Текст книги "Хочешь научиться думать?"

Глава шестнадцатая
Что такое демократия и что нам с ней сегодня делать?

1

Мудрые люди издавна, заговорив о демократии, повторяют слова Черчилля (потому что и впрямь умней не скажешь):

«Демократия – наихудшая форма правления…», а дальше идут варианты перевода, буквального и вольного: «…если не считать всех остальных» или «но только лучше пока не придумано…»

Нашим российским большинством такие мыслительные и речевые операции усваиваются с трудом. Наши люди требуют определенности: «Ты мне прямо скажи – хорошая это форма правления или плохая – и голову не морочь!..»

Но в том-то и дело, что выбирать приходится из наличного, а не из того, о чем мечтается.

Набор свойств демократии хорошо известен:

● свободные (то есть защищенные от фальсификаций) выборы в строго определенные органы управления (министров, например, не выбираем);

● многопартийность – допускать разные партии к выборам и чтоб ни чиновники, ни ОМОН им не чинили помех в предвыборной кампании (как в 2007-м – поехала милиция по всем дорогам за две, кажется, недели до выборов и забрала у СПС 38 миллионов экземпляров предвыборной агитационной литературы, цинично пообещав: «После выборов вернем!»);

● свободные (независимые от власти – и местной, и федеральной) СМИ и, конечно, независимый суд, руководствующийся только и исключительно законом.

Общество, где все эти условия соблюдены, мы называем демократическим – в отличие от авторитарного и, не к ночи будь помянуто, тоталитарного.

2

Сложней всего – с выборами. Точнее – со всеобщим избирательным правом. Оно традиционно считается важной частью демократии. Ведь демократия – demos (народ) + kratos (власть) – это народовластие. То есть – правление большинства.

Но когда смотришь хорошо знакомые документальные кадры 30-х годов, как миллионы восторженных немцев и немок с сияющими счастьем лицами приветствуют Гитлера накануне развязанной им Второй мировой войны, разрушившей Германию, – впору засомневаться в демократии… Во всяком случае, глубже поймешь слова Черчилля о наихудшей форме правления.

Любопытное наблюдение делает Юлия Латынина – в бывших колониях Великобритании демократия работает очень неплохо, а о бывших колониях Испании (страны Латинской Америки) «этого не скажешь. ‹…› Нищий народ Венесуэлы голосует за полубезумного Уго Чавеса, а нищий народ Боливии – за полубезумного же Эво Моралеса».

Если сказать резко, без полутонов – всеобщее избирательное право отдает судьбу страны во власть людей полуобразованных (большинство везде таково), очень плохо представляющих себе, что именно надо делать в их стране, чтобы все было более-менее сносно.

3

Писатель Александр Кабаков (1943–2020) рассказывает реальную историю, случившуюся со знакомой старушкой, «зюгановской активисткой, мол, “банду Ельцина под суд” и всякое такое…» И вот за пару недель до выборов 96 года видит Александр Кабаков дивную картину: идет эта старушенция, а за нею – мужик, груженный до ушей коробками с импортной техникой: самсунги-филипсы… печка-гриль, телевизор…

Любознательный Кабаков поинтересовался у зюгановки, с чего это вдруг ее пробило на оптовые закупки империалистической техники?

– Так наши ж придут, ничего ж не будет! – радостно ответила старушка.

Одна моя студентка в Литинституте как-то делилась недоумением – государство лишает некую даму материнских прав, то есть удостоверяет, что она не может даже растить своих детей. И при этом оставляет ей право участия в выборах! Таким образом, детей своих она растить не может. Но может решать, куда двигаться огромной стране и кто ее в нужном направлении успешно поведет.

Значит ли это, что я против всеобщего избирательного права? Нет, нисколько. Я только напряженно думаю над этим – и вам предлагаю. Проблемы современной демократии в две странички не умять, мы к ним еще вернемся. Но кое-что предложить все-таки решусь.

4

В книге замечательного поэта и прозаика Сергея Гандлевского «Бездумное былое» есть «наблюдение, которое хочется распространить и на взрослый мир. В учительской только и разговоров, какой ужасный 6 “А” и какое золото 6 “Б”. Но и умниц, и шпаны, и серединки на половинку и в том, и в другом классах примерно поровну. Видимо, в одном классе погоду делают умницы, а в другом – шпана, а остальные приспособились к уже существующему климату».

Уважаемые мои юные читатели, ведь и у нас по всей России – не правда ли? – так, как в шестых классах. Не верю, что шпаны (как отпетой, так и частичной) больше, чем умниц и умников. Вот «серединка на половинку» – они-то и составляют наше знаменитое большинство: 86, а то и 90 %. Так почему, собственно, умникам (15 %, то есть 15 миллионов – немало), к которым через несколько лет примкнут, надеюсь, и мои сильно поумневшие читатели, не делать погоду в России? А большинство пусть к умникам приспосабливается, а не к шпане.

Глава семнадцатая
Могут ли народные сказки или сказки Пушкина принести кому-то вред?

1

В сегодняшнем интернете весьма трудно отличить достоверную информацию от прикола или фейка (кому какое слово больше нравится).

Читаю, например, что некий сайт «отвественных родителей» (настолько «ответственных», что даже это слово не смогли ответственно написать без ошибок) публикует списки «вредоносных произведений». Вот так, прямым текстом – «вредоносных».

Им никто никогда не объяснял, что произведения, апробированные в течение столетий мировым или даже только отечественным сообществом, никак не могут принести юному читателю вред. Потому что внутри этих текстов работают мощные механизмы защиты юного читателя от любого вреда. Потому что и народные, и авторские сказки (С. Аксакова, А. Пушкина, Л. Толстого и других) – высокое искусство слова. И дети, которые не так давно овладели речью, наслаждаются тем, как слово в сказке может выразить то, что не выразишь в бытовом повседневном разговоре.

Не рекомендуются для чтения до двенадцати лет: «Волк и семеро козлят», «Гуси-лебеди», «Дюймовочка» и даже Пушкин. «Сказка о царе Салтане». Только, значит, после двенадцати лет можно эти сказки в руки взять…

Вообще-то у нынешних акселератов в тринадцать нередко уже усики пробиваются, и если я увижу такого парня, углубившегося в сказку «Гуси-лебеди» или «Дюймовочку», и он мне подтвердит, что да – родители только теперь подпустили его к этим текстам, я, пожалуй, призадумаюсь, как бы ненавязчиво освидетельствовать всю семью у медика нужного профиля…

2

Началось все это очень давно (уже столетие отмечаем), но были, правда, полезные перерывы.

Вскоре после Октября, в 1920 году, в Наркомате просвещения образовали особое управление – Главполитпросвет. И вот это не простое, а политическое просвещение почти десятилетие возглавляла жена Ленина Н. К. Крупская. Она прежде всего подготовила циркуляр для библиотек – о пересмотре библиотечных фондов и их «чистке» от «идеологически вредной и устаревшей» литературы.

Именно тогда появилось новое и отвратительное советское значение этого слова, которое прежде относилось только к чистке ковров, дворов зимой от снега и проч.

Теперь появилась «чистка» библиотек от плодов человеческого разума и таланта. Затем – «чистка» разных «советских» учреждений от людей, объявленных ни за что ни про что врагами народа.

…Составлялись списки книг, в которых замечено «монархическое» и «религиозное» содержание. Понятно, как легко было малограмотным местным комиссарам зачислить туда романы Льва Толстого (кто удосужился все-таки в школе или потом прочитать «Войну и мир», припомнит, как патриотически настроенный юноша Ростов испытывает экстаз при виде царя).

Сама же Крупская исключала из библиотек философов – Платона (идеалист!), Канта, Шопенгауэра, писателя Николая Лескова с его гениальными, едва ли не шекспировской силы «Тупейным художником» и «Леди Макбет Мценского уезда». А детских писателей она вывела за пределы детских библиотек – целых девяносто семь человек. Среди них изъяла и мою любимую сказку «Аленький цветочек» Аксакова… Детские стихи Чуковского назвала в печати «буржуазной мутью», объявив: «Содержание детской книги должно быть коммунистическим». И долго потом шла борьба за доступ Корнея к так любимому им (и так любящему его стихи!) маленькому читателю. Такие дела.

Циркуляр, подписанный Крупской, запрещал библиотекарям выдавать читателям Библию и любую другую религиозную литературу. Этот запрет действовал до конца советской власти.

Не все знают сегодня, стеная о прошлой эпохе, что Библию нельзя было ни получить в библиотеке, ни купить. Если же везти из-за границы – можно было, если застукают, очень крупно за это поплатиться.

3

Мой подход к детскому чтению резко отличается от нынешних установлений. Уверенно считаю, что права я, а не те, кто придумал маркировку на книгах – 12+, 16 +.

Первый из «открытых» мною законов чтения гласит: «Нет книг, которые читать рано, за исключением тех, которые не стоит читать никогда»…

Глава восемнадцатая
Все ли стихотворные сказки Пушкина («О рыбаке и рыбке», «О попе и о работнике его Балде», «О золотом петушке» и другие) ты давно уже прочитал?

1

Возрастные барьеры воздвигаются сегодня неучами (что этой неблагодарной работой заняты сегодня именно троечники – в этом у меня, преподававшей школьникам, преподающей студентам, нет ни тени сомнений: троечника всегда распознаю, как и любой педагог) именно перед поэтическими произведениями.

Неучи уверены, что стихи Пушкина могут нести вред! Называют, как уже было упомянуто в предыдущей главке, его сказки, которые вредно читать до двенадцати лет…

Я провожу по всей России блиц-викторины среди школьников (всех классов) по русскому языку, литературе и русской истории XIX – XX веков. Есть там вопрос про сказки Пушкина. И я всегда предупреждаю:

– Только не говорите мне, что вы еще не проходили! Сказки Пушкина вам родители должны были прочитать до школы.

2

Троечники не знают, что великая поэзия не просто не может вредить – она лечит, производит с нашей душой что-то такое (далеко не изученное), что никакое иное средство произвести не может.

Дети понимают – точнее будет сказать: чувствуют – стихи изначально. Даже поверх непонятных для них слов. Яркий пример – воспоминания Марины Цветаевой о том, как она любила стихотворение Пушкина «К морю», еще не понимая некоторых слов. (Те, кто хочет научиться думать, должны знать, что и так бывает… К стихам общая мерка здравого смысла не прикладывается.) Цветаева вспоминает свои детские впечатления:

«“Прощай, свободная стихия!”

Стихия, конечно, – стихи, и ни в одном другом стихотворении это так ясно не сказано. ‹…›

Но самое любимое слово и место стихотворения:

Вотще рвалась душа моя!

Вотще – это туда. Куда? Туда, куда и я. На тот берег Оки, куда я никак не могу попасть, потому что между нами – Ока…» (дело происходит в Тарусе).

3

В стихах не надо искать прямого смысла строк. И надо сказать, дети и подростки с их интуитивным чувством родного языка и его высшей формы – стиха – и не ищут. Они если и не понимают, то чувствуют, как важна в стихах игра слов, мерцание оттенков смысла, звучание рифмы.

Поэтические строчки – это не лозунги, не плакаты.

Их никогда нельзя понимать буквально – как прямые призывы к каким-то действиям. У Пушкина в юношеской оде «Вольность», написанной им в семнадцать лет, есть строки, относящиеся, видимо, к Наполеону:

 
Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
 

Воспользуюсь случаем пояснить для любящих задуматься.

Эти стихи более ста лет смущали читателей и пушкинистов. Во-первых, Пушкин прекрасно знал, что у Наполеона был один сын. Во-вторых, даже если учитывать, как предлагали пушкинисты, и усыновленных – весь род «злодея», все равно неясно, «откуда такая свирепость? Что за радость от смерти детей, чьи бы они ни были?».

Эти вопросы задала себе самой талантливая пушкинистка Ирина Сурат, которая и нашла очень убедительное объяснение этих свирепых строк: Пушкин просто цитирует всем читателям в ту эпоху известный 136-й псалом!.. (Его называли обычно по первой строке – «На реках Вавилонских».) «При реках Вавилонских, там сидели мы и плакали, вспоминая о Сионе ‹…› …Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»

Тонкий филолог, Ирина Сурат пишет, что Пушкин «понимал язык Псалтири и считал возможным говорить на нем как на языке всем понятном» (не забудем, что по Псалтири русских детей учили читать. – М. Ч.). Тогда ясным становится небуквальное понимание строки – «…с жестокой радостию вижу»: это пересказ строки «Блажен… иже разбиет младенцы твоя о камень». Так что в этих строчках Пушкина о Наполеоне – пророчество о его неминуемой гибели, и только.

Таким образом – речь здесь не о семейной ситуации Наполеона, а о событиях далеких библейских времен. Здесь применена родившаяся в те очень давние времена, но хорошо всем известная в пушкинскую эпоху словесная формула гнева – не более.

Поэт нисколько не призывает убивать сегодня чьих бы то ни было детей. Поэты вообще почти никогда не зовут к убийствам – они заняты решением своих художественных вопросов.

Другое дело, что, скажем, стихи Маяковского вполне эффективно могли использовать убийцы – в качестве подначивающих лозунгов.

4

Для троечника равенство не в том, чтобы все были равны перед законом (что необходимо в демократической, а не деспотической стране). А в том, чтобы никто не был умнее или одареннее другого.

«Ты что, умнее всех?..» Слышали такой вопрос? Умный человек никогда его не задаст. Он точно знает, что кто-то может быть умнее его и даже умнее если не всех, то очень многих.

Тот, кто придумал маркировать книги, указывая на переплете, для какого они возраста (6+, 12+, а тем, кто младше, читать нельзя!), не понимает, что, во-первых, нельзя это делать ни в коем случае на произведениях русской и мировой классики – она пригодна для любого возраста… А во-вторых, и шестилетние, и двенадцатилетние – все разные. И один прекрасно воспринимает те книги (речь веду только о «золотой полке» мировой классики), которые другому долго (а может – и всегда!) будут не по зубам. А если еще не воспринимает – тоже решительно ничего страшного!

…Ну взял умный мальчик в семь лет «Анну Каренину». Полистал, не понял… И что? Его убыло? Нет, узнал только, что есть такая книжка, которую все взрослые читали, но чего-то скучноватая… Потом сам посмеется над своей детской оценкой.

5

А вот кто не прочитал еще до школы все стихотворные сказки Пушкина, тут же отодвигайте в сторону дела и делишки – и садитесь читать! Не откладывайте до старости! Помните – Пушкин именно для вас писал!

…Посмеетесь над царем, как

 
…Во все время разговора
Он стоял позадь забора…
 

– и подслушивал разговор трех сестриц:

 
…Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
 

…Помню, как в самом раннем детстве (я читала с пяти лет) удивлялась: «Ведь подслушивать нехорошо! А еще царь…»

А вот глубинный смысл «Сказки о рыбаке и рыбке» открылся мне, признаюсь, только в очень зрелом возрасте. Только тогда поняла я, что Пушкин ненавязчиво, почти незаметно объясняет нам, как небезобидна такая черта, как бесхарактерность! Как способна она разрушить прекрасные человеческие черты!

Судите сами. Старик рыбак – прекрасный человек. Попавшая в его сети золотая рыбка предлагает ему:

 
…Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь…
 

И что он ей отвечает?

 
Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо:
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе…
 

И во что превращается он в течение сказки!.. Как позорится перед золотой рыбкой, которая в конце концов молча покидает его:

 
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился…
 

И оказался вновь, как всем известно и вошло в поговорку, – у разбитого корыта… И все только и исключительно оттого, что покорно подчинялся несусветным требованиям корыстной ненасытной старухи.

Читайте и мотайте себе на ус!

Глава девятнадцатая
Не пора ли убрать объедки «марксизма-ленинизма с российского стола?

1

В нормальных семьях не садятся ужинать, не убрав со стола грязные тарелки и объедки, оставшиеся от обеда.

Казалось бы, и в умственной нашей сфере должно быть так же. Но нет.

Несколько ныне живущих поколений потратили часть драгоценных пяти лет, отпущенных нам в жизни на получение высшего образования и профессии, практически зазря – на изучение так называемого марксизма-ленинизма.

Нигде в мире, кроме Китая, Кубы и стран – наших тогдашних сателлитов (после распада СССР в декабре 1991 года это вполне самостоятельные, независимые Польша, Венгрия, Чехия, Болгария…), эти несуществующие «науки» не изучались и не сдавались на зачетах и экзаменах.

Смотрю вкладыш своего диплома с отличием: «История КПСС», «Политическая экономия» (половину ее составляла несуществующая наука «Политическая экономия социализма»), «Диалектический и исторический материализм», «История философии» (разумеется, материалистической – замечательных философов XIX – XX веков там не было и в помине).

Так что нам было сказать в год столетия Октября (2017) и установления так называемой советской власти сегодняшним поколениям, которые этого уже не изучают? Каков наш вердикт (то есть важное решение) насчет марксизма и всех его ответвлений?

А никакого.

Было – и сплыло.

Это, между прочим, очень даже неправильно. Объедки со стола надо тщательно убирать. И стол как следует вытереть. Иначе могут быть дурные последствия. Мухи. Тараканы, глядишь, заведутся. А то и мыши.

2

Маркс видел историю человечества как историю последовательной смены формаций.

Картина, отдадим должное, получилась довольно стройная. Схема буквально завораживала интеллектуалов XIX да и XX веков – эпохи культа науки – политическое выглядело научным и, значит, убедительным для уважающих науку. Убеждающая схема делала для них приемлемой и ее концовку, на деле – совершенно фантастическую.

Итак.

Первобытно-общинный строй, или первобытный коммунизм. Почему «коммунизм»? Да потому, что классов нет, собственность – коллективная…

Рабовладельческий строй – класс рабов и класс рабовладельцев, у них – вся собственность, у рабов ничего нет. Лишенные свободы, рабы трудятся на рабовладельцев по принуждению. Мечтают о восстании.

Феодальный строй – вся земля в собственности у феодалов, которые принуждают крестьян к труду: общество опять-таки состоит из двух антагонистических классов. И потому чревато взрывом – буржуазными революциями.

Капиталистический строй – вся собственность у капиталистов; рабочий ничего не имеет, работает у капиталиста по найму. А тот его «эксплуатирует», то есть часть денег за работу недоплачивает, а забирает себе («прибыль», «прибавочная стоимость»).

Казалось бы, это вообще-то нормально – ведь все средства производства, на которых рабочий трудится (от станка до заводского здания), принадлежат хозяину, – и он поддерживает их за свои деньги в рабочем состоянии. Но марксистская теория настраивала людей на то, что это ненормально. И потому с таким положением необходимо покончить. Притом покончить единственно возможным путем (это ноу-хау марксизма) – революцией.

И вот тогда в результате пролетарской революции наступит последний прекрасный этап развития человечества – коммунизм. Формация, в отличие от предыдущих, никем и никогда – ни тогда, ни потом – невиданная. Существовавшая только в голове Маркса и его последователей.

3

Итак, коммунизм.

Нет частной собственности – значит, нет и классов. Нет классов – нет и классовой борьбы. Уровень производства так высок, что человек освобожден от тяжелого физического труда и занят только и исключительно умственным (!). Из-за высокого уровня производства – любых товаров и продуктов так много, что деньги больше не нужны. Каждый берет все, что ему нужно («по потребностям»), безо всяких денег. И трудятся люди тоже безо всякой зарплаты – сознательно, ради пользы обществу.

…Мои друзья-рижане (впоследствии – москвичи), остроумные одноклассники, филолог Женя Тоддес и режиссер Рижского ТЮЗа Женя Ратинер рассказывали, как в школьные годы развлекались, представляя себе коммунизм.

– Вхожу в магазин, выбираю себе куртку. Беру, иду к кассе. Спрашиваю у кассирши: – Можно?

– Можно!

Ухожу с курткой…

Итак, коммунизм – по Марксу (и его преданному ученику Ленину): власть принадлежит всему обществу – на основе самоуправления; государство, соответственно, отмирает. Остается добавить яркий образ русского фольклора: и текут там молочные реки в кисельных берегах…

Коммунизм по Марксу – последняя стадия развития человечества. На нем история прекращает свое движение. (А теперь подумайте сами: ну статочное ли это дело, как выражались когда-то наши прабабушки, чтоб история человечества взяла да и прекратилась? А люди между тем почему-то поверили в такую сказку.)

Итак, при наступлении коммунизма все замирает – как в зимнем сказочном саду Снежной королевы.

4

И что?

Выразили мы, люди России, не в частном, а в общегосударственном порядке свое отношение к тому, чем предшествующее государство пичкало нас много лет (некоторые еще по приказу начальников посещали после работы университеты марксизма-ленинизма)? Да нет, нисколько.

За нас это делает, увы, один из лучших критиков марксизма Карл Поппер.

В шестнадцать лет, в 1918 году, он стал членом австрийской компартии. Тем важнее его свидетельство о том, как он почувствовал себя в «марксистской ловушке» (ну незаурядного ума был юноша!) и покинул партию – прежде, чем ему исполнилось семнадцать лет (мотайте себе на ус, мои уважаемые юные читатели!).

Для подробного воспроизведения этого его свидетельства у меня в книжке нет места. Но всем пытливым людям советую к нему обратиться – очень поучительно!

Карл Поппер поясняет кое-что насчет капитализма: «Все знают, что открытые общества Запада являются “капиталистическими”. Слово “капитализм” получило широчайшую известность и всеобщее признание благодаря Марксу и марксизму. ‹…› Важно, однако, то, что “капитализм” в том смысле, в каком Маркс употреблял этот термин, нигде и никогда не существовал на нашей прекрасной планете Земля».

Оказывается, не только коммунизм – и капитализм-то не существовал!..