Текст книги "Непрощенный"

Глава 11. Сломай меня

Лилит

Семь дней

За завтраком на следующий день Лилит выбила черствый двухслойный пирожок из руки Брюса и поставила перед ним дымящуюся миску овсянки.

– Овсянка а-ля Лилит, – сказала она. – Bon appetit.

Она гордилась своим творением, в котором были зерна граната, кокосовые стружки, грецкие орехи и свежие сливки, все благодаря покупкам Кэма.

Когда она накинулась на Кэма из-за копий текста песен, он притворился непонимающим, о чем она говорит. Но покупки были явным признаком нечистой совести – и попыткой купить ее прощение.

– Запах изумительный, – сказал Брюс, поднимая ложку. Он был одет для школы в слегка помятую рубашку с воротником и брюки-чинос, его волосы были чистыми и уложенными назад. Лилит все еще не привыкла видеть его не в пижаме. – Где ты нашла всю эту вкусную еду?

– Кэм, – сказала она, кидая ложку овсянки в тарелку ее мамы, которая сушила волосы.

– Почему ты морщишься и краснеешь, когда произносишь имя Кэма? – спросил Брюс. Его миска уже была пустой. – Есть добавка? А Кэм принес шоколадные чипсы?

– Потому что он придурок. И нет, не принес. – Лилит отдала ему тарелку, предназначенную матери, и принялась готовить третью порцию. Не было смысла пытаться разделять на рационы хорошую еду – лучше есть и наслаждаться, особенно сейчас, когда Брюсу стало лучше. Ему нужно было оставаться здоровым.

Лилит плюхнулась на стул рядом с братом, представив, что кто-то может ранить Брюса так, как Кэм ее.

– Нужно быть осторожными с людьми. Мы можем доверять только друг другу. Ладно?

– Звучит одиноко, – сказал Брюс.

– Да, – согласилась она со вздохом. – Так и есть.

Но так было лучше, чем позволить людям вроде Кэма разрушать твою жизнь.

* * *

– Уходи, – сказала Лилит, захлопывая шкафчик, когда Кэм приблизился к ней в коридоре до звонка. Она проигнорировала букет ирисов в его руке. Их нежный запах, который Лилит так понравился, когда она нашла цветы на старом столе два дня назад, теперь вызывал тошноту. Все, к чему Кэм притрагивался, вызывало тошноту.

– Они для тебя, – сказал он, протягивая букет. – Мне правда жаль.

– Жаль за что именно? За фотокопии?

– Нет, – сказал Кэм. – Мне жаль, что у тебя вчера был такой ужасный день. Я пытаюсь тебя подбодрить.

– Хочешь сделать что-то, чтобы подбодрить меня? – спросила Лилит. – Сгинь.

Она вырвала цветы из его рук, кинула их на пол и бросилась прочь.

* * *

Кэм держался подальше во время школьного класса и занятия поэзией, и после этого Лилит хорошо отдохнула на уроках без него. Черная туча над ней немного рассеялась на биологии, потому что она для разнообразия действительно сделала домашнее задание.

– Может кто-то назвать разницу между митохондрией и комплексом Гольджи? – спросила миссис Ли, стоя у доски.

Лилит поняла, что смотрит в изумлении на руку, поднятую над ее головой. Она поверить не могла, что по своей воле подняла руку на биологии.

Миссис Ли фыркнула в кофе, когда увидела Лилит в переднем ряду, терпеливо ожидающую, когда ее вызовут.

– Ладно, Лилит, – сказала она, неудачно скрывая удивление, – попробуй.

Лилит смогла попробовать только из-за Луиса. Вчера во время обеда он подошел к ней в очереди в столовой.

– Я работал над новым битом для «Полета вниз головой» вчера ночью, – сказал он, выбивая синкопированный ритм на подносе.

– Я подумала, что мы могли бы немного увеличить темп, – сказала ему Лилит.

Луис заплатил за свой бургер, а Лилит воспользовалась купоном на бесплатный обед. Сначала она боялась, что он скажет что-нибудь едкое или осуждающее, но Луис вообще ничего не сказал. Потом они заметили Жана, сидящего отдельно, и Луис пошел сесть напротив него, словно в этом не было ничего особенного, хотя Лилит не думала, что видела их когда-нибудь сидящими вместе. Оба мальчика взглянули на Лилит, которая, нервничая, стояла над ними.

– Тебе нужно официальное приглашение? – Жан похлопал по стулу рядом с ним. – Садись.

Так она и сделала. Лилит поняла: с этой точки обзора, среди друзей, столовая кажется совсем другой. Теплой и яркой, громкой и веселой, и впервые обед прошел слишком быстро.

Они могли много чего сказать о музыке, но больше всего Лилит удивило то, что за обедом они могли говорить о другом, не только о музыке. Например, о том, что Жан нервничал, боясь, что родители Кими не продлят ее комендантский час в ночь выпускного.

– Тебе нужно пойти к ним, чувак, – сказал Луис. – Тебе нужно сесть на диван и провести этот неловкий разговор с ее отцом, рассказать ему о своих планах на колледж или типа того. Хвали себя, но говори с уважением и так, чтобы тебя уважали. Отцы девчонок любят такой бред.

– Не могу поверить, что слушаю совет девятиклассника, – пошутил Жан, и Луис одарил его сердитым взглядом.

Но девятиклассник оказался кем-то вроде гения в биологии. Когда Лилит страдала из-за домашнего задания, Луис стал напевать:

– Клеточная мембрана – это громила, держащий всю шпану подальше.

– Что это? – спросила Лилит.

– Это типа моя версия Schoolhouse rock! – сказал он и пропел остальную часть песни, которая хорошо запоминалась и была мнемоническим способом запомнить каждую клетку. Когда он закончил, Жан зааплодировал, а Лилит обняла Луиса еще до того, как поняла, что делает.

– Не знаю, почему никогда не придумывала песни, чтобы помочь себе с учебой, – заметила она.

– Тебе и не надо, – улыбнулся Луис. – Я научу тебя всему, что знаю. А это типа вообще всему.

Теперь на уроке биологии Лилит вспомнила низкий голос Луиса, поющего ей день назад, – и, как ни удивительно, ответила правильно. Она не могла дождаться, когда сообщит ему об этом.

* * *

Во время обеда она нашла Луиса в столовой, кладущего в содовую побольше льда. Она подошла и начала петь. Он развернулся, широко улыбнулся и допел последнюю строчку вместе с ней.

– Палочка-выручалочка, – сказала она. – Спасибо.

– Там, откуда эта, есть еще, – криво усмехнулся Луис.

– Правда? – спросила Лилит. Она бы с радостью сделала это обычным делом. Она не могла позволить себе нанять репетитора по всем предметам, по которым отставала.

– Что делаешь после обеда? – спросил Луис, выпивая пену кока-колы прежде, чем она успела пролиться.

– Американская история, – простонала она.

– У меня есть удивительная рок-опера о битвах Гражданской войны, – сказал он. – Это одна из моих любимых.

– Лилит? – Похлопывание по плечу заставило Лилит резко развернуться. Кэм держал обеденный поднос с ее любимой едой: лазаньей.

– Я не голодна, – сказала она. – Какую часть «сгинь» ты не понял? Мне нужно сказать громче?

– Чувак, я съем эту лазанью, – сказал Луис.

Жан Ра встал из-за своего стола.

– Что происходит, ребята? – спросил он.

Кэм передал Луису поднос, когда Лилит сказала:

– Кэм больше не в группе.

– Что ты сделал на этот раз? – спросил Жан, качая головой. Рядом с ним Луис засовывал вилкой лазанью в рот, глядя на них широко раскрытыми глазами.

– Лилит считает, что я скопировал ее тексты песен и распространил по всей школе, – сказал Кэм, оттягивая воротник футболки. – Непонятно, почему, по ее мнению, я это сделал, но она так думает.

– Не-а, Лилит, – сказал Луис, вытирая рукой соус с губ. – Я помощник библиотекаря, и мне вчера нужно было сделать несколько копий. Эта задача для копировальной машинки была прямо перед мной в очереди. Она была примерно на тысячу страниц. – Луис закатил глаза. – Нужно иметь код, когда документ такой большой. Этот был послан с внешнего компьютера. Он пришел с аккаунта «Кинг Медиа».

Жан нахмурился.

– Так что либо это была Хлоя Кинг, либо…

– Стажер, – пробормотал Кэм. – Люк.

– Как бы то ни было, – сказала Лилит, почему-то злясь, что история о Кэме, в которую она верила, распадалась. – Кэм все еще не в группе. Жан, Луис, увидимся после школы на репетициях.

* * *

Но когда Лилит добралась до музыкального класса после занятий, ее друзей там не было. Вместо этого «Придуманные обиды» готовились к репетиции.

Или, скорее, их новый гитарный техник – тихая девочка по имени Карен Уолкер, сидевшая рядом с Лилит на биологии, – настраивала инструменты. Она пожевывала губу, дергая струны и поворачивая колок светящейся электрогитары Хлои. Лилит видела, что Карен в действительности не знает, что делает, но члены группы не особо обращали на это внимание. Они отдыхали на ступеньках, попивая смузи и играя на телефонах.

– Эм, Джун, ты только что отправила мне свою тупую классическую станцию Spotify? – спросила Тереза блондинку слева.

– Это Шопен, и я его слушаю, когда засыпаю, – сказала Джун.

– Ботаник! – сказала Хлоя, даже не поднимая глаз от своего телефона. – Моя счастливая станция прямо сейчас «Принс навсегда». Мы с Дином слушали его в прошлую пятницу вечером.

Лилит подумала об ангельского вида Джун, лежащей в кровати, засыпающей под вальсы Шопена. Лилит пыталась уснуть под музыку. Это было пыткой. Она зависала на каждой ноте, наслаждаясь каждым изменением аккорда, пытаясь различить инструменты.

Возможно, музыка погружала других в покой, позволяя им расслабиться. Лилит она никогда не оставляла в покое.

– Разве кто-то снял табличку «Фрикам вход воспрещен?» – спросила Хлоя, когда заметила Лилит, стоящую в дверном проеме. – Ты здесь, чтобы сбросить побольше дерьмовых текстов песен на ничего не подозревающих жертв?

Лилит не нравилась Хлоя, но она достаточно хорошо ее знала, чтобы понять: Хлоя не врет – она действительно считала, что Лилит распространила те копии сама.

Что значило: Хлоя была не виновата в этом.

Однако Луис сказал, что запрос на копирование исходил из компьютера «Кинг Медиа». Она вспомнила предположение Кэма, что Люк мог сделать эти копии. Но в этом не было смысла. Зачем стажеру по Битве музыкальных групп саботировать ее?

– Вы видели Луиса и Жана? – спросила она Хлою. – Мы должны были здесь репетировать.

– Больше нет, – сказала Хлоя, и ее губы изогнулись в ядовитой усмешке. – Мы выкинули этих лузе-ров. Теперь это наша территория.

– Но…

– Вы, ребята, можете воспользоваться бетонной площадкой перед мусорником. Давай, – сказала Хлоя, жестом прогоняя ее. – Вали. Мы вот-вот должны начать, и я не хочу, чтобы ты воровала наша музыку.

– Правильно, – сказала Лилит с невозмутимым видом, толкнув дверь класса. – Потому что я могу соблазниться идеей скопировать то, как поразительно ты выставляешь свой бюст, пока играешь на гитаре.

* * *

Лилит нашла Жана и Луиса на парковке, сидящих на капоте светло-голубой «Хонды» Жана. Температура подскочила с обеда, и марево поднималось от тротуара. Солнце было пятном приглушенного оранжевого цвета за дымчатой тучей. Лоб Луиса был мокрым от пота. Он предложил Лилит остатки огромной упаковки «Доритос», которую держал в руках.

– Прямо сейчас мне не помешали бы Cool Ranch, – сказала Лилит.

– Хлоя выкинула и тебя тоже? – спросил Жан, закидывая ноги на фару машины.

Она кивнула.

– Где мы теперь будем репетировать? Мой дом явно не вариант.

– Как и мой, – сказал Луис, жуя. – Мои родители убьют меня, если узнают, что я состою в группе. Они думают, что я остаюсь допоздна сегодня ради подготовки к экзаменам.

– Мой дом не лучше, – сказал Жан. – Я самый старший из пяти детей, и поверьте, вы, ребята, не захотите разбираться с моими братьями и сестрами. Особенно с близнецами. Они психи.

– Так что, грубо говоря, мы в дерьме, – сказала Лилит. Она подумала о ручье Гремучей Змеи, но им понадобится генератор для микрофонов, колонок и синтезатора. Это не сработает.

– Что насчет дома Кэма? – спросил Жан. – Кто-нибудь знает, где он живет?

– Прости, ты говоришь о Кэме, который больше не в группе? – спросила Лилит, сузив глаза.

– Он не саботировал, Лилит, – сказал Жан. – Я знаю, тебе неловко, но это был не Кэм. Тебе нужно поговорить с ним, объясниться. Он нам нужен.

Лилит не ответила. Ей нравилось дружить с Жаном и Луисом, и она не хотела испортить дружбу, но она проведет черту, если ребята заставят ее вернуть Кэма в группу. И все же теперь, когда Жан упомянул об этом, Лилит стало любопытно, где Кэм живет.

– Помощник библиотекаря, на помощь, – сказал Луис, ища в телефоне. – У меня есть доступ к данным учеников и все адреса. – Он откинул голову назад, стряхивая с глаз волосы.

– Вот, Двести сорок один, Доббз-стрит. – Он засунул последний кусочек «Доритос» в рот, а затем кинул скомканную упаковку в ближайший мусорный бак. – Пойдем.

– Это не означает, что я верну его в «Месть», – сказала Лилит мальчишкам, уже забиравшимся в машину. – Мы просто пойдем проверим.

* * *

Луис предложил Лилит острый соус, что она посчитала рыцарским жестом, а GPS Жана направил их в бедную часть города. Он включил музыку – настояв на том, чтобы познакомить их с одним из его любимых новых альбомов, который всем понравился, – и проехал мимо торгового центра, который Лилит всегда проходила, направляясь в школу. Они свернули в район Лилит и проехали прямо по ее улице.

Она задержала дыхание, пока ее подъездная дорожка не исчезла из зеркала заднего вида, словно Жан или Луис могли определить, что ужасный дом в конце дорожки был ее домом. Она подумала о Брюсе внутри, смотрящем старые эпизоды «Рискуй!» рядом с Аластором на диванчике, – и почувствовала, что предает его, просто стыдясь своего дома.

Ее удивило, что Кэм жил в этой части города. Она помнила один из разговоров с ним, когда он сказал, что спал на улице прошлой ночью. В то время она считала, что Кэм шутит. Казалось, у него была куча денег. Он водил свой собственный мотоцикл, а его кожаная куртка выглядела дорогой. Он принес ей овощи, угостил икрой, постарался подарить цветы этим утром.

Жан резко повернул налево и затормозил.

– Должно быть, здесь ошибка.

Лилит тоже так думала. Доббз-стрит была длинной прямой улицей, перекрытой для транспорта. Здесь не было видно домов. Никаких квартир. Между их лениво ползущей машиной и горящими холмами вдалеке стояли сотни пестрых палаток и картонных пристроек с односкатной крышей, установленных посередине дороги. Люди бродили вокруг палаток, и они совсем не были похожи на Кэма: потрепанные, несущие отпечаток явно отвернувшейся удачи, многие из них были на последнем издыхании.

– Возможно, база ошибается, – сказал Луис и достал свой телефон.

– Давайте проверим, – ответила Лилит и открыла пассажирскую дверь.

Луис и Жан последовали за ней к краю палаточного городка, переступая разбитые бутылки и заплесневелые картонные коробки. Здесь было как-то странно холодно, а ветер дул резкий. Лилит не знала, что искать. Она больше не ожидала найти Кэма здесь.

Запах стоял ужасный, словно здесь была провонявшая потом свалка, которую кто-то облил бензином. Лилит дышала через рот, пытаясь понять, что происходит. Сначала все казалось полным хаосом: тощие детишки бегали повсюду, мужчины спорили из-за содержимого магазинных тележек, огни горели в мусорных ведрах. Но чем дольше Лилит изучала мир Доббз-стрит, тем больше понимала. Это было маленькое общество само по себе, со своими правилами.

– Я первой их увидела, – сказала женщина возраста матери Лилит другой женщине помоложе, вырывая парусиновые туфли из ее рук.

– Но они моего размера, – запротестовала вторая женщина. У нее были светлые дреды и серая майка, доходящая до половины торса. Лилит видела ее ребра. – У тебя даже большой палец в них не влезет.

Лилит взглянула на свои собственные разваливающиеся армейские ботинки, со шнурками, которые ей приходилось завязывать узелком, когда они рвались. Она представила, если бы у нее даже их не было.

– Возможно, нам стоит уехать, – сказал Жан. Он был как на иголках. – Можем поговорить с Кэмом завтра в школе.

– Вон там, – сказала Лилит, показывая вперед на парня с сумкой через плечо, выходящего из темно-зеленой палатки.

Кэм остановился на мгновение и посмотрел на небо, словно мог прочитать то, что другие не могли.

На этом фоне в затухающем свете сумерек Кэм казался кем-то совершенно другим. Он выглядел старше, более усталым. Он всегда таким был? Ей стало его жалко. Она гадала, как сильно Кэм должен был притворяться, чтобы выглядеть в школе таким уверенным и таинственным.

Это действительно был его дом? Лилит не знала, что люди жили вот так в Кроссроудс. Она представить не могла, что кто-то живет хуже, чем ее семья.

Кэм шел к ним, но пока их не заметил. Лилит потянула за рукава Жана и Луиса, чтобы они ушли из поля зрения.

Кэм кивнул, проходя мимо двух мужчин постарше. Один из них поднял кулак, приветствуя Кэма брофистом.

– Привет, брат.

– Как ты, Август? – услышала она слова Кэма.

– Не могу жаловаться. Только зубы болят.

– Я болею за тебя, – сказал Кэм с улыбкой. Он положил руку на плечо парня и посмотрел ему прямо в глаза. Мужчина, казалось, расслабился, прикованный к месту взглядом Кэма.

Лилит тоже словно приковало к месту. У людей здесь был голодный нервный взгляд. Но не у Кэма. Из-под своего изнеможения он как будто излучал спокойствие, которое словно говорило, что ничего в этом месте не может задеть его. Возможно, ничего в этом мире не могло его задеть.

Это была одна из самых красивых вещей, увиденных Лилит. Она тоже хотела быть такой: в мире с собой, самостоятельной, свободной.

– Мне начинает казаться, что он здесь живет, – заметил Жан.

– Если это можно назвать жизнью, – сказал Люк и направился к Кэму. – Ему не нужно находиться здесь. У нас есть две пустые спальни в моем доме. Я уверен, мои родители разрешат ему пожить.

– Подожди. – Лилит удержала его. – Он может смутиться, что мы выследили его до этого места.

Лилит знала, что это смутило бы ее, если бы она оказалась на месте Кэма.

– Давайте поговорим с ним завтра.

Она смотрела, как Кэм направился к горящему мусорному ведру, где отец готовил два хот-дога на металлической решетке для четырех маленьких детей. Он разрезал каждый хот-дог на две части и перевернул их на гриле, но, когда Кэм остановился перед ним, мужчина принялся нарезать один из хот-догов на большее количество кусочков.

– Голоден? – спросил он и предложил Кэму четверть хот-дога.

– Нет, – сказал Кэм. – Спасибо. Вообще-то… – Он полез в сумку и вытащил что-то, упакованное в фольгу. – Вам это нужнее, ребята.

Мужчина развернул фольгу и обнаружил огромный сэндвич с ростбифом. Он моргнул, глянув на Кэма, и откусил большой кусок, а остальное разделил между детьми. Пока те ели, мужчина обнял Кэма в благодарность.

Когда они закончили есть, самый старший из мальчиков – примерно возраста Брюса – протянул побитого вида гитару. Кэм взлохматил его волосы, а затем сел среди них. Он постарался настроить ее, но Лилит слышала, что это безнадежно. Две струны были порваны. И все же Кэм не сдавался, и вскоре гитара зазвучала немного лучше, чем раньше.

– Есть пожелания? – спросил он.

– Колыбельную, – попросил младший мальчик, зевнув.

Кэм раздумывал мгновение.

– Эту я узнал от талантливого музыканта, – сказал он, – по имени Лилит.

Когда Кэм сыграл первые аккорды «Изгоя», Лилит глубоко вздохнула. Кэм исполнял ее песню красиво, медленно, с сильными эмоциями, привнося глубину, которую она раньше не считала возможной. Он спел дважды. Когда он закончил, дети в группе уже засыпали. Позади них отец тихо поаплодировал Кэму.

– Вау, – прошептал Жан.

– Ага, – сказала Лилит. Ее трясло, подступали слезы. Все это ее так тронуло, что она больше ничего произнести не могла.

– Нам стоит уйти, – заметил Луис.

Несколько часов назад Лилит была уверена, что списала Кэма со счетов в последний раз. Теперь она шла за друзьями к машине Жана, ощущая головокружение, словно мир вокруг нее двигался с каждым шагом.

Она была уверена лишь в том, что сильно ошибалась в Кэме.

Глава 12. Заколдованный

Кэм

Шесть дней

Кэм проснулся в зеленой палатке на Доббз-стрит с затекшей спиной и бродячей собакой у его ног. Он спал здесь несколько раз после приезда в Кроссроудс. Здесь было не так одиноко, как на крыше спортивного зала Трамбулла.

Он столкнул собаку и выглянул на улицу, в бледный розовый рассвет. Здесь утро начиналось рано. Все проголодались и изнемогли после трудной ночи. Бесплатная столовая открывалась в семь, и Кэм вызвался работать на смене завтрака перед школой.

Он брел вдоль улицы, проходя мимо семей, готовящихся начать день, расстегивающих палатки, потягивающихся, качающих непоседливых ребятишек. Добравшись до заброшенного офисного здания, переоборудованного под бесплатную столовую, он толкнул и открыл стеклянные двери.

– Доброе утро, – поприветствовал его худощавый пожилой мужчина по имени Джекс. – Можешь начинать вон там.

Он кивнул в сторону покрытого вмятинами стального кухонного стола, на котором стояла огромная коробка «Бисквика» возле миски для смешивания.

Не очень-то долгий разговор – это устраивало Кэма. Он добавил молока и яиц и начал смешивать тесто для блинов, зная, что парни Бэллард, любившие его музыку, будут первыми в очереди. Половина хот-дога и несколько кусочков сэндвича – неважный ужин для растущего ребенка. За короткое время Кэму стали дороги семьи, жившие на Доббз-стрит. Он полюбил смертные жизни, и не только Лилит. Люди его завораживали. Все эти маленькие огоньки, зажигающиеся и гаснущие.

– Ты в порядке, Кэм? – спросил Джекс, стоя у кухонной плиты, где он жарил кусочки ветчины. – Плохо выглядишь.

Кэм поставил миску с тестом для блинов и подошел к затемненному окну, чтобы глянуть на свое отражение. Его зеленые глаза впали в темно-фиолетовые глазницы. С каких пор у него ввалившиеся щеки? И теперь даже его руки казались древними, в пятнах и морщинах.

– Я в порядке, – сказал он, но его голос дрогнул. Он выглядел и чувствовал себя ужасно.

– Позавтракай перед школой, – доброжелательно сказал Джекс, похлопывая Кэма по спине. Как будто тарелка с блинами заставит все проблемы, устроенные ему дьяволом, исчезнуть.

* * *

– Кэм…

Лилит нашла его у шкафчика перед тем, как отправиться в классную комнату. Он прилетел с Доббс-стрит к кампусу, поэтому был не прочь забраться в душ до того, как комната наполнится легкоатлетической командой. Кэм подумал, что душ поможет ему выглядеть чуть лучше, но, когда одевался для школы, зеркало в раздевалке оказалось таким же беспощадным, как окно в бесплатной столовой.

Даже его ступни теперь менялись, чернея и раздваиваясь, как копыта проклятых. Он больше не мог залезть в свои ботинки. Ему пришлось украсть пару ботинок из мотомагазина в центре города.

– Привет. – Кэм не мог не уставиться на красивое лицо Лилит.

– Как ты? – спросила она мягко.

– Бывало и лучше. – Кэм не хотел такое признавать, но правда вырвалась до того, как он смог подвергнуть ее цензуре.

Ученики спешили мимо них по коридору. Все говорили о выпускном. Кто-то запустил футбольный мяч в голову Кэма. Он вовремя увернулся.

– Я могу чем-то помочь? – спросила Лилит, облокачиваясь о шкаф и слегка улыбаясь ему. На ней была футболка с «Четырьмя всадниками», завязанная в узел на ее стройной талии. Ее волосы все еще были мокрыми после душа и пахли фрезией. Он не мог не наклониться поближе.

Вспомни меня, хотел он сказать, потому что, если бы она смогла вспомнить, каким Кэм был, когда они впервые полюбили друг друга, она бы видела в нем не просто иссохшую скорлупу, как сейчас.

– Я думал, ты злишься на меня, – сказал он.

К его удивлению, Лилит потянулась к его руке. Ее пальцы были холодными и сильными, с мозолистыми кончиками, которыми она перебирала гитарные струны.

– Нужно волноваться о более важных вещах, – сказала она.

Кэм ухватился за этот шанс и ступил ближе, желая поднять руку к ее волосам. Он знал, какими они будут на ощупь: влажные и великолепно мягкие, прямо как в Ханаане, когда она лежала в его объятиях на берегу реки после купания, а ее волосы разметались по его голой груди.

– Что может быть важнее твоего доверия? – спросил он.

Лилит откинула голову назад, глядя на Кэма. Мечтательное выражение появилось в ее взгляде, заменяя подозрение, к которому он так привык в этом Аду. Ее губы раскрылись. Кэм задержал дыхание…

– Так, детки, – перед ними появился Жан Ра и поднял свои пластиковые зеленые очки. – У нас есть группа или как?

Лилит отступила назад и потянула за край шорт. Она казалась смущенной, словно вышла из-под гипноза и не помнила, что произошло за мгновение до этого.

Кэм знал, что Жан хотел только добра, но в данный момент мог бы ударить его.

– Я так понимаю, раз вы двое разговариваете, – продолжил Жан, видя выражение лица Кэма, – вы помирились и снова можете…

– Мы как раз над этим работаем, – сказала Лилит.

– Работайте быстрее, – заметил Жан и щелкнул пальцами. – Мы должны обсудить кое-что важное касательно выпускного.

Он легонько пихнул Лилит:

– Ты уже его пригласила?

– Пригласила куда? – спросил Кэм.

– На выпускной, – ответил Жан.

Лицо Лилит стало приобретать разные оттенки красного, когда брови Кэма подскочили. Он ждал более романтичного момента, чтобы позвать ее на выпускной. Она действительно планировала позвать его?

– Конечно, – вырвалось у Кэма. – Я бы не против.

Жан поморщился.

– Нет, чувак, это была шутка. Прости. Я думал, ты посмеешься. Думал, вы оба посмеетесь…

Кэм сглотнул.

– Просто уморительно.

– Мне не нужна пара, чтобы сыграть песню с моей группой, – сказала Лилит. – Так что все просто отвалите.

– Да, Король Выпускного, – сказал Жан, смеясь. – Отвали.

Кэм толкнул его в сторону шкафчиков.

– Спасибо, чувак.

– Но я правда тут раздумывала, Кэм, – сказала Лилит, теребя рыжий локон, – что ты думаешь насчет того, чтобы вернуться в группу?

Она взглянула на Жана.

– Вот. Так. Ладно?

– Ладно, – сказал Кэм, зная, что не стоит спрашивать, почему она изменила решение. – Конечно. Я бы с радостью.

Жан положил одну руку на плечо Кэма, другую на плечо Лилит.

– Теперь, когда это разрешилось, мы можем вернуться к делу, – сказал он. – Встретимся на парковке сразу после школы. Мы отправляемся в полевую поездку.

– Направляемся куда? – спросил Кэм. Что бы ни входило в планы Жана, Кэму нравилась идея сбежать с территории Трамбулла вместе с Лилит.

– Шопинг на выпускной, Битву музыкальных групп, также известную как наше дебютное выступление. – Жан постучал по наручным часам. – Оно через шесть дней, а у нас нет образа.

– Жан, я сижу рядом с Кими на уроке поэзии, – сказала Лилит. – Я знаю о клюквенном атласном поясе, который ты специально заказал к ее выпускному платью.

Кэм рассмеялся.

– Ты заткнись, и ты заткнись, – сказал Жан, показывая по очереди на каждого из них. – Да, на мне будет клюквенный атласный пояс какую-то часть выпускного.

Он печально покачал головой:

– Но не на выступлении «Мести». Для этого нам нужно постараться изо всех сил.

Лилит глянула на свои джинсовые шорты.

– Я собиралась просто…

– Мы не можем надеть нашу обычную одежду на сцену! – сказал Жан, и Кэм еще никогда не видел его таким серьезным. – Мы не хотим, чтобы наши зрители смотрели на нас таких, какие мы сейчас.

Кэм прочистил горло и глянул на свои ботинки. Жан предполагал, что их не будет на нем на сцене, к несчастью, выбор у него был невелик. Он глянул на учеников, спешащих по коридору в класс.

– Я не уверен, что они вообще нас видят.

Жан закатил глаза.

– Знаю, что ты имеешь в виду. Ты же не хочешь, чтобы тот Люк увидел тебя на сцене – и подумал о тебе, сидящем на задержании, не так ли?

– Скорее всего нет, – признался Кэм, хотя знал, что ни один костюм не скроет его от Люцифера.

– Он должен думать, что ты из другого мира, – продолжил Жан.

– Мы исполняем лишь одну песню, – заметила Лилит. – Зачем инопланетянам тратить столько времени на полет сюда через весь космос, чтобы исполнить всего одну песню?

– Рок о трате, – сказал Жан. – Потраченное зря время, потраченная молодость, потраченный впустую талант, потраченные деньги.

Кэм гадал, почему Лилит волнуется из-за нового имиджа, а потом понял: она, скорее всего, не могла позволить себе ничего нового. Но это не должно помешать ей найти что-то особенное. Он найдет способ помочь ей.

– Жан прав, – сказал Кэм Лилит. – Нам нужен общий имидж. Только недорогой. В данный момент я мало что могу себе позволить.

– Не волнуйся, – сказал Жан, и Кэм увидел, как Лилит выдохнула с облегчением. – Я могу уложиться в бюджет. Так что давайте встретимся в три сорок пять и направимся к Армии спасения.

Кэм поскреб голову. Его кожаная куртка была сделана вручную в 1509 году во Флоренции самим Бартоломео. Последнюю пару ботинок он взял у мертвого американского пехотинца на поле в Рейнлэнде в 1945-м. Его джинсы были из первой партии Ливая Страусса в 1873 году. Он принес их прямо на Сэвил Роу, чтобы переделать.

Ох как меняются времена.

– Я в деле, – сказала Лилит прямо перед тем, как прозвенел звонок. – Встретимся после школы. Кстати, Кэм, мне нравятся твои новые ботинки.

* * *

– Ты пойдешь со мной, прямо сейчас. – Таркентон схватил Кэма за воротник, когда тот надеялся улизнуть к ручью Гремучей Змеи. Он умудрился стащить классный черный атласный ремень для гитары вчера в музыкальном магазине и хотел оставить его в качестве подарка для Лилит на старом столе.

– В чем меня обвиняют? – спросил Кэм, когда Таркентон втащил его обратно в столовую.

– Провал в исполнении обязанностей члена королевского двора. Мисс Кинг проинформировала меня, что ты пропустил уже пять встреч, и еще одну во время моей смены ты не пропустишь.

Кэм простонал.

– Я не могу подписать какое-нибудь освобождение от обязанностей, чтобы уйти? Какой-то другой ученик явно захочет занять мое место.

Таркентон подвел Кэма к столу в центре столовой, где Хлоя Кинг сидела с другими девушками из своей группы и тремя парнями, которых Кэм успешно избегал и с которыми так и не познакомился. Они все ели пиццу, склонившись вперед и перешептываясь. Все замолчали, когда увидели Кэма.

– Садись, – приказал Таркентон, – соберись и начинай усиленно раздумывать над цветами для баннера из шариков, как подобает нормальному подростку.

Директор жестом велел Кэму сесть на последнее свободное место.

– Если я сяду, вы уйдете? – пробормотал Кэм, когда Таркентон наконец исчез. Хлоя сразу же убрала коробку с пиццей в центр стола подальше от Кэма.

– Не смотри на меня так, – сказала она. – Я помогаю. Уверена, ты хочешь сбросить несколько килограммов до выпускного. Поверь мне, тебе не нужна эта пицца.

– Не будь злой, Хлоя, – пошутил парень с квадратной головой по имени Дин. – Пусть толстячок поест.

Весь стол начал смеяться. Кэму было абсолютно все равно, что эти детишки о нем думали. Ему было не все равно, сколько времени они у него отнимут. Ему надо было быть с Лилит или делать что-то особенное для нее.

И именно тогда на стол перед ним упал сложенный кусочек бумаги. Кэм поднял взгляд и увидел, как Лилит проходит мимо, неся свой поднос с обедом. Она кивнула на записку. Имя Кэма было написано на внешней стороне черным шрифтом. Он раскрыл ее.