Текст книги "Наизнанку. Лондон"

Глава десятая

Миниатюрная копия Окуляра перекочевала во внутренний дворик Закрытого архива Ока. Эреб по-турецки уселся рядом. Уговорить Нокс составить ему компанию так и не удалось. Серая скандалистка шипела, царапалась, в общем, всячески демонстрировала своё нежелание приближаться к отвратительной каменюке. Эреб сдался. Зная Нокс, можно было смело предположить, что рано или поздно любопытство победит страх. И на самом деле скорее рано, чем поздно.

Вскоре Эребу стало не до кошки с её страхами. Уменьшенный вариант Окуляра оживал. По ровной голубой глади разливалось уродливое багровое пятно. Камни потрескались кровавыми прожилками, запульсировами серыми сердцами. Последняя капля небесной голубизны растворилась в багряной жиже. На мгновенье всё застыло, даже здесь, за сто с лишним километров от настоящего Окуляра. Бедром Эреб почувствовал пушистое тепло Нокс. Не глядя опустил руку между её ушей. Замер.

Взорвалось!

Огромной струёй содержимое чаши Окуляра ударило вверх. Камни уже не мерно пульсировали, они содрогались, бились в конвульсиях. Казалось, ещё немного, и их вырвет из земли. Кровавый столб воды закручивался в воронку смерча.

Нокс запрыгнула на колени, крепко прижалась к Эребу. Крупная дрожь сотрясала серое тельце.

– Он сюда не дотянется, не бойся! – Эребу не помешало бы добавить уверенности голосу. – Второй раз эта дрянь тебя не получит. Тише, тише.

Воронка оторвалась от чаши Окуляра. Зависла в центре каменного круга, будто задумавшись. Секунда, другая, и воронка начала стремительно расти, с каждым оборотом пожирая всё больше пространства. Нокс вырвалась, сильно оцарапав Эреба.

* * *

Бессилие. Злость и бессилие. Отвратительный коктейль, но лучшего комтуру не досталось.

Воронка над Окуляром расползлась до дальних камней круга и начала медленно опускаться на землю. Сейчас она накроет Соню! А сделать ничего нельзя. Как только Окуляр лишился последней голубой капли, всё вокруг оцепенело.

– Уходи оттуда! – крикнул было Макс девушке.

Но какой там! Слова застряли в горле бесполезным комом. Комтур не мог пошевелиться. Воздух словно затвердел. Режиссеры фантастических фильмов любят так показывать опасных древних пришельцев, попавших в ледяной плен где-нибудь на полюсе. Громадная прозрачная льдина, а внутри застывшее нечто. Вот так и Макс. Застывшее нечто. Очень злое нечто.

Ни Грей, ни Тим не двигались. Легче от этого Максу не становилось. Он продолжал попытки высвободиться из невидимых оков. Безуспешно.

Воронка опустилась, полностью скрыв Соню. И в тот же миг рассыпалась мириадами кровавых капель. Едва коснувшись поверхности земли, капли отскакивали обратно. Гравитация, похоже, также оказалась обездвиженной. Кровавая взвесь повисла в воздухе.

Соня упала на колени, запрокинула голову.

* * *

Эреб успел поймать Нокс в нескольких сантиметрах от копии Окуляра.

– Стой же, глупая!

Нокс зашипела, попыталась вырваться.

– Воительница ты моя. Не надо! Обычным способом мы туда никак не успеем добраться, а так, как ты предлагаешь… Не стоят они того. Ни один из них не стоит.

Эребу никак не удавалось успокоить кошку. Она извивалась, буквально вытекая из рук.

– Ну же, милая! Хватит.

Маленькие острые зубы больно впились в мягкий треугольник между большим и указательным пальцем. Нокс наконец высвободилась. Снова метнулась к Окуляру.

– Я сказал «нет»! – Эреб ненавидел себя за этот тон.

Нокс остановилась. Сжалась вся, сгорбилась, совсем не по-кошачьи. Хранитель потянулся к ней, но серая увернулась от ласки и, даже не взглянув на Эреба, медленно пошла в сторону архива. Больше её эта история не касалась.

– Ты гораздо лучше меня, родная. А-а-а-а!

Эреб схватился за голову, пряча уши, защищая их.

* * *

Соня кричала, не издавая ни звука. Ни одна капелька вокруг неё не сдвинулась с места, ни малейшего движения воздуха. Кровавое безмолвие и крик. Крик, разрывающий присутствующих изнутри.

У Грея на лице не дрогнул ни один мускул. Холодный шрам крепко сжатых губ.

У Тима глаза поблёскивали. То ли свет бликовал, то ли ещё что.

У Макса лопнул сосуд в глазу. Не один.

Соня кричала. В пронзительной тишине послышалось легкое потрескивание. Заметно похолодало. Багровые капли, те, что висели ближе всего к девушке, стремительно превращались в льдинки. Показалось? Да нет, началось какое-то движение. Льдинки вращались вокруг раскинутых Сониных рук. Из глаз тонкими струйками потекла кровь. Вращение ускорилось. Ещё, ещё. Льдинки срастались, превращаясь в «сюрикены». Замерли. И вдруг с силой вонзились в Сонины руки, разрывая нежную кожу, врезаясь всё глубже.

* * *

Эреб наконец оторвал руки от ушей. Крик тише не стал, но Хранитель привык к нему. Кровавый тюль, укрывающий Окуляр, таял. Каменная чаша снова наполнялась. Стоило последней капле вернуться в сосуд, как багрянец исчез. Воды Окуляра сияли кристальной синевой. Гладь застыла совсем ненадолго. Уже в который раз струя ударила в небо. Бледно-голубая, воздушная. Даже здесь, на заднем дворе архива, маленькая струйка из персонального Окуляра Эреба добивала до самых звезд.

Озарение, осознание, облегчение…

– Нокс! – Эреб вскочил и со скоростью, которой и сам комтур Макс позавидовал бы, бросился к двери в архив. – Нокс! Я так ошибался!

Старые пергаменты полетели в стороны. Хранитель судорожно искал.

– Да где же это? Нокс! Где теория этого грека, комедии он еще непристойные писал. Как же его? Нокс! Давай, ты потом характер свой покажешь, я попрошу прощения, я буду долго его просить. Нокс, пожалуйста.

Из недр архива послышалось тихое «мяу». Кошка нашлась в самом пыльном углу. Она сидела рядом с валяющимся на полу томом и меланхолично вылизывалась. Верхняя полка щербилась темным проёмом.

– Умница ты моя, нашла! – Эреб поднял увесистую добычу. На обложке потемневшими буквами значилось «Аристофан».

Страницы зашелестели. Быстрее, ещё быстрее. Будто и пальцы уже за ними не поспевали.

– Вот же! И как я мог забыть! «Хаос – воздушное пространство между небом и землей». Ты понимаешь, Нокс?

Левое ухо интересовало Нокс куда больше, чем проблемы мироздания. Не отвлекаясь на Эреба, кошка продолжала методично тереть ухо лапой.

– Это слой, озоновый слой! – Хранитель был крайне возбуждён. – Видимо, мы пропустили появление особо крупной дыры. Хотя, нет. Дыра – это мелко. И так весь слой как решето. Там, похоже, уже глобальный разрыв, с которым бы люди не справились. А может, и не пропустили, я-то не слежу.

Эреб давно так не волновался. Вот разве что, когда Макса в первый раз увидел. Хотя нет, несравнимо.

– Нокс! Это же радиация, это уже не вопрос одного-двух континентов. А девочка разливает «хаос»! Не в современном понимании, а в том, древнем. Если уж я забыл, то остальные и подавно. Она не разрушает мир, она его лечит. Понимаешь? Латает эту дрянную атмосферу. Она же их всех спасает. Но мрак? Если и здесь не то значение…

Хранитель смотрел на древнюю страницу. Там остался кровавый отпечаток. Надо же, как сильно Нокс оцарапала. Эреб повернул ладонь вверх. Капли крови в складках кожи. Он понял.

– Это кровь, милая! Понимаешь? Мрак! Она же моя… Она наша… Иррумабо!

* * *

Голубой столп, бьющий из чаши Окуляра, светился холодным светом. В этом мерцании Соня стала похожа на фарфоровую куклу с белой, почти прозрачной кожей. Гравитация так и не заработала, и капли крови из ран на руках не падали на землю, а поднимались тонкой струйкой. Шелковые алые ленточки крови. Струйки тянулись к столпу, вплетались в него. Была во всём этом какая-то своя, болезненная красота.

Крик исчез, а с ним пропала и сила, удерживающая всех на месте. Тим первым рванул к сестре, чтобы… Что именно «чтобы», он не думал. До Сони оставалось не больше метра, когда Тимоха уперся в стену. Прозрачную, но от того не менее прочную. Он бил кулаками, ногами. Всё бесполезно.

Соня бледнела с каждым вздохом. Вздохом? Да, точно. Её грудь шевелилась. Пусть редко, пусть едва-едва, но она дышала. Кровавые слезы оставили замысловатые узоры на щеках. Она сейчас напоминала древнее божество: такая же немыслимая, невозможная.

Грей уже был рядом с Тимом.

– Вытащи её оттуда! – Тимоха схватил Грея за грудки и сильно тряхнул. – Слышишь? Немедленно!

– Я не знаю как!

– Значит, выясни! По твоей вине она сейчас там!

Грей сильно ударил Тима по рукам, освободился.

– Я силой её туда не волок. Она пошла добровольно.

Что-то в лице Грея изменилось. Не было больше того очарования, той человечности. Будто маску надел. Или снял, наконец? Тимоха непроизвольно отступил.

– Добровольно? Ты в своем уме?

– Заткнись! – отмахнулся Грей. – Соня, девочка, ты слышишь меня?

– Ах ты! – Тим попытался сбить Грея с ног.

Годы подготовки в Оке – это не пустой звук. Драка закончилась, не успев начаться. Тимоха лежал на земле с разбитым носом и рассеченной бровью.

– Маленькая, ты слышишь меня? Спроси его, спроси! – Грей продолжал стучать в невидимую стену.

Соня медленно осела на землю. Тоненькие ленточки крови так и связывали её с Окуляром.

Преграда стала вязкой, сквозь неё с трудом, но проходила рука.

– Погибель со старшей нашедшая, погибель нашедшая… – бубнил Грей, – в любом случае вариант с вопросом уже не прокатит. Может, так выйдет?

Дальше всё произошло очень быстро. Краем глаза Грей заметил комтура, который уже практически был рядом. Справиться с Максом – это даже в качестве бреда не сработало бы. В руке у Грея сверкнуло лезвие ножа. Когда только он успел стащить его в архиве?

– Не смей!

Грей с силой метнул оружие.

* * *

Проклятие донеслось уже с улицы. Эреб склонился над уменьшенным Окуляром. Тонкие веревочки кровавых капель тянулись к чаше.

– Так и есть. Притащил себе «деликатес» с другого уровня! Нашел ведь. Я должен был её почувствовать.

Эреб подцепил пальцем одну из кровавых веревочек. Попытался разорвать, но тщетно. На вид такая тоненькая, такая непрочная, а нет, не рвалась.

– Ах ты ж, скотская посудина, ты же девочку целиком высосешь! Нокс!

Усатая гордячка и не подумала показаться.

– Нокс, мы идём туда. В ней наша кровь.

Вот теперь кошку не надо было уговаривать. Серая была тут как тут.

– Держись ближе.

Эреб вытянул вперед руку. Напряженные пальцы мелко дрожали. Воздух вокруг ладони начал густеть. Пальцы описали круг, другой. Вспышка, и пространство схлопнулось, закручиваясь в воронку вокруг запястья хранителя. Воронка жадно поглощала мельчайшие частички света в округе, и от этого набухала, росла.

– Сейчас!

Нокс мгновенно вскарабкалась на плечо Эреба, пробежала по вытянутой руке и исчезла в центре водоворота.

В очках хранителя отразилась лишь сплющенная и плоская версия серой путешественницы.

Ещё один неразличимый для глаз круг пальцами, и Хранитель отправился вслед за Нокс.

* * *

Нож замер, не долетев полпути до Сони. Камни Окуляра задрожали. Сила, удерживающая всех в самом начале, вернулась. Но злее, агрессивнее. Грея, Макса и Тима вжало в землю.

Макс, не отрываясь, смотрел на смертоносное лезвие. Нож сдвинулся на несколько сантиметров. Даже застонать от бессилия не получалось: Окуляр держал всех троих крепко. Нож сдвинулся ещё.

Тяжёлый взмах чёрных крыльев. Маляк аль-маута Третий, в отличие от людей, похоже, мог сопротивляться силе древней чаши. Медленно, слово сквозь вязкий кисель, ворон летел к оружию. В глазах у Макса промелькнула надежда. Ещё немного, и пернатый дотянется. Ещё один взмах. Нет! Ворон отпрянул от кинжала, так и не коснувшись стали. Будь у комтура возможность издавать хоть какие-то звуки, он бы сейчас завыл раненым волком.

Маляк кружил вокруг кинжала, пытаясь подступиться к парящему убийце. Жар. От ножа исходил сильнейший жар, не позволяющий птице приблизиться. Ворон медленно развернулся и полетел в сторону Макса. Путь, на который в обычных условиях требовалось не больше секунды, занял почти пять минут. За это время нож двигался дважды.

Ворон медленно опустился комтуру на грудь. Сделал шаг, а за ним ещё и ещё. Он уже практически упирался Максу в подбородок, и крылья плавно опустились на шею.

Макс закричал, и его крик, не в пример Сониному, было отлично слышно. Но как? Сила отпускала комтура?

Татуировка на шее жгла калёным железом. Маляк черной статуэткой сидел на груди, не шевелясь.

Макс закричал сильнее. Хотя казалось, куда уж? Расплавленное железо потекло по венам. По крайней мере, Максу казалось, что именно так льётся по венам жидкий металл.

Комтур рванулся изо всех сил. Получилось! Макс был на ногах. Маляк уселся на плече. Готическая версия традиционного попугая. Макс шёл к ножу. Каждый шаг давался с трудом. Шёл. Уже совсем близко, уже почти! Жар, отпугнувший ворона, не пустил и комтура. Макс пытался, что есть сил пытался, но тщетно.

Нож сдвинулся. Между ним и Соней оставалось чуть больше метра.

Макс нагнулся, чтобы взять девушку на руки и убрать из-под удара, но не смог даже немного приподнять её. Соня будто приросла к земле.

Нож сдвинулся. Времени оставалось всё меньше.

Потоптавшись на плече у Макса, Маляк плавно взмахнул крыльями и медленно опустился Соне на грудь.

Вслед за своим пернатым другом комтур склонился к девушке. Слегка подтолкнул ворона.

– Не надо тебе, Алик, тут. Я сам.

Ворон нехотя посторонился. Макс лёг, полностью укрыв собой маленькое хрупкое тело. Раскаленная сталь медленно вошла в спину.

* * *

Прямо за внешним кругом камней начала формироваться воронка. Крошечный, едва заметный вихрь быстро набирал силу. Мгновением позже из самого центра выпрыгнула Нокс. Кинулась было к Соне и Максу, но наткнулась на невидимую преграду. Выгнулась дугой, шерсть на загривке встала дыбом, хвост трубой. Нокс шипела громче, чем кобра перед атакой. Она не замечала, как от Окуляра к ней потянулись голубые щупальца.

Маляк летел к кошке. Летел, изо всех сил стараясь успеть. Сел на землю прямо перед шипящей бестией, широко раскинул крылья, грозно раскрыл клюв. Вовремя. Щупальца остановились.

Наконец, воронка раскрылась достаточно широко, чтобы выпустить Эреба.

– Ах ты ж, тварь ненасытная! – прогремело над древними камнями. – Не смей даже думать о ней! Спасибо, Маляк.

Эреб наступил на вытянувшуюся голубую струю. Она задергалась, словно настоящее щупальце, бьющееся в конвульсиях.

– Отпускай девчонку! Хватит!

Каблук Эреба сильнее впился в отросток Окуляра. Тот задрожал.

– Я сказал, отпускай, дырявая ты посудина! Никому с тобой не справиться, но мы оба отлично помним, что случилось с храмом Солнца, с Академией наук, не так ли? Ты же в курсе, что на Изначальном Иглы не охраняются, да? Я с радостью уйду вместе с этим островом. Может, ещё и кусочек Европы прихватим, а может, и всю Европу, но от тебя мы избавимся точно. Отпускай!

Тонкие кровавые ленточки рассыпались в пыль. Вязкая преграда исчезла. Тим и Грей застонали, но на них никто не обращал внимания. Эреб бросился к Соне и Максу. Подхватил его на руки, так же без усилий, как давеча Грея у себя во дворе. Аккуратно уложил рядом с Соней.

– Нокс, милая, ты нужна ему!

Эреб взялся за раскаленный нож, будто не замечая температуры. Легко выдернул его из спины комтура. Разрезал одежду, обнажая уродливую рану.

– Давай же! Сколько сможешь, мы быстро.

Кошка запрыгнула на Макса и принялась тщательно вылизывать поврежденную спину.

Эреб подошел вплотную к Окуляру, запустил руки прямо в бьющий столп. Закрыл глаза. Прислушался к собственным ощущениям.

– Ах ты ж… – повторять оскорбление Хранитель не стал. – Всё же закончил уже! Перед кем красуешься? Кому это твое шоу нужно?

Воды Окуляра медленно опустились обратно в чашу.

Эреб нагнулся к самой глади и тихонько зашептал.

– Ты вернешь ей всё, что отобрал. Слышишь меня? Сколько тебе нужно было её крови? Капля? Две? Подавись! Образности захотелось, да? Мрак она разливает. Тоже мне, поэт. Второй раз ты меня на это не купишь. Две-три капли. Остальное верни! И только попробуй выкинуть что-то в том же духе, что с Нокс. Я не шутил по поводу неохраняемых Игл. И уж поверь мне, я знаю слабые места каждой из них. Каждой! Ни армии, ни оружия не понадобится.

Эреб отошел от Окуляра, поднял Соню с земли. Наверное, даже Нокс в этот момент весила больше. В девушке почти не осталось жизни.

– Нет! – первое, что смог выговорить Тим.

Эреб не обернулся.

– Ты меня понял, – сказал он Окуляру.

Хранитель бережно положил девушку на воду. Маленькая волна поднялась, завернулась причудливым завитком и укутала Соню голубым коконом. Эреб зачерпнул полную горсть хрустальной жидкости, поднёс руки к спине комтура.

– Ты молодец, справилась, – похвалил он.

Кошка, довольная и обессиленная, посторонилась, и Эреб полил рану Макса.

– Теперь ждать, – выдохнул Хранитель.

* * *

Сзади подошёл Тимоха. Тихонько опустился на землю рядом с чашей. Взгляд такой пустой, такой мёртвый.

– Не надо так, всё уже хорошо, – сказал Эреб и потрепал парня по плечу. – Он её вылечит, ему деваться некуда.

– Почему?

– Не задавай вопросов, ответы на которые не готов услышать. Просто поверь, он её вылечит. А она вылечила нас всех.

– Почему?

Эреб усмехнулся.

– А ты, я смотрю, отличаешься завидным постоянством.

Тимоха напрягся, хотел грубо ответить.

– Ну-ну, – опередил его Хранитель, – не горячись, я не хотел тебя обидеть. Сейчас не время. Потом.

Макс закашлялся.

– Ещё один торопыга, – проворчал Эреб. – Ты куда собрался? Лежи!

Спорить с комтуром – себе дороже. На ногах тот оказался быстрее, чем Хранитель успел договорить. Только слегка подрагивающая рука выдавала, что с Максом не всё в порядке.

– Дай я посмотрю, что там у тебя, герой.

Макс попытался отмахнуться от навязчивого участия, но не так-то просто отделаться от Эреба, когда тому что-то на самом деле надо.

– Вот и славно, благодари Нокс! Всё там у тебя в порядке.

За всю жизнь Максу было стыдно за себя от силы раз пять. Но вот так, чтобы дважды практически за сутки – никогда. Как после той безобразной сцены в птичнике благодарить хвостатую за своё спасение? Как ей вообще в глаза смотреть? Тот факт, что Нокс всего лишь кошка, никак не менял дело.

Чрезмерной обидчивостью спутница Эреба не страдала. Сама подошла к Максу на мягких лапах, уселась рядышком, чуть касаясь хвостом его ноги.

– Спасибо, – тихо, одними губами, но Нокс услышала. – Как она?

Ответил комтуру Тим, на удивление, уверенно.

– Хорошо, с ней всё будет хорошо.

Маляк аль-маут Третий вспорхнул на плечо Максу, и так они и застыли впятером: сидящий на земле Тим, рядом с ним Эреб и комтур, с вороном на плече и кошкой у ног. Ждали, когда спадёт водный кокон. Ждали, когда покажется Соня. Ждали, когда она первый раз глубоко вздохнёт.

Про Грея все забыли.

* * *

Грей занимался бесполезным самобичеванием. Как можно было так глупо попасться? Как только поверил этим двум соплякам? Око вело их от самого Лондона? Невозможно. Слежку бы он точно не упустил. Но здесь-то, здесь! Ворона этого треклятого как можно было не заметить? Хватит! Мог бы, рявкнул бы на себя вслух. Думать.

Бежать сейчас – не вариант. Бежать потом – не вариант тем более. Грей судорожно хватался за невнятные обрывки идей, но всё без толку. Но вот что-то зыбкое, похожее на план. Можно добраться до машины, пока все увлечены наблюдением за окуклившейся девицей, но что дальше? Око – оно, как известно, всевидящее. Без денег далеко не убежишь. Того, что принесла Соня из штаб-квартиры, хватит от силы на пару дней. Да и то сомнительно. Опять финансовый вопрос. Так, не концентрироваться на проблемах! Искать решение!

Если повезёт и он успеет в Портсмут на паром до Бильбао, то это будет шанс. Испания, чужая территория, ни один комтур туда не сунется. У Грея отчаянной надеждой загорелись глаза.

Он начал понемногу сдвигаться в сторону Фиесты. Сантиметр, ещё, ещё. Внимания на него по-прежнему никто не обращал. Прибавил скорости. Можно, можно ещё быстрее. Перевернуться на живот, так ползти удобнее. Мерно, не думая, не оборачиваясь. Как в метро: рука – нога, рука – нога. Его уже не видно за склоном холма. Только бы никто не обернулся, не обнаружил пропажу. Не думать, мысль материальна. Ползти. Всего несколько метров. Грей уже почти поверил в то, что план сработает.

Два огромных чёрных глаза. Прямо перед ним. Как она тут оказалась? И опять, как в архиве: ожог, паралич. Чертова кошка! Голову сковало обручем боли. Терновый венок показался бы сейчас милым украшением.

– А не надо плохо думать о Нокс, – голос Эреба показался Грею скрежещущим лязгом. – Всё, дружок, отползался.

* * *

– Эреб! – наверное, впервые в жизни комтур звал кого-то от беспомощности.

Кокон с Соней поменял положение. Он встал вертикально, оборачиваясь всё новыми и новыми лепестками волн. Фигурка девушки внутри угадывалась с трудом.

Хранитель облегченно улыбнулся.

– Испугалась, каменюка.

Испуганная или нет, но каменюка приподняла кокон, немного покружила его в воздухе и плавно поставила на землю.

Соня открыла глаза, льдисто-синие.

– Хайре, малый!

От Сониного голоса не осталось и следа, лишь мутная вязь безликих звуков. Если закрыть глаза, и не определишь, кто говорит.

Только Эреба не удивила ни трансформация, ни странное приветствие.

– Хайре, патир! – в тон ответил Хранитель.

– О! Неужели, я слышу лёгкий намёк на уважение?

Второй раз Эреб ответить не успел, Нокс опередила. Очень резким и злым шипением.

В Сонином голосе (хотя вряд ли это был хоть в малейшей степени её голос) наметился явный сарказм.

– Смотри-ка, и серая здесь.

Эреб не намерен был терпеть подобный тон.

– Что тебе нужно?

– Да так, думал поздороваться…

– Поздоровался, молодец, даже приветствие древнее вспомнил. Дальше что?

По идеально-гладкой поверхности Окуляра пошла рваная рябь.

– Не забывай, с кем разговариваешь!

– И рад бы забыть.

– Ты особо-то не радуйся, нечему.

– Нечему? – Эреб, казалось, совершенно искренне недоумевал. – Первичная ветвь пророчеств восстановлена, с девочкой всё в порядке. Как тут не радоваться-то?

– А ты стал неожиданно сентиментален. И глуп.

На лице комтура появилось несвойственное ему выражение: Макс удивился. Никогда, ни от кого он не слышал слово «глупый» в адрес Эреба.

Соня продолжала:

– Вот мне интересно, когда это первичные пророчества были без развилок? Девчонке не место здесь. И если бы ты не вмешался, всё бы уже благополучно разрешилось. Кровь свою пожалел? Тряпка.

– Кровь свою? – переспросил Тим. – О чем она… он… да что бы то ни было… оно говорит? Что имеет в виду?

– Не сейчас! – Эреб отмахнулся от Тима, как от назойливого комара.

Хранитель в упор смотрел на чашу. Странно это выглядело со стороны: вроде разговаривает с девушкой, а вроде и с чашей.

– Где «здесь»? Ты же сам притащил её с Изначального уровня, сам всё это устроил. А теперь говоришь «не место»?

– Я её не тащил.

– Рассказывай кому-нибудь другому. Вон, хоть этим, – Эреб махнул в сторону Макса с Тимохой. – Они ещё маленькие, в сказки верят.

– Не тащил же. Сама она. Наследственность у неё дурная, – Сонины губы искорёжило улыбкой. – Исход один подправил – было дело. Но исключительно из благих побуждений.

– Как скажешь. Что с «не место»?

– Не надо прикидываться дурнее, чем ты есть. Всё ты сразу отлично понял. Девочка твоя своё дело сделала, всё. Теперь она лишняя. Впрочем, ты так за неё боролся! Натуральный лев! Вот и разбирайся теперь сам.

Соня начала медленно закрывать глаза. Под опускающимися веками постепенно гасло голубое сияние.

– Постой! – Эреб невольно дернулся, попытался схватить Соню за руку.

Глаза широко распахнулись. Руки взметнулись вверх. Волосы взлетели вороновым крылом. На кончиках пальцев затрещали голубые искры.

– Не смей ко мне прикасаться!

– Извини, патир. Где развилка?

Соня засмеялась. И это было страшно.

В детстве, когда мама читала сказку про Кая и Герду, Тимоха именно так себе представлял смех Снежной королевы. Он обжигает тебя холодом, колет льдинками изнутри. А сейчас так смеялась его сестрёнка.

Прекратила.

– Развилку вы уже прошли.

– Это я понял, – Эреб очень старался не выдать раздражения. – Где текст развилки?

– Ну, – древняя сущность вовсю наслаждалась происходящим, – это же у вас есть ноги, чтобы дойти, руки, чтобы взять, глаза, чтобы прочитать. Вам виднее, где он.

Макс готов был ответить, когда почувствовал острые коготки, медленно впивающиеся в ногу.

– Я понял, – тихо прошептал комтур.

Когти втянулись в мягкие подушечки.

– Мы прямо сейчас пойдем, возьмем и прочитаем, – Эреб прямо лучился добродушием. – Ты только скажи, в какую сторону идти.

– У беглеца вашего парализованного спрашивайте.

Все одновременно повернулись к Грею, но судя по панике в серых глазах, спрашивать его бесполезно: он абсолютно не понимал, что имеет в виду Окуляр.

Эреб хотел уточнить, но было поздно. Соня лежала на земле тряпичной куклой. Ни искр, ни сияния. Голубая гладь Окуляра потемнела и застыла безжизненным зеркалом.

* * *

Всех опередил Тим. Он упал на колени рядом с сестрой, приподнял её, прижал к груди, принялся убаюкивать.

– Он бросил в меня нож.

Наконец-то! Настоящий Сонин голос. Пусть слабый, пусть хриплый, но настоящий!

– Систер!

Тимоха изо всех сил сжал Соню.

– Ну-ну, отпусти её, раздавишь ведь, – проворчал Эреб.

– Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? – беспокоился комтур, который вполне мог сойти за заботливую тётушку.

– Он бросил в меня нож.

Соня с надеждой переводила взгляд с одного на другого. Она словно просила: «Ну же! Скажите, что это не так! Что мне всё привиделось». Все прятали глаза. Что ей ответить? Как объяснить? Ситуацию спасла Нокс. Она запрыгнула к девушке на колени, уютно свернулась калачиком. Серая гордячка? Как бы не так! Ласковая пушистая кошечка, урчащая на все лады.

– Как ты, маленькая? – послышалось слабое из-за спин.

Соня заплакала, уткнувшись в мягкую шерстку Нокс.

Макс сорвался с места.

Никто не успевал следить за происходящим. Набор сменяющих друг друга картинок. Грей лежит на земле. Вжжжик. Макс вороном нависает над ним. Вжжжик. Грей безвольной тряпкой болтается в руках комтура. Вжжжик.

– Он же тебе не нужен больше, Эреб, правда? Он больше никому не нужен.

Вжжжик. Макс медленно бьет Грея в нос. Ещё удар. Ещё. Вжжжик. Бывший воспитанник потерял сознание.

– Хватит! – Соня не заметила, как сбросила Нокс с колен, как подскочила. – Хватит, Макс, пожалуйста! Он должен мне всё объяснить. Пожалуйста!

Кулак замер. Комтур шумно выдохнул и всё-таки ударил ещё раз. Отпустил ослабевшее тело. Грей свалился бесформенной грудой. Хотя ему не привыкать: во дворе у Эреба он валялся точно так же.

– Спасибо, – слабо, на выдохе прошептала Соня.

Макс почувствовал на плече руку Эреба.

– Давай-давай, отходи от него. Девочка права, с ним надо поговорить.

Макс раненым зверем метнулся в сторону, туда, подальше, за Окуляр.

– Что же его никак не отпустит-то? – спросил Эреб, ни к кому конкретно не обращаясь.

Нагнулся к Грею. Тот лежал без сознания. Ни легкие похлопывания, ни хорошая встряска ситуацию не изменили.

– Как же он некстати со своими эмоциями, – пробормотал Хранитель. – Комтур, возвращайся, повезём бездыханное дело рук твоих в штаб-квартиру, там его быстро в чувство приведут.

Машина не завелась. Тим совершенно точно помнил, что заправлялись они недалеко от поворота к Окуляру. Значит, дело не в бензине. И Эреб, и Макс, и Тимоха назвать себя механиками могли только с очень большой натяжкой. Но капот открыли. Все втроём глубокомысленно осмотрели внутренности автомобиля и с чувством выполненного долга капот закрыли.

– Это из-за Окуляра! Той же силой, что нас держало, видимо, повредило машину.

Объяснение Макса всем понравилось. Куда же им против такой древней силы? Раз уж Окуляр испортил, им точно никак не починить.

– Когда у вас сеанс связи? – спросил Эреб.

– Через три часа.

– Неудачно. В саду сейчас кто-то дежурит?

– Вряд ли. Я снял пост, пока гостей ждали. Распоряжения вернуться к обычному распорядку я не давал, и сильно сомневаюсь, что кто-то рискнет самовольно сменить охранную схему. Но к передаче дежурный в любом случае будет.

– А из воронов кто-то тренируется?

– Нет, все в птичнике.

Эреб едва слышно выругался.

– У тебя вообще хоть что-то предусмотрено на случай экстренной связи?

– Какой экстренной связи? – Макс не терпел незаслуженных упрёков. По большому счёту он вообще никаких упрёков не терпел. – Пока ты не появился сегодня, я вообще не подозревал, что можно формировать червоточины произвольно!

Эреб смешался.

– Ты прав, извини. Ладно, что уж, раз на той стороне никого нет, то и незачем ковырять материю. Давайте, что ли, в этой конуре для аналитиков подождем, не сидеть же три часа в машине.

– Ты тему-то не меняй! – Макса сложно было обвинить в чрезмерном почтении к Хранителю. – Как ты это делаешь?

Эреб демонстративно игнорировал комтура. Он развёл бурную деятельность по извлечению Грея из машины. Как можно отвечать на вопросы, когда тут такое срочное дело образовалось?

Макс решил не давить. Пока. Тем более что впереди три часа ожидания, потом ещё не меньше двух, чтобы дождаться машин из штаб-квартиры. Времени более чем достаточно, чтобы переупрямить упрямого Эреба.

* * *

Тишина становилась неловкой. После суматохи с перетаскиванием тела Грея из машины в бытовку (Эреб как-то неожиданно утратил всю свою силу и очень правдоподобно имитировал старческое бессилие) повисла пауза. Соня сидела, прижавшись к брату, и разглядывала свои испачканные ботинки. Тимоха бережно поглаживал сестру по плечу и был всецело поглощен этим занятием. Эреб устроился в углу и задумчиво чесал Нокс за ушами. Кошка стоически терпела. Макс мерил шагами комнатушку. Раз, два, три, четыре, пять. Поворот. Раз, два, три, четыре, пять. Поворот. Грей лежал без сознания.

– Что значит «пожалел свою кровь»?

Соня спросила, едва шевеля губами, однако все её услышали. Макс перестал вышагивать, хвост Нокс, наоборот, заходил ходуном, Эреб замер. Соня подняла голову и в упор посмотрела на Хранителя.

– Я всё слышала, я чувствовала его в себе. Чувствовала, когда он злился, когда веселился, когда хотел тебя уколоть. Но я ни разу не почувствовала, чтобы он соврал. Что значит «твоя кровь»?

– Это сложный вопрос, – очень медленно протянул Эреб.

– Ну, ты уж попробуй как-то попроще. Она заслужила, – голос Макса звучал крайне настойчиво.

Хранитель молчал: то ли подбирал слова, то ли тянул время.

– И что значит «вы прошли развилку»?

– Мелкий! – зашипела на брата Соня.

Но было уже поздно. Хранитель уцепился за спасательный круг пророчеств и развилок. Нокс спокойным клубком улеглась у него на коленях.

– Изнанка, в отличие от Изначального уровня, не утратила связь с пророчествами. Хотя на самом деле пророчества скрепляют оба уровня, но не суть важно. Существует несколько видов пророчеств…

– Эреб, при всём моём уважении, – перебил его Макс. – Вряд ли им настолько интересна лекция из курса «Пророчества. Азы».