Текст книги "Фабрика грез"

Глава 28

– А где Меган? – спросил Зак Мэйсон. – Я хочу с ней поговорить.

Члены группы суетились на берегу, похожие на загорелых рабочих муравьев. Они спешили установить камеры, наладить свет и подготовить звукозапись. В восемь утра все были на месте. Флореску обговаривал предстоящую сцену с артистами, которые сгрудились плотнее, чтобы согреться.

Утренний бриз был прохладным. Они отставали от графика, поэтому каждая минута хорошего освещения была на вес золота.

– Не знаю. Не видел, – ответил оператор. – На нее не похоже опаздывать.

– Не видел Меган? – спросил Зак Сета Вэйса. – Она всегда приходит вовремя.

Сет покачал головой.

– Можешь спросить Дэвида или Роксану, – посоветовал он, указывая на них.

Пара приближалась, неспешно шагая по песку.

Зак прикрыл рукой глаза, чтобы лучше видеть. Они не торопились, шли рука в руке, и его подозрения еще больше усилились. Дэвид Таубер, как всегда, выглядел уверенно.

Из-за жары он был в просторных брюках, дорогих солнечных очках. На Роксане был костюм для съемок – разорванная и запачканная ночная рубашка, которую героиня порвала, спасаясь от преследователей, длинные стройные загорелые ноги хорошо видны зрителям, левое плечо оголено, рукав оторван. Ветер трепал блестящие длинные волосы вокруг шеи.

Какая красавица, подумал Зак. И какая холодная, эгоистичная дрянь. Он всегда восхищался ее потрясающей внешностью, но никогда, ни разу у него не возникло желания близости с ней. Столько красивых девушек, производивших впечатление на Зака, так много холодных красавиц моделей таяло под ним, что, откровенно говоря, трюк с показным безразличием для него не нов. Правда, надо отдать. должное, Роксана не пыталась изображать с ним ледяную богиню. Напротив, она приставала к нему. Но даже несмотря на это, он…

Зак Мэйсон понимал Роксану Феликс как никто другой. В слепящих лучах славы он ходил уже много лет, дольше, чем она, и способен был различить, где внешнее, наносное, а где суть. И если большинство людей думало, что ее мерзкое поведение отчасти демонстрация, Зак не сомневался в другом: Роксане когда-то было нанесено оскорбление, и теперь ее сердце сковано льдом. Она способна нанести удар любому, кто посмеет к ней приблизиться.

Ее жестокость и вкрадчивый тон, в котором слышалась угроза, не удивляли Зака. Как большинство раненых животных, она была опасна.

– Зак, – сказал Дэвид Таубер, – похоже, будет еще одно жаркое утро.

Да, ты, идиот, как будто на Сейшелах бывает ниже двадцати.

– Где Меган, Дэвид? – строго спросил Зак Господи, да я его не выношу, подумал вдруг Мэйсон Всегда прилизанный, волосок к волоску. И что я был за дурак, когда подписывал с ним контракт? И что такая девушка, как Меган Силвер, нашла в нем ? А, хотя да, забыл. Впрочем, она тоже ничего собой не представляет. Просто еще одна крашеная лос-анджелесская блондинка с прикидом.

Но говоря себе эти слова, он чувствовал в них фальшь.

Меган здорово работала над фильмом. Она умница. Она написала такой взрывной сценарий, и если уж ей захотелось быть с Дэвидом Таубером, а не с ним, так что? Она может выбирать кого хочет.

– Меган больше не будет с нами, – осторожно ответил Дэвид, – она собирает вещи и едет домой.

– Она делает это?

– Я уволила ее, – спокойно сообщила Роксана Феликс.

– Извини, Роксана? – повторил Зак, совершенно ошарашенный. – Что ты сделала? Ты не можешь уволить Меган! Ты что, режиссер? Фред об этом знает?

– Эй, Зак, успокойся, – вежливо сказал Дэвид Таубер. – В общем-то ее контракт с «Артемис студиос» закончился. Они заплатили ей за пребывание здесь. Роксана почувствовала, что больше не может работать с Меган, и Сэм Кендрик, который руководит моим агентством…

– Я знаю, кто такой Сэм Кендрик.

– Ну конечно. Так вот, Сэм обсудил эту ситуацию с Джейком Келлером в «Артемис», и было принято решение, что для картины будет лучше, если Меган начнет работать над другим проектом. – Дэвид заулыбался. – Тебе не надо волноваться о сценарии. Я сказал Кевину Скотту, чтобы он прислал сюда Гордона Уолкера сегодня же утром. Гордон познакомился со сценарием, он в состоянии довести работу до конца. Тебе он понравится, Зак, он прекрасный профессионал, работал над двумя фильмами Квентина Тарантино.

– Понятно, – сказал Зак с тихой угрозой в голосе. – А разве Меган Силвер не твоя подружка, Дэвид?

Агент пожал плечами:

– Я не могу позволить личным чувствам мешать бизнесу. Это было бы непрофессионально. А если дело касается моих клиентов, – добавил он, одарив яркой теплой улыбкой Зака и Роксану, – я всегда профессионален. Можете не сомневаться в этом.

– И ты уже сказал Фреду о переменах?

– Как раз собирался, – ответил Дэвид.

Роксана Феликс победоносно взглянула на него, и торжествующий огонь засветился в ее глазах.

Мэйсон глубоко вздохнул:

– Знаешь что, Таубер? Я не буду беспокоиться. Я вернусь в отель и велю Меган прекратить сборы. А потом ты позвонишь мистеру Келлеру и сообщишь, что я не могу работать в согласии с другим сценаристом. О'кей?

Побледнев, Дэвид Таубер отступил.

– А как же Роксана? – запротестовал он. – Ее творчество как актрисы…

– А мы с Роксаной немного поговорим об этом, – сказал Зак Мэйсон холодным тоном. Потом тяжелым взглядом посмотрел на супермодель. – Я уверен, к тому времени, когда ты вернешься обратно, я сумею убедить ее посмотреть на вещи с другой стороны.

– Дэвид, стой где стоишь, – вмешалась Роксана.

– Дэвид, подхвати свой зад и беги в отель немедленно, – велел Зак. – Иначе ты больше не мой агент. Ты уволен.

– Дэвид! – настаивала Роксана.

– Сложная проблема, не так ли, Таубер? – спросил Зак угрожающе. – Что бы ты ни сделал, не угодишь или Роксане или мне. Итак, если ты не уйдешь через десять секунд, между нами произойдет нечто неприятное.

Дэвид Таубер колебался. Его взгляд метался между Заком и Роксаной.

– Дэвид, останься, – предупредила Роксана голосом, полным ярости.

– Десять, – тихо сказал Мэйсон, – девять, восемь, семь…

Страдальчески вздохнув, Дэвид Таубер повернулся и ушел.

– Этого не может быть, – сказала Элеонор Маршалл. – Не может быть. Вы ошиблись.

– Нет, моя дорогая, никакой ошибки нет. Уверяю вас, – весело ответила доктор Хэйди. Она заговорщически улыбнулась Элеонор. – В наши дни результаты анализов очень точны. Особенно в лучших клиниках, таких как наша.

Элеонор вцепилась в поручни бледно-розового кожаного кресла, чувствуя, как голова пошла кругом. Слава Богу, что она сидела. Было бы трудно услышать такую новость стоя. Она могла бы потерять сознание.

– Элеонор, я клянусь, вы, должно быть, самая ненаблюдательная пациентка в моей практике, – продолжала пожилая дама. – Даже если вы подумали, что тошнота связана с чем-то другим, неужели вы не заметили задержки?

Элеонор покачала головой:

– Нет, не заметила. У меня такой хаос на работе, что нет времени думать о чем-то еще. Сказать по правде, если бы я даже обратила на это внимание, то не придала бы значения. Время от времени такое случается, когда очень напряженно на работе.

– Вы слишком много работаете, – строго заметила доктор Хэйди. – Сейчас надо сбавить активность, насколько возможно.

Но это невозможно, подумала Элеонор.

– Но все эти таблицы, доктор, – сказала она. – Вы советовали заниматься этим в нужном состоянии, в определенное время суток…

– Очевидно, не было необходимости, – сказала доктор. – Вообще-то удивительно, дорогая, – хихикнула она, – вы носите ребенка уже не один день. По крайней мере теперь не надо принимать лекарства, чтобы забеременеть.

– Так сколько же времени я беременна? Два месяца?

– Да. Скоро можно сканированием определить пол вашего ребенка, если захотите. Кого вам хочется? Мальчика или девочку?

– Мне все равно, – призналась Элеонор.

Голова шла кругом, она пыталась понять. И поняла.

Ребенок Тома! Я беременна от Тома Голдмана!

– Вы, должно быть, приняли мой совет к действию и начали заниматься любовью с женихом, не предохраняясь.

И вот результат! – воскликнула доктор с явным удовлетворением. Она перегнулась через стол к пациентке. – Ваш малыш появится через восемь месяцев после свадьбы, Элеонор. Но в наше время это мало кого заботит. В дни моей молодости все было по-другому. Я вынуждена была сказать всем, что мой старший сын родился раньше времени.

Элеонор улыбнулась пожилой даме, когда та засмеялась, подбадривая ее. Она недооценивала доктора Хэйди. Ее радость от хорошей новости оказалась очень заразительной.

– У вас будет ребенок, Элеонор! – восторженно воскликнула доктор. – Разве не замечательно?

Глядя на ликующее лицо Лиз Хэйди, Элеонор почувствовала, как смущение сменилось огромным счастьем.

Пусть все идет к черту, но у нее будет ребенок от единственного мужчины, которого она всегда любила!

– О, Лиз, это замечательно, – проговорила Элеонор Маршалл, и глаза ее наполнились слезами. – Это правда замечательно.

Роксана Феликс уселась поудобнее в темно-синем кожаном кресле личного самолета Говарда Торна. Она позвонила ему утром и попросила немедленно прислать самолет в Маэ. Если она вынуждена на время оставить съемочную площадку, то сделает это стильно.

– Могу ли я что-нибудь принести вам, мисс Феликс? – поинтересовалась стюардесса, с завистью оглядывая ее потрясающий костюм из белого кашемира. – Шампанское, вино, минеральную воду, фруктовый сок?

– Принеси мне свежий апельсиновый сок. Ломтик лимона. Никакого льда, – отчеканила Роксана.

– Да, мэм. – Девушка поспешила уйти.

Роксана сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Ситуацию надо очень тщательно обдумать, и ярость не лучшая помощница. Но очень трудно сдержаться.

Что вообразил о себе Зак Мэйсон? Отстранить ее на время от съемок после стычки из-за Дэвида Таубера, бесхребетного червяка, и угрожать ей? В памяти всплыл весь недавний разговор.

– Я хочу, чтобы ты уехала на неделю, Роксана. И отстала от Меган. Она единственная, из-за кого Фред еще не бросил фильм.

– А что, если не уеду? – зло ответила Роксана. Ее глаза прищурились от злобы.

– Да все очень просто, детка, – ответил Зак.

Боже, перед ней снова возникло его потрясающее лицо: серые, словно свинцовые тучи, глаза смотрели с такой угрозой, что она съежилась.

– Если ты не уедешь, я сегодня же прекращаю работу над фильмом. Прямо сейчас. Полечу обратно в Лос-Анджелес, созову пресс-конференцию. Я сообщу всему миру, какая ты дрянь. Я усажу рядом с собой Флореску. Мы оба расскажем всем, как ты разрушила фильм. А если сделаешь заявление против нас, скажешь что-то другое, я приведу свидетельства сотни разных людей, которые согласятся со мной. – Он указал на съемочную площадку. – Да, маленьких людей, Роксана, тех, кого ты топтала каждый день. Рабочих, гримеров, осветителей. В передаче Опры это пройдет с успехом. Она может называться «Что такое работать с красавицей, королевой всех сук Ада». Неплохой материал и для журнала «Вог». Я могу дать им эксклюзивное интервью.

Расскажу, как ты пыталась уволить автора сценария только потому, что приревновала ее ко мне. Я объясню им, что твое якобы «скромное» поведение на концерте «Электрик-Сити» – просто чепуха. Я скажу, что ты вешалась мне на шею, но ты настолько отвратительная змея, что я скорее предпочту трахаться с прокаженной.

– Ты не сделаешь этого, – с трудом выдавила она.

Зак Мэйсон покачал головой:

– Не играй со мной, леди. Я знаю, на что способен.

Мне этот фильм не нужен. Какую бы ты сеть ни плела, ты не поймаешь в нее меня. Я все проверну в мгновение ока.

Что же станет с твоим жирным контрактом с «Джексон косметике»?

Сукин сын! – подумала Роксана.

Она уехала с площадки, собрала вещи и час ждала самолета в аэропорту Виктории. Что сделал Мэйсон с Дэвидом Таубером, она не знала, и это ее мало волновало. Маленький мерзавец оказался пустышкой, ничего другого от него не следовало ожидать.

Не важно. Ничто не важно. Просто временная неувязка.

Через несколько дней Джейк Келлер представит новый план «Артемис», Элеонор Маршалл будет уволена, работа над фильмом возобновится. И вот тогда-то она снова появится на площадке, они переедут в более удобное место, она будет играть, как Мерил Стрип, много работать, она станет мило держаться со всеми этими глупыми наемными рабочими, и сердце Зака Мэйсона оттает.

Роксана взяла экземпляр журнала «Вэрайэти» с кофейного столика и принялась лениво листать.

Может, она все же переиграла? Ну и что? Обычно всех приводит в восторг возвращение блудного сына или блудной дочери. Когда она завоюет Зака, приняв новый облик, станет иной Роксаной Феликс, вот тогда-то маленькую мышку уволят. Сэм Кендрик уже и так ест с ее руки, а Элеонор Маршалл – история. Что же касается Меган, можно и подождать. Не велика важность.

– Ваш сок, мэм, – сказала стюардесса, подавая Роксане Феликс бокал из хрусталя, полный свежевыдавленного сока, с ломтиком лимона, как та заказала. Девушка поставила перед ней поднос из красного дерева, на котором стояли серебряный кувшин с соком и тарелочка с ломтиками лимона. – Может, вам принести ленч? Шеф предлагает дыню и икру с блинами…

– Прекрасно, – кивнула Роксана.

Привычная атмосфера уважения и роскоши окутала ее, она сразу почувствовала себя хорошо. Она думала, как станет проводить время в Лос-Анджелесе. Там наверняка для нее будут особые развлечения. Сэм Кендрик – одно из них.

Ее тело тут же откликнулось на его имя, теплое желание начало разливаться внутри. Он давал ей удовлетворение, о каком она никогда раньше не мечтала. Вообще было что-то успокаивающее в его любви, в его стремлении защитить ее; ей нравилось, как происходит порабощение Сэма Кендрика.

Более, чем порабощение какого-нибудь другого мужчины.

Ты слишком наслаждаешься этим, предупредил ее внутренний голос, ты влюбляешься в Кендрика. И ты думаешь о нем все время.

Нет! – сердито воспротивилась Роксана. Не правда! Кендрик такой же щенок, как и другие. А если ей нравится его тело, что это значит? Ничего. Даже меньше, чем ничего.

Я знаю, что сделаю, подумала она с внезапным вдохновением. Я приглашу на ленч эту глупую Джордан Кэбот. И все ей расскажу.

Да! Это станет еще одним этапом процесса разрушения Сэмюэла Кендрика. Она пустит по городу слух, что он спит со своей клиенткой. И как приятно насолить этой старой ведьме Изабель! А иначе какой смысл в том, что великий Сэм Кендрик дергается на конце нитки, за которую она тянет, если этим не похвастаться? А Джордан – прекрасная кандидатура на роль задушевной подруги. Она замужем за Томом Голдманом, новость быстро разнесется по «Артемис», а потом и по городу – достаточно пяти минут.

Роксана Феликс громко рассмеялась. Отлично!

– Могу я для вас что-нибудь сделать? – спросила стюардесса, прибежав посмотреть, не надо ли чего.

– Знаете, я думаю, можете. Дайте мне телефон, я хочу позвонить миссис Голдман.

– Черт побери! – тихо выругался Фред Флореску. Он вытер рукой мокрый лоб. – Долго еще?

– Теперь уже недолго. – Проводник повернулся, сдвинул огромный, как дерево, папоротник с пути. – Мы скоро выйдем, на площадку. Место очень красивое.

– Надеюсь, – тяжело дыша, сказал Зак. Он одернул промокшую хлопчатобумажную рубашку, которая когда-то была белой, а теперь промокла, стала серой и облепила его грудь.

Меган, тоже задыхаясь от усталости, посмотрела на него и мысленно поблагодарила Бога, что выбрала черный цвет.

Иначе в соревновании на самую мокрую майку она стала бы единственной женщиной-победительницей уже через десять минут после начала восхождения на гору.

– У вас-то, ребята, нет моих проблем. – Оператор Кит, техасец, вступил в разговор. Он был голый до пояса, лицо побагровело от напряжения. – Вам не надо тащить оборудование.

– Почему я и взял вас с Джимом, – сказал Флореску, кивнув в сторону звукооператора. – Вы южане. Настоящие мужчины, привыкшие к такой жаре.

– Да пошел ты к черту, Фред! – беззлобно сказал Джим Доллар. – В Техасе ты можешь вдыхать воздух, а не плавать в нем.

Он знал, о чем Говорит. В джунглях не только нестерпимо жарко, но и очень влажно. Меган не могла поверить, что Фред заставит их пешком взбираться на Морн-Сейшелос в такую погоду только ради кадра, в котором Зак прячется в укрытии на фоне прекрасного пейзажа. А может, и могла бы. Флореску из тех, кто всегда стремится к совершенству.

За два тяжелых месяца съемок это стало абсолютно ясно.

Если что-то не было идеальным, он переснимал. Дубль за дублем. Пока не достигал желаемого. Это доводило до сумасшествия всю группу, но никто не жаловался. Именно такое отношение к работе сделало его предыдущий фильм «Падающий свет» шедевром. И хитом. Именно фанатизм Флореску принес фильму «Лейтенант Питер» пять «Оскаров». Именно такое отношение позволит «Увидеть свет» стать самой блестящей, самой волнующей историей, которая когда-либо была доверена целлулоидной пленке. Если этот чертов фильм когда-нибудь будет закончен.

Но зачем понадобилось тащить сюда меня ? Неужели он хочет переписать сцену для одного героя?

– Пойдемте, пожалуйста, – сказал проводник, сначала по-французски, а потом переходя на местный диалект. – Пойдемте, пожалуйста, уже не так далеко.

Она поднималась по тропе вслед за Мэйсоном, пиная колючки, которые попадались ей под ноги. Это была полузаросшая туристская тропа, и по ней можно было пройти только с опытным проводником. Обрывы, отвесные кряжи, неожиданно возникавшие за поворотом, крутые гранитные стены. Выползали змеи, незаметные для нетренированного глаза.

Меган смотрела на ноги Зака Мэйсона. Одна нога перед другой, так ? И не смотреть вниз.

Чтобы как-то отвлечься, Меган снова вспомнила утренние события, пытаясь разобраться в них.

«Черт побери, что же происходит? Сперва эта задница Дэвид появляется в моей новой комнате и заявляет, что я уволена. Не объясняя ничего, велит собирать вещи и убираться. А если я подниму шум, пообещал он, мне же будет хуже. Потом через тридцать минут прибегает обратно и сообщает, что ошибся и что я должна срочно явиться на съемочную площадку. Он исчезает, как молния, я даже не успеваю его окликнуть! А на площадке никто не видел Дэвида, никто не встречал его… Клянусь, можно подумать, что все нанюхались наркотиков!»

– Прибыли, – с победным видом сообщил проводник. – Вот мы и на месте Меган подняла глаза и ахнула. Это стоило каждой секунды ее мучений. Площадка была в сорок футов шириной, из серого гранита, на краю большой пропасти, склоны которой заросли зелеными пальмами. Отсюда открывался вид на Национальный парк. Внизу, под ними, туман пробирался сквозь гущу джунглей, птицы порхали по верхушкам деревьев, были видны бездны и пики, изумрудные долины Кричали обезьяны, тихо посвистывали птицы, жужжали насекомые. Море, видневшееся вдали, было сапфирово-голубое. Оно сверкало под разрозненными облачками, неспешно плывшими по небу.

Все совершенно пустынное и первобытное.

– О, люди! – выдохнул Джим Доллар. – Невероятно!

– Это будет самый лучший в истории кино кадр, снятый общим планом, – сказал Флореску, впавший в настоящую экзальтацию. – Хорошо, ребята, давайте готовиться.

Я не хочу потерять ни секунды света.

– Нет, пожалуйста, нет, надо вернуться, – настойчиво запротестовал проводник, качая головой. – Посмотрели – и назад, да? – Он указал на горы, на тропу, по которой они сюда взбирались.

– Нет, дружок, не выйдет, – ухмыляясь, заявил Кит. – Мы только что поднялись сюда, и я не зря тащил эту камеру на Эверест, не ради пары туристских снимков.

– Я иду обратно. Вы должны идти со мной. – Он переминался с ноги на ногу, глядя на американцев. – Надвигается буря.

– Буря? – удивился Флореску.

Проводник кивнул.

– Сезон муссонов. Ветер, дождь. – Он взволнованно развел руками. – Очень опасно. Я возвращаюсь. Так вы идете или нет?

– Нет, – сказал Флореску. – Ты, наверное, рехнулся.

Какая буря? Если буря, то уж не сегодня.

– Погодите, – вмешалась Меган. – Фред, я думаю, мы должны прислушаться к парню. Он местный. Вряд ли он ошибается.

– Да ладно, – махнул рукой Кит.

– Дорогая, посмотри на небо, – ласково предложил Флореску. – Я понимаю, уже начало сезона дождей Но ты взгляни на небо. Оно чисто-голубое. Где там муссон? А?

Меган посмотрела вверх. Да, он прав. Кроме пары белых барашков, на небе ничего нет, оно ясное и голубое до самого горизонта.

Проводник, сердито бормоча, исчез на тропе, по которой они пришли.

– Вот так всегда и бывает, если заплатишь заранее. – Флореску пожал плечами. – Но раз мы уже здесь, я думаю, вернемся и без него. Не будем спешить.

– Правильно, – сказал Джек, устанавливая свет.

– Зак, ты готов? – спросил режиссер.

Зак кивнул.

– Ну, поехали!

Пока Флореску и Кит устанавливали оборудование для съемки последних кадров, Зак Мэйсон подошел к Меган, которая сидела на гранитном камне и торопливо строчила в блокноте.

– Можно посидеть с тобой?

Она удивленно подняла глаза.

– Конечно. Подкати валун и будь моим гостем.

– Я бы хотел поговорить с тобой о Дэвиде Таубере, – сказал Зак, прислонясь к камню.

Он вытянул длинные ноги, крепкие, мускулистые, обтянутые брюками из телячьей кожи – часть его съемочного костюма. Меган старалась не смотреть на его обнаженную грудь, покрытую жесткими черными завитками. Именно таким хотел показать Флореску героя Зака в бегах. От него должно было веять животным инстинктом выживания.

Именно это создаст атмосферу чувственности, в которой они с Морган соединятся и начнут заниматься любовью на берегу, глубокой ночью, под крики преследователей. Глядя на Мэйсона, Меган была совершенно уверена в реакции зрителей на эту сцену.

– Не трать зря время, – холодно сказала она. – Мне нечего сказать о нем.

– Да? Ну что ж, а мне есть, – настаивал Мэйсон. – Ты должна была задуматься о…

– Зак, нам надо немедленно уходить отсюда, – перебила его Меган, – посмотри туда.

Она указала на запад. Зак увидел тяжелые темные тучи, стремительно двигавшиеся прямо на них. Поднимался ветер, мелкие белые облачка пробегали над ними, закрывая солнце, из-за чего время от времени темные тени падали на туманный лес внизу.

– Мы уходим через полчаса, – нетерпеливо сказал Зак. – Не уклоняйся от темы. Это…

– Нет, надо собираться! – замотала головой Меган. – Чтобы через десять минут нас тут не было! Иначе буря накроет нас прямо в горах.

– Не психуй.

– Я психую, Зак? Посмотри, как быстро летят облака.

Он снова взглянул на небо и почувствовал легкую тревогу. Облака на самом деле подошли гораздо ближе за последние несколько секунд.

– Фред, – окликнул режиссера Зак, – похоже, наш маленький дружок был прав, вот-вот разразится буря. Я думаю, пора сматываться.

– Да? Хорошо. Дай мне еще минутку, – отмахнулся режиссер. – Потрясающий свет над джунглями. Я должен это запечатлеть.

– Фред, – сказала Меган. – Вы…

Ее слова внезапно прервал сильный порыв ветра, он прижал ее спиной к валуну. Микрофоны закачались на штативах.

– Черт! – выругался Джим Доллар. – Откуда это?

– Слушай, Фред, давай, пошли, – сказал Зак, поднимаясь и направляясь к режиссеру.

– Еще десять минут, – Флореску не отрывал глаз от объектива, – это все, что я прошу. На пленке будет потрясающе.

Еще один сильный порыв ветра налетел с запада, на этот раз на Меган упали капли дождя. Взволнованная, она обернулась и увидела, как опрокинулось звуковое оборудование. Сильный ветер вырвал у нее из рук сценарий, и он полетел к краю площадки. Кит бросился за ним, но слишком поздно. Белые листы бумаги поплыли над краем обрыва, словно сухие листья, и рукопись, рассыпаясь на отдельные страницы, закружилась над джунглями.

– Слушайте, у нас будут неприятности, если мы еще помедлим, – взволнованно сказал Кит Флореску. – Не нравится мне все это.

– Хорошо, давайте отсюда выбираться, – нехотя согласился режиссер. – Замолчите, ребята. Зак, поможешь? Нам надо поскорее…

И вдруг они все погрузились во тьму. Черная туча плотно закрыла солнце, и на них обрушился дождь. Техники заметались по площадке, ругаясь и выключая все, что только можно. Раздался ужасающий удар грома. Меган вскрикнула, когда ослепительная вспышка молнии перерезала горы.

Ничего не соображая, она рванула вперед и поскользнулась на мелких камешках. Зак Мэйсон, гибкий силуэт которого был отчетливо виден, потянулся к ней. Небо раскололось, и дождь полился бурлящим потоком. Длинные ленты воды пробивали густоту леса, пригибали к земле молодые пальмы, вырывали с корнями кусты и смывали их в пропасть.

Меган ринулась к Заку; Джим Доллар закричал, коснувшись оборванного провода. Флореску в ужасе смотрел, как слабый голубой свет электрического разряда затрещал вокруг его звукооператора. Он попытался сделать хотя бы шаг против ветра, но новый порыв стихии отбросил его назад.

Боль и ужас пронзили тело Флореску, он вдруг увидел, как Зак и Меган, схватившись друг за друга, потеряв равновесие, покатились назад. Меган вопила от страха, но скоро ее голос стих глубоко в пропасти…

Режиссер на четвереньках стал пробираться через площадку, борясь со штормом. Он добрался до края пропасти и попробовал заглянуть в нее, выкрикивая имена Зака и Меган, пытаясь разглядеть, куда они упали. Но ничего, никого, только колотящаяся на ветру зелень джунглей. Это было последнее, что увидел Флореску, перед тем как потерять сознание.