Текст книги "Цена волшебства. Серия «Волшебные приключения в мире финансов». Книга 2"

– Так, ну полчаса у нас есть, – сказал Роберт, поднимаясь с пола и отряхивая ладони.

– Думаешь, они вернутся? – Люси попробовала глинтвейн и поморщилась – он пока еще был слишком горячим.

– Даже не сомневайся. С нарядом полиции, зоологом и сонными пулями. Так что не будем терять время.

– Но что мы можем? Мерзкий Крейн. И каким образом ему удалось получить руну? Теперь он запросто может гулять между мирами и делать нам гадости.

– Мы можем спрятать груз. Пусть себе опечатывают пустой замок. Поверь, куда легче открыть дверь, чем вернуть арестованный груз.

– Но они же заставят выполнить все предписания!

Люси беспомощно огляделась вокруг. Под потолком еще парили, бранясь, летучие мыши, весело потрескивали бесчисленные свечи в канделябрах, курился дымок из чаш с благовониями, издеваясь над пожарной безопасностью. Вдоль стены стояли статуи рыцарей Круглого Стола с мечами и в латах. Расстроенной Люси даже показалось, что некоторые из них едва не давятся от смеха. Еще бы, кого в их времена пугали свечки и уютный камин? Лицо одного из них, с высоким лбом и мечтательными глазами, показалось Люси странно знакомым.

– А мы выполним.

Ланселот порылся в сундуке и достал левиатор. Внешне он напоминал очень короткий жезл из резного дерева, сверху был укреплен стеклянный шар. В нем лениво кружились молочные вихри. Прибор не дешевый, поскольку делать такие шары умели не всякие колдуны и купить их можно только в Виридиуме. Зато с его помощью можно было двигать по воздуху тяжелые ящики, так, словно они ничего не весили. Ланселот с сомнением оглядел зал, слегка отодвинул канделябр со свечами от книжного шкафа и неуверенно добавил: «Может, даже пару огнетушителей приобретем. Люси, постаскивай все ящики сюда».

– И куда ты собираешься спрятать такую кучу игрушек и прочего? Эти козлы даже чердак обшарили. Ну, точнее, место, где он должен быть, по идее.

Вместо ответа он подошел к изваянию того самого рыцаря с безмятежным взглядом и сжал рукоять его меча. Пальцы живого человека сплелись с каменными, и что-то вздрогнуло, глухо застонало под полом старого замка. Разошлись швы между старыми плитами, и вниз посыпалась вековая пыль, а каменная кладка превратилась в лестницу, тонущую в темноте. Ланселот жестом пригласил Люси следовать за ним. Она так удивилась, что левиатор дрогнул в ее руке, и громадный ящик рухнул с высоты двух метров вниз, на пол. Из него посыпались куклы в разноцветных платьях, и каждая, ударившись об пол, закричала: «Мама!» Отчего-то этот многоголосый вопль неживых вечных детей заставил ее вздрогнуть. Люси шагнула в темноту. Лестница спускалась все ниже, в воздухе запахло плесенью и сыростью. И вдруг вспыхнули факелы по стенам, словно зажженные невидимыми руками, и осветили громадное подземелье. Люси словно очутилась в соборе, тонущем в сумраке. Вдоль стен стояли саркофаги, на их крышках благочинно спали высеченные из камня рыцари, обнимая меч или жену (это уж кому как повезло), но Люси не стала их рассматривать. Вслед за ней в подвал бесшумно спустился Ланселот, неся перед собой по воздуху ящик с надписью: «Осторожно, ледяные фейерверки».

– Как? – Люси резко повернулась. – Откуда ты это знал? Мог бы и мне сказать.

– Ты бы не смогла. Открыть подвалы Камелота может только потомок одного из рыцарей Круглого Стола.

– Что?!

Статуя самого юного рыцаря. Тот же разрез глаз, безмятежный взгляд. Узкие запястья, сильные пальцы с характерной формой ногтей.

– Ланс?

– Ивейн. Мой прадедушка. А ты думаешь, кто Камелот для склада Джонатану посоветовал?

– Ивейн? Сын ужасной ведьмы Морганы, который вопреки воле матери стал рыцарем, а потом еще и святым? Ой… Извини.

– Ничего. К счастью, насчет святости легенды немножко преувеличили, а то мой прадедушка бы не родился.

Когда два часа спустя Роберт вновь явился во главе Армии Тьмы, на сей раз получившей подкрепление в виде наряда полиции и двух напуганных зоологов, он вошел в пустой замок. Замок этот они обшарили. Разумеется, поиски успехом не увенчались.

Любовное зелье

Отношения с Молли все более тревожили Роберта. Он уже не мог себе лгать – официальная, так скажем, причина была исчерпана. Благодаря Молли он попал, куда хотел, и узнал все, что хотел. И приходилось признать – эта женщина нужна ему сама по себе. Роберт не просто привык к победам, он привык к легким победам. И впервые в жизни столкнулся с сопротивлением. Сначала он был удивлен, потом почувствовал азарт. Окончательно его сбивал с толку факт, что к нему испытывают сильное влечение, однако же близко не подпускают. Примешивалось к этому и легкое чувство стыда, чувство странное и для бизнесмена совершенно непростительное. Роберт понимал, что если он добьется успеха, то для него это будет приятным, волнующим приключением, а вот для нее это будет катастрофой. Человеческие пути, соединившись, ведут себя по-разному. Иные идут параллельно, рядом, но не вместе. Другие сливаются в единую дорогу, а вот их пути схлестнутся в перекресток, чтобы потом разойтись. И Роберта мучила совесть. Целых четыре дня.

В тот вечер он приводил в порядок пиджак, как вдруг из внутреннего кармана выпала визитка. Та самая, в которую обратился рекламный плакат. Роберт повертел в руках бледно– розовый прямоугольник.

Жульетта Д`Оревильи. Черная магия высшей категории. Отвороты и привороты любой сложности. Гадания, зелья. Мои услуги стоят дорого, но они того стоят.

Если бы Роберту Крейну месяц назад сказали, что он будет пользоваться услугами черной ведьмы, чтобы приворожить девушку, он рассмеялся бы этому человеку в лицо. Но сейчас… В конце концов, если, как говорят бизнесмены, такая схема здесь работает, то почему нет? Так что утро застало Роберта на пороге дома Жульетты. Пели птицы, цветы подставляли свои разноцветные головки ласковому солнцу, словом, все радовались наступающему дню. Все, кроме хмурого, заспанного и лохматого существа, открывшего Роберту дверь. Окинув Роберта мрачным взглядом, существо жадно затянулось сигаретой в длинном мундштуке и, ни слова не говоря, вернулось в дом. Немного обескураженный Роберт пошел следом.

Ежась от утренней прохлады, Жульетта поплотнее закуталась в пеньюар. Смысла в этом не было никакого – тонкая, как паутинка, органза была еще и совершенно прозрачна.

– Я, видите ли… – начал Роберт, миниатюрная ручка закрыла ему рот.

– Сначала кофе, – объявила Жульетта тоном, не допускающим возражения. – Потом коньяк. Потом, возможно, у меня откроются глаза, уши и желание выслушать вашу скучную проблему. Которая уж точно не стоила того, чтобы будить меня в такую рань.

Роберт огляделся. Красивый дом, и обставлен с большим вкусом. Не слишком портил интерьер даже беспорядок. С украшенной золотыми узорами ширмы свисал ажурный чулок, другой украшал морду оленя на стене. Везде стояли кубки с остатками вина, чашки из – под кофе, в самых неожиданных местах нашли свое пристанище окурки.

– Жан Пьер!!! – неожиданно взревело это маленькое существо, и Роберт вздрогнул от неожиданности. – Почему ты до сих пор в постели, бесполезный паршивец? Кто разрешил тебе спать?! Paresseux et fainéant.

– Вы, госпожа. В пять утра, когда сами устали.

Из-под вороха смятого шелка на огромной кровати поднялась рыжая голова. Юноша зевнул, по-кошачьи грациозно потянулся.

– Ну так поднимайся! Приготовь мне ванну, коньяк, а гостю…

Она вдруг наклонила голову и окинула Роберта острым, проницательным взглядом, в котором больше не было сна.

– Кофе по-ирландски, верно? Вы же его хлещете прямо с утра, если не нужно за руль. Где-то у меня были и приличные сигары. Не ваши любимые Arturo Fuente Opus X по 250 фунтов за штуку, конечно, это местные, но вам понравятся.

– В Arturo Fuente просто присутствует аромат халапеньо, мне нравится, – словно извиняясь пробормотал ошеломленный Роберт, а сам подумал: «Похоже, я пришел по верному адресу».

– Ну же, полагаю, вы влюблены и пришли ко мне за какой-нибудь дрянью, вроде приворотного зелья? Совершенно этого не одобряю. – она плотнее запахнулась в халат из зеленоватой парчи.

– Забавно слышать от ведьмы, практикующей черную магию. Разве не вашей работой является насылать всякие беды и страдания на человечество?

– Человечество и само неплохо справляется. Уверяю вас, ни одна ведьма не додумалась бы до таких пыток, как инквизиция, ипотека и заполнение налоговой декларации.

– В самом деле? – губы Роберта тронула легкая улыбка. – А не вы ли стали причиной Великой депрессии в 1929 году? – как фокусник достает кролика из шляпы, он неожиданно вытащил старую, пожелтевшую газету, которую с превеликим трудом добыл в центральной библиотеке Виридиума.

Жульетта вздрогнула и взглянула на Роберта с растущим интересом. В комнату абсолютно бесшумно вошел Жан Пьер с подносом. Высокая стеклянная чашка Роберта горела синим огнем, что совершенно не мешало сливочной шапке, покрывавшей ароматный кофе. Бокал Жульетты вмещал, кажется, полбутылки коньяка. Себе Жан Пьер приготовил чайничек зеленого чая.

– Это было девяносто лет назад, – быстро сказала Жульетта и покачала в бокале янтарную жидкость. И ту ведьму звали…

– Флоренс Торнтон. Да, имя другое. Но вот ваше очаровательное лицо нисколько не изменилось. – Роберт продемонстрировал ей поблекший от времени рисунок в газете. Но никаких сомнений – из ресторана выходила именно Жульетта Д`Оревильи. С тремя солидными джентльменами и бокалом шампанского.

– В статье упоминаются два весьма успешных брокера, один банкир и вы, под своим нынешним именем.

– Она действительно была тогда в Нью Йорке, – неожиданно вмешался Жан Пьер. – Правда, в основном проводила время в модных ресторанах и на приемах.

– У меня просто была насыщенная светская жизнь, – фыркнула Жульетта, – и возможно кое-какие мои друзья…

– Поклонники, – подсказал бессовестный Жан Пьер.

… – и были брокерами и банкирами, но в основном я…

– Пила шампанское и развлекалась с мальчиками. Было не до магии, – закончил за нее Жан Пьер.

– Ах ты, скверный, гадкий batard sans vergogne! – Жюльетта выхватила из рук Роберта газету и несколько раз наотмашь ударила Жан Пьера по спине. Он только хохотнул и налил себе чаю. Во время этой экзекуции халатик съехал с плеч разгневанной ведьмы, и Жан Пьер машинально его поправил. Это бережное, заботливое движение не укрылось от наблюдательного Роберта.

– Сколько вы уже вместе? – спросил он, с симпатией глядя на эту необычную пару.

– В октябре будет 116 лет, – спокойно ответил Жан Пьер.

– Пошел вон, болтун, – Жульетта сердито пнула ножкой в бок. Он улыбнулся, взял чайник и чашку и отправился в кухню.

– Отчего не поженитесь?

– А зачем? – она пожала худенькими плечами. – Детей я не хочу. К тому же мы на очень разных ступенях социальной лестницы.

– Разве это имеет значение?

– Для него нет. – Жульетта залпом допила коньяк. – А для меня да. Я дочь нищего рыбака, а он девятый маркиз Ларуа. Видели бы вы его мамочку! Старая злобная ведьма. Она бы наверняка устроила auto-immolation на нашей свадьбе.

– О, она тоже была колдуньей?

– Нет. Если не считать волшебным умение маркизы выводить людей из себя.

– Но если не вы явились причиной Великой депрессии, как утверждает «Королевский вестник», – Роберт помахал истерзанной газетой, – то кто?

– Все началось с биржевого краха 1929 года в Америке. Обвальное падение акций в знаменитый «черный четверг». А 29 октября в «Черный вторник» наступил крах Уолл-стрит. Ну, в результате уровень промышленного производства был отброшен лет этак на 30 назад, около 30 миллионов человек лишились работы и оказались в нищете. Поверьте, милый, – Жульетта наклонилась вперед и взяла Роберта за запястье, – ни одному волшебнику не натворить такого, на что способны обычные люди.

– Но почему это произошло? – Роберт хотел убрать руку, но почему-то передумал.

– Ну, есть так называемое Кейнсианское объяснение, – подал из кухни голос Жан Пьер, и у Роберта округлились глаза. – Недостаток денежной массы. Согласно Кейнсу, денежная масса должна быть обеспечена товаром. Однако это работает и в обратном направлении – при недостатке денежной массы произойдёт снижение индекса цен. В те времена деньги ведь были привязаны к золотому запасу, что ограничивало денежную массу. А производство росло, в начале XX века появились такие новые виды товаров, как автомобили, самолёты, радио. Количество товаров, как валовое, так и по ассортименту, увеличилось многократно. В результате ограниченности денежной массы и увеличения возникла сильная дефляция – падение цен. Это вызвало финансовую нестабильность, банкротство многих предприятий, люди и компании не смогли вернуть кредиты.

Роберт решил сегодня ничему не удивляться.

– Я-то думал, причиной всего этого безобразия стало принятие закона Смут – Хоули в 1930 году. – Он дунул на свой кофе, и пляшущий синий огонек немедленно угас. – Ввели высокие таможенные пошлины на импортные товары. Государство пыталось таким образом защитить внутреннего производителя, ну и протекционистскими мерами повысило цены на ранее дешёвый импорт. Это в свою очередь снизило покупательную способность населения, а также вынудило другие страны применить контрмеры, навредившие американским экспортёрам. Лишь в середине 1930-х годов после вступления в силу Закона о соглашениях о взаимной торговле, которое здорово снизило таможенные пошлины, международная торговля начала восстанавливаться.

– Скорее уж маржинальная торговля на фондовых рынках, – снова донесся голос с кухни. – Суть схемы проста – можно приобрести акции компаний, внеся всего 10% от их стоимости, остальная сумма является кредитом под залог этих же акций. Например, акции стоимостью 1000 долларов можно приобрести, обладая только сотней долларов. Этот тип сделок был популярен в 1920-е годы. Но в таком займе есть одна хитрость – брокер в любой момент может потребовать уплаты долга, и его нужно погасить в оговоренное время (обычно от 2 до 24 часов). Это называется маржевым требованием, и оно, как правило, вызывает продажу акций, купленных в кредит. 24 октября 1929 года после снижения цен на популярные акции нью-йоркские брокеры, которые выдавали маржевые займы, стали массово требовать уплаты по ним. Началась массовая распродажа акций и изыскивание других источников. Необходимость оплаты по маржевым требованиям вызвала нехватку средств в банках по сходным причинам (так как активы банков были вложены в ценные бумаги, и банки были вынуждены срочно продавать их) и привела к краху шестнадцати тысяч банков. Что позволило международным банкирам не только скупить банки конкурентов, но и за сущие копейки скупить крупные американские компании. Когда общество было полностью разорено, банкиры Федерального резерва решили отменить в США золотой стандарт. С этой целью они решили собрать оставшееся в США золото. Так под предлогом борьбы с последствиями депрессии была проведена конфискация золота у населения США.

– Я смотрю, вы не слабо во всем этом разбираетесь, – пробормотал Роберт. Он-то думал, что мальчик всего лишь красивая игрушка капризной госпожи.

– Я брокер, – спокойно ответил юноша, появляясь в дверях кухни. Волосы у него теперь были аккуратно убраны, халат он сменил на строгую рубашку и брюки. – И очень неплохой. Иначе нам пришлось бы трудно. Это сокровище может за ночь спустить целое состояние.

Он наклонился и нежно поцеловал пепельную макушку, которая сердито дернулась.

– Я все приготовил. – Жан Пьер держал в руках поднос с маленьким медным котелком. Рядом лежал перевязанный букет ароматных трав. Роберт узнал петрушку, розмарин и шалфей. Жульетта немедленно взорвалась.

– Жан Пьер, ты что, хочешь сварить бульон? Зачем ты, светлая мать тебя побери, приволок букет гарни?

– Разве вы не собираетесь варить любовное зелье?

– Нет!!! И еще раз нет! Оно ему не нужно.

– А что, набор травок для любовного зелья не отличается от классического букета гарни? – заинтересовался Роберт.

– Любой ребенок это знает. В вашем мире даже баллада есть, «Ярмарка в Скарборо», кажется. Там этот состав упоминается. – Жульетта отправила пучок трав в урну. – Разумеется, нужно кое-что еще и личная вещь вашей любимой. Которую, вы, по неграмотности, конечно же не принесли.

Роберт вопросительно уставился на Жан Пьера. Тот развел руками.

– Если госпожа говорит, что зелье не нужно, значит, так оно и есть.

Жульетта демонстративно схватила поднос и понесла на кухню, а Жан Пьер наклонился к Роберту и шепнул:

– Не бойтесь. Она не просто талантлива – гениальна. И нам жилось бы еще лучше, если бы она меньше пила и аккуратнее играла.

– В карты?

– Если бы. На бирже. Сейчас вот купила акции какой-то левой компании. «Клаус и К». Вы, наверное, о такой даже не слышали.

Роберт вздрогнул. Его мозг лихорадочно заработал. Жюли (так про себя он окрестил колдунью) купила эти акции. Это не спроста. Вряд ли центральный банк дал Клаусу выпустить акции на большую сумму. Что, если попытаться выкупить контрольный пакет? Через подставных лиц, разумеется. Роберт так делал уже дважды со своими конкурентами, и это принесло неслыханные дивиденды.

Жюльетта вернулась с двумя бокалами шампанского.

– Жан Пьер, убирайся. Надоел.

– Как вам угодно, моя госпожа.

Она повернулась к Роберту.

– Любовное зелье я вам не дам. Я окажу вам услугу – дам совет.

– Что хотите взамен?

– Тоже услугу.

– Просите что угодно. – Роберт уже принял правила ее игры и понял, что она знает все. А значит, не попросит того, что он не сможет дать.

Она улыбнулась.

– Она любит мужа. Но он никогда не даст ей самого главного. Самоуважения. И уважения других. Вы бизнесмен, так помогите ей – дайте ей свободу. Что она умеет и любит?

Роберт задумался.

– Ну… Кажется, печь разные сладости.

– Отлично! Маленькая, изысканная пекарня, если ваша любимая – романтическая девушка. Или сеть дешевого фастфуда, если она решительная, практичная и приземленная женщина. Уведите ее от опостылевшей семейной плиты, где ее уважают меньше домашних брауни, и дайте почувствовать, что она тоже человек. Это дорогого стоит! Такого ей никто не даст, кроме вас.

Роберт даже об акциях «Клаус и К» забыл. Так просто. И так гениально. Он отставил свой кофе, даже не пригубив.

*

– Ребята, меня весьма смущают ваши лица. Что случилось на этот раз?

Клаус переводил подозрительный взгляд с Ланселота на Люси и обратно. А те не спешили делиться плохими новостями. В гостиной стало настолько тихо, что стало слышно, как шумит ветер в ветвях елей за окнами, да ворчит на чердаке привидение прабабушки по отцовской линии. Что-то о бессовестных внуках, которые давно не навещали. Ланселот и Люси переглянулись. Любому боссу неприятно сообщать плохие новости, а уж если твой босс в дурном настроении способен заморозить половину города. Наконец Ланселот решил, что пауза уж слишком затянулась. Но едва он открыл рот, как Ричард, до того изображавший чучело ворона, ожил.

– Стойте, минуточку! – завопил он, слетая с верхней полки.

Все ошарашенно наблюдали, как он подлетел к шкафу, вытащил толстый плед, тщательно им укутался и полез в камин. Камин по случаю летнего времени освободили от дров и тщательно вычистили от золы. Забравшись в самую дальнюю часть камина, Ричард устроился так, что из пледа торчал только клюв, и крикнул:

– Все, можете сообщать ему плохие новости! Я готов.

Это настолько разрядило обстановку, что историю о том, как склад закрыла пожарная инспекция, Клаус выслушал почти спокойно. Похвалил Люси и Ланселота, что успели спрятать груз. Но веселого в этом было мало. Склад до выполнения всех предписаний использовать нельзя, а они должны были обойтись в круглую сумму, да и времени займет немало. Учитывая, что Роберт теперь может ходить на склад, как к себе домой, было решено использовать именные руны. Теперь войти смогут только Клаус и его сотрудники. Хлопотно, дорого, всем завтра придется лично ехать к магам и ставить на ладонь невидимые ключи на ладонь. Но больше всего Клауса мучило другое. Он едва слушал Люси, кивал невпопад, смотрел в окно невидящим взглядом. Потом, так и не дав Люси закончить обсуждать план действий, он встал из-за стола и ушел. Друзья только растерянно переглянулись.

Молли он нашел в спальне за весьма необычным занятием. Она сидела перед трюмо, рядом открытая шкатулочка с ее немногочисленные украшениями, а на зеркало опирается кислотно-розовый журнал «Сладкие губки». «Макияж и прически на все случаи жизни для светлых принцесс». Имелась и коробочка с перламутровыми тенями и кисточка, которой Молли неумело, впервые в жизни пыталась накрасить глаза. Увидев мужа, Молли вздрогнула, и оттенок «осенняя листва» лег неровно. Клаус неприязненно взглянул на журнал и набор для макияжа.

– Хотела сделать тебе сюрприз, – Молли поспешно захлопнула журнал и подняла на мужа виноватый взгляд.

– Уже сделала, да еще какой. Молли, нам надо серьезно поговорить.

Клаус пододвинул стул, сел напротив жены. По его плотно сжатым губам и потемневшему взгляду Молли поняла, что он страшно зол. Она растерялась. Что не так? Клаус заговорил, медленно и резко:

– Роберт Крейн. Что между вами?

– Ничего! Клянусь, ничего, мы просто друзья!

– И эта дружба зашла так далеко, что ты, зная, что этот подлец ни перед чем не остановится, чтобы мне насолить, притащила его сюда, тайком от меня. Рассказала ему про склад, который по твоей милости теперь закрыт. Что еще ты ему рассказала и показала?

Молли побледнела. В глубине души она боялась, что Клаус когда-нибудь узнает про Роберта и такой разговор может случиться. Но прочитав с десяток романов Ричарда, когда у него был романтический период, она себе представляла этот разговор немножечко по-другому. Обычно в этих романах если муж узнавал о любовнике, он рвал на себе волосы, хватался за сердце, требовал от супруги нескромных подробностей, кричал что-то вроде: «Или он или я, выбирай!» Потом гневно и решительно шел вызывать любовника на дуэль. Чего в этих романах мужу делать не полагалось, так это выяснять у жены про какие-то там склады и прочие неинтересные вещи.

– Ну… – пролепетала Молли, – завод показала. Он же тоже игрушками занимается, ему интересно было.

– Интересно, значит, – скрипнул зубами Клаус. Он дал себе слово полностью себя контролировать, и только поэтому в комнате было все еще по-летнему тепло.

– Ты совсем мне внимания не уделяешь! – она всхлипнула, краска отхлынула от щек, и все, что накопилось за последние месяцы, хлынуло наружу. – Я даже не помню, когда мы последний раз целовались! Ты только своей работой интересуешься, на меня тебе наплевать! А ему со мной интересно, мы просто беседуем, и он хотел посмотреть, где я живу.

Клаус ошарашенно смотрел на жену. Обычно, когда Молли говорила и делала глупости, а случалось это часто, он любовался ее лазоревыми глазами, золотистой головкой, маленьким изящным носиком и чувствовал нежность и умиление. Сейчас умиления не было и в помине.

– Молли. Он тебя просто использовал. Ему нужно было попасть сюда, все разузнать, была нужна информация, и ты ее предоставила. Причем за моей спиной.

*

Рудольф сладко потянулся и перевернулся на другой бок. Вечер был прекрасным. Хозяева в последнее время были заняты, перестали следить за его диетой, и он в полное свое удовольствие напивался какао и объедался фиалковым мармеладом. Правда, Ричард пугал его каким-то апоплексическим ударом, который непременно случится, если не ограничивать себя в употреблении сладкого. Удар этот ввиду непонятности не особенно пугал, чего не скажешь о фигуре. В последнее время поглядывая в зеркало, Рудольф конфузливо воротил морду. Ну да ладно. До зимы далеко, успеет еще привести себя в форму, а пока можно блаженствовать на подстилке из ароматного сена. И никуда не потащат. Сегодня особенно не хотелось – за окном собирались грозовые тучи, и в воздухе появилась та особенная духота, что бывает перед грозой. Рудольф поворошил копытом мягкое сено, которое пахло цветами и сухой травой, полюбовался обновкой – медный браслет на ногу, не эльфийская работа, конечно, но изящный. Хозяйка на прошлой неделе расщедрилась, у нее в последнее время прекрасное настроение. Как чудесно, что никто сейчас не придет…

Дверь оленника распахнулась, и у Рудольфа расширились глаза. На пороге стояла хозяйка, вся в слезах, и будто лихорадке. Вот только не это. В прошлый раз, когда она была расстроена, погнали в Айронволл, к этому жуткому дому. Рудольф мог поклясться своими копытами – там живет какая-то нечисть, олени такие вещи чувствуют не хуже кошек. Предчувствия его не обманули.

– Рудольф, вставай. Полетим в Айронволл. Опять!? Опять упился какао?! Я же тебе запретила! Целое ведро! Как?!

Рудольф виновато прижал уши и скромно потупился. Вообще-то ведро было третьим по счету, но хозяйке это знать не обязательно. Пришлось собрать волю в кулак и встать. Не без труда, но взлетели. Погода портилась на глазах, Рудольф спешил, как мог, но над Волчьей топью на них все же обрушился ливень. Он хлестал тонкими, безжалостными струями, колкими, злыми, заливал глаза. Буквально пара минут, и они с Молли полностью вымокли. Летний ветер теперь казался не просто холодным, а ледяным. Отяжелевшая от воды одежда прибавила веса, Рудольф стиснул зубы и погнал что есть духу.

Наконец впереди засверкали шпили Айронволла. Небо над этим проклятым городом было чисто, как и всегда. Дожди и счастье обходили его стороной. Рудольф перемахнул исполинскую стену, не забыв, как всегда, показать язык латунным стражам. Это у него давно превратилось в священный ритуал. Стеклянным куполом блестела оранжерея, под металлическим позвоночником, державшим купол, вечно цветущие растения и травы. Столетия пройдут, а краски и аромат шелковых лепестков не увянут. А вот театр Айронволла. Вдоль еще красивого фасада появился зигзаг трещины. Но внутри механические клоунессы в полосатых трико радушно поклонятся вошедшему, поднимется алый бархат занавеса, и поплывут, с легким скрипом, по нарисованному небу картонные облака. А вот и тот самый дом.

Рудольф неохотно снизился. Обычно ему приходилось ложиться на живот, чтобы Хозяйка слезла. Но в этот раз едва его копыта коснулись земли, она спрыгнула и, схватив за повод, куда-то потащила его, мокрого и несчастного. И голодного. Какао было так давно! Кажется, в прошлой жизни. Кафе «Разбитая чашка». Хм. Зачем бы это?

– Сэм! Позаботься о нем!

Дверь кафе распахнулась, выбежал юноша в полосатом поварском переднике. Увидев дрожащего Рудольфа, Сэм всплеснул руками и заахал. А потом засыпал Молли вопросами: «Что бедная зверушечка любит?» И прочее. И Молли, и Рудольф в унисон ответили: «Сладкое!». После чего с оленя немедленно сняли мокрую упряжь, повели внутрь, в тепло, медовый свет в полумраке, сладкие, пленительные запахи корицы, гвоздики и имбиря. Айронволл открывался с новой стороны. А Молли озябшей рукой стучала в дверь дома 31.

Роберт же с полудня начал готовиться к свиданию. Он собирался послать сокола, когда все будет готово. Купил себе крылатого почтальона, когда был в Виридиуме. Сначала Гай его раздражал. Нужно чистить клетку, как бы он ни модифицировал кормушку, вокруг всегда был рассыпан корм, благо, механические уборщики с этим боролись. Но потом привык, стал делиться едой, просто, чтобы порадовать, и гладить пальцем горячую пернатую грудь. Привык и Гай, не только послушно протягивал лапу для привязки корреспонденции, но и давался гладить и вежливо клевал фрукты, которые соколы не едят.

Роберт составил бизнес-план, прикинул, сколько денег понадобится на все, поработал немного над концепцией «волшебного» кафе для Молли. Затем заказал Сэму романтический ужин. Мальчик постарался – внимательно выслушал пожелания и адаптировал рецепты французской кухни под местные продукты. Так что Молли ждал великолепный ужин. Опаленные открытым огнем стейки из Лунорога под перечным соусом, спаржа с жаренными цветами пепельной тыквы, салат из восковых яблок, лучшее Ранвеннское вино и десерт из пьяных груш. Роберт поставил на стол канделябры с новыми свечами, а между них маленькую деревянную шкатулку и написал письмо. В меру дерзкое, немного страстное, словом, то, что нужно. Гай с готовностью протянул лапу, Роберт крепко привязал свое послание и отпустил птицу в открытое окно. Оставалось свободное время, и он пошел в потайную комнату своего тезки. Еще вчера он нашел там шкатулку с бабочками, аккуратно пронумерованными, сохранившими воспоминания прошлого. Этакий живой фотоальбом. Почему бы не посмотреть их сейчас?

*

В комнатах горел теплый желтый свет. На проигрывателе играла пластинка с «Кольцом Нибелунгов» Вагнера, Роберт обожал эту оперу и очень обрадовался, когда нашел ее в коллекции Ливингстона. Все двери были открыты. Во-первых, Роберту не хотелось пропустить звонок в дверь. А во-вторых это, конечно, очень увлекательно великолепная, пламенная и роскошная музыка Вагнера наполняла комнаты искрящимся золотом. Первая бабочка встала в штатив, и на стене замерцала коричневая, иссеченная шрамиками и порезами старинная видеозапись. Мастерская Роберта, он стоит у верстака без сюртука, в рубашке и жилете, рукава перехвачены зажимами. Зашла Лили, лоб нахмурен, сердито кусает губы.

– Робби! Ты два дня не хочешь меня видеть!

Обернулся, улыбка осветила усталое лицо.

– Очень хочу. Просто устал, много работал, хотел сделать для тебя сюрприз.

Он отодвинулся от стола, давая сестре взглянуть. Ее глаза расширились от восхищения.

– Робби, ох! Она прекрасна!

Бабочка-камера наконец сделала плавный полукруг, и Роберт увидел на столе «снежный шар».

В XIX веке Эрвин Перци, занимавшийся изготовлением хирургических инструментов, пытался создать хирургическую лампу. Он использовал технологию Средневековья, пропустив свет свечи через наполненную водой колбу, для фокусировки. Но Перци еще добавил в воду частицы различных материалов, в качестве светоотражателей. Этот эффект показался ему похожим на снегопад, тогда-то у него и родилась идея создать механическую игрушку. Первый снежный шар, который он сделал, содержал внутри миниатюру базилики Рождества Девы Марии. Игрушка стала очень популярной, и талантливый инженер получил патент на изобретение и открыл в Вене семейный магазин, который по сей день продает шары по всему миру. Шары Перци славятся тем, что «снег» не опускается на дно особенно долго, а материал из которого он сделан, является фамильной тайной и передается из поколения в поколение.

Внутри этого шара застыла маленькая балерина в платье из тончайшего кружева. Несмотря на миниатюрные размеры, ошибиться было невозможно, это был портрет Лили.

– Еще будет гравировка здесь и здесь, – гибкие пальцы Роберта заскользили по латунной основе. – Но самое интересное будет, если я поверну ключик.