Текст книги "Император последнего дня"
Автор книги: Максим Шешкаускас
Жанр: Социальная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Егор выбежал из подъезда, вернее, он не бежал, он просто определял точку, где ему нужно оказаться, и тут же объявлялся там – это было чем-то средним между полетом и громадными прыжками.
Существо выбралось из своей норы помочиться, от него исходил запах алкоголя, пота, мочи, гнили, болезни. Один прыжок, и Егор услышал пульсацию его сердца.
Солоноватый привкус крови Егор запомнит навсегда…
* * *
– Это пиздец какой-то, начальник! – вырвал Егора из воспоминаний крик подбежавшего бригадира. – Тридцать процентов родившихся сегодня голов сдохло. Может, болезнь какая, или тупо не их сегодня день был – я хуй знаю. Но теперь мы от графика на полдня отстаем точно. А ебать за это опять меня будут, да?!
Егор осмотрел бригадира с ног до головы – в кромешной темноте при «ночном» зрении тот сам напоминал казбеса. Такое же выражение на небритом лице, разве только морда не так выраженно вытянута. «Может и правда полукровка, ведь в темноте же он как-то видит», – ходят такие сплетни среди рабочих-людей.
– Так что делать будем, начальник? – спросил разнервничавшийся из-за молчания Егора бригадир. – Зуб даю, что я здесь ни при чем.
– Не зная вкуса поражения, постной окажется победа, – повторил Егор где-то слышанную фразу.
25.01Понедельник
Словно в издевку, сумасшедший Гена сделал меня богачом.
Да, я действительно стал наследником солидного состояния – настолько солидного, что всю свою оставшуюся жизнь мог бы провести в путешествиях, распитии дорогого алкоголя и транжирстве.
…Но вот наступило утро очередного понедельника, и я, как всегда, еду в автобусе номер четыреста четыре к злосчастному кубу. Ведь с частью своего состояния Гена не завещал мне избавления от моей своеобразной зависимости…
Конечная остановка – машу рукой на прощание водителю; натягиваю на голову капюшон (пурга разыгралась нешуточная); набрасываю на плечи рюкзак, в котором лежит ноутбук, фляга с хорошим виски и пара бутербродов; слушаю дверное «пшшш» и отправляюсь в зиму привычным маршрутом.
После Гениных похорон мое состояние совсем ухудшилось, естественно, о призраке я никому не рассказывал, но тот визит вконец расшатал мои нервы – единственным спасением и успокоением было отстукивание текста на клавиатуре. Текста, который постепенно обрастал сюжетом. Текста, который я не знал, как закончу…
Пройдя привычный отрезок пути вдоль шоссе и проехав привычный кусок леса, я оказался у куба. Снег в такую погоду чистить было бессмысленно, поэтому до обеда я слушал музыку и писал книгу, а уже после обеда Генератор захлопнул меня в своей западне.
Ровно в полдень я достал свои бутерброды и плеснул себе в стакан виски – почему-то я решил, что доза напитка перед едой должна стимулировать аппетит. Хотя не уверен, может, это работает только по отношению к водке или вообще миф.
Когда первый бутерброд с курицей был дожеван уже наполовину, с кубом что-то произошло – по моим ощущениям, какая-то сила мощнейшим рывком развернула его на сто восемьдесят градусов. Виски расплескалось из стакана, в остальном последствие толчка оказалось несущественным. Я даже подумал, что вращение произошло только в моей голове, но решил на всякий случай выбраться из куба и обнаружил, что выхода наружу больше не было. В том месте, где должен был быть узкий коридор, стояла сплошная стена. Стараясь не верить своим глазам, я включил фонарик и сантиметр за сантиметром обследовал периметр моей комнатки, в том числе пол и потолок, – я надеялся обнаружить дверь или какой-нибудь люк, но меня окружала лишь сплошная кожаная обивка, монотонно излучающая тепло.
Я достал телефон и понял, что самое время для паники – покрытие зоны было на нуле – я оказался изолирован от общества. Когда Станислав Валентинович хватится меня?! Наверное, завтра к утру. Что мы к этому времени имеем? Аккумулятора в фонарике хватит еще часов на пять, приблизительно на столько же хватит и зарядки ноутбука, потом мне придется сидеть в полной темноте.
Не позволяя панике взять надо мной верх, я выключил фонарик – пока буду получать освещение от экрана ноутбука. Чтобы экономить энергию, я выключил музыку и на экране развернул чистый белый лист – так от экрана исходило больше света. Стараясь не думать о том, что же предпримет Станислав Валентинович, когда обнаружит куб закрытым, я наполнил пустой стакан.
Фляга была наполовину пуста, когда экран жалостливо помигал пустой батареей и потух. Даже несмотря на опьянение, находиться в комнате без окон и дверей, да еще и в полной темноте было страшно. Я включил фонарик, облокотился о стену и, рассматривая идеально прямой луч света, несмотря на всю абсурдность ситуации, задремал…
Не знаю, сколько времени я проспал, но когда проснулся, аккумулятор фонарика уже сел. Я испытывал дикий голод. Только теперь мне стало по-настоящему страшно. А что, если меня отсюда никогда не вытащат? Насколько прочные стены у Генератора? И станет ли Станислав Валентинович их пробивать ради меня?
Я выключил и снова включил фонарик – лампочка, собрав последние силы, отозвалась тусклым мерцающим огоньком. Я в последний раз осветил комнату – и что же? Рядом со мной стояла кушетка, чем-то напоминавшая кресло в кабинете у зубного. Я уже как-то видел это кресло – в своем кошмарном сне, но теперь грани между сном и реальностью стали прозрачными.
Аккумулятор сел окончательно, и луч света фонарика растворился, словно сама тьма поглотила его. Я вспомнил, что хоть толику света можно получить и от мобильного телефона, – и еще раз почти вслепую обошел помещение по периметру, затем тщательно осветил и осмотрел кресло. Как и весь куб, оно было обтянуто черной кожей, ножки уходили в куб, словно оно вросло в него корнями. Что-то мне подсказывало, что именно кресло – ключ от моего заточения, что стоит мне только в него сесть… Вспоминая обрывки кошмаров, я обследовал кресло на наличие ремней или других фиксаторов – ничего подобного не было и в помине.
Освещая пол телефоном, нашел флягу и свой стакан, наполнил его до краев и, давясь и кашляя, залпом выпил. Зажевал бутербродом, затем, почему-то мысленно попрощавшись не с кем-нибудь, а с девушкой, которую видел-то всего один раз в автобусе, сел в кресло.
Наверное, с минуту ничего не происходило, разве что от выпитого алкоголя слегка кружилась голова. Я уже хотел вставать, как почувствовал, словно я прилип к креслу – мое тело не хотело меня слушать. Даже не так – мое тело, невзирая на мою волю, хотело вдавиться и срастись с креслом. А потом я почувствовал, как какая-то могучая сила врезалась в меня, почувствовал всю сеть генераторов и – потерял сознание.
* * *
Очнулся я на полу куба – экран ноутбука мигал батареей, предупреждая о скорой разрядке. Я выключил компьютер и достал фонарик – яркий луч пронзил темноту… Что это – неужели это приключение мне всего-навсего приснилось?
Коридор зиял на своем привычном месте – часы показывали пять часов вечера. Рядом с компьютером я обнаружил почти пустую флягу. Но что это? Я выключил фонарик и со страхом, перерастающим в восторг, обнаружил, что вижу сквозь мрак – темнота непонятным образом превращалась во что-то приятное для взора, наполнялась фиолетовым оттенком…
Февраль
06.02
Суббота
Сдутый футбольный мяч – у каждого, кто когда-то был ребенком (впрочем, за Станислава Валентиновича не ручаюсь), где-то во дворе валялся сдутый футбольный мяч. Такая никому не нужная штука. Иногда мяч попадался детям на глаза, они его пинали, немного играли и вновь забывали про него. Мяч же уютно себя чувствовал там, где про него все забывали. Конечно, после каждого пинка, ну, или когда его переезжала машина, форма мяча немного менялась, случалось, куски старой обивки отваливались – но, поскольку у сдутого футбольного мяча уже изначально дефектная форма, то дальнейшие его деформации никого не волнуют. Ведь как – или ты правильной формы, или же существуй в одиночестве и своем уродстве, только тогда не жди, что окружающие будут к тебе относиться с сочувствием или хотя бы с любопытством. Скорее всего, они чуть-чуть погорюют о потере, и им быстро станет наплевать, ведь куда проще купить новый мяч, чем возиться с испорченным, никому не нужным…
* * *
Такая неприятная аналогия родилась у меня после того, как я заметил, с какой легкостью переношу новые шрамы, оставленные судьбой.
Я решил залатать и попробовать накачать старый дворовый футбольный мяч.
Мой навык видеть в темноте никуда от меня не делся, больше того, пропало мое недомогание, вызванное зависимостью от куба. Я стал чувствовать себя отлично, а к кубу приезжал уже больше по привычке. Он стал казаться мне пустышкой, уже передавшей мне все, что было нужно.
Я во всей полноте пользовался моментом, чтобы, наконец, ощутить свалившееся на меня богатство.
Первым делом я выкупил свою съемную квартиру. Мог купить жилье и попросторней, но подумал, что пока обойдусь и прежним – просто нанял бригаду строителей и дизайнера, чтобы сделать ремонт.
Затем приобрел себе автомобиль – раритетную континентальную легковушку с огромным объемом двигателя и белой полосой, проходящей вдоль всего сине-металлического кузова.
Третьим, но самым трудным для меня шагом было позвонить родителям – уже больше года они от меня не слышали вестей, мне же просто нечего было им говорить, нечем похвастаться. По правде, путного разговора у нас так и не состоялось – краткий обмен любезностями, плюс крупная сумма, которую выслал домой и пообещал высылать по мере надобности.
И, наконец, я решил сменить гардероб и имидж – вздумал отрастить бородку, добавить красок в одежде… Для чего? Сам не знаю, просто хотелось таким вот образом обновиться.
* * *
И вот я заглушил двигатель на парковке у школы.
На мне кремовые туфли, зеленоватого оттенка джинсы, красная водолазка, коричневый в тонкую полоску пиджак и светло-серое полупальто в красную полоску. Оделся я так специально, чтобы показать Станиславу Валентиновичу, что ни он, ни работа администратором мне больше не нужна, а на корпоратив я пришел исключительно из благородства. Забавно то, что он и сам последнее время на меня внимания практически не обращает, но подсознательно я понимаю, что все идет так, как он задумал.
– Пригласительный! – неумолимо потребовал Вадим, который, как всегда, строго держал свою вахту на входе.
«Пригласительный» – одно слово едва не подкосило всю мою уверенность и сбило с меня спесь. Что мне делать дальше? Без пригласительного охранник меня не пропустит, это факт. Звонить Станиславу Валентиновичу? Развернуться и уйти?
– Как я рад тебя встретить, мой милый друг. Предлагаю продолжить наш с тобой неоконченный разговор. – Я почувствовал, как меня взяли под руку – это был тот худощавый, со впалыми щеками и хищным оскалом. Один из инвесторов. Как же его звали?
– С радостью продолжу, – кивнул я, хотя в упор не помнил, о чем мы с ним разговаривали в тот раз, когда я переборщил с алкоголем.
Худощавый показал охраннику пригласительный, и я прошел через проходную вместе с ним. Вот почему у них куда больше привилегий, чем у меня?
– Итак, на чем мы с тобой в прошлый раз остановились, не напомнишь мне? – спрашивал инвестор, сдавая пальто в гардероб.
Я пожал плечами.
– Ах да! – Он щелкнул пальцами. – Ты напился до такого состояния, что был не в силах продолжать дискуссию.
Он посмотрел мне в глаза, я его взгляд выдержал. И что возомнил о себе этот бледный аристократ, выутюженный и одетый с иголочки?
– Вполне возможно. – Я нагло улыбнулся. – Будь так любезен, напомни мне тему нашего разговора, пока я не потерял к тебе интерес и во второй раз не поступил неучтиво.
Мне показалось, что он стал бледнее в два раза. Его глаза сузились.
– Что же, пройдем, займем с тобой столик.
Мы прошли в зал, где уже было полно народа. Пока мы подходили к столикам, я глазами поискал Егора или Амебу – но ни того ни другого я не обнаружил, впрочем, они спокойно могли затеряться где-нибудь в толпе.
Как только мы заняли один из круглых столиков, к нам подошла официантка – я заказал себе виски со льдом, худощавый потребовал красного вина, названия которого я никогда не слышал, впрочем, в винах я совсем не разбираюсь. Музыкальный репертуар сегодня был классическим – на сцене играли три музыканта – скрипка, фортепиано и виолончель.
– Итак… – начал худощавый и тут же замолчал.
– Итак… – попробовал подбодрить его я.
– Итак, – продолжил он, – со времени нашего первого разговора прошло какое-то время, поэтому медлить больше нет смысла. – Он замолчал, так как официантка принесла заказ. – Я хочу, чтобы ты работал на меня.
Наши взгляды вновь встретились. Он смотрел мне в глаза уверенно, немного безразлично и с толикой презрения. По крайней мере, именно это читалось в его взгляде. Я ему улыбнулся.
– Ты знаешь, что я уже работаю на Станислава Валентиновича. Деньги для меня роли теперь не играют, так что переманить меня будет не просто. Да и по правде говоря, толку от меня маловато. Так что подумай, нужен ли тебе наш разговор?
Он повертел в руках бокал, посмотрел, как жидкость стекает по его стенкам, затем вернул бокал на стол. Я пальцем погонял по своему бокалу кубики льда, затем немного отпил. Наконец, он продолжил:
– Вскоре ты обретешь силу, способную влиять на ход событий. Мне бы очень пригодился человек с подобным навыком. Я готов помочь тебе обрести власть. Много власти.
– Вот как? – Я посмотрел на него исподлобья и вернул взгляд к тающим кубикам льда. – Знаешь, я не стремлюсь к власти.
– Ложь! – жестко оборвал он меня. – Все стремятся. Главное, в мои планы не входит тебя убивать. Можешь ты сказать то же самое о своем нынешнем покровителе?
– Ну, если я обрету ту силу, которую ты пророчишь, как-нибудь справлюсь, как считаешь? И еще – нет у меня покровителей, я сам по себе. Ты мне просто-напросто не нравишься, откуда такое пренебрежение к людям?
– Люди – это просто исходное сырье. Особый товар для производства любого другого товара, – прошипел он.
– Вот как? – Я посчитал, что лед достаточно подтаял и можно еще немного отпить. – Тяжело тебе с такими идеями. Как ты вообще сосуществуешь с миром?
Он улыбнулся, перевесился через столик поближе ко мне и шепотом, очень спокойно, сказал:
– Для меня нет мира – есть только рынок потребления: когорта следует за когортой, тем самым насыщая рынок. Уходят одни – приходят другие. Повысился демографический прирост? Это просто-напросто означает, что спросом будут пользоваться подгузники. Понизился? Золотая жила в производстве гробов зарыта. Я буду вечен, пока существует потребитель!
Я так же перевесился через стол поближе к нему и на ухо прошептал:
– Понятно.
После этого допил содержимое бокала и встал из-за столика.
– Мы еще с тобой встретимся, – сказал он все так же спокойно.
– Обязательно. В следующем месяце в первую его субботу.
У меня появилось несколько вопросов, ответы на которые мне хотелось выяснить, я достал телефон и набрал номер Станислава Валентиновича.
– Ты где? – спросил я, как только он поднял трубку.
– Здесь, в школе. Что-то случилось?
– Подойди к бару – нам надо с тобой поговорить.
Я повесил трубку и обернулся к столику, за которым сидел мой худощавый собеседник. Его с трех сторон окружили люди в черных костюмах – лицо худощавого еще больше втянулось, его профиль сделался тоньше, сам он сгорбатился, неестественно крючковатые пальцы крепко сжали бокал… Он что-то говорил тем, в костюмах. Я отвернулся и направился к бару – заказать себе еще порцию виски.
– Что-то случилось, Ник? – незаметно подкрался ко мне Станислав Валентинович.
Я пожал плечами:
– Меня пытались переманить.
– Вот как? – Он почесал подбородок. – И кто же?
– Худой такой, щеки впалые. Не знаю, как его зовут.
– Я так и думал. – Станислав Валентинович облокотился на стойку.
– Кто он такой? – поинтересовался я.
Станислав Валентинович махнул рукой:
– Так, местная мелкая нечисть. Существует за счет эмоций людей, которые они испытывают, когда не в состоянии приобрести желаемое. Сейчас мировой кризис – вот он и жирует.
– Понятно, – кивнул я с умным видом, хотя признаться, ничего мне понятно не было, а все вышесказанное казалось бредом.
– Он мне давно не нравится – я все предлог искал. Не переживай, больше он тебе докучать не будет. Надеюсь, ты не согласился на его предложение?
Я отрицательно помотал головой.
– Вот и славно… – Станислав Валентинович о чем-то задумался.
– Что за силу я скоро приобрету? – как бы невзначай поинтересовался я.
Он посмотрел на меня.
– Есть кое-какие предположения. Пока еще рано судить.
– Понятно. Ты меня убить собираешься? – откровенно спросил я.
Станислав Валентинович сделался очень серьезным.
– Тебе тот сказал? – спросил он и тут же продолжил: – Только в самом крайнем случае, Ник. Понимаешь, природа той самой силы, о которой ты тут спрашивал, до сих пор остается нераскрытой. И если она будет нести опасность для человечества… Только в самом крайнем случае!
– Понятно, – как можно бодрее сказал я, допил свой бокал и отправился прогуляться по залу.
Веселая картинка обрисовывается – выходит, вскоре я буду обладать некой всемогущей силой, которая очень многих интересует, да еще и гибель человечеству может принести. Да что там человечество – лично мне смерть грозит, а я как-никак себе ближе, чем какое-то там человечество…
– Отличный костюм, милый, тебе к лицу твой новый стиль, – услышал я знакомый голос. – Я слышала, ты машину купил? И даже не предложил покатать девушку. – Юн Вен наигранно развела руками.
– Готов исправиться.
На ней было очередное платье с глубоким вырезом, и я честно попытался вспомнить – видел я это платье или оно новое.
– Так чего же мы ждем?
– Поехали.
К чему приведет меня напророченная сила – я не знал, но не надо быть ясновидящим, чтобы понять, чем для меня закончится этот вечер…
10.02Среда
Стояла уже поздняя ночь, когда Юн Вен, наконец, переступила порог своей квартиры и закрыла за собой дверь. Сегодня весь день она провозилась, развлекая дагестанскую делегацию, и хотя она сама имела восточные корни, снова встречаться с этими ребятами ей не хотелось. Количество недвусмысленных намеков, услышанных за вечер, преступало все границы. Наконец, оставив одурманенных опиатами гостей в обществе проституток, Юн Вен вернулась домой.
Бросив сумочку в прихожей и на ходу разувшись, она направилась прямиком в ванную, где включила горячую воду, высыпала и размешала полстакана морской соли, добавила эфирного масла.
Пока ванная наполнялась, она смыла косметику и сбросила вечернее платье. Полностью обнаженная, она любовалась своим телом перед большим зеркалом в прихожей: убедилась в упругости грудей и ягодиц, наконец, легко похлопала щеки и заставила себя улыбнуться.
Погрузившись в ванную, она откинула голову на полотенце и несколько минут лежала, закрыв глаза и очищая сознание. Затем достала заблаговременно приготовленную книгу, открыла ее на странице с закладкой и принялась за чтение.
* * *
(Книга Империи)
«На грациозную лань охотился Император. Тугой лук был в руках его, следом шел Младший Брат Императора: преданный ученик нес колчан со стрелами учителя. Все глубже и глубже уходили они в дремучий лес. Все труднее и труднее было пробираться сквозь заросли. Но не сдавались отважные путники, хоть и терзали их лица ветки кустарника.
И были вознаграждены их усилия. Кустарник расступился, и предстала пред очами дивная поляна. И паслись на той поляне дюжина и еще одно животное. И натянул тогда тетиву Император. И насмерть пронзила стрела грациозную лань. И стремглав ринулась бежать дюжина животных с поляны.
Стал свежевать тушу Младший Брат Императора, присел отдохнуть на валуне Император Цы. И вошел на поляну монах, наголо острижена была глава его, тело облачено в рясу. Подошел он к Императору, и заговорил он с ним тогда:
– Разреши присесть рядом с тобой, путник. Устал я в дороге. Отдохнуть мне надо, чтобы продолжить путь свой.
Кивком позволил монаху сесть подле себя Император, ибо был он милостив ко всем страждущим. Не указывал он на разницу между ними и собой, лишь спросил:
– Скажи, зачем ты выбрал свой путь?
Отвечал монах:
– Учусь смирению я, путник. Пытаюсь очистить разум от искушений. Но нелегко это, соблазн преследует меня кругом – не могу я покоиться на одном месте, ибо привыкаю тогда к нему я, и наполняют мой разум мысли. В аскетизме и пути ищу я просветление. Через аскетизм и дорогу познаю я смирение ума.
Ничего не ответил Император Цы. Закончил свежевать дичь Младший Брат Императора, взвалил ее себе на плечи. Поднялся тогда Император, не попрощавшись, покинул он монаха.
И лишь на выходе из поляны остановил он Младшего Брата, взял из колчана стрелу, вновь натянул тетиву и пронзил сердце монаха.
Сквозь дебри леса пробирались путники молча. Лишь поздним вечером, после ужина в лагере, когда играл Слуга Левой Руки на флейте, отважился спросить Младший Брат Императора:
– Учитель, я слышал ваш разговор на поляне. Скажи мне, ты убил его, потому что лишь так он сможет обрести желаемое смирение ума и очищение от искушений?
С любовью посмотрел Император Цы на своего ученика:
– Многому ты научился, Младший Брат мой. Но не прав ты и в этот раз. Стрелой я пронзил его сердце, потому что он был близок к достижению своей цели. А если бы он достиг ее, то стер бы он мир; как полено на лучины расщепил бы и сжег будущее. Уничтожил бы тогда он Императора твоего. А теперь уж никто не посмеет мне помешать править…»
* * *
Вода в ванной остыла, и читать стало некомфортно. Юн Вен отложила книгу в сторону, включила горячую воду и стала натирать свое тело бальзамом…
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.