Текст книги "Соблазн на всю ночь"

– Тристан, – прошептала она.

Продолжая ласкать один розовый бутон губами, он стал играть пальцами с ее вторым соском, и Федра, снова застонав, прильнула к нему теснее.

От аромата, исходящего от ее волос, у Тристана начала кружиться голова. Он был готов наброситься на нее без всякого промедления, он хотел мять ее красивое тело, хотел грубо взять ее. Но вместо этого он осторожно начал спускать с нее шелковые панталоны, с наслаждением втягивая в себя сладковатый, дразнящий запах свежего белья и аромат молодого тела. Он не должен был торопиться, не должен был пугать ее своей страстностью и грубостью. Ему следовало помнить, что в его руках невинная, неопытная девушка.

Федра протянула руки и попыталась расстегнуть на нем брюки. О, ей не придется долго его ждать, усмехнулся про себя Тристан. Он справится с этой задачей за одно мгновение. Быстро расстегнув пуговицы, Тристан избавился от мешавшей ему одежды, и теперь уже никакая сила не смогла бы остановить его. Они лежали на узкой убогой кровати в ворохе ее одежды и белья, и Тристан вдруг подумал, что никогда ему не приходилось испытывать столь сильных эмоций, никогда его желание не было столь острым и нестерпимым.

Федра приподняла голову и увидела его напрягшуюся плоть, ее глаза слегка расширились. Но она не испугалась, не закричала, она молча положила ладони ему на грудь. Ее пальцы стали теребить маленькие тугие завитки на его груди, одна ее ладонь скользнула по темной дорожке, бегущей от его пупка вниз.

– Я хочу тебя, – проговорила она таким голосом, словно убеждала в этом прежде всего себя. – Я хочу, чтобы это случилось, Тристан.

Когда ее рука замерла у него между ног, у Тристана перехватило дыхание.

– А ты, оказывается, шалунья, – тихо проговорил он, стараясь не выдать дрожь в голосе. – Сейчас ты подучишь то, о чем просила.

Он снова окинул ее взглядом. Федра была создана для греха. Широкие бедра, длинные стройные ноги, пышная, красивой формы грудь со слегка торчащими в стороны сосками. А между ног – аккуратный треугольник из завитков цвета темного золота. Так и хотелось поскорее прикоснуться к нему языком, он обещал райское наслаждение.

– Фе, ты создана для этого, – прошептал он. – И эти твои черно-серые платья… Теперь я понимаю, почему ты вынуждена носить такую одежду.

Она ничего не сказала, лишь откинулась на подушку, ее золотисто-каштановые волосы легли веером вокруг головы и сделались похожи на распущенный павлиний хвост. Тристан опустился на нее сверху, приник губами к ее рту. Федра слегка выгнулась, ее тело сильнее прижалось к телу Тристана. Казалось, что ее притягивает к нему магнитом.

– Ты хотела, чтобы я оправдал свою репутацию, – прошептал он и провел языком по краю ее уха. – Устраивайся поудобнее и позволь мне доставить тебе удовольствие.

– Да… хорошо.

Не говоря ни слова больше, Тристан опустился чуть ниже и раздвинул ей ноги. Свое желание он удовлетворит позже, а сейчас доставит удовольствие Федре. Сначала его язык нырнул в ее пупок, и Федра глубоко вздохнула. Потом язык Тристана заскользил вниз, снова поднялся вверх, начал кружить вокруг пупка.

Она снова тихо вскрикнула, когда он раздвинул пальцами ее складки и прижался губами к розовым лепесткам. Неторопливо он начал ласкать ее, водить языком по ее мягкой сочной плоти, и Федра стала тихо постанывать от удовольствия.

– Тише, тише, – прошептал он.

Ее пальцы впились в покрывало, а бедра приподнялись вверх. Когда Тристан глубже погрузил свой язык в ее теплую плоть, по телу Федры пробежала дрожь. Ее рука дернулась и легла ему на плечо. Он мягко рассмеялся.

– Расслабься, моя дорогая, – пробормотал он. – Расслабься и позволь этому захватить тебя.

– Я… я думала, что ты войдешь внутрь меня, – пробормотала она неуверенно. – Я думала, что это будет более… опасно.

– Да? – удивился он. – И что же в этом может быть опасного?

Он поднял голову и заглянул ей в глаза.

– Привычка, – прошептала она, продолжая дрожать. – Привычка, зависимость, которая может поработить. Господи, но это так хорошо! Чего-то именно такого я и ждала.

– Мне нравится эта идея, любовь моя, – сказал он. – Я с радостью обзавелся бы такой рабыней и заставил бы ее исполнять мою волю.

Это все обязательно будет, успокоил он себя и снова принялся ласкать ее. Вскоре Федра вскрикнула, и по ее телу пробежала дрожь. Она подняла руки и схватилась за спинку кровати, ее пальцы с силой впились в деревянные прутья. Казалось, Федра хотела найти какую-то точку опоры, чтобы волна наслаждения не выбросила ее в открытое море.

– Держи меня, – прошептала она, стискивая прутья руками. – Я не могу… Держи меня, прошу.

Тристан смотрел, как тело Федры извивалось на кровати, и его желание сделалось почти непереносимым. Ею владела страсть, но в то же время Федра не могла пока достичь того блаженного состояния, которое приносит с собой чувство освобождения. Продолжая ласкать ее языком, Тристан крепко сжал руками бедра Федры. Кажется, именно этого она и хотела.

Очень скоро ее дыхание участилось, голова дернулась в сторону, и Федра тихо вскрикнула. По ее телу пробежала дрожь, она вздрогнула, затем еще и еще раз. Из горла Федры вырвался сдавленный крик, и потом она замолчала.

Теперь она лежала тихо, не шевелясь, ее пальцы все еще были переплетены с прутьями кровати. Постепенно ее тело начало расслабляться. Тристан прикусил нижнюю губу, чтобы подавить собственное желание. Он все еще мог остановиться, промелькнула неприятная мысль в его голове.

Но перед ним лежала Федра, ее грудь с розовыми бутонами сосков слегка подрагивала, на губах играла блаженная полуулыбка, ее ноги были раздвинуты в стороны. Тристан знал, что ему не устоять перед этим искушением. И он знал, что приговорен к неизбежному. Этим неизбежным была Федра. Она была готова, она ждала его.

И не было никакого смысла откладывать это неизбежное. Тристан быстро вошел в нее, легко, без всяких усилий. Словно она была создана специально для него. Федра застонала, но не от боли. Тристан закрыл глаза и продвинулся немного глубже. Еще один толчок.

Теплая нежная плоть обхватила его со всех сторон. Никакого сопротивления, никакой боли. Он качнулся назад, потом снова вперед и проник чуть глубже, чем раньше.

Такого Тристан не ожидал.

Федра подняла руки и положила их ему на плечи. Он открыл глаза, улыбнулся ей. И снова начал двигаться. В ее глазах вспыхнули огоньки.

– Да, – прошептала она, глядя ему в глаза. – О, Тристан! Как хорошо!

Все сомнения отпали, боли Федра не испытывала. Впереди их ждало море удовольствия, которое казалось неисчерпаемым.

– О Господи! – закрыв глаза, прошептала она и быстро облизнула губы. – Да…

Тристану давно не встречались такие женщины, которые столь самозабвенно предавались любви и так быстро достигали оргазма. Это заводило его, сводило с ума.

Держа Федру за талию, Тристан снова вошел в нее. На этот раз толчок был еще сильнее, чем прежде. В том, как он брал ее, ощущалась даже какая-то безжалостность, но Федре нравилось это. Она блаженствовала, на ее лице застыла улыбка, щеки пылали.

Они все еще занимались любовью, когда дождь внезапно стих. Вероятно, прошло уже много времени, но оно летело незаметно. Тристан подумал об этом только тогда, когда в комнате воцарилась странная тишина, вдруг показавшаяся ему неестественной. Послышался тихий всхлип Федры. Она уже находилась в преддверии блаженства, он тоже был готов взорваться; Но конца не наступало.

Федра стиснула пальцами деревянные прутья, она извивалась под ним и постанывала, требуя немедленного освобождения. Тристан был поражен. Он понял, что, пребывая в этом состоянии, она совершенно не могла контролировать себя. И ей было необходимо что-то еще…

Тристан приподнял ей бедра и положил ее ноги себе на плечи, изменив угол, под которым он входил в нее. Федре это понравилось, но она по-прежнему не могла кончить. Он наклонился и поцеловал ее.

Ее глаза распахнулись, но, казалось, она не видит его.

– Тристан? – не слишком уверенно прошептала она.

– Дай мне свою руку, – хрипло проговорил он. Федра выпустила из пальцев деревянный прут и протянула Тристану свою руку. Он обратил внимание на то, что большой палец у нее на руке слегка посинел. Разыскав в постели свой шейный платок, Тристан поднял его и показал Федре.

– Ты это хочешь, Фе? – выдохнул он. Она открыла рот, но не издала ни звука.

– Я не знаю, чего я хочу, – всхлипнула она. – Я только знаю, что я хочу, и хочу, и хочу… – Она отвернулась в сторону и закрыла глаза.

– Дай мне свою вторую руку, – чуть мягче проговорил он.

Она сделала то, о чем просил ее Тристан. И он связал запястья обеих ее рук. Довольно-таки сильно, но не настолько, чтобы нарушить кровообращение. Потом он завел руки Федры ей за голову и привязал их к деревянным прутьям в изголовье кровати. Теперь он знал, что она не сможет вырваться и помешать ему.

– Потяни руки на себя, – приказал он.

Она повиновалась ему, ее глаза расширились, горло спастически сжалось. Да, теперь Федра поняла, что была в полном его распоряжении.

– Тебе не больно? – спросил он.

Она покачала головой:

– Нет… Чувствуется, что тянет, но не больно.

Он взял в руки голову Федры и поцеловал ее в губы, глубоко, страстно, вложив в этот поцелуй частицу сердца.

– Итак, – сказал он, оторвавшись от ее губ, – ты, моя любовь, в полном моем распоряжении.

Она не мигая смотрела на него, и ее глаза молили о скором продолжении.

– Да, Тристан, да.

Наклонившись над Федрой, Тристан слегка потянул ее за руки.

– Видишь, Фе? – прошептал он. – Ты не сможешь освободиться. Как бы ты ни старалась, ты не вырвешься. А теперь начнем, дорогая. Иди ко мне.

Она кивнула и с трудом сглотнула слюну. Тристан вошел в нее, сначала как бы примериваясь и пробуя. Федра закрыла глаза и потянула на себя руки. Он продвинулся глубже и начал двигаться внутри ее, наслаждаясь своими ощущениями. Прошло лишь несколько мгновений, и Федра стала снова извиваться под ним и всхлипывать. Она приподнималась вверх, выгибалась ему навстречу, из уголков ее глаз стекали слезы.

Секрет Федры оказался более чем прост. Ей необходимо было что-то такое, что могло бы руководить ею. Она хотела, чтобы над ней совершали насилие. Тристан никогда не прибегал к таким вещам, они были чужды ему, но в то же время то, что он сейчас видел и делал, возбуждало его до крайности. Это казалось ему очень эротичным.

– Да, Тристан, – всхлипывала она, – да, да, да…

Он двигался до тех пор, пока их обоих одновременно не накрыла жгучая белая волна. Тристану показалось, что в нем что-то лопнуло, что-то взорвалось, разлетелось на сотни мельчайших осколков, которые вонзились изнутри в его тело. И в каждом из осколков был кусочек его сердца.

Когда он снова вернулся в действительность, то обнаружил, что висит над Федрой, опираясь на свои руки. И с него струйками стекает пот. Руки Федры по-прежнему были привязаны к кровати. Тристан наклонился и прижался лбом к ее лбу.

Эти часы необратимо изменили их жизнь. И добавить к этому было нечего.

Тристан начал развязывать ее руки, но Федра по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Чуть позже, когда он уже бросил свой платок на пол, ее веки поднялись и она посмотрела на него. Ее язычок скользнул по распухшим от поцелуев губам.

– Что ж, – пробормотала она, – земля под нами не разверзлась и не поглотила нас.

Тристан провел пальцем по ее щеке и, глядя ей в глаза, улыбнулся:

– Знаешь, Фе, ты необыкновенно страстная женщина. Такая страстность, такой темперамент, Фе, – это подарок судьбы. Любой мужчина был бы счастлив обладать тобой.

Она снова потерла свои запястья.

– Значит, ты не находишь меня странной?

– Я нахожу тебя очаровательной, – пробормотал он, наклоняясь к ней и целуя в нос. – Ну, еще и твердолобой немножко. Надо уметь уважать собственные желания, надо доверять себе. Ты не делаешь ничего плохого, ты лишь раскрываешь то, чем наделила тебя природа. Нельзя отказываться от себя. Подобные отношения между мужчиной и женщиной естественны. И не нужно смущаться, любовь моя. Пройдет время, и ты сможешь осознать, что потребности тела так же имеют право быть удовлетворенными, как и потребности души.

Ее мягкий взгляд остановился на его лице.

– А что, если… что, если я никогда не смогу воспринимать это как нечто естественное?

Тристан несколько раз моргнул.

– Значит, я буду снова и снова убеждать тебя в правильности своей точки зрения. – Он рассмеялся. – Я снова и снова буду доказывать тебе…

Когда взбунтовавшаяся плоть получила свое и была удовлетворена, Тристан вновь обрел способность мыслить трезво и рационально. Федра не была девственницей. И поэтому он ничего не забрал у нее, он просто подарил ей наслаждение. Он не нанес непоправимый удар ее психике и не лишил ее невинности.

Кто-то другой сделал все это. И вдруг Тристан ощутил в себе страстное и настоятельное желание убить этого другого. Но почему? Почему он не был благодарен той счастливой звезде, что упала ему в руки?

Он должен был чувствовать сейчас облегчение. Сначала ему даже показалось, что он действительно испытывал это чувство. И все же где-то в глубине души Тристан ощущал отнюдь не радость, а ярость. Значит, у нее кто-то был до него. Тристан все продолжал удивляться этому парадоксу. Ему еще никогда не приходилось встречать женщину, которая была бы столь невинной и безыскусной, настолько неуверенной в своих чарах. Но ее страстность и темперамент никак не соответствовали образу робкой, застенчивой девушки. Тристан отказывался что-либо понимать.

Впрочем, разрешить эту загадку сейчас не было никакой возможности. Поэтому Тристан просто поцеловал ее в плечо, обнял, и его отяжелевшие веки опустились. И почти сразу на него навалился сон.

Глава 9

Под платьем шутовским и в шляпе с бубенцом

Найдешь пророка вкупе с мудрецом.

Этой ночью Федре приснился страшный сон. Ей привиделось бледное лицо Горского с темными пустыми глазницами. И это было отнюдь не лицо человека, с которым она разговаривала в Сохо, и не того, кто прятался в табачной лавке. Это была маска смерти Горского, та маска, что появилась на его лице в последние мгновения жизни. Невидящий взгляд, предчувствие близкого конца, ускользающая жизнь и… страх, бесконечный, безмерный ужас. Его голова была повернута набок, одна рука вытянута вперед, словно он просил пощады и помощи.

Он просил помощи…

Да, его рука была вытянута вперед, мелькнула у Федры мысль, хотя она будто бы еще продолжала спать.

– Фе? – До ее сознания дошел голос Тристана. – Фе, что случилось?

Федра открыла глаза и посмотрела на него. Она спала? Или ей только казалось, что она спит? Снова начался дождь, по крыше барабанила равномерная дробь. Наконец Федра поняла, что уже проснулась.

– Его рука, – пробормотала она. – Рука Горского… Он… он протягивал ее мне. Там, кажется, что-то было.

– Что-то было? – эхом переспросил Тристан, убирая со лба растрепавшиеся пряди.

Приложив руку к груди, Федра быстро села в кровати.

– Там что-то было, – повторила она.

– Фе, о чем ты говоришь?

– Да, у него в руке что-то было… я не знаю… Как будто что-то деревянное. Потом оно покатилось по полу. Да, покатилось по полу.

– Что-то деревянное? – уточнил Тристан. – Мы говорим о Горском?

– Господи! – вдруг в ужасе воскликнула Федра, схватив Тристана за руку. – Который теперь час?

Тристан бросил взгляд на окно. Пелена дождя не скрывала уже начавшую блекнуть луну.

– Ночь подходит к концу, – сказал он. – Светать начнет примерно через час.

Федра вскочила с кровати, что-то стала искать на полу.

– Господи, – прошептала она, натягивая сорочку. – Мы должны торопиться.

Слегка приподнявшись в постели, Тристан протянул к Федре руку.

– Подожди, Фе. – Он вдруг ощутил в себе настоятельное желание немедленно задать ей один вопрос, который он никогда не задавал ни одной женщине. – Когда я тебя снова увижу?

Захваченная врасплох этим вопросом, Федра на мгновение замерла с чулком в руке. Она ничего не ответила, а просто посмотрела куда-то в сторону, словно не доверяла собственным ощущениям.

– В девять, – наконец сказала она. – В это время открывается магазин Кембла. Дом номер восемь на Стрэнде.

Он сел в кровати и взял Федру за руку, потянул и усадил ее к себе на колени.

– Дом номер восемь на Стрэнде? – спросил он, обнимая ее за талию. – А как насчет нас, Фе?

– Нас? – повторила удивленно она.

Тристан тут же пожалел, что задал ей этот вопрос. Он никогда не совершал подобных глупостей. Собственно говоря, именно женщины обычно задавали ему этот вопрос. Теперь это сделал он. Что бы Федра ни ответила, у него уже теперь болезненно засосало под ложечкой.

Взгляд Федры смягчился, на ее лице промелькнуло что-то вроде сожаления.

– Тристан, никаких «нас» нет, – сказала она тихим хриплым голосом.

«Никаких «нас» нет», – несколько раз эхом пронеслось в его голове. Он не должен ничего ожидать от нее. Значит, она уже не ляжет в его постель… На таких женщинах, как Федра, либо сразу женятся, либо их оставляют в покое. Третьего не дано. Получается, ему, знаменитому Тристану Толботу, замечательному любовнику, за которым охотилась чуть ли не вся женская половина Лондона, дали отставку. Его услуги больше не требовались. Он заставил себя улыбнуться.

– Как пожелаешь, любовь моя, – сказал он, выпуская ее руку. – В девять часов я буду тебя ждать.

* * *

Мистер Кембл стоял на коленях перед стеклянным шкафчиком. Он склонился вперед, и полы его изящного, модно скроенного сюртука коснулись пола.

– Жан-Клод! Быстрее!

Помощник мистера Кембла Жан-Клод, высокий стройный юноша с черными блестящими волосами, появился из ниоткуда и бросился к туалету, располагавшемуся где-то под лестницей. Через мгновение он снова оказался у шкафчика, уже с веником в руках, наклонился и передал веник хозяину.

– Мерси, – проворчал мистер Кембл, хватая веник.

Кембл был очень удивлен, увидев сегодня в девять часов утра перед дверью своего магазина леди Федру Нортемптон с ее служанкой. Но в гораздо большее удивление его повергло появление Тристана. Мистер Кембл даже не нашелся что сказать в первую минуту, он просто молча таращился на своих гостей, а потом изрек нечто неопределенное, типа «э-э-э… но… а…».

Некоторая напряженность, установившаяся между Тристаном и Федрой, не была замечена окружающими. Эта неловкость ощущалась лишь ими самими, и возникла она почти сразу же, как только Тристан встретил Федру на улице. Тристана неприятно поразила нарочитая холодность Федры и та официальность, с которой она держалась и которая отнюдь не объяснялась только лишь тем, что они находились на людях. Нечто неуловимое, что-то вроде сожаления, сомнения, витало между ними.

Все мысли Федры сейчас были заняты поиском того предмета, который обронил Горский. Она молча смотрела, как мистер Кембл управлялся с веником, засовывал его под шкафчик и выметал оттуда все, что можно было вымести. В ее глазах таилась тревога.

– Не могу понять, почему я не вспомнила этого раньше, – повторяла она уже в который раз. – Но тогда тут было столько крови…

– Вы, леди Федра, находились в шоке, а в таком состоянии мало кому удается мыслить рационально, – сказал Тристан, наблюдая за мистером Кемблом, который перешел с веником к следующему шкафу. Кембл бросил сердитый взгляд на Тристана, который тоже наклонился и заглянул под шкаф.

– Посмотрите вон в том углу за ножкой, – попросил Кембл. – Этот предмет мог закатиться за ножку шкафа.

Тристан обошел шкаф и заглянул под него с другой стороны.

– Там ничего не видно, слишком темно…

– Значит, ничего нет? – резко спросил Кембл.

– Кажется, нет… Нет, подождите, вон там дальше что-то вроде бы есть… Справа.

Федра быстро опустилась на колени и тоже заглянула под шкаф.

– Да, что-то там лежит, но, кажется, эта штука застряла между стеной и ножкой, – беспомощно пробормотала она. – Может быть, если мы отодвинем шкаф…

– Чтобы заработать себе грыжу? – ужаснулся мистер Кембл. – Нет уж, пожалуйста, увольте меня, господа.

Тристан обхватил шкаф руками спереди и сзади. Рывком приподнял вверх ближайший к себе край и затем повернул шкаф вперед, использовав заднюю правую ножку в качестве точки опоры. Послышался жуткий скрежет. И для обозрения всех присутствовавших открылась покрытая пылью, испещренная щербинами стена.

Кембл выронил веник и всплеснул руками.

– Господи Боже мой! – воскликнул он. – Иметь все эти мускулы не так уж и плохо. А иногда даже очень и полезно.

Жан-Клод, как заметил Тристан, смотрел на него с нескрываемым восхищением, и в его мозгу в этот самый момент, по всей видимости, формировалось новое отношение к аристократам.

Хоть кто-то оценил его способности, с усмешкой подумал Тристан. Федра была слишком занята тем предметом, который прятался за ножкой шкафа.

– Я попробую сейчас туда пролезть, я тут меньше всех, – сказала она, протискиваясь между шкафом и стеной. – Если мне не удастся…

– Позвольте мне еще немного подвинуть шкаф, – предложил Тристан, – тогда вам, миледи, не нужно будет так мучиться.

Она прижалась грудью к стене и наклонилась вбок просунула за шкаф руку, пошарила ею.

– О, смотрите! – радостно воскликнула Федра. – Вот оно!

Она выбралась из-за шкафа, в ее прическе покачивался клок паутины. В руке Федра держала небольшой деревянный шарик, по размеру немногим меньше мяча для крикета. Тристан и Кембл подошли к ней ближе и самым внимательным образом стали разглядывать найденный предмет.

Он был сделан из лакированного дерева, инкрустированного золотом, и напоминал сферическую шахматную доску. И на каждом квадратике было выгравировано по маленькой букве.

– Похоже на кириллицу, – предположила Федра.

– Да, русские буквы, – согласился с ней мистер Кембл, ковырнув ногтем один из квадратиков.

Тристан оглядел шар еще раз – да, мистер Кембл и Федра правы, это был русский шрифт.

Кембл взял в руки шар и стал крутить его, внимательно рассматривая со всех сторон.

– Вообще-то я умею читать по-русски, – сказал он. – Но это просто буквы, здесь нет никакой определенной надписи.

Тристан протянул руку:

– Позвольте мне взглянуть на эту вещицу, мистер Кембл.

– Прошу. – Мистер Кембл опустил шар в ладонь Тристана.

Тоже покрутив шар в руках, Тристан нажал пальцем на один из квадратиков, послышался тихий щелчок, и с другой стороны шара выполз крошечный деревянный брусок.

– Очень интересно, – сказал мистер Кембл. – Нажмите-ка еще на один квадратик.

Тристан так и сделал, но на этот раз ничего не произошло. Нажав на выдвинувшийся брусок, он вернул его в первоначальное положение. Снова раздался щелчок, и шар приобрел прежний вид. Тогда Тристан надавил пальцем на другую букву, и все повторилось снова.

– Весьма загадочный шар, – задумчиво проговорил мистер Кембл. – Я видел что-то похожее в Восточной Европе, но не в такой форме. Уж больно необычная форма.

– Я тоже кое-что вспомнил, – сказал Тристан. – Я видел такую же непонятную вещицу, только в форме кубика, у одного турка, его потом убили. И его кубик был гораздо проще устроен.

– И как это используют? – поинтересовалась Федра. Тристан покачал головой.

– Мне кажется, что если нажимать буквы в определенной последовательности, то шар откроет секрет, – объяснил он. – Возможно, из него появится драгоценный камень, бриллиант. Что-то в этом роде.

– И какую же последовательность букв выбрать? – резко спросил Кембл.

– Мне кажется, на этот вопрос можно ответить лишь тогда, когда шар будет разобран, – сказал Тристан. – Наше любопытство может также удовлетворить человек, сделавший эту вещь.

– А мы сами не сможем открыть его? – спросила Федра.

Кембл поднял на Тристана глаза.

– Мне кажется, нам не стоит этого делать, – возразил он. – Лучше отнести его сразу к де Венденхайму. Пусть люди из министерства внутренних дел взглянут на шар.

– Совершенно с вами согласен, – проговорил Тристан. – И чем быстрее, тем лучше. Доверите ли вы мне сделать это?

Кембл махнул своей ухоженной рукой с розовыми блестящими ногтями.

– Разумеется, – ответил он. – Я совсем не горю желанием отправиться в Уайтхолл.

* * *

На Стрэнде, как и всегда, было оживленно. По дороге, грохоча колесами по булыжникам, ехали кареты, по тротуарам шли пешеходы. Забрав поводья у слуги, Тристан дал Каллидоре кусочек сахара, потом вскочил в седло и поскакал по направлению к Вестминстеру.

Но эта поездка не принесла нужного результата. Когда Тристан добрался до Уайтхолла, ему сказали, что де Венденхайм уехал по делам и будет на месте только завтра после обеда. Разочарованный, уставший и эмоционально взвинченный, Тристан отправился теперь на Кавендиш-сквер повидаться с отцом.

Пембертон впустил его в дом и тут же сообщил, что его отец сегодня чувствует себя немного лучше и только что позавтракал. Войдя в спальню лорда Хокстона, Тристан обнаружил, что сотрудники из министерства – эта стая черных воронов – уже отбыли, чтобы, по всей видимости, перекусить и напиться чаю. Теперь в комнате стояла тишина, и можно было без помех поговорить с отцом.

После того как Тристан показал отцу загадочный шар и поведал всю историю о том, как эта вещь попала к нему в руки, лорд Хокстон похвалил его работу и сказал, что он всегда знал, что его сын обладает прекрасными аналитическими способностями.

– Так кто, ты сказал, помог тебе найти это? – поинтересовался отец, продолжая крутить в руках шар.

Тристан кашлянул, чтобы прочистить горло.

– Леди Федра Нортемптон.

– Та самая девушка, которая стала свидетельницей убийства? – спросил отец, кладя шар на тумбочку рядом с кроватью. – И что она за человек, эта леди Федра?

– Она очень умная и утонченная девушка, – быстро ответил Тристан.

– И сколько же ей лет? – снова задал вопрос отец. – Полагаю, она уже не школьница?

– Нет, сэр. – Тристан улыбнулся. – Ей года двадцать два или двадцать три.

– Она хороша собой?

Тристан был удивлен.

– Все считают ее обычной, – ответил он. – Но так кажется только тем, кто не хочет взглянуть на нее повнимательнее.

Одна бровь его отца поднялась вверх.

– Понятно, – пробормотал он. – А ты, как я полагаю, захотел уделить ей чуточку больше внимания, чем другие. Хочу напомнить тебе, Тристан, что эта девушка невинна и из хорошей семьи, не чета твоим обычным увлечениям. Надеюсь, ты не стал с ней флиртовать ради того, чтобы получить от нее нужную для расследования информацию.

Слова отца Тристан воспринял как пощечину, но не подал виду, что обижен.

– Вы, сэр, желаете найти убийцу и как можно скорее прояснить дело. – Тристан натянуто улыбнулся. – Только это важно, а флиртую я с женщинами или нет, не имеет значения.

Хокстон снял с носа очки в серебряной оправе и глубоко вздохнул.

– Просто во мне всегда теплилась надежда, что когда-нибудь тебе захочется чего-то большего, чем флирт, – устало проговорил он. – Но твоя жизнь, Тристан, – это твое личное дело, я никогда в нее не вмешивался, и ты прекрасно знаешь об этом.

– Если я не слишком хорош для своей собственной семьи, – наконец сказал Тристан, и его голос предательски дрогнул, – то и Нортемптоны сочтут меня неподходящей кандидатурой для их дочери.

Возникла неловкая пауза, нарушаемая лишь ритмичным цоканьем копыт за окном и тяжелым дыханием отца. Тристан молча смотрел на улицу. В сквере появились люди, скакавшая по дороге лошадь с всадником исчезла из виду. Он ждал, что отец скажет что-либо примирительное, как-то даст понять, что любит его. Или просто пошлет его к дьяволу. Тристану хотелось, чтобы лорд Хокстон хоть как-то обнаружил свои чувства, разрушив установившуюся между ними стену молчания и безразличия.

Наконец Хокстон заговорил:

– Обстоятельства твоего рождения, Тристан, прискорбны. И именно поэтому Толботы всегда относились к тебе, скажем так, сдержанно и не проявляли тех родственных чувств, которые могли бы. Мне очень жаль, но изменить этого я не в силах.

Тристан резко повернулся к отцу, его лицо покрылось смертельной бледностью.

– Сдержанно? – эхом повторил Тристан. – Моя бабушка никогда не удостаивала меня и взглядом. Мои двоюродные братья и сестры вообще не замечали моего существования. А твой родной брат, то есть мой дядя, очень надеялся, что я не вернусь живым из Греции, и, вероятно, каждый день молился, чтобы мне перерезали горло.

– Да, – пришлось согласиться с сыном лорду Хокстону. – И ты отвечал им той же монетой.

Тристан покачал головой.

– И вы сами, сэр, назвали обстоятельства моего рождения прискорбными, – продолжал он. – Но моя мать была хорошей женщиной, вы сами вынудили ее покинуть меня.

Хокстон вытянул свои сухие руки вдоль тела.

– Ты мой сын, Тристан, – тихо проговорил он. – И я делал для тебя все, что мог. Мне хочется, чтобы ты понял это.

«Ты мой сын…» В устах лорда Хокстона эти слова звучали как ругательство.

Тристан снова вернулся к кровати отца и взял с тумбочки деревянный шар.

– А теперь я оставлю вас, сэр, – сухо сказал он. – Вам необходимо отдохнуть.

Хокстон снова надел очки.

– Кстати, Тристан, я сделал то, о чем ты меня просил, – тихо проговорил он. – Теперь ты парламентский заместитель министра, в ведении которого находится министерство иностранных дел. Весь персонал в твоем распоряжении, и ты имеешь доступ ко всем секретным документам. Считается, что ты неофициально занимал эту должность с начала моей болезни.

– Кажется, об этом знает уже весь мир, – язвительно бросил Тристан. – Я только что был в Уайтхолле, и все на меня смотрели выкатив глаза.

Лорд Хокстон не удостоил вниманием это замечание сына.

– И что же ты собираешься делать дальше?

– Собираюсь отправиться в тот бордель, – сообщил Тристан. – Я знаю кое-кого из покровителей Востриковой. И среди них есть те, кто пользуется ее услугами. Для начала я хотел бы разузнать, какого рода эти услуги. Мне кажется, именно за это можно зацепиться.

– И что это даст? – поинтересовался лорд Хокстон. – Ты настроишь ее окружение против себя, и в один прекрасный момент тебе просто перережут глотку.

Тристан пожал плечами:

– Может, и так. А возможно, меня свяжут, вставят в рот кляп и отдадут паре пухленьких блондинок, которые будут стегать меня кнутами.

Лорд Хокстон с отвращением поморщился:

– Ты, кажется, хотел оскорбить мой слух этим высказыванием.

– А меня задевает, сэр, то, – заговорил Тристан, – что всю грязную работу вы предоставляете своим поварам. А когда мясной рубец готов, вы, может быть, и отведаете кусочек. Но вы упорно не хотите знать, как изготавливалось это блюдо.

– Тристан, ты не…

– «Ты не понимаешь, Тристан», – прервал отца Тристан. – Вы, отец, дали мне опасное задание, и изначально предполагалось, что я буду контактировать не с херувимами. И вполне возможно, что волей обстоятельств я буду вовлечен в ситуации, от которых респектабельное общество старается отгородить себя. Вы хотите знать, что замышляет мадам Вострикова. К сожалению, существует только один способ проникнуть под завесу этой тайны. Пробраться внутрь дома и разобраться с этим на месте.