Текст книги "Интуицио"

23

Белый дом

Кабинет советника президента

Гленн бросил взгляд на часы. Они опаздывали на пресс-конференцию. Напротив него, стоя за своим столом, Барри Кантор разговаривал по телефону с каким-то сенатором по поводу бюджета. За те пятнадцать минут, что он здесь пробыл, Гленн успел услышать, как Кантор переходит с разными собеседниками от одной темы к другой, и всегда с одинаковой легкостью.

– Идем, – сказал Кантор, вешая трубку.

Гленн последовал за ним чуть ли не бегом в тишине коридора. Они прошли мимо зала Рузвельта слева, Овального кабинета справа, затем повернули налево и миновали комнату пресс-секретаря.

Как только они вошли в зал для пресс-конференций, гул голосов стих, и лишь торопливые перешептывания сопровождали движения камер, повернувшихся в их сторону. Барри Кантор направился к трибуне, Гленн держался слева, чуть позади. Кантор попросил его присутствовать на тот случай, если у прессы возникнут вопросы к деталям расследования.

Зал был полон под завязку. Все семь рядов и в каждом семь откидных кресел для аккредитованных журналистов были заняты, окруженные взбудораженной толпой репортеров, фотографов и операторов. Толстые телевизионные кабели бежали по полу во всех направлениях, добавляя беспорядка в общую сумятицу. Со всех сторон щелкали фотоаппараты и вспыхивали огни вспышек. Из-за жара прожекторов и тесноты в помещении было тяжело дышать. Гленн еще не видел, чтобы в этом зале когда-либо собиралось столько народу.

Барри Кантор предоставил несколько секунд фотографам, чтобы они вдоволь нащелкались, затем в своей обычной расслабленной манере приступил к заявлению, с улыбкой поприветствовав всех присутствовавших на пресс-конференции.

– Я счастлив, что могу подтвердить факт ареста поджигателя небоскребов.

Гленн видел его в профиль. Каждая черточка спокойного лица Кантора выражала удовлетворение.

– Наша администрация, – продолжил он, – с самого начала работала не покладая рук, днем и ночью, и труд каждого теперь вознагражден.

К Гленну незаметно проскользнула секретарша, вид у нее был смущенный. Она протянула ему записку, прошептав на ухо:

– Взгляните, не нужно ли сообщить об этом мистеру Кантору?

Гленн взял листок и прочел:

Горит здание компании «Стейт-стрит» в Бостоне.

В эфире звучит музыка из «Зова предков».

Вот черт! Каких-то три минуты назад еще можно было отменить конференцию!

– Все мы должны почувствовать облегчение после того, как враг общества номер один был задержан, – продолжал Барри Кантор, – все мы должны иметь возможность сказать себе…

Гленн не колебался ни секунды. Он сделал шаг и положил лист бумаги на трибуну, прямо перед глазами советника.

Кантор продолжал свое пламенное выступление, не выказав ни малейшей тревоги. Лишь черты его лица быстро и неуловимо эволюционировали от победоносной улыбки к маске ответственности и отваги.

– …сказать себе, что отныне можно выходить из дома, ничего не опасаясь. Тем не менее у подозреваемого остались сообщники, об этом надо помнить. Угроза по-прежнему существует и поджоги не исключены, я в этом уверен. Будущее покажет, насколько я прав, но думаю, что война еще не закончена. Поэтому я призываю каждого из вас быть предельно бдительным. Для нас бой продолжается. Мы встретимся снова, как только у нас будет новая информация по этому делу.

* * *

Бананы.

Я видел бананы и лодку.

– Ты уверен? – тихо спросила Анна, явно обескураженная.

Я не спеша разложил на столе страницы моей новой сессии, еще раз взглянул на идеограмму, на таблицу с сенсорными ощущениями, на резюме и наброски… Да, несомненно, я видел то, что ясно походило на корабль, воду, большой металлический объект красного цвета и… бананы.

Анна поморщилась, застегивая пальто, чтобы защититься от влажной прохлады парка.

В поисках уголка природы с ее особой атмосферой, прежде оказывавшей благоприятное воздействие на мои способности предвидения, мы отправились в Вашингтон-Сквер-парк, расположившийся вдоль Нью-Йоркского университета, в пяти минутах ходьбы от ресторана. Обычно в летнее время здесь собиралось множество студентов, но сейчас парк был почти безлюден, и мы устроились за садовым столом с инкрустацией в виде шахматной доски, который был окружен скамьями из дерева и кованого железа, под деревьями с набухшими почками. Это, конечно, не слишком походило на природу: воздух без всяких признаков свежести казался мертвым, вдалеке слышался шум машин.

Я хорошо знал этот район, поскольку жил здесь несколько лет назад. Чтобы сбросить с хвоста возможного преследователя, мы предварительно совершили небольшой маневр, войдя в магазинчик «Мортон Уильямс»[14]14
  Morton Williams – небольшая сеть (16 магазинов) продуктовых супермаркетов в Нью-Йорке.


[Закрыть] на площади Ла Гуардия, чтобы выйти через второй выход на Бликер-стрит.

– Бананы, корабль, вода и красная металлическая штуковина, – еще раз неуверенно подытожила Анна.

Все это, очевидно, не имело никакого смысла, и тем не менее это все, что я мог дать.

– Быть может, это была не слишком хорошая идея устроить сеанс прямо здесь, – сказал я. – Это место не назовешь пасторальным. Вероятно, его аура влияет на результат…

– Почему ты так думаешь?

– В конце восемнадцатого века этот сад был местом казней. Виселица стояла вон там, где теперь находится фонтан, – ответил я, указывая пальцем.

– Правда?

– Мало кто знает об этом, но да, это так.

– Какой ужас…

Ее обескураженный вид вызвал у меня улыбку.

– И это еще не все. В начале девятнадцатого века в Нью-Йорке вспыхнула эпидемия желтой лихорадки. Мертвецов хоронили наспех, как попало, в этой же земле. Под нашими ногами около двадцати тысяч трупов.

– Ты шутишь?

– Нет, честное слово.

– О боже…

Я услышал позади себя какой-то шум и резко обернулся.

Ничего. На земле лежала небольшая ветка. Видимо, только что упала…

Я стал слишком нервным из-за того, что за мной, возможно, установлена слежка.

– Ладно, не будем вдаваться в подробности, – сказал я. – Итак, корабль, вода, бананы и красный металл. Что тебе это напоминает?

– Ну… конечно, я думаю о тропиках и Карибах, но это уже совсем ни в какие ворота… Еще это может быть судно, на каких возят бананы, только это не лучше…

– Банановый корабль?

– Да, но это не здание, и потом, я не вижу никакой связи с экологией.

– Именно.

Я попробовал найти еще какую-нибудь зацепку, которая могла бы объединить эти разрозненные элементы, но в голову ничего не пришло.

– Может быть, – сказал я, – это финансовая компания с бананом на логотипе, как синий орел у «Барклайс».

Анна расхохоталась:

– Серьезно? Ты доверил бы свои деньги фирме с бананом на логотипе?

– Ну да… чушь какая-то.

– Еще идеи?

– Это могла бы быть компания, название которой косвенно наводит на мысль о банане. И там же есть еще корабль…

– Да, но ты же не хочешь звонить Роберту и Гленну, а у нас нет команды, способной составить список всех финансовых контор страны, чтобы проанализировать их названия.

– Само собой… Это также может быть финансовая компания, расположенная в здании, которое находится в порту, рядом с водой, неподалеку от которого пришвартовано банановое судно.

– Не так уж глупо.

– Да.

– Вообще говоря, это лучшая идея из тех, что у нас были до сих пор.

Я подумал еще немного, но в голову ничего больше не приходило.

– Ну что, попытаем счастья? – сказал я. – Посмотрим на месте? Других вариантов у нас, похоже, нет…

– Да, но… в какой нам порт? В этой стране их десятки…

– В своем ультиматуме поджигатель заявил, что будет поджигать по небоскребу каждые два или три часа. Раз уж он в Нью-Йорке, он не может отсюда уехать, иначе ничего не выйдет.

– А где находится торговый порт?

– В Бруклине, на другой стороне залива, как раз за Говернорс-Айленд. Я на машине, наверно, мы можем быстро доехать туда по подводному тоннелю. Точно не знаю, но с этим легко разобраться с помощью навигатора на смартфоне.

Через десять минут мы двинулись в путь. Анна взяла мой телефон, чтобы быть штурманом.

На первом же крутом повороте сильная боль в плече дала о себе знать.

– Черт… Ты сможешь сесть за руль?

– Конечно, но ты пожалеешь об этом через пять минут!

– Я тебе доверяю, – солгал я.

Примерно полчаса спустя машина медленно въехала на набережную, вообще говоря, предназначенную для грузовых автомобилей. Лучи заходящего солнца прятались в море позади статуи Свободы, бросая на темные волны последние золотые отблески.

– Тут, кажется, никого нет, – сказала Анна.

– Ясное дело, суббота, конец дня…

Огромные ангары, длинные и низкие, чередовались в этом заасфальтированном пространстве. Некоторые шли параллельно набережной, другие были расположены перпендикулярно, третьи находились на плавучих платформах прямо в море. Выстроившиеся в прямую линию грузовики на приколе, утонувшие в сумерках и поднимавшемся в доках тумане, казалось, были брошены водителями на произвол судьбы.

– Мрачноватое место, – заметила Анна.

– Не то слово. С трудом представляю себе финансовую фирму в таком антураже. Думаю, это ложный след.

– Я тоже так считаю.

Я представлял себе громадные суда с горами контейнеров, но здесь не было ничего подобного. Лишь несколько кораблей скромных размеров стояло вдоль одного из ангаров. Выглядели они весьма плачевно и, скорее, наводили на мысль об обломках кораблекрушения, чем о судах действующего торгового флота.

Мы продолжали двигаться пешком и вскоре подошли к офисному зданию современного вида, вполне ухоженному; здание располагалось справа от дороги и напротив ангара, возведенного на набережной, тянувшейся слева от нас.

– Возможно, тут что-то есть, – сказал я, показывая на него.

– Попробуем посмотреть.

Мы медленно прошли перед зданием, света не было ни в одном окне. Парковочные места перед ним тоже пустовали.

– Попробуем проехать дальше, – сказал я. – Если ничего не найдем, вернемся и поищем список фирм, расположенных в здании.

– Хорошо.

Едва машина миновала ангар, который скрывал от нас воды гавани, как мы увидели с левой стороны большой серый корабль, пришвартованный у пирса недалеко от подъемного крана. Невысокий, но очень длинный, метров сто пятьдесят в длину, не меньше. Обтекаемый серый корпус и полное отсутствие иллюминаторов делали его похожим на военное судно. В кормовой части корабля виднелась рубка в виде башни с полностью застекленным верхним уровнем.

– Кран! – воскликнула Анна. – Он красный!!!

У меня перехватило дыхание.

Большой портовый кран, который возвышался напротив нас в темноте, был довольно сильно изъеден ржавчиной, но все же местами можно было различить остатки облупившейся красной краски.

В рубке горел свет. Возможно, иностранным морякам пришлось торчать на борту весь уик-энд в ожидании разгрузки в понедельник утром, когда возобновится деятельность порта.

Кран занимал все пространство на береговой линии, мешая проезду машины. Набережная находилась слева от нас. Анна проехала вдоль нее и остановилась. Мы не могли подъехать ближе к судну.

– Пойду посмотрю, – сказал я. – Нужно знать точно, банановый ли это корабль.

– Нет, подожди. Лучше я, – возразила она, заглушая мотор.

– Нет, ни в коем случае. Жутковатое место, так что я сам пойду.

– Даже не думай! Только представь, вдруг это новая цель; если поджигатель тебя увидит, то сразу же узнает.

– Я вооружен, – ответил я.

– Вооружен? – спросила Анна недоверчиво.

– Да.

– Хорошо. Но прими во внимание тот факт, что поджигатель, узнав тебя, сразу же постарается скрыться. Напоминаю, мы хотим только опознать его.

Я засомневался.

– Я встречалась лишь с немногими из бывших сотрудников Форт-Мида, – добавила она. – Так что вряд ли он меня знает.

Разумеется, она была права.

– Если тебе так будет спокойнее, – предложила она, – дай мне пистолет.

Я вынул из кармана «беретту» и передал ей.

– Он заряжен.

Анна взяла пистолет и попробовала положить его в карман пальто, но тот не помещался там. Тогда она сунула «беретту» в сумочку.

– Я на пять минут, – сказала она. – Оставайся здесь.

И Анна вышла из машины, не дожидаясь моего ответа. Дверца с ее стороны выходила на море, и в кабину проник поток ледяного воздуха, пахнувшего тиной. Легким нажатием она закрыла дверцу и неслышными шагами направилась в сторону судна.

Я волновался и уже проклинал себя за то, что позволил ей пойти туда.

Анна миновала кран, затем двинулась вдоль мрачного серого корпуса корабля. Небо было черное, луна скрывалась за пеленой облаков. Лишь несколько высоких фонарей, испуская тусклый свет, рассеивали туман.

Анна, одетая в черное пальто, пробиралась вдоль набережной, при этом то и дело поворачивая голову к корпусу судна, видимо пытаясь найти какое-то указание на тип груза. Я был не на шутку встревожен, как будто должно было произойти что-то плохое. Но предвидение ли это было? Пожалуй, да, я чувствовал это всем телом: грудную клетку сильно сдавило. Но в любом случае что я мог сделать? Я не мог выйти и крикнуть Анне, чтобы она вернулась. Это означало бы привлечь к нам внимание и в конечном счете подвергнуть опасности нас обоих…

Единственным решением было ждать.

Анна продолжала идти вдоль корабля. Но моя тревога росла с каждой минутой, грудь сжимало все сильнее. Нужно было предупредить Анну…

Отправить ей сообщение по телефону! Я запустил руку в карман… но он был пуст. Тут я вспомнил, что отдал ей свой мобильный, чтобы она следила за дорогой с помощью навигатора… А потом она положила телефон на приборную доску. И почему же его там не было?

Анна поравнялась с корабельной рубкой и осматривала борт судна, когда раздалась вдруг мрачная музыка, разорвавшая ночную тишину, мелодию которой я сразу же узнал.

«Зов предков».

Она звучала так громко среди ангаров и доков пустынного порта, что мне было достаточно нескольких мгновений, чтобы установить ее источник. Как только я увидел Анну, зажавшую уши руками, я сразу понял, что звук исходил из мощного судового динамика, установленного над рубкой, такого сильного, что звук его можно было бы услышать даже на кораблях в открытом море.

– Немедленная эвакуация, общая эвакуация, – разносился из динамика синтезированный голос.

Анне нужно было немедленно вернуться, и я с облегчением вздохнул, когда увидел наконец, что она направилась в мою сторону.

Но тут вдруг я услышал справа от себя звук взревевшего мотора. Я чувствовал такое напряжение, что от неожиданности вздрогнул всем телом, но сразу же взял себя в руки: это просто большой погрузчик тронулся с места. Мои нервы были на пределе, сердце отчаянно колотилось. Мне следовало успокоиться, если я не хотел получить инфаркт на ровном месте. Я сделал глубокий вдох.

Но когда я осознал, что происходит, то не смог удержаться от крика.

Огромный черно-желтый погрузчик мчался прямо на меня, его двигатель ревел, а большие вилы торчали вперед, как слоновьи бивни. У меня не было времени среагировать. Открыть дверцу, выскочить и сбежать я не успевал, эта штука была уже совсем рядом и через четверть секунды собиралась протаранить машину с моей стороны.

Я напряг все свои мускулы, чтобы подготовиться к удару чудовищной массы стали о кузов автомобиля, но то, что случилось на самом деле, по-настоящему напугало меня: вилы погрузчика прошли сквозь дверцу машины, как нож сквозь масло. Один зубец скользнул прямо над моими бедрами, содрав кожу с живота, в то время как второй разнес приборную панель со страшным треском рвущегося пластика и металла. Дальше – хуже. Ободранное место чуть ниже пупка жгло огнем, а погрузчик дал задний ход, отъехал на метр и снова бросился в атаку. Я был в полном отчаянии.

Я едва успел заметить новый угол атаки вил, поменять положение тела и проскользнуть между ними. Мне это удалось, и, хотя один из зубьев скользнул по моей спине, к счастью, он не поранил меня. Погрузчик снова быстро отъехал назад и снова ринулся в бой. На этот раз вилы были опущены ниже; я приготовился к удару, подтянув ноги к животу, но вилы не проникли в кабину, а скользнули под нее, и после новой волны ужаса я осознал, что машина оторвалась от земли.

Все произошло очень быстро.

Я понял, что нападавший собирался сделать. Теперь он ехал вперед, перемещая мою машину боком к краю набережной, при этом поднимая ее. Мне оставалось надеяться лишь на то, что я смогу выпрыгнуть, пока еще не поздно. Но дверца с моей стороны оказалась заблокирована. Мне надо было выбираться через водительскую дверь. Я рванулся к ней, однако меня удержал ремень безопасности, но я тут же отстегнул его одним движением. Мне едва удалось наполовину перебраться через центральную панель – какого черта конструкторы вечно проектируют целые горы между сиденьями! – когда машина накренилась. В тот момент, когда я почувствовал, что падаю в пустоту, я успел мельком увидеть лицо нападавшего, сидевшего за рулем погрузчика.

Он был совершенно лысым, и у него не хватало одного уха.

В тот момент, когда машина ударилась о поверхность воды, меня чудовищно тряхнуло внутри салона. Отбросило и буквально размазало вдоль левого борта кабины. К счастью, я не налетел головой ни на стекло, ни на руль и не почувствовал никакой боли.

Внезапно наступила полная тишина, в то время как машина неуклонно уходила под воду. И тут вдруг я осознал весь ужас ситуации – я быстро выпрямился, чтобы открыть дверь со стороны водителя, пока давление воды не помешало мне это сделать.

Слишком поздно.

Мне удалось ее приоткрыть лишь на несколько сантиметров, и я почувствовал мощное сопротивление толщи ледяной воды, которая начала проникать внутрь. Я быстро потянул дверь к себе, чтобы закрыть ее и не дать воде попасть в кабину. Но вода уже прибывала внутрь сквозь четыре пробоины, проделанные вилами погрузчика, и вентиляционные отверстия. Кабина очень быстро наполнялась водой, а машина тем временем продолжала погружаться.

Я увидел через стекло черную и блестящую поверхность океана, а потом – все…

Машина полностью ушла под воду. В оглушительной тишине она продолжала свое медленное движение в глубину, как запечатанный гроб, устремившийся в морские пучины в поисках вечного пристанища.

Внутри автомобиля было совершенно темно, абсолютный мрак, я почувствовал, что мои ступни оказались в воде, потом вода дошла до бедер, до пояса. Уровень воды поднимался с бешеной скоростью.

Скорее! Нужно срочно что-то придумать!

Вдруг мне пришла в голову гениальная мысль! Опустить стекло! Внешнее давление не сможет этому помешать, вода просто хлынет внутрь. Я забрался с ногами на сиденье и сгруппировался, чтобы быть готовым выскочить из машины, затем нажал кнопку стеклоподъемника.

Но… он не работал… Электроника вышла из строя, оказавшись под водой.

Нужно было срочно разбить стекло… но чем? В машине ничего подходящего не было, кроме коллекции карточек разных автомоек, старых парковочных талонов и потрепанных дорожных карт.

Машина продолжала погружаться, пока довольно мягко не коснулась дна. Ледяная вода в салоне доходила мне уже до груди, и ее уровень все поднимался. Здесь я и погибну, как беспомощный пленник…

Домкрат!

Большой тяжелый железный домкрат, которым я пытался воспользоваться, когда пробил колесо, должен был валяться под пассажирским сиденьем. Я бросил его туда в тот вечер.

Рукой нащупать его не получилось, и тогда я вдохнул побольше воздуха и окунулся в воду с головой, чтобы достать его. Несколько секунд я пытался найти домкрат в темноте и наконец сумел вытащить его из-под сиденья. Вода поднялась уже выше груди. Времени почти не оставалось: как только салон полностью затопит, мне не удастся как следует размахнуться.

Я изо всех сил ударил в самый центр стекла.

Ни единой трещины. Закаленное стекло… Эта пакость соответствовала своему названию.

Тут я вспомнил, что один приятель как-то говорил мне о том, что эти стекла прочны только в центре, но не по краям.

Вода уже затопила мои плечи, дошла до шеи. У меня едва оставалось время для последней попытки. Я вложил в нее всю свою ярость, нацелившись в лобовое стекло… Оно разлетелось на куски, и на меня хлынул мощный поток. Секунду спустя я оказался полностью под водой в абсолютной тишине. С помощью домкрата я очистил раму от осколков, чтобы не порезаться, затем ухватился за приборную панель и выскользнул из машины в темный океан.

Подъем был довольно быстрым, и внезапно моя голова оказалась над водой, я полной грудью вдохнул свежий воздух.

Я остался жив!

Открыв глаза, я увидел, что творилось вокруг.

Огромный корабль был в огне, в языках золотисто-желтого пламени, отражения которого плясали на воде, согревая мое лицо благословенным теплом, в то время как мое тело, пронизанное холодом, сотрясала болезненная дрожь.

На носу корабля, в нескольких метрах от меня, здоровенная крыса, спасаясь от огня, бросилась на швартовочный канат, чтобы добраться до земли.