Текст книги "Противодействие диффамации по российскому гражданскому законодательству"

Глава 2. Способы защиты от диффамации

2.1. Опровержение и ответ как способы защиты от диффамации

Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации опирается на ст. 12, 152 ГК РФ. На основании п. 2 ст. 150 ГК РФ нематериальные блага защищаются в соответствии с ГК РФ и другими законами в случаях и в порядке, предусмотренных ими, а также в тех случаях и тех пределах, в каких использование способов защиты гражданских прав (ст. 12) вытекает из существа нарушенного нематериального права и характера последствий этого нарушения.

Специальное правило о защите чести, достоинства и деловой репутации закреплено в п. 1 ст. 152 ГК РФ. Согласно п. 1 указанной статьи гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство и деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности.

Кроме того, в соответствии с п. 5 данной статьи наряду с опровержением таких сведений гражданин вправе требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением. Правила этой статьи о защите деловой репутации гражданина применяются и к защите деловой репутации юридического лица (п. 7 ст. 152 ГК РФ).

Поскольку категории «честь и достоинство» присущи лишь физическому лицу, следовательно, юридическое лицо может защищать в суде только свою деловую репутацию. К содержанию деловой репутации юридического лица следует относить любую информацию о нем как об элементе общественной системы.

Как уже отмечалось, большая часть исков о защите чести, достоинства и деловой репутации предъявляется к органам печати, несмотря на то что использование средств массовой информации для посягательства на честь и достоинство граждан запрещается законом.

Учитывая, что судебные споры указанной категории дел имеют большое общественно-политическое значение и привлекают пристальное внимание общества и СМИ, Пленум Верховного Суда РФ принял ряд вспомогательных постановлений. Например, Постановление от 15.06.2010 г. № 16 «О практике применения судами Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»», которым вводится качественно новый, а вместе с тем неоднозначный подход к определению надлежащего ответчика, а также Постановление от 24.02.2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (далее – Постановление ВС РФ № 3), в котором даны российским судам разъяснения по поводу применения норм, регулирующих отношения, связанные с защитой таких личных неимущественных благ, как честь, достоинство и деловая репутация. Ранее схожие проблемы отражались в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 18.08.1992 г. № 11 «О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении судами дел о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц».

В последние годы широкое распространение получили судебные тяжбы, связанные с защитой чести, достоинства и деловой репутации, в которых в качестве истцов выступают известные политики, общественные деятели, актеры, звезды шоу-бизнеса. В силу общественного интереса к указанной категории граждан рассмотрение, а затем и итоги подобные судебных разбирательств тиражируются СМИ и становятся известны широкой публике.

Содержание понятия «публичные фигуры» раскрыто в Резолюции 1165 (1998) Парламентской Ассамблеи Совета Европы о праве на неприкосновенность частной жизни, где указывается, что публичными фигурами являются те лица, которые занимают государственную должность и (или) пользуются государственными ресурсами, а также все те, кто играет определенную роль в общественной жизни, будь то в области политики, экономики, искусства, социальной сфере, спорте или в любой иной области.

Некоторые правоведы считают, что диффамация в отношения публичных лиц – явление нормальное и даже допустимое. Г. Шварц, обосновывая допустимость диффамации в отношении известных политиков, отмечает, что «люди, занимающие высокие должности, имеют массу возможностей словом и делом ликвидировать любой вред, нанесенный таким неуважением, не пресекая формулировок оппозиции. Свобода формулировок, таким образом, служит своеобразным предохранительным клапаном, уменьшая опасность взрыва скопившегося негодования»[60]60
  Шварц Г. Диффамация и демократия. Российский юридический журнал. – 1997. – № 2.– С. 114.


[Закрыть].

В получившем широкую известность деле издания New-York Times против Sallivan Верховный суд США заявил, что, хотя политические деятели имеют право на защиту своей репутации, «границы допустимой критики шире в том, что касается политического деятеля, чем в том, что касается частного лица»[61]61
  Черников О. Ю. Защита доброго имени: проблемы терминологии // Право: теория и практика. – 2003. – № 8. – С. 33–40.


[Закрыть]. Далее суд подчеркнул, что политический деятель осознанно выставляет себя перед публикой и должен быть готов воспринять ее критические замечания.

Аналогичного подхода придерживается в своей практике Европейский суд по правам человека. Так, например, в Постановлении по делу «Гринберг против России» (№ 23472/03) Суд указал: «границы допустимой критики в отношении государственного служащего, осуществляющего свои властные полномочия, могут быть шире, чем пределы критики в отношении частного лица, поскольку первый неизбежно и сознательно открывает себя для тщательного наблюдения за каждым своим словом и поступком со стороны журналистов и большей части общества и, следовательно, он должен проявлять большую степень терпимости»[62]62
  Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. – 2005. – № 12. – С. 4, 90–98.


[Закрыть].

Однако в российской судебной практике также существуют примеры, основанные на подобных принципах. Так, исходя из положений Декларации о свободе политической дискуссии в СМИ и практики Европейского суда по правам человека Советский районный суд г. Тулы решением от 22.03.2005 г. отказал в иске М. к государственному унитарному предприятию Тульской области «Редакция газеты «Тульские известия»» и к X. о защите чести, достоинства, деловой репутации, компенсации морального вреда. В судебном заседании было установлено, что истец является главой муниципального образования и опубликованная статья носит оценочный, иронический характер, представляет собой субъективное мнение автора о перспективах новых выборов главы муниципального образования в случае участия в них истца. Приведенные в статье суждения невозможно проверить на предмет их действительности, и, следовательно, они не могут быть предметом опровержения. Кроме того, Суд пришел к выводу, что автором статьи были подняты вопросы, представляющие в Тульской области общественный интерес. Выбранная им форма и содержание статьи направлены на привлечение общественного внимания к проблеме административной реформы[63]63
  Обзор судебной практики рассмотрения судами Российской Федерации дел о защите чести, достоинства и деловой репутации, а также неприкосновенности частной жизни публичных лиц в области политики, искусства, спорта в период с 2004 по 2006 г.


[Закрыть].

Надо сказать, что вышеизложенная позиция в отношении выделения публичных деятелей, прежде всего политиков, в категорию специальных субъектов диффамации в целом не поддержана отечественной юридической наукой. М. Л. Шелютто подчеркивает, что «введение неодинаковых условий гражданско-правовой защиты для общественных (публичных) деятелей, с одной стороны, и частных лиц – с другой, т. е. для разных категорий потерпевших в зависимости от их должностного положения, рода деятельности и других обстоятельств, при распространении СМИ несоответствующих действительности порочащих сведений, противоречит конституционному принципу равноправия граждан и основным началам гражданского законодательства, демократическому принципу равной защиты прав»[64]64
  Шелютто М. Л. Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации: автореф. дисс. на соиск. канд. юрид. наук. М, 1997.– С. 5.


[Закрыть].

В то же время действующее законодательство допускает в некоторых случаях отступление от принципа общего равенства перед законом применительно к ограничениям посягательств на нематериальные блага. Так, подп. 5 ст. 49 ФЗ «О средствах массовой информации» от 27.12.1991 г. № 2124-1 (далее Закон «О СМИ») к числу обязанностей журналиста относит необходимость получать согласие (за исключением случаев, когда это необходимо для защиты общественных интересов) на распространение в средстве массовой информации сведений о личной жизни гражданина от самого гражданина или его законных представителей. В данном случае очевиден подход законодателя, предоставляющего приоритет общественным интересам перед интересами частными.

В соответствии с нормами гражданского законодательства защита чести, достоинства деловой репутации путем опровержения возможна при одновременном наличии трех условий:

1. сведения должны быть распространены;

2. распространенные сведения должны порочить честь, достоинство и деловую репутацию заявителя;

3. распространенные сведения не соответствуют действительности.

При этом в силу п. 1 ст. 152 ГК РФ бремя доказывания соответствия действительности распространенных сведений лежит на ответчике, а истец обязан доказать порочащий характер сведений и факт их распространения лицом, к которому предъявлен иск.

Следовательно, возникает ряд непростых вопросов. Во-первых, что считать распространением? Заметим, что в законе или иных нормативных актах правовое содержание понятия «распространение сведений» не раскрыто. Вместе с тем согласно разъяснениям в п. 7 Постановления ВС РФ № 3 под распространением сведений, порочащих честь и достоинство граждан или деловую репутацию граждан и юридических лиц, следует понимать опубликование таких сведений в печати, трансляцию по радио и телевидению, демонстрацию в кинохроникальных программах и других средствах массовой информации, распространение в сети Интернет, а также с использованием иных средств телекоммуникационной связи, изложение в служебных характеристиках, публичных выступлениях, заявлениях, адресованных должностным лицам, или сообщение в той или иной, в том числе устной, форме хотя бы одному лицу. Сообщение таких сведений лицу, которого они касаются, не может признаваться их распространением, если лицом, сообщившим данные сведения, были приняты достаточные меры конфиденциальности, с тем чтобы они не стали известными третьим лицам.

Важно отметить, что для определения понятия «распространение сведений» не имеет значения факт получения информации (сведений) лицами, которым она доносится. Ведь можно допустить, что статья газеты, содержащая какие-либо сведения, не была прочитана ни одним из читателей (подписчиков). Тем не менее с правовой точки зрения нельзя сказать, что сведения не были распространены. Таким образом, можно сделать вывод, что свойством, характеризующим распространение сведений, является лишь донесение информации до неопределенного круга лиц.

При этом существенным аспектом факта распространения сведений является их относимость к истцу или так называемая персонификация сведений. Следовательно, в распространенной информации любой человек может сразу и однозначно идентифицировать ее «героев». В данном случае особый интерес представляют случаи, когда распространенная информация носит обобщающий характер, а именно относится к группе лиц, одним из которых является истец. То есть означает ли это возможность каждого из сотрудников соответствующей структуры обратиться за защитой деловой репутации, когда в диффамационном материале используются следующие фразы: «власти области», «полиция города», «команда губернатора» и т. п.? Из анализа судебной практики однозначно можно сделать вывод о том, что для возникновения основания иска о диффамации необходимо указание на конкретное лицо в оспариваемом тексте. Фундаментальность данного требования не раз отмечал в своих решениях ЕСПЧ, в частности в упомянутом выше деле «Дюльдин и Кислов против России» (от 31.07.2007 г. № 25968/02)[65]65
  См. с. 22–23.


[Закрыть].

Примером исполнения российским судом рассматриваемого принципа может служить дело № А33-8645/2007, где истцом оспаривался показанный в выпуске теленовостей сюжет, в котором рассказывалось о продаже некачественных продуктов и переделке даты на продуктах в магазинах «Каравай». В решении суд указал: «истцом не доказано, что содержащиеся в сюжете сведения порочат именно его деловую репутацию, так как под наименованием «Каравай» в Красноярске представлено несколько юридически самостоятельных торгующих организаций. В сюжете отсутствуют данные (точное наименование юридического лица, адрес магазина), которые позволяли бы полагать, что в видеосюжете идет речь именно о магазине, принадлежащем истцу. Истец сам подтверждает, что сеть супермаркетов «Каравай» представляет собой общность юридических лиц, имеющих одних и тех же учредителей и использующих в своем названии слово «Каравай». Этот вывод поддержан постановлением суда апелляционной инстанции. Судом кассационной инстанции решение и постановление оставлены в силе, однако доводу кассационной жалобы о том, что тот факт, что под названием «Каравай» в г. Красноярске представлено несколько магазинов, не исключает права истца на судебную защиту именно его интересов и деловой репутации, самостоятельная оценка не дана, указано лишь на правильную оценку судами всех остальных обстоятельств и представленных доказательств[66]66
  Анализ судебной практики по спорам о защите деловой репутации, рассмотренных Арбитражным судом Красноярского края в 2006–2007 гг.


[Закрыть].

Вместе с тем особый интерес вызывает решение Савеловского районного суда г. Москвы по делу № 2-1779/11 о защите чести, достоинства и деловой репутации, где истцами являлись В. С. Милов, Б. Е. Немцов и В. А. Рыжков, а ответчиками выступали В. В. Путин и редакция СМИ – телеканал «Россия». Как следует из материалов дела, 16 декабря 2010 г. около 16 часов 19 минут В. В. Путин, занимающий должность Председателя Правительства РФ, в ходе, транслировавшейся в прямом эфире телеканала «Россия» (Россия-1) телепередачи «Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение» публично заявил, отвечая на вопрос: «Чего на самом деле хотят Немцов, Рыжков, Милов и так далее?» – «Денег и власти, чего они еще хотят? В свое время они поураганили, в 90-х годах, утащили вместе с Березовскими и теми, кто сейчас находится в местах лишения свободы, о которых мы сегодня вспоминали, немало миллиардов. Их от кормушки оттащили, они поиздержались, хочется вернуться и пополнить свои карманы. Но, я думаю, что, если мы позволим им это сделать, они отдельными миллиардами уже не ограничатся, они всю Россию распродадут». Не останавливаясь подробно на всех аспектах данного дела, рассмотрим его лишь в свете относимости изложенной ответчиком диффамационной информации к конкретным лицам, т. е. к истцам. Казалось бы, никаких вопросов по поводу идентификации этих лиц быть не может, они ведь названы поименно. Однако в своем решении Суд указал: «Данный вопрос касался не персонально личности Немцова Б. Е., Рыжкова В. А. и Милова В. С., а носил обобщающий характер и был направлен на выяснение общего отношения Путина В. В. как Председателя Правительства РФ к деятельности определенной группы лиц, ранее имевшей непосредственное отношение к осуществлению государственной власти в Российской Федерации, с результатами деятельности которых Путину В. В. пришлось столкнуться после его назначения в августе 1999 г. Председателем Правительства РФ и избрания его народом Российской Федерации в 2000 году в качестве Президента РФ». Соответственно суд приходит к выводу о том, что фамилии Немцова, Рыжкова и Милова употреблены в этом вопросе не в качестве имен собственных, а исключительно в нарицательном значении этих фамилий для обозначения определенного класса политических деятелей, обладающих сходным набором методов ведения политической дискуссии. В свою очередь, ответ В. В. Путина представлял собой также обобщенное суждение в отношении этой группы политических активистов, которые в настоящее время хотят «денег и власти».

Таким образом, даже когда в распространенных сведениях называются конкретные фамилии, судом почему-то не всегда делается вывод о персонификации этих сведений в отношении определенного гражданина.

Кроме того, что считать порочащими сведениями? Снова обратимся к тому же пункту указанного ранее Постановления Пленума ВС РФ № 3: «порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица».

Следует заметить, что при рассмотрении дела необходимо разграничивать утверждения о фактах и оценочные суждения, так как опровергнуть можно только верифицируемые сведения, а проверка оценочных суждений (мнений) на достоверность неисполнима в принципе, тем более это противоречит принципу свободы слова.

Безусловно, при разрешении вопроса о том, является ли та или иная фраза утверждением о фактах или оценочным суждением, судья подвержен субъективному мнению. Кроме того, претензии истцов часто связаны не столько с содержанием самого текста сообщения, сколько с его возможной интерпретацией при прочтении другими лицами. В подобных случаях суду следует тщательно выяснять, насколько обоснованно именно такое понимание истцами спорного материала.

Поэтому при рассмотрении названной категории дел зачастую возникает необходимость лингвистического анализа спорного текста судом. Представляется, что в подобных случаях целесообразно назначать лингвистическую экспертизу спорных фраз, и уже по итогам экспертизы признавать те или иные выражения унижающими деловую репутацию конкретного лица.

При назначении такой экспертизы надо иметь в виду, что специалист в области филологии может произвести анализ текста по вопросам о том, содержатся ли в тексте сведения о фактах и событиях, возможна ли их оценка с точки зрения достоверности, имеются ли в тексте слова или выражения с оскорбительным значением. Однако филолог не сможет ответить на вопрос, порочат ли изложенные сведения честь, достоинство и деловую репутацию того, о ком они распространены. Этот вывод вправе делать только суд, т. е. «порочащие сведения» – это судебная оценка. При этом необходимо учитывать, что ст. 29 Конституции РФ гарантирует свободу выражения мнения и свободу слова. Статья 47 Закона «О СМИ» предоставляет журналисту право излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью. Таким образом, мнения, оценки, суждения, вопросы, призывы и другие элементы сообщения, не содержащие упоминаний о конкретных фактах, предметом иска выступать не могут[67]67
  Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 10.08.2004 г. № Ф09-2479/04-ГК.


[Закрыть].

Тем не менее проблема разграничения фактов и оценочных суждений является наиболее острой в диффамационных спорах. ЕСПЧ в своих решениях не раз подчеркивал, что в действующем законодательстве Российской Федерации не проводится разграничение между оценочными суждениями и изложением фактов, оно содержит только термин «сведения» и исходит из того, что любые сведения подлежат доказыванию в рамках гражданского судопроизводства. Независимо от реального содержания «сведений» распространявшее их лицо обязано доказать суду то, что они соответствовали действительности[68]68
  Постановление ЕСПЧ по делу «Гринберг против РФ» от 21.07.2005 № 23472/03; Постановление ЕСПЧ по делу «Красуля против РФ» от 22.02.2007 г. № 12365/03; Постановление ЕСПЧ по делу «Дюльдин и Кислов против России» от 31.07.2007 г. № 25968/02.


[Закрыть]. Далее Европейский суд по правам человека констатирует: «учитывая содержащиеся в законодательстве нормы, суды Российской Федерации не сочли нужным определить, являлось ли оспариваемое утверждение заявителя оценочным суждением, не подлежащим доказыванию»[69]69
  Постановление ЕСПЧ по делу «Гринберг против РФ» от 21.07.2005 г. № 23472/03.


[Закрыть].

Приведем несколько примеров, иллюстрирующих современное положение дел в рассматриваемой сфере.

Так, компания «С.» и ОАО «Л.» обратились в арбитражный суд с иском к ООО «К.», физическим лицам С. и К. о защите деловой репутации в виде признания опубликованных в газете «З.» сведений порочащими деловую репутацию истцов, обязании опубликовать опровержение указанных сведений и взыскания с ответчиков денежных средств в возмещение морального вреда. В указанном номере газеты была опубликована статья «Останусь один – буду бороться один», подписанная журналистом газеты С., записавшим выступление К. (в то время мэра города, лидера республиканского отделения партии) на пресс-конференции. Истцы полагали, что в статье содержатся не соответствующие действительности и порочащие деловую репутацию истцов сведения, в частности высказывания К. о том, что бандиты пытаются править городом, взяли под контроль свыше 120 предприятий г. Сыктывкара, в том числе и ОАО «Л.». Проанализировав газетную статью, суд пришел к выводу, что в ней отсутствуют признаки сведений, изложенных в форме утверждения. Из контекста публикации следует, что все ее содержание изложено как личное мнение К. о ситуации в сфере экономики города. Высказывания К. о коррумпированности и криминализации бизнеса в указанной статье являются его оценочными суждениями, но не фактами. Таким образом, опубликованное в средстве массовой информации мнение К. не признано судом, подпадающим под судебную защиту в порядке статьи 152 ГК РФ, в связи с чем суд в удовлетворении иска отказал[70]70
  Обзор судебной практики Арбитражного суда Республики Коми по спорам, связанным с защитой деловой репутации за 2005 год – первое полугодие 2007 года.


[Закрыть].

В другом споре, как следует из материалов дела, в газете «Экономика и жизнь. Черноземье» № 40 (126) за 28 октября – 3 ноября 2006 г. в статье «П., игнорируя Закон, наносит вред Воронежу и ущемляет права граждан» были опубликованы следующие сведения: «П., игнорируя Закон, наносит вред Воронежу и ущемляет права граждан»; «Несмотря на удовлетворенный иск прокуратуры и решение суда, одиозная строительная организация нагло продолжает…»; «Депутат Воронежской городской Думы… вместе с поддерживающими его жителями добился выдворения офиса П. из центра города»; «Первая победа над нецивилизованной строительной структурой». Считая данные сведения не соответствующими действительности и порочащими деловую репутацию ОАО П., истец обратился в арбитражный суд.

Изучив материалы дела, судебная коллегия Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда согласилась с выводом суда первой инстанции о том, что опубликованные сведения, а именно: «П. игнорируя Закон, наносит вред Воронежу и ущемляет права граждан», «Депутат Воронежской городской Думы… вместе с поддерживающими его жителями добился выдворения офиса П. из центра города» относятся к истцу, не соответствуют действительности, носят порочащий характер и умаляют деловую репутацию истца. Эти сведения содержат утверждения о нарушении истцом действующего законодательства, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют деловую репутацию юридического лица[71]71
  Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.04.2008 г. по делу Ф14-11739-2007406/5.


[Закрыть].

То есть в первом случае суд посчитал слова ответчика оценочными суждениями и высказыванием своего мнения, не увидев в них порочащих сведений по смыслу пп. 7, 9 Постановления ВС РФ № 3, во втором же примере, наоборот, – счел изложенные в статье взгляды утверждениями о фактах не соответствующих действительности.

Существующие проблемы в российских судах отмечал и судья Верховного Суда РФ С. Потапенко: «до настоящего времени встречаются судебные решения, в которых признаются не соответствующими действительности, порочащими потерпевшего сведения типа «Иванов – плохой мэр», или «политические взгляды Сидорова носят реакционный характер». Однако чистые оценки, например «хороший-плохой», «добрый-злой», не могут быть предметом опровержения, поскольку не поддаются проверке на истинность»[72]72
  Потапенко С. В. Правовая позиция Верховного Суда РФ по диффамационным спорам // http://www.vsrf.ru/print_page.php?id=2601 – Официальный сайт Верховного Суда РФ.


[Закрыть]. Оценочное суждение говорит не об объекте, а об отношении субъекта к объекту.

Считается, что процесс верификации информации должен проходить две стадии – «внешнюю» (при наличии «слов-маркеров», например «я думаю», «я считаю», эпитетов и т. п., сведения в большинстве случаев признаются мнениями) и «внутреннюю» (если гипотетически можно проверить сведения по признаку «правда – неправда», «было – не было», то имеют место утверждения о фактах)[73]73
  Гаврилов Е. В. Гражданско-правовая диффамация как гражданско-правовое нарушение // Налоги. – 2010. – № 29.


[Закрыть].

Однако не все так однозначно. Важное значение при отнесении фраз к категории верифицируемых сведений или оценочных суждений имеет контекст статьи. Так, например, высказывания «абсолютно недееспособный», «ненормальный», «ни стыда, ни совести», рассмотренные и истолкованные именно в контексте всей статьи, позволили ЕСПЧ сделать вывод об их принадлежности к субъективному мнению и личному восприятию действительности автором[74]74
  Постановление ЕСПЧ по делу «Гринберг против РФ» от 21.07.2005 г. № 23472/03; Постановление ЕСПЧ по делу «Красуля против РФ» от 22.02.2007 г. № 12365/03; Постановление ЕСПЧ по делу «Чемодуров против России» от 31.07.2007 г. № 72683/01.


[Закрыть].

Хотя на первый взгляд кажется, что выражение «абсолютно недееспособный» является ничем иным, как полностью фактическим сведением, легко проверяемым на достоверность, и в случае его ложности явно порочащим деловую репутацию.

Также необходимым условием для возможности удовлетворения иска о защите деловой репутации является несоответствие оспариваемых сведений действительности. Не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели места в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Не могут рассматриваться как не соответствующие действительности сведения, содержащиеся в судебных решениях и приговорах, постановлениях органов предварительного следствия и других процессуальных или иных официальных документах, для обжалования и оспаривания которых предусмотрен иной установленный законами судебный порядок (например, не могут быть опровергнуты в порядке ст. 152 ГК РФ сведения, изложенные в приказе об увольнении, поскольку такой приказ может быть оспорен только в порядке, предусмотренном Трудовым кодексом РФ). Необходимо отметить, что, даже если сведения являлись порочащими, но при этом соответствовали действительности (и это сможет доказать ответчик), в удовлетворении иска о защите деловой репутации согласно п. 1 ст. 152 ГК РФ должно быть отказано[75]75
  Постановления Федерального арбитражного суда Уральского округа по делам № Ф09-2964/06, Ф09-1506/02, Ф09-716/05, судебные акты Арбитражного суда Свердловской области по делам № А60-12837/2005, А60-17705/2004, А60-638/02.


[Закрыть].

Интересным представляется спор между эстрадным певцом Сергеем Пенкиным и агентством «Постфактум» о защите чести и достоинства певца[76]76
  Соковнин А. Суд за честь Сергея Пенкина // Коммерсантъ-Daily (Москва). – 25.01.1996. – 008.


[Закрыть]. Тот был оскорблен распространенной агентством информацией о том, что он, С. Пенкин, в связи с предстоящими гастролями в Новосибирске был принят в почетные члены новосибирского общества гомосексуалистов. Фактически для разрешения дела в пользу истца проще было доказать ложность информации, чем ее порочащий характер, так как истец определенной манерой поведения и рядом заявлений создал себе соответствующий имидж и репутацию. Понятно, что в контексте ситуации бессмысленно было бы подавать иск о нарушении права на тайну личной жизни. Последний фактор явился определяющим, и при рассмотрении спора в районном суде было вынесено решение: оспариваемая информация не затрагивает чести и достоинства певца, в силу того что не имело места волеизъявление С. Пенкина на вступление в указанный клуб. Видно, что подобная мотивация противоречит общему принципу доктрины, из которого вытекает презумпция невиновности и добропорядочности, – человек не может считаться относящимся к некой категории, отличающей своих представителей по какому-либо основанию от прочих членов социума, до тех пор, пока не существует судебно установленного решения об отнесении его к этой категории. При новом рассмотрении спор был решен в пользу истца (хотя, должно быть, не последнюю роль сыграло сообщение в прессе о том, что «московское общество гомосексуалистов так зауважало прогрессивного судью, что выбрало его своим почетным членом»). Судья оказался беззащитен перед публикацией, поскольку согласно вынесенному им самим решению информация о принятии в почетные члены такого общества не является оскорбительной.

Итак, подлежат удовлетворению судом такие иски о защите чести, достоинства и деловой репутации, которые предъявлены в связи с распространением порочащих, не соответствующих действительности сведений.

Говоря о способах защиты от распространения не соответствующих действительности и порочащих честь, достоинство и деловую репутацию сведений, надо обратить внимание на следующий момент. Единственным способом нематериального характера, предусмотренным законодательством за данное гражданское правонарушение, является возложение обязанности опубликовать опровержение или ответ (ст. 152 ГК РФ). Термин «опровержение» в законе не раскрыт, поэтому в литературе даются разные его определения. Наиболее приемлемым, на наш взгляд, является следующее: «опровержение – это специальный способ защиты гражданских прав, представляющий собой обоснованное отрицание сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию потерпевшего, исходящее от лица, распространившего такие сведения»[77]77
  Потапенко С. В. Опровержение как способ защиты от диффамации в СМИ// Юрист. – № 2. – 2002.


[Закрыть]. То есть опровержение призвано восстановить умаленные диффамационным деликтом честь, достоинство и деловую репутацию. Таким образом, несмотря на специфический характер, опровержение по своей сути представляет частный случай одного из общих способов защиты гражданских прав, перечисленных в ст. 12 ГК РФ, а именно – восстановление положения, существовавшего до нарушения права.

Положения п. 2 ст. 152 ГК РФ устанавливают порядок опровержения порочащих, не соответствующих действительности сведений: так, если сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, распространены в средствах массовой информации, они должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации; если указанные сведения содержатся в документе, исходящем от организации, такой документ подлежит замене или отзыву. Таким образом, способ опровержения порочащих сведений должен соответствовать способу их распространения.

Отметим, что более детальная регламентация опровержения в СМИ содержится в соответствующем Законе. Так ст. 43, 44 Закона «О СМИ» предполагают, что потерпевший вначале обратится в редакцию со своим требованием и только в случае получения отказа отправится в суд. Следовательно, по смыслу приведенных норм гражданин может выбрать: обратиться в редакцию и (или) в суд.

Очевидно, эти положения можно применять и к владельцам интернет-сайтов, допускающим размещение порочащих сведений на страницах своих сайтов[78]78
  Шайдаров Н. Ш. Защита деловой репутации юридического лица в Интернете // Вестник ТИБСИ. – 2004. – № 4.


[Закрыть].

Вместе с тем порядок применения подобной формы ответственности, применяемой в случае диффамации в сети, имеет свои особенности, обусловленные объективными свойствами интернет-сайта как средства распространения информации, заключающими в следующем. В отличие от традиционных СМИ, в которых порочащая информация, как правило, распространяются единожды: в одном выпуске определенной газеты, в одной телепередаче и т. п., на страницах интернет-ресурса в силу его технологических особенностей подобные сведения могут находиться и распространяться в течение весьма длительного времени.

В связи с этим авторы С. Волков и В. Булычев предлагают суду при удовлетворении соответствующего иска о защите деловой репутации, умаленной распространением порочащих сведений в сети, дополнительно решить два вопроса: об обязании ответчика удалить порочащие истца-предпринимателя сведения со страниц сайта и о сроке, в течение которого текст опровержения должен находиться на соответствующей странице сайта[79]79
  Волков С., Булычев В. Защита деловой репутации от порочащих сведений // Российская юстиция. – 2003. – № 8.


[Закрыть].