Электронная библиотека » Марина Важова » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 30 октября 2023, 16:42


Автор книги: Марина Важова


Жанр: Приключения: прочее, Приключения


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Сколько мы ни уговаривали Валерку остаться или переселиться в Питер, начать собственное дело, он твёрдо держался своего плана, распаляя себя и Лёлю картинами несправедливости жизни в совке. Что мы могли ему возразить? Что времена меняются, что совок вот-вот распадется, что такие, как он и Лёля, очень нужны будут новой России. Что, в конце концов, мы нашли в них настоящих друзей и не хотели бы потерять. Что невидимая и не диагностируемая болезнь – ностальгия – ломала и убивала даже очень крепких духом…

Дашкевич намекал на неких покровителей, обещавших заняться его делом, так сказать, в комплексе: и квартиру в Тобольске продать, и визу сделать, и жильём обеспечить, и на работу в Штатах устроить. В дальнейшем их переезд затянулся надолго, и они с десятилетним Данькой полгода торчали в Питере, столь любимом ими когда-то, но надоевшим до ненависти, жили то в одной, то в другой дешёвой гостинице, появляясь у нас по выходным, отупевшие от безделья и разговоров «по кругу», уставшие друг от друга, всем и всему чужие. А потом, когда почти все деньги от продажи квартиры были прожиты, их всё же перевезли за океан.

ФОРОС

Звонки, разговоры, встречи, документы. «Большие звонки», разбирательства, обещания. Ночные телефонные переговоры, разъезды и спешка, спешка…

Устали и решили объявить коллективный отпуск. Наконец-то мы с Юркой поедем на море! Сначала летим самолётом до Симферополя, потом час-другой на автобусе – и мы в посёлке, растянувшемся по Черноморскому побережью на несколько километров. Поиск заветного домика с некой тетей Валей занял больше часа. Увы, несмотря на пароль «мы от Стасика», мест не было. Август – самый сезон, чё вы хочете!

Мы стояли под раскидистым южным деревом, и ночь подступала со всех сторон, как чернилами заливая дорогу и многочисленные халупы с путеводными окошками света – желанные койко-места. Хозяйка, увидев, что мы топчемся у забора, зычно крикнула куда-то в стрекочущую цикадами тьму: «Катька!». На крик из-за плетня вынырнула сухопарая гражданочка и шмыгая носом, повела нас пристраивать. Нам не везло. В одном месте поджидали кого-то из постоянных жильцов, в другом предлагали в беседке на полу переночевать. Мы устало тащились за нашей провожатой, боясь потерять её в темноте. Наконец всё разрешилось: хозяйка, узнав, что мы из Питера, сразу прониклась и уступила чудную веранду с отдельным входом и широкой кроватью. Впоследствии оказалось, что это лучшие хоромы, все остальные «дикари» этого подворья жили в облагороженных сараях.

Вообще та поездка была для нас в некотором роде свадебным путешествием, слегка запоздалым, зато с незабываемыми впечатлениями. Ведь стоял август девяносто первого года, Чёрное море…

Первую неделю мы просто загорали, плескались, собирали мидий, готовили из них плов, ходили смотреть на водопад. Потом, обгоревшие на солнце, валялись на веранде и ели на удивление дорогие фрукты. А 19 августа Юрка вдруг заявил: «Поехали на Форос, к правительственной даче, мы там раньше часто с палатками стояли». Тут он принялся вспоминать, как он со своей прежней семьёй и приятелями несколько сезонов отдыхал в Форосе, где они нагло располагались на берегу рядом с правительственной дачей и даже брали у охраны питьевую воду. Охотились с подводными ружьями, собирали мидий, обратно возвращались загорелые, как негры.

Юрка заностальгировал, размечтался: вынь и положь ему Форос немедленно. Решили плыть на катере, они ходили по расписанию. По дороге причалили к Никитскому ботаническому саду и провели в нём часа три, читая таблички и фотографируясь под сенью экзотических гигантов. Только выйдя из сада, заметили, что поднялся ветер. И тут мы увидели всего в миле от берега шеренгу военных кораблей. Они смотрелись очень красиво в мареве солнечной дымки, но вместе с тем как-то тревожно. Если б они плыли или держались стайками, так нет – вытянулись в одну линию носом в хвост и застыли как нарисованные. Юра предположил, что это учения, вот корабли и стоят на рейде. Правда, ему раньше не приходилось их видеть в таком большом количестве. Может, международные учения, какие-нибудь совместные военные игры?

Не отрывая глаз от эскадры, мы добрались до причала. Ветер становился всё сильнее, подгонял волну, и катера плыли только на Гурзуф. Что ж, в Форос нам, видно, сегодня попасть не судьба, поплывём на Гурзуф, а потом уж в наш посёлок. Но почему-то катера только выгружали пассажиров, а новых не брали. Объясняли штормом, хотя никаких признаков стихии пока не было. Пришлось добираться до дома на троллейбусе.

Забавно – три часа ехать по горам на обычном троллейбусе! Катится он вдоль гор, иногда заползая в тоннель, крепко держится металлическими усиками за провода, как бы натянутые между вершинами. Едем долго, темнеет, горы подступают со всех сторон, а наш троллейбус, освещённый огнями, бесстрашно пробирается к месту назначения. По дороге он собирает таких же, как мы, дикарей, и все обсуждают непонятное поведение катеров.

Только в посёлке, когда из недр прикреплённых к столбам репродукторов раздались как чертыханья: «ГКЧП, ГКЧП», мы поняли, что случилось неладное. Отовсюду поступали самые тревожные известия. Аэропорт закрыт, самолёты не летают, эскадра военных кораблей держит в осаде Горбачёва, орудия нацелены на правительственную дачу в Форосе (так вот что это было!). Юрка тут же стал строить предположения: вдруг бы мы вместо ботанического сада поехали сразу в Форос, высадились у дачи и пошли по старой памяти за водичкой… Дальнейшее развитие событий представлять не хотелось…

Целых три дня живём в неизвестности, в посёлке чуть ли не осадное положение. В столовой кормят только до полудня, потом продукты кончаются. Через местных жителей добываем еду, они переживают за нас, за наших родных, которые лишены информации – переговорный пункт закрыт. У хозяйки день и ночь включён телевизор, все постояльцы собираются там, как на сходку, смотрят бесконечные новости и обращения к народу то одних, то других, гадают, что будет дальше. Под конец начинает казаться, что мы здесь уже вечность и никогда больше не увидим свой дом.

Когда всё разом закончилось, нам уже было не до отдыха. Предстояло как-то попасть на самолёт. Наши обратные билеты были действительны, но самолётов на всех не хватало, и народ метался между кассами и залом отбытия, образуя вихревые потоки. На третий день мы всё же улетели.

У меня остался на память пакет красивой гальки, которую я, чтобы успокоиться, собирала в те дни на пляже. Я назвала их «путчевыми камнями» и всем показывала, когда речь заходила о нашем путешествии. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, то вижу их: они лежат на дне большой керамической миски – дымчатые, белые, чёрные с золотыми крапинами, мраморные и зеленоватые в коричневую полоску – и кошка Мотя пьёт исключительно из этой миски.

ПЕТРОСОВЕТ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ

Ленинграду вернули его историческое имя, но как-то не приживалось оно, вязло во рту, писалось с ошибками, выговаривалось со смущением. Какой уж тут Санкт-Петербург, когда кругом развал и нищета, из всех щелей лезет криминал и, ещё больше сливаясь с властями и силовиками, всех подминает под себя. Хватает всё, что можно перепродать, а что нельзя – оставляет на произвол судьбы, на разруху и забвение… Но мы – люди маленькие, работаем, «надеемся на лучшее, но готовимся к худшему», как говорила моя бабушка.

Мы по-прежнему поддерживаем связь с Алексеем Ковалёвым, пригодился и заранее подготовленный для печати герб Санкт-Петербурга. Печатаем визитные карточки для горсовета. Золото, красное, чёрное – цветовая гамма высшего руководства, а для рядовых чиновников золото заменялось серебром, красный цвет – синим.

В один из моих приездов на Исаакиевскую с очередной партией визиток Алексей вдруг замешкался, а потом со словами: «Может, вам удастся… подождите меня здесь» – куда-то исчез. Полчаса его не было, и я уже подумывала уйти, зная привычку Ковалёва одновременно вести несколько дел и назначать несколько встреч, но тут он появился в сопровождении самого мэра. До этого с Анатолием Александровичем Собчаком мне встречаться не приходилось, хотя в Ленсовете я бывала часто.

Мэр шёл за Ковалёвым с хмурым видом, как бы говоря: «Во что ты меня опять хочешь втянуть?». При каких бы обстоятельствах я впоследствии ни встречала Собчака, он неизменно представал в том же образе – человека внешне доброжелательного, но заранее настроенного на подвох. Правда, может, мне ни разу не удалось с ним свободно пообщаться, каждый раз это были напряжённые моменты. Вот и сейчас, после августовского путча, он продолжал, как мельница, махать крыльями, создавать политические движения, постоянно летал за границу и искал помощь для города. А мы жили, как в блокаде, получая лишь самое необходимое по талонам.

Я достала свою визитку, Собчак свою. И тут я поняла, что не просто так Ковалёв нас знакомит. Давно мне не попадались такие нелепые визитные карточки! Чисто совковый вариант – отпечатана в дешёвой ведомственной типографии бледной синей краской, все данные давно устарели. В углу – кораблик Адмиралтейства, ещё Ленинград. Но самый улёт – размер визитки: она чуть не в два раза превышает принятый стандарт и не поместится ни в какие визитницы. И это визитная карточка главы европейского города! Видимо, на моём лице отразилось всё, что я думала, потому как Собчак пришёл в замешательство и тут же прокомментировал: «Извините за такое представление, всё руки не доходили, но теперь, надеюсь, с вашей помощью у меня появится что-нибудь получше. Ты как думаешь?» – обратился он на сей раз к Ковалёву. Тот лишь кивнул и слегка мне подмигнул – сработало! Расставаясь, Анатолий Александрович пожал мне руку, и его тонкое породистое лицо преобразилось от улыбки.

Алексей позже объяснил, что Собчак до последнего упирался, не желая переименования города, и к смене собственного статуса он отнёсся несерьёзно, считал, что он как был Собчаком, так им и остался, а должности… ну, они временные.

Только внимательно прочитав, что на его карточке написано, я поняла, почему она такая большая:


Собчак Анатолий Александрович, председатель Ленинградского городского совета народных депутатов, член Верховного Совета народных депутатов СССР, член бюро Ленинградского обкома КПСС, доктор юридических наук, профессор юридического факультета ЛГУ, заведующий кафедрой хозяйственного права.


А ведь нам ещё надо упомянуть главное – что он мэр Санкт-Петербурга.

Звоню Ковалёву, объясняю проблему.

– А нельзя шрифт помельче взять? – спрашивает хмуро.

– Пробовали. Всё, что у него написано, помещается в обычный формат только при наборе пятым кеглем, а это кто ж разглядит? От размера ни в коем случае нельзя уходить – международный стандарт. А у тебя ещё на бумажке написано: сопредседатель Российского движения демократических реформ и почётный доктор права Портлендского университета. Это что, тоже надо? Ну, вааще… Придётся чем-то поступиться. У него пресс-секретарь есть?

– Официального нет, я за него, – обречённо говорит Ковалёв. – Но на себя ответственность не возьму. Придётся его пытать. Сколько текста мы можем оставить?

Проходит неделя, другая – никаких перемен. То Собчак в отъезде, то обещал подумать, то сам Ковалёв пропал, на звонки не отвечает. Будь что будет, придётся самой решать. Чай, не корову, если что, проиграю. Так, что тут можно убрать? Ну, с обкомом партии вроде покончено, уже легче. Что же делать с остальными регалиями? Представляю, что я – мэр города. Да ничего кроме этого и не надо! Или всё-таки важно, что профессор университета? Про депутатов всё выкинуть к чертям! Как это – выкинуть, когда он их вождь?! Что-нибудь, да оставить надо. Докторская степень тоже на дороге не валяется. Про хозяйственное право забудем на время.

Через два часа вычеркиваний и вписываний наконец появился текст, идеально выверенный по объёму:


Собчак Анатолий Александрович

Мэр Санкт-Петербурга,

председатель Петросовета,

профессор юридического факультета ЛГУ


Так, идём дальше. На обороте должен быть английский текст. Как правило, он соответствует русскому. А в данном случае? И почему обязательно на обороте? Это уже прошлый век. Англоязычную надо делать отдельно и писать на ней другое. То, что важно здесь, за кордоном – пустой звук, и наоборот. Что может привлечь к нашему мэру зарубежных инвесторов? То, что он учёный, – пожалуй. И про движение демократических реформ будет кстати. А Верховный Совет у них как называется? Вроде парламент? Это важно, значит, он не только в своём городе, но и в стране вес имеет. Про Портлендский университет писать не буду. А что это за звание – почётный доктор права? Может, как свадебный генерал? Ладно, если очень захочет, специально для поездок в Штаты напечатаем с почётным доктором. Забавно, но он ещё и почётный доктор Санкт-Петербургского университета, только не нашего, а американского. Ну, этот словесный кульбит упоминать вовсе не стоит.

Когда визитки были готовы, я решила их передать, не дожидаясь Ковалёва, умчавшегося в очередную командировку. Если что не так, пусть он будет ни при чём. Ведь он действительно ни при чём. К тому же у меня есть причина появиться на Исаакиевской – надо забрать список для очередной партии депутатских визиток. Они там размножаются клонированием.

Немного порыскав в поисках депутатской комнаты, я открыла дверь и увидела, что за большим овальным столом собралось человек десять, совещаются. Все взоры устремились на меня, и я уже собралась, извинившись, ретироваться, как вдруг удивительно знакомый голос весело спросил:

– Важова, а ты чего тут делаешь?

Я повернула голову в сторону говорившего: бородатый, представительный товарищ блеснул на меня очками и, не дождавшись реакции, укоризненно воскликнул:

– Нехорошо одноклассников забывать!

– Вовка, это ты, что ли? – поразилась я.

Ни за что бы не узнала Чурова, встретив его на улице. Сколько же лет мы с ним не виделись? Последний раз он приходил ко мне на Шкиперку, когда родилась Лийка. Значит, прошло больше 20 лет.

Все годы, пока мы с ним вместе учились, он стремился взять надо мной верх. Классе в шестом устроил целый скандал из-за того, что ему в библиотеке не выдавали те книги, которые брала я: Шарлотту Бронте, Бальзака, Мопассана. Ему, дескать, не дают по малолетству, а Важовой, которая ничуть его не старше (а на самом деле старше ровно на месяц!), почему-то дают читать взрослые книги. Он даже нашу классную, Нинель, привлёк, чтобы помогла разобраться. Использовал, как это теперь принято говорить, административный ресурс и, естественно, ничего, кроме насмешек, у одноклассников не вызвал, да и делу не помог. Чуров уверял, что эти книги мне нужны для того, чтобы повыпендриваться: видите, со мной считаются, а вы – мелочь пузатая.

Тогда дело закончилось просто: мне «взрослые» книги продолжали давать, взяв честное слово, что я никому не проболтаюсь, а Вовке продолжали отказывать ещё целый год под предлогом, что требуемые книги «на руках».

Существовала ещё одна, тоже литературная тема, в которой он пытался со мной соперничать. То, что мои сочинения наша русичка Любовь Соломоновна читала последними, явно ко мне благоволя и передавая своё отношение богатством интонаций, достало, видимо, Вовку до печёнок. Он тоже решил сочинять и, для того чтобы меня заведомо переплюнуть, не стал размениваться на какие-нибудь рассказики или стишки, а накатал объёмную рукопись страниц на сто и зачитал ее самолично, добившись, чтобы наша классная, Нинель Ароновна, задержала всех после уроков. Не помню, о чём в его сочинении шла речь, вроде фантастика или сказка. Но до чего всё было скучно, особенно в авторском исполнении! Как будто справочник зачитывал. Волнуясь, он глотал слова, голос у него в то время ломался, и Чуров то и дело пускал «петуха». Короче, через десять минут все в классе галдели, а мальчишки под конец принялись кидаться жёваной бумагой, и никакие попытки классной дамы их утихомирить не действовали. Надо отдать Чурову должное, он продержался до конца, а потом, весь красный и потный, со словами: «Продолжение следует» уселся за парту, победно на меня взглянув.

А может, он был в меня влюблён? Кто их, мальчишек, разберёт!

Сейчас из-за стола поднимался отнюдь не мальчишка. Пышная рыжеватая борода, раздавшаяся фигура. Глаза, правда, всё те же – смотрят насмешливо и гордо, чуть с вызовом. На лацкане – депутатский значок. После обмена стандартными вопросами и краткими ответами я вспоминаю, что мне нужно Собчаку визитки отдать, и достаю свежие пачки.

– О, у нас такие же будут? – интересуются депутаты.

– У вас будут лучше, – уверяю я.

– Давай я передам, – предлагает Чуров.

– Нет, мне самой это нужно сделать, – прикрываю я текст, не давая особенно вникнуть, как я мэра «подредактировала». Мы поднимаемся по красной ковровой дорожке, проходим коридоры и попадаем в круглый, с колоннами, зал приёмной. Чуров говорит несколько слов секретарше, та звонит, и через некоторое время появляется Анатолий Александрович в сопровождении двух мужчин заграничного вида. Они ещё несколько минут прощаются, говоря то по-английски, то по-итальянски. Наконец Собчак замечает Чурова и приветственно жмёт ему руку. По мне его взгляд скользит безразлично, но в какой-то момент тень узнавания ложится на его лицо, а я помогаю:

– Я ваши визитки привезла.

Мэр достаёт из пачки визитную карточку и обрадованно говорит:

– Ну вот, а Ковалёв меня уверял, что ничего не помещается. Прекрасно всё поместилось.

Смотрю – внимательно читает. Ну, думаю, сейчас начнется. И зачем я Чурова сюда притащила! Будет свидетелем моего позора, возьмёт-таки запоздалый реванш!

Не заметил. Нет, ну надо же, ничего не заметил! Дала другую пачку – английских. Удивлённо улыбнулся, пробежал глазами и стал трясти руку, благодарить. Прощаемся и выходим с Вовкой на лестницу. Колонны, лепнина – дворец! Чуров провожает меня до двери, целует руку. «Надеюсь, теперь часто будем видеться?» – спрашивает.

Но мы так больше и не встретились. Невидимая пружина пространства-времени с полуобморочным металлическим звоном развернулась в просторах галактики, оставив в прошлом – а может, в настоящем? – заметаемую снежной порошей гостиницу «Англетер», конную статую озябшего царя и Исаакиевскую площадь, которая на самом деле вовсе и не площадь, а мост, самый широкий в мире…

Все немного не так. Хотя мы с Чуровым с тех пор не виделись, но однажды, много лет спустя, когда я в своём псковском поместье подстригала отцветшие розы, позвонили с работы и передали номер Вовкиного мобильника.

– Он очень просил ваш, но мы не решились дать, – секретарша явно обеспокоена, судя по всему, Чурыч был настойчив.

Целый месяц я не звонила. Видимо, всё же выпендривалась. Наконец набрала его номер. «Кто это?! – в трубке раздавалось тройное эхо, а голос Чурова был одновременно удивлённым и тревожным. – Это ты?! Ну, Важова, как всегда в своём репертуаре! Ты хоть знаешь, где я нахожусь? Я глубоко под землей, в таджикских пещерах. Мы тут с группой депутатов…». Связь на миг прервалась, но вскоре я услышала: «Как ты до меня дозвонилась? Здесь же телефон не берёт. Ну ты даёшь! Впрочем, это в твоём духе. Слушай, я очень хочу встретиться. Через три дня буду в Питере, набери меня, пожалуйста. Только обязательно набери!».

Пребывая вдали от цивилизации, я как-то упустила из вида тот факт, что Чуров стал председателем Центризбиркома, а когда вернулась в Питер, меня завертела суматоха дел, Володьке я так и не позвонила.

Однажды, совершенно случайно услышав по ящику знакомые интонации, взглянула на экран и увидела Чурова. Он уверенно стоял за трибуной и с серьёзным, даже, пожалуй, торжественным выражением произносил разные цифры. В какой-то момент он взглянул прямо на меня с видом победителя. Правда, на сей раз жёваной бумагой никто не кидался. После выборов я выдержала недельную паузу, а когда позвонила, мне ответили: «Извините, номер не обслуживается». Вежливо так.

Малые голландцы. Дежа

Ноябрь 1991 года

Письмо Лёли

11 октября 1991

Нью-Йорк

Дорогая Мариночка! Здравствуй! И здравствуйте, дорогие Юра, Лёня и Лика!

Мариночка, твоё письмо месячной давности я получила только сегодня и сразу же отвечаю, хотя просто теряюсь, с чего начать! За это время в России произошла куча событий, о которых мы знаем только из газет и TV, и не знаем, как оценить получаемую скудную информацию. Кроме того, за лето у нас тоже произошли некоторые изменения.

Даньку приняли в хай-скул, предварительно сделав все прививки сразу, потому что мы не привезли с собой справки о прививках. Здесь был так называемый асбестовый скандал: обнаружили, что при постройке школ используют асбест, который, представь! – канцерогенен. Родители и учителя устроили забастовки и демонстрации, в результате учебный год начался только 29 сентября. Со школой была проблема: Данька хотел в Мэдисон хай-скул, где есть bio-medical программа (вместе с дипломом школы выдают сертификат «медикал-ассистента», и можно не заканчивать медицинский колледж, а идти сразу в университет). А нас определили в другую школу, где медицинского курса нет, потому что в Мэдисон мы не подходили по адресу – она в другом районе. Валерка сказал, что, если нужно будет переехать, – мы переедем. Но один семестр всё же придётся учиться там, куда направили, – бюрократия здесь почище, чем в совке. Всеми делами по устройству в школу занималась, конечно, я с моим хреновым английским, Валерка работает с утра до ночи всё там же. Впрочем, английский у меня малость получшал – всё же разговаривать приходится, хоть и редко.

С машиной тоже были дела: ремонт, покраска (теперь она серебристая), обязательная страховка, дорогая как сволочь. Денег вечно нет, я всё лето дохла, ни к каким врачам, естественно, не ходила. Работы у меня тоже нет, потому что Валерка не пускает. Но сейчас он, похоже, понял, что, если мы хотим жить по-человечески, его зарплаты мало. Потому с понедельника я, возможно, пойду (тьфу-тьфу-тьфу) убирать офис. Платят мало, но платят.

Ожоги мои уже зажили, только на ноге выше колена остался безобразный след, но Валера говорит, что он со временем пройдёт.

Ну, ладно, что-то я разнылась. На самом деле всё не так уж плохо. Целую и обнимаю крепко-крепко.

Лёля


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации