Текст книги "Непрощенный"

Глава 6. Опускаясь

Кэм

Двенадцать дней

Черный дневник Лилит лежал раскрытым на скамье в раздевалке парней на следующее утро, пока Кэм одевался в школу. Когда Лилит выбежала из музыкального класса вчера, он собирался сразу же вернуть ей блокнот. Он искал ее у ручья Гремучей Змеи, но ее там не было, и он не мог занести блокнот ей домой, потому что не знал, где она живет.

Однако чем дольше он держал журнал в руках, тем сильнее был соблазн открыть его. К закату Кэм сломался – и сидел на крыше спортивного зала Трамбулла, читая и перечитывая все гениальные, опустошающие песни Лилит при свете мобильника.

Он знал, что это неправильно. Вторжение в личную жизнь. Но он не мог остановиться. Словно кто-то поднял один из огораживающих сердце Лилит бархатных канатов и дал Кэму VIP-пропуск. Однажды, очень давно, Кэм коснулся этой нежной, уязвимой части Лилит, но теперь он мог заметить ее лишь в ее песнях.

А эти песни? Они уничтожали его. В каждой из них, – от «Несчастной любви» до «Стою на краю обрыва» и любимой песни Кэма «Блюз кого-то другого», – главенствовали страдание, унижение и предательство. Самым худшим было знать, откуда именно происходила эта боль. Было пыткой хранить воспоминания их обоих.

То, как Лилит смотрела на него, словно на незнакомца, тоже было пыткой. Кэм наконец мог посочувствовать Дэниелу, которому приходилось начинать с Люсиндой заново при каждой встрече.

Он оделся в еще одну украденную футболку, свои обычные джинсы и кожаную куртку. Кэм так стыдился боли, которую причинил Лилит, что ему было сложно встретиться с собственным взглядом в зеркале. Он пригладил пальцами мокрые волосы и удивился, что они словно бы поредели. А теперь, когда он обратил на это внимание, джинсы тоже казались немного туже в талии.

Он наклонился к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение, и был поражен, увидев возрастные пятна вдоль линии волос – которые, как он заметил, немного поредели. Что происходило?

Потом до него дошло: Люцифер происходил с ним, манипулируя смертным обликом Кэма, чтобы сделать победу над сердцем Лилит труднее. Словно и так уже не было достаточно тяжело.

Если дьявол медленно забирал красоту, которую Кэм принимал за нечто само собой разумеющееся, какое преимущество у него оставалось? Ему придется приложить больше усилий. Его взгляд упал на блокнот Лилит, и внезапно Кэм понял, что нужно делать.

Мрачная пыльная библиотека была единственным местом в кампусе Трамбулла, где работал надежный Wi-Fi. Кэм занял стул у окна, чтобы увидеть, когда придет автобус Лилит. Это было субботнее утро, что означало: при других обстоятельствах Лилит все еще могла бы спать, но в Кроссроудс суббота ничего не значила. Люцифер хвастался, что в этом Аду не было выходных. Никого из других учеников это словно бы не волновало, или они не замечали, например, что их выпускной бал состоится в среду.

Кэм жалел их. Они ничего не знали об особенной радости в пятницу днем в четыре часа или о гедонической радости от субботней полуночной поездки с ветерком, после которой в воскресенье нужно приходить в себя, – и никогда не узнают.

Через библиотечное окно Кэм видел оранжевый свет, отбрасываемый огнями в дикой местности вокруг Кроссроудс. Он знал, что темперамент Лилит мог бы посоревноваться с их пламенем, если бы она узнала, что он собирался сделать, но ему нужно было рискнуть.

Он погуглил «Четырех всадников» и вскоре нашел электронный адрес Айка Лигона. Нужно было надеяться, что это письмо дойдет именно до солиста, а не какого-то ассистента, но единственный другой способ дописаться до Айка – через Люцифера – не был вариантом.

Все остальные песни, представленные для соревнования текстов, будут рассматриваться Люком. Кэм знал, что «Четыре всадника» ничего не будут судить и что со вчерашнего дня Лилит не планировала отправлять песню. Она была талантливее всех жителей в Кроссроудс, вместе взятых, и Кэм хотел, чтобы ее любимый певец услышал ее музыку – без посредничества дьявола.

Он уселся на стул и погрузился в голос Лилит, составляя электронное письмо на телефоне.

Дорогой мистер Лигон.

Надеюсь, вы не против, что я связываюсь напрямую с вами, но ваши песни всегда вдохновляли меня, поэтому я хотела поделиться с вами одной из своих. Не могу дождаться вашего выступления в Кроссроудс. Моя биография и текст песни для Битвы групп прилагаются. Спасибо за все.

Черный блокнот лежал на коленях Кэма, но он понял, что ему не нужно его открывать. Он напечатал текст любимой песни «Блюз кого-то другого» по памяти:

 
Мне снилось, что жизнь была
Чьей-то мечтой в моих глазах…
Я была снаружи и смотрела
И видел а лишь ложь
Это не моя жизнь, это не моя жизнь
Не я не веселюсь
 

Кэм напечатал остальные слова, впечатленный силой таланта Лилит к написанию песен. С биографией было сложнее. Ни один музыкант не был искренним в биографии. Они перечисляли свои альбомы, возможно, тех, кто их вдохновил, повезло ли им попасть в чарты, потом говорили, где жили, и все.

Но Кэму казалось невозможным написать о жизни Лилит и ее уникальной ситуации с объективной точки зрения. Вместо этого он написал:

Я сочинила эту песню у ручья позади моей школы, куда я сбегаю, когда мир начинает душить меня. Я хожу туда каждый день. Я бы жила там, если бы могла. Я написала эту песню вскоре после того, как мое сердце разбили, но не сразу. Мне было так больно, что понадобилось долгое время, прежде чем я могла передать чувства словами. В моем разбитом сердце все еще есть то, чего я не понимаю и не знаю, пойму ли когда-нибудь. Но музыка помогает. Вот почему я пишу, и вот почему я слушаю музыку все время. Как бы то ни было, ваши песни – мои любимые.

Я не жду, что выиграю этот конкурс. Я привыкла ничего не ожидать. Это честь – просто думать, что вы прочитаете что-то, написанное мной.

После того как Кэм напечатал последние слова, его зрение затуманилось. Глаза наполнились слезами.

Он не плакал, когда его изгнали из окружения Трона или когда он падал сквозь Пустоту. Он не плакал, даже когда впервые потерял Лилит все эти тысячелетия назад.

Но теперь он не мог остановиться. Лилит страдала так долго. И Кэм был тому причиной. Он знал, что ей было больно, когда они расстались – как мог он не знать? – но он совсем не ожидал, что боль и злость пробудут с ней так долго, будут править ею, как сейчас в Кроссроудс. Дух девушки, которую он любил, все еще был в ней, но его немилосердно терзали.

Слезы полились сильным и ровным потоком. Он был рад, что один сидит в библиотеке.

Хз-з-з-з-з.

Одна из слез Кэма упала на стол, издавая шипящий звук. Он видел, как она прожгла дыру через формику, а затем и ковер под ней. Черный дым поднимался от пола.

Кэм вскочил на ноги, вытирая глаза рукавом кожаной куртки, и увидел, как его слезы разъедают и кожу. Что происходило?

– Демоны не должны плакать.

Кэм повернулся и увидел Люка в беспроводных наушниках, игравшего в Doom на планшете за столом позади Кэма. Как долго он там находился?

Дьявол снял наушники.

– Ты разве не знаешь, из чего сделаны слезы демонов?

– У меня никогда не было причин узнавать, – сказал Кэм.

– Отвратное вещество, – сказал Люк. – Экстремально токсичное. Так что будь осторожен. Или не будь… решать тебе.

Кэм взглянул на свой телефон, радуясь, что слезы не упали на него. Он быстро нажал «Отослать». Люцифер присвистнул под нос.

– Ты проигрываешь, – сказал Люк. – Лилит возненавидит тебя за то, что ты только что сделал.

– Если ты будешь вмешиваться, – сказал Кэм – то наша сделка недействительна.

Люцифер засмеялся.

– Ты сам неплохо вредишь себе, приятель. Тебе не нужна моя помощь. – Он сделал паузу. – В действительности твое выступление пока что было таким убогим, что мне жаль тебя. Я подкину тебе косточку.

Дьявол протянул самоклеящуюся бумажку, которую Кэм выхватил у него.

– Что это?

– Адрес Лилит, – сказал Люк. – Она натуральным образом накостыляет тебе, когда вернешь блокнот. Лучше сделать это наедине, не перед всей школой.

Кэм схватил сумку и проскочил мимо дьявола через библиотечные двери. Остался час до звонка. Возможно, Лилит все еще дома.

* * *

Он побежал на задний двор школы, подождал, когда мимо проедет грузовик с мусором, и расправил крылья. Ему было приятно это сделать. Его волосы могли редеть, а талия – утолщаться по прихоти Люцифера, но его крылья всегда будут самой красивой его частью. Широкие, сильные и сияющие в дымчатом свете, и…

Кэм вздрогнул, заметив, что кончики крыльев выглядели тонкими как паутина – скорее крылья летучей мыши, чем шикарные крылья падшего ангела. Еще одна из нападок Люцифера на его тщеславие. Кэм не мог позволить этому парализовать себя. У него осталось двенадцать дней с Лилит, и еще слишком много всего нужно было сделать.

Клубы пепла поплыли над его крыльями, когда он взмыл в небо. Он чувствовал, как жар горящих холмов лижет его тело, поэтому взлетел повыше, пока внезапно небо над ним не изогнулось и прозрачный барьер не появился перед ним, прямо как стеклянная поверхность снежного шара, что Люцифер показывал ему в Аэвуме.

Он достиг высшей границы Ада Лилит.

Отсюда он мог видеть все. Здесь мало что было. Главные дороги в городе – даже шоссе рядом со школой – все были петлями, по которым машины ездили бесконечными бессмысленными кругами. За самым широким кольцом дороги виднелся обруч из горящих холмов.

Его крылья дернулись от ощущения клаустрофобии. Ему нужно было спасти Лилит из этого места.

Кэм наклонился влево и полетел вниз, к обветшалому району рядом с окончанием Хай Мидоу Роуд. Он остановился и завис в воздухе, в двадцати футах над домом Лилит. Крыша проседала в нескольких местах, а сад выглядел так, будто его забросили десятилетие назад. В этой части города воздух был особенно наполнен дымом. Должно быть, жить и расти здесь было ужасно.

Он услышал ее голос внизу. Лилит звучала сердито. Она всегда звучала сердито. Он быстро сложил крылья и приземлился на мертвую коричневую траву на заднем дворике.

Лилит сидела на пороге с мальчиком, должно быть, ее братом. При виде Кэма, заворачивающего за угол, Лилит встала и сжала кулаки.

– Где мой блокнот?

Не говоря ни слова, Кэм потянулся в сумку и передал ей черную тетрадь. Их пальцы соприкоснулись, когда она забирала книгу, и Кэм ощутил поток электричества в своем теле.

Внезапно он пожалел, что не может оставить себе блокнот. Когда журнал был с ним прошлой ночью, казалось, что Лилит рядом. Сегодня ночью он снова будет спать один.

– Кто это? – спросил ее брат, кивая на Кэма.

Кэм протянул руку мальчику.

– Меня зовут Кэм. Как тебя?

– Брюс, – весело сказал парень, прежде чем закашляться. Его руки и ступни казались большими по сравнению с его телом, словно он должен был быть намного больше, но не смог вырасти.

– Не разговаривай с ним, – сказала Лилит своему брату, держа Брюса одной рукой, а другой свой дневник. Она взглянула на Кэма.

– Видишь, что ты наделал?

– С ним все в порядке? – спросил Кэм.

– Словно тебе не все равно. – Он бросила взгляд на блокнот. – Ты не читал его?

Он запомнил каждое слово.

– Конечно нет, – ответил Кэм. Он не хотел, чтобы у него вошло в привычку врать ей, но это было другое дело. Она заслуживала выиграть соревнование текстов песен. Если это произойдет, Кэм хотел, чтобы она удивилась. Если нет, – из-за вмешательства Люцифера, – он не хотел, чтобы она расстроилась.

– Тогда зачем ты его забрал? – спросила она.

– Чтобы отдать тебе, – ответил он, и это было правдой. – Знаю, что он важен для тебя. – Он рискнул ступить ближе и наблюдал за тем, как ее волосы ловили солнечный свет. – Пока я здесь, я также хотел извиниться.

Лилит с подозрением наклонила голову.

– У меня нет времени на все, в чем ты должен извиниться.

– Скорее всего, это правда, – сказал Кэм. – Знаю, иногда я могу перебарщивать. Но когда я достаю тебя насчет группы, то только потому, что верю в тебя и твою музыку. Мне нравится с тобой играть. Но я отступлю. По крайней мере постараюсь. Если ты этого хочешь. – Он встретился с ней взглядом. – Ты этого хочешь?

На мгновение Кэм подумал, что увидел луч света в глазах Лилит. Но, возможно, это было просто его желание.

– Думала, ты никогда не спросишь, – холодно сказала она. – Пойдем, Брюс, время измерить содержание кислорода.

К тому времени мальчик уже перестал кашлять. Он гладил маленькую белую собачку, прибежавшую из дома.

– Ты парень Лилит?

Кэм широко улыбнулся.

– Мне нравится этот пацан.

– Заткнись, – сказала Лилит.

– Ну, это он? – спросил Брюс Лилит. – Потому что если он твой парень, ему придется и меня очаровать. Типа с помощью игровых автоматов и мороженого, а еще он должен научить меня играть в бейсбол.

– Зачем на этом останавливаться? – спросил Кэм. – Я научу тебя играть в футбол, покер, драться и даже, – он глянул на Лилит, – завоевывать самых классных девушек.

– Покер, – прошептал Брюс.

– Как насчет того, чтобы научиться тонкому искусству уходить? – спросила Лилит Кэма.

Кэм слышал, как женщина выкрикивала имя Лилит из дома. Та поднялась на ноги и повела Брюса к двери.

– Было приятно познакомиться, Брюс.

– И мне, Кэм, – сказал мальчик. – Я раньше такого имени не слышал. Я запомню.

– Не трать время, – сказала Лилит, сердито глядя на Кэма, прежде чем загнать мальчика обратно в дом. – Ты больше его не увидишь.

Глава 7. Любовь разлучит нас

Лилит

Одиннадцать дней

Лилит давно решила, что столовая Трамбулла была не чем иным, как камерой пыток, но на следующее утро Кэм подсунул записку в ее шкафчик, прося встретиться с ним в музыкальном классе во время обеда – чтобы там никого не было. И хотя ручей Гремучей Змеи звал ее, сегодня она была действительно голодна.

Поэтому она выбрала столовую. Прямо перед полуднем она зашла в шумный лабиринт липких обеденных столов. Разговоры затихли и скамьи заскрипели, как только она вошла.

Секунду она видела себя их глазами: враждебное выражение на лице. Свирепый взгляд голубых глаз. Дешевые черные джинсы, такие протертые, что дырок было больше, чем ткани. Спутанные ярко-рыжие волосы, которые не могла приручить никакая расческа. Даже самой Лилит не хотелось бы обедать с Лилит.

– Ты нашла доллар на улице? Или пришла просить объедки? – спросила Хлоя Кинг, появляясь на пути Лилит. Хлоя спокойно держала поднос одной рукой. Ее ногти были сиреневого цвета. Грива из косичек колыхалась на ходу.

– Оставь меня в покое. – Лилит протолкнулась мимо, выбивая поднос из рук Хлои, роняя ее бургер и картошку фри на пол, а пакет молока – на обтягивающее белое мини-платье из замши.

– Тебе лучше бы порадоваться, что оно белое, или твоя обанкротившаяся мамочка пошла бы в банк, чтобы взять заем и купить мне новое.

Девушки из ее группы, «Обид», подошли к Хлое, все в мини-платьях разных пастельных оттенков. Внезапно, словно на них посветил прожектор, Лилит представила их группу на сцене. Они, скорее всего, не умели играть на своих инструментах, но группа Хлои могла выиграть битву, потому что все бы считали их горячими. Не то чтобы у Лилит вообще была группа, но мысль о том, что Хлоя выиграет, разозлила ее.

– Ты слышишь? – сказала Хлоя. – Эй? – Она толкнула бургер носком ботинка. – Возможно, мы должны поблагодарить Лилит за напоминание не есть то дерьмо, что здесь подают.

Как можно было предсказать, ее друзья засмеялись.

Краем глаза Лилит увидела, что Кэм вошел в столовую, держа в руке чехол с гитарой.

– Меня не затащат на выпускной. Я не участвую в Битве музыкальных групп, поэтому даже у того, кто поет как ты, есть шанс.

– Твоя мама недавно приходила к нам домой, в поисках работы, – сказала Хлоя. – Папа пожалел ее. Я предложила позволить ей вымыть мой туалет…

– Это ложь, – огрызнулась Лилит.

– Кто-то должен оплачивать счета твоего больного брата-дохляка.

– Заткнись, – сказала Лилит.

– Конечно, папа не дал твоей маме ни гроша. – Хлоя потерла ногти о свое платье. – Он распознает плохую инвестицию, когда видит такую, а все понимают, что этот малыш покойник.

Лилит кинулась вперед, схватила Хлою за косички и сильно дернула.

Голова Хлои дернулась назад, глаза наполнились слезами, когда она упала на колени.

– Перестань, – сказала она, – пожалуйста, перестань.

Лилит усилила хватку. Люди могли говорить что угодно о ней, но никто не унижал ее брата.

– Отпусти ее, ты, животное! – блондинка, Кара, запричитала, подпрыгивая на цыпочках.

– Мне нужно записывать это вроде как доказательство? – спросила другая подруга Хлои, Джун, доставая телефон.

– Лилит… – Кэм положил руку ей на затылок. При его прикосновении что-то пробежало по ней, оставляя ее неподвижной.

Потом подключился ее мозг. Это не касалось Кэма. Она знала – с того мгновения, как увидела его, – что он был из людей того типа, который приносит другим боль. Она выплеснула свою ярость на Хлою, сильнее потянув за косички.

– Уходи, Кэм.

Он не ушел. Ты лучше этого, словно бы говорила его рука.

Кэм не знал о боли, стрессе и унижении, с которыми Лилит приходилось сталкиваться каждый день. Он совсем ее не знал.

– Что? – требовательно спросила она, поворачиваясь, чтобы взглянуть на него. – Чего ты хочешь?

Он кивнул на Хлою.

– Надери ей задницу.

Джун уронила мобильник и кинулась на Лилит, но Кэм проскользнул между ними и удержал ее. Джун укусила его за руку, словно пиранья.

– Отпусти ее! – закричала Кара на Кэма. – Директор Таркентон? Кто-нибудь? Помогите!

Лилит не знала, был ли Таркентон в столовой. Было трудно что-либо разглядеть за плотным кругом из двадцати или около того учеников, собравшихся вокруг них.

– Драка! Драка! Драка! – скандировала толпа.

И потом внезапно все показалось таким глупым.

Драка с Хлоей ничего не изменит. От этого жизнь Лилит не станет лучше. Даже может стать хуже. Ее могут исключить, и смогут найти еще худшее место, куда ее отправят учиться. Лилит расслабила пальцы и выпустила Хлою, которая упала на пол, потирая голову.

Кара, Джун и Тереза поспешили помочь Хлое встать.

– Милая, тебе больно? – спросила Кара.

– Как твоя рука, которой ты играешь на гитаре? – спросила Тереза, поднимая руку Хлои, которой та играла, и двигая ей.

Хлоя поднялась, обнажив зубы и глядя на Лилит и Кэма.

– Почему бы вам двоим не сбежать и не провести свои бесполезные жизни вместе? Я слышу, как подпольная лаборатория по производству метамфетамина зовет вас.

Она коснулась виска и поморщилась.

– Ты в самом верху моего черного списка, Лилит. Лучше будь осторожнее.

Хлоя и ее группа ушли прочь. Медленно толпа рассеялась, разочарованная, что больше драки не будет.

Лилит стояла рядом с Кэмом, не ощущая необходимости что-либо говорить. Ей стоило просто позволить оскорблениям Хлои пройти мимо, как она делала каждый день. Мать будет в ярости, когда узнает об этом.

Кэм потянул Лилит к ближайшему столику, чтобы несколько учеников прошли мимо. Но когда они ушли, он не отпустил ее. Она чувствовала прикосновение его руки к своей пояснице и по какой-то причине не оттолкнула ее.

– Не позволяй этим сучкам опускать тебя, – сказал он.

Лилит закатила глаза.

– Превзойти девушек, которые считают себя лучше меня, притворившись, что я лучше их? Спасибо за совет.

– Я не это имел в виду, – сказал Кэм.

– Но ты только что назвал их сучками.

– Хлоя играет свою роль, – ответил Кэм, – как актриса.

– Что ты делаешь, Кэм? – спросила она, ощущая усталость. – Зачем науськивать меня сражаться с Хлоей? Зачем теперь пытаться меня подбодрить? Зачем притворяться, что тебя интересует моя музыка? Ты меня не знаешь, так какая тебе разница?

– Тебе не приходило в голову, что я могу хотеть узнать тебя? – спросил Кэм.

Лилит скрестила руки на груди и опустила взгляд, ощущая неловкость.

– Нечего знать.

– Сомневаюсь, – сказал он. – Например, о чем ты думаешь, прежде чем заснуть ночью? Насколько поджаренным ты любишь тост? Куда бы ты отправилась, если бы могла путешествовать по миру?

Он подступил ближе, и его голос опустился почти до шепота, когда он потянулся и коснулся ее лица под левой скулой.

– Как ты получила этот шрам? – Он слегка улыбнулся. – Видишь? Куча захватывающих секретов.

Лилит открыла рот. Закрыла его. Кэм говорил серьезно?

Она внимательно посмотрела на его лицо. Его черты были расслаблены, словно впервые он не пытался убедить ее что-нибудь сделать, словно был доволен, просто стоя рядом с ней. Он говорил серьезно, решила она. И она понятия не имела, как ответить на это.

Она почувствовала, как что-то в ней шевелится. Воспоминание, вспышка узнавания, она точно не знала. Но внезапно что-то в Кэме показалось странным образом знакомым. Она посмотрела вниз и заметила, что ее руки дрожат.

– Ты можешь мне доверять, – сказал ей Кэм.

– Нет, – тихо сказала она. – Я никому не доверяю.

Кэм наклонился ближе, опуская лицо, пока кончики их носов едва не соприкоснулись.

– Я никогда не причиню тебе боль, Лилит.

Что происходило? Лилит закрыла глаза. Ей казалось, что она может упасть в обморок.

Когда она открыла глаза, Кэм был еще ближе. Его губы приближались к ее…

А затем голос Жана Ра разрушил колдовство между ними.

– Эй, чуваки.

Лилит отступила назад, спотыкаясь о собственные ноги. Ее колени ослабли, а сердце учащенно билось. Она посмотрела на Кэма, вытершего лоб тыльной стороной ладони, и выдохнула. Жан Ра не замечал того, что могло только что произойти.

Он поднял свой телефон.

– Музыкальная комната открыта до часа. Просто так говорю.

Сообщение пришло на телефон Жана, и его брови подскочили.

– Ты потаскала за волосы Хлою Кинг и я пропустил это?

Лилит засмеялась, а затем произошло нечто безумное: Жан присоединился, и Кэм тоже, и внезапно они втроем смеялись до слез, словно это было самое естественное в мире.

Словно они были друзьями.

Были ли они друзьями? Было приятно смеяться, лишь это Лилит знала. Стало легко, словно весной, когда в первый день можно выйти на улицу без пальто. Она посмотрела на Жана – и не могла вспомнить, почему ненавидела его.

А потом все закончилось. Они перестали смеяться. Все вернулось к ужасному «нормально».

– Лилит, – сказал Кэм, – могу я поговорить с тобой наедине?

Было что-то такое в его вопросе, что ей захотелось сказать «да». Но «да» внезапно стало опасным словом. Лилит не хотела оставаться с Кэмом наедине. Не сейчас. Что бы он ни пытался сделать мгновение назад, это было чересчур.

– Эй, Жан? – сказала она.

– Да?

– Пойдем музицировать.

Жан пожал плечами и последовал за Лилит из столовой.

– Увидимся позже, Кэм.

* * *

В музыкальной комнате худощавый темноволосый девятиклассник в расписной футболке пытался установить огромную медную литавру на платформу. У парня были длинные волосы, почти закрывающие глаза, и миндального цвета кожа. Жан наблюдал за спектаклем с интересом, почесываясь.

– Привет, Луис. Нужна помощь?

– Все круто, – выдохнул мальчик.

Жан повернулся к Лилит, словно она была задачкой, к которой он не знал как подступиться.

– Ты действительно хотела помузицировать или ты просто пыталась заставить Кэма ревновать?

– Почему, если мы будет играть вместе, Кэм должен ревновать? – начала Лилит, но потом остановилась. – Я и правда хочу помузицировать.

– Круто, – сказал Жан. – Знаешь, я был у того тупого микрофона. Твоя песня была хорошей.

Лилит почувствовала, как краснеет.

– Толпа ее прямо полюбила, – сказала она мрачно.

– К чертям эту школу, – ответил Жан, пожимая плечами. – Я тебе хлопал.

Затем он показал на Луиса:

– Мы втроем можем организовать группу… Все еще есть время записаться на выпускной…

– Я не иду на выпускной, – сказала Лилит. Она чувствовала смятение из-за многого в последнее время, но это она знала наверняка.

Жан нахмурился.

– Но ты должна. Ты классная.

Комплимент был таким прямым, что Лилит не знала, как ответить.

– То есть, как бы там ни было, – сказал Жан, – пропусти торжественную часть выпускного, приводи пару или веселись одна – но по крайней мере приди на битву. Мне придется пойти на все, потому что моя безумная девушка сходит с ума по «клюквенному атласному платью-макси с нашего первого свидания». Видишь? Она пишет мне прямо сейчас.

Он поднял телефон. На внешнем экране была фотография Кими Грейс, красивой полукореянки, полу-мексиканки, которая сидела рядом с Лилит на уроке поэзии. Лилит не знала, что она с Жаном – но сейчас хорошо это понимала.

На фотографии Кими сияла, поднимая бумажку, на которой было написано буквами-пузырями: «Одиннадцать дней до лучшей ночи нашей жизни».

– Она милая, – сказала Лилит. – Вся на взводе.

– Она совсем чокнутая, – сказал Жан. – Я пытаюсь сказать, все так много внимания уделяют выпускному, что это должна быть эпичная ночь. Ну, он может превзойти все ожидания, если ты придешь и сыграешь какую-нибудь эпичную музыку.

Лилит закатила глаза.

– Ничто в Трамбулле не может быть «эпичным», уверяю.

Жан подвигал бровями.

– Может, пока еще нет.

Он похлопал Луиса по плечу. Девятиклассник откинул голову назад и стряхнул волосы с лица.

– Луис играет на барабанах, неплохо.

– Ага, – сказал Луис, – да, он прав.

– Луис, – спросил Жан. – У тебя уже есть пара на выпускной?

– Я взвешиваю варианты, – сказал он, краснея. – Знаю пару старших девочек, которые могут пригласить меня. Но если нет, я буду там играть. Несомненно. Я отлично играю на барабанах.

– Видишь? Он целеустремленный, – сказал Жан Ра. – Так что Луис на барабанах.

Жан поискал среди инструментов в шкафу и вытащил черный синтезатор Moog.

– Ты поешь и играешь на гитаре. А я займусь синтезатором. Мне кажется, уже похоже на группу.

И правда, было похоже на группу. Лилит всегда мечтала играть в такой. Но…

– Почему ты сомневаешься? – спросил Жан. – Это верняк.

Возможно, Жан был прав. Возможно, это и правда простое решение. Несколько ребят. Несколько инструментов. Группа. Она прикусила губу, чтобы Жан не увидел ее улыбку.

– Ладно, – сказала она. – Давай сделаем это.

– Мило! – крикнул Луис. – То есть… круто.

– Ага, – ответил Жан. – Круто. Теперь хватай гитару из шкафа.

Лилит последовала его инструкциям, наблюдая, как Жан Ра положил гитару на установку, а потом подтащил установку ближе к микрофону. Он исчез в шкафу и вышел с коричневым карточным столом. Поставил его рядом с Лилит и установил на него клавиатуру Moog.

– Попробуй, – сказал он.

Она сыграла до-мажорный аккорд на клавиатуре левой рукой. Ее гитара проворчала энергичный до мажор. Ее пальцы пробежали вверх по клавиатуре MIDI, и гитара превосходно ответила.

– Круто, а? – сказал Жан. – Держит аудиторию на цыпочках.

– Ага, – сказала Лилит, впечатленная музыкальной изобретательностью Жана Ра. – Точно.

– Эй, а как называется наша группа? – спросил Луис. – Мы не настоящая группа, если у нас нет названия.

Лилит вздохнула и сказала:

– «Месть».

Она улыбнулась, потому что внезапно впервые в жизни стала частью чего-то большего, чем она сама.

– Радикально. – Луис поднял барабанные палочки, а потом ударил по малому барабану изо всех сил.

Звук все еще разносился по музыкальному классу, когда двери распахнулись и внутрь вошел директор Таркентон. Он был зол.

– В мой кабинет, Лилит. Немедленно.

* * *

Поспешно зайдя в кабинет Таркентона, мама Лилит проигнорировала ее и обняла директора.

– Мне жаль, Джим.

Ее мама уже была на кампусе, заменяя учителя французского, поэтому ей понадобилась всего пара минут, чтобы добраться до кабинета Таркентона для срочного собрания учителей и родителей.

– Это не твоя вина, Дженет, – сказал Таркентон, поправляя галстук. – Я работал с достаточным количеством плохих семян, чтобы узнать такое, когда увижу.

Лилит оглядела кабинет. Стены Таркентона были увешаны фотографиями его самого, рыбачащего на мрачном озере Кроссроудс.

– Твоя дочь начала драку с одной из наших самых многообещающих учениц, – сказал Таркентон. – Как я понимаю, ее на это подтолкнула зависть.

– Я уже слышала. – Ее мать поправила розовый шарф с цветочками, затянутый вокруг шеи. – И Хлоя такая милая девочка.

Лилит уставилась в потолок и попыталась не показывать, как ей больно от того, что мать даже не думает заступиться за нее.

– А учитывая, что отец Хлои имеет такое влияние в городе… – продолжила мать. – Надеюсь, он не будет винить всю семью. Моему Брюсу не нужно еще больше проблем, мой бедный мальчик.

Если бы Брюс был здесь, он бы закатил глаза. С ним обращались как с привидением всю его жизнь все, кроме Лилит, и он это ненавидел.

– Задержание после уроков, кажется, не является для нее сдерживающим фактором, – продолжил Таркентон. – Но есть другой вариант: школа для своевольных учеников.

Он толкнул брошюру по столу. Лилит прочитала написанные готическим шрифтом слова: «Исправительная школа «Меч и Крест».

– Но как же выпускной? – спросила Лилит. Она только что организовала группу и даже не записалась еще на выпускной – но хотела. Больше, чем чего-либо уже долгое время. Может, вообще в жизни. Она бы хотела иметь мать, которая бы поняла это, мать, с которой можно было бы поделиться страхами и мечтами. Вместо этого у нее была Дженет, все еще уверенная в том, что Лилит забрала ее дурацкий желтый кардиган.

– С каких пор ты собираешься на выпускной? – спросила ее мама. – Тебя позвал какой-то мальчик? Это тот парень, с которым, как я видела, ты разговаривала у дома вчера? Который даже не позвонил в звонок, чтобы представиться?

– Мам, пожалуйста, – простонала Лилит. – Дело не в мальчике. Дело в Битве музыкальных групп. Я хочу играть.

Таркетон глянул на список участников в углу его стола.

– Не вижу тебя в списке, Лилит.

Она схватила лист и быстро написала название своей новой группы. Теперь все было по-настоящему. Она уставилась на него и сглотнула.

– «Месть»? – фыркнул Таркентон. – Звучит антиправительственно.

– Я не… наша группа не об этом, – сказала Лилит. – Пожалуйста, дайте мне еще один шанс.

Ей нужна была лишь возможность исполнять свою музыку, увидеть «Четырех Всадников», стоять на сцене и петь – и на несколько минут забыть свою ужасную жизнь. Она даже не знала, что хотела выступать, пока не объединилась с Жаном Ра и Луисом, но теперь только об этом она и могла думать.

После этого Таркентон и ее мама могли делать с ней все что хотели.

Пока они обсуждали будущее Лилит и потенциальные дисциплинарные меры, Лилит смотрела через окно Таркентона на стоянку, где Люк шел к красному «Корвету», припаркованному близко к зданию. Что он здесь делал? Он сел за руль и с шумом завел двигатель.

– Что это? – спросил Таркентон, резко повернувшись к источнику звука.

– Очень громко, – сказала мама, щурясь. – Это… «Корвет»?

Лилит с любопытством наблюдала за Люком. Видел ли он ее через окно?

– Кто этот парень? – спросила ее мама. – Он кажется слишком взрослым, чтобы быть в старшей школе. Ты знаешь его, Лилит?

Лилит глянула на свою мать, гадая, как бы ответить на этот вопрос. Когда она посмотрела обратно на парковку, Люк уже уехал, словно его там вообще не было.