Текст книги "Наемник"

Бенчли опустил голову и грустно подвел итог их напряженной дискуссии.

– Ты победил, отец. Как всегда. Я не настолько хитер, чтобы выстоять против тебя. Но дай слово – ты прикажешь позвонить в колокол.

– Что ж, я уже обдумал все стороны проблемы. Полагаю, ты прав.

Эймс опустился в кресло. Трость отца ударила о пол, и в комнате снова появился запыхавшийся слуга. Поклонившись, он остановился в стороне.

– Колокол, – вздохнул Джейк Бенчли. – Звоните в колокол – очень и очень долго.

Слуга молча открыл рот и затем исчез в тени, а отец и сын еще долго сидели в полной тишине, пока за окнами не раздался пронзительный звон металла.

Густой голос колокола далеко разносился по округе.

Его уловил дровосек на склоне холма. Он бросил топор, схватил ружье, лежавшее неподалеку, и, оставив опасную работу и свежую зарубку, направился широким шагом к дому Бенчли.

Его услышал погонщик на дороге. Прислушался с выражением ужаса на лице, как будто над его головой раздался голос призрака. Затем, поняв, в чем дело, запрыгнул на козлы и погнал повозку галопом.

Женщина, сидевшая на пороге далекой хижины, тоже различила этот звук сквозь шум леса, опустила голову на руки и зарыдала.

Глава 19
Искусительница

Звон колокола очень долго плыл над долиной, затем он наконец умолк, и только дребезжащее эхо продолжало бродить по холмам. Джейкоб Бенчли снова сидел один в пустом зале. Он слышал, как Эймс рассказывает собравшимся членам клана о том, что война наконец подошла к концу – что он готов встретиться с наемником Кемпов, и единственный поединок решит, кто был прав все эти девять лет. Он приказал всем, и каждому мужчине в отдельности, оставаться дома и ни в коем случае не идти вслед за ним, когда он отправится на встречу с противником, строго-настрого запретив любые попытки помощи, поскольку не сомневался, что главари Кемпов тоже запретят своим людям помогать Билли.

Когда речь закончилась, раздались смешанные восклицания и стоны, а затем долгие и дикие женские рыдания. Старик холодно решил, что плачет Элис, испугавшись потерять девушку, которую считала своей дочерью. Он кивнул и улыбнулся сам себе. Да, сердце патриарха слишком давно окаменело.

Затем патио заполнил гул голосов, дверь распахнулась, и в зал вошли Эймс Бенчли и его жена Марта, высокая и благородная женщина, настоящая спутница жизни первого парня долины. Джейкоб вздохнул, правда, не от печали, хотя он и увидел своего малолетнего внука на руках у Марты, а от усталости. Сейчас последует сцена грустного прощания, а старый Джейкоб терпеть не мог слез.

К его удивлению ничего подобного не последовало. Эта высокая женщина с яркими волосами действительно была сделана из железа. Джейкоб увидел, как она передает ребенка Эймсу, а тот поднимает его высоко-высоко в воздух над головой и со смехом наблюдает за его барахтаньем. Буквально через секунду женщина прильнула к своему мужу, взяла малыша и покинула комнату без единого слова.

Ноздри старика расширились от гордости. Что-то в этой сцене тронуло его спартанское сердце. Затем по старой традиции этого дома уходящий в бой сын склонился перед отцом на колени. Джейкоб положил сморщенные руки на его густые кудри и пробормотал слова благословления, а затем Эймс Бенчли покинул комнату широким, тяжелым шагом.

Еще довольно яркий вечерний свет освещал неподвижного старика, казалось, он чего-то ждал. Его быстрые глаза не останавливаясь метались из одного угла зала в другой. В конце концов дверь открылась и в комнату вошла женщина. Бенчли откинулся на спинку кресла и закрыл глаза якобы в полном изнеможении, однако на его губах промелькнула и исчезла едва заметная улыбка. Он ждал ее – Элис, вдову Джо. Сейчас она тоже пала на колени и плача умоляла помочь, ждала утешения, подтверждения, что Эймс победит и что даже если он падет в бою, Нелл все равно останется с ней.

Наконец патриарх нагнулся к несчастной женщине, холодная рука подняла ее заплаканное лицо, лицо с диким взглядом и дрожавшими губами. В юности она считалась достаточно хорошенькой, хотя все равно никак не дотягивала до Маргери, жены Лью Кемпа. Но долгие годы счастья для нее и горя для Маргери сделали свое дело. Элис достигла зрелого возраста, и хотя серебро тронуло ее волосы, они очень мило очерчивали ее ровный лоб. И еще на ее лице лежала печать гордого материнства, печать сладкого бремени предполагаемой матери Нелл.

– Что я могу сделать, Элис? – нежно спросил хитрый старик. – Я тоже не хочу рисковать Нелл… И Эймс, разве он не дорог мне? Но что я могу сделать? Неужели я желаю зла моему сыну?

– Но если вы отпустили его, значит, у вас есть план? – взмолилась Элис.

– Да, конечно же, есть способ избежать риска, – ответил старик, – но я пока не открою тебе его, моя милая.

– Какой способ, ради Бога? – выдохнула она. – О, Эймс безусловно силен и смел, и он ужасен в бою. Но все может случиться. Разве кто-нибудь даст гарантию, что револьвер не зацепится за кобуру или не даст осечку? А этот новый наемник… Люди говорят, что он настоящий тигр. Я слышала рассказы молодого Гарри Раньона. Он зверь, а не человек, дедушка Джейк. Найдите способ ради Господа Бога!

– Есть только единственный путь, девочка моя, но он не очень честен, а мы должны сражаться честно!

– Честно все, что сохранит мне… нам Нелл!

Старик покачал головой:

– Мы не имеем права позволить себе такое, дочка. Но разве нельзя подойти к одному из парней, влюбленных в Нелл… скажем, к Оливеру Лорду? Нет, не к нему, Оливер не шелохнется ради такого… Скажем, к одному из братьев Мур и шепнуть на ухо… Подсказать, что у него есть шанс спасти Нелл. И всего-то надо проскользнуть в долину за Эймсом, ты поняла меня? Одному из них! И когда Эймс встретится с Билли Буэлом, почему бы этому парню не выстрелить из укрытия перед самым началом поединка и не прострелить Билли Буэлу голову? И кто потом докажет, что Эймс не выстрелил сам? А тогда Нелл останется у нас, а? И Эймс не осмелится заявить, что не он убил Билли… Видишь, Элис, есть вещи, которые я, старший среди Бенчли, не должен делать сам. И я не стану делать этого, ибо такие поступки противоречат закону чести.

Женщина вскочила, ее лицо окаменело, дыхание стало прерывистым.

– Нет, это нечестно! Нет! – пробормотала она, уставившись в дальний угол комнаты.

– Поэтому и ты никогда не сделаешь этого, девочка моя.

– Я? Конечно нет. Конечно нет! Но мне надо посидеть и подумать!

– Иди и молись за удачу Эймса, Элис!

Она кивнула и заспешила прочь из зала, а старик снова откинулся на спинку кресла, на этот раз открыто улыбаясь и потирая руки. Он одержал двойную победу неоценимого значения! Своей хитростью он спас жизнь своему сыну, самому грозному в клане, и обеспечил вечные права на Нелл для семьи Бенчли. Ведь что бы там ни было, Нелл – самый яркий драгоценный камень в его короне.

Теперь он с легкой душой занялся обкатыванием любимой идеи, гораздо более значимой – маршем оград по долине и постепенным разрастанием своих ферм за счет земель Кемпов.

Тем временем Элис прошла в центральный двор, окруженный постройками фермы, где приверженцы и члены клана Бенчли все еще стояли кучками и обсуждали великое событие и человека, найденного Кемпами, который не побоялся выйти на поединок с самим Эймсом.

Она быстро разыскала в толпе высоких, стройных, смуглых и черноглазых, как итальянцы, парней, прекрасных, как два молодых бога – братьев Мур, Хела и Генри. Они пришли в этот мир вместе и с тех пор оставались неразлучны. И вполне естественно, по печальной иронии судьбы оба влюбились в одну и ту же девушку – Нелл Бенчли. Впрочем, в нее влюбилась добрая половина мужского населения долины Глостер, однако ранг и положение отметали очень много претензий на ее счет.

Но братья Мур имели основания надеяться. Их фермы за горами отличались сочными пастбищами, тучными стадами и обширными пашнями. А в мастерстве обращения с лошадьми они могли посоревноваться с любым всадником в горах и оружием владели не хуже остальных мужчин. Братья оставили свои фермы на управляющего и пришли в долину, чтобы посвятить свои жизни битве за Нелл. Наверное, в глубине души они ревновали друг друга, но если время от времени один из них чувствовал, что другой приобрел преимущества в глазах Нелл, то никогда не подавал виду.

И вот теперь они стояли немного в стороне от других групп, больше наблюдая, чем принимая активное участие в спорах. Элис заметила напряженность и тревогу на их лицах. Приближаясь к братьям, женщина очень внимательно изучала их. Они были очень похожи, хотя Хел казался чуть шире в кости, имел более массивную челюсть и глаза поменьше, чем у Генри. В одну секунду Элис решила, что Хел более достойный объект для искушения.

Она не стала подходить слишком близко – сейчас ей следовало быть осторожной, как никогда в жизни. С небольшого расстояния она заговорщически кивнула Хелу, который стоял к ней лицом, затем резко повернулась и быстро зашагала к дому.

Элис едва успела закрыть дверь, как Хел Мур снова распахнул ее. Женщина знаком пригласила его в комнату.

Ее гнездышко выглядело довольно уютным – богатые краски ковров мягко оттенялись светом ранних сумерек, здесь витал нежный, едва уловимый аромат лаванды. Несмотря на всю свою тревогу, Элис все же подумала, что обстановка не очень подходила для затеваемого ею разговора, но затем резко повернулась к Хелу и взяла его за обе руки.

– Хел, – прошептала она, – ты знаешь, что произойдет сегодня вечером?

– Да, Эймс собирается завалить парня, которого где-то откопали Кемпы. По-моему, он уже не раз делал это.

– А что, если Эймс не справится с ним?

Молодой человек поморщился:

– Меня тоже мучает эта мысль. Я уже всю голову сломал, терзаясь сомнениями, но у меня никак не вяжутся концы с концами.

– Но все же представь, что Эймс не выиграет схватку.

Хел Мур скрипнул зубами:

– Тогда Нелл отправится к Кемпам.

– И это разобьет ее сердце!

– Мне наплевать на то, как закончится этот поединок, – свирепо процедил Мур. – Мы не отдадим Нелл! Она останется с нами!

– Но каким образом? Ведь так решил Джейк Бенчли.

Лицо Хела Мура помрачнело. Он понимал, что значит такое решение для обитателей долины Глостер.

– Все равно. Эймса нельзя победить.

– Но Эймс сам не уверен, Хел. Неужели ты не видишь? Раньше перед любой схваткой он чувствовал себя иначе.

– Я наблюдал за ним во время его речи, – простонал молодой Мур, – и не заметил особой веселости. А этот новый парень, Билли Буэл, говорят, быстр, как удар плетью, если надо выхватить револьвер, и тверд, как камень, если дело доходит до стрельбы.

– Да. Он должен быть таким. О Хел, мы не имеем права потерять Нелл!

– Но что мне-то сделать, если Эймсу не повезет?

Элис замолчала. Обычно, если на карту ставится благополучие и счастье тех, кого они любят, женщины во всем мире теряют рассудок, начинают метаться и совершать глупости. Но Элис отбросила все свои сомнения, прежде чем начала играть роль соблазнительницы. Она посмотрела в ясные глаза молодого Мура и подумала о его безупречной репутации, принесенной им с собой в долину Глостер и сохраненную в неприкосновенности во всех битвах, в которых он сражался ради Нелл и интересов Бенчли. Однако это молчание длилось только мгновение.

– Если я объясню тебе, как можно помочь всем нам, Хел Мур, – произнесла женщина, – ты будешь хранить этот секрет вечно?

– Говори скорей, – страстно потребовал юноша.

– Я имею в виду больше, чем просто удержать Нелл. Если Нелл останется у нас, я найду способ наградить тебя, мой мальчик. Я замолвлю о тебе словечко перед Нелл и устрою так, что вы станете чаще встречаться. Я буду говорить с ней о тебе…

– О, если так… – выдохнул юноша.

– Подними правую руку, Хел, и повторяй за мной!

Он поднял руку, и женщина начала говорить.

Глава 20
В назначенном месте

Звон колокола услышали разведчики Кемпов, посланные специально для этой цели. Все знали – пока колокол не зазвонит, Бенчли не уберут своих людей из долины. Но колокол подтвердил заверения Эймса о том, что теперь в назначенном месте не будет никого, кроме двоих.

Итак, когда всадники вынырнули из тени деревьев и остановились у дома Артура Кемпа со словами о том, что колокол звонит, в доме началось движение. И опять собрались главные фигуры клана – Артур, Уильям, Лью, Судья Кемп, Мартин и Уокер.

Все глаза сошлись на Билли Буэле.

– Есть только один вопрос, – сказал Уильям после первой торжественной минуты молчания. – Звон колокола означает, что Эймс держит слово или же это только трюк?

– Нет, Эймс Бенчли не способен на трюки, – твердо заявил Билли Буэл.

– Я сомневаюсь во всем, что исходит от Бенчли, – ответил недоверчивый Уильям, – и обязательно послал бы пару наблюдателей, чтоб удостовериться в честности противника.

– Хорошо, – запальчиво возразил Билли. – В таком случае я не сделаю ни шагу! Или я иду один, или не иду вообще. Таков мой уговор с Эймсом Бенчли.

– Он прав, – согласился Арт Кемп. Помимо всего прочего, его голос считался решающим во всех спорах, и хитрость Уильяма вместе с мудростью Судьи ничего не значили в сравнении с мнением главаря клана. – Он прав. Таков уговор. И если Бенчли начнут нечестную игру, то мы будем знать, что имеем дело с гадами и псами, а не людьми. И тогда с чистой совестью выжгем их из долины огнем, а не просто продолжим войну. Пусть Буэл идет один, и мы пошлем ему вслед только пожелания удачи!

Они подходили к нему по очереди, эти большие спокойные люди, и пожимали руку. Только Соня Джо Уокер бросил колкое слово:

– Если бы мне повезло немного больше, то выбрали бы меня, Буэл. Но ты, наверное, родился в рубашке!

– Может, ты, Билли, хочешь что-то сказать или мы должны что-то сделать для тебя? – спросил Артур Кемп. – Если что-то случится и ты не вернешься, что передать твоим…

Они стояли перед домом, Билли находился в центре круга. Задумчиво склонив голову, он спокойно произнес:

– Там в горах есть девушка… Нет, ей лучше ничего не сообщать. Так она меня быстрей забудет. Иначе ее будет грызть горе. Нет, лучше оставить ее в покое. А насчет остального… – Буэл замолчал и опустил голову. – Если вы найдете меня… м-да, эти шпоры довольно приличные. – Он обвел взглядом лица. – Я оставлю их тебе, Бак Мартин. Мне кажется, что ты силен в обращении с лошадьми.

– Я искренне тебе благодарен, – ответил Бак, – и если что, а я уверен, что ничего такого не произойдет, я буду хранить их как зеницу ока.

– Спасибо, – улыбнулся Билли. – А это сомбреро довольно тяжелое благодаря золоту и прочей дребедени. Кроме него и револьвера у меня ничего нет. Револьвер твой, Джо Уокер. – Он кивнул гиганту, который от удивления раскрыл рот. – Мне кажется, – Билли наблюдал за очевидным замешательством верзилы, – что у нас обязательно возникли бы проблемы, поживи я подольше в этих краях. Мы оба дикие вепри, Уокер, и нам хочется иметь всю славу в одиночку. Но я вижу, что у тебя твердая рука и точный глаз, а мне хочется оставить эту старую игрушку настоящему стрелку. Поэтому, если ты найдешь меня лежащим в лесу, возьми мой револьвер, Уокер. Только следи за ним. Он выручал меня сотни раз и никогда пока не подводил. Его рукоятка похожа на пожатие дружеской ладони, а в действии… Только загадай желание, бах – и уже готово! Итак, моя пушка остается тебе, старина! – Джо Уокер молча слушал. На большее он сейчас не был способен. – Ну а насчет шляпы, – продолжал Билли тем же наполовину твердым, а наполовину беззаботным тоном, – по-моему, она не подойдет никому из вас, джентльмены. Если я не вернусь живым, прибейте ее к стене в большом зале, и когда ваш взгляд вдруг задержится на ней, вы вспомните – эта шляпа принадлежала парню, который умер без сожаления, потому что любил драку больше, чем жизнь. Поэтому я считаю, что шляпа достанется тебе, Арт Кемп.

Глава дома сурово кивнул.

– Она заставит меня задуматься. И если с тобой что-то случится, жители долины надолго сохранят о тебе память.

– И еще, – продолжил столь же беззаботно Билли Буэл, – у меня есть лошадь. А у тебя, Арт Кемп, есть дочь. Может ли кто-нибудь из вас привести Салли, и еще кто-нибудь – Лу?

Все сделали без лишних слов. Человек стоял на пороге смерти, а никто из присутствующих не сомневался, что револьверы Эймса Бенчли сделают свое дело, имел право на последние просьбы. Кобылу вывели из стойла, и через секунду из дома выбежала хорошенькая Салли Кемп.

Билли взял Лу за гриву, а девушку за руку, и свел лицом к лицу два нежных, грациозных искроглазых создания.

– Салли Кемп, – произнес Билли. – Тебе, наверное, известно, что я собираюсь совершить долгое путешествие, из которого не всегда возвращаются, и мне не хотелось бы оставлять на произвол судьбы единственное существо, о котором я буду тосковать и на том свете, мою Лу. Она не совсем привыкла к обычной верховой езде. Ей всегда по душе голос, а не поводья. Ее рот нежен, как рот леди, видишь? И для того чтобы повернуть или остановить ее, не надо выкручивать и тянуть поводья. – Лошадь по-своему перевела слова хозяина – она положила морду ему на плечо и шумно вздохнула. Билли, рассмеявшись, оттолкнул большой нос, на что Лу в притворном гневе топнула копытом. Глаза Салли Кемп наполнились слезами. – Ты видишь, – улыбнулся Билли, – она больше товарищ, чем лошадь, и я могу оставить ее только на попечение хорошенькой Салли Кемп, потому что глаза Салли Кемп такие же добрые и прямые, как и глаза Лу. Бери ее, Салли, береги ее и учись с ней разговаривать!

– Я обещаю… Всем сердцем, – ответила девушка, – если… если что. Но ничего плохого не произойдет, Билли Буэл! Ты вернешься к нам! Ты обязательно вернешься!

– Я постараюсь, – заверил Билли. – И обязательно вернусь, потому что сам надеюсь вернуться. Но я не совсем уверен в этом. Вот и все. Ну что, народ, я пошел. Пока!

Немного покраснев, словно испугавшись, что сделал из своего прощания что-то уж слишком высокопарное, он повернулся и, весело насвистывая, направился к лесу.

Бак Мартин дрожал от желания броситься вдогонку, напоминая лошадь перед стартом на скачках. Соня Джо Уокер не переставая бормотал:

– Что я такого для него сделал? Револьвер! Мне!

А Кемпы стояли мрачные и настороженные. Такое прощание уходившего на поединок обычно не предвещало ничего хорошего.

И только Салли Кемп охватила руками шею гнедой и заплакала, уткнувшись лицом в шелковистую гриву, а Лу, которая наверняка бы в другом случае шарахнулась в сторону от подобных действий незнакомки, повернула прекрасную голову и наблюдала, как ее хозяин удаляется по извилистой дороге и исчезает за деревьями.

Эту живописную картину Билли Буэл увидел, обернувшись за секунду до того, как свернуть в лес. Больше всего юношу тронула гнедая кобыла и ее высоко поднятая голова.

Оставшись в одиночестве, он вдруг почувствовал, что мрачное настроение, навеянное своеобразной «последней волей Билли Буэла», быстро исчезло. Вокруг него шумел лес, темнеющий вместе со сгущавшимися сумерками. Войдя в чащу, он подумал, что уже наступила ночь. И только подняв глаза, различил, что верхушки деревьев все еще ярко зеленеют в вечернем небе.

Итак, он один, и его ждет одно из самых великих приключений в жизни. Он хорошо себя чувствовал, его шаг был твердым и пружинистым, мышцы работали плавно и легко, взгляд оставался ясным, а рука – твердой, как камень, если он этого хотел. Почему бы ему не подраться, как он еще не дрался раньше? Тем более, что у него никогда не возникало такого количества стимулов. Усталое лицо Маргери Кемп и хмурое ее мужа отчетливо стояли перед его глазами.

Если он действительно возвратит Нелл ее настоящей матери, то заработает славы и признания вполне достаточно для одного человека.

Эта тщеславная мысль подняла настроение и помогла ему воспрянуть духом. Задумчивый свист, который он поначалу выдавливал из себя, теперь напоминал пение птиц весной, птиц, которые сами не знают о причинах своего счастья и поэтому глупо насвистывают одну и ту же музыкальную фразу, не имеющую никакого значения, кроме чистой радости. Билли Буэл чувствовал себя сейчас такой вот птицей.

Согласно полученным инструкциям, он легко находил дорогу, постоянно держа в поле зрения самый высокий пик Соутар-Маунтинс, нисколько не сомневался, что рано или поздно попадет на широкую поляну, окруженную кольцом призрачных берез. Там и найдет Эймса Бенчли.

Немного напряженная и трепетная атмосфера опасности, ради которой он всегда жил, приятно щекотала ему ноздри. Раз или два Билли выхватывал револьвер, взвешивая его на ладони, и вес знакомого оружия усиливал его уверенность. Конечно, он бы предпочел сражаться при ярком свете дня, а не в ползучих и неопределенных тенях сумерек, однако пусть все будет как есть. Наконец Билли Буэл оказался на чистой поляне, вокруг которой ровным кольцом росли березы. Все, как ему говорили.

Не переставая насвистывать, юноша вразвалочку направился к центру поляны, обвел ее спокойным взглядом и наконец увидел неподвижную фигуру, наполовину скрытую кустарником и тенью.

Билли перестал свистеть.

– Привет! Это ты, Эймс Бенчли?

Фигура выступила на свет.

Никаких сомнений – такая высоко поднятая голова и широкие плечи принадлежали только одному человеку.

– Я здесь!

– Ты готов?

– На таком расстоянии?

– На любом, приятель. Моя пушка достанет тебя и сейчас.

Но Эймс продолжал приближаться, увеличиваясь в размерах и не переставая говорить.

– По какому сигналу выхватываем? – спросил он, остановившись достаточно близко.

– Любой сигнал по твоему выбору, Бенчли!

– Я и так все время выбираю. Я уже назначил место и время. Теперь выбирай ты, Билли Буэл, и да поможет Господь твоей душе!

– Он поможет мне всем, чем надо, – немного богохульно ответил юноша. – Но если тебе нужен сигнал, то вот он. Ты слышал крик совы несколько минут назад?

– Да.

– Тогда приготовься. Следующий крик – сигнал доставать оружие. Подходит?

– Как нельзя лучше.