Текст книги "Гитлер – преступник номер 1. Нацистский режим и его фюрер"

В центре любой нацистской экспозиции неизменно красовалась фигура самого Гитлера. Десятки гитлеровских скульптур, монументов, портретов, а также картин, посвященных торжественным датам, сборищам и встречам с участием фюрера, украшали стены огромных залов «Дома германского искусства» в Мюнхене. Тут же (но в значительно меньшем количестве и меньшего формата) висели портреты Геринга, Гиммлера, Геббельса и других фюреров.

Главной темой остальных картин и скульптур был, по выражению Гитлера, «нордический человек», человек «новой Германии»: рабочий, неизменно улыбающийся во весь рот или углубленный в работу; восторженный и воодушевленный оптимист, германский воин, ежеминутно готовый умереть за фюрера; физкультурник с тщательно «вычерченной» мускулатурой – его изображение могло служить наглядным пособием для студентов-медиков; женщина – полногрудая и белокурая, «целеустремленно смотрящая вдаль», часто с младенцем у груди – символ смирения и плодородия. В большой чести у Гитлера были также огромные исторические полотна, на которых с удручающим однообразием изображались различные битвы и полководцы, начиная от Арминия. Все произведения на выставках в нацистской Германии, по сути дела, служили лишь иллюстрацией к высказываниям Гитлера, к учебникам по истории и «расоведению». С искусством они ничего общего не имели.

Вторая «культурная» акция была придумана Геббельсом и горячо встречена Гитлером. В 1937 году нацистскому министру пропаганды пришла в голову мысль устроить выставку «вырождающегося» искусства. Картины для выставки отбирали из произведений импрессионистов и современных художников. Всего на выставке были представлены 736 картин, включая полотна Ренуара, Гогена, Ван Гога, Либермана и др. Геббельс снабдил картины специальными табличками: «Так душевнобольные видят природу», или «Музейные крысы называли это германским искусством», или «Немецкий крестьянин глазами евреев» и т. д. Толпа зрителей (ее подобрали так же тщательно, как и картины) громко гоготала над выставленными произведениями и поносила художников. Однако выставку пришлось скоро закрыть: когда доступ стал свободным, население проявило «нездоровый интерес» к «нездоровым» художникам, число посетителей беспрерывно росло и Геббельс понял, что он просчитался.

С «вырождающимся» искусством начали расправляться втихомолку. В мае 1937 года Гитлер подписал закон о конфискации всех подобных произведений. На основании этого закона из музеев было изъято 13 тысяч картин и скульптур. Гитлер поручил специальной комиссии во главе с Геббельсом продать конфискованные картины за границу, чтобы выручить за них валюту; картины, которые не удалось сразу продать, подлежали уничтожению. 20 марта 1939 года во дворе главного управления пожарной охраны Берлина было устроено аутодафе из произведений искусства: в тот день нацисты сожгли около пяти тысяч картин и рисунков.

Не только искусство, но и наука подлежала «нацификации», хотя в сфере технических наук главари «третьего рейха» действовали более осторожно – техника нужна была им для вооружения. Себя лично Гитлер считал великим ученым. Он был убежден, что сведущ во всех науках, и не стеснялся высказывать самые сумасбродные идеи. Так, например, он заявил, что рак вызывается пищевым отравлением, что кратеры на Луне образовались в результате ее столкновения с другими «маленькими лунами», что за 10 тысяч лет до нашего летосчисления произошло столкновение Луны с Землей, что конструкция велосипеда соответствует «законам природы», а конструкция воздушного шара – «противоестественна» и т. д. и т. п.

После 1933 года Гитлер провел чистку во всех университетах и научно-исследовательских институтах. Чувствительный удар по германской науке нанесла «аризация» учебных заведений и научных учреждений.

Сотни ученых эмигрировали. Некоторые пошли на компромисс со своей совестью, причем среди них было немало известных. Эти ученые публично признали нацистскую расовую теорию и нацистскую доктрину, согласно которой все достигнутое человечеством в области культуры и науки было сначала создано «арийцами».

Другие народы, исходя из этой доктрины, занимались либо подражанием, либо плагиатом. Гитлер говорил, к примеру, что американская техника создана немцами, что арийцы дали государственность русским, что Англия выигрывала войны, потому что воевала «немецкой кровью», что в Ломбардии до сих пор еще чувствуется «арийский дух», что… христианство создано немцами, поскольку Христос – «ариец» (это «открытие» подхватили все нацистские издания).

Однако бредовую расовую теорию, как это ни прискорбно, распространяли не только Гитлер и его чиновники, но и некоторые люди науки. Так, например, физик лауреат Нобелевской премии Филипп Ленард опубликовал IB 1936 году статью под характерным заглавием «Германская физика», в которой утверждал, что «арийская физика или физика нордического человека» определила развитие этой отрасли науки во всем мире. «Если народы других стран, – писал он, – …создали научные ценности подобного типа… как немецкий народ, то только потому, что у них на том или ином отрезке преобладал нордический элемент». Довольно скоро после прихода Гитлера к власти один из новых деканов математического факультета произнес вступительную лекцию на тему «Математика – нордическая наука». Лауреат Нобелевской премии Ханнес Штарк хвалил «кадровую политику» нацистов, которая освободила Германию от «расово чуждых ученых», и «доказывал», что арийской биологии принадлежит приоритет во всех крупных научных открытиях.

Биологию, кстати сказать, в нацистском государстве «опекал» Розенберг. Он, между прочим, создал специальный институт биологии и расовой науки, Он же сформулировал одну из основных «научных» догм нацизма, согласно которой «мировоззрение национал-социализма должно пронизывать все науки». Особенно «пронизывало» оно историю. На собрании сотрудников «имперского института истории новой Германии» Вальтер Функ заявил, что история человечества есть история арийской расы и что новый институт должен превратиться в «генеральный штаб германской науки», который распространит этот нацистский тезис во всем мире.

Писателей, художников, ученых, которые служили нацистскому режиму, Гитлер осыпал милостями: давал им множество привилегий, а зачастую и прямых денежных подачек. Так, например, актерам Вольфгангу Либенэйнеру и Гансу Церлетту было «отвалено» по 30 тысяч марок, Фейту Харлану (постановщику антисемитской картины «Еврей Зюсс») – 40 тысяч марок, Карлу Фрелиху (мужу любовницы Геббельса Лиды Баровой) и Эмилю Яннингсу– по 60 тысяч марок и т. д. Писателей Гитлер освободил от «неприятностей», связанных с существованием литературной критики; – критика была попросту запрещена как не соответствующая «нордическому духу».

Подкуп, запугивания и открытый террор⁶² принесли свои плоды – литература, искусство и в значительной степени наука были превращены в составную часть нацистской пропаганды, в орудие оболванивания масс и воспитания их в нацистском духе.

Итак, первой задачей Гитлера было создание и укрепление нацистского аппарата насилия и аппарата пропаганды. Но этим отнюдь не исчерпывались внутриполитические цели диктатора. Он хорошо понимал, что его власть будет непрочной до тех пор, пока ему не удастся создать некую тотальную идеологию, систему духовного господства нацизма над немецким народом.

В конечном итоге эта система должна была привести к добровольному подчинению всех членов «народной общности» воле фюрера. Такая «добровольность» была куда более прочной основой власти, чем въедливая пропаганда, полицейские распоряжения и страх.

«Тотальная идеология» Гитлера

Среди факторов, обусловивших живучесть нацистского строя, идеология гитлеризма играла одну из главных ролей и вне этой идеологии невозможно понять ни силу воздействия самого Гитлера, ни опасность возрождения нацизма.

Однако на эту сторону вопроса западные исследователи почти не обращают внимания. Для большинства из них Гитлер – «демоническая личность», которая была наделена «гипнотической силой» и таким образом навязывала свою волю германскому народу. Эта теория очень опасна, поскольку рассматривает феномен гитлеризма вне рамок рационального.

Для раскрытия природы нацизма большое значение имеет анализ составных элементов его идеологии.⁶³

С помощью этой идеологии гитлеровцы пытались изменить саму систему мышления, логику и моральные критерии цивилизованных народов, в первую очередь немецкого народа. При этом фюрер действовал весьма хитро и коварно. Он понимал, что восстать против всего человеческого опыта и многовекового воспитания, объявив прежние нормы морали недействительными, – дело безнадежное. Способ Гитлера был иным – он их подменял, причем подменял постепенно, превратив в конце концов в свою противоположность, т. е. уничтожив. Можно говорить при этом об известной эскалации такого процесса подмены. Результат его заключался в том, что среди населения в значительной мере было вовсе утеряно понимание его истинного бесправного положения и аморальности политики и действий фюрера.

Не касаясь содержания гитлеровских идеологических доктрин, следует проиллюстрировать на нескольких примерах тактику Гитлера, при помощи которой его доктрины постепенно внедрялись в сознание масс.

10 ноября 1938 года фюрер изложил свою политику в речи перед представителями прессы. Текст этой речи держался в строжайшем секрете. Гитлер утверждал, что народ следует подготавливать постепенно к восприятию нацистских «истин». «Лишь обстоятельства вынудили меня, – сказал он, – в течение десятилетий говорить почти исключительно о мире. Только путем постоянного подчеркивания воли к миру и мирных намерений можно было шаг за шагом вернуть германскому народу свободу…» Теперь перед пропагандой, по его словам, стоят еще более сложные задачи – вернуть народу веру в победу: «Его (народ. – Авт.) надо; воспитать в абсолютной, упрямой, автоматической вере в то, что в конце концов мы добьемся всего, что нам необходимо».

В 1940 году Геббельс перед избранной аудиторией нацистских журналистов заявил: «Если кто-нибудь спросит нас, как вы представляете себе новую Европу, мы скажем, что не знаем этого. Конечно, у нас есть свои представления. Но если их выразить словами, то это умножит ряды наших врагов… Мы говорим сегодня «жизненное пространство». Каждый может под этим подразумевать, что хочет. То, чего мы сами хотим, мы раскроем лишь тогда, когда настанет время».

И наконец, нам хотелось бы сослаться еще на одно высказывание приближенного Гитлера, который, может быть, больше всех был посвящен в его истинные планы, – на речь Гиммлера по поводу так называемого «окончательного решения» еврейского вопроса. «Теперь вы знаете, в чем дело, – сказал он в кругу высших руководителей СС, – но должны это пока держать в секрете. Может быть, в более поздние времена надо будет сказать об этом германскому народу».

Итак, Гитлер понимал, что сообщить сразу сущность нацистской политики и идеологии, обнажить их цели, назвав все своими именами, нельзя. Подмену категорий морали, совести, права нацистскими доктринами он совершал, сообразуясь с обстановкой и степенью фашизации общественной и политической жизни страны.

Каков же «идейный багаж» Гитлера, который был призван стать «идейным багажом» миллионов немцев?

Можно ограничиться рассмотрением лишь некоторых «основополагающих идей», денно и нощно вдалбливаемых в головы немцев в нацистской Германии. Они отнюдь не равноценны, но, на наш взгляд, играли в своей совокупности решающую роль в низведении «морального облика» наиболее рьяных приверженцев фюрера до уровня варваров и палачей.

Первая из них – доктрина, провозглашавшая право на абсолютное господство фюрера над всем немецким народом и над каждым немцем в отдельности. Эта доктрина неразрывно связана с расовой теорией.

Расовая теория была действенным оружием в руках Гитлера. И главным образом антисемитизм. В беседе с Раушнингом Гитлер сказал как-то, что «не будь в Германии евреев, их следовало бы выдумать», что антисемитизм– это «самое сильное оружие в моем пропагандистском арсенале».

Провозглашение евреев врагами нации служило для нацистов, как и для других реакционных правителей во все времена и эпохи, средством отвлечения народа от его истинных нужд и бед. Курт Бахман пишет в своей книге: «У антисемитизма постоянно была функция размывать классовые позиции, скрывать истинные причины общественных противоречий. «Расовая теория», по которой люди другого происхождения или иного цвета кожи являются неполноценными, ставит на место классовой борьбы миф о расе, крови, расизме».

Еще до сих пор критика расовой теории в западной литературе ведется несколько однобоко. Исследователи и публицисты совершенно справедливо обращают внимание на то, что главная ее цель заключалась в покорении других народов, в установлении системы рабства so всей Европе, при которой немцы играли бы роль хозяев и надсмотрщиков. Но наряду с этим расовая теория выполняла также внутриполитические функции – она была направлена на порабощение большей части самого немецкого народа и на утверждение безраздельного господства Гитлера. В речи перед выпускниками офицерских школ в 1939 году, на которую мы уже ссылались, он делит весь немецкий народ на две неравные части – на громадное большинство, которое состоит либо из «нечистых арийских элементов», либо из «арийцев», лишенных «признаков господ», и на меньшинство– «чистых арийцев», да к тому еще наделенных качествами господ. Только последний слой ‘имеет право на власть в стране. Остальные представляют собой, по выражению Гитлера, «женственный элемент», который только и жаждет подчиниться руководству «мужского элемента», т. е. «арийцев-господ». «Громадное большинство (немецкого народа. – Авт.), – говорил Гитлер, – не принадлежит к слою «арийцев-господ». Оно противостоит «нордически-господскому» элементу и составляет, я бы сказал, женственный элемент, обладает типично женственными качествами… Оно, подобно женщине, всегда мечтает о том, чтобы найти мужчину, который мог бы стать абсолютным господином ее жизни».

Гитлер развивает и далее эту свою идею и говорит о том, что точно так же, как женщина сопротивляется тому, чтобы ею овладел мужчина, так и большинство ненордических элементов в народе сопротивляется власти «арийцев-господ». Но «естественный закон» берет верх как тут, так и там: «мужской элемент» становится господствующим. «Те же самые немцы, – говорил Гитлер, – которые смеялись над нашими слабосильными буржуазными партийными руководителями… теперь в слепом повиновении маршируют в наших рядах. И они будут маршировать с нами до тех пор, пока наш руководящий слой сохранит абсолютно господские и тем самым нордические черты».

Итак, господство меньшинства «нордических людей» над громадным большинством народа. Но как же определить принадлежность того или иного немца к «нордическому элементу»? Это может сделать, по логике нацистов, лишь прирожденный фюрер. «Выход в том, – вещал Гитлер, – чтобы произвести отбор фюреров». А произвести его может только самый верховный из верховных фюреров – нацистский диктатор. Только ему дано знать, кто пригоден и кто непригоден принадлежать к слою «арийцев-господ».

«Теоретические» откровения Гитлера всегда преследовали сугубо практическую цель. Фюрер неоднократно призывал к тому, чтобы «теория» служила практике.

В самом деле, присмотримся поближе к практическим последствиям разделения немецкого общества на «нордическо-господский» и «аморфно-женственный» элементы.

Прежде всего, такое разделение дало возможность произвести полную смену господствующего государственно-бюрократического слоя, создать свою привилегированную касту руководителей. Возвышение и низведение до уровня «руководимого» (т. в., по существу, слуги) целиком и полностью зависело от произвола фюреров. Ибо сами определения «нордически-господский» или «аморфно-женственный» были сугубо произвольными. Тем более, что почти все нацистские фюреры, включая самого Гитлера, Геббельса, Гиммлера, Розенберга, Штрейхера и многих других, по своим внешним и «анкетным» данным были далеки от трафаретного представления о «нордическом человеке».⁶⁴

Нацистское государство, как и любое другое буржуазное государство, было разделено на типичные для капиталистической системы классы и прослойки – монополистов и рабочих, крестьян и интеллигенции, ремесленников и коммерсантов, имущих и неимущих, эксплуататоров и эксплуатируемых. И вот наряду с этим естественным для капиталистической страны классовым расслоением Гитлер ввел новый принцип разделения общества, который как бы стоял над классами. Это было удобно в двояком смысле: с одной стороны, отвлекало народ от реальных противоречий, характерных для капиталистического общества, и тем самым от реальных врагов; с другой стороны, ставило фигуру фюрера выше общества, иными словами, позволяло легализовать господство невежественной, беспринципной и жестокой шайки нацистских головорезов, причисленных к слою «арийцев-господ».

Если перевести «теоретические» упражнения Гитлера на язык сухих цифр, то получится довольно внушительный итог. В речи перед обитателями эсэсовской «орденской школы» в Зонтхофене (одного из гиммлеровских «интернатов») в 1937 году Гитлер заявил, что в нацистские организации вовлечены уже 25 миллионов немцев. А слой фюреров составил к этому времени 30 тысяч человек.

Итак, «фюреры выше народа». Не фюреры существуют для народа, а народ существует для того, чтобы возвеличивать фюреров, и дать им возможность осуществлять свои предначертания. И поэтому опять-таки вполне логично (с точки зрения Гитлера), что тогда, когда рухнули все планы и мечты фюреров, виновниками оказались не они, а народ, который не сумел их поддержать и понять. «В одном вопросе я тверд и холоден как лед, – сказал Гитлер накануне самоубийства, – если германский народ не готов бороться до конца за свое самосохранение, тем хуже – пусть он исчезнет с лица земли».

Что касается расовой теории в целом, то она, как уже сказано, должна была служить обоснованием права Гитлера и нацистской Германии господствовать над всеми другими государствами. Расовая теория давала не только чувство превосходства сравнительно узкому слою фюреров, причисленных к «арийскому» ядру внутри страны, но и нордической или «арийской расе» в целом. Эта последняя сторона достаточно подробно исследована во множестве книг, и в настоящей работе хотелось бы обратить внимание лишь на логическую цепь рассуждений, которыми Гитлер и его «пророки» обосновывали право на мировое господство «арийской расы».

Во главу угла Гитлер поставил тезис: раса превыше всего! Во имя интересов расы (повсюду речь у него идет, разумеется, об «арийской расе») все дозволено, можно и должно всем пренебрегать. «Над гуманистическим мировоззрением, – говорил он в речи в Зонтхофене, – сегодня одерживает победу понимание крови и расы… Это – всепобеждающая идея, которая, как могучая волна, прокатывается по миру».

Второе звено в цепи рассуждений Гитлера на ту же тему – тезис о том, что главным средоточием «арийской расы» является Германия и именно это дает ей право претендовать на особую роль в мире. Как выразился Гиммлер, разъясняя мысли фюрера о расовой теории в германской академии права, Германия– «сердце и мозг Европы, центр созидающей арийской расы».

А раз так, то все остальные народы не только играют по отношению к Германии второстепенную роль, но неизбежно должны попасть к ней в подчинение. Высшая раса, утверждал Гитлер, всегда права в отношении низшей расы. Она выполняет некую историческую миссию, подчиняя себе страны, населенные другими расами, и уничтожая их как неполноценные. Если же высшая раса забудет свой долг, уклонится от возложенной на нее миссии, то она сама будет уничтожена.

Гитлер пытался вывести некий всеобщий закон «борьбы рас», согласно которому все развитие человечества будто бы определяется постепенным выдвижением на руководящую роль в мире «арийской расы». Кульминационный пункт этого развития наступит тогда когда Германия, «центр арийской расы-созидателя», завоюет весь земной шар.

С предельной откровенностью эти мысли высказал Бальдур фон Ширах на совещании верхушки гитлерюгенда в 1937 году. Он призвал участников совещания готовиться к тому времени, когда осуществится «повеление истории» и «арийская раса» станет хозяином в мире. «Мы должны будем перейти к такой системе воспитания, – говорил он, – которая сделала бы нашу молодежь способной осуществлять господство над миром. Ибо для нашего народа мы не признаем никаких ограничений в развитии этой идеи. Нельзя говорить, что мы удовлетворимся тем, что хорошо устроимся на нашем пространстве. Нельзя сказать нашему народу: надо чем-то ограничиться. Если мы теперь это говорим, то только из политических соображений. Наша цель – руководство миром».

Логический вывод из всех этих рассуждений о роли «арийской расы» и ее исторической миссии – один: для того чтобы ускорить процесс возвышения «арийской расы», подтолкнуть историю, не надо останавливаться ни перед какими средствами. Чем скорее будут уничтожены «низшие расы» и чем быстрее Германия добьется руководящего положения, тем лучше. Для этого нельзя жалеть патронов. Из области теоретических рассуждений мы, таким образом, автоматически попадаем в область практики: истребления «низших рас», порабощения «неполноценных» народов. А к чему это привело, хорошо известно. К неслыханному истреблению миллионов людей разных национальностей. Так, в годы нацизма на «фабриках смерти», в концлагерях, были уничтожены шесть миллионов евреев, официально объявленных, согласно нюрнбергским законам, «низшей расой». Такая же участь постигла и другие народы, в первую очередь славянские.

Непосредственные исполнители всей этой варварской программы геноцида были изображены гитлеровцами не более и не менее как «чернорабочими истории» (выражение Гиммлера). Личный врач Гиммлера Керстен рассказал в своих мемуарах о беседе с рейхсфюрером СС, во время которой он, Керстен, спросил Гиммлера, не испытывает ли тот угрызений совести при исполнении своих «тяжких обязанностей». На что этот лицемер ответил: «Нельзя рассматривать эти вещи столь мелко, только с точки зрения собственного «я». Надо всегда иметь в виду германскую расу в целом. Кто-то должен принести себя в жертву, и этот человек не имеет права думать о себе».

В речи перед высшими руководителями СС в Познани в 1943 году Гиммлер призвал к тому, чтобы жалеть эсэсовцев, занимающихся массовыми карательными акциями, т. е. истреблением людей «низшей расы». «Я должен сказать вам, – отметил он, – что видеть все это омерзительно и ужасно. Карательная акция всегда будет вызывать самые тяжелые переживания у наших людей. Тем не менее они никогда не должны проявлять слабость, они должны стиснув зубы делать свое дело».⁶⁵

Мы коснулись двух «основополагающих идей» нацистского мировоззрения – расовой теории и теории абсолютного фюрерства. Попытались также проанализировать практическое предназначение этих идей и формы их государственно-политического воплощения. Попробуем проделать то же самое и в отношении третьей доктрины нацизма, вытекающей в известной мере из первых двух и являющейся их продолжением. Мы имеем в виду культ силы, Он был производным от расовой теории. В «борьбе рас», согласно теории Гитлера, выживает и побеждает наиболее сильная. Он утверждал: «Природа учит нас: если внимательно присмотреться к явлениям и процессам, происходящим в ней, то будет ясно – в мире господствует принцип естественного отбора – сильный побеждает, а слабый погибает…»⁶⁶

Отсюда Гитлер делал вывод, что единственно правильный образ мышления и единственно правильная «логика» – это та, которая ведет к умножению силы. «Быть арийцем, – сказал он в уже упоминавшейся речи в Зонтхофене, – значит ясно видеть; ясно видеть – значит мыслить и действовать логично; действовать логично – значит действовать целесообразно, а целесообразно я действую лишь тогда, когда добиваюсь такого состояния народа, которое делает его сильным».

А как можно сделать германский народ сильным? По-видимому, только одним: приобретением «жизненного пространства». Здесь фашистский культ силы тесно переплетался с теорией «жизненного пространства», изложенной в общей форме еще в «Майн кампф»; законченный вид эта теория приобрела в 1936 году, когда в повестку дня стал вопрос о практических выводах из этой теории – непосредственной подготовке к развязыванию мировой войны. Мы имеем в виду, прежде всего, пресловутый меморандум Гитлера о задачах четырехлетнего плана. Меморандум был написан в августе 1936 года (разумеется, в течение всего периода господства Гитлера он держался в строжайшем секрете) и был основан на таких главных, исходных «теоретических» положениях: Германия «перенаселена и не может прокормить себя собственными силами». «Окончательное решение этой проблемы может быть найдено лишь на пути расширения жизненного пространства». И, разумеется, только одним способом – силой. Отсюда Гитлер и сделал ряд практических выводов, сводившихся к тому, чтобы за четыре года подготовить Германию к войне.

Теорию «жизненного пространства» Гитлер использовал с целью обоснования бешеного перевооружения Германии и как средство запугивания обывателя. В выступлении перед «молодой сменой» СС в 1937 году он говорил на этот счет: «Невозможно обеспечить наш народ питанием на сколько-нибудь длительный срок на площади в 470 тысяч или даже 570 тысяч квадратных километров… Нельзя вечно мириться с этим… недостатком пространства, ибо это поведет к гибели нашего народа».

Мы знаем теперь, что на площади, составляющей чуть более половины территории бывшего нацистского рейха, т. е. на нынешней территории ФРГ, сравнительно высокий жизненный уровень обеспечивают себе примерно столько же немцев, сколько их жило в довоенной Германии.⁶⁷ Теория «жизненного пространства», равно как и все остальные нацистские теории, разоблачена перед всем немецким народом. Однако в то время угроза голодной смерти, которую нарисовал Гитлер, служила мощным средством пропаганды ненависти к другим народам и подготовки страны к войне. Гитлер добился в значительной мере того, о чем он говорил в одном из своих выступлений перед работниками прессы: «Представить события в таком свете, чтобы внутренний голос самого народа постепенно начал призывать к применению силы».

Вся цепь рассуждений Гитлера о роли силы в разрешении жизненно важных задач германского народа должна была подвести массы немцев к двум основным выводам. Во-первых, к необходимости превратить Германию в военный лагерь. Эту свою цель Гитлер раскрыл лишь в 1937 году в той же секретной речи в Зонтхофене. «Тогда наконец, – воскликнул он, – возникнет то «государство вооруженного народа», которое всегда стояло перед моим внутренним взором!» «Государство вооруженного народа»… не только потому, что каждый с юных лет и до преклонного возраста будет носить оружие, но и потому, что «народ будет внутренне готов пустить в ход это оружие». Во-вторых, к осознанию правомерности агрессии против любой страны, и главным образом, конечно, против Советского Союза, где Гитлер искал основное «жизненное пространство» для германского империализма. В 1939 году в речи на совещании в имперской канцелярии, на котором был дан приказ готовить вторжение в Польшу, Гитлер сформулировал этот вывод чрезвычайно лаконично и категорично: «Надо отказаться от идеи о том, что решать проблемы можно лишь применяясь к обстоятельствам. Необходимо приспособить обстоятельства к нашим требованиям. Без вторжения в чужие государства и присвоения чужой собственности это теперь уже невозможно».

Мы видим, весь ход рассуждений Гитлера о «жизненном пространстве» и силе подводит к совершенно практическим целям нацистской политики – подготовке к агрессии. Так Гитлер понимал единство теории и практики.

Гитлеру на всем протяжении его пути сильно мешали правовые установления и правовое сознание людей – как в международном плане, так и во внутриполитическом. Ликвидировать эти установления и искоренить все правовые нормы в сознании масс было одной из важных целей нацистов. Только так их власть могла стать действительно абсолютной, только так могли быть разрушены все преграды к установлению системы разбоя и произвола в международных отношениях.

Вот потому-то идея устарелости права, негодности любых правовых норм, которые могли бы ограничить волю фюрера, также является одной из центральных «основополагающих идей» Гитлера. При ее анализе попытаемся раскрыть и «систему мышления», с помощью которой она обосновывалась, и ее практические, т. е. политические, цели.

Если говорить о «системе мышления», то она в применении к культу бесправия основывалась на двух главных догмах, тесно взаимосвязанных: на уже разобранном тезисе о «фюрерстве» (фюрер превыше всего) и на иезуитской идее о том, что цель оправдывает средства, что фашизм как идеология выше права.

Сугубо практически этот тезис толковался так: для установления господства германского империализма над миром все средства хороши, а каждый, кто не согласен с этой целью, автоматически должен быть отнесен к стану врагов и не имеет права пользоваться защитой закона. Огромную роль в утверждении тезиса «цель оправдывает средства» сыграл антикоммунизм. В конечном итоге слово «коммунист» стало синонимом понятия «врага нации», самого худшего из худших преступников, подлежавших безусловному истреблению.

Все первые законы Гитлера, отменившие конституционные права и создавшие предпосылки для установления системы нацистского беззакония в стране, были приняты под предлогом «борьбы с коммунизмом». Коммунистическое мировоззрение квалифицировалось чуть ли не как уголовное преступление. Но это являлось лишь первым шагом для искоренения представителей всех взглядов, не согласующихся со взглядами фюрера. Вслед за коммунистами вне закона были поставлены социал-демократы, либералы и просто люди демократических воззрений. Нацисты сумели хорошо использовать антикоммунистическую истерию, охватившую не только правящие классы Германии, но и других капиталистических стран; под видом борьбы с «мировым коммунизмом» они творили все свои беззакония – создавали первые концлагеря, пытали людей, казнили неугодных Гитлеру деятелей без суда и следствия. Эта практика – под тем же антикоммунистическим предлогом, перенесенная за пределы Германии, – привела ко всем тем зверствам и ужасам, которыми сопровождалась нацистская агрессия.