Текст книги "Свадебный наряд"

Глава 17

– Добрый вечер, леди и джентльмены, добро пожаловать на вечер, подготовленный учениками начальной школы Роя Уинстона. – София Маргулис дождалась, пока стихнет шум и все рассядутся по своим местам. – Сегодня у нас будет возможность получить удовольствие от чудесного музыкально-драматического спектакля, поставленного нашим замечательным преподавателем мистером Хайком.

Рейчел взглянула на мистера Хайка, высокого мужчину с серьезным лицом, сидевшего за пианино.

Они с Марком провели весь день, устанавливая подвесную камеру на заднем плане зала. Звук был усилен микрофонами, размещенными на сцене таким образом, чтобы шум, возникающий в зале, не мог стать помехой выступавшим.

В интересах Чака Марк позаботился о том, чтобы вся аппаратура была самого высокого качества и гарантировала отличную запись. Он был счастлив, что во время монтажа Рейчел была с ним и он имел возможность рассказать ей кое-что о своей работе и о том, как действуют устройства, которыми он особенно гордился.

Рейчел снова посмотрела на Софию, которую Марк снимал, медленно передвигая камеру; свет падал прямо на нее.

– Отличительной чертой нашего спектакля является…

Она была одета в серый костюм, под которым была голубая водолазка, и яркое освещение немного изменяло ее внешность, Рейчел даже удивилась такому неожиданному эффекту.

При первой встрече София показалась Рейчел вполне деловой и доброжелательно настроенной женщиной, она много говорила с ней о дизайне, который разрабатывался для вечера, о костюмах и, естественно, о том, как дорого обойдется это все Чаку. У Рейчел сложилось впечатление, что эта женщина с особым удовольствием будет вспоминать, что в этот вечер ей наконец удалось отомстить своему бывшему мужу за все обиды.

Но вряд ли кто-нибудь мог догадаться, каково было истинное отношение Рейчел к этой женщине, поглощенной своими административными обязанностями, работой с детьми, школьным спектаклем. Рейчел тайно завидовала ей, завидовала очень сильно, ведь как бы ни тяжела была участь Софии, но у нее была дочь, которая заставляла ее забыть обо всех неприятностях, которые ей пришлось вынести в браке.

Когда София знакомила Рейчел с Бритни, было видно, как она гордится своей девочкой. Сдержанностью и воспитанностью, длинными волосами и темными глазами Бритни походила на мать. Держалась она весьма уверенно и вовсе не боялась того, что ей придется выйти на сцену перед полным залом. Жаль только, что Чак не имел возможности приехать и увидеть все собственными глазами.

– Я думаю, на этом можно закончить вступительную часть… – София повернулась и сделала приглашающий жест сидевшему за пианино. – Вечер начинается.

На сцену вышел хор мальчиков и девочек, одетых в форму школы Роя Уинстона, – красивые красные костюмы с золотой вышивкой.

– Сдвигай, сдвигай камеру, – поторопил Марк, замахав руками, когда дети выстроились на сцене.

– Я это уже сделала, – сказала Рейчел и встала неподвижно за приспособлением, позволявшим регулировать угол съемки. – Если не доверяешь мне, займись этим сам.

Она заметила вспышку раздражения в его глазах. Для него работа была важнее всего, и сейчас он способен был думать только о ней, и ни о чем больше.

– Останься. – Он сказал это с отсутствующим видом, целиком сосредоточив свое внимание на сцене, только виноватая улыбка пробежала по его лицу. – Прости меня, пожалуйста.

Рейчел снова взглянула на камеру, немного отодвинутую в сторону. Она напомнила себе, что сама ввязалась во все это и предложила помогать Марку, прослушав его краткие объяснения некоторых принципов работы. В конце концов, если бы кто-нибудь стал вмешиваться в то, что она делает в своей мастерской, она, возможно, тоже бы возмутилась.

Занавес открылся. Пианист заиграл мелодию из «Вильгельма Телля», и раздались первые звуки хора, это была легкая пасторальная песня. На сцене все декорации соответствовали теме: горы в лучах солнца, множество цветов и деревянный мостик над голубым ковриком, который должен был изображать речку.

Маленький мальчик в костюме шмеля кружил по сцене; это была идея мистера Хайка, которой он очень гордился.

Мальчик-шмель обежал мостик, замер у микрофона в кругу света и, покосившись на камеру, запел: «Раз повздорили всерьез козлики-дружки…»

Марк внимательно изучал положение камеры.

– Наводи прямо на шмеля, но только сразу измени ракурс, как только появится солистка.

Теперь он не смотрел на сцену, он разглядывал аудиторию, гостей праздника, родителей и учителей, которые толпились у двери.

Рейчел держала камеру направленной на мальчика, пока не изменилась мелодия, оповестив о выходе на сцену следующего исполнителя. Рейчел почувствовала, что начинает волноваться, ей показалось, что она с трудом управляется с камерой. Она вдруг поняла, насколько значима была в работе Марка каждая отдельная деталь, каждое движение.

Голубое свадебное платье было готово, и теперь оно висело в шкафу в отеле. Конкурс должен был начаться завтра, а сразу после него Марк собирался уехать. Он не назвал ни точного числа, ни времени отъезда, но ему звонили из Лондона, и Рейчел знала, что долго он не задержится.

Она старалась не думать об этом, ей хотелось бы просто выбросить из головы все мысли о том, что должно будет случиться, чтобы не портить этих последних дней, пока он еще оставался рядом. Ведь она была готова к этому с самого начала, и ей не хотелось, чтобы Марк решил, будто бы она обвиняет его в чем-то. Рейчел мечтала проститься с ним легко, с милой улыбкой и сохранить об их знакомстве самые приятные воспоминания.

Мелодия снова изменилась, но Рейчел уже была готова к тому, чтобы как можно лучше показать выход на сцену первого козлика – маленького робкого ребенка в белом костюмчике, который посмотрел в зал и глубоко вздохнул: «Ахх-х-х…»

– О, где же мои братцы? – грустно спросил малыш – оказалось, что это была девочка, – и посмотрел направо и налево.

Марк взглянул на Рейчел:

– Все в порядке?

Она кивнула и чуть поправила резкость перед появлением следующего артиста. Два других козлика появились на сцене. Оба были и крупнее, и выше первого.

– Мы здесь! – громко отозвались они.

Марк придвинулся совсем близко.

– Когда выходит Бритни?

– После них.

– Трава на нашем лугу чахлая и сухая, – пожаловался один из козликов. – Что нам делать?

Рейчел не выпускала камеру из рук.

– Вот так.

Марк кивнул.

– Держи ее прямо на Бритни. Чтобы Чаку было лучше видно.

– Не беспокойся, – мягко отозвалась Рейчел, когда Бритни появилась на сцене в ярко-розовой накидке.

Ее волосы были украшены цветами, на ней было желтое платье с зеленым поясом, вероятно, так мистер Хайк представлял себе лесную фею.

– Господи, – прошептал Марк, – она выглядит как новогодняя елка.

Но зрители радостными улыбками встретили Бритни, с гордым и неприступным видом подошедшую к козликам.

– Идите через мост, – сказала она им, пританцовывая, пока козлики обеспокоенно прислушивались к звукам пианино.

Рейчел направила свет прямо на Бритни. Девочка прижала руку к сердцу.

– Но вы будете скучать по бабочкам и шмелям…

Марк зажал рукой рот, чтобы не расхохотаться.

– Сразу видно, что мистера Хайка тянуло на лирические отступления.

– Ничего, – возразила Рейчел. – Это все чепуха, если девочка действительно хорошо поет.

Бритни запела песенку, в которой она прощалась с цветами, деревьями и бабочками. Голос у нее и правда был сильным, выразительным и для ребенка необычно эмоционально насыщенным.

Но могла ли передать все это запись на пленке, Рейчел не была уверена. Представляет ли Чак, насколько талантлива его маленькая дочь? Ему бы следовало самому приехать и послушать ее. Теперь Рейчел казалось, что не так уж несправедлива была София к своему бывшему мужу.

Рейчел взглянула на Марка и увидела, что сейчас он не интересовался происходящим на сцене. Он следил за Софией, которая стояла у двери. Она держала в руках платок, который время от времени подносила к глазам.

Марк тронул Рейчел за плечо:

– Продолжай снимать Бритни.

Он укрепил и развернул вторую камеру и нажал на запись. Теперь он направил объектив и свет на Софию, но так и не сдвинул камеру, пока не закончилась песня и не стихли аплодисменты.

Он повернулся к Рейчел:

– Захвати всю сцену и так и держи ее, пока я не подключусь.

– Трип, трап, трип, трап…

– По крайней мере Хайку не все удалось испортить, – пробормотала Рейчел, выполняя указания Марка.

Марк оглядел проход между рядами, его камера скользила по залу пятном света. Он пытался выхватить самые интересные моменты, и Рейчел с интересом наблюдала за ним. Он отметил энтузиазм детей, волнение бабушек, легкую зависть младших сестер и братьев к тем, кто сегодня выступал на сцене.

Марк был поглощен своим привычным занятием, полностью отдавшись своей профессиональной привычке; для него все это не было просто элементарной съемкой на память.

– Кто это разгуливает по моему мосту?

Рейчел сразу же направила камеру в нужное место и зафиксировала ее. Но теперь она уже многое понимала, ее отношение к происходящему изменилось, ей тоже хотелось в подражание Марку запечатлеть самые любопытные вещи, реакцию зрителей и учителей, а не просто снимать спектакль.

– Трип, трап, трип, трап.

Она улыбнулась, довольная своими достижениями, понимая, что и ей тоже удалось поймать подлинно живые моменты этого вечера.

* * *

– Все так волновались из-за записи – родители, учащиеся, даже преподаватели. – София оглянулась.

Почти никто еще не ушел. Родители обсуждали спектакль с учителями, дети с криками бегали друг за другом, прячась за припаркованными у школы машинами.

София понизила голос и сообщила:

– Только между нами, мы ведь чуть было не заплатили другой компании, еще до того как получили ваше предложение.

– Значит, тем более все сложилось отлично, – сказал Марк, уложив камеру в сумку и поставив ее на заднее сиденье автомобиля. – Неизвестно еще, какая запись бы получилась, ведь не все компании работают добросовестно.

Повернувшись, он увидел, как Бритни и Рейчел прощались, стоя около машины.

– Все готово, – сказала Рейчел Софии. – Сегодня же все будет просмотрено, и если дефектов нет, то в течение двух ближайших недель все будет сделано.

– Не торопитесь, пожалуйста, пусть у вас будет побольше времени. – София улыбнулась и пожала ей руку. – Мне было очень приятно с вами познакомиться. Но конечно, было бы лучше, если бы отец Бритни снимал ее сам.

Бритни помогла Марку погрузить все стойки в багажник.

– Спасибо, – сказала она, – и передайте моему папе привет от меня. Скажите, что моя мама еще не решила, куда мы поедем летом, и пока у меня много свободного времени.

Она пристально посмотрела Марку в лицо. Ее настойчивый взгляд немного смутил его. Этой девочке ужасно хотелось, чтобы ее отец приехал увидеться с ней, и она верила, что Марк может помочь ей в этом.

– Я обязательно передам ему все это, – сказал Марк, посигналив Рейчел. – Пора ехать.

Бритни и София проводили их, помахав рукой вслед отъезжавшему автомобилю. София положила руки на плечи дочери, словно старалась удержать ее. Она теперь понимала, что не должна препятствовать встрече отца и дочери; он был частью ее жизни, и девочка мечтала вновь обрести его. И как счастлив был бы Чак, если бы он узнал об этой перемене в ее взглядах.

– Чудесная девчонка, – сказал Марк, глядя прямо перед собой на дорогу. – Я надеюсь, она отлично получилась на пленке.

– Иначе и быть не может, – отозвалась Рейчел, – Ведь это твоя работа, для школы это был просто подарок.

– Да, если все это как следует отредактировать и обработать. – Марк остановил машину, ожидая, пока поменяется сигнал светофора. – У меня уже есть кое-какие соображения, как надо скомбинировать каждую сцену, только жаль, у меня не так много времени, чтобы поработать с редактором монтажа.

Он оглядел улицу. Солнце медленно садилось, и в городе начиналась обычная оживленная ночная жизнь, клубы и бары заполнялись посетителями. Из всех увеселительных заведений слышалась музыка; латиноамериканские ритмы, свинг, джаз призывно приглашали присоединиться к отдыхающим.

Но Марку хотелось как можно скорее вернуть оборудование, приехать в отель и остаться наедине с Рейчел.

Завтра он должен был уехать, сразу же после показа мод. Он до сих пор не сказал ей об этом, не показал билет. Была бы его воля, он бы и вовсе не стал упоминать об отъезде. Они болтали о семье, друзьях, книгах, политике, но ни разу ни словом не обмолвились о расставании. Как будто каждый из них страшился взглянуть в лицо правде, а уж сегодня по случаю напряженного расписания и съемки эти мысли были просто отодвинуты на задний план.

Но Рейчел знала, что Марк был собой доволен. Он даже сам не рассчитывал на такой успех, ему вся эта затея со съемкой спектакля представлялась примитивной рутинной работой с камерой. Когда же он проникся настроением зрительного зала и понял, что значил для этих людей обычный школьный спектакль, он не пожалел сил на то, чтобы их впечатления сохранились в самом лучшем виде.

Светофор переключился, и машина резко рванулась с места.

– Наверное, лучше всего оставить пленку редактору. Он специалист и знает, что нужно делать. – Он взглянул на Рейчел. – Иногда результат после обработки напоминает мне о том, что совершенство все же недостижимо.

Она улыбнулась:

– К совершенству можно только стремиться.

Марк чувствовал, что она собиралась сказать, о чем думала, ведь и его тревожили те же самые мысли. Она, конечно, хотела бы его спросить, не может ли он остаться. Ему предстояло проститься с Рейчел, собраться и двинуться дальше, в будущее, где его отделят от нее годы и расстояния, где он по-прежнему будет заниматься своим любимым делом.

Мир быстро меняется. Тем более быстро меняется видеоиндустрия. Без контактов и протекции он не смог бы осуществлять свои проекты, ему требовались деньги и время. Идеалистом он не был. А это означало, что остаться с Рейчел он не может.

Все эти надежды были пустыми фантазиями, замками на песке. Марк это почувствовал, когда вновь сегодня взял в руки камеру.

Остановившись на очередном светофоре, он снова посмотрел на Рейчел, и ему показалось, что он уже начинает скучать по ней.

Ярко освещенная дорога была пустой. Марк заметил на углу открытую дверь кафе и припарковал машину неподалеку, ему вдруг захотелось дать волю своим мечтам, просто забыться и посидеть с ней вместе за чашкой кофе.

Он повернулся к Рейчел и выключил двигатель.

– У тебя есть ручка?

– А ты как думал, – отозвалась она, выбираясь из машины.

У нее всегда было то, что могло ему понадобиться. Похоже, он делал большую ошибку, собираясь пройти мимо единственного человека в мире, который был ему так близок.

Марк закрыл машину и повел Рейчел на другую сторону улицы, обнимая и целуя ее по пути. Она едва за ним поспевала. Когда они целовались прямо на проезжей части, он чувствовал, что она так же сгорает от желания, как и он. Впервые в жизни Марк был по-настоящему влюблен в женщину, способную так же страстно ответить на его чувства.

По пустой и тихой улице не промчалось ни одного автомобиля. Никто не обращал на них внимания, в этом захолустье они были предоставлены самим себе и радовались своему уединению.

Рейчел отступила на шаг, протягивая ему ручку, и улыбнулась.

– Пиши скорее, – сказала она, – не медли.

Но тут, оглянувшись, Марк увидел, что прямо перед кафе остановилось такси. Двое мужчин направились к дверям. Они были совсем молоды, почти подростки, наверное, не старше двадцати лет. Ничего примечательного в них не было, но такси не уехало сразу же после того, как они вышли из машины, и у Марка внезапно возникло тревожное неприятное предчувствие.

Долгое время он жил в постоянном ожидании приближающейся опасности. И сейчас, когда парни шли к кафе, засунув руки в карманы, он шестым чувством понимал, что они нащупывают отнюдь не бумажник.

Глава 18

Когда мужчины надели маски, Марк потянул Рейчел к машине и открыл дверцу, надеясь, что они успеют что-нибудь предпринять.

– Звони в полицию, – сказал он, протягивая ей телефон.

Она уставилась на него в недоумении:

– Зачем? Что происходит?

Он кивнул в сторону кафе, где парни уже вытаскивали пистолеты.

– Скажи им, что в кафе «Кэйк-Уолк» происходит ограбление. – Он потянулся к заднему сиденью и распаковал камеру.

– Оставайся в машине, – велел он ей, уже продумав план действий.

Главное, чтобы хватило пленки, батареек, чтобы не подвело освещение.

Дрожащими пальцами Рейчел набрала номер телефона, но звонок не прошел, она сбросила набор и начала снова, наблюдая за тем, как Марк вытаскивал из сумки камеру.

– Что ты делаешь? – спросила она, рванувшись из машины, когда он открыл дверцу. Теперь она поняла его намерения. – Ты что, спятил?

Но Марк покачал головой с таким выражением лица, что трудно было понять, опечален ли он или, наоборот, доволен происходящим.

– Как раз то, что нужно.

В это время ответил телефон:

– Полиция, слушаю.

– Ты останешься здесь, – сказал Марк.

Рейчел смотрела, как он удаляется от машины, и понимала, что остановить его невозможно.

– Мэм, я слушаю, – сказал оператор.

– Здесь ограбление, – сообщила она и глубоко вздохнула, – кафе «Кэйк-Уолк». – Она выглянула на улицу, пытаясь увидеть хоть какой-нибудь указатель. – Я не знаю адреса! – воскликнула она. – Даже названия улицы.

– Ничего страшного, мэм, мы найдем. Не входите туда, вы поняли? Полиция уже выезжает.

Рейчел ничего не ответила, наблюдая, как Марк движется по дороге к стоявшему у кафе такси. Он пробирался нагнувшись, снимая все своей камерой, особенно машину и водителя. Тот так внимательно следил за происходящим в кафе, что ему и в голову не приходило оглянуться.

Рейчел уронила телефон на пол машины, похолодев от ужаса.

Какой-то автомобиль медленно проехал и свернул в другую сторону. Марк прятался за такси, и она его больше не могла видеть. Во рту у нее пересохло, когда таксист приподнялся на сиденье. Видел ли он? Знал ли? Он снова смотрел в сторону кафе, но Рейчел это мало успокаивало.

Марк продолжал снимать, меняя положение камеры. В кафе послышался шум, вспыхнул свет, а затем оттуда донеслись звуки бьющегося стекла. Но Марк мечтал не об этом, он хотел снять само ограбление, то, как молодые люди набивают сумки отобранными деньгами и драгоценностями.

Раздался звук полицейской сирены. Пока один из грабителей методично продолжал заниматься своим делом, второй занервничал. С пистолетом в руках он рванулся к молодому посетителю кафе, затем направил пистолет на пожилого господина, который держал руки под столом. Потом раздался выстрел. Марк чувствовал, что ситуация накалилась до предела. Ему слишком часто приходилось видеть людей в состоянии невменяемости, чтобы он не знал, чем обычно это кончается. И кто-нибудь из посетителей кафе мог бы быть мертв к приезду полиции.

Он не чувствовал ни страха, ни неуверенности или сомнения. Он просто действовал, крепко держа в руках камеру, и наконец поднялся во весь рост и медленно повернул назад.

Шофер такси включил сигнал, чтобы привлечь внимание своих сообщников, находившихся в помещении кафе. Видя, что он ищет оружие, Марк пригнулся и спрятался за стоявшей рядом машиной. Но внутри кафе было тихо.

Марк продолжал снимать вход в кафе, когда один из грабителей появился на пороге с пистолем, направленным прямо на него. А другой, следовавший за своим сообщником, начал палить во все стороны; выстрелы следовали один за другим, звенело разбитое стекло, парни продолжали стрелять, пробираясь к такси. Марк уже ничего толком не мог различить, его осыпало осколками стекла, сзади него ревели сирены. Но пронзительный крик, раздавшийся рядом с ним, когда он упал на землю, исходил от Рейчел, которая уже вылезла из машины и бежала к нему.

Рейчел никогда прежде не доводилось жить в роскошном отеле; не привыкла она и к тому, чтобы ей приносили шоколад по утрам и оказывали все те бесконечные услуги, которые составляют обычный сервис-перечень для состоятельных клиентов. Теперь все это доставляло ей огромное удовольствие. Охлажденная клубника, дорогие вина и Марк, который неотлучно находился рядом. На двери их номера постоянно значилось «Просьба не беспокоить».

Она смотрела в окно их номера на людей, купавшихся в бассейне, когда услышала новости об ограблении, и, оглянувшись, увидела на экране телевизора то, что мог видеть Марк, пригнувшись за такси, – весь тот кошмар, который творился в кафе, вооруженных людей, бегущих к дверям, стреляющих и преследующих грабителей.

– Запись передают по всем каналам. – Она отошла от окна. – Ты доволен?

– Просто я оказался в нужное время в нужном месте, и ничего более. – Марк выключил телевизор. – Единственное, о чем я сожалею, что и ты попала со мной в эту переделку.

Она сложила руки на груди.

– Почему?

Они не говорили о случившемся с тех пор, как их отпустила полиция. Рейчел стояла перед ним, отрешенно глядя прямо перед собой, словно все еще не могла прийти в себя и успокоиться. Марк мог представить себе, каким это было для нее потрясением. Он прекрасно понимал, что не столько сама ситуация ограбления ужаснула ее, сколько его рискованное поведение.

Он взял бутылку вина и опустился на диван рядом с журнальным столиком.

– Потому что не так уж приятно наблюдать подобные вещи вживую. По телевизору мы видим их уже тщательно переработанными, и поэтому они не так впечатляют.

– Значит, тебе можно лезть под дуло и ввязываться черт знает во что, а мне на это смотреть нельзя?

Он внимательно взглянул на нее:

– Неужели, Рейчел, вся эта сцена доставила тебе удовольствие?

– Сказать по правде, нет.

– Я тоже думаю, что разбитые носы и простреленные головы, лица людей, на которых нацелены пистолеты, – зрелище не самое привлекательное. А ведь больше там ничего и не было.

Рейчел не ответила, и Марк приготовился открыть бутылку.

– Уверен, ты тоже так думаешь.

Он специально заказал это вино. К тому времени, когда они вернулись в номер, оно было достаточно охлажденным, и теперь ему не терпелось попробовать его. Он пересел с дивана на постель.

– Поверь мне, то, что случилось в кафе, еще цветочки по сравнению с тем, что я вижу ежедневно.

Она медленно прошлась по комнате.

– Мне вовсе не поэтому все так не нравилось. Я боялась, что тебя убьют. Когда раздался выстрел и ты упал, что я могла еще думать?

– Я всего лишь выполнял свою работу. – Он провел рукой по лбу. – В таких случаях мне не приходится думать о собственной безопасности. Если бы я об этом думал, то не смог бы заниматься своей профессией. Но все же я просчитываю риск и кое-что планирую. Если бы я был уверен, что ситуация действительно опасна, я бы не стал делать того, что сделал.

– Сомневаюсь. – Рейчел наконец успокоилась и села в кресло. – На тебя это не похоже.

Марк улыбнулся:

– Когда ты вот так смотришь на меня, я не могу понять, что ты обо мне думаешь. Но поверь мне, что эту мою сторону жизни ты знаешь не так уж хорошо, чтобы судить о ней.

– Потому что ты меня к себе не подпускаешь.

Он изумленно посмотрел на нее.

– Твоя работа для тебя самое важное в твоей жизни, но ты о ней никогда не говоришь, даже не пытаешься мне ничего рассказать. – Рейчел обхватила колени руками. – Когда ты научил меня пользоваться камерой, я кое-что поняла, я взглянула на все происходящее по-другому, не так, как раньше. – Она робко улыбнулась. – Конечно, это лишь малая часть, но ведь я только-только познакомилась с тем, в чем вовсе не разбиралась.

– Все это чепуха. – Марк поднялся с постели, прошел в ванную и взял там полотенце. Сейчас ему уже хотелось не вина, а чего-нибудь покрепче. – Я знаю, о чем ты думаешь. Тебе нужна нормальная жизнь, муж, который бы вечером приходил с работы: «Дорогая, я дома». – Он положил бутылку в ведерко и бросил сверху полотенце. – Я сто раз говорил тебе, что у меня другая работа.

– Тогда объясни мне, что это значит. – Рейчел взяла бутылку и поставила ее на столик. – Пожалуйста.

Постепенно раздражение Марка улеглось. Ему было слишком трудно оттолкнуть ее от себя, когда они смотрели друг другу в глаза.

– Это бесконечная работа, она никогда не прекращается, она всегда с тобой. Каждую минуту ты прикидываешь, что пойдет в новостную программу, и эти мысли поглощают тебя целиком, без остатка – как это будет снято, как будет показано, как обработано…

Марк взял ее за руку и потянул за собой на балкон.

– Разве можно после всего этого спокойно приходить домой, заниматься семейными проблемами, каждодневными вопросами, думать, что приготовить на ужин? – Он отпустил ее руку и облокотился на ограду балкона. – Очень быстро при такой работе человек теряет способность радоваться простым вещам, замечать их.

– А уж когда в тебя стреляют – тем более.

Он проследил взглядом за молодой женщиной, купавшейся в бассейне; она прыгала с мостика и победоносно выходила на берег с другой стороны.

– И это тоже верно.

Рейчел на мгновение опустила глаза, ей хотелось спросить его о том, о чем она не решалась заговорить раньше.

– Марк, скажи мне, что произошло в Судане?

– Ты очень хочешь знать это? Хорошо, я расскажу.

Он перегнулся через перила. Рейчел видела, что он смотрит на нового постояльца отеля, багаж которого в это время выгружали внизу.

Ей ужасно хотелось убедить его в том, что она тоже достаточно сильная и способна понимать вещи куда более серьезные, чем ему кажется, что она могла бы разобраться и в его проблемах, если бы он доверился ей.

Марк взял штопор и начал открывать бутылку.

– Кадр первый – послеполуденная жара. Не продохнуть. И повсюду тела, по обеим сторонам дороги, груды тел на повозках, накрытые и открытые, но для тебя это не имеет значения.

Он вытянул пробку из бутылки и разлил вино в стаканы.

– Еще один кадр бесконечной ленты – женщины, старики, дети, все в отчаянии, все стремятся бежать, поскольку мятежники, или террористы, или армия, или еще черт его знает кто возвращаются.

Он подал ей стакан, невесело улыбаясь.

– Не хватает ни пищи, ни медикаментов, ни одежды. А ты трясешься в джипе с камерой, ничем не в силах им помочь, ты можешь только снять все это. И люди смотрят на тебя с надеждой, когда ты говоришь им, что их увидят во всем мире и помощь придет. Они ничего не отвечают, но в их глазах ты можешь прочесть все, что они думают.

Марк поднес стакан к губам и, отхлебнув немного, снова поставил его.

– Потом начинается стрельба. Все привычно. Люди бегут в укрытие. Ты поворачиваешь камеру и видишь, что шофер убит. А стрельба продолжается. Еще и еще. Теперь уже целенаправленно стреляют в джип. Люди смотрят, и в это время появляется человек, тоже с камерой, перекинутой за спину. Он направляет камеру на тебя, он снимает тебя, так же как ты снимал его только что. – Марк снова улыбнулся и поднял стакан. – «Я помогу вам», – говорит он. Ты пытаешься вытащить из джипа тех, кто ранен, но еще жив. Ты заставляешь его пригнуться, пока возишься с раненым.

Его рука немного дрожала, когда он опустил стакан.

– Потом появляется острая боль в плече. В тебя попали. Ты закатываешься под машину. Друг, которого ты пытался спасти, уже мертв. Ты ничего не можешь поделать, даже себе ты помочь не в силах. Человек с камерой, стоя на коленях, продолжает снимать тебя. «Эта пленка пойдет в сегодняшние новости, – говорит он. – Большего мы не сделаем», а вдали слышен вой сирен, значит, помощь уже близко. Но в эту минуту ты начинаешь понимать, что сам ты не совершил ничего доброго и благородного. Ты всего лишь зритель, турист. И в то же время ты знаешь, что тебе легче умереть, чем отказаться от своей работы.

Он подошел к постели и сел на краешек.

– Поэтому не стоит слишком уж превозносить мой героизм там, около кафе. Я просто работал. И возможно, завтра все это повторится.

– Завтра, – задумчиво произнесла Рейчел.

Завтра снова будет полнолуние, и ее мечтам наступит конец.

Но она все еще не хотела поверить в это. Этот мужчина, который был способен так сильно любить, ничем не хотел себя связывать. Разочарованный и недовольный собой, он не понимает, что кто-то мог привязаться к нему столь сильно, что расставание с ним сделалось непереносимым.

Она села рядом с Марком на постель, заглядывая в его синие глаза. Неужели она ошибалась и эта любовь была всего лишь плодом ее воображения?

– Значит, у тебя уже есть билет? – спросила она.

– В кармане. Я должен был сказать тебе об этом раньше…

– Ничего, все в порядке. – Рейчел погладила его по щеке. – Но лучше, если ты будешь знать об этом… Во-первых, я люблю тебя. Во-вторых, я никогда не забуду тебя, потому что ты самый замечательный любовник на свете и самый храбрый из всех мужчин, каких я встречала. И хотя ты и не веришь в это, но я знаю, что ты мог бы стать прекрасным мужем и прекрасным отцом.

Рейчел расстегнула платье и сбросила его на пол. Никогда еще она не была так охвачена страстью, как перед расставанием. Что-то темное и волнующее было в горечи охватившего ее чувства. Марк обнял ее и привлек к себе так близко, что она явственно различала стук его сердца. Она слабо улыбнулась:

– Мне почему-то кажется, что ты тоже хотел бы признаться мне в любви. И я бы с удовольствием тебе поверила.

Она подняла руки и начала расстегивать его рубашку, легонько проводя длинными ногтями по его груди.

– Я сказала тебе, что моя дверь всегда открыта для тебя. Возможно, это звучит старомодно, но, если бы мы верили, что действительно любим друг друга, для нас не было бы ничего невозможного.

Рейчел потянулась к нему и поцеловала в губы. Но он только пробормотал что-то невнятное, и она снова запрокинула голову.

– Только тебе я могу сказать то, что сейчас говорю. – Ее пальцы перебирали волосы Марка. – Ведь обычно я очень стеснительна… – Она уселась к нему на колени, неотрывно разглядывая его улыбающееся лицо. – Подумай, что ты со мной сделал.

Она поднялась и, обхватив себя руками, выжидательно смотрела на него.

– Рейчел… – Он резко поднялся с постели.

– Что-то не так? – Ее кожа пылала от предчувствия его ласк, она тряхнула головой и рассмеялась.

Марк сжал ее в объятиях, и они оба упали на постель, роняя подушки и сбивая простыни. И пока Рейчел, ощущала тяжесть его тела и могла спрятать свое лицо на его плече, ей казалось, что она слышит дыхание луны.