Текст книги "Фабрика грез"

Глава 32

– Миссис Кендрик, надеюсь, вы понимаете, что мы занимаемся вашим делом всего несколько дней, – нервно сказал Грант Бут, наблюдая, как Изабель просматривает бумаги, поочередно вынимая их из папки. Время от времени она подносила какую-нибудь фотографию ближе к свету, но выражение ее лица совершенно не менялось. – Да, по некоторым фактам пока нет достаточного числа свидетелей. Обычно мы страхуемся десятью на каждый инцидент или факт.

– А вот для этого вы можете отыскать большее число свидетелей? – заинтересовалась она.

Бут торопливо закивал, сбивая пальцем с рукава своего безупречного сине-голубого костюма, сшитого в Лондоне на заказ, воображаемую пылинку. Важно произвести впечатление на миссис Кендрик. Не только потому, что она платила более чем просто хорошо. Она была мощной общественной силой в городе. Ее рекомендации женам или бывшим женам голливудских воротил могли бы удвоить годовой доход фирмы. Он готов согнуться перед ней пополам, принять любую позу, в какой леди захочет его увидеть.

– Конечно, мадам, конечно. У нас отличные служащие, они делают именно то, о чем вы говорите. Но поскольку история, которой мы сейчас занимаемся, мягко говоря, удивительная, хотелось бы иметь сначала, так сказать, скелет всего дела. И мы подготовили для вас предварительный отчет.

Изабель закрыла папку с документами.

– Я могу это взять с собой? – спросила она.

– Конечно. Пожалуйста, – энергично закивал Бут. – У нас всегда несколько копий каждого документа.

Изабель отодвинула свой стул и поднялась, собираясь уходить.

– То, что удалось собрать, удовлетворяет вас, миссис Кендрик? – спросил Бут, волнуясь.

Впервые за утро Изабель Кендрик снизошла до него и слегка улыбнулась.

– Я жду полного отчета, мистер Бут. Но должна сказать, пока вы работаете прекрасно. – Она холодно взглянула на папку с документами в своей сумке из мягкой кожи. – Просто прекрасно.

Пухлое лицо Гранта Бута сияло от радости, когда он распахивал перед ней дверь кабинета.

Изабель припарковала» бентли» прямо перед домом, пытаясь овладеть собой. Она не должна позволить Сэму увидеть ее в таком состоянии. Кровь бурлила от счастья, наманикюренные пальцы отбивали на руле машины ритм одной из старых песен Синатры. Давно, когда она интересовалась музыкой, Синатра и Тони Беннет были ее любимыми исполнителями. Действительно хорошая музыка, подумала Изабель, и постаралась скрыть не подобающую моменту улыбку. Она собиралась все сделать по-своему. Сэм ни в коем случае не должен узнать ничего до тех пор, пока не будет слишком поздно. Как уверяли отчеты, Сэм действительно воспылал чувствами к маленькой потаскушке.

Холодная злость едва не накрыла бурную радость, но Изабель сумела ее подавить. Не важно, что это пустое сердце выбрало ее мужа. Свое она потеряла много лет назад. Да это вряд ли важно. Важно одно – Сэм. Мужчина и статус, который давало ей платиновое обручальное кольцо на левой руке. Изабель прошла весь путь не для того, чтобы сейчас передать это кольцо какой-то двадцатичетырехлетней манекенщице.

Но спокойно. Спокойно, говорила себе Изабель, выходя из машины и разглаживая абрикосового цвета костюм.

Об этом уже заботятся. Мистер Бут и его люди доведут дело до конца. Сейчас единственное, что ей надо, – найти подходящего репортера и передать ему все материалы. Она должна сделать правильный выбор. Поскольку это будет сенсация десятилетия в шоу-бизнесе. Тот, кому она передаст папку с документами, станет ее вечным должником.

Поэтому надо выбрать кого-то достойного. Нет смысла торопить события, подумала Изабель. Она не должна забывать, что в будущее необходимо заглядывать сегодня. В отличие от мисс Феликс, у которой будущего уже нет.

Изабель вбежала по ступенькам на террасу, вежливо кивнула горничной, открывшей дверь, и сразу пошла в свой кабинет. Она отчаянно хотела поверить тому, что «Бут, Варвик и Яблэнс» ей рассказали. Что все это правда. Для собственного спокойствия Изабель хотела кое-что проверить.

Особенно одну-две детали. Она набрала номер телефона Джордан Голдман и стала ждать, нетерпеливо постукивая носком туфли по старинному китайскому ковру.

– Резиденция Голдманов.

– Это Изабель Кендрик. Мне нужна миссис Голдман, – нетерпеливо сказала Изабель. И зачем только драгоценная Джордан заставляет слуг отвечать на звонки? Как это раздражает!

– Изабель, я так рада, что вы позвонили! – заверещала Джордан. – Я хотела поговорить с вами о своем аукционе, который состоится в следующем месяце. Как вы думаете, надеть ли мне тогу?

– О, конечно, нет, дорогая, – сказала Изабель, вздрогнув при мысли о возможной реакции мужчин. – Но об этом мы можем поговорить через секунду. Я хочу задать несколько вопросов о Роксане Феликс.

– Слушаю, Изабель, – тут же согласилась Джордан.

– Ты всегда говорила, что Роксана была твоей школьной подругой. Но как долго она проучилась в этой школе?

– Только год. Ее приняли в последний класс, – ответила Джордан, удивляясь вопросу Изабель. – Ей было восемнадцать, когда она там появилась.

Изабель задержала дыхание. Значит, правда.

– С вами все в порядке, Изабель?

– Все прекрасно. Скажи, ты видела когда-нибудь ее мать или отца? Они приезжали за ней, навещали? Они были на церемонии выпуска?

– Нет. Не приезжали. – Джордан задумалась, вспоминая. – Нам вообще-то всегда казалось это странным, но Роксана говорила, будто они занимаются бизнесом в Европе и не могут приехать. Они никогда не появлялись в школе. Она всегда уезжала в аэропорт на такси.

– Спасибо, детка. Ты мне очень помогла, – сказала Изабель, стиснула руку в кулак и торжествующе ударила себя по бедру. – А сейчас я прощаюсь с тобой, мне надо сделать кое-какие звонки.

– А как насчет тоги? – заканючила Джордан.

– Ты можешь мне перезвонить, – твердо сказала Изабель, вешая трубку.

Несколько секунд она постояла, обдумывая варианты, и наконец остановилась на идеальной персоне. Марисса Мэтьюз, самая популярная журналистка в Нью-Йорке, чьи статьи беспрестанно печатаются в колонке слухов. Старая знакомая. Она сделает этот материал достоянием всего Лос-Анджелеса. Изабель поздравила себя: Марисса ради истории вроде этой способна даже пойти на убийство. Эта журналистка станет ее проводником в нью-йоркском обществе. В конце концов, она, Изабель, уже завоевала Лос-Анджелес, и надо расширять горизонты.

Улыбнувшись, Изабель сняла трубку и набрала номер.

– Марисса? Дорогая, это Изабель Кендрик. У меня для тебя сенсация. Да, потрясающая. Правда. У тебя есть хороший факс? О, он принимает и фотографии? Замечательно…

Элеонор откинулась поудобнее в седане, который отель послал за ней в сейшельский аэропорт. В машине работал кондиционер. Она смотрела в окно. Физическая усталость давала о себе знать, но Элеонор взяла себя в руки. День этот должен быть длинным и сложным. И еще не скоро кончится. Но уже есть успехи. Во-первых, она сумела спасти свою карьеру, и это здорово. Том, невероятно шикарный в строгом черном костюме, открывший от удивления рот, представлял собой зрелище, которое она никогда не забудет. Она его потрясла, безусловно. Но это было легко сделать. Сейчас Элеонор молилась, чтобы у нее хватило сил спасти Меган и Зака. Осталось ли кого спасать? Почему-то Элеонор была уверена: они живы. Она чувствовала это нутром. Они живы, просто затерялись в изумрудно-зеленых джунглях, на которые она смотрела сквозь иллюминатор самолета.

Фред Флореску, бледный и взволнованный, ждал ее в зале прилета.

– Спасибо, что так быстро прилетела, уже второй день, как мы их потеряли. Я оповестил власти, и они ищут. – Молодой режиссер качал головой. – Не знаю, что еще могу сделать. Но новостей никаких нет.

– О'кей. Кое о чем мне надо подумать, – сказала Элеонора. – Во-первых, я собираюсь нанять частный вертолет и облететь весь Национальный парк, ночью, с прожекторами.

– Очень дорого обойдется, – заметил Флореску.

– Это моя проблема, Фред. Я отвечаю за фонды «Артемис». Дальше: я собираюсь нанять местных жителей и отправить их на поиски.

– Туман, они заблудятся, – сказал Флореску в отчаянии. – Нужны сотни людей.

– Я готова нанять сотню. Тысячу, если понадобится.

Мы заплатим каждому пятьсот долларов, чтобы найти Зака и Меган. А тому, кто найдет, дадим пять тысяч долларов в награду.

Флореску посмотрел на нее с еще большим уважением.

– Боже, Элеонор, руководители студии ведь обычно скупердяи! А ты откуда такая?

Она рассмеялась:

– Да, мы скупердяи. Просто я делаю инвестиции, Фред.

Мертвый Зак Мэйсон – большие потери для студии. А Меган Силвер сделает нам много денег в будущем. В «Увидеть свет» я вложила немало личного капитала. Я хочу увидеть фильм в прокате. На экране.

– А знаешь что? Когда фильм выйдет, тебя ждет большой успех, – сказал Флореску.

– Хорошо. Теперь давай, собирай остальных актеров и продолжай снимать.

– Продолжать – что?

– Снимать, – повторила Элеонор. – Те сцены, где не нужны Зак и Роксана. Наверняка несколько таких осталось, так ведь?

– Да, но…

– Забудь «но», Фред. Ты ничем не поможешь Заку и Меган, сидя здесь и переживая. Никто из вас все равно не знает джунглей, и я не собираюсь больше рисковать своими людьми. – Она улыбнулась ему. – Я собираюсь найти ребят живыми и здоровыми, хочу, чтобы они вернулись и чтобы мы закончили фильм. А теперь – мы делаем фильм или нет?

– Да, мадам, – ответил Фред Флореску, широко улыбаясь.

– Темнеет, – сказала Меган.

Она старалась скрыть страх. Они уже провели одну ночь на земле, но тогда она была без сознания. А этот вечер совсем другой. Меган опасалась, сможет ли она вообще заснуть, несмотря на жуткую усталость, на то, что каждая мышца вопила о пощаде, когда она делала шаг правой ногой, пытаясь удержаться на самодельных костылях и держа на весу бесполезную левую ногу. Меган старалась весь день, отказываясь останавливаться и отдыхать, даже когда Зак настаивал. Она знала: стоит ей сесть – и она никогда больше не встанет. Дважды Меган спотыкалась и падала, вскрикивая от боли, когда распухшая лодыжка задевала за камень или за ветку. Мэйсон пробовал усадить ее к себе на плечи и нести, но она, дрыгая ногами и царапаясь, отбивалась. Она не хотела, чтобы Зак нес ее, ведь он единственная надежда для обоих. Может, ему лучше оставить ее в джунглях и пойти за помощью? Он вышел бы из леса, привел людей… Хотя Меган сомневалась, что они смогли бы ее найти, одну в джунглях.

На Меган напал внезапный приступ смеха, когда она подумала, что это красивое место для могилы.

Красивое и ужасное. Туманный лес, кривые стволы деревьев, пальмы, покрытые влажным мхом и ползучими растениями, яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь сплошную зелень листвы, первозданные гигантские папоротники под нефритовыми зарослями. Яркие птицы перелетают с дерева на дерево. Пахнет корицей, ванилью, орхидеями и страстоцветом. Никогда, даже в самых диких фантазиях, Меган не могла себе представить место, столь странное и невероятно живое. Но оно и. очень страшное: дважды Мэйсону пришлось схватить ее в объятия, дрожащую и заледеневшую от, ужаса, и пронести несколько ярдов – подальше от скорпиона. Они миновали три огромных свисающих с дерева гнезда желтых ос. Потом колонию непонятных насекомых, которые могли напасть на них. Толстая сейшельская змея выскользнула из листвы и, извиваясь, проползла прямо между костылями Меган. И хотя девушка знала, что здешние змеи не ядовиты, она задрожала от страха. Огромные пауки, каждая клешня которого была размером с ладонь человека, болтались на толстой паутине. Она боялась предстоящей ночи и ничего не могла с собой поделать. Меган думала о тарантулах, о джунглях, кишащих летучими мышами. Днем со всем этим легче справиться, все вокруг зеленело и золотилось, но под покровом ночи… Сердце Меган заходилось от ужаса.

Слава Богу, она не одна. Зак все время с ней. Он носит ее на руках, успокаивает, защищает. Меган переполняло чувство благодарности к нему. Он поддерживает ее, шутит, отвлекая от боли и отчаянных мыслей, заставляет говорить без конца о себе… Он никогда не корил ее за то, что из-за нее они слишком медленно идут. Как бы она ни старалась, им все равно не пройти больше двух миль за день.

Мэйсон посмотрел вверх сквозь кроны деревьев на голубые заплатки неба. Солнце устремлялось к закату, о чем свидетельствовали красные и золотистые полосы на фоне темнеющей сини.

– Похоже, нам лучше остановиться, – сказал он и подвел ее к большому, поросшему мхом пню. – Ты посиди, а я сооружу что-то вроде шалаша. Надо спешить, пока совсем не стемнело. – Он ласково улыбнулся ей. – Расслабься, тебе надо отдохнуть. Ты сегодня прекрасно поработала.

– А я могу тебе помочь? – спросила Меган, глядя, как он ломает ветки и складывает их возле ствола ближайшего большого дерева.

– Нет, тут работы на пять минут, – сказал Зак, потом подпрыгнул и сорвал несколько широких пальмовых листьев.

Он двигался уверенно, быстро, мускулы на вспотевшей спине перекатывались под загорелой кожей. Лохмотья разорванной рубашки давно повязаны вокруг пояса. Меган не могла не обратить внимания на то, какими круглыми и твердыми казались его ягодицы под штанами из телячьей кожи – костюм, надетый для съемки, обтягивал его, как вторая кожа. Бицепсы тоже впечатляли. Большие, твердокаменные, будто высеченные скульптором.

Дэвид умер бы от злости, увидев его сейчас, подумала Меган. Вдруг она смутилась от собственной глупости. Да как она могла даже посмотреть на этого противного агента?

Меган густо покраснела. Он такой скользкий тип, подхалим, а она была будто тесто у него в руках! Думала, он талант, и даже когда такой человек, как Фред Флореску, говорил, что Дэвид Таубер – пустышка, она не верила.

Позволяла Дэвиду диктовать, что есть, что носить, позволяла ему стоять перед ней, когда она делала упражнения! Какой она была жалкой! Только из-за того, что удалось немного похудеть, Меган убедила себя, что теперь всю свою жизнь должна отдать в его руки. Но ей и самой не нравился собственный вид, она бы похудела без его участия…

– Вот и готово, – сказал Зак, выпрямляясь. Он достроил маленький вигвам из пальмовых листьев и веток. – Конечно, не совсем «Карлтон», но сойдет.

– Здорово, – похвалила Меган.

Зак посмотрел на нее.

– А почему краснеешь?

– Просто подумала про Дэвида, – искренне призналась Меган.

Он отвернулся и принялся добавлять на крышу листья.

Она глубоко вздохнула.

– Я думала, какая же я была идиотка, когда вообще посмотрела на него. Ты был прав, знаешь ли. Он круглый дурак. Мы поссорились перед окончательным разрывом. Я сказала ему, что выезжаю из номера отеля, а наутро он пришел ко мне в комнату и велел собирать вещи. Заявил, что я уволена. Но через двадцать минут прибежал обратно и сказал, что я остаюсь в команде. К счастью, я уже узнала, что он за тип. Я сейчас просто не понимаю, почему видела его другим.

– Сейчас? – переспросил Зак и посмотрел ей в глаза.

– Да, сейчас, когда я с тобой, – импульсивно ответила Меган.

Мэйсон улыбнулся.

А она еще гуще покраснела.

– – Ой, я не подумала, как это прозвучит. Я хотела сказать, что ты просто очень хорошо со мной обращаешься, ведешь себя как настоящий мужчина. Дэвид бросил бы меня в джунглях… – Она смущенно умолкла.

– Я Тарзан, а ты Джейн, – сказал Зак, а взгляд его скользил по ее телу вверх-вниз, и Меган не понимала, шутит он или нет. – А почему ты связалась с Дэвидом? Никогда раньше, до шоу «Электрик-Сити», я не видел вас вместе.

Меган пожала плечами:

– Он решил тогда… в общем, подкатиться ко мне, хотя ничего в ту ночь не было. Я была просто благодарна… я так смутилась, когда вы с Роксаной стояли вместе, рядом…

Зак посмотрел на нее.

– Я держался с ней так только потому, что увидел тебя рядом с Таубером. После нашего разговора. Думаю, я ревновал.

– Ты ревновал? Ничего не понимаю, – сказала Меган, чувствуя, как теплая волна желания накатывает на нее. Да правда ли это? – Роксана Феликс поговорила со мной в ложе, на сцене, помнишь? У нее был такой же ламинированный пропуск. Поговорила после того, как ты посвятил мне песню… Знаешь, я была очень рада, хотя это звучит довольно глупо, я понимаю. Для меня это слишком много значило, потому что когда-то ты был моим кумиром. Я выросла на музыке «Дарк энджел». – Она смутилась и, покраснев еще сильнее, опустила глаза. Неужели нельзя было сказать иначе, чтобы не показаться еще одной тупой потаскушкой, которые обычно крутятся вокруг рок-группы. Можно было наверняка найти другие слова, просто она не сумела.

– А почему ты думаешь, что это глупо звучит?

– Потому что это звучит так, будто я твоя поклонница.

– Ты думаешь, я презираю своих поклонниц? – спросил Зак. – Я рад, что мои песни для тебя что-то значили.

Это и была наша цель. Мы же писали песни не для самих себя, хотя такого успеха никогда не ожидали. Мы хотели, чтобы нас услышали.

– Так вот, Роксана сказала мне, что вы с ней обсуждали, посвятить ли мне песню. Вы, мол, подумали, что грубовато обращались со мной, и потому решили сделать мне одолжение. Я почувствовала себя полной идиоткой. Значит, ко всему прочему, это была даже не твоя идея. А Роксаны.

Зак Мэйсон уставился на нее, довольно долго смотрел, а потом покачал головой и залился хохотом:

– Ты что? Меган! Да это я сам придумал! Ну конечно, я! Без всякой Роксаны! А пропуск ей достал Сэм Кендрик.

Роксана Феликс никогда, ни одного дня не была моей подружкой! Она спит с Сэмом. Спала с Сэмом. И сейчас продолжает. Боже мой, ты, наверное, единственная на площадке, кто этого не понимает. Она хотела быть со мной, но только на публике. Чтобы использовать меня. А я сказал ей, что меня интересует кое-кто другой.

– О… – потерянно вздохнула Меган.

«Кое-кто другой ? Что-то я и здесь упустила? Кто это? Я никого никогда не видела рядом с ним. Он ведь не про Мэри говорит? Конечно, она намного старше его…»

– Я ей сказал, что интересуюсь тобой, – объяснил Зак.

Меган тихо, словно застыв, сидела на пне, пытаясь не дышать.

– Но ты же ненавидишь меня. Ты всегда так груб со мной. Я тебе н-не нравлюсь, – заикаясь, проговорила она.

– Да, я бы предпочел ту, какой ты была раньше. Правда. Но я думал, что все это ты проделываешь с собой ради Дэвида.

– Да нет, я просто надеялась привлечь хоть чье-то внимание, – пробормотала Меган.

Зак улыбнулся. Глаза его были полны желания. Меган почувствовала, как напряглись ее соски.

Мне плевать, если это случится сейчас, когда мы с ним одни в джунглях. Мне все равно, даже если он лжет, подумала Меган. Я хочу его. И я его получу.

Волна страсти накатила на Меган, кровь забурлила.

– А я всегда думал только о тебе.

– Я боялась тебя, – призналась Меган.

Он кивнул. Темные волосы каскадом упали ему на плечи.

– А я боялся тебя. Ты такая умная, образованная, а я никогда не учился в старших классах.

Она встала и осторожно подошла к шалашу.

– Давай сделаем вот так.

Зак поддержал ее, когда она отпустила костыли, и обнял за талию. А потом осторожно положил на землю.

– Ты один из самых умных мужчин, которых я когда-либо встречала, – сказала Меган. Ее карие глаза замерли на его лице. Она чувствовала тепло его тела, тугого, упругого. Голая кожа Зака касалась лица Меган, и она с трудом сдерживала сильнейшее желание прижаться к нему губами.

Не надо спешить. – Ты, должно быть, сумасшедший, если не понимаешь, что был пророком нашего поколения? Как ты думаешь, почему мы так на тебя реагировали?

– Дело в стихах, – сказал он, садясь рядом с ней.

– Да? А кто написал эти стихи, Зак? И кто написал все песни? Ты написал! Ты говорил то, во что мы верили. Говорил за нас. И этим стоит гордиться, Зак. Твои стихи и музыка такие потрясающие, что тысячи ребят готовы на все ради тебя. И ты замечательный актер. Тебе совсем не нужна бумажка – подтверждение твоего ума. В глубине души, Зак, ты сам все прекрасно понимаешь. – Она помолчала. – А почему ты распустил группу?

– Ты действительно хочешь знать?

Меган кивнула.

Зак устроился рядом и прижался к ней всем телом. Меган показалось, что ее коснулся оголенный провод.

Зак на секунду закрыл глаза.

– Обычно все стихи писал я. Но в последнее Рождество Нэйт пришел ко мне и выложил две песни. Он их написал сам. У нас был перерыв между гастролями. Я отказался их петь. Он захотел обсудить это с другими парнями. Я заартачился и заявил, что все равно буду сам писать все песни. – Зак ударил рукой по колену. – «Дарк энджел» – мой ребенок, Меган. Мое творение, с самого начала, с того момента, как ушел наш первый гитарист и Нэйт присоединился к. нам. Может, я испугался. Не знаю.

– Ну и что дальше? – тихо спросила Меган.

– Мы поругались. – Он пожал плечами. – Много дерьма вывалили друг на друга. А потом Иоланда Хенри, наш менеджер, приняла сторону Нэйта. Она сказала, что песни – очень хорошие. И что их надо взять. Мне стало ужасно обидно, и я впал в неистовство. Уволил Иоланду и распустил группу. А через несколько дней возник Дэвид и принялся лить масло на мое раненое эго и нажимать на правильные кнопки. Он спросил, не хочу ли я попытать себя в актерской игре. Это показалось заманчивым – такой шанс утереть парням нос – мол, с моим талантом я прекрасно обойдусь без «Дарк энджэл». Вот как все вышло. В общем, хорошего мало.

– Но ты на самом деде думаешь, что его: песни изменили бы имидж группы?

– Знаешь, мне бы хотелось сейчас сказать «да». Что я действовал честно. Но извини, не могу. Я был не прав. – Мэйсон посмотрел на Меган. – Нэйт принес замечательные песни, действительно очень хорошие. А меня охватила ревность. Я защищался… Я-то считал себя справедливым парнем, а когда дошло до дела, оказался таким же, как все, с раздутым самомнением. Иоланда – честный человек.

Поэтому я уволил ее.

Он умолк.

– Не мучай себя, Зак.

– Да не могу. Я распустил свою группу без причины.

Меган усмехнулась:

– Ну и что? Когда мы выберемся отсюда, ты уволишь Дэвида. Позовешь Нэйта Сьютера, извинишься, соберешь группу. Вернешь Иоланду Хенри. Извинишься и перед ней.

Думаю, так будет лучше всего. А я стану надувать щеки, как ответственная за возрождение «Дарк энджэл». Я буду самой крутой и популярной после Кортни Лав.

– Как все просто, да?

– Да, просто. А что тебя останавливает?

– Ты серьезно? – спросил Зак, поворачиваясь к ней.

Серые глаза пристально смотрели в глубину ее карих глаз.

Она почувствовала, как внизу живота все напряглось.

– Совершенно серьезно. А почему нет? Я уверена, им тоже неуютно, как и тебе. – Ощущая собственный жар, она вынула тюбик с мазью от насекомых. – Дай-ка я тебя обработаю. А то в сумерках нас съедят.

– Сними майку, – сказал Зак.

– Что?

– Снимай майку. – Он похлопал по влажной земле и потянулся к поясу, чтобы развязать рваную рубашку. – Надо подстелить под себя что-нибудь посолиднее, чтобы никто не выполз из-под листьев, когда мы заснем. А твое средство спасет нас от летучих гадов.

Меган подчинилась, разложила на земле майку рядом с его рубашкой, пытаясь вести себя естественно. Им просто надо выжить, уверяла она себя. Она же раздевается у доктора. Ну и здесь то же самое. Ничего плохого он не подумает.

– Боже, какая ты красивая! – тихо воскликнул Зак. Он потянулся и провел пальцем по нежной сметанно-белой коже левой груди Меган.

Она почувствовала, как будто расплавленная лава потекла внутри ее от одного прикосновения Зака. Соски напряглись от удовольствия, и они оба увидели это, их распухшие бутоны выпирали под тонкими шоколадного цвета кружевами лифчика. Словно загипнотизированная, Меган смотрела вниз. Зак возбудился, и очертания мощной напрягшейся плоти натянули эластичную кожу брюк. Меган почувствовала, как влага затопила ее, она задвигала бедрами, словно от нетерпения, и застонала.

– Я хочу тебя, – хрипло сказал Зак.

Меган дотронулась до его груди и сказала:

– О да, Зак, пожалуйста. Сейчас же.

А потом его руки оказались у нее на груди, но на этот раз они были не слишком нежными: тискали, хватали, пальцы крутили затвердевшие соски, посылая через них чувственные токи всему телу. Меган наклонилась вперед и дрожащими пальцами стала распутывать шнурки на его брюках, пробуя приспустить их, чтобы вызволить страждущую плоть. Потом взяла ее в руки и стала гладить, ласкать теплую кожу, пальцы ритмично сжимались и разжимались…

Зак застонал от удовольствия и, отстранившись от нее, начал срывать с себя одежду. Меган, у которой сердце бешено колотилось, в спешке чуть не сорвала пуговицы со своих джинсов, а потом вдруг, расстроенная, остановилась.

– В чем дело? – спросил Зак, заметив ее внезапное отчаяние.

Меган указала на поврежденную лодыжку невероятного цвета.

– Я не смогу снять джинсы. Мне не протащить их через ботинок, – сказала она, чуть не плача и задыхаясь от разочарования.

Мэйсон взял ее голову обеими руками и поцеловал долгим поцелуем. Их языки встретились, замерли, потом он прикусил ее нижнюю губу. Тело Меган купалось в желании, она прижалась к нему, ее груди набухли от страсти, а соски, ставшие твердыми и острыми, впивались ему в грудь.

– А тебе не надо их совсем снимать. И так достаточно, – сказал Зак, улыбаясь.

Меган ахнула, когда его левая рука скользнула под нее, сжав за затылок, а правая оказалась между ее ногами. Ладонь прижалась к повлажневшим шелковым волоскам – сначала робко, потом все решительнее, – отчего волны удовольствия накатывались на Меган. Она начала выгибаться под ним, двигать бедрами, она даже пыталась уклониться от его ласки, но он настиг ее. Неснятые джинсы, расстегнутые для него, приковали ее к месту, стреножили ее, как молоденькую лошадку. Зак заглянул ей в глаза и засмеялся низким смехом, полным удовольствия и желания.

– Нет, детка. У тебя нет выхода, – сказал он. А потом его два пальца оказались внутри, они гладили нежно, как бы пробуя, насколько готова Меган, а затем стали гладить ее очень интимно…

Меган вскрикнула, выгнулась под ним и забилась в экстазе.

– Это у нас пока разминка, – прошептал Зак Мэйсон и осторожно лег сверху, стараясь не задеть больную ногу Меган.

Она вцепилась пальцами в его темную гриву, когда он наклонился к ней. Его язык лизал ее соски; она снова застонала, чувствуя теплый прилив между ногами, а потом задрожала. Он лизал грудь, пупок, крепко держа Меган. И наконец – о Боже, это было совершенно невероятно! – он добрался до интимного местечка, его губы приникли к нему, и Меган унеслась с этой земли, из этих джунглей в другое измерение. Новые ощущения затопили ее, а вселенная сжалась до тела Зака, до его губ и рук, до его горячего дыхания.

Она вскрикивала от удовольствия, невыносимого и невероятного, она думала, что вот-вот кончит, взорвется, но именно в этот момент Зак отодвинулся и вошел в нее. Его плоть дрожала и пульсировала от жажды и страсти. Он был внутри ее, он любил ее глубоко, медленно, ритмично, удары становились все тверже и быстрее, он словно впивался в нее, она уже не могла ни дышать, ни думать.

Невероятно, разве может секс быть таким? И тут он добрался до самых ее глубин, куда еще не добирался никто, до какой-то тайной точки… Меган услышала свой крик, доносившийся словно откуда-то издалека, наслаждение затопило ее, голова пошла кругом, и весь мир раскололся на части, кости растаяли, тело тоже… Сладостная дрожь прошла по всем мышцам, по чреслам, икрам, спине, оргазм поднимался все выше, и Меган охватил невероятный восторг. Она лежала в горячем поту, в крепких и тесных объятиях любимого, глядя в волчьи глаза Зака.