Текст книги "Император последнего дня"

28.05
Пятница

– Господин президент готов принять вас, – доложил референт.

Василич, сидевший на небольшом черном кожаном диванчике в отделанной деревом приемной, поднялся. На нем был строгий черный костюм, туго повязанный темно-синий галстук. Даже Василич немного волновался перед встречей такого уровня, он вытер вспотевшие ладони о брюки и вошел в широкую дверь кабинета. Президент сидел за массивным столом у громадного окна.

– Итак… – Без вступлений перешел тот к делу.

– Операция прошла успешно, – доложился Василич. – Локальный лидер организации «Знамя Единства» ликвидирован.

– А что с нашим агентом?

– Уничтожен. Мы решили не оставлять никаких следов.

Президент удовлетворенно кивнул…

Часть IV

Июнь

05.06
Суббота

(Сны Ника)

Что-то идет не так…

Вроде все в порядке – вот я подхожу к зданию школы, сейчас уже открою парадную дверь, но меня преследует какое-то странное ощущение, будто что-то идет не так, будто что-то едва заметно изменилось…

Вхожу в здание, фанерная будка, где обычно сидит Вадим, пуста… Захожу в зал, все тут же начинают на меня как-то странно коситься. Стараюсь не обращать внимания, иду в сторону бара. Бармен наливает в бокал виски – я морщусь, какой-то мерзкий вкус, но все равно пью…

– Ник, здравствуй, – ко мне подходит Станислав Валентинович, – я тебя как раз всюду ищу, пойдем.

Оставляю бокал на стойке и иду за ним. Станислав Валентинович идет очень быстро, – я едва успеваю следом. Мы проходим через весь зал к противоположной стороне. Гости, когда я прохожу мимо, продолжают странно на меня оглядываться. Станислав Валентинович подходит к Амебе, он в белоснежном костюме. Амеба, неестественно толстый, разговаривает с кем-то в черном смокинге, кто стоит ко мне спиной.

– Ник, разреши тебе представить – Никифор Михайлович Злобин, – говорит Станислав Валентинович.

– Никифор. – Парень в смокинге оборачивается и протягивает мне руку.

Передо мной стоит точная моя копия.

Только он какой-то вылизанный, и у него холодный взгляд.

– Это как понимать? – Я ошарашенно задаю вопрос в пространство, ни к кому особо не обращаясь.

– Мы решили. – Мой двойник надменно наклонил голову. – Что раз тебе все так отвратительно, то часть твоих обязанностей я возьму на себя.

Я замечаю, как меня потихоньку обступают гости. Мой двойник продолжает:

– Я бы делал все, но, увы. Ты знаешь, что Генератор может принять только тебя…

До меня доходит, к чему он клонит. Я стараюсь прорваться сквозь толпу, но Станислав Валентинович успевает крепко схватить меня и останавливает мой побег…

…Я в Генераторе. Комната запечатана, и мне кажется, что даже в самом воздухе, в порах кожаной обивки что-то наподобие крошки бетона, которая блокирует все мои сигналы. Спасения нет, я вдруг понимаю, что Генератор – это огромный коллектор, он засасывает эмоции людей – они скапливаются вокруг его стен и, как сквозь фильтр, просачиваются через них в комнату.

Но просачиваются только негативные эмоции – такие как страх, ненависть, чувство вины… Остальные остаются в стенах – они будто цепляются за маленькие крючочки, которые миллиардами развешаны по внутренностям Генератора. Потом эмоции на крючочках сжигаются Генератором, перерабатываются в ту силу, с помощью которой он может заглатывать все новые и новые. Именно поэтому стены всегда теплые…

Весь негатив Генератор конденсирует на мне. Я буквально задавлен тяжестью груза. Я накапливаю всю ненависть, всю трусость и одним комом выплевываю обратно в мир – ком спокойно проходит через стены, словно их и нет вовсе, чтобы равномерно распределиться по земному шару.

Мне плохо, мне страшно, меня мучает совесть – ведь мне приходится прочувствовать каждую из миллионов чьих-то эмоций!

Внезапно чей-то шепот подсказывает мне единственный способ спастись – нужно полностью очистить свой разум от мыслей…

Но как это сделать, когда тебя бомбардируют гневом со всех сторон! Внезапно я понимаю КАК.

Стены Генератора растворяются – ведь никакого Генератора нет!!

* * *

Я заглатываю воздух, будто долго был под водой. Тяжело дышу. Одеяло мокрое от пота. Часы показывают четыре часа утра, нужно попробовать заснуть…

Ворочаясь, я еще пока легким, едва заметным зудом по всему телу ощущаю, как Генератор вновь посылает мне зов…

* * *

Судьба – это случайно оказаться в самом обыкновенном месте, в самое обыкновенное время, чтобы там встретить ту единственную, так же случайно оказавшуюся в самом обыкновенном месте в самое обыкновенное время…

Но ведь, опять же, чья-то судьба – это случайно оказаться в весьма странном месте, в полностью пизданутое время, чтобы никогда не встретить ее…

Любовь ушла. Я сам этого добивался, но не думал, что будет так больно.

Она ушла вместе с Егором, который, после пропажи Миши, возглавил армию сопротивления.

Армию… Забавно – я всегда почти искренне предполагал, что членов в «Знамени Единства» всего трое – это она, Миша и Егор.

Она ушла с Егором, и такого удара я не ожидал.

* * *

Я увеличил мощность кондиционера, который с трудом справлялся с жарой. Для борьбы с запахом всем владельцам казбесов раздали баночки с какой-то пудрой, которой надо покрывать существ с ног до головы. Но, честно говоря, эффекта от этого мало…

Народ начинает возмущаться, некоторые пытаются вернуть своих «домашних помощников» обратно – тех не принимают. Жара и запах сводят людей с ума… А что они хотели, когда брали себе тварей, пожирающих трупы? С другой стороны, мы тоже едим мертвечину, и ничего – особо не воняем…

Зов Генератора, который возник сегодня ночью, понемногу усиливается – я прикидываю, дотерплю ли до вечера, или лучше навестить куб перед корпоративом. Подумал, что дотерплю, – во-первых, процедура может затянуться, а ведь Станислав Валентинович в такую жару с его комплекцией может и не перенести моего опоздания на мероприятие.

Парадную дверь в школу я открыл ровно в пять. Фанерная будка, где обычно сидел охранник, была пуста. Я ухмыльнулся, подумав, что где-то я это уже видел, и прошел дальше в зал. Направился прямиком к бару, где заказал бокал виски.

За своим столиком, как обычно, обедал Амеба, сегодня я решил подойти.

Амеба был в светло-серой футболке – то ли она была на размер меньше, то ли он специально приобрел обтягивающую, но выглядело это довольно-таки мерзко, вокруг подмышек и на груди у него были огромные мокрые пятна пота.

– Терпеть не могу лето, – признался мне Амеба. – Когда приступишь к терапии, ты уж позаботься – сделай так, чтобы лета вообще не было, ну или отправь меня в такое место, где температура круглый год держится не выше десяти градусов.

– Таких мест и так навалом, – удивился я. – Почему бы тебе не уехать? Хотя бы пока не закончится лето?

– Хлопотно. – Амеба отправил себе в рот громадный лист салата. – Кстати, чем нашу старушку обидел?

– Кого? – не сразу понял я.

– Лидию Павловну, кого же еще. – Амеба хмыкнул. – Не на шутку разозлилась бабка. Ходят слухи, что наемников ищет – наплевав на всех, уничтожить Генератор и тебя вместе с ним удумала. Но ты не переживай, скорее всего, это просто слухи.

– Скорее всего?

Амеба утвердительно кивнул:

– Ничем не оправданные сплетни. – Отодвинул в сторону пустую тарелку и стал подзывать официанта.

Я огляделся и за столиком неподалеку увидел слепого старика. Сидел он один, без своего подручного. Спина прямая, осанка выдержанна, ноги скрещены под стулом, перед собой выставлена белая трость, на которую он положил обе руки. На столе пустой бокал. Это был единственный спонсор, с которым я не успел еще поговорить «по душам».

– Здесь свободно? – Не дожидаясь ответа, я сел напротив.

– Идиот, ты же видишь лучше меня, свободно здесь или нет! Или тоже слепой? – проворчал он миролюбиво.

Я промолчал, прикидывая, чего я, собственно, от него хотел.

– Что молчишь? Ты не официант случайно?

Я отрицательно помотал головой.

– Только не говори мне, что ты сейчас мотаешь головой, придурок. В какую хоть сторону, я же слепой.

Я понял свою оплошность.

– Нет, я не официант, – сообщил ему я. – Никифор.

– Не будешь ли ты так любезен, Никифор, не раздобудешь мне бокал виски? А то эти лоботрясы совсем работать не хотят.

Я огляделся в поисках официантов – один был занят с Амебой, остальные действительно куда-то подевались.

– Одну минуту. – Я пошел к бару и вернулся с двумя бокалами – один оставил себе, другой поставил на столе перед слепым. – Вот, – коротко сказал я и тут же подумал, что он меня как-нибудь поправит, но старик промолчал.

Он поднял бокал, слегка повертел его, прислушался, как о стенки бьются кубики льда, отпил, подержал напиток во рту, затем проглотил и поморщился.

– Знаешь ли ты, что у каждого вкуса есть свой образ? Вот, например, у этого виски со льдом… – Он пригубил еще. – Темный янтарь протекает сквозь пещеру, каменистое дно неглубоко, но течение очень быстрое. Янтарь уходит в узкую щель в скале, оставляя за собой град брызг… Каждый вкус имеет свой образ – поэтому этот жирный, – он кивнул в сторону Амебы, – и жрет постоянно.

Я удивился, как он угадал, что в том направлении сидит Амеба. Впрочем, Амеба там сидит постоянно.

– Мальчик мой, вполне возможно, что я вижу лучше тебя, – сказал слепой.

Я усмехнулся. Может, этот старик и мысли читать умеет? После всего, что я видел за последнее время, я бы не удивился. Тут же отозвался старик. – Так вот… Не только у вкуса есть образ. Образ есть у чего угодно, но все это лишь иллюзия.

Наступило молчание. Мне хотелось поговорить с этим стариком, узнать про него побольше, но с чего начать, на ум не приходило. Я вспомнил, как он с помощью своего куда-то пропавшего подручного изучал картины на как-то проходящей здесь выставке.

– Лодка там была! Помните картину с ущельем и океаном? Вы еще спрашивали, есть ли там лодка с гребцом? Так вот, лодка там была.

Старик улыбнулся:

– Я знаю. И я рад, что ты это тоже увидел. Лодка есть, но не каждый ее замечает…

Мы вновь погрузились в молчание.

– Чего ты боишься? – прервал молчание старик.

Я задумался. Действительно, чего я боюсь?

– Смерти, – наконец, у меня созрел ответ. – Я боюсь смерти. Я боюсь потерять себя. Зачем тогда жить? Зачем копить эмоции, воспоминания, материальные блага?.. Зачем это все нужно, если все будет бесследно потеряно, если все растворится в бесконечном потоке времени?! Даже если верить в перерождения – какой смысл начинать все сначала, растеряв весь опыт, и есть ли в этом смысл? Все равно – это ведь буду уже не я, даже если какой-то там стержень останется, то я ведь не этот стержень, я скорее то, что облепляет стержень на протяжении всей моей короткой по вселенским масштабам жизни. Когда я думаю об этом, мне страшно. Смерти, вот чего я боюсь, – еще раз повторил я.

Опять молчание нависло над столиком. Старик о чем-то думал. Потом он заговорил:

– Ты же знаешь, что каждый может прекратить эту бессмыслицу. Ты видишь подсказки в своих снах. Каждый может остановить бесконечную череду перерождений в любой момент, и для этого не обязательно умирать. Нужно просто сделать шаг в сторону. Просто сойти с этой безумной карусели. Забыть свою Империю. Выйти из этого мира. Я, например, вышел уже давно…

Я внимательно посмотрел на него.

– Это уже давно не мой мир, – продолжил старик спокойно. – Меня уже давно здесь нет.

– А где вы?

Старик промолчал, но я вдруг понял, о чем он говорит, я прочувствовал это. Мне показалось, что я уже знаю, как сделать этот шаг в сторону…

Генератор мощнейшим импульсом зова впечатал меня обратно в этот мир.

– Для меня отсюда нет выхода, – мрачно сказал я слепому. – И вы это знаете. У меня не получится остановить колесо перерождений. Не в этой жизни. А теперь извините – меня зовут, и я не могу ни прийти.

– Ты только не бойся, – дал мне напутствие старик, когда я уже вышел из-за стола.

* * *

Я взглядом пробежал по залу. Станислава Валентиновича нигде не было, я попробовал опять набрать его номер, но в ответ были лишь длинные гудки.

Значит, ехать придется на такси. Я заказал машину и ждать вышел на улицу, нужен был свежий воздух, а так как школа была немного на отшибе, запах вони казбесов сюда не добирался.

Как только я оказался на улице, тяжесть зова просто сошла на нет, будто ее и не было. Подъехало такси, и я решил вспомнить былое время и прокатиться до леса на автобусе.

– До центрального вокзала, – назвал я водителю пункт назначения.

Мне повезло, автобус как раз должен был отправляться, редкие пассажиры проходили в его переднюю дверь.

– Привет, какие люди! – встретил меня тот самый разговорчивый водитель. – Давненько тебя не видел. Работу сменил или куда пропал? Как с девчонкой той – все вышло?

– Я машину купил, – не совсем в тему сказал я водителю и отправился в заднюю часть автобуса. Очень не хотелось рассказывать ему всю нашу с Любовью историю.

Автобус рывком тронулся, и этот рывок растормошил заснувший было зов. У меня закружилась голова, начала подступать тошнота, навалилась тяжесть. «Проблема масштаба, – думал я. – Все дело в масштабе. Издали все кажется не таким, как оно есть на самом деле, а стоит присмотреться: кругом одно уродство».

Я внезапно возненавидел весь окружающий меня мир.

Вот пацан сидит – очкарик. Что-то зубрит, видимо, студент. Молодец, парень, готовится? Да нет же! Он просто тупой, но упрямый. По его лицу видно, что ничего не понимает в том, что читает, а ведь вызубрит текст и отчеканит. Что из него выйдет? Бесполезный человек, набитый бесполезным материалом…

А та дура у окна? Фифа та еще – я бы трахнул. Беда ее в том, что она понимает себе цену – этим и живет! Но красота не вечна, и если справедливость существует, окончит она свой век уборщицей, а если повезет – кассиром.

…Автобус остановился, и я из него выбежал. Меня рвало в мусорную урну. Рвало долго, мне казалось, что я захлебнусь в этой черной блевотине. А потом я потерял сознание…

– Эй, парень, с тобой все в порядке? Парень?!

Я почувствовал, как меня толкают в плечо. Прислушался к своим ощущениям – зов не пропал, просто затаился где-то внутри.

– Очнись! Ты живой вообще?

– Может, «скорую» вызвать? – какой-то женский голос.

«Скорой» мне точно не нужно. Я открыл глаза.

– Живой, слава богу. – Парень, который толкал меня, улыбнулся. Это был тот самый студент-очкарик из автобуса.

– А мы уже хотели «скорую» вызывать! С тобой все в порядке? – спрашивала девушка, тоже та самая, из автобуса.

– Все в порядке, спасибо.

Студент мне помог подняться. Автобус стоял, так никуда без нас не уехав.

– Это же не твоя остановка? – поинтересовался студент.

Я отрицательно помахал головой и пошел к автобусу. Студент меня придерживал.

– Может, все же «скорую»? – не унималась девушка.

– Меня ждут, – сказал я почти что правду.

Мы залезли в автобус, мне помогли сесть, и он тронулся. Студент сел на сидение рядом со мной, девушка позади нас. Через пару остановок она сошла, на прощанье помахав мне рукой, парень ехал дальше.

– Мне скоро сходить, – заметил он спустя какое-то время. – Тебе еще далеко?

– До конечной.

– Может, с тобой доехать? Ты как, один справишься?

– Все в порядке, меня встретят.

– Точно?

– Точно.

На остановке студент сошел, но я видел, как перед этим он подошел к водителю, видимо, просил, чтобы тот за мной приглядел…

До куба я дошел без проблем, Генератор вновь показал, кто здесь хозяин, а потом опять надо мной сжалился. Помню, как сел в кресло, но никакую часть процедуры запомнить не удалось – я тут же потерял сознание.

* * *

(Книга Империи)

«И в небе стояла в ту ночь полная луна, своим светом освещая лик Императора Цы, гуляющего по саду. Младший Брат Императора молчаливой тенью сопровождал его. И сквозь лунное сияние можно было разглядеть хмурый от тяжелых дум лик Императора, хотя родился на свет в эту ночь его наследник, и приказано было в Империи праздновать. И долго бродил Император меж деревьев, валунов и холмов, а потом остановился и изрек:

– Прикажи оседлать коней, Младший Брат мой. Ждет нас с тобой последний поход.

Удивился Младший Брат:

– Куда же мы отправимся, о, Учитель?

– С самим Богом ждет встреча нас, преданный ученик мой. Как сегодня родился наследник мой, так и я умру когда-то. И как родится у наследника моего наследник, будет обречена и его жизнь на погибель. Знать я хочу, Младший Брат мой, спросить: кто смеет решать самый главный вопрос без ведома Императора? Ибо гармония должна быть в моей Империи, ибо должно все вокруг лишь мне подчиняться, и я должен всем править.

Холодным страхом сковало тело Младшего Брата Императора, но не смел он ослушаться…»

13.06
Воскресенье

Дождь безжалостно барабанил по строительному контейнеру – «бытовке», будто пытался пробить жестяную обшивку насквозь. В единственном окне контейнера горел свет. Странно, но именно в этом месте, в контейнере на заброшенной стройплощадке, в который Егора привели весьма странные обстоятельства, он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Может быть из-за того, что он был с женщиной, которую любил…

* * *

В тот день, в который все решилось, после смерти Миши должен был погибнуть и Егор. Он это чувствовал, будто Василич заложил в него программу на самоуничтожение. Но что-то сложилось не так, и Василич потерял над ним контроль. Теперь Егор понимал, что его сознание полностью освободилось от воли бывшего начальника.

* * *

Зазвонил телефон. Высветился незнакомый номер, что крайне удивило Егора, так как его новый телефон знали только несколько самых преданных членов сопротивления, собственно, для переговоров с ними аппарат и был нужен. Все же трубку Егор снял:

– Слушаю.

– Егор, я так понимаю?

– Да, с кем имею честь разговаривать?

– Можешь называть меня Филин, я являюсь лидером «Знамени Единства». Всего «Знамени Единства», я хочу сказать.

– Какая нелепая кличка. – Егор ухмыльнулся. – Хорошо, Филин. Ну и?

– Насколько я понимаю, Михаил выбыл из игры?

– Верно.

– Что с ним случилось?

– Он умер.

– При каких обстоятельствах?

Егор замолчал, задумавшись…

– При каких обстоятельствах? – повторил вопрос Филин.

– Его загрызла собака.

– Понятно, – сказал Филин, будто своим предыдущим вопросом просто хотел для себя что-то подтвердить. – Теперь его место занимаешь ты?

– Да.

– Почему мне не доложили? Впрочем, готов допустить, что ты просто не знал о моем существовании… Послушай меня, Егор, Михаил последнее время совсем вышел из-под контроля, может, и к лучшему, что так случилось. Я очень надеюсь, что мы с тобой найдем общий язык. Генератор находится именно в твоем регионе, а значит, на тебя возлагается большая ответственность. Тебе что-нибудь про это известно?

– Да.

– Отлично, значит, Михаил успел ввести в курс дела. Но не вздумай проявлять инициативу, мы еще до конца не понимаем целей Генератора, поэтому любое действие, направленное против него, может привести к необратимым последствиям. Мир находится на грани…

– Мне Генератор вообще не интересен.

На том конце связи почувствовалось небольшое замешательство.

– Как… А что тебе интересно?

– Казбесы. Казбесы и та организация, которая стоит за их производством.

– И что ты намерен делать?

– Атаковать! Уже сегодняшней ночью я уничтожу один из заводов!

– Послушай меня, Егор, это лишняя трата людей и времени. Уничтожением заводов ты ничего не добьешься.

– Плевать.

– Егор, тебе сейчас нужно просто ждать моего сигнала. Ты, наверное, не понял – это приказ.

– Я не подчиняюсь ничьим приказам.

– Тогда придется сменить и тебя…

Егор оборвал разговор.

За окном показалось несколько огоньков – фары. Любовь встала с кушетки и подошла к Егору. В ее руке был какой-то предмет.

– За нами приехали. Обратного пути уже давно нет… – Она надела на Егора берет. Тот самый черный берет, подаренный Василичем: Люба подобрала его в квартире Егора, когда они собирали самые необходимые вещи после убийства Миши.

Три легковых автомобиля запарковались возле контейнера. Люди стали заполнять «бытовку» так, что стало тесно. Вместе с Любовью и Егором в контейнере уместилось пятнадцать человек. Самому старшему из них – здоровенному детине Вадиму – было двадцать пять лет.

– Что у нас с оружием? – осведомился Егор.

– Есть три семизарядных пистолета. А так – ножи и дубинки. – Смуглый худощавый парень с заплетенной косичкой выступил вперед и протянул Егору одно огнестрельное оружие.

– А мне? – возмутилась Любовь.

Худощавый, его звали Александр, посмотрел на Егора. Тот кивнул:

– Дайте ей нож.

По рядам прошла возня, и у Александра появился длинный охотничий нож, который он протянул единственной девушке в их компании. Любовь, довольная, завертела в руках оружие.

– Каждый знает, что ему делать, – громко заговорил Егор. – На заводе всего один охранник, в воскресную ночь работает только дежурная смена рабочих. Я считаю, захват не составит особых проблем. Я там какое-то время проработал, поэтому знаю, что сегодня днем пришла новая партия яиц. Канистры с бензином при нас?

Александр кивнул.

– Отлично. Тогда к бою! Ни пуха ни пера!

По рядам пробежало нестройное «К черту», – и пестрые камуфляжные костюмы направились по машинам. Приобретая униформу, никто не задумывался об общей концепции, каждый брал то, что ему приглянулось, поэтому Егорово войско больше походило на участников карнавала на военную тематику.

Работающие в самом интенсивном режиме дворники едва справлялись с дождем. Машины подъехали к заводу и в целях предосторожности делали уже третий круг вокруг него. Завершив последний машины остановились у парадного входа, и молодые бойцы побежали к дверям.

Егор боялся, что дверь будет заперта и ее придется взламывать, даря охраннику драгоценные секунды для вызова подкрепления, но дверь была открыта. Двое самых шустрых вырвались вперед, сбили с ног охранника и стали избивать его дубинками. Остальные пробежали дальше – в направлении к цеху. У всех, кроме Егора, с собой были припасены фонарики.

В цехе ночью работали пять человек, они не стали оказывать сопротивления, поэтому их особо не трогали, нанесли лишь несколько ударов и загнали в угол, чтобы те не вздумали делать какие-нибудь глупости.

– Хули вы, блядь, делаете!!! – услышал Егор вопль, когда отряд начал поливать все вокруг бензином.

Кричал тот самый бригадир, который тоже мог видеть ночью и о котором ходили слухи, что он полукровка. Егор огляделся и увидел, как бригадир подбегает к одному из бойцов. В руках бригадира была кочерга, которой он обычно мешал угли в котлах. Бригадир увернулся от неуверенного выпада бойца с ножом, замахнулся и нанес удар по голове несчастного воина.

– Получи, сука! – Бригадир замахнулся еще раз и пробил голову уже свалившемуся без сознания парню.

Егор прицелился и без всяких раздумий нажал на курок. Раздался выстрел, и бригадир упал – он первый, кого Егор убил, пребывая в своем обычном, не обратившемся, состоянии. Но сожаления он не испытывает: он никогда не считал бригадира человеком.

Несколько бойцов подбегают к парню, остальные продолжают поливать все бензином. Кто-то просто открывает инкубатор и давит уже почти созревшие яйца. Двое парней ножами вырезают уже готовых к реализации тварей. Казбесы не сопротивляются, лишь тихонько постанывают, когда их режут.

Егор, наконец, вспомнил, где он видел здоровяка Вадима – он был охранником на корпоративе, где ему пару раз довелось побывать. Вадим тоже подбежал к зрелым казбесам, но он их не резал, а скашивал мощнейшими ударами кулаков.

Вспыхнуло пламя – яйца оказались отличным топливом – жар тут же заполнил цех. Рабочие хотели бежать к выходу, но Егор жестом указал бойцам не выпускать их. Рабочие могли позвать на помощь – поколебавшись, Егор принял решение запереть их здесь. На войне, как на войне – они видели лица, а еще рано открываться, многие из бойцов не бросили своих основных занятий и рабочих мест…

Егор дал команду отступать, и отряд двинулся к выходу. Дождь закончился, после смрада и жара в цеху было приятно вдыхать свежий прохладный воздух. Двое бойцов несли убитого. Они почти достигли автомобилей, когда раздался громкий стрекот, будто заработал отбойный молоток. Четверо бойцов свалились замертво. Волна паники накрыла отряд – люди двигались хаотично, толкались у дверей автомобилей:

– Ключи! У кого ключи?!

– Хуй знает! Шевелись давай!!

– Откуда стреляли?!

Один из тех, кому посчастливилось, как и Егору, взять пистолет, начал стрелять куда-то в темноту. В ответ последовало три короткие очереди, и пистолетчик упал. Упал и еще один боец, прятавшийся за машиной, – пули насквозь пробили обшивку. Егор услышал, как кто-то разрыдался в истерике.

Мир вдруг перестал существовать для Егора – его заслонила пульсация в висках. А потом он вдруг слился со вселенной во что-то единое, сконцентрированное в мощный сгусток энергии.

…Егор почувствовал – существ всего трое, и они прячутся в сорока метрах за фургоном на противоположной стороне улицы. Перескочив через легковушку, Егор ринулся в бой. Существа стреляли, но траектории пуль были легко предсказуемы, а значит, не составляло труда уворачиваться от них.

Вот Егор возле первого: тот укрывается за задней частью фургона, на существе черная униформа и маска с огоньками на лице. Один удар, и грудь существа пробита – оставляя его задыхаться, Егор перепрыгнул к следующему – выбив из его рук автомат, он перегрыз глотку. Последнее существо попробовало убежать – без труда настигнув, Егор сворачивает тому шею, оставляя голову нелепо болтаться.

Егора осветило лучом фонарика, и две пули просвистели совсем рядом с ним. Стреляли оттуда, откуда Егор начал свою атаку. Стрелявшее существо звали Александром, но это теперь не имело никакого значения – Егор был возбужден жаждой крови. Он стал нападать.

– Егор, нельзя! Стоп! Егор, остановись! – услышал он девичий голос, когда был уже совсем близко к существу.

Перерождение тут же завершилось. Егор, обессиленный, упал на колени.

– Помогите ему подняться! Уезжаем! – слышал Егор ее команды.

Двое бойцов подхватили его под руки и доволокли до одной из машин.

– Автоматы… Заберите автоматы… – стиснув волю в кулак, сказал Егор и тут же потерял сознание.

Поредевший отряд вернулся в их временное убежище. Больше не было тесно – контейнер спокойно вмещал восемь человек – ровно столько осталось от пятнадцати. В живых остались Егор, Любовь, Вадим, Александр и еще четверо членов «Знамени Единства». Отряд молчал, поминая павших…

– Что с тобой произошло? Во что ты превратился? – наконец рискнул спросить Александр.

Егор сидел на полу, спиной облокотившись на стену, правой рукой он ерошил волосы.

– Ничего не произошло. Все в порядке.

– Как это ничего? Мы же все видели!

– Точно! – подхватил Вадим.

– Я же видел, что за существо неслось на меня, – продолжил Александр. – Я не узнал тебя. И раз уж мы все поддерживаем тебя, то, думаю, мы вправе знать, что с тобой происходит.

– Конечно вправе! – опять поддержал Вадим.

Остальные молчали, внимательно слушая, что на это ответит Егор.

– Хорошо, – сказал он, – я расскажу. Организация, против которой я воюю, превратила меня в оборотня. В тварь, которая пожирает людей. Они хотели сделать меня одним из них, но я направлю их же силу против них самих. Я сперва уничтожу их, а потом и самого себя.

– Это что же получается? – вдруг выкрикнул парень, у которого во время сражения начался приступ истерики, крепыш низкого роста. – Ты хочешь, чтобы мы пошли против таких же, как ты? Нет, спасибо, я видел, на что ты способен! Если бы тебя не остановили, ты бы разорвал нас всех на части. А теперь ты предлагаешь идти против тех… против таких же тварей?!

– Кто хочет, может уйти. Я пойму.

– Мне Филин звонил, – сказал Александр.

– Ну и? – спокойно спросил Егор.

– Сказал, что ты действуешь не в интересах «Знамени».

– Вот это да! Что-то новенькое! – воодушевился крепыш.

– Ну и? А какие вообще интересы у «Знамени»? Сидеть и выжидать? Сколько можно?!

– Миша тоже так считал. Интересы, увы, известны одному Филину, а он своими мыслями не делится.

– И чем закончился ваш разговор?

– Он предложил мне встать во главе местного «Знамени Единства».

– А ты?

– Я отказался. Из меня плохой лидер. Я, как и все остальные здесь присутствующие. – Александр осмотрел бойцов. – Мы остаемся с тобой. Но это все наши силы. Ты должен понимать, что подкрепления ждать неоткуда – больше никто не отречется от Филина.

Крепыш хотел было что-то сказать, но смирился и смолк.

– Я понимаю. И благодарю за доверие. Далее мы будем действовать более продуманно, я больше не допущу смерти товарищей! А за погибших сегодня мы еще отомстим!