает Мария совместные купания – Хорошо, как скажешь! – юноша встал и медленно снял с себя футболку.

Королёва в очередной раз поймала себя на мысли, что друг её поистинне совершенен в своём бренном обличии: высокий, пусть и худой, загорелый брюнет с иссиня-фиалковыми потрясающими глазами, от которых невозможно было оторваться, его правильные губы с белоснежной ровной полосой зубов и конечно же улыбка, от которой действительно хотелось жить, его не портили даже множественные татуировки по телу и отполированные чёрные ногти на пальцах. Тело его, идеально гладкое, всегда притягивало к себе и манило. Девки, естественно, увивались за Артуром толпами, но юноша оставался к заигрованиям глух, его интересовали только мужчины, причём грубые и волевые, которые творили с ним такие вещи, что после уже, вспоминая соития, сам Артур содрогался от ужаса, но ничего не мог с собой поделать. Глядя на Марию, он понимал всё, но уберечь подругу всё таки старался.

Салатовые плавки упали на пол, Мария не отрывала взгляда от прекрасного гутаперчивого тела. Артур погрузился в воду и привлёк девушку к себе – Ну, рассказывай, сестрёнка, с самого начала и до самого конца!

Таин у Марии от Артура не было, Королёва рассказала ему всё и даже про зарытую съёмку после смерти Ежова. Парень понял, что это только начало самого страшного конца, но видя счастливое лицо подруги, умолчал о своём умозаключении, ибо влюблённые глухи и слепы к замечаниям извне.

Так потянулись рутинные обыденные ночи и дни, средь которых красотка Мария ждала только одного – приезда чёрного кроссовера с госномером Е 999 КН, который моргнёт ей фарой, и она окажется мигом в салоне, рядом с ним, но мучительные минуты перетекали в часы, часы сменялись очередным печальным боем курантов в полночь, а полночь томительно сменяла ночь, терзая, разрывая душу надвое. Клиенты сменялись один за другим, не оставляя и грамма следа в больном измученном подсознании. Она не помнила даже их лиц, безразлично, чисто механически выполняя сам процесс. Артур, глядя на подругу, печалился, ибо Мария сильно похудела и, под некогда яркими выразительными глазами, залегли тени ожидания и печали. Она ждала, потеряв аппетит, она курила, словно перед расстрелом, она пила литрами кофе, а он не появлялся и даже не звонил, каждую ночь наблюдая издалека, как она садится в различные автомобили и отъезжает в них. Не единожды рука Альберта ложилась на потёртую кожу табельной кобуры, нервно теребя застёжку, но всякий раз останавливалась и дрожала, не решаясь достать холодный металл заряженного «макарова». Да, подполковник тоже не находил себе места: не спал, думал, злился на себя, но держался, безмолвно взирая из темноты на её сногсшибательный сексапильный силуэт, а после уезжал, взрывая протекторами землю и щебень, до следующей ночи, до следующего свидания на расстоянии, которое изматывало его донельзя.

Вот и сегодня, проводив Марию взглядом, Альберт в очередной раз скрипнул зубами, красотка приземлилась на переднее сиденье «ламборджини» и уехала, а он лишь нервно закурил: – Так продолжаться больше не может! – решил для себя Нуриев – Невозможно терпеть эту муку и мучить себя! Для чего, зачем? Ведь именно себе он признаться может, что он не просто желает Марию физически, нет, чувство, гораздо более глубокое, нежели страсть, поселилось в нём, занозой пробравшись в самое сердце. Любовь? Пожалуй да, эту панацею можно назвать любовью, хотя на протяжении всей жизни он не ведал и не знал, что это такое и с чем это едят, разве что только с Адель, которой, увы, давно уже нет? Девки падали к его ногам при одном только его появлении, томно закатывали глаза и были готовы на всё. Альберт был искушён донельзя, во всём и во всех, не привык к отказам и приказам, он жил в угоду себе и только себе, а сей факт притязания к уличной девке его вовсе не радовал, но и не тяготил.

Подполковник завёл мотор и поехал в сторону СИЗО, где находилась Флоренталь. Герману сообщать об этом Нуриев не собирался, но проверить на деле горячее утверждение Орлова на предмет порядочности Киры-Ольги всё таки счёл необходимым…

Она сидела на самом последнем отдалённом шконаре и молча курила. Вокруг сновали арестованные женщины, но Ольга не обращала на них никакого внимания.

Тюрьма – это особое, богом забытое государство, со своими правилами и уставом, где царит хамство, сила и беспредел, но Ольгу, на счастье, не трогали, руководствуясь, видимо, какими-то своими соображениями. Плакать и сожалеть удавалось только ночью, когда выключался основной свет и зажигалась тусклая, в зарешёченном корпусе, лампочка. Слёзы текли неиссякаемыми ручьями, глухие рыдания заглушались руками и худенькой потрёпанной подушкой и так почти восемь, отведённых для сна, часов.

Когда лязгнула железная щеколда, Ольга вздрогнула и посмотрела на часы – четыре тридцать утра, до подъёма ещё целых девяносто минут, кто бы это мог быть?

Продольная, как называли при погонах женщину, дежурившую на основном проходном корпусе, приоткрыла на цепь дверь и вполголоса позвала – Флоренталь, одевайся и на выход!

Ольга не ослышалась, да, это звали её, она встала и подошла к двери – Куда меня?

Синий мундир усмехнулся – Много будешь знать, состаришься. Одевайся и выходи!

Неприятный холодок пробрался за шиворот, Ольга поёжилась, но приказ выполнила – А вдруг, а вдруг это приехал он, Герман, или её повезут в отдел к нему?

– Лицом к стене! – монотонно произнесла продольная, огромным ключом закрывая видавшую виды дверь в камеру – Руки за спину и вперёд!

Ольге ничего не оставалось, как вновь подчиниться. Бесконечный лабиринт коридоров и переходов, лестниц, с подъёмами и спусками, дверей и решёток, создал впечатление малоприятное, если не сказать – жутковатое, но что делать, когда ты подневольный, оторванный от мира, человек? Или не человек уже, а только жалкая тень его, с одной фамилией и номером статьи? Она не помнила даже, как они остановились перед дверью с неброской надписью – служебное помещение.

Бровь девушки вопросительно приподнялась, мундир вновь криво усмехнулся – Давай, проходи, все вопросы будешь задавать там!

Когда Ольга вошла, колени подогнулись сами собой – перед ней сидел за столом Нуриев, собственной персоной, один, полпятого утра, вальяжно развалившись в широком добротном кресле.

Дверь захлопнулась, бежать от врага было некуда. Ольга невольно сьёжилась и обхватила плечи руками, лоб, от страха, покрылся испариной.

– Проходи и садись, в ногах правды нет! – голос его был спокоен и размерен, Ольга недоверчиво взглянула на мужчину, но два неуверенных шага по направлению к столу сделала, взгляд Альберта был сосредоточен и преисполнен победоностной ухмылкой – Ольга Александровна Флоренталь, 1982 года рождения! – из его уст её инициалы прозвучали, как приговор, что по сути своей так-то и было, что нужно силовику в такой час?

Ольга присела на хлипкий табурет, мозг лихорадочно заработал в усиленном режиме. Альберт закурил и через стол швырнул пачку девушке, розовый «гламур» ударился о маленькую влажную кисть руки, арестантка с изумлением посмотрела на сигареты, а потом перевела взгляд на Альберта, ибо бросила это пагубное занятие давно, ещё до задержания, и закурила только в тот злополучный день, в сквере, недалеко от дома, купив точно такие же розовые длинные сигареты"гламур».

Ольга усмехнулась – Это что, некая форма расположения к себе или крошечная капля вашего великодушия, господин Нуриев?

Ответ подполковника был лаконичным и исчерпывающим – Если бы ты находилась на стадии предварительной разработки или хотя бы на первой ступени следствия, то я ещё понимаю, можно было бы расположить тебя к себе, побеседовать по душам, кое-где припугнуть, кое-чем приласкать, пообещать, а здесь? С тобой всё ясно, милочка, и добиваться твоего расположения уже нет смысла, но рациональное зерно в твоём предположении присутсвует.

– Тогда что это? – Ольга кивнула на сигареты – Ваше великодушие? Но я ни за что не поверю, что вы, Альберт Айдарович, сорвались ко мне полпятого утра только за тем, чтобы предложить перекурить с вами дамский «гламур»?! – Альберт рассмеялся, громко, задорно, обнажая в улыбке белоснежный голливудский оскал – А ты молодец, даже в тюрьме не утратила чувство юмора, похвально! – встав с кресла, Нуриев медленно обогнул стол и присел на краешек его, рядом с Ольгой – Конечно нет, девочка, я сорвался такую рань не за этим!

Ольга напряглась, ощущая в нескольких сантиметрах от себя его присутствие, до сих пор было совершенно не ясно, какую цель преследует ГНКашник, и что ему действительно нужно – Тогда зачем? – она подняла на него свои небесно-голубые глаза, на ресницах которых подрагивали солёные росинки – Вы закрыли меня, получили своё, вину я признала, что ещё нужно?

– Не нервничай, покури! – Альберт ненавязчиво придвинул пачку – Силу к тебе я применять не собираюсь, насиловать тоже, расслабься!

Курить действительно хотелось, а в камере она как раз выкурила последнюю – соблазн велик, но в принципе, что может случиться, если она воспользуется предложением? Несколько секунд колебаний и Ольга вытащила тонкую сигаретку и повертела её в руке.

Нуриев усмехнулся и галантно поднёс ко рту девушки зажигалку – Неторопясь сигарета курится три минуты, я предлагаю тебе подумать за это время над моим предложением!

– Каким? – застыла Ольга – Я не понимаю!

Уголок рта подполковника скривился в усмешке – В данный момент ты арестована на тридцать дней, меньше, чем через месяц я повезу тебя в суд, либо продлить срок ареста, либо ходатайствовать об изменении тебе меры пресечения на подписку о невыезде до основного заседания. Я хочу, чтобы ты сейчас, здесь, отдалась мне, а я, в свою очередь, смогу убедить судью, что обществу ты не опасна, и уж точно никуда не скроешься до суда!

Флоренталь поперхнулась и зашлась в истошном приступе кашля – Чего я должна сейчас сделать?

– Трахнуться со мной! – улыбнулся Альберт – Заодно и убедишься, что удовлетворять способны не только чурки!

Мир раскололся надвое, Ольга не верила своим ушам – Но вам то это зачем, господин Нуриев?

Его прохладная царственная длань коснулась макушки, взъерошила её и осторожно спустилась за ухо. Ольга не могла пошевелиться, сидя перед Альбертом, будто загипнотизированный кролик. Мужчина парализовал её полностью, отключив разум и растоптав сознание. Волнистый угольный локон, непослушно выбивающийся из-за уха, был аккуратно заправлен его указательным пальцем. Она перестала даже дышать, не зная, как вести себя в данной, совершенно абсурдной ситуации. Нервы были на пределе, а сердце колотилось так, будто собралось выпрыгнуть из переполненной израненной груди.

– Давно не спал с брюнетками, хочу убедиться, настолько ли ты темпераментна, какой кажешься, только и всего!

У Ольги просто не было слов, и даже нет, способность соображать напрочь отключилась, она не знала даже, что ответить самовлюблённому наглецу.

– Ну как? – подмигнул Нуриев – Курим или прощаемся на три, с хвостиком, недели?

– Курим! – прищурилась Ольга – Иногда сто восемьдесят секунд – это просто вечность!

Щелчок, и ароматная сизая дымка поплыла в сторону Альберта. Подполковник наблюдал за девушкой сверху, абсолютно точно зная уже, что через минуту верхние пуговицы Флоренталь расстегнутся и обнажат силовику грудь.

Докуренная сигарета затушилась в переполненной пепельнице, Ольга вздохнула и подняла на Альберта вызывающий взгляд, успев при этом судорожно моргнуть, а его большой палец тут же оказался на контуре её губ. Ольга вздрогнула, мужчина встал и подошёл практически вплотную, сдёрнув Флоренталь со стула. Приподняв Ольгу, Альберт усадил её на стол. Ей захотелось крикнуть, отрицательно тряхнуть головой, возмутиться, но губы лишь приоткрылись в позыве, безмолвно подав искусителю повод.

Нуриев наклонился так близко, что ещё чуть-чуть и кончик его носа соприкоснётся с ней – А ты, оказывается, красивая! – вкрадчиво прохрипел Альберт – Я в первый раз и не заметил этого, что у тебя с Германом?

Чисто по инерции она замотала головой – Ничего! Нас с Германом Петровичем не связывает ничего, он всего лишь поверил мне, что я не причастна к наркотикам!

– А ты не причастна? – Альберт дёрнул девушку к себе и развёл бёдрами ноги Ольги – Я так не думаю, ты в СИЗО и тебе грозит реальный срок, и всё, что ты сейчас скажешь не имеет уже никакого значения. Орлов не ездит на продления арестов, и если бы он хотел, то ты бы здесь не оказалась, неужели ты этого не понимаешь?

– Я? – она не успела даже договорить, как его язык прошёлся по губам и раздвинул их.

Он вёл себя, как зверь, играющий со своей жертвой. Да, он играл, непонятно какую преследуя цель, но игра, о-о, да, чёрт возьми, такая игра ей нравилась и заводила её, и его, писанное на воде, обещание, что меру пресечения можно и изменить…

Хищник отстранился и слегка наклонил голову, не спуская с Ольги пристального затуманенного взгляда – Хочу тебя! – глухо процедил Альберт, слизывая с верхней губы вкус её поцелуя – Раздевайся!

Она вспыхнула, покрылась румянцем, и только в это мгновенье поняла, что хочет его не меньше, расстёгивая пальцами две верхние пуговицы на ветровке.

Силовик наклонился к уху Ольги, жарко лизнул мочку – Герман дурак, если отказался от такого тела, он всегда был дураком и правильным семейным ханжой, а я, Ольга, другой, я делаю только то, что хочу, и в данный момент мне нужно совокупиться с тобой и почувствовать твою страсть!

Ольга не знала, как себя вести, лицо горело, горячая волна желания пробежала по телу, захлестнула мозг и добралась до бёдер – А как же Авель? – она не поняла даже, как выкрикнула это, она не хотела, но вопрос сам собой слетел с губ – Как я буду смотреть ему в глаза?

Альберт ничуть не смутился, его крепкие сильные руки легли её на спину, придвигая хрупкое тело к себе – А что Авель? Я отпустил его в тот же день, когда он сдал тебя, Ольга! Твой Авель променял тебя на самое дорогое в жизни мужчины, на свободу! И мало того, он продал в этот же день свою кофейню и «мерс», ты разве не знала об этом?!

– Нет! – ахнула Ольга – Так он разве не сидит, я видела его в коридоре отдела, когда выходила от Германа Петровича?!

– Вот у Германа Петровича и спросишь, где сейчас находится твой ненаглядный, а сейчас забудь о нём, мужчины у тебя не будет ещё долго!

Тяжёлый ком подкатил к горлу, перекрыл дыхание, губы скривились в горькой усмешке – Так он на свободе?

– В отличие от тебя, да! – Альберт выдохнул приговор почти ей в губы, а после впился в них требовательным жадным поцелуем.

Ольга буквально задохнулась от накрывшего её шквала эммоций, он целовал со знанием дела, жёстко и безопелляционно прокладывая путь горячим искушённым языком, и она сдалась, не устояла, ответив на поцелуй. Теперь губы их двигались в униссон, разжигая внутри адское пламя желания. Альберт, не отрываясь, зарычал и стянул с девушки через голову ветровку, её трясло, трясло так, что он, почувствовав дрожь, на секунду оторвался. В его сосредоточенном взгляде топился горький дёготь откровения и сладкий мёд искушения.

– Ты боишься? – прохрипел Альберт – Я чувствую твой страх, но сейчас он пахнет не как в нашу первую встречу, ужасом! Расслабься, Ольга, я не такой уж страшный, каким могу показаться с первого взгляда. Сними футболку, я хочу видеть твою грудь!

Девушка повиновалась и взору Альберта открылись два полных, налитых желанием, полушария с твёрдыми розовыми сосками. Ольга откинула назад голову и нетерпеливо вздохнула.

Силовик усмехнулся – Ты хрупкая, но бюст твой заслуживает пятёрку из пяти! – его пальцы сомкнулись на сосках и начали перетирать затвердевшую кожу, постепенно захватывая всю окружность шёлкового полушария. Она молчала, но ей хотелось кричать, задыхаться и биться в его обьятиях от экстаза, хотелось целовать и утонуть в этом поцелуе, хотелось принять его в себя и умереть от счастья на твёрдом жезле правосудия.

Альберт ласкал её нетерпеливо и жёстко, растворяя боль в ярких вспышках бьющего во все стороны вожделения, Ольга тяжело задышала, полностью отдавшись в длани врага. Одна штанина чёрных зауженных джинсов плавно сьехала с гладкого бедра, складкой спустилась к колену и рывком слетела с щиколотки, тонкая полосочка шёлкового нижнего белья последовала за ней.

– Ляг! – он не просил, а приказывал – Ляг и раздвинь широко ноги! Я хочу видеть тебя полностью, видеть и чувствовать, когда ты пришвартуешься к нужной гавани. Давай, не тяни время, Ольга, я практически уже на пределе.

Совесть и разум покинули её одновременно, она раскрылась перед ним, словно бутон, принимая в себя, обёрнутый в резинку, тугой стебель любви. Альберт вошёл в неё неоспоримым победителем, рьяно вознося хрупкое тело к самой верхушке грешного Олимпа. Маленькая Флоренталь застонала так, что мужчине пришлось накрыть влажные губы своей ладонью.

– Тише, девочка, мы в запретных застенках, а не на вольготном ложе матушки Венеры! Не кричи, Оль, я и так чувствую твой темперамент!

Акт любви начался, стремительно набирая бешенные обороты, хрип его зверино слился с её томным завершающим вздохом. Альберт оторвался от Ольги также резко, как и вошёл. Стоя над ней, разнузданной, мягкой и податливой, он с усмешкой наблюдал, как хрупкий голубоглазый ангелок возвращается на грешную обетованную землю. Да, в соитии с ним она была искренна и даже более того, девственно-чиста. Флоренталь отдалась ему, как в последний свой час перед наточенной гильотиной. На секунду, на ничтожное мгновенье ему стало даже жаль эту худенькую красивую девушку, но суровый стальной менталитет не позволил Альберту Айдаровичу взять чувствам верх.

– Ну? – ладони подполковника легли Ольге на плечи и приподняли со столешницы – Цитирую: А что с вас, с русских да татар взять-то, кроме неумения пить водку и импотенции, а?! Твои слова, Ольга, плевком брошенные в мой адрес, твои?

Сейчас она окончательно приземлилась на твёрдую тюремную поверхность земного шара. Горечь и боль захлестнули трепетную ранимую душу. Ольга сьёжилась и обхватила колени руками, Альберт был жесток.

Указательным пальцем он приподнял ей подбородок – Ну, ответь, я не хотел тебя обидеть!

– Я забираю свои слова обратно! – прошептала едва слышно Ольга – Прости, господи, я была тогда не права, признаю!

Нуриев склонился над ней и сурово посмотрел в затуманенные, полные слёз, глаза – Я сказал тебе это не для того, чтобы выдавить из тебя прощение, нет! В тот день ты бросила мне вызов, и я принял его, но Герман помешал, а жаль, в те минуты тебе бы пришлось не сладко!

– Я знаю!

Его губы коснулись её губ, нежно, почти неощутимо, запечатлев на уголке рта некое подобие поцелуя – Насилие не возбуждает меня, Ольга! Если я чувствую, что женщина хочет, но ломается, то сей факт только раззадоривает меня и я всё равно даю ей то, что так откровенно написано в её глазах и всего лишь!

– В моих ты тоже прочитал озвученное?

Мужчина усмехнулся, застёгивая молнию на строгих серых брюках – Ты не исключение, но секс с тобой даже вдохновил меня, я думаю пару раз мы ещё увидимся, на продлении твоего срока ареста или на отмене его и на закрытии дела, я заберу тебя и мы прокатимся, а сейчас? – он достал из кармана пиджака упаковку влажных салфеток и протянул девушке – Приведи себя в порядок, покури и успокойся! Злые зечки, увидев тебя, поймут всё и не дадут тебе покоя!

Когда Ольга одевалась, Альберт отвернулся и закурил. Такое случалось нечастно, а точнее никогда – связь с задержанной и досада, едкой горькой струйкой просочившаяся в самое сердце от того, что уже ничего не изменить, не повернуть вспять.

Не оборачиваясь, глядя в замызганное зарешёченное окно, подполковник произнёс – Здесь, под столом, стоит баул, забери его, на первые дни тебе хватит!

Ольга обошла стол и заглянула под него, там действительно стояла огромная, туго-набитая спортивная сумка.

Щёлкнув зажигалкой, Флоренталь закурила и подняла на Альберта недоумённый взгляд – Что это?

– Первое необходимое! – повернулся Нуриев – Твоя мать собрала, бери и пошли, сейчас в СИЗО будет пересменка!

– Мать? – изумилась Ольга – Но откуда она узнала, я не сообщала ей!

– Тебя сегодня доставят в отдел, там у неё и поинтересуешься!

Девушка попыталась поднять сумку, но у неё ничего не получилось. Баул, килограмм на сорок, был неподьёмен, она беспомощно посмотрела на Альберта, тот поднял трубку внутреннего телефона и коротко бросил – Олег, пришли ко мне «хозбыка» какого-нибудь, пусть дотащит моей подопечной баул, мы закончили!

Силовик повернулся к Ольге – Мне было хорошо с тобой, запомни это! Я вернусь и тогда мы попращаемся, а сейчас иди!

Дверь в служебку после тихого стука приоткрылась – Готова?

– Да! – кивнула Ольга, грустно оборачиваясь к Альберту.

– Олег? – Нуриев кивнул на девушку – Две минуты!

Дверь закрылась, подполковник привлёк Ольгу к себе, она смотрела на него, не отрываясь, Альберт тихо произнёс, растворяясь в аквамариновой бездне её глаз – Я не хочу, чтобы ты держала на меня зла, Ольга, я всего лишь выполнял свою работу, а ты свою! Если бы мы встретились раньше, до того, как тебя слил Нарретдин, то всё было бы по другому, а сейчас иди, пора! Ты хорошая девочка, но попала просто не в те руки, жаль, тебе придётся это принять!

– Пообещай мне, что через месяц повезёшь в суд именно ты, а не кто-то другой!

– Я всегда держу своё слово, Ольга, не парься за это!

Боже! Сейчас он был другой, совершенно иной, нежели в ту, их первую роковую встречу. Это был не тиран, и не садист, со знанием дела и полной уверенностью в своей безнаказанности. Нет, сейчас к ней склонился темпераментный мужчина, который чувственно шепнул желанное обещание, которое, ещё не расставшись, она уже ждала.

Когда за ней захлопнулась тяжёлая совдеповская дверь, Нуриев озабоченно прикрыл лицо ладонью, сдавленно выдохнул. Сожалеть о чём либо было слишком поздно, увы!

Подойдя к выходу, подполковник передумал и поднялся наверх, в святая-святых, начальнику СИЗО, подполковнику Малышеву – Пётр Данилыч, можно? – после лёгкого стука силовик открыл дверь кабинета и шагнул в скромно-обставленные пенаты.

– Альберт? – обрадовался седовласый муж фемиды – Заходи, ты каками судьбами?

Мужчины крепко поздоровались, Нуриев сел напротив начальника – Так, заезжал по делу, к задержанной одной, к Флоренталь Ольге.

– Кто такая? – удивился Малышев – Что-то не припомню такой фамилии! – Её несколько дней назад привезли, моя подопечная, попала, к сожалению, по дурости, наркотики.

– А от меня чего хочешь? – не понял начальник – Просьба личного характера?

– И да и нет! – хмыкнул Альберт – Посели её в камеру приличную, где народу поменьше, да отморозков разных там нет.

– А она в какой?

– Я не знаю.

Пётр Данилыч снял трубку и набрал номер женского корпуса – Галина, у тебя задержанная Флоренталь Ольга, в какой камере, по двести двадцать восьмой? – ему что-то быстро ответили и Малышев положил трубку обратно – С первоходами она, в шестьдесят пятой.

– Что за камера?

– На шестнадцать человек.

– А поприличней что-нибудь есть?

– Только больничка, но она пустует.

– Давай туда! – воодушевился Альберт – Если надо какие-нибудь справки, то я привезу.

– Успокойся! – откинулся в кресле Пётр Данилыч – Ничего не надо, будет сегодня твоя дама в шестьдесят девятой.

– Спасибо тебе! – Нуриев встал – Поеду, дела!

– Бывай! – пожал Альберту руку Малышев – И до встречи.

– Ага! – обернулся Альберт – Я тебе, кстати, Пётр Данилыч, скоро сокамерницу в шестьдесят девятую привезу, Мамедову.

Подполковник насторожился – Это та самая?

– Да, да, та самая! – ухмыльнулся Нуриев – С чеченской банды, жена Сухрая, она у меня пока в стационаре отлёживается, вот подремонтируют немножко и к тебе!

Малышев крякнул – Слыхал, ну и удружил ты мне, Альберт Айдарович, о-ох, удружил! Не мог её что ли тоже, того? – подполковник вздохнул, чиркнув ладонью по горлу – С концами!

– С удовольствием бы, но не мог. И так четверым лоб зелёнкой намазали, а тут ещё эта. Вообщем оставили её, для дальнейшего, так сказать, раскрытия дела, сам понимаешь!

– Понимаю, а свою подопечную не боишься к ней-то?

– Не боюсь! – скривился в ехидной усмешке силовик – Рыбак рыбака издалека видит!

Спустя мгновение, мундиры распрощались, Альберт выехал на работу с абсолютным чувством выполненного долга.

Не успел он переступить порог кабинета, как в дверном проёме возник Герман – Я тебя искал! – начал вкрадчиво начальник – Но твой сотовый был недоступен.

Не оборачиваясь, Альберт пожал плечами – Это вопрос?

– Пожалуй да.

– Я был в СИЗО и ты прекрасно знаешь, что на телефоны там стоят блокираторы.

Орлов занервничал – Ты ездил к ней?

Нуриев сел в кресло, за рабочий стол и повернулся к начальнику – Твой вопрос попахивает интимом. Что значит, ты ездил к ней? – рука Альберта небрежно вытряхнула с пачки сигарету, щёлкнула зажигалкой – Присаживайся, что стоишь-то, как не родной, я вижу тебе очень хочется поговорить, Герман, так давай поговорим, по-мужски, как два нормальных здравых человека. Ты задаёшь интересующий тебя вопрос, я отвечаю, а потом я задаю пару вопросиков и приходит твой черёд исповедоваться. Так что, начнём или слабо?

– Ну знаешь ли? – возмутился Орлов, но видимо передумав, сел – Спрашивай!

– Что у тебя с Ольгой Флоренталь, кем приходится тебе эта девушка?

Герман Петрович лихорадочно соображал, выдать Нуриеву правду или нет? Спустя длительные полторы минуты полковник всё таки сподобился – Она спасла мне жизнь!

Альберт, непроизвольно затянувшись крепко дымом, закашлялся – Не понял!

– А что тут непонятного? – Герман встал и начал нервно нарезать круги по кабинету – Если бы не она, то быть мне стопроцентно сбитым машиной, в ту ночь, до её задержания, Ольга выбежала с Ваганьковского кладбища на дорогу, где…

– Стоп, стоп! – ровно хищник, Альберт прищурился – Откуда, говоришь, она выбежала?

– С Ваганьковского кладбища! – вздохнул тяжело Орлов и неохотно продолжил – На проезжую часть, где я ходил возле своего автомобиля и разговаривал по телефону, я не видел приближающегося на бешеной скорости седана и если бы не Ольга, то быть мне, минимум, в институте Склифосовского, она перебежала дорогу и толкнула меня в сторону, автомобиль даже не остановился.

Нуриев претензиционно тряхнул головой, ухмыльнулся – О-очень интересно, прям как в остросюжетном романе, где в конце их ждал хэппи-энд!

– Увы! Для Ольги хэппи-энд выльется в реальный срок.

– Надо полагать, шеф, что за кило дряни её по головке не погладят!

– Я ничего не смог для неё сделать! – Герман сел на стул и тоже потянулся к пачке – Ни отблагодарить, ни помочь, а человек рискнул ради меня жизнью!

Альберт едва заметно сморщил нос, сентиментальность начальника начала его раздражать – Ну, почему же не сможешь? – взгляд Нуриева сосредоточился на переносице полковника – Я даже могу подсказать тебе вполне доступный и не особо криминальный способ – Орлов поднял на Альберта растерянный взгляд, в котором читалось изумление и мольба – Девчонка до безумия влюблена в своего недоделанного таджика! – начал импровизировать Нуриев – Но и дураку понятно, что связь их ни к чему хорошему не приедёт, и не привела, так помоги ей, если ты действительно желаешь девице добра, подтверди, что Нарретдина я отпустил в тот день, когда сдал он её, и всё. Пусть ждёт его, а когда поймёт, что чурка бросил её, то успокоится и переживёт! Я согласен полностью не объеденять дела Флоренталь и Нарретдина, так воспользуйся этим, сделай так, чтобы эти двое на следствии не пересеклись – и овцы целы и волк сыт!