Текст книги "Иная. Песнь Хаоса"

Но Вен Аур наивно заглядывал в глаза, искренне не понимая произошедшей перемены, а от него исходило по-прежнему звериное горячее тепло, точно он не сбрасывал мягкую шерсть. Котя с минуту подумала и устало привалилась к его плечу, радуясь, что не в одиночестве переживает все эти потрясения.

– И все-таки, что за зов? – спросила она немного погодя.

– Зов судьбы. Каждый из нас, едва вступив в пору юности, ищет свою пару, свою настоящую любовь, с которой доживет до самой смерти, – объяснил Вен Аур.

– Любви нет. Есть долг и торговля, – с холодной отстраненностью ответила Котя.

За прошедший в тереме месяц она будто постарела, обросла непроницаемой чешуей. А в день свадьбы и того хуже – едва себя не потеряла от негодования. В людей-то она давно не верила.

– Кто же ожесточил тебя так? – вздохнул Вен Аур, и улыбка исчезла с его лица.

– Жизнь.

– А ты поверь, что любовь есть. – Он погладил по голове, но тут же отрезал вкрадчиво: – Хотя… мне ты тоже не очень нравишься. Ты просто человек.

– Не нравлюсь? – фыркнула Котя, бойко вскочив на ноги, точно позабыв об усталости. – Ну и хорошо. Ну и хватит этого с нас.

Она не понимала, из-за чего вдруг сердится, ведь никогда не считала себя самолюбивой. Никогда не просила, чтобы кто-то называл ее красивой, но отчего-то слова Вен Аура задели ее. Он же словно запрещал себе что-то и тоже не глядел на Котю лишний раз.

– Ты намерена возвратиться? – спросил он.

– Нет. Только не в этот дом!

– Да я не про терем. Как же твоя деревня? Они ведь обещали разорить ее, если ты вернешься? Игор не погиб в огне, надо было мне убить его.

Он невыносимо спокойно рассуждал о необходимости отнять чью-то жизнь, не как матерый воин, а как зверь, которому неведомы человечьи запреты.

– Не надо! Вен, не все так решается, – отозвалась Котя, хотя отчасти желала смерти лиходею. – Да, обещали. Но я не пойду в свою деревню пока что. Да и не знаю я, в какой она стороне… потом, может быть, вернусь. Надеюсь, люди Игора посчитают меня мертвой. В спальне все завалено горелыми балками. Вряд ли кто-то разберет.

Вот и совершился ее выбор, слова сорвались с губ быстрее, чем оформились в мысли. Но она больше не сомневалась в одном: родная деревня для нее закрыта. Если бы она вернулась вот так – не невеста, не жена, – то ее бы, возможно, и вовсе на порог не пустили, убоявшись гнева духов. А если бы еще Игор надумал искать ее там – и вовсе опасно.

– Но могут и разобрать, когда все уляжется, – обеспокоенно заметил Вен Аур. – И куда ты направишься?

Котя замерла в нерешительности, продолжая медленно жевать снег, согревать и топить во рту колючие снежинки, холодящие обожженное жаром горло. Заодно замораживались ноющие мелкие ожоги на ладонях. Вновь она оказалась посреди леса без теплых рукавиц, без платка, только в чужом тулупчике да в прожженном шелковом сарафане и дорогих красных сапогах. Зато запястья все еще сжимали браслеты из-за Круглого Моря. Котя подумала, что стоило бы их продать, возможно, у нее бы появились деньги, чтобы устроиться где-то. Но что она умела? Разве только вышивать. Но и этого не мало, лишь бы рядом оставался защитник, пусть ее и смущало, что тот превратился в человека. Ничего больше не останавливало.

Да, вот так все и решилось, и на душе сделалось легко, с глаз будто спала пелена. Свободна! Она совершенно свободна рядом с Вен Ауром и может пойти куда вздумается, как и хотела в детстве. Но никто не говорил, что свободу покупают столь страшной ценой, никто не предрекал, что от свободы трясутся поджилки. Голова кружилась от нахлынувшей радости, которая смешивалась с ужасом неведомого. Отныне каждый новый день начинался бы по-разному, а опасность ступала след в след за ней. Но лучше бежать от нее, чем медленно угасать в тоске и отчаянии, как сломленная покойная Вея.

– Пойду подальше, в большие города. Я слыхала о таких! – воодушевленно отозвалась Котя, раскидывая руки, точно обнимая весь мир; она намеренно храбрилась. – Они окружены каменными стенами. И еще там большие терема. Пойду кому-нибудь в услужение, домой-то все равно уже не вернуться. Да и какой это дом! – Она мрачно опустилась на поваленный дуб и сжалась в комок, тихо шипя: – Все предали, все продали!

– Позволь хотя бы проводить тебя, – добровольно вызвался Вен Аур, склоняясь над Котей и заглядывая ей в лицо.

– Все еще хочешь, чтобы я осталась с тобой? – улыбнулась она в ответ, и сама поразилась дерзости слов.

Зеленые глаза с оранжевыми прожилками завораживали. «Или я хочу, чтобы ты остался со мной», – призналась себе Котя. Зверь, человек или создание Хаоса – не столь важно, ей не встречались раньше подобные, отважные и добрые.

– Не так уж и хочу, пытаюсь понять, откуда зов, – обиженно вскинулся Вен Аур, вновь призадумавшись: – Может, ты выведешь меня к такому же оборотню, как я. Что-то связано с тобой, это точно. Но ты человек, а я создание Хаоса, мы явно не созданы друг для друга. Но погибнешь ты – погибнет и зов.

Вновь почудилось, что больно ударили в грудь, оттолкнули, отгородили от себя, поэтому Котя в тон резко отозвалась:

– Хорошо. Значит, я для тебя вроде путеводного огонька. Ладно, так проще. Я тоже хочу понять, почему слышу зов. Нам надо идти, – деловито продолжала она. – Ты знаешь, где ближайший такой город с каменными стенами?

– Теперь знаю. Пока ты хворала, я разведал дорогу, поспрашивал у крестьян. Но все равно пешком путь неблизкий. Верхом на мне быстрее выйдет, – предложил Вен Аур, вновь внимательный и добрый.

Он собирался обратиться в зверя. Но теперь отчего-то не хотелось этого.

– Верхом? Да на тебе? Чтобы ты меня в Хаос умыкнул? Обойдусь, и свои ноги носят, – бросила неприветливо Котя, не ведая, стыдиться ей собственных слов или же, наоборот, еще больше негодовать.

Вен Аур утверждал, что она для него вроде сигнального костерка, который ведет к истинному зову, но при этом по всему обращению воспринимал он ее как-то иначе, в чем, возможно, не признавался себе.

– Ладно, если не верхом, пойду с тобой в этом обличье, – довольно улыбнулся Вен Аур.

Ох, как же лучилась его хитрая и наглая улыбка, какие же искры проскальзывали в глазах! Котя отворачивалась и прятала щеки, чтобы не выдать себя. Впервые она понимала глупых женщин, которые порой забывают о благоразумии, попадаются в ловушку чьих-нибудь прекрасных глаз, сильных рук или сладких речей. Но без оглядки присоединяться к их числу не спешила.

– Что люди-то добрые обо мне подумают? – отозвалась она.

– Хочешь сказать, в истинном облике людям будет спокойнее меня увидеть? – рассмеялся Вен Аур. – Девица с молодцем – это, конечно, страшнее девицы с невиданным зверем.

Котя улыбнулась от своей глупости, а потом задумалась о том, что лучше бы ей переплести две косы в одну, а шелковый сарафан выменять на самый простой зеленый в ближайшей деревне. Дорогая ткань не слишком пострадала в огне. Так бы и дошли, не привлекая внимания. К тому же неведомым образом за пазухой вновь оказался ее девичий венчик с неправильными узорами. Кажется, его принес Вен Аур, до того оставив себе.

– Но, знаешь, у нас нет истинного облика, – объяснял он. – До двадцатой весны мы превращаемся в кого угодно, мы пробуем, в какой форме нам удобнее, наши тела постоянно меняются. У меня еще год на раздумья.

– Меняются, как настроение?

– Да, под настроение. Мы всегда потешались над родителями, когда превращались во что-нибудь новое, но они нас всегда узнавали. С родителями нас тоже связывает зов. Мы слышим сердца друг друга, поэтому я всегда точно знаю, что с моими близкими, здоровы ли они. А когда кто-то умирает… мы испытываем часть их боли и чувствуем это даже на расстоянии.

Котя притихла. Она хотела бы так же слышать сердце своей матери. А отца… нет, его бы она не хотела чувствовать на расстоянии. Ушел за Круглое Море и ушел – пропади пропадом.

– Что же после двадцатой весны? – заинтересовалась она, когда они медленно встали и двинулись дальше через чащу в поисках широкой дороги к далекому городу. Ночь уже скрывала стволы деревьев, над головой вновь навис темный омут Хаоса.

– Мы застываем в выбранном обличье. Но если до той поры мы еще не нашли, от кого идет зов, то способны измениться ради найденной судьбы.

– Зов – это вроде как любовь? – вдруг осознала Котя.

– Зов – это наш единственный закон. Это предназначенность судьбой. При этом порой любовь возникает не сразу, – охотно рассказывал Вен Аур. – Но Хаос мудр – мы не знаем ни одного случая, когда пары не были бы счастливы. Бывает так, что кто-то не успевает найти свой зов, погибает… Тогда кто-то на другом конце Хаоса остается одинок до конца своих дней. Но они обязательно встретятся в следующем перерождении, уже совсем другие. Больше в Хаосе нет законов и ориентиров. А вот за Барьером у вас… все сложнее, намного-намного сложнее.

Вен Аур нахмурил золотистые брови, тонкие у переносицы, густые ближе к вискам. Интересно, выбрал ли он сам такой образ или скопировал его с какого-то человека? Наверное, придумал сам, иначе не угадывались бы в нем знакомые черты зверя.

– Может быть, зов подвел тебя? Ты ведь не можешь быть человеком, ты должен вернуться в Хаос, к себе домой, – предположила Котя, радуясь, что разговор отвлекает ее от тягот дороги.

Она уже устала и хотела спать, а лес все больше скрывался от нее, она шла почти вслепую, держа за руку проводника.

– Может быть… Но зов не может подвести. Существуют скрытые оборотни, которые попали почему-то к людям, но принадлежат Хаосу. Когда они вкушают сырое мясо, то превращаются в наших. Я думал сначала, ты из таких, раз от тебя исходит зов. Думал, ты изменишься. Обычно так бывает. Но нет, ты просто человек, – недоумевал Вен Аур.

– Так это не пустой запрет предков… – поразилась Котя.

– Наши миры тесно сплетены. Ваши запреты – наша природа.

– Хочешь сказать, Хаоса не следует бояться?

– Почему? Вам – следует. Человек там не выживет. Мы сильнее и хитрее, в нас не угасли звериные инстинкты. Мы почти с рождения готовы к борьбе за выживание, – бессовестно бахвалился Вен Аур, воодушевленно размахивая руками, но внезапно напрягся и негромко продолжил: – Но в Хаосе много настоящих монстров. Гигантских змеев и кальмаров. Один змей поглотил целый мир, от него только островок один остался, осколок города. Ох и страшное место стало! Огневик рассказывал как-то… Эти монстры поедают и нас, и друг друга. Да, Хаос не для людей. Наша жизнь – охота и поиск.

– Какие ужасы… – Котя похолодела. – Нет, я не хочу в Хаос! Не говори мне, как там страшно!

Показалось, что лес сдвигается, и вновь вернулись все кошмары пережитого, но Вен Аур приободряюще тронул ее за плечо:

– Эх, ладно, человечья девушка, нам надо куда-то идти с тобой. Я, знаешь, тоже не болтовней досужей питаюсь. А в этом теле еще и холодно. Надо бы найти нам место для ночлега.

7. Зверь или человек?

Влесу разливалась неподвижная тишина, изредка пели пригожие разноцветные птицы. Кое-где пролегал след дикого зверя. Несколько раз удавалось поймать кроликов. Вен Аур даже не превращался в свою звериную форму, хватало ловкости и в человечьей. Разве только Котю смущали его повадки. Когда спутник взвивался в резвом прыжке, для нее смешивались контуры человека и животного, распадались нестройным колыханием. Но он неизменно приносил добычу.

За два дня пути изжаренные кролики показались прекрасным лакомством, куда более вкусным, чем все яства на злополучном свадебном пиру. Котя терялась в догадках, кто же она теперь. На черных волосах по-старому красовался девичий венчик, на шее не висела цепочка, но ведь вся деревня видела, как Игор взял себе третью жену.

– Что же нам делать-то? Примут ли люди? – сокрушалась Котя.

– Люди. Так уж тебе нужны люди, – только отзывался Вен Аур, встряхивая светлыми кудрями.

– Нужны. Видишь, не лесной я зверь, – как будто виновато напоминала всякий раз Котя, а сама следила за реакцией провожатого.

И не без удовольствия она ловила разочарование на его лице. Все-таки обижало, когда он называл ее сигнальным огоньком. Любую девушку обидит такое обращение.

«Только не привязывайся к созданию Хаоса! Ты же обещала себе не быть доверчивой!» – тут же одергивала себя Котя, вспоминая, как ушел за далекие моря ее собственный отец. Вроде бы человек, вроде бы не бесчестный разбойник. А клятва перед духами для него так и осталась пустым словом. Уж для создания Хаоса она и подавно ничего не значила. Хотя и Игор со всей напыщенностью провел церемонию, а потом бросил в горящем тереме, кинувшись спасать добро. До сих пор отчетливо являлись страшные прикосновения лап огня. И костлявых рук женишка.

– Вен, я вот вспомнила… Как же я не задохнулась в дыму? – задумалась Котя, когда они остановились на ночевку, разбив маленький лагерь возле поваленного дерева. Оба уже научились разводить небольшие костерки. Так и ночевали, хотя все равно мерзли.

– Почему ты должна была задохнуться? – подивился Вен, пробуя на зуб поджаренного кролика.

С удивлением он обнаружил, что в человеческой форме сырое мясо не кажется ему вкусным и вообще съедобным. Еще боялся, что совсем обратится в человека, но такого волшебства не случилось. Все еще показывались у него когти и глаза загорались в темноте.

– То есть… ты не понимаешь? – покачала головой Котя, точно объясняла простые вещи малышу. – Терем горел. На меня уже обрушилась балка. Обычно люди погибают от дыма, а не от огня. Если нет воздуха.

Она догадывалась, что многие вещи для пришельца из-за Барьера покажутся непонятными и даже странными. Вен Аур крепко призадумался, потирая кончик тонкого носа.

– Хм, а вы слабы. – Он тряхнул головой. – Может, было отворено окно?

– Нет, ты же сам его выбил, – припоминала Котя.

На нее тоже сваливалось постепенное осознание произошедшего чуда. Она помнила, как в родном селении у соседей загорелся амбар. Конечно, всем миром бросились его тушить. Вот тогда-то несколько человек едва не сгинули в дыму, да и сама она, еще совсем девчонка, опалила брови. В груди потом страшно пекло еще несколько дней. А ныне она спокойно вдыхала морозный воздух, в котором постепенно появлялись смолистые ароматы весны.

– Странно… – протянул Вен Аур, глядя на костерок. – Есть такая особенность у созданий Хаоса: связанные зовом могут поддерживать жизнь друг друга. Например, если один серьезно ранен, а другой здоров, то он делится жизненной силой.

Котя вздрогнула, ее пронзило странное предположение:

– А это значит?..

– Не знаю. Ничего не значит, – резко отрезал Вен Аур. – Это же только с созданиями Хаоса так. А ты просто человек.

Котя сжала зубы, хотя и сама не понимала, из-за чего на нее накатил внезапный гнев, смешанный с обидой. Она будто ревновала к несуществующей сопернице. Да и о чем вообще шла речь? Она же совершенно не знала Вен Аура.

– И ладно. Рада, что я человек. А ты радуйся, что из Хаоса. Мы оба рады тому, кем родились, – недовольно отозвалась она, отворачиваясь.

– Да-да. Тоже повод не печалиться, – в тон ей отозвался Вен Аур, демонстративно отворачиваясь в другую сторону.

Вели они себя по-детски, тем более все равно сидели рядом на стволе дерева, как две птицы на ветке. Мороз не интересовался, какие разногласия мешали разумным тварям.

– Глупый вышел разговор, – невольно улыбнулась Котя.

Кажется, Вен Аур неумело копировал привычки и жесты людей, их реакции на слова. Разве только иногда зажигались то зеленым, то оранжевым прозрачные глаза.

– Глупый. Возможно, я сам глупец, – виновато потупился он, но сжал кулаки, тяжко вздыхая.

Они слишком запутались в том, что шептал им зов. Котя знала одно: рядом с Вен Ауром сердце ее успокаивалось. Она не ведала, куда идти, не видела, что готовит ей будущее. Но рядом с ним ощущала себя точно странник, дошедший до цели. И только она решилась поверить в это, как спутник сам принялся отгонять ее от себя.

– Наверное. Идешь рядом с сигнальным огоньком, да сам не ведаешь, куда и зачем, – пожала плечами Котя.

Путешествие для него и правда не имело определенной цели, а верст он преодолел ой как немало. От Барьера Ветвичи со всех сторон отделялись горами, степями и лесами. Но для чего-то же молодое создание Хаоса пришло к ним! И явно не со злыми намерениями. Хотелось помочь ему, отплатить за спасение, найти вместе с ним эту его заветную «судьбу». Даже если сердце подсказывало: искать-то уже нечего. Но не поддаваться же древним заветам самого Хаоса. Котя поймала многозначительный виноватый взгляд Вен Аура.

– Всё не так. Не упрощай.

Зов или не зов… Сам по себе Вен Аур оказался мягким, хоть и вспыльчивым. Обижаться он не умел.

– Ты сам говорил, что с людьми все сложно. Вот я и пытаюсь для тебя упростить, – отозвалась Котя.

Голос ее прозвучал резко, она невольно уперла руки в бока. Всегда так делала, когда вступала в жаркий спор. Вернее, так делала старшая жена, а своевольная девчонка бесстыдно и бесстрашно копировала ее привычки. Не уняли ее упрямства ни уговоры, ни угрозы, ни розги. Только закалили.

– Не надо упрощать! Я же не зверь! – запротестовал Вен Аур.

– Но есть ли в тебе человек? – задумалась Котя, кусая длинный кончик косы. – Если говорят, что создание Хаоса не зверь, не растение и не человек, а всё сразу… Значит, у вас есть выбор, кем стать. Не только обликом, но и духом.

– Какие странные речи ты ведешь, – ответил Вен Аур и с тайной надеждой заглянул в лицо: – А ты хочешь, чтобы я стал человеком?

Он слегка обнял ее, она вздрогнула, когда длинные ласковые пальцы провели по ее плечу, спустились на талию и осторожно притянули к себе. Все тело охватил приятный жар. Тепло посреди заиндевевшего леса. Переливчатые глаза спутника искрились тайной надеждой. Но он и сам себе не признавался в ней. Он же сам гнал любой намек на понимание. И все-таки их неизбежно тянуло друг к другу.

– Я… Я не знаю. Я пока тебя не знаю, – проговорила Котя, но вырвалась. – А зов… Для людей его недостаточно. Пока что.

Она не верила своим словам. Слишком уж знакомым казался ей Вен Аур. Он уже два раза спас ее, а теперь шел вместе с ней к городу, приносил добычу, а ночами обращался в звериную форму, чтобы укрыть мягкой шерстью. И за все это время ни в чем не упрекнул. Даже если мало одного зова, человеческих поступков вовсе не мало.

Котя задумалась об этом и сама перехватила узловатые пальцы спутника. Вен Аур сжал ее ладонь, вновь делясь спасительным теплом. Не хотелось ничего говорить, потому что их неверие им самим мешало. Оба слышали безмолвную песню. Но они не нашли верного ответа на свои вопросы и лишь потупились.

С того дня они мало переговаривались. Обоих изматывал неблизкий путь, особенно Котю. Ноги у нее мерзли и болели. Хотя летом она бегала обычно без обуви, но после трех дней пешего странствия ступни покрылись крупными водянками. Кожа зудела и пульсировала, пока они не прорвались.

– Не смей совать их в снег! Заболеешь! – заботливо предупреждал ее Вен Аур, когда Котя пыталась вытащить стопы и окунуть в сугроб.

Спутник тоже утомился, золотистые кудри поблекли и свалялись, щеки впали. Впрочем, оба радовались свободе.

– Куда же мы идем-то… – лишь временами сетовал Вен Аур.

Он озирался по сторонам, но неизменно с надеждой смотрел на Котену.

– В города. В стольный град, – твердо отзывалась она. – Ты же разведал дорогу.

Раньше бедное создание Хаоса четко искало свой ориентир, а теперь-то только воля человека задавала направление.

– Дорогу-то да, а что там в городах делать… Ну да ладно! Куда ты – туда и я, – отзывался Вен Аур и шел рядом по заснеженной дороге.

Временами она терялась, петляя и совсем исчезая под снежными заносами.

– Тут жилье неподалеку. Колеи видишь? – обращал внимание Вен Аур.

Он прекрасно чуял направление в лесу. Не приходилось сомневаться: если они выбрали эту дорогу, то уже не собьются. Но оба не очень-то знали, куда именно идут. Да еще в каждом шорохе мерещились разбойники Игора или еще какие лихие люди.

– Вижу. Эх, в баньке бы попариться. Сарафан этот выменять на обычный… Все-таки парча, – отвечала с тоской Котя.

В тот же вечер они набрели на крошечную деревеньку. Избы в ней не имели окон, а вокруг обитатели не выстроили надежного частокола. Снег занес поселение до утепленных дерном крыш, делая жилища похожими на большие сугробы.

– Люди добрые! – позвала неуверенно Котя. – Примете ли странников?

Она засомневалась, что хоть кто-то выйдет навстречу. Где-то в кособоком хлеву замычала корова, заблеяли козы. А стоило приблизиться Вен Ауру к околице, как на разные голоса залаяли и завыли собаки.

– Ой, Вен, только не показывай себя, – забеспокоилась Котя, сжимая руку спутника.

Тот кивнул, несколько раз моргая, чтобы убрать зеленое свечение в глазах. Он нервничал, впервые вот так открыто приближаясь к людскому поселению.

Навстречу им вышел неприметный старичок с длинной бородкой. Представился старейшиной. Он беззлобно улыбнулся, осаживая крутящегося рядом бурого пса:

– И кем же вы будете?

– Странники. В град княжий идем, – объяснил Вен Аур, выступая вперед.

Врать почти не приходилось, чему Котя радовалась. Все-таки духи не благоволят лжецам, а не помешало бы заступничество. Хотя считалось же, что в Хаосе нет ни правды, ни любви, ни жизни. Но спутник доказывал обратное. Может, духи обратили бы на него свои взоры.

– В услужение, – добавила Котя, пока старейшина понимающе качал головой, сложив сморщенные руки на клюке.

– Долго вам еще идти, места у нас глухие, – донесся голос старушки, вышедшей следом за мужем. Она тоже опиралась на сучковатую палку.

– Все-то в услужение идут, или в дружину, или в лесную братию от дани подальше. Мало нас осталось.

– Не убоитесь ли странников пустить переночевать? Нам ничего не надо. Погреться бы немножко. Всему рады будем, что предложите, – ответила Котя, разводя руками.

Скрывать свое странное одеяние она смысла не видела.

Вскоре у них узнали имена и пустили в избу. В ней царил полумрак, чадила лучинка, щипал глаза дым, но от натопленной по-черному печки исходило приятное тепло.

– Ой, не странники вы, не странники, – догадалась вскоре старушка. – Беглецы какие? На тебе-то свадебный сарафан красный, а венчик девичий. Как так?

Воспаленные глаза пытливо оглядели путников, отчего Вен Аур неуверенно опустил голову. Ему еще повезло, что селянам не пришло в голову испытывать их. Многие сперва осыпали чужестранцев пеплом, смешанным с медвежьей шерстью, говорили, так истинный облик всех недобрых созданий проявляется. Наверное, в затерянной среди лесов деревеньке не нашлось отважных охотников, которые бы притащили шкуру страшного зверя. Жилища в ней покосились, по пути к избушке не встретилось сильных мужчин. Все больше старики.

– Погорельцы мы, – почти не солгала Котя, с наслаждением уплетая простую полбенную кашу.

Вен Аур сначала с недоверием поковырял угощение ложкой. Отказываться означало раскрыть обман, поэтому он потянулся к каше с не меньшим удивлением, чем Котя – к сырому мясу недавно. Но потом попробовал и оценил, радостно улыбнувшись. Временами забавляла его наивность.

– Ах, вот что… – сокрушенно покачала головой старушка. – И кем вы будете друг другу? На брата с сестрой не похожи.

– Да я… – Вен Аур открыл рот и замер, едва не выдав себя.

Котя незаметно пнула его ногой под столом, чтобы спутник ненароком не выпустил когти от волнения. Очевидно, он за все время пути не придумал, кем представиться.

– Жених это мой, – тут же бойко ответила Котя. – Прямо перед свадебным пиром пожар случился, меня уж к духам почти собрали, а тут… Ничего у нас не осталось. Вот идем в услужение к князю наняться. Мне бы вот сарафан выменять. Уж не нужен теперь, свадьбу отложили. Теперь бы жилище себе найти, добра скопить хоть немножко.

Голос ее звучал взволнованно и грустно, временами дрожал. Половину складного сказа и выдумывать-то не пришлось. Конечно, погорел чужой ненавистный терем, но ведь и у них ничего за душой не было.

– Да, я ее из огня еле успел вытащить! – закивал Вен Аур и тоже ни в чем не солгал.

– То-то вы в саже все, как из Хаоса вылезли! – всплеснула руками старушка. – Умыться бы вам! Эй, дед, пустим в баню их?

– Воды у нас много, не обеднеем, – кивнул до того задремавший старейшина. Он поморгал из-под мохнатых бровей и вскоре пошел растапливать баню.

– Я вам помогу! – тут же встрепенулся Вен Аур. – Хотите, дров могу наколоть побольше? Хоть на всю зиму!

Старичок одобрительно покачал головой и улыбнулся.

– Эх… был бы у нас сынок такой, – едва слышно сокрушалась старушка. – Да умерли все. Какой же мор здесь прошел, сколько молодых забрал! А потом и вовсе лихие люди ходить стали, как к себе домой.

Котя вздрогнула. Без верного защитника она почувствовала себя одиноко, хотя всю жизнь привыкла держаться отдельно от людей, никому не подчиняться. Но с Вен Ауром все оказалось иначе, он успокаивал, а смущение рядом с ним настигало крайне редко. То ли из-за того, что она впервые нашла его в облике неведомого зверя, то ли из-за загадочного зова.

– Ох и споро работает твой жених! Мне и делать ничего не осталось, – вскоре довольно проговорил старейшина, усаживаясь у печи.

Котя выглянула из-за двери, но тут же устыдилась своего безделья:

– А я воду принесу! Можно взять коромысло?

– Бери, конечно, бери.

Вен Аур на дворе без устали колол дрова, на высоком лбу блестели капельки пота. Он скинул с себя дорогой кафтан и остался на морозе в одной лишь рубахе. От разгоряченного тела почти валил пар. Топор в его руках пел, быстро рассекая самые неподатливые поленья.

– Ой, щепки у тебя как летят, – загородилась рукой Котя. – Глаза береги!

– Да умею я кое-что, ты не думай, – улыбнулся он, подмигнув. – Я тебя еще удивлю.

– Не сомневаюсь, – отозвалась Котя, невольно улыбаясь. – Хотя зачем…

Если он считал ее лишь путеводным огоньком, то и показывать себя с лучшей стороны ничто ему не велело.

– Ты за водой? Осторожней там за околицей.

– Ручеек рядом совсем. Колодцев нет у них, – отмахнулась Котя.

Но как только вышла в лес, ее охватила тревога. Все-то ей мнилось, что по следу идет кто-то. Кто-то смотрел сквозь заросли желтыми глазами. И она ужаснулась, узнавая в них Вхаро, проклятого главаря. Вскоре видение рассеялось отблеском вечернего света на заснеженных лапах пахучих елей.

«Всё в порядке. Вен рядом, он слышит зов. Всегда слышит зов», – успокаивала себя Котя, привычно набирая полные ведра. Она корила себя за то, что превратилась в такую трусиху. Раньше-то и по лесу бродила с радостью, и за околицу мечтала вырваться. Но ведь раньше ее не пленяли, не выдавали замуж за мстительного разбойника. Она и не знала, кого теперь бояться, но чувствовала, что козни судьбы не закончились.

– Жених-то, поди, богатый был? – спрашивала уже в избе старушка.

Котя к тому времени успела смыть сажу в бане. Чистое тело благодарно раскрывалось от тепла и новой одежды. Теперь избавлялся от пыли-грязи Вен Аур. Он вроде бы не дичился людских привычек.

– Не очень. Да нет уже тех богатств.

В уплату гостеприимства она отдала один из браслетов, да еще вымела да вычистила всю избу. Помогать приветливой старушке оказалось делом приятным. Котя работала по своей воле, а не по приказу старшей жены. За время пути она поняла, как приятно самой принимать решения. И как приятно, когда рядом шагает верный добрый защитник. При мысли об этом сердце сжалось не то благотворной радостью, не то унынием.

– Так откуда вы, говоришь? – все так же выпытывала старушка, рассматривая полученный парчовый сарафан.

Котя же радовалась, что на ней красуется самый обычный, широкий не по размеру, старый, будничного зеленого цвета.

– С Больших Омутов.

Название это Котя слышала только один раз, когда отчим ездил в далекую деревню. То ли по делам охотничьего промысла, выменивая на что-то шкуры, то ли по иной причине. Впрочем, старушка тоже не выбиралась из своей глуши. Она только доверчиво кивала:

– Издалеча идете-то. У нас в Малых Дубочках редко странники бывают. Места глухие. Ой, и разбойники недавно здесь орудовали.

– Какие же разбойники? – поежилась Котя.

– Да все Однорукого лиходеи, слышали, может. Осторожнее будьте, когда пойдете.

От неприятно знакомых имен по спине прошел мороз. Котя ниже наклонила голову, делая вид, будто старательно вычищает ореховые скорлупки из-под стола.

– Вот уже и ночь на дворе, – сказал старейшина, входя в избушку и внося морозные порывы.

За ним проследовал Вен Аур. Кудри его теперь вновь светились золотом даже в отблесках тусклого печного огня. Он ясно улыбнулся Коте, словно опять красуясь собой. И это вновь не понравилось или, скорее, насмешило. «Хвастун!» – беззлобно подумала Котя.

– Да, куда уж вас гнать на большую дорогу, – кивнула мужу старушка. – Но в избе-то у нас места нет.

– Пустите хотя бы в сарай переночевать. Мы и тому рады, – скромно попросила Котя.

Ей и самой не нравилось лишнее внимание. А еще она боялась, что хозяева как-нибудь испытают странников посреди ночи. Например, подвесят над изголовьем спицу или прочтут молитвы духам. Хотя под спицей и подковой Вен Аур и так беспрепятственно проходил.

«А если создания Хаоса не зло вовсе?» – подумала Котя. Слишком уж не напоминал новый знакомый все страшные образы из мрачных сказок и побасенок.

– Жених? – недоверчиво усмехнулся Вен Аур, когда странникам выделили место в сенном сарае.

Он примыкал к дому одной стеной, отчего в помещение доходило тепло от печи. Котя уже отвыкла, проведя несколько ночей в чистом поле. Впервые полностью отогрелись руки и ноги. Тепло наполняло живительной радостью, пока за стеной выла поднявшаяся пурга.

– Надо же было что-то сказать! – хмыкнула Котя, хотя ее разбирал смех.

Она понимала, что такими священными словами шутить нельзя. Но требовательный тон Вен Аура развеселил. Да еще впервые за время пути она не измоталась настолько, чтобы сразу сковал тяжелый сон.

– Вы всегда так «что-то говорите»? – допытывался собеседник.

– Не всегда, а когда нужно. Но нехорошо это, – притихла Котя, зарываясь в сено. – Вы в Хаосе совсем не врете друг другу?

– Нет, ну почему… Просто… «жених», – протянул неопределенно Вен Аур.

Он устраивался рядом, по привычке согревая своим теплом. В человеческом облике они целомудренно спали спина к спине.

– Не говорить же мне: «Я сигнальный костерок, а куда идем, сами не ведаем». Так бы нас и выгнали сразу или за юродивых приняли.

И они негромко рассмеялись, опасаясь, что старики услышат. Но Вен Аур погрустнел:

– Я и не хотел, чтобы ты так говорила.

– Сам же так назвал, – взыграла обида в Коте.

Злопамятной она себя не считала, но все же рядом с Веном испытывала какую-то ревность к той… истинной любви создания Хаоса. Они ее вроде бы искали, но оба не представляли, существует ли она вообще. А пока всё больше привязывались друг к другу. Жесткая и резкая Котена впервые отмечала, как приятно не таиться, не огрызаться, не прятать свою боль.