Текст книги "Непрощенный"

Держись там… всего три часа до нашего похода.

Наполненный счастьем, он повернулся, чтобы взглянуть на Лилит. Та сидела в задней части столовой, рядом с Жаном и Луисом, ела ярко-красное яблоко и смеялась. Кажется, она почувствовала взгляд Кэма на себе и глянула через всю столовую, одарив его ослепительной сочувствующей улыбкой.

Хлоя могла забрать пиццу и засунуть куда подальше. Улыбка Лилит была пищей, нужной Кэму.

* * *

После школы «Хонда» Жана с визгом заехала на стоянку Армии спасения и затормозила, занимая два места. Пальцы Кэма коснулись пальцев Лилит, когда он выходил с заднего сиденья. Когда он поднял взгляд, она улыбалась. Это была та же улыбка, которой она одарила его в столовой, улыбка, которая помогла Кэму пережить тридцать пять минут встречи по планированию выпускного.

Кэм понятия не имел, где нужно поставить будку для фотографий на выпускном или должен ли диджей быть одет в смокинг или нечто более повседневное, нужны ли им цветы, чтобы украсить стол, где будут подписываться памятные альбомы.

Но он очень хотел заполучить Лилит в качестве пары на выпускной.

Сегодня все шло действительно хорошо, и не было новых признаков вмешательства Люка, поэтому Кэм чувствовал себя оптимистично. Но ему все еще предстояло много работы. Ему нужно было сделать так, чтобы поездка к Армии спасения оказалась такой же романтичной, как поездка к верхушке Эйфелевой башни.

– Разделяй и властвуй, – сказал Жан, позвав их в секонд-хенд. Здесь пахло нафталином, обрызганным кошачьей мочой, смешанной с затхлым запахом ванильного парфюма. – Экспериментируйте. Веселитесь.

– Но помните, – сказал Луис, придерживая дверь для Лилит, – мы ищем костюмы, которые возвеличат наше выступление на сцене.

Кэм глянул на девятиклассника и засмеялся.

– Вау. Что на тебя нашло?

– У меня есть пара на выпускной, – сказал Луис, исполняя маленький танец. – Не суть важно.

– Ты наконец позвал ее? – спросил Жан, а потом ухмыльнулся Кэму. – Он пускал слюни по Карен Уолкер весь семестр.

– Отлично, Луис, – сказала Лилит и дала пять барабанщику, но, когда она направилась по проходу, переполненному шляпами, Кэм подумал, не послышался ли ему намек на зависть в ее голосе. Теперь даже у Луиса была пара на выпускной.

Кэм последовал за Лилит к высокой стене полок зеленого лаймового цвета, впечатленный, что она выбрала самую интересную секцию магазина так быстро. Кэм покупал, отдавал и даже работал по крайней мере в сотне винтажных магазинов за все эти годы. Он бы мог войти в любой – и сказать, где находятся ботинки и светильники и как найти по-настоящему классные костюмы.

Кажется, у Лилит был тот же дар. Она встала на цыпочки, чтобы достать с полки костюм в тонкую полоску морского цвета, состоящий из трех частей. Она показала штаны Кэму, кивая с одобрением.

– Что думаешь?

– Бомба.

Он взял костюм, потом просмотрел остальные, остановившись на шерстяном в клетку, поменьше других и выглядевший относительно чистым. Кэм знал, что жакет соблазнительно сядет на Лилит, а штаны окажутся впору.

– Ох, мне он нравится, – сказала она, когда он передал ей костюм. – Думаешь, мне подойдет?

– Не знаю, сможет ли этот город справиться с тем, как хорошо ты будешь смотреться в этом костюме, – сказал он.

– Действительно? – Она осмотрела его в поисках пятен. – Я примерю его.

Кэм позвал высокую даму с бейджиком.

– Покажите нам, пожалуйста, где примерочные?

– В задней части магазина, – сказала женщина и отвела Кэма и Лилит в угол, отделенный желтой фланелевой занавеской.

– Давай, детка, – сказал Кэм.

Примерочная была в полном беспорядке: здесь находились старые платья и пончо, фетровые шляпки с узкими полями, пижамы, и все это висело вперемешку на вешалках или крючках на стене. Казалось, что все, что примерялось здесь за последнее десятилетие, просто оставили тут грудой.

– Заходи, – сказала Лилит и потянула занавеску за ними обоими.

Внутри свет был другим: лампы накаливания таяли до мягкого, почти романтического свечения через пыльные абажуры.

– Отвернись, пока я буду это надевать, – сказала она.

– Не хочешь, чтобы я подождал снаружи? – спросил Кэм.

– Я сказала тебе, чего хочу, – ответила Лилит. – Отвернись.

Кэм последовал ее инструкциям. Он прислушался к звукам, которые она издавала, двигаясь: мягкому дыханию, стуку рюкзака, упавшего на пол, щелчку резинки, когда она затянула волосы в конский хвост. Что-то легко коснулось его плеча, и он понял, что Лилит раздевалась. Учитывая всю собранную здесь одежду, в примерочной было мало места для движения, поэтому, пока Лилит выбиралась из джинсов, ее голое бедро задело Кэма. Его крылья горели от желания раскрыться.

– Ты примеришь свою одежду или как? – спросила Лилит.

Это было возбуждающим ощущением – знать, что нечто опасно сексуальное происходит позади него, и не мочь это увидеть. Увидеть ее. Кэм почувствовал, словно он и Лилит делят одну тайну, момент, принадлежащий лишь им.

– Да. – Он стянул свою куртку.

Вскоре они стояли голыми спинами друг к другу. Прикосновение кожи Лилит в тихом занавешенном месте уносило его прочь. Они могли бы стоять прямо у реки Иордан. Его тело узнавало каждый невидимый изгиб ее тела.

А Лилит узнавала его? Благодаря Люциферу тело Кэма совсем не было таким, как в Ханаане, но все же он желал узнать: вызывает ли ее воспоминания к жизни его близость.

– Йо! – крикнул Жан снаружи. – Нужно услышать ваше мнение.

– Минутку, – сказала Лилит, и они с Кэмом постарались быстрее залезть в костюмы.

Кэм застегнул молнию на штанах в тонкую полоску – и мгновение спустя почувствовал кончики ее пальцев на своих плечах. Лилит развернула его посмотреть на нее.

Только на Лилит был не шерстяной костюм в клетку. Вместо этого она надела легкое голубое платье с четкими простыми линиями. Вырез был низким, но не чересчур. Край платья танцевал на середине ее бедра. Должно быть, она только что нашла его в груде одежды в примерочной, но казалось, словно его сшили именно для нее.

– Ты выглядишь красиво, – сказал он.

– Спасибо, – ответила Лилит. Она взглянула на его костюм, который был пошит словно для прежнего Кэма – не его нынешнего тела.

– На вешалке он казался многообещающим, – вежливо сказала она. – Но он придает тебе вид типа продавца подержанных машин.

– Это идеально, – сказал он, – потому что ты похожа на секс-бомбу-домохозяйку из пятидесятых на рынке подержанных «кадиллаков».

– Ой, – взвизгнула Лилит, но засмеялась. – Сними это немедленно, пока его изношенность не отпечаталась на тебе навсегда.

– Что мне надеть вместо него? – спросил Кэм, тоже смеясь.

– Все что угодно! – Лилит схватила серое шерстяное пончо с желтыми и оранжевыми цветами с вешалки на стене в задней части примерочной. Оно словно когда-то принадлежало мексиканскому десперадо. – Вот!

Кэм протянул руку за огромный зеленый халат и вытащил розовое атласное гавайское хула-платье.

– Только если ты примеришь вот это.

– Я принимаю вызов, – игриво сказала Лилит и взяла платье. Она пальцем показала Кэму развернуться.

Они снова стояли спина к спине. Кэм замирал каждый раз, когда обнаженная кожа Лилит касалась его. Он закрыл глаза и представил, как гавайское платье скользит вниз по ее бедрам.

Когда она развернулась Кэм с удовольствием отметил, что она взяла белую шелковую орхидею из набора искусственных цветов в углу примерочной. Цветок был заправлен за ухо.

– Алоха, – сказала она, хлопая ресницами.

– И тебе алоха, – сказал Кэм.

– Этот парень знает, как носить пончо, – сказала она, осматривая его с одобрением.

Кэм выбрал самый яркий акцент Мексико-сити и взял Лилит за руку.

– Знаю, что мы из разных миров, сеньорита, но теперь, когда я вас увидел, я должен забрать вас на свое ранчо.

– Но мой отец никогда такого не позволит, – сказала Лилит, впечатляюще хорошо изображая гавайскую принцессу. – Он убьет тебя, прежде чем позволит забрать меня!

Кэм поцеловал ее руку.

– Ради тебя я рискну всем, даже вечным пламенем Ада.

– Эй?! – крикнул Луис из-за шторы. – Что там происходит? Вы уже нашли свои костюмы?

Лилит захихикала и убрала занавеску, исполняя небольшой хула-танец.

На Жане были черная фетровая шляпа и коричневый тренч. А Луис нашел футбольную форму вместе с подкладками и каким-то образом натянул поверх своей одежды.

– А ну достаньте меня, придурки! – крикнул он в потолок.

– Здорово. – Жан глянул на каждого из них и покачал головой. – Мы будем выглядеть как Village People[2]2
  Музыкальная группа, известная своими необычными сценическими костюмами, среди которых образы полицейского, индейца, ковбоя, строительного рабочего, байкера и морского пехотинца.


[Закрыть].

– Мы еще не закончили, старик, – сказал Луис. – Мы только начали!

– Ну пока что мы выглядим жалко, – сказал Жан. – Кроме тебя, Лилит. Теперь давайте постараемся лучше.

– Говорит парень, выбравший фетровую шляпу, – заметил Луис, когда они оба исчезли в океане вельвета.

– Что теперь? – спросил Кэм, когда вместе с Лилит они вернулись в примерочную. – Нам может достаться от Жана, если продолжим дурачиться.

– Звучит опасно, – поддразнила его Лилит. Она огляделась в примерочной, осматривая вешалки. – Давай удивим друг друга.

И снова они повернулись спиной друг к другу. И снова Кэм почувствовал, как платье скользит над Лилит и падает на пол у его ног. Он опять поежился от еле сдерживаемого желания.

Кэм посмотрел на вешалку перед собой и потянулся наконец к длинному бежевому индийскому кафтану. Он натянул его через голову и завязал на шее.

– Что ты думаешь об этом? – несколько мгновений спустя спросила Лилит.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

На Лилит было тонкое белое платье, вышитое темно-зелеными листьями.

– Я тут видела тебя на днях в деревне… – сказала она медленно, хрипловатым тоном.

Она все еще играла, но Кэм едва мог дышать. Он не видел это платье, с тех пор как…

– Где ты его нашла?

Лилит показала на груду одежды, сваленной у задней стены, но Кэм не мог отвести от нее глаз. Он моргнул и увидел свою будущую невесту: как солнце пятнами ложится на ее плечи, когда она стоит рядом с ним на берегу Иордана три тысячелетия назад. Он помнил, какой на ощупь была легкая как перышко ткань, когда он обнял Лилит. Он помнил, как ее шлейф тянулся за ней, когда она уходила от него.

Этого не могло быть. Ткань бы сгнила уже очень давно. Но в этом платье Лилит выглядела точно так же, как девушка, которую он потерял.

Кэм облокотился на вешалку с одеждой, испытывая головокружение.

– Что? – спросила Лилит.

– Что «что»? – ответил Кэм.

– Очевидно, я в нем плохо выгляжу.

– Я этого не говорил.

– Но ты так думал.

– Если бы ты могла читать мои мысли, то извинилась бы за это замечание.

Лилит уставилась на платье.

– Это должна была быть шутка. – Она замолчала. – Глупо, знаю, но почему-то мне… хотелось, чтобы тебе понравилось, как я в нем выгляжу.

Она покинула примерочную, чтобы встать перед зеркалом. Кэм последовал за ней, наблюдая, как она ощупывает вышивку на талии. Он смотрел, как кружится юбка, когда она немного покачала бедрами.

Ее лицо изменилось. Глаза снова стали мечтательными. Кэм сделал шаг к ней.

Это возможно? Вспомнила ли она что-то из их прошлого?

– Ты самое замечательное создание, которое я когда-либо видел… – сказал он, прежде чем успел понять, что делает.

– Мы должны пожениться в храме, – резко сказала она.

– Что? – моргнул Кэм, но потом ответ сам нашел его. Они произнесли те же самые слова раньше, стоя на берегу реки в Ханаане, когда в последний раз она надевала это платье.

Лилит встретилась глазами с его отражением в зеркале. Внезапно страх наполнил ее глаза, исказил черты. Она развернулась к нему, полная ярости. Прошлое, которое она не могла вспомнить, врывалось в настоящее. Он видел, что Лилит сбита с толку причиной такой ярости, но была точно уверена, что связана она с Кэмом.

– Лилит, – сказал он. Ему хотелось рассказать ей всю правду. Ему было больно понимать ее чувства лучше ее самой.

Но прежде чем он успел что-то еще сказать, Лилит рассмеялась. Звук был натянутым, не ее естественным мелодичным смехом.

– Что это было? – сказала она. – Прости. Я чувствую себя идиоткой.

Кэм постарался выдавить смешок.

– Ты шутишь?

– Возможно. – Лилит потянула пуговицы на задней стороне шеи, словно платье душило ее. – Но моя злость кажется такой настоящей. Словно мне хочется содрать твое лицо с черепа ногтями.

– Постой, – удалось сказать Кэму.

– А самое странное, – продолжила Лилит, изучая его, – что ты ведешь себя так, словно заслуживаешь этого. Я на тебя злюсь, но понятия не имею почему. Но такое впечатление, что ты имеешь.

Она прижала кулаки к вискам.

– Я схожу с ума?

Он изучал вышитую лозу, ползущую по ее груди. Ему нужно было вытащить ее из этого платья.

– Другое нравилось мне больше, – солгал он, возвращаясь в примерочную и поднимая современное голубое платье с пола. Оно казалось дешевым и незапоминающимся рядом со свадебным платьем Лилит. – Вот, позволь мне вытащить тебя из того старья. Оно пахнет как шарики от моли.

Но Лилит оттолкнула руку Кэма от пуговиц возле ее шеи.

– Я должна купить вот это, – ее голос казался далеким. – Из-за него я чувствую себя больше… самой собой.

Она обратилась к продавцу:

– Сколько стоит это платье?

– Я никогда раньше его не видела, – донесся ответ женщины мгновение спустя. – Или оно только что прибыло, или сто лет пролежало в той куче одежды в примерочной.

Кэм знал, что первый вариант правильный – и также он знал, кто его принес.

– Ваша цена? – спросила Лилит, и Кэм услышал, как она расстегивает рюкзак и роется в кошельке. – У меня… два доллара и пятьдесят… три центра.

Кэм пошел за ней.

– Может, тебе не стоит…

– Ну, – сказала продавщица. – На платья пятидесятипроцентная скидка по пятницам, и у большинства людей здесь другой стиль… Так что ладно. Я возьму твои два пятьдесят три на кассе.

– Стой… – начал было Кэм.

– Отлично, – сказала Лилит, пролетая мимо него по проходу, все еще в платье.

Переодевшись в свою одежду, Кэм заметил крошечную вырезанную из дерева гаргулью, сидящую на полке рядом с разными безделушками и глядящую на примерочную. Кэм и Лилит наконец поладили. Но Люцифер не мог этого допустить. Чтобы выиграть пари, ему нужно было держать Лилит в ловушке – точнее, в одеянии – ее злости. И она никогда не злилась на Кэма больше, чем в тот последний день, когда носила это платье.

Теперь, три тысячелетия спустя, она снова наденет его и снова почувствует ту ярость – на выпускном, когда Кэму больше всего понадобится ее прощение.

Глава 13. Мой бессмертный

Лилит

Пять дней

– Я уже могу снять это? – спросил Брюс в субботу и потянул футболку, которую Лилит завязала вокруг его головы, чтобы он не видел.

– Ты можешь снять ее, когда я скажу, что ты можешь ее снять, – сказала ему Лилит. Со своего места в общественном автобусе Кроссроудс она нажала желтую кнопку «Выход», чтобы подать водителю знак о выходе на следующей остановке. Помимо пожилой пары, разделившей «Твикс» на передних сиденьях автобуса, Лилит и Брюс были единственными пассажирами.

– Она колется, – простонал Брюс. – И пахнет.

– Но это будет того стоить. – Лилит прижала руку к глазам младшего брата, потому что на его месте точно бы подсматривала. – А теперь пойдем.

Желудок Лилит подскочил, когда автобус подпрыгнул на нескольких выбоинах. Она нервничала. Ей хотелось, чтобы это было особенным, чем-то, что Брюс запомнит. Она не могла дождаться, когда увидит выражение его лица при виде подготовленного ею сюрприза.

Когда автобус остановился, Лилит повела Брюса вниз по ступенькам и через перекресток, а потом остановилась перед магазином, похлопав по карману, чтобы убедиться, что у нее все еще были наличные, которые дала ей мама.

Когда мама обнаружила все те продукты, наполнившие их холодильник пару дней назад, она набросилась на Лилит с расспросами, откуда они взялись. Лилит солгала – она не собиралась рассказывать матери о Кэме – и сказала, что давала уроки игры на гитаре ученику из своей школы за дополнительные деньги. Мама посмотрела на Лилит с искренним удивлением, а потом сделала что-то невозможное – обняла свою дочь.

Лилит была так удивлена, что позволила объятию продлиться.

А потом, прошлой ночью, когда ее мать вернулась домой с работы, она постучала в дверь Лилит. Лилит смотрела в свой шкаф, но быстро закрыла дверь, скрывая висевшее там странное белое платье. Она уже дважды примерила его с тех пор, как вернулась из секонд-хенда.

Это заставило ее жаждать того, что она не могла облечь в слова. Платье было настолько не рок-н-рольным – но подходило Лилит больше, чем все, что она когда-либо носила. Она не могла перестать думать о том взгляде, которым одарил ее Кэм, когда она повернулась к нему в примерочной.

– Привет, мам, – беззаботно сказала она, открывая дверь.

Мама протянула ей двадцатидолларовую купюру.

– Что это?

– Кажется, это называется карманными деньгами, – сказала мама с улыбкой. – На этой неделе осталось немного лишнего, раз ты позаботилась о продуктах. – Она замолчала. – Это было очень щедро с твоей стороны, Лилит.

– Ладно, – сказала Лилит. – Ничего особенного.

– Не для меня. – Она кивнула на деньги в руке Лилит. – Повеселись. Возьми с собой Брюса.

Так Лилит и сделала.

– Где мы? – простонал Брюс, почесывая лоб там, где повязка на глаза была особенно тугой.

Взяв его за руку, Лилит протолкнулась через дверь с затемненным стеклом в «Лейнс», единственный боулинг-клуб Кроссроудс. Навстречу им ударил порыв воздуха из кондиционера, запах дешевой пиццы, полной орегано и пикантного сыра начо, лампы над дорожками, подпитанные сахаром крики сотни детей.

А потом взвившийся над всем остальным грохот шара для боулинга, сбившего десять кегль.

– Стра-а-айк! – крикнул Брюс, все еще с завязанными глазами, вскинув кулаки в воздух.

Лилит сняла с его глаз футболку.

– Как ты узнал?

Глаза ее брата расширились. Он отшатнулся, потом замер, опустив локти на машину для полировки шаров.

– Не узнал, – наконец сказал он. – Я притворялся.

А потом воздух покинул ее легкие, потому что Брюс врезался в нее, крепко обнимая.

– Я хотел прийти сюда всю свою жизнь! – крикнул он. – Я умолял маму отвести меня сюда каждый день! И она всегда говорила…

– Я знаю, – сказала Лилит.

– «Если тебе когда-нибудь станет лучше, сын», – хором сказали Лилит и Брюс, имитируя уставший голос матери.

Со времен последней поездки Брюса в больницу у их матери были моменты просветления, даже доброты, как предыдущей ночью. Но этим утром, когда Лилит пригласила ее присоединиться к ним в «Лейнс», она рявкнула на Лилит за то, что та позабыла: мать согласилась на смену в вечерней школе.

– Теперь мне лучше. – Брюс рассмеялся, словно все еще не мог в это поверить. – И вот мы здесь! Спасибо!

– Не за что. Вообще это заслуга мамы, – сказала Лилит, показывая Брюсу наличку.

– Это прекрасно!

Лилит сморгнула слезы счастья, наблюдая, как брат все осматривает здесь. Его загипнотизировал вид девушки его возраста, спотыкающейся под весом блестящего шара, детей, жующих пиццу, ожидающих своей очереди кидать шар. Ему редко удавалось побыть нормальным ребенком.

Она осмотрела боулинг-клуб и удивилась, увидев Карен Уолкер с ее занятий по биологии на самой дальней дорожке. Та была с несколькими девочками, которых Лилит узнала по школе, и все они радовались за Карен, которая праздновала свой страйк.

Карен была скромной, но никогда не была груба с Лилит и собиралась на выпускной с Луисом, что заработало ей очки в глазах Лилит. Более того, она должна была немало интересоваться музыкой, потому что согласилась быть техником Хлои Кинг. Лилит никогда не думала, что может подружиться с Карен, но теперь казалось глупым не подойти и не поздороваться.

– Я раздобуду ботинки, – сказала Лилит.

– Я не хочу играть в боулинг, – сказал Брюс, качая головой.

Лилит уставилась на него.

– Не хочешь?

– Не-а. – Его глаза зажглись, когда он указал на темный проход у торговых автоматов. Красные, желтые и зеленые огоньки мигали над похожим на пещеру входом. – Аркада.

Лилит улыбнулась. Она снова глянула на дорожку Карен Уолкер, но сегодня был день Брюса. Возможно, она поговорит с Карен завтра.

– Веди, – сказала она брату.

Последовав за братом в игровую комнату, Лилит удивилась, насколько успокаивающая атмосфера там царила. Окон и верхнего света не было. Никто не смотрел друг другу в глаза. Все могли свободно сосредоточиться на своей фантазии, будь это лужи крови или флаг в черно-белую клетку.

Брюс осмотрел все игры, провел много времени, глядя на пугающего зеленого демона, нарисованного на боку автомата под названием «Шип Смерти». Вскоре они стояли перед столом для аэрохоккея. Брюс поднял одну из светящихся в темноте бит и поводил ею, издавая шуршащие звуки.

– Давай, – сказал он Лилит, толкая еще одну биту к ней.

Она закинула монетки в слоты под столом для аэрохоккея. Брюс завизжал, когда из крошечных дырочек пошел прохладный воздух.

– Ты готова, чтобы тебе надрали задницу?

– Тебе не стоит об этом спрашивать, – сказала Лилит, хватая биту и становясь за воротами. Брюс был в таком восторге, что Лилит обнаружила – это чувство заразно.

– Я больше не болею, – сказал ей брат, – так что больше никаких поддавков, понятно?

– Ну теперь ты нарываешься, – сказала Лилит.

Никто из них никогда раньше не играл в аэрохоккей, но, судя по всему, было два метода попадания: прямо в ворота или после отскока от стены. Ударь так, чтобы шайба стала биться о стены, – и твоему оппоненту придется броситься за ней и дергаться как дураку. Забей в ворота и унизь его, когда шайба попадет прямо в слот.

Брюс любил бить шайбой о стенки. Он три раза пытался забить с подачи, но потом переключился на более темную тактику. Он держал шайбу в своем углу неприятно долгое время, потом указывал за плечо и спрашивал: «Эй, что там такое?» – прямо перед тем, как пульнуть шайбой в ее сторону.

– Неплохая попытка, – сказала Лилит, посылая шайбу прямо в цель.

Она вела первую половины игру, но Брюс не расстраивался. Казалось, что это лучшее время его жизни.

Когда счет стал пять-пять, в колонках заиграла песня «Bye Bye Love» Everly Brothers. Лилит стала напевать, не понимая, что делает, пока Брюс не начал петь вместе с ней. Они такого годами не делали. У ее брата был потрясающий голос, и он не сбивался с мелодии, как бы сильно ни бил по шайбе.

Потом из темноты позади Лилит третий голос подключился к гармонии. Она повернулась и увидела, как Кэм облокачивается о Ms. Pac-Man, наблюдая за ними, и отдала важный гол.

– Да-а-а-а! – обрадовался Брюс. – Спасибо, Кэм!

– Что ты здесь делаешь? – спросила Лилит.

– Не переставайте играть или петь из-за меня, – сказал Кэм. На нем была черная вязаная шапочка и черные солнечные очки, а его мотоциклетная куртка была застегнута. Лилит нравилось, как он выглядел.

– Ваши голоса переплелись как морской узел.

– Что это значит? – спросил Брюс.

– Ваша связь сильна, – сказал Кэм. – Нет музыки красивее, чем гармония брата и сестры.

– У тебя есть братья или сестры? – спросила Лилит. Он никогда не говорил о своей семье или своем прошлом. Она подумала о своей поездке на Доббз-стрит, как видела его выходящим из зеленой палатки. Он действительно там жил? Он делил ее с кем-либо? Чем больше времени она проводила с Кэмом, тем страннее казалось, что она знает о нем так мало.

– Что еще важнее, – сказал Брюс, воспользовавшись тем, что Лилит отвлекалась, и каким-то образом забил последний гол. – Хочешь сыграть с победителем?

– Знаешь, никогда не имел чести, – сказал Кэм и улыбнулся Лилит.

Она протянула ему биту.

– Пожалуйста.

Кэм снял солнечные очки и оставил их на коктейльном столике рядом с телефоном. Он забрал у Лилит биту, и, когда в этот раз их пальцы соприкоснулись, Лилит застыла, чтобы этот момент продлился. Кэм это заметил – она видела это по тому, как он улыбнулся ей, вставая на позицию, и тому, как его взгляд оставался прикован к ней, даже когда он приготовился играть. Лилит вспыхнула, засовывая в автомат еще горсть четвертаков, и игра началась.

Брюс «замочил» Кэма с первой же подачи. Кэм попытался забить шайбу, но попал ею точно в угол Брюса. Брюс вытащил шайбу и забил Кэму гол за секунду.

– Да! – закричал Брюс.

– Земные объекты не путешествуют на таких скоростях, – сказал Кэм.

Очарованная тем, как серьезно он играл с ее братом, Лилит оттащила черный стул из-под коктейльного столика и села.

Кэм отлично запускал. Его тело резко двигалось назад и вперед, пока он размахивал битой. Но он двигался недостаточно быстро, специально или нет, позволяя брату Лилит доминировать в игре. Брюс становился все лучше с каждым забитым голом.

Это было хорошо. То, как они двое подружились. С тех пор как их отец уехал из города, Брюс мало на кого мог равняться, но он сразу же подружился с Кэмом. Лилит знала почему. Кэм был веселым, непредсказуемым. Было волнующе находиться рядом с ним.

Вспышка света привлекла внимание Лилит, и она взглянула на телефон Кэма. Быстрый взгляд сообщил ей, что он только что получил электронное письмо. Более внимательный и не такой невинный взгляд сообщил ей тему письма: «Блюз кого-то другого» Лилит Фоскор.

– Как ты забил еще один гол? Я даже шайбу не видел! – крикнул Кэм Брюсу.

Пальцы Лилит приблизились к телефону, чтобы снова включить экран. В этот раз она увидела имя отправителя: Айк Лигон.

– Что за черт? – прошептала она.

Она не гордилась тем, что произошло дальше.

Лилит еще раз взглянула на спину Кэма в тот момент, когда он принял подачу Брюса. Потом провела пальцем по экрану, чтобы открыть письмо.

Дорогая Лилит,

Я прочитал текст твоей песни. Я сразу же понял, что ты отлично пишешь песни. У тебя талант. Настоящий талант. Я знаю, что «Кинг Медиа» планируют объявить победителя соревнования, но я тоже хотел написать тебе. Ты выиграла, детка. Ты сделала это. Мои поздравления. Не могу дождаться, когда встречусь с тобой и пожму твою руку.

Лилит позволила экрану потухнуть.

Айку Лигону понравилась ее песня?

Она поморщилась. Это казалось невозможным. Из всех в школе выиграла она?

Даже перестав злиться на Кэма за то, что тот отправил текст песни, Лилит никогда по-настоящему не ожидала, что выиграет. Хлоя Кинг должна была выиграть, потому что Хлоя Кинг всегда побеждала – так был устроен мир. Так что такое с этим письмом?

Должно быть, это шутка.

Но потом она остановилась. Какое депрессивное первое побуждение. Что, если это не шутка? Почему она не могла быть счастлива, как другие девочки в школе? Почему она не могла принять, что Айку Ли-гону понравилась ее песня и он считал, что у нее настоящий талант, вместо того чтобы подозревать, что кто-то разыгрывает ее? Почему Лилит не доверяла всему хорошему, что с ней случалось?

Слеза упала на экран мобильника Кэма и вернула ее к реальности игры. Лилит отвернулась и уставилась на покрытый жвачкой ковер.

Брюс подошел к ней.

– С тобой все в порядке?

Подняв голову, она увидела, что Кэм наблюдал за ней.

– Что такое?

Она протянула телефон.

– Айк Лигон только что прислал тебе электронное письмо.

Он почесал подбородок. Это была болезненная тема – Кэм отослал текст песни Лилит, и девушка понимала, что он все еще испытывает вину.

Лилит сглотнула.

– Ему нравится моя песня.

– В этом не было сомнений, – сказал Кэм.

– Я победила. – Она не знала, что еще сказать. До Кэма музыка была побегом, страстью, грезами, любовью к невозможному. С его приезда все это соединилось, словно ей нужно было всем этим воспользоваться, чтобы стать другим человеком.

Это пугало ее.

Кэм бросил Брюсу четвертак и показал на автомат на другой стороне столика с аэрохоккеем. Когда мальчик ушел, Кэм ступил ближе к Лилит.

– Это много значит.

– Знаю, – сказала Лилит. – Битва музыкальных групп…

– Это важнее Битвы музыкальных групп.

– Пожалуйста, не говори, что это важнее выпускного, – сказала она, слегка поддразнивая его.

– Конечно, нет. Нет ничего важнее выпускного, – засмеялся Кэм, но потом выражение его лица стало серьезным. – Ты можешь добиться в жизни всего, чего хочешь. Ты ведь знаешь об этом?

Лилит моргнула. Что он имел в виду? Она была бедной, непопулярной. Да, у нее недавно появились несколько друзей, и да, у нее была ее музыка, но по большому счету жизнь все еще была отстоем.

– Не совсем, – ответила она.

Кэм наклонился ближе.

– Тебе просто нужно очень сильно желать этого.

Сердце Лилит заколотилось. Показалось, что внезапно температура в аркаде поднялась до тысячи градусов.

– Я даже не знаю, что такое «это».

Кэм на мгновение задумался.

– Приключения. Свобода. – Он выдохнул. – Любовь.

– Любовь? – спросила она.

– Ага, любовь. – Он снова улыбнулся. – Она возможна, знаешь ли.

– Возможно, там, откуда ты, – ответила она.

Они были теперь так близко, что их лица чуть ли не соприкасались. Так близко, что кончики их носов почти встретились, а их губы…

– О чем вы говорите, ребята? – спросил Брюс, не поднимая взгляда от игрового автомата и выстрелив в армию монстров еще сотней патронов.

Лилит прочистила горло и отошла от Кэма в смущении.

– О Битве музыкальных групп, – одновременно ответили Кэм и Лилит.

Кэм потянулся к руке Лилит, а потом к руке Брюса.

– Пойдемте, давайте отпразднуем.

Он отвел их обратно в снек-бар в главном зале боулинга. Усадил Брюса на красный стул из искусственной кожи и подозвал официантку с пышными светлыми волосами.

– Кувшин вашего лучшего рутбира, – сказал Кэм. Рутбир был любимым напитком Лилит. Она когда-нибудь ему об этом говорила?

– И гигантское ведро попкорна, с дополнительной порцией масла для этого парня. – Он показал большим пальцем на Брюса, который поднял кулаки вверх.

Потом Кэм вытащил телефон и начал что-то быстро печатать.

– Что ты делаешь? – спросила Лилит.

– Передаю хорошие новости Жану и Луису.

Спустя несколько секунд он показал ей сообщение, только что полученное от Жана. Оно было полно эмоджи: взрывающиеся фейерверки, букеты цветов, гитары, скрипичные ключи – и, непонятно почему, самурайский меч.

Лилит широко улыбнулась. Ее друг действительно радовался за нее.

– Каковы были шансы? – спросил знакомый голос позади них. Лилит повернулась и увидела, как Луис широко развел худые руки, ожидая объятий. Лилит слезла со стула и упала прямо в его объятия. Он крепко стиснул ее.

– Эй, не надо заставлять мою даму ревновать, – сказал Луис потом, отступая в сторону и позволяя Карен Уолкер и паре ее друзей войти в круг.

– Луис только что сообщил нам твои хорошие новости, Лилит, – сказала Карен и улыбнулась.

– Мне так повезло, что я пришел встретиться с Карен и могу поздравить тебя, – заметил Луис.

– Мы это делаем? – засмеялась Лилит, краснея.

– Конечно, – ответил Луис.

– Ты этого заслуживаешь, – добавила одна из подруг Карен. Лилит даже не знала ее имени, но узнала ее по выступлению у микрофона мистера Дэвидсона. До этого момента она бы решила, что девушка ненавидит ее, как, по мнению Лилит, и вся остальная школа тоже. – Твоя музыка действительно хороша.