Текст книги "Возмутитель спокойствия"

Глава 15

Но уже в следующий момент я спросил сам себя: «А как же шериф? Что с ним будет, если Уотерс выйдет на его след?»

Поэтому пошел в глубь долины, в том направлении, которое Чип обозначил взмахом руки, сообщая, что шериф отправился на охоту.

Конечно, я вполне отдавал себе отчет, что возможности мои весьма и весьма ограниченны. Перехватив по дороге Тага Мерфи, я собирался уговорить его не возвращаться к Чипу. И хотя, честно говоря, очень сомневался, что это удастся, попробовать все-таки стоило. Если у меня был хотя бы малейший шанс предотвратить его встречу с Уотерсом, я был обязан им воспользоваться.

Поэтому продолжал углубляться все дальше в лес, чувствуя себя маленьким и беззащитным, готовым в любой момент повернуть обратно. Вот так шел и шел, пока навстречу мне не попался шериф собственной персоной.

Он выехал из-за деревьев, являя собой довольно живописную картину: оленья туша перекинута через седло, винтовка лежит поперек передней луки, а край надвинутой на глаза широкополой шляпы заворачивается на ветру.

И тут меня посетила одна идея. Я спрятался за валун, прицелился из моего револьвера в проезжавшего мимо шерифа, а когда он поравнялся со мной, внятно скомандовал: «Руки вверх!» И для большей убедительности добавил парочку замысловатых ругательств.

Конь Тага Мерфи остановился сам по себе, и впоследствии, вспоминая об этом, я веселился от души. Но тогда мне было совсем не до смеха.

– Кто здесь? – громко спросил Таг.

– Не имеет значения, – прокричал я. – Это тот, кто пристрелит тебя как собаку, если не поднимешь руки.

Он уже начал было выполнять приказ, когда, видимо, его осенила догадка.

– Никак ты, старина Джо! – рассмеялся Мерфи и развернул коня в мою сторону.

– Подними руки! – снова рявкнул я. – Тебе сказано! Или я тебе мозги вышибу!

Он неподвижно сидел в седле, одной рукой придерживая винтовку, а другую уперев в бок, и откровенно потешался надо мной. Иногда мне кажется, что этот его громкий хохот до сих пор звенит у меня в ушах.

Я даже попытался спустить курок, но не смог; а он знал, что я никогда не смогу этого сделать. Впрочем, и я догадывался, что он это знает.

– Да, Джо, убийца из тебя никудышный! – заключил Таг, вдоволь насмеявшись.

– Как бы мне хотелось всадить тебе пулю между глаз, – признался я.

– Ты хоть бы из-за камня вышел, что ли, – предложил шериф.

Я вышел из укрытия, продолжая держать пистолет наготове.

Мерфи усмехнулся и оглядел меня с ног до головы.

– Не станешь же ты стрелять в своего старого знакомого, – произнес он.

Я сосредоточенно разглядывал его лицо. Он сильно изменился. Гоняясь за Чипом, шериф, на мой взгляд, похудел по меньшей мере фунтов на тридцать, и теперь одежда свободно болталась на нем, как на огородном пугале.

– Послушай, старина, – произнес я. – Ты бы не умничал, а просто поднял руки.

Он покачал головой:

– Не ожидал от тебя. Но ты все же зачем-то пришел сюда и разыскал меня?

– Да, – отозвался я. – Нашел тебя. И мальчишку тоже.

Смуглое лицо шерифа побледнело под загаром.

– Я не мог гнать коня еще быстрее, – заговорил он наконец. – Я кричал ему, упрашивал остановиться. Но он меня не слушал. Ты же понимаешь, мальчишка гораздо легче меня. Уже очень скоро разделявшее нас расстояние начало быстро увеличиваться, его мустанг летел как бешеный. Тогда я не сдержался и выстрелил. Я целился гораздо ниже, хотел просто слегка задеть его по икре – так сказать, для острастки. И надо же было его мустангу именно в этот момент шарахнуться в сторону!.. – Он замолчал. Потом прикрыл рукой лицо, но не мог скрыть написанное на нем страдание.

У меня сжалось сердце от жалости.

– С кем не бывает… – проговорил я. – Все понятно…

– Ты понимаешь, Джо, – сказал он, – потому что ты мой друг. Ты понимаешь меня, потому что у тебя есть сердце, и ты знаешь, что для меня значит моя служба. Но другие люди не захотят этого понять.

Шерифом мне больше не быть. Меня теперь на смех поднимут и вообще со свету сживут. Придется подать в отставку. Таков будет бесславный конец моей карьеры. Ну и плевать!.. Может быть, это даже и к лучшему.

Но судя по всему, самого шерифа такая перспектива совсем не радовала. Я видел боль в его глазах.

– Что за вздор ты несешь! – отмахнулся я. – Не расстраивайся. К тому же я должен рассказать тебе еще кое-что. Когда станешь возвращаться в лагерь, советую тебе быть поосторожнее и не зевать по сторонам, как сейчас.

– Это почему же?

– Потому что с тех пор, как ты оттуда уехал, там многое изменилось, – назидательно проговорил я.

– Что случилось? – забеспокоился шериф.

– Чип на свободе.

– На свободе? – воскликнул он.

Я решил вводить его в курс дела постепенно.

– Да, он освобожден.

– Да ты что, спятил? – заорал на меня Мерфи. – Если ты сорвал наручники, надетые именем закона… – Он осекся на полуслове. – Послушай, а как это тебе удалось? Ты что, долбил по ним камнем?

– Это сделал не я.

– Не ты? Значит, там был еще кто-то? – тихо спросил шериф и помрачнел.

– Да, – подтвердил я. – Тот, кто лишь слегка прикоснулся к замку, и он открылся сам собой.

– Так это был Уотерс! – гневно воскликнул шериф.

Я кивнул и повторил:

– Так что послушайся доброго совета, приятель, не суйся туда. Ты же понимаешь, против Уотерса у тебя нет никаких шансов. В стрельбе он ловчее и искуснее тебя. Да что я тебя уговариваю? Ты же сам все прекрасно знаешь.

– Значит, Уотерс, – медленно протянул шериф. Он был мрачен, как никогда. – Что ж, тогда, полагаю, это будет последний день моей жизни! – Мерфи огляделся по сторонам, а затем задрал голову и посмотрел вверх, где в вышине сплетались ветви деревьев, сквозь которые проглядывали голубые островки неба.

Мне стало жаль его.

– Ты спятил, Таг! Только идиот может решиться на такое. Они оба вооружены до зубов и уже дожидаются тебя. Ведь совсем не обязательно…

– Не обязательно, – перебил он меня. – Но я поклялся служить людям верой и правдой. Это мой долг, Джо. Так что прощай!

Мерфи развернул и пришпорил коня, заставляя его скакать во весь опор сквозь заросли в сторону лагеря.

Я бросился следом за ним со всех ног. Я мчался с такой прытью, что, наверное, смог бы запросто обогнать любую антилопу. И чувствовал при каждом прыжке, как бешено стучит рвущееся наружу из груди сердце.

Я видел удаляющуюся спину шерифа. Он несся вперед как одержимый. Еще мгновение – и скрылся за деревьями. Пока выбиваясь из последних сил, старался прибавить ходу и бежать еще быстрее, до меня донеслись громкие голоса, а затем прогремели два выстрела подряд. И все смолкло.

Но это была совсем другая тишина, не такая, как раньше. Она казалась похожей на облако густого тумана, обволакивающего все вокруг.

Я сделал последний рывок, вырываясь из зарослей на поляну, вокруг которой водили хоровод деревья, и стал свидетелем жуткой картины.

Шериф сидел на земле – очевидно, пуля выбила его из седла. Верзила Уотерс тоже оказался повержен. Мерфи приходил в себя и не сводил с бандита взгляда. Тот тем временем пытался встать на ноги; он был очень бледен, глаза его горели недобрым светом.

Чип доковылял до места, где разворачивалось это действо, и, когда Уотерс попытался снова перейти в наступление и добить противника, мальчишка бросился к нему, судорожно хватая его за руки, обнимая и упрашивая не стрелять.

– Даг, не надо! – визжал он. – Тебя повесят! Повесят!

В срывающемся мальчишечьем голосе слышались боль и отчаяние. Это было похоже на леденящий душу, истерический вопль насмерть перепуганной женщины. Но больше всего поражал даже не этот крик. Было жутковато смотреть на то, как Чип – обычно такой спокойный и невозмутимый – рыдает, будто девчонка.

– Мерфи, поднимай руки и сдавайся, – приказал Уотерс, – или я пристрелю тебя как собаку! Будешь знать, как стрелять в детей!

– Защищайся! – ответил шериф, с трудом поднимаясь на ноги и тоже сжимая в руке револьвер.

– Тогда начинай! – крикнул Уотерс, дрожа от негодования.

– Начинай первым, и я прострелю тебе башку, – пообещал шериф. – Не сомневайся, уж на этот раз я засажу тебя в тюрьму. Приволоку в город на веревке, как паршивого пса… – Он неуверенно пошатнулся.

Мне удалось вклиниться между ними.

– Прочь с дороги, Джо, или я буду стрелять в него через тебя, – заорал Уотерс.

– Он же ранен! – бросил я через плечо, чувствуя, как у меня по спине пробегает мерзкий холодок. – Он не может поднять руку.

– Врешь! – крикнул Мерфи. – Ты врешь… ты всегда врал, предатель…

Тут он снова пошатнулся, и я выхватил револьвер у него из руки. Шериф не удержался на ногах и начал оседать на землю, но я успел его подхватить.

Мы осторожно уложили его, а потом разрезали на нем одежду, и тогда стало ясно, в чем дело.

Пуля Уотерса попала в Тага и прошла навылет, попутно пробив правую руку. Уж не знаю, как он смог удержать оружие, но так или иначе, это ему удалось.

Уотерс к тому времени уже успел прийти в себя после столь бурного приступа злобной одержимости – подругому и не скажешь. Теперь он тоже помогал нам заботиться о раненом. А когда увидел рану, тихонько мне сказал:

– Так какого черта он встал? Во второй-то раз нарываться было зачем?

Я заглянул Уотерсу в глаза:

– А ты так и не понял?

– Он был смелым. Очень смелым, – покачал головой Уотерс. – Никогда не встречал парня храбрее и отчаяннее. Но какого черта он снова полез на рожон, когда был уже наполовину трупом?

– Это все из-за присяги, – пояснил я. – Когда он вступал в должность, то клялся, что будет верой и правдой служить своему народу. Поэтому и поднялся. Какому народу? Да всем нам: тебе, мне, Чипу и всем, кто живет в этих местах. Теперь он уже не жилец, а нам остается лишь вымаливать прощение у Бога, потому что закон нас не простит никогда!

Глава 16

Нет, Мерфи не умер. Я знаю одного доктора, который впоследствии видел шрамы на его теле и сказал, что он должен был умереть. А я вспоминаю, как мы его выхаживали.

Вообще-то раненых в нашем лагере оказалось сразу трое. Но простреленная нога Чипа заживала быстро. Рана на голове Уотерса и вовсе оказалась пустяковой царапиной. Поэтому все мы трое день и ночь хлопотали возле шерифа.

Наступили холода, и тогда нам пришлось соорудить для него шалаш. Потом у нас закончилась еда, но мы держались, пока, наконец, в один прекрасный день, глянув в бледное, осунувшееся лицо шерифа, не увидели, что он пришел в себя и взгляд его снова стал ясным, осмысленным. Мерфи ничего не сказал, но мы поняли, что он выживет.

И Таг выжил.

В тот же день Чип притащил и положил перед Уотерсом набитую крадеными деньгами сумку, на боку у которой расплылось большое темное пятно.

– Что это за грязь? – поинтересовался Уотерс.

– Это кровь шерифа. Он залил ее своей кровью, – спокойно пояснил Чип.

– И что я, по-твоему, должен теперь сказать? – спросил Уотерс.

Но Чип молчал, пристально глядя ему в глаза.

Бандит нервно облизал губы.

– Что ты задумал, Чип? – забеспокоился он.

– Я просто подумал, – хрипло проговорил мальчишка, – что у тебя, Даг, все еще есть шанс стать честным человеком. А воспользоваться им или нет – решай сам!

– Так ты что, хочешь, чтобы я вернул эти деньги? – воскликнул Уотерс. – Тут же целое состояние! Это же наши с тобой деньги, малыш… да и Джо тоже должен получить свою долю.

– Джо не нужны такие деньги, – серьезно возразил Чип. – И мне тоже. Это грязные деньги, из-за них пролилась кровь. И если ты оставишь их у себя, то эта кровь будет на твоей совести. Я знаю, раньше тебе тоже доводилось проливать чужую кровь, но только этот случай особый. От всех прочих грехов тебе, может быть, еще и удастся отмыться. Но от этого – никогда!

Лицо Уотерса залила мертвенная бледность. Он перевел взгляд с Чипа на меня. И я печально покачал головой.

– А как бы ты поступил на моем месте? – спросил Уотерс у мальчишки.

Ответ Чипа потряс меня до глубины души.

– Я бы поехал в город вместе с Мерфи, – решительно сказал он. – Дождался бы, пока шериф окрепнет и сможет держаться в седле, а потом отправился бы вместе с ним в город, чтобы сдать награбленное и заодно самому сдаться на милость закона. Посмотри правде в глаза! Ты же хуже любой свиньи, потому что по самые уши увяз в дерьме и просто не хочешь себе в этом признаться!

И тут случилось чудо, о котором потом так много говорили.

Идею подал Чип, а его уговоры сделали свое дело. В результате мы все вместе отправились в город и под покровом темноты пришли в тюрьму.

Шериф никак не ожидал, что события примут такой оборот.

– Даже не знаю, что и думать, – признался он мне. – Я просто пытался делать то, что должен. А теперь выходит, что я тут как бы и ни при чем, потому что решающую часть работы сделали за меня другие. И все-таки, Джо, клятва – это страшная сила. Ты только посмотри, какую власть она имеет над людьми! Одному Богу известно, что из этого выйдет, но только бы с Уотерсом ничего не случилось. Все мы по сравнению с ним лишь глупые щенята, мелюзга. Он же хищник! Настоящий взрослый медведь!

Думаю, шериф был прав и на этот раз.

Когда Уотерс входил в тюрьму, он вел себя сдержанно и с достоинством. Хотя одну руку все же держал за спиной, крепко сжимая в ней ладошку Чипа.

Но кроме меня, никто этого не видел.

Это был очень необычный поступок, и даже в некотором роде подвиг.

К моей огромной радости, все завершилось благополучно. Потому что когда губернатор узнал о том, что Уотерс вернул украденные из банка деньги и решил начать новую, честную жизнь, он подписал бумагу о помиловании. Дага освободили из тюрьмы, и ему больше не о чем было беспокоиться, кроме как о будущем Чипа.

Но если уж на то пошло, то кроме него, нашлось еще по крайней мере пять-шесть хороших, надежных людей, которых волновала та же самая проблема.

А сам Чип просто жил и радовался жизни. Вскоре вместе с Тагом Мерфи он отправился на охоту, покинув своего друга Уотерса, оставив его наедине с думами о будущем.