Текст книги "Снежинка"

Уроки вождения

Возвращаясь домой с пробежки, я наступила на острую грань решетки над ямой возле входа на пастбище. Мозоль на пятке горела огнем еще до моего выхода из дома. Мне нравилось раздражать ее, разгоняясь все быстрее и быстрее. Я вытерла пот со лба. Кончики пальцев соскребли с кожи соленую корку. Из-за мозоли я еле доковыляла до дома за стаканом воды. Открывая дверь, я заглянула в телефон, чтобы узнать, какое расстояние пробежала. Тринадцать километров. «Неплохо, – подумала я. – Я довольна».

– Здорово, Дебби!

– Господи!

Посреди кухни стоял Марк Кэссиди в одних трусах.

– Как делишки? – спросил он, натягивая через голову футболку.

– Что ты здесь делаешь?

– Помогал Билли с дойкой. Как делишки? – повторил он.

– Отлично, – сказала я. – Сам-то как? Как Дервла?

– Отлично, – сказал он.

Дервла – его девушка. Мы оба удивились, что я о ней спросила.

– Билли еще в доильном зале?

– Ага, должен быть на последнем ряду. Мне пришлось уйти пораньше. У нас игра.

– Ясно, – сказала я. – Желаю удачи.

Спускаясь по лестнице в доильный зал, я слышала, как Билли хлещет корову обрезком пластиковой трубы.

– Шевели… булками… чумазая… уродина!

Корова отказывалась подходить к первому кормораздатчику. Она до смерти напугалась, ее парализовало от страха. Билли все лупил ее, и она пыталась лягнуть его задней ногой – не то в знак протеста, не то от безысходности. Это была первотелка, с хвоста у нее еще свисала плацента, раскачиваясь из стороны в сторону при каждом брыкании. Все ее тело дрожало, и наконец, когда Билли остановился, чтобы перевести дух, она грациозно шагнула вперед и встала там, где надо.

– Почему Марк Кэссиди у нас в кухне? – спросила я.

– Он мне помогал.

– Почему ты не позвонил мне?

– Потому что тебя вечно нет дома, когда ты нужна. Я тебя везде ищу, чтоб ты мне подсобила, а ты черт-те где, бегаешь по дорогам. А он предложил помочь. Мне что, надо было отказаться?

Дядя включил первую доилку в ряду самых смирных коров. С привычным перестуком четыре насадки-щупальца принялись качать молоко из каждого соска. Его ручейки сливались в единую реку. Интересно, понимают ли коровы, сколько мы у них отнимаем.

* * *

Я как раз ставила чайник, когда Билли явился в дом со двора.

– Довольно топорно заменять Джеймса на Марка, – заметила я. – Одного Кэссиди мы уже убили.

– Ширли не будет возражать.

– Плевать мне на Ширли.

– Готова к первому уроку вождения? – спросил Билли.

– Когда?

– Сейчас.

– Спасибо за предупреждение. – Я знала, что эта мысль взбрела ему в голову только что.

– Пожалуйста. Я бесплатные уроки предлагаю, а ей предупреждение подавай.

– Надеюсь, ты понимаешь, что перед экзаменом мне придется брать настоящие уроки.

– Фигня все это.

– А вот и нет. Нужно, чтобы мне зачли занятия.

– Попросим Мюрта Муни расписаться. Он инструктор.

– А что, так можно?

– Может, тебе и нет, а мне – да.

Дядя открыл дверцу холодильника и нахмурился.

– Это еще что за хрень? – Он уже заметил картонный пакет.

– Овсяное молоко.

– А у овса теперь есть сиськи?

– Я хочу пробовать что-то новое.

– Ты платишь за фальшивое молоко вместо того, чтобы даром пить настоящее. Я-то думал, колледж сделает тебя умнее.

– Я расширяю свои горизонты.

Он вздохнул.

– Совсем от рук отбилась. Пошли. Захвати ключи от машины.

* * *

Вайолет кашляла, пока заводилась.

– Кажется, у нее грипп, – сострила я, надеясь, что урок отложат в связи с болезнью машины.

– Ничего, очухается. По пути остановимся, чтобы ее заправить.

– По пути куда?

– Пока не знаю. Зависит от того, как будешь справляться с поворотами.

– Мы поедем по шоссе? – спросила я.

– А ты как думала?

– Сомневаюсь, что мне можно выезжать на шоссе, Билли.

– Конечно, можно. Давай. Включай передачу.

Я захлопала глазами.

– Первая передача. Это здесь. Ну же. Жми сцепление и двигай рычаг.

– Напомни, где тут сцепление?

– Не задавай идиотских вопросов. Там же, где и у трактора.

– Билли, я не поеду в город.

– Почему это?

Я представила, как Вайолет заглохнет на горбатом мосту по пути в гараж и, покатившись назад, врежется в другую машину, потому что я не умею как следует ставить на ручник.

– Прежде чем мы куда-то поедем, мне нужно знать, куда ехать. Не все сразу. Это мой первый раз.

Билли вздохнул:

– Ладно. Для начала прокатимся по округе. Такой план вас устроит, ваша милость?

– Ладно.

– Езжай налево, – сказал Билли.

– Я не поеду вверх по холму.

– Хорошо, тогда направо. Включай поворотник.

Я попыталась, но вместо этого включила дворники. Билли сделал вид, что не заметил. Я выехала за ворота. Уже сейчас все происходило слишком быстро.

– Переключайся на вторую, – сказал Билли, но я уже не владела собственным телом.

Вайолет возмущенно заревела.

– Сцепление! – приказал Билли, и я выжала педаль.

Он переключил за меня рычаг на вторую и третью скорость.

Мир за окнами растекся, и я понеслась так быстро, что казалось, будто мы растворяемся в дороге.

– Не останавливайся, – сказал Билли.

Я посмотрела на спидометр. Вайолет не разогналась и до тридцати.

Единственный способ себя перебороть – это представить, что за пределами машины все ненастоящее, изгнать все и вся в мир фантазии. Сразу стало легче. Я сама переключаюсь на четвертую скорость, думая, что это наверняка видеоигра, потому что невозможно так быстро перемещаться по реальности. Показалась встречная машина. Дорога была узкая, и мы шли на столкновение.

– Стой, стой, да стой же ты, чтоб тебя!.. – крикнул Билли, но я уже теснила встречную машину на обочину. – Что за на хрен! Убить меня пытаешься? В другой раз, как увидим машину, ты останавливаешься. И нечего губы дуть.

Мы были уже на финишной прямой, съезжали по Холму Часовщика, когда на дороге показалась еще одна машина.

– Сбавь обороты, сбавь обороты, – сказал Билли.

Я сняла ногу с педали газа, но мы неслись вниз по холму, а я забыла, как тормозить. Я все равно пыталась остановиться.

– Кювет, кювет, это кювет!!!

Вайолет вылетела на крутой вираж, как в сериале «Придурки из Хаззарда», и я попыталась слиться с дорогой…

– Матерь божья! – Билли явно растерялся.

Мы каким-то чудом оказались на нашей подъездной дорожке. Как мы туда попали, я не помню.

– Прости, – сказала я, сжимая руль, чтобы он не видел, что у меня дрожат руки. – Я совершенно отключилась.

Это был тот редкий случай, когда Билли не хватило слов.

– Следующий урок проведем в поле? – предложила я.

– Нет. – Он вылез и хлопнул дверью. – В следующий раз едем в город. Пора тебе взяться за ум. Ты не ценишь того, что я пытаюсь для тебя делать. Колледж – пожалуйста. Машина – пожалуйста. Уроки – пожалуйста. Очнись уже наконец, черт тебя дери, а?

Восьмое декабря

В пятницу маму выписывали из Святого Пэта. Ее трехнедельная образовательная программа подошла к концу, и в клинике сочли, что пациентка готова к следующей стадии реабилитации. Мама позвонила Билли, чтобы сообщить ему, что хочет сходить по магазинам.

– Я бы заглянула в город и кое-что купила, прежде чем поедем домой.

– В пятницу?

– Да, когда ты меня заберешь.

– Мейв, ты уверена? – спросил Билли. – Твой врач в курсе?

– Это его идея. Новый этап в схеме моего восстановления.

Пятница приходилась на восьмое декабря – в этот день мы с Билли каждый год отправлялись в город посмотреть на рождественскую иллюминацию. Раньше мама никогда с нами не ездила.

– Восьмого числа там будет полно народу, – предупредил ее Билли.

– Знаю. Поэтому я и хочу поехать. Важно доказать себе, что я способна провести день в городе.

– Ясно. Но знаешь, как говорится: поспешишь – людей насмешишь.

– Билли, ты заберешь меня или нет?

– Конечно, заберу. Но можно я все-таки потолкую с этим врачом?

– Нет.

– Ясно. Значит, восьмого?

– Восьмого.

– Тогда до встречи.

* * *

Мы сидели перед кабинетом психиатра. Прежде чем выписать маму, он хотел поговорить с Билли.

– Такое ощущение, что меня вызвали к директору школы, – пробормотал Билли.

– Доктор Аллен готов вас принять, – сообщила дама из регистратуры.

– Удачи, – пожелала я.

– Ты пойдешь со мной.

– Кажется, меня не приглашали.

– Тебя приглашаю я. Идем.

Мы зашли в кабинет, и нам навстречу встал высокий красивый мужчина.

– Мистер Уайт? – Он протянул руку.

– Давай просто Билли и на «ты».

– А это, должно быть, Дебби. – Врач улыбнулся. – Приятно познакомиться.

Я заставила себя выдержать взгляд его карих глаз и почувствовала, что краснею.

– Садитесь, пожалуйста. Меня зовут доктор Патрик Аллен. Я старший консультант и отвечал за лечение Мейв. Думаю, вы найдете ее существенно переменившейся. Нашими заботами у нее наступило улучшение.

– Что ж, мы рады это слышать.

– Да. Итак, мы диагностировали у Мейв биполярное расстройство, которое иногда также называют маниакально-депрессивным. Вы когда-нибудь сталкивались с этой болезнью?

– Это когда человека мотает, как флюгер? – спросил Билли.

– Можно сказать и так. Перемежающиеся аффективные фазы повышенного настроения, известные как маниакальные состояния, и фазы подавленного настроения, то есть депрессивные периоды. Расстройство называют биполярным из-за чередования противоположных эмоциональных полюсов. Случается, что острые маниакальные или депрессивные эпизоды провоцируют симптомы психоза. Когда нам удалось разговорить Мейв, она рассказала нам о недавней смерти близкого друга и соседа Джеймса. По нашему мнению, именно смерть Джеймса вызвала у нее психотический эпизод.

– Ну, док, это я и сам мог бы тебе сказать, – заметил Билли.

– Да. Так вот, мы обсудили планы лечения. Я назначил Мейв курс медикаментов, за приемом которых вам надо будет следить. Важно убедиться, что она регулярно принимает лекарства в нужных дозах. И, разумеется, она продолжит еженедельные терапевтические беседы со мной.

– Надо привозить ее сюда раз в неделю? – спросил Билли.

– Да.

– И это все?

– Ну да. Я хочу сказать, номер моей помощницы у вас есть. Если захотите со мной связаться, можете без колебаний…

– …звонить твоей помощнице.

– Да.

– И как она поможет, если моя сестра опять начнет наяривать зубами об лестницу?

– Ну, она передаст мне все, что вы ей сообщите.

– Ага, вместе с сотнями сообщений от других больных, которых вам не по карману здесь держать.

– Мистер Уайт, уверяю вас, мы следим, чтобы все наши пациенты получали необходимый уход.

– Зови меня Билли. Понимаю, ты тут не виноват, Пэдди. Меня бесит сама система.

Билли встал и снова пожал ему руку. Врач сказал, что Мейв будет ждать нас в вестибюле.

– Думаю, вы увидите у нее значительные улучшения, – сообщил доктор Аллен.

* * *

При виде нас мама робко улыбнулась.

– Надо что-то делать с твоими зубами, – сказал Билли.

Мама закрыла рот.

– Ничего, нормальные зубы, – заверила я. Я сказала ей «мамочка!» и надолго крепко сжала в объятиях.

С ее носа сняли гипс, отек с лица сошел. Фиолетовая гематома на переносице пожелтела.

Билли потер руки и подмигнул нам обеим:

– Ну что, деревня, готовы к очередной вылазке в город?

* * *

Все выглядело нереально. Мама вернулась к нам, обретя дар речи, способность ходить и пылкую веру в могущество психотерапии. Похоже, диагноз пришелся ей по душе. Слово «биполярка» она произносила с изумлением, будто нашла в кармане джинсов купюру в полсотни евро.

– Представляете? – спросила она нас, широко распахнув глаза. – Доктор Аллен подумывает использовать мой случай для своей следующей научной статьи.

В маминой привязанности к своему врачу не было ничего удивительного. Мама всегда питалась похвалами. Она нуждалась в восхищении. Даже в преклонении. Похоже, она нашла в этом мужчине все, чего лишилась со смертью Джеймса.

Мама погремела перед нами таблетницей, словно коробком драже. Это было разноцветное пластиковое колесико, разделенное на треугольные ячейки, на каждой из которых стояли первые буквы дней недели. Напоминало прибамбас для настолки.

– Взял с меня слово, что я буду их принимать, – сказала мама, подперев ладонью подбородок. – Хоть они и замораживают мне мозг. Знаете, как бывает, – наедешь на кочку, и мозг как бы подпрыгивает в голове? Примерно то же самое, только он от них постоянно, – она вскинула руки, – вверх-вверх-вверх.

– Главное, чтобы помогли, – сказал Билли.

– Посмотрим. Он особенно заинтересовался моим исследованием сновидений.

– Правда?

– Я одолжила ему несколько своих учетных журналов.

– Ты дала ему свои дневники?

– Билли, это не дневники. Это исследование.

– И все-таки, Мейв. Разве это не нарушение врачебной этики?

– К твоему сведению, изучение моих снов является неотъемлемой частью моего лечения.

– Ну-ну, – только и сказал Билли.

* * *

Машину мы оставили на парковке у торгового центра «Джервис». Мама хотела зайти в кафе «Бьюлис», так что я предположила, что лучше бы припарковаться на Друри-стрит.

– Где находится «Джервис», я знаю, – возразил Билли. – Так что едем в «Джервис».

Мы перешли по мосту на другой берег Лиффи. Прокладывать путь сквозь толпу оба они доверили мне. Я подгоняла их на светофорах. Как только зеленый человечек становился оранжевым, они уже боялись переходить улицу.

– Вы прямо как парочка туристов, – сказала я.

– Мы и есть парочка туристов, – сказал Билли, хватая маму за руку и переводя ее через дорогу. Приятно было видеть, как он к ней предупредителен.

Они остановились полюбоваться на рождественскую иллюминацию на Графтон-стрит.

– Nollaig Shona[10]10
  Счастливого Рождества (ирл.).


[Закрыть], – сказала мама и обняла меня рукой за плечи. – Когда ты родилась, я хотела назвать тебя Ноллег, в честь Рождества.

– Правда?

– Да. Твой дедушка не позволил. Сказал, что тебя будут дразнить.

– Я все равно родилась не в Рождество.

– Какая разница? Это прекрасное имя.

– Дублин превратился в рассадник расизма, – проорал Билли сквозь грохот электрогитары, терзаемой уличным музыкантом. – Вон магазин под названием «Коричневый Томас». Впрочем, было бы еще хуже, назови они свою лавку «Черный Томас» или «Белый Томас». Или «Желтый Томас».

– Билли, больше нельзя называть черных черными, – сказала мама. – Они цветные.

– О боже, – простонала я.

– По-ирландски они называются daoine gorma. Синие люди. Не помню, откуда это пошло. Как-то связано с дьяволом.

– Знаешь, Билли, иногда я забываю, почему меня так нервирует твоя трепотня, – сказала мама. – И тут ты опять как сказанешь!

– Это моя-то трепотня нервирует? Тебя?

* * *

Перед входом в «Бьюлис» стояла очередь. При виде витражей, блестящего паркета и гигантской рождественской елки глаза у мамы загорелись.

– Однажды я видела здесь Шинейд О’Коннор, – сияя, сообщила мама. – Она поняла, что я ее узнала, и подмигнула так, будто просила меня не раскрывать наш маленький секрет.

– Потом она украла из книжного библию, а остальное – история, – говорит Билли.

– Ты про меня или про Шинейд?

– В последнее время вас все сложнее различить.

– Спасибо за комплимент, – сказала мама. – Эта женщина – гений.

Я попыталась сменить тему.

– А вы знаете, что тут раньше работала Лиза О’Нил[11]11
  Лиза О’Нил – ирландская фолк-певица и автор песен.


[Закрыть]?

– В «Бьюлисе»?

– Ага.

– Вот это я понимаю талант, – заметил Билли.

– Кто это такая? – спросила мама.

– Тебе бы понравилась Лиза О’Нил, мам.

– Мейв с недоверием относится к музыке, которую никогда не слышала, – сказал Билли. – Она предпочитает музыку покойников.

– Неправда.

– Еще как правда. Моцарт, Бах, Люк Келли…

– Шинейд О’Коннор жива, и я сама ее нашла.

– Можно подумать, она была никому не известной певичкой. В девяностые «Ничто не сравнится с тобой» заиграли по радио до смерти. Ее несчастная лысая головенка плакала по телику в каждом пабе.

* * *

По пути к Генри-стрит Билли заметил билборд и принялся на него ругаться. Это была агитация против молочного животноводства. Постер изображал корову, вылизывающую своего теленка. За надписью «Молочная индустрия отнимает малышей у матерей» следовал призыв под знамена #ВыбирайВеганство.

– А что вы нам, суки, предлагаете? – ревел Билли. – Оставлять теленка при корове, пока он не вырастет и не начнет крыть собственную мамку? Так, по-вашему? Плодить инбридных уродов, как в королевских семьях? Чтобы у коров вымя разрывалось от мастита? А?

– Билли, – сказала я, – не обращай внимания.

Мама пихнула меня локтем.

– Мы вот-вот пройдем мимо почтамта. Это его успокоит.

* * *

Дублинская игла маму не впечатлила.

– И Джойс рядом с ней похож на карлика. – Она неодобрительно поцокала языком, шагнув к обледенелой статуе. Джойс задрал нос и оперся на трость. Ладонь его лежала на бедре, шляпа была сдвинута набекрень. Мама взирала на него снизу вверх.

– Любовь, любовь, любовь моя, я одна без тебя, почему?[12]12
  Цитата из стихотворения Джеймса Джойса «Я слышу: войско высаживается на острова…» в пер. В. В. Иванова.


[Закрыть]

Мы с Билли переглянулись.

– Вот где можно пожрать на славу. – Билли кивнул на вращающуюся дверь кафе «Кайлмор».

– Мам, так что ты хотела купить? – спросила я.

– Мне нужна новая обувь, чтобы идти ко всенощной.

– Отлично, нам будет где поискать, – сказала я, увлекая ее прочь от статуи.

* * *

После полуторачасовых колебаний мама купила в обувном отделе универмага «Арноттс» пару сапог – черные кожаные ботильоны на невысоком каблуке и с золотыми пряжками. Она переобулась прямо в магазине и прошагала в них пол-улицы. Потом сморщилась, сняла их и объявила, что хочет вернуть.

Продавщица пришла в ярость.

В следующем магазине мама сняла туфли и принялась бродить босиком, рассматривая товары. Мы уже подустали. Билли помрачнел. Заходить в другие магазины он отказался и вставал у входа, скрестив руки на груди и беседуя с охранниками.

Я заметила серебряные сапоги на шнуровке, которые Ксанта, по ее словам, купила в благотворительном секонд-хенде за десятку. Эта пара стоила сто сорок пять евро. В самый раз для рейва на Луне.

Когда я обернулась, мамы рядом не было, остались только ее туфли. Далеко уйти она не могла. Я еще минут десять бродила по магазину, дожидаясь, пока она появится.

* * *

Наконец я вышла к Билли с мамиными туфлями в руках. Он беседовал с до боли общительным мужчиной из «Эмнести интернэшнл», одним из людей в желтых куртках, которых я научилась избегать.

– Дебби! Ты ни за что не догадаешься, кто этот человек. Мы с ним родственники!

– С тобой ее тоже нет, – сказала я, чувствуя, как голова начинает идти кругом. – Билли, кажется, я ее потеряла.

Дядино лицо вытянулось:

– Мейв?

– Голубчик, она твоя дочь? – спросил мужчина в желтой куртке. – Обратитесь на информационную стойку в универмаг «Дебнемз», и ее имя объявят по громкой связи.

* * *

Спустя два часа и обойдя пять информационных стоек, мы нашли маму на Мур-стрит. Она лежала в дверном проеме, обнимая бездомного подростка. Билли схватил ее за шиворот, пытаясь поднять, но она застегнулась в спальный мешок вместе с мальчиком. Мальчик застонал, закатив глаза.

– Простите, простите! – Мама извинялась, словно уснула в церкви или проспала мессу.

Я предложила надеть на нее туфли, но Билли сказал, что не надо.

– Сюда она и без них добралась.

* * *

По дороге домой все молчали. Я проверила телефон. На нем высветилось сообщение от Ксанты:

Надеюсь, вы с мамой и Билли классно провели этот денек. Вы все это заслужили, Х.

Билли заехал во двор. Когда мы вышли из машины, он спросил:

– Как по-вашему, Святой Пэт вернет мне деньги?

Я решила, что он шутит, но тут мама заплакала.

– Гребаная херня! – заорал он на нее. – Ты гребаная психичка! – Он плюнул ей в лицо. – Как меня задолбало все это дерьмо!

– Мы все устали, – сказала я. – Время позднее. Пожалуйста, давайте просто пойдем спать.

* * *

Я уложила маму в кровать и поставила на тумбочку стакан воды.

– Хочешь, я останусь с тобой? – предложила я.

Подбородок у нее дрожал.

– Если не трудно.

Я забралась к ней в постель.

– Не выключай свет, – попросила она, обняв меня за талию и положив голову мне на грудь.

– Мам, зачем ты это сделала?

Она вздохнула.

– Когда вы приехали, чтобы забрать меня из клиники, мне хотелось провести нормальный, приятный день в городе со своей семьей. Я предвкушала его. Я была к нему готова. Я представляла, как мы попьем кофе в «Бьюлис», пройдемся по магазинам…

– Мам, мы все это сделали.

– Все из-за этих долбаных сапог. Я поняла, что никогда не смогу найти подходящие. И понеслось. Я решила, что вижу очередной тревожный сон. И попыталась вырваться, поменять его направление. И поменяла. Меня просто… унесло течением.

– Но ты помнишь, что случилось?

– О да. Но я и сны почти все помню. Иногда мне кажется, что я жива, только пока сплю. Так что и в этот раз особой разницы не было. Этот мальчик попросил денег, и я просто села рядом с ним. Мы разговорились…

– Мам, ты позволила ему… Ты с ним переспала?

– С мальчиком? – Мама улыбнулась. – Он меня удивил. Когда мы уснули, к нему пришли невероятно прекрасные сны.