Текст книги "Игрок"

Глава 30

Когда Майку Нолану предстояло действовать, он редко задумывался над тем, с чего именно следует начинать. Так случилось и на этот раз. Не теряя ни минуты, он направился прямиком к игорному заведению Теодора Ренкина. Несмотря на то что близился полдень, там все равно были посетители. В любое время дня в этом заведении можно было встретить несчастных, которые не успели проиграть всех своих денег накануне и явились, чтобы спустить все до последнего цента на следующий день. Они-то и сидели у столов, за этим благородным занятием проигрывания денег, в то время как фортуна с помощью хитрых уловок карточных шулеров делала этот процесс максимально быстрым.

У дверей заведения шериф остановился и велел первому попавшемуся на глаза человеку:

– Позови мне Ренкина!

Человек испуганно замер. Даже ближайшие сподвижники Ренкина по бизнесу не были в курсе всех его грязных дел, однако они знали достаточно, чтобы понимать: он не сидит еще в тюрьме только благодаря благосклонной к нему фортуне, да еще потому, что закон, правящий в обществе людей, населяющих эти дикие приграничные места, снисходителен, а подчас и слеп, когда речь идет о краже, разве что украденное – человеческая жизнь. Как бы там ни было, не прошло и минуты, как Ренкин показался в дверях своего заведения, одарив Майка Нолана самой любезной своей улыбкой. Ренкин был в свое время бродячим торговцем – работал на хозяина скобяной лавки и ходил по домам, предлагая соответствующий товар; тогда-то он и научился так улыбаться, – подобный маневр он использовал в тот момент, как хозяйка дома открывала ему дверь.

– Слышали, слышали, что вы не жалеете лошадей, шериф! – с порога заговорил хозяин заведения. – Вон скольких всадников разослал на поиски. Но может быть, все уже закончилось, шериф, а? Иначе мы бы не видели тебя сейчас в Сан-Пабло. Уж как я рад тебя видеть, Нолан!

– Знаю, как ты радуешься, когда видишь меня, приятель, – сказал шериф. – Я много чего про тебя знаю, Ренкин, только рано еще нам с тобой разговаривать о том, как мы хорошо друг друга понимаем, – время не пришло. А сейчас я бы хотел кое-что узнать об одном из твоих людей.

Ренкин, человек бывалый, сделал вид, что не заметил угрожающего смысла слов шерифа.

– Ты имеешь в виду кого-нибудь из моих служащих? Против него что-то есть? Скажи, кто это, и забирай, если это нужно, шериф, препятствовать не стану. Я всегда готов помочь закону, который защищает меня самого.

– Премного благодарен, – сказал шериф. – Может, я когда-нибудь и попрошу твоей помощи, если понадобится кого арестовать, а сейчас только хотел бы кое-что узнать о твоем подручном Джо Крэкене.

– Джо? Да это же самый смирный и законопослушный человек! Джо – один из моих лучших…

– К чертовой матери, Ренкин! – рявкнул шериф. – Я прекрасно знаю, как его звали, когда ты впервые с ним познакомился. Нечего морочить мне голову. Мне прекрасно известно, каким именем он назывался, когда вы вместе появились однажды в Тулсе.

– Ну знаешь, – отозвался Ренкин, часто моргая, но в остальном не теряя присутствия духа, – странный ты человек, шериф. Далеко видишь и много чего помнишь. Я-то не могу похвастать такой памятью, провалиться мне на этом месте!

– На совести Крэкена, – продолжал шериф, – пять человек, которых он убил, и все они хорошие люди, не чета ему самому. Дело в том, Ренкин, что Крэкен – настоящий подонок. Однако сейчас мы на этом останавливаться не будем. Я хочу знать только одно: собирается ли Крэкен выйти сегодня около полудня из отеля на улицу, или же приляжет в это время отдохнуть?

При этих словах Ренкин обеспокоенно посмотрел на лицо шерифа:

– А что, есть какие-то причины, из-за которых ему нужно было бы оказаться в постели, шериф?

– Об этом мне ничего неизвестно. А вот по какой такой причине он должен находиться именно здесь?

– На это имеется семь с половиной тысяч основательных причин. Каждый из этих долларов – вот уже и причина. Если Крэкен не появится, Коркоран может забрать деньги, которые взял для него на сохранение Роланд.

– Может быть, это и так, а может, и нет.

– Я, во всяком случае, их обратно не получу.

– А что произойдет, если Крэкен действительно окажется там?

– Тебе это лучше знать, шериф, мне это неизвестно.

– Давай сюда Крэкена, я поговорю с вами обоими.

Призвали Крэкена, и он явился перед шерифом с улыбкой на лице и с двумя револьверами, небрежно заткнутыми в кобуры, так чтобы в любую секунду можно было их выхватить.

– Что ты собираешься делать в полдень? Где собираешься быть в это время?

– На улице перед отелем, с вашего позволения, шериф.

– Зачем?

– Я обещал народу, что буду там.

– Крэкен, если ты там окажешься, тебя просто нашпигуют пулями.

– Меня?

– Крэкен, я много чего про тебя знаю, гораздо больше, чем ты думаешь. Знаю о том, что ты проделывал в Нью-Мексико. И про Олд-Мексико тоже. Мне все было о тебе известно еще до того, как ты появился в этом городе. В тех книгах, которые я читаю, очень много написано о тебе и твоих проделках. Знаю, что рука у тебя быстрая и стреляешь ты без промаха. Но, уверяю тебя, Джо, недостаточно быстрая и недостаточно верная, для того чтобы ты мог тягаться с Коркораном. Вот ведь в чем дело.

Джо Крэкен бросил быстрый взгляд на своего шефа, однако Ренкин только покусывал губы и смотрел то на одного, то на другого, не зная, что сказать.

Крэкен покачал головой.

– Я должен быть там, на площади перед отелем, – сказал он и быстро добавил: – Может быть, вам что-нибудь известно? Знаете какую-нибудь причину, из-за которой Коркоран как последний дурак решится на верную гибель только ради того, чтобы оказаться на месте?

– Мне известны эти причины, – сказал шериф. – И уверяю тебя, Крэкен, если тебя настигнет пуля, то исключительно по твоей же собственной вине. Ты не можешь тягаться с Коркораном, тебе следует это знать. Он настоящий боец, такая уж у него натура, такое воспитание. Это у него в крови. В бою один на один его победить невозможно!

Шериф произнес эти слова таким уверенным тоном, так убежденно, что Джо Крэкен несколько сник, однако продолжал стоять на своем.

– Человек умирает только раз, – сказал он. – И если я сегодня отступлюсь, то после этого мною сможет помыкать любой китаец на всей территории отсюда и до Батт-Сити.

– Ренкин, – попросил шериф, – попробуй его уговорить.

Однако у Ренкина было семь с половиной тысяч причин хранить молчание, что он и делал. Итак, Майк Нолан оказался бессильным. Он побрел по улице, терзаемый стыдом и ощущением неудачи. Придя домой, он обнаружил, что жена находится в состоянии величайшего возбуждения.

– Все было очень хорошо, Майк, и она начала оправляться, словно увядший цветочек, который сбрызнули свежей водичкой. У меня на сердце полегчало, когда я увидела, что румянец возвращается на ее щечки. И вдруг кто-то постучался в дверь. Я пошла открыть и увидела, что там стоит этот чертенок, Вилли Керн. Почему ты не засадишь этого паршивого мальчишку в тюрьму, Майк?

– Да потому, что он один стоит всех остальных мальчишек в этом городе. Провалиться мне на месте, если это не так!

– Майкл! – вскричала добрая женщина. – Послушай, он мне заявляет: «Я хочу видеть мисс Мерран». – «От тебя здесь одни неприятности, молодой человек, – говорю я. – Иди-ка ты отсюда, да поскорее!» – «Ладно, – говорит он. – Я-то пойду, а вот вам следовало бы выгнать своих свиней из огорода». – «Свиней? – спрашиваю я. – Господи помилуй!»

Я бегу в огород и вижу, что нигде нет ни одной свиньи. Этот чертенок все выдумал. А когда вернулась – прямо дышать было нечем, так запыхалась, – сразу же увидела грязные следы босых ног на чистом полу кухни. Я схватила старую метлу и побежала за ним, но его и след простыл. А у дверей стоит мисс Мерран, и глаза у нее горят словно уголья.

«Присядьте… прилягте, моя миленькая», – говорю я. «Я должна… я должна идти!» – твердит она. «Если это из-за того, что сказал вам этот маленький негодяй, – говорю я, – то не стоит обращать на него внимания. Что бы он вам ни наговорил, ничего хорошего из этого не выйдет, моя душечка!» – «Вилли? – говорит она и вздергивает этак голову. – Бог его благослови! А вас от всей души благодарю за ваши хлопоты, миссис Нолан». – «Нельзя вам снова на солнце…» – говорю я.

А она все равно убежала, и я не могла ее остановить. В этого свиненка Вилли, как видно, сам бес вселился. Как ты можешь говорить, что он стоит всех остальных мальчишек города, Майкл?

– Я уж не помню, что говорил, – заметил шериф, погруженный в свои мысли.

Нолан поднялся в дом и прошел в свою комнату, которая служила ему и кабинетом, где он держал картотеку, где находилась его частная «галерея» всяческих бродяг и мошенников, образцы почерков, письма и заметки – не такой уж обширный архив, однако неплохая библиотечка разнообразной полезной информации для работы шерифа.

Там и нашла его жена минут пять спустя. Она прокралась вслед за ним к двери его комнаты и, заглянув без всякого стеснения в замочную скважину, увидела, что муж сидит в кресле и что-то делает со своим револьвером. Она поспешно постучалась; ей открыли, однако револьвера нигде не было видно.

– Майк, – спросила она. – Что там еще затевается?

– Затевается? – неуверенно переспросил он.

– Ох, Майкл, пусть молодые стреляют друг в друга! Предоставь это им! Ты уже сделал все, что тебе положено, и даже больше того.

– Замолкни, женщина! – приказал ей Майк Нолан. – Мария, ты никак за мной подглядываешь?

– Что бы я увидела, если бы подглядывала за тобой? Ничего хорошего. Только то, что тебе грозит беда, – рыдала бедная женщина.

Он обнял ее свой сильной мускулистой рукой.

– Не нужно ни о чем беспокоиться, – сказал он. – Насколько я понимаю, все будет хорошо. Одно меня только беспокоит, Мария. Когда они сегодня закончат палить друг в друга, на месте останутся не только мертвые тела, но и разбитые…

– Что такого может там разбиться?

– Сердца, к примеру, – ответил шериф. – Пойди, родная, оставь меня одного, мне надо подумать.

Миссис Нолан вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице с большой осторожностью, потому что слезы застилали ей глаза. Наступит такой день, говорила она себе, когда ее дети лишатся отца и за семейным столом напротив нее будет стоять пустой стул. Она ни на что не надеялась и только каждый день посылала Богу молитву, прося его, чтобы он отдалил этот день на долгие годы.

Глава 31

Чего бы ни ждали жители Сан-Пабло, эти ожидания достигли накала примерно к одиннадцати часам, когда по городу поползли слухи, что сам шериф совершенно определенно заявил, будто беглец, согласно своему обещанию, появится возле отеля точно в двенадцать пополудни, чтобы встретиться с Джо Крэкеном, а также со всеми представителями закона, начиная с самого шерифа.

Не меньше десятка граждан явились к Майку Нолану.

– Что ты собираешься делать? – спрашивали они его.

– Пусть себе убивают друг друга, – ответил шериф. – Впрочем, этого может и не случиться.

Затем Майк отыскал Вилли Керна, который обстреливал камнями белку, забравшуюся на верхушку молодого деревца. Маленький шустрый зверек так и вертелся вокруг тонкого ствола, а мимо свистели камни, брошенные сильной рукой мальчишки, которые все пролетали ближе и ближе к головке несчастной белки. Наконец, как раз в тот момент, когда шериф подошел вплотную, один камешек попал в цель, и белка скатилась с дерева. Она несколько раз перевернулась в воздухе, и ей так никогда и не удалось бы благополучно долететь до земли, потому что Вилли, размахивая здоровенной палкой, бежал к тому месту, где она должна была упасть, предвкушая с жестокой радостью расправу. Как вдруг на плечо его опустилась рука шерифа. Мальчишка извивался как змея, пытаясь вырваться, однако рука шерифа была тверда, и Вилли краем глаза увидел с сожалением, как его жертва тяжело стукнулась о землю, перевернулась, вскочила и помчалась, прихрамывая, к другому дереву.

– Удрала! – простонал Вилли.

– Вот когда-нибудь и ты так же зазеваешься и попадешься, – сказал шериф. – Ребята тебя поймают.

– Да ну их к черту! – отмахнулся Вилли. – На взрослых я внимания не обращаю. Смотрю только на ребят. Вы взрослый. Я на вас и не смотрел. А вот из-за вас удрала эта треклятая белка. Это была всего третья, которую мне удалось сшибить камнями.

– На целых три больше того, что удалось сшибить мне. С ними мне не везло, даже когда я охотился с ружьем.

– Да ладно, – нетерпеливо проговорил Вилли. – В чем дело, мистер Нолан?

– Этот Коркоран…

Лицо Вилли мгновенно изменилось. Только стремительный вихрь может с такой быстротой нагнать тучи на ясное небо.

– Что с ним случилось? – спросил Вилли.

– Разве ты ему не друг? – усмехаясь, поинтересовался шериф.

– Конечно друг. А что, у него неприятности?

– Пока нет, но близко к этому.

– Какие же?

– Послушай, Вилли, я человек мирный и спокойный. Пойди найди своего дружка Коркорана и скажи ему… Скажи, что я человек мирный, терпимый и всегда готов доставить удовольствие даме. Но боюсь, мне придется сделать все возможное, чтобы его арестовать, если он в полдень появится на улице в Сан-Пабло. Я не собираюсь беспокоить его прямо сейчас, когда он беседует со своей дамой…

Вилли Керн сделался бледным как сама смерть. Вся его самоуверенность слетела с него в мгновение ока. Он тяжело дышал, глядя на шерифа.

– Не понимаю, что вы хотите сказать, – едва выговорил Вилли.

– Разве Коркоран сейчас не вместе с Китти Мерран?

– Он? С ней? Откуда я знаю? То есть конечно нет.

– Разумеется, ты не знаешь, – продолжал шериф, придвигаясь к мальчику и грозя ему пальцем. – И ты не приходил ко мне домой и не говорил ей, что этот пройдоха просил ее с ним встретиться. И не проводил ее из моего дома прямо к Коркорану…

– Ах ты Господи! – вскричал Вилли, весь дрожа. – Неужели вы его выследили и поймали? Неужели арестовали? Шериф, вы же не собираетесь его повесить, правда?

Майк Нолан замолчал, сердито нахмурившись. Он узнал вполне достаточно, гораздо больше, чем рассчитывал, в сущности, гораздо больше, чем ему бы хотелось знать.

– Замолкни, Вилли! – торопливо сказал он. – Если ты скажешь еще хоть слово, мне придется – в силу служебного долга – заставить тебя показать, где находится Коркоран.

– Раньше вам придется отправиться в ад! – горячо воскликнул мальчик.

– В таком случае я сам отправлюсь на поиски.

Вилли побледнел еще больше.

– Отлично, – сказал шериф. – Ты не хочешь показать мне, где он находится, и не хочешь проводить меня к нему. Может быть, ты согласишься кое-что ему передать?

Мальчишку терзали муки, он переминался с ноги на ногу и беспомощно смотрел на Майка Нолана.

– Шериф, – сказал он наконец. – Скажите, что вам нужно. Я сделаю все, что вы прикажете.

– Ты вроде бы влюбился в этого человека, а?

– В него? Да это же настоящий человек! – горячо воскликнул Вилли.

– Не знаю, не знаю, только сдается мне, что ты вроде как прав, – пробормотал шериф. – Самое меньшее, что ты можешь сделать, это отправиться к нему и сказать, чтобы он, будь оно все проклято, держался подальше от отеля, когда наступит полдень. Скажи, что мы пытались удержать Джо Крэкена, уговорить его, но он клянется, что непременно будет на месте, и мы ничего не можем с ним поделать. Передай ему все это. А еще скажи, что, если он появится, я его арестую, даже если при этом перестреляют половину жителей Сан-Пабло и меня в том числе. Все слышал, Вилли?

Мальчик, по-прежнему бледный, серьезно кивнул.

– Все слышал, – сказал он. – И все запомнил.

– Ты хочешь, чтобы Коркоран остался в живых? – повысил голос шериф, стараясь убедить в важности его миссии.

– А то нет? – проговорил Вилли со слабой улыбкой.

– Хочешь уберечь мисс Мерран от участи вдовы?

– Шериф… – начал было мальчик и замолчал, ожидая дальнейших слов шерифа.

– Вот и скажи Коркорану все, что я только что пытался тебе втолковать, и сделай так, чтобы Китти это слышала. Понятно?

Вилли застонал:

– Он меня убьет, если я ее испугаю.

– Только она одна умеет с ним ладить. Помни, Вилли, только она одна может уговорить его не стреляться с Крэкеном.

– Я все сделаю, – вздохнул Вилли, – но это тяжело. Он никогда меня не простит, я уверен.

– Глупости, – успокаивал шериф, хотя ему пришлось слегка покашлять, чтобы скрыть за смущением ощущение вины. – Самое главное – чтобы ради девушки он остался жив. Не забывай этого, друг Вилли!

Майк Нолан некоторое время смотрел на мальчишку, который медленно, глядя в землю, плелся исполнять поручение, а потом отвернулся и пошел по своим делам.

Слухи тем временем все более перерастали в уверенность. Весь Сан-Пабло был убежден, что знаменитый Коркоран, согласно своему обещанию, непременно появится перед отелем в полдень, минута в минуту. Люди охотно заключали пари на крупные суммы, уверенные в том, что этот человек их не подведет. Ходили и другие слухи: говорили, будто шериф строит разные хитроумные планы, с тем чтобы поймать наконец этого игрока.

Его несколько раз окликали, пока он шел по улице:

– Что ты придумал, шериф?

– Собираешься заманить его в ловушку, а, Майк?

В ответ на эти вопросы шериф лишь добродушно отмахивался. Но тут кто-то вдруг выкрикнул:

– А что же Роланд? Он тоже собирается участвовать в поимке Коркорана?

Шериф об этом как-то не подумал. Вот она, козырная карта, только разыгрывать ее нужно с величайшей осторожностью. Не прошло и пяти минут, как он встретил на улице именно Генри Роланда.

Но какая разительная перемена! Еще накануне этот высокий здоровый малый был самым счастливым и гордым человеком во всем городе – он мог похвастаться огромным богатством и собирался жениться на самой красивой девушке. А теперь перед шерифом был человек, снедаемый тайной печалью. Он был бледен, держался подчеркнуто прямо и шел, глядя строго вперед, не оборачиваясь ни вправо, ни влево. Да и вообще, видел ли он то, что было у него перед глазами?

– Мистер Роланд, – окликнул его шериф.

Тот, продолжая смотреть перед собой, прошел мимо.

– Мистер Роланд! – Шериф тронул молодого человека за руку. – Послушайте, сэр!

– Чего вы от меня хотите? – сердито спросил тот.

– Вы ведете себя так, словно забыли меня, Роланд.

– Я прекрасно вас знаю. Вы шериф Нолан. Спрашиваю еще раз: чего вы от меня хотите?

– Чтоб я пропал! Вы, похоже, не совсем здоровы, молодой человек. Что с вами такое?

– Я вас не понимаю, – заявил Роланд.

– А я, как мне кажется, понимаю, – сказал шериф, грустно и выразительно глядя на молодого человека. – Все дело в девушке, верно?

– Сэр! – воскликнул тот.

– Брось-ка ты расстраиваться, парень, – поддержал его Майк Нолан. – Меня, например, три девушки послали куда подальше, и каждая – после того, как обручилась со мной. Только четвертой удалось наконец выйти за меня. А остальных и след простыл. Так вот, каждый раз, когда они меня бросали, я думал, что никогда не оправлюсь от удара. Но, черт возьми, Роланд, все в конце концов стирается из памяти! Время – вот что тебе нужно. Время и больше ничего.

– Не имею ни малейшего представления, о чем это вы говорите, – ответил Роланд. – К тому же у меня нет времени и я очень занят.

– Что, у вас в шахте обвал? Или получили плохие вести с Востока?

– Все мои дела в полном порядке, ничего не случилось.

– И вы не больны?

– Разумеется, нет. Просто немного переутомился, вот и все.

– Могу я поинтересоваться, куда вы направляетесь, Роланд?

– Поинтересоваться можете, – сказал Роланд. – А я могу вам ответить, что знаю только одно: я уезжаю. Вас это устраивает? Уезжаю из Сан-Пабло.

– И надолго? – спросил Нолан.

– Если Богу будет угодно, навсегда.

– И бросите всех ваших друзей?

– Друзей? – хрипло переспросил Роланд. – Друзей? – И он решительно зашагал прочь той же дорогой.

– Вот так, – сказал себе шериф. – Этого человека поразило в самое сердце. И не оправится он до самой весны, черт меня совсем забери!

А затем суровый шериф набил свою трубочку, примял пальцем табак, закурил и стал думать о других вещах. Когда человеку перевалило за сорок, любовь значит для него не слишком много.

Глава 32

Толпу, собравшуюся перед отелем, занимали в основном два вопроса, которые и обсуждались достаточно горячо. Вопрос первый: неужели он действительно придет? И второй: как он это сделает?

Ответ на первый вопрос был очень прост: Коркоран слишком добр, он никогда не станет разочаровывать толпу, которая собралась здесь ради него. Что же касается второго вопроса, то ответы на него были не столь единообразны, но многие считали, что он просто промчится галопом по улице, надеясь, что при такой скорости его не сможет настигнуть пуля, а сам в то же время постарается на ходу подстрелить Крэкена. И многие из присутствующих клятвенно заверяли, что если Коркоран предпримет такой рискованный шаг, то они ни в коем разе не поднимут на него руку. Однако нашлись и другие, которые явились на место действия, привлеченные слухами о награде. Это были охотники, и они не собирались отказываться от возможной добычи. С момента объявления о награде этот человек был для них не больше чем какой-нибудь волк или койот. И ружья их осечки не дадут. Охотники на Востоке могут себе позволить иногда промазать – ведь они крадутся за своей дичью сквозь густые леса или кустарник. А вот на Западе, с его широкими горизонтами, где в пустыне царит тишина и сторожкая дичь прекрасно видит и слышит охотника, охотник должен научится бить без промаха.

Всю эту толпу возле отеля шериф не раз внимательно осмотрел сначала справа налево, а потом слева направо. И все-таки он надеялся. Надеялся вопреки всему.

Вдруг он заметил Керна и окликнул его:

– Ну что, Вилли?

– Не знаю, что и сказать, – ответил тот. Вид у него был мрачный и угрюмый. – Я передал ему все, что вы велели, и он очень рассердился. Он никогда мне не простит.

– Ну и дурак, больше ничего, – спокойно заметил шериф. – А вот что она сказала?

– Что она сказала? Ну знаете, шериф, она говорила без умолку. Я слышал только начало, а потом меня услали прочь.

– Как ты думаешь, сумеет она его убедить? – застонал шериф.

– Конечно сумеет, как же иначе? Разве она не самая красивая из всех красивых девушек? И разве она не говорила, что любит его и что выйдет за него замуж, если только он бросит все эти дела с картами да револьверами?

– Она прямо так и говорила?

– Это еще только малая часть того, что она говорила.

– Может быть, ей и удастся убедить, – сказал шериф. – Но если ты так уверен, Вилли, отчего ты такой бледный?

– Никакой я не бледный.

– Да ведь у тебя, парень, даже вид такой, словно ты заболел.

– Просто болит живот, – слабым голосом проговорил Вилли. – Но беда в том, шериф, что с этим Коркораном никогда ничего нельзя сказать наверное. Он не то что другие люди. Он… он ведь игрок, понимаете? Может, он и явится сюда только для того, чтобы проделать какой-то опасный трюк, который еще никому на свете не удавался.

– Возможно, – со вздохом согласился шериф. И вдруг, подняв глаза, посмотрел в окно напротив и заметно вздрогнул. – Вилли! – сказал он. – Посмотри-ка через улицу, на дом миссис Макаррен. Видишь, в окне второго этажа?

Там стояла бедная Кейт Мерран, бессильно прислонив голову к оконной раме, и печально глядела на улицу перед отелем и веранду, на которой Коркоран условился встретиться с Джо Крэкеном в этот злополучный полдень.

– Ну и ну! – сказал Вилли. – Значит, все пропало.

– Похоже, ты прав, – согласился шериф. Голос его звучал столь же безнадежно. – Он, наверное, сказал ей: что бы она ни думала, чего бы ей ни хотелось, а он все равно сделает, что обещал.

– Вот именно.

– И все-таки, Вилли, я уважаю Коркорана за то, что он решил поступить именно так.

– Я тоже, шериф. Но посмотрите на нее! Провалиться мне на этом месте, она ведь едва не помирает со страха!

– Пойди к ней, Вилли, и постарайся ее немного успокоить.

– Я? Ну уж нет, я остаюсь здесь, вдруг да придется вмешаться, когда настанет время.

– У тебя не будет возможности, – покачал головой шериф. – Ты ничем не сможешь помочь Коркорану. Разве кто-то в силах помешать удару грома?

С этими словами шериф пошел прочь, предоставив событиям идти своим путем. Он не делал ни малейших приготовлений для встречи игрока. В то время как все вокруг ломали голову, пытаясь отгадать, что собирается предпринять шериф, он пришел к заключению, что наилучшей подготовкой будет полное отсутствие таковой. Он будет находиться вблизи места действия и по ходу дела решит, что можно предпринять. Что до помощников-добровольцев, то недостатка в них не будет. Если понадобится, в его распоряжении всегда найдется человек пятьсот, причем каждый из них – прирожденный боец и отличный стрелок.

Тем временем шериф посматривал на улицу, то в один, то в другой конец, так же, как и все остальные. Откуда же еще мог появиться Коркоран? По обе стороны улицы все дома были забиты любопытными – у всех окон, во всех дверях стояли и сидели мужчины, женщины с детьми, мальчишки, даже маленькие девочки – все собрались, чтобы посмотреть, что произойдет. Ситуация на первый взгляд выглядела примитивно простой: вот улица, открытая с обеих сторон. Всадник может показаться с любой из этих двух.

– Он наверняка явится переодетым, – предположил кто-то рядом с шерифом. – Может, наклеит бороду. А может, он и сейчас стоит где-то рядом, среди нас. И как увидит Крэкена, так крикнет что-нибудь и сорвет бороду прочь. А потом, когда застрелит Крэкена, вскочит на коня и помчится прочь.

– Существует ли на свете такой конь, – задался вопросом другой, – что может тягаться в скорости с пулей, выпущенной из ружья?

Ответа не последовало.

Солнце уже стояло высоко. Тени от заборов и столбов сократились и съежились, от них остались лишь ничтожные темные полоски на раскаленной белой пыли улицы. Ветер стих, словно придавленный все усиливающимся жаром. И во всем городе Сан-Пабло стали затихать громкие голоса, превращаясь в глухой гул, бормотание и, наконец, еле слышный шепот.

– Крэкен! – вдруг приглушенно вскрикнул кто-то.

Джо Крэкен медленно шел по улице, как и подобает человеку, оказавшемуся в самом центре места действия. Вот только лицо его было бледно, да в глазах заметно некоторое беспокойство, и руки немного дрожали – словом, было ясно, что он хотя и неспокоен, однако полон решимости. И когда кто-то заметил: «Сразу видно, парень головы не теряет», – другой тут же сдержанно отозвался: «Да, похоже, он готов к тому, чтобы умереть».

Таково было и мнение шерифа, и всех других умных людей в толпе. Они знали Джо Крэкена и были наслышаны о его знаменитых подвигах. В то утро не существовало иной темы, которая обсуждалась бы столь горячо и подробно. И тем не менее никто серьезно не считал, что у него есть шансы против Коркорана.

Подойдя к веранде отеля, мистер Крэкен проверил прежде всего, достаточно ли свободно вынимаются револьверы из кобуры, и сделано это было не слишком демонстративно. Следует заметить, что Джо Крэкен вел себя так, словно не имел ни малейшего понятия о том, что на улице, кроме него, есть еще хоть один человек: он был слишком занят собственными делами.

Закончив свои осторожные приготовления, он медленно обернулся и осмотрел толпу, останавливая проницательный взгляд на каждом лице, и все понимали почему. Крэкену тоже пришла в голову мысль, что Коркоран, возможно, переодевшись, прячется где-то в толпе, дожидаясь полудня. Вот он и рассматривал всех по отдельности, переходя от одного к другому, не упуская ни малейшей детали.

Закончив осмотр и не обнаружив ничего, что могло бы возбудить его подозрения, он поднялся на веранду и уселся на стул, привалившись к стене. А надо заметить, что у стены старого отеля всегда в ряд стояли стулья и все они постоянно были заняты посетителями – каждый божий день с утра и до вечера. Но в тот день все стулья оказались пустыми. Ни одна душа не осмелилась бы оспаривать право Крэкена на обладание всей верандой без остатка.

Однако из окон и через широкую дверь за ним наблюдали десятки людей, но он сохранял спокойствие и уверенность в себе. Сомнений в этом не возникало. Начать с того, что одет он был весьма тщательно, в соответствии с той ролью, которую ему предстояло сыграть. Вокруг шеи повязан огромный желтый платок из тяжелого шелка;

кончик платка доходил до середины спины, выделяясь на яркой рубашке цвета лаванды, тоже шелковой. Его сомбреро сверкало от множества украшений из чистого золота. Брюки отлично сидели, а на сапогах, купленных в магазине, красовались золотые шпоры. Так выглядел роскошный и дорогостоящий костюм, в котором Джо Крэкен явился на поле боя.

– Он так разоделся, словно готовится к смерти. Конечно, если готовишься к похоронам, нужно надевать все самое лучшее, что у тебя есть, – сказала миссис Макаррен на ухо Китти Мерран.

А потом она удивилась, почему это Кити вдруг побледнела, да так ужасно, что просто страсть.

После этого уже никто не осмеливался и слова сказать, даже разговорчивая миссис Макаррен. Даже у старшего отпрыска миссис Макаррен, отъявленного проказника, и у того не хватало смелости не то что болтать, но и шептаться с другими мальчишками. Сан-Пабло словно онемел. И не было в городе ни одной пары глаз, которая не была бы устремлена на крыльцо отеля, где вот-вот должна была состояться схватка, ибо полдень приближался неумолимо. Тени становились все короче и короче. Ветер стих, превратившись в едва заметное дуновение, которое, словно безголосый шепоток, пробегал по толпе, заставляя смолкнуть все остальные звуки. И люди, собравшиеся на улице, недвижимо застыли, боясь шевельнуть даже пальцем, опасаясь повернуть голову. Все словно окаменели, обратившись в слух и устремив взоры на веранду в ожидании событий.

И вот в тот самый момент, когда нервы всех стоявших на улице перед отелем были напряжены до предела, случилось то, что вполне мог бы придумать режиссер какой-нибудь дешевой пьесы; но поскольку это была не пьеса, а реальная жизнь, то эффект оказался поистине потрясающим. Дело в том, что часы в вестибюле отеля начали бить полдень, и их хриплый звон разнесся по всей улице.