Текст книги "Право на любовь"

Глава 20

Когда Мейрин наконец проснулась, головная боль оказалась намного острее, чем боль в боку. Она облизала пересохшие губы, но ужасный привкус во рту так никуда и не делся.

Что же с ней сделал муж? Последнее, что удалось вспомнить, – это то, как он почти силой заставлял ее пить из фляги какую-то обжигающую жидкость. Трудно было осилить даже несколько глотков! От одной лишь мысли о недавних мучениях желудок Мейрин начинал восставать.

Она осторожно повернулась и почувствовала рядом что-то мягкое и теплое. Улыбнулась, обняла Криспена и для верности покрепче прижала к себе.

Мальчик открыл глаза и доверчиво прильнул.

– Как ты себя чувствуешь, мамочка?

– Спасибо, милый, хорошо. Уже почти не больно. Должно быть, рана совсем легкая.

– А я очень испугался.

Его голос дрогнул, и Мейрин почувствовала, что парнишка действительно немало пережил.

– Прости, что заставила волноваться.

– Было очень больно? Мэдди сказала, что отцу даже пришлось тебя зашивать. Я бы, наверное, не выдержал и начал кричать.

– Больно, конечно, но терпеть можно. У твоего отца твердая рука, и он быстро справился.

– Потому что он лучше всех на свете, – уверенно и гордо заявил Криспен. – Не зря же я обещал, что он о тебе позаботится.

Мейрин улыбнулась и поцеловала сына в вихрастую макушку.

– Надо бы встать с кровати. Так долго лежу, что уже все мышцы затекли. Не хочешь мне помочь?

Криспен вылез первым и принялся очень бережно поддерживать Мейрин, пока та осторожно спускала ноги с постели.

– Ну а теперь тебе пора вернуться в свою комнату, умыться и одеться. Встретимся внизу. Может быть, у Герти найдется что-нибудь на завтрак?

Криспен улыбнулся и, громко хлопнув дверью, убежал.

Мейрин потянулась и слегка поморщилась. Нет, на самом деле не очень больно. Она почти не обманула. Вот только поворачиваться надо осторожно. Но лежать в постели целый день, конечно, незачем.

Она повернулась, чтобы достать из шкафа повседневное платье, но в этот миг взгляд остановился на ярком пятне возле окна. На маленьком столе лежало что-то изумрудное, аккуратно сложенное.

Свадебное платье! Совсем забыв о ране, Мейрин подбежала к столу и осторожно, словно не веря собственным глазам, прикоснулась к мягкой шелковистой ткани. Да, настоящее. Мейрин подняла платье повыше, чтобы расправились складки, и ахнула. Оно как новое! Даже не заметно, что когда-то его грубо разорвали.

Прижав платье к груди, Мейрин блаженно закрыла глаза. Глупо, конечно, переживать из-за платья, но ведь замужество бывает только раз в жизни. Хотя… Всякое может случиться. Мейрин нахмурилась. Ведь супруг может и умереть, оставив жену вдовой. Об этом Мейрин даже и думать не хотелось.

Она в последний раз погладила мягкий струящийся бархат, а потом бережно повесила платье в шкаф – дожидаться следующего торжественного случая.

Торопясь выйти из комнаты, Мейрин начала одеваться и приводить себя в порядок, однако задача оказалась не из легких: каждое движение давалось ей с трудом, и пришлось проявить чудеса изобретательности.

Она расчесала волосы и оставила их распущенными: разве можно заплести косы одной рукой? Мейрин посмотрела на себя в зеркало, убедилась, что выглядит прилично, и спустилась в зал в надежде успеть к завтраку.

Настало время приступить к исполнению обязанностей хозяйки замка; Юэн наверняка будет доволен.

Несколько дней после свадьбы промелькнули незаметно, словно несколько минут. Единственное, на что хватило времени, – это познакомиться с женщинами. Жаль, конечно, что постоянно досаждают бдительные охранники.

Но достаточно об этом. Пришла пора заняться делом и взять бразды правления в свои руки, тем более что ранение научило ее уму-разуму и убедительно доказало, что выходить за пределы замка опасно.

Мейрин спустилась в зал и тут же почувствовала сосредоточенные на собственной персоне изумленные и испуганные взгляды сородичей. Гэннон и Кормак что-то горячо обсуждали, но сразу замолчали и посмотрели на госпожу так, будто за ночь у нее выросла вторая голова. Мэдди сокрушенно всплеснула руками и бросилась ей навстречу.

– Миледи, вам нельзя вставать! – воскликнул Гэннон.

Оба охранника тоже оказались рядом.

– Да, – поддержала Мэдди. – Вам надо было остаться в постели. Я как раз собиралась отнести в комнату блюдо с едой.

Мейрин с достоинством подняла руку.

– Спасибо. Я высоко ценю твою заботу. Но я хорошо себя чувствую, а от бесконечного лежания можно с ума сойти.

– Лэрд такое поведение не одобрит, – сурово заключил Кормак.

– При чем здесь лэрд? – возмутилась Мейрин. – Напротив, он должен радоваться, что я встала и готова исполнять обязанности хозяйки.

– Вам надо отдохнуть, леди, – покачала головой Мэдди. Взяла госпожу за плечи и повернула в сторону лестницы. – Нельзя бередить рану.

Мейрин упрямо стряхнула заботливые руки и хотела продолжить путь, однако наткнулась на Гэннона.

– Да, миледи, хотите вы того или нет, а придется снова лечь в постель, – спокойно и твердо распорядился воин.

– Но я уже совсем здорова, – настаивала Мейрин. —

И боли почти не чувствую. Ну, разве только совсем чуть-чуть. – Уточнение прозвучало в ответ на скептический взгляд Кормака. – Какой смысл лежать в постели в такой чудесный день? Даже готова позволить тебе меня сопровождать, – добавила она, обращаясь одновременно к обоим охранникам.

– Готовы позволить? – хмуро переспросил Гэннон.

Леди Маккейб милостиво кивнула и безмятежно улыбнулась:

– Да. Вот увидите, буду хорошо себя вести и неприятностей не доставлю.

– Поверю, когда увижу своими глазами, – буркнул Кормак.

– Мэдди, если у тебя найдется свободное время, то я с удовольствием приму твою помощь.

Мэдди растерялась.

– Конечно, миледи. С радостью помогу, но все же считаю, что вам необходимо немедленно подняться к себе и лечь. Может быть, пока будете завтракать, расскажете, какая именно помощь необходима?

Мейрин обвела подданных недовольным взглядом.

– Не вижу ни одной убедительной причины, чтобы весь день лежать в постели.

– Убедительных причин очень много, жена.

Кормак и Гэннон заметно повеселели, а Мэдди с облегчением вздохнула. Мейрин обернулась и увидела мужа: Маккейб стоял у входа и, судя по всему, уже давно следил за препирательствами.

– Ну почему же ты постоянно, по каждой мелочи споришь и сопротивляешься?

Мейрин опешила.

– Это… это… очень грубо с вашей стороны, лэрд. Хотите сказать, что я упрямая? Нет, я вовсе не упрямая. – В поисках поддержки госпожа повернулась к подданным.

– Разве я упрямая?

Кормак сморщился, как будто только что проглотил клопа, а Гэннон внезапно обнаружил на полу что-то очень интересное и теперь внимательно рассматривал. Мэдди, однако, не сочла нужным проявлять осторожность и открыто рассмеялась.

– Так почему же ты не в постели, Мейрин? – строго спросил Юэн.

Она снова посмотрела на мужа.

– Потому что я чувствую себя гораздо лучше. Конечно, если не считать головной боли. Чем вы меня вчера напоили?

– Специальным лекарством от упрямства. Пожалуй, попрошу Герти сварить еще флягу.

Ответа у Мейрин не нашлось.

– Пойдем наверх, милая, пора перевязать рану, – сказал муж и, взяв Мейрин за руку, повел к лестнице.

– Но… я собиралась…

Юэн даже не дослушал.

– Все, что ты собиралась сделать, вполне может подождать. Если я решу, что опасность миновала и тебе действительно можно расхаживать по замку, то, возможно, и пересмотрю условия твоего заключения.

– Моего заключения? Ничего смешнее в жизни не слышала…

Юэн остановился и прервал тираду жены обжигающим, всепоглощающим поцелуем – совсем не нежным, а требовательным и… страстным. Видит Бог, Мейрин не хотела, чтобы он останавливался.

Когда же ей снова удалось вздохнуть, мысли решительно отказывались подчиняться.

Они стояли… возле спальни? Мейрин попыталась вспомнить, что их сюда привело.

– Так что ты хотела сказать, милая?

Мейрин напряженно наморщила лоб:

– Не помню.

Юэн с улыбкой открыл дверь, втащил жену в комнату и принялся стягивать с нее платье. Мейрин решительно отвела его руки.

– Не позволю порвать еще одно.

Юэн вздохнул.

– Но ведь то я приказал зашить. Всего лишь несчастный случай.

Мейрин удивленно подняла брови:

– Так это ты приказал зашить мое платье?

Маккейб сжал губы и посмотрел в сторону, как будто и не слышал вопроса.

– Лэрд, вы позаботились о платье?

– Разумеется, нет, – ворчливо отозвался господин. – Это женское дело. Мужчинам не пристало заниматься ерундой.

Мейрин просияла счастливой улыбкой и порывисто обняла мужа.

– Спасибо!

Юэн вздохнул и, укоризненно взглянув на жену, освободился из объятий.

– Когда же ты научишься сдерживать чувства? Если будешь так прыгать, рана снова разойдется.

Мейрин встала на цыпочки и, заставив Юэна наклониться, пылко его поцеловала.

Трудно было сказать, на кого из двоих порыв подействовал сильнее. Глаза Юэна вспыхнули, а ноздри затрепетали.

– Я и в самом деле хорошо себя чувствую, – заверила Мейрин. – Матушка Серинити часто повторяла, что меня хранит рука Господа. Все раны и ушибы заживают намного быстрее, чем у остальных. Бок, конечно, болит, но совсем немного. Скорее, слегка беспокоит. Так зачем же весь день лежать в постели?

– Сними платье. Я хочу убедиться, что все в порядке.

Мейрин недовольно вздохнула, развязала тесемки и спустила корсаж. Юэн посмотрел на голые плечи, и на лице его появилось напряженное выражение.

Вдохновленная пристальным вниманием мужа, Мейрин раздевалась дольше, чем требовалось для того, чтобы избавиться от обычного незатейливого платья. Волосы спустились на плечи и закрыли грудь; только розовые вершинки смущенно выглядывали из-за густых темных прядей. Юэн жадно пожирал их взглядом.

– Может, мне лучше лечь? – невинно уточнила Мейрин.

Юэн откашлялся.

– Да. Так, чтобы тебе было удобно. Я быстро справлюсь.

Она вытянулась на постели, не переставая наблюдать за мужем из-под длинных густых ресниц. Он ловко сменил повязку, но горячий взгляд продолжал блуждать по ее телу.

Вот наконец узкая полоска ткани плотно обвила талию, и Мейрин беспокойно пошевелилась.

– Сейчас не время для любви, – прошептал Юэн. – Но что же делать, если искушение непреодолимо?

Мейрин положила ладони на плечи мужа и внимательно посмотрела в его зеленые глаза – полные жизни и такие же прекрасные, как изумрудные холмы весной.

Юэн склонил голову и прикоснулся к ее губам. Сначала совсем легко, почти невесомо. Поцеловал в один уголок рта, потом в другой. Вернулся к середине и сладко вздохнул.

– Вкус солнца.

Удивительные слова переполнили душу Мейрин счастьем. Всем телом она ощущала его вожделение – неукротимое, горячее, пульсирующее. Бриджи с трудом сдерживали напор. Да и сама она сгорала от нетерпеливого желания.

– Юэн, а ты точно знаешь, что сейчас не время для любви?

Он застонал.

– Теперь уже нет. Искусительница!

Мейрин приподнялась и выгнулась мужу навстречу. Она и сама не понимала, зачем это сделала, но так оказалось лучше, спокойнее. Очень ей хотелось получить то, что мог дать только он – единственный на свете мужчина.

– Поцелуй, – потребовала она.

– О, с радостью! – отозвался Юэн. – Готов целовать тебя до тех пор, пока ты не запросишь пощады.

Губы его сомкнулись вокруг соска, а ладони стали гладить плечи. Мейрин прильнула к мужу, как кошка, мечтающая о ласке хозяина.

– Осторожнее, милая, – пробормотал Юэн. – Не забывай о ране.

О ране? Какая еще рана? Зачем думать о ерунде?

Юэн скользнул в развилку ее бедер и сквозь плотные завитки пробрался к чувствительным складкам. Несмотря на предупреждение, Мейрин не смогла сдержаться и импульсивно подалась навстречу. В глубине ее существа вспыхнул огонь и, упрямо разрастаясь, с каждым мгновением, с каждым прикосновением стал разгораться все ярче. Что это? Откуда? И что делать с неведомым чувством? Разве такое бывает?

Ответа она не знала, да и не хотела знать. Прикосновения супруга доставляли ей безмерное счастье, и хотелось лишь одного – чтобы он не останавливался. Сама того не замечая, Мейрин вновь и вновь просила продолжать.

Пальцы сводили с ума, а губы неутомимо ласкали грудь. Чувственное напряжение нарастало стремительно, приближая неминуемый взрыв.

Мейрин жалобно всхлипнула, схватила мужа за плечи и, умоляя о большем, приподняла бедра. Пальцы Юэна осмелели и теперь уже действовали с властной, почти грубой уверенностью.

Из груди Мейрин вырвался крик, но Юэн тут же приник губами к ее губам и заглушил стоны наслаждения страстным поцелуем.

Рана, неловкая повязка, боль и неудобства канули в небытие. Остались лишь волшебные волны наслаждения, уносившие Мейрин все дальше и дальше в неведомые просторы. И вот наконец она без сил упала на кровать, слишком утомленная для того, чтобы мечтать о чем-нибудь ином, кроме глотка свежего воздуха.

Юэн скользнул на бок и бережно обнял жену. Коснулся губами лба, провел ладонью по волосам. Он нежно ласкал ее до тех пор, пока чудесный туман не окружил, не окутал ее теплым сиянием.

– Спи, девочка, – шепнул он. – Отдых подарит тебе силы.

Слишком усталая, счастливая и потерянная, чтобы спорить, Мейрин закрыла глаза и погрузилась в темноту. Да, в качестве снотворного средства муж оказался намного приятнее эля.

Глава 21

Мейрин сладко зевнула и потянулась. Ласки Юэна подействовали на нее благотворно, и боль в боку уже почти не мешала.

Только сейчас она осознала, что, несмотря на твердое намерение заняться хозяйством, провела в постели по меньшей мере полдня. Мейрин нахмурилась и встала.

Конечно, Юэн специально все подстроил – какие сомнения? Заставил вернуться в спальню под предлогом перевязки, а потом ловко отвлек ее и усыпил бдительность – в прямом смысле. Подумать только, а ведь сначала ей показалось, что этот человек ничего не умеет!

Оказалось, что не только умеет, но и с готовностью пользуется собственным умением.

Мейрин открыла дверь и увидела Гэннона. Охранник сидел на полу, но, как только госпожа покинула комнату, поспешно вскочил.

– Неужели вы весь день меня караулили?

– Да, миледи. Моя прямая обязанность – обеспечить вам полную безопасность. А поскольку вы имеете обыкновение исчезать, то мы с Кормаком бросили жребий, кому сторожить дверь.

Открытие ее не порадовало: оказывается, стеречь госпожу – обязанность для воинов настолько неприятная, что им приходится полагаться на судьбу.

Мейрин направилась к лестнице, твердо решив поговорить с Мэдди без вмешательства мужа и его преданных воинов.

В зале Кормак пил эль в компании старейшин клана.

– Вы не знаете, где Криспен? – окликнула его Мейрин.

– Нет, миледи. Когда видел его в последний раз, мальчик играл с другими детьми. Может, поискать?

– Нет-нет, не стоит. Пусть занимается своими делами. Пока он мне не нужен.

Однако Кормак все равно поднялся и посмотрел ей вслед. Мейрин остановилась и подняла руку.

– Я всего лишь хочу встретиться с Мэдди. Гэннон меня проводит. Правда, Гэннон?

– Конечно, миледи. Если этим ваши планы действительно ограничиваются.

– Да-да, не волнуйтесь. Больше ничего не случится. Тем более что уже вечер и скоро стемнеет.

Гэннон заметно успокоился. Кивнув Кормаку, он вежливым жестом предложил леди выйти из зала первой.

Мейрин быстро зашагала по двору, намереваясь показать всем, кто ее увидит, что она полностью оправилась от болезни. Однако усилие даром не прошло: возле дома Мэдди голова закружилась, и, чтобы не упасть, пришлось прислониться к двери и несколько раз глубоко вздохнуть.

Придя в себя, Мейрин негромко постучала, однако ответа не последовало, а вскоре из дома напротив выглянула соседка.

– Мэдди ушла в замок, миледи, – с готовностью сообщила она. – Помогает Герти на кухне.

– Спасибо, – поблагодарила Мейрин.

– Желаете отправиться в кухню? – церемонно поинтересовался Гэннон.

Перспективу встречи с ворчливой кухаркой трудно было назвать приятной, и Мейрин решила дождаться возвращения старшей подруги. Заняться все равно было нечем.

Она повернулась и медленно пошла в сторону замка, однако вскоре остановилась: прямо посреди улицы двое стариков затеяли ссору. Пока дело ограничивалось громкими криками и проклятиями, но и до драки было уже недалеко.

– Из-за чего они ругаются, Гэннон?

– О, не беспокойтесь, миледи. Ничего страшного. Это всего лишь Артур и Магнус.

Скоро ей стало понятно, что причина спора кроется в пегой кобыле, которая равнодушно паслась неподалеку.

– Чья это лошадь? – шепотом поинтересовалась Мейрин. – И почему они так яростно из-за нее ругаются?

Гэннон вздохнул.

– Давняя история, миледи. Обоим просто очень нравится сам процесс спора. Если бы не было кобылы, то непременно нашлось бы что-нибудь другое.

Один из разгневанных горцев внезапно повернулся и решительно зашагал вдоль по улице, не переставая кричать, что немедленно пожалуется лэрду.

Мейрин быстро преградила ему путь.

– Я случайно услышала ваш спор насчет лошади, – неуверенно начала она.

Старик презрительно фыркнул.

– А все потому, что Магнус сразу начинает кричать.

Мейрин улыбнулась:

– Вам вряд ли имеет смысл беспокоить лэрда по незначительному вопросу. Может быть, я смогу помочь? Я его жена.

Магнус радостно потер руки и бросил в сторону противника победоносный взгляд.

– Ну вот, видел? Сейчас госпожа разрешит спор и определит, кто из нас прав.

Его соперник, однако, особого энтузиазма не проявил.

– А здесь и думать нечего, – сказал он. – Кобыла моя, и все тут. И всегда была моей. Вот Гэннон подтвердит.

Гэннон закрыл глаза и покачал головой.

– Все ясно, – заключила Мейрин. – Вы признаете, что лошадь принадлежит этому почтенному старцу?

– Еще чего! – прочувствованно отозвался тот, которого звали Магнусом. – Конечно, нет. Еще два месяца назад Артур бесился, потому что эта кобыла укусила его за…

– Незачем уточнять, за какое именно место она меня укусила, – поспешил перебить Артур. – Вполне достаточно и того факта, что просто укусила. Остальное не важно.

Но Магнус все-таки наклонился и шепотом добавил:

– Она укусила его за задницу, миледи.

Мейрин опешила. Гэннон строго отчитал Магнуса за ненадлежащую манеру разговора с госпожой, однако тот и не думал раскаиваться.

– Можно утверждать все что угодно, но ясно одно: после того как кобыла его укусила, Артур так разозлился, что выгнал ее из хлева, обозвав неблагодарной тварью. – Он замолчал и откашлялся. – Короче, он велел ей больше не возвращаться. На улице было очень холодно, шел дождь. Я бедняжку приютил, обогрел и накормил. Так что с тех пор кобыла стала моей. Артур потерял на нее все права.

– Миледи, лэрд уже слышал эту историю, – шепнул Гэннон.

– И что же он сказал? – осведомилась Мейрин.

– Сказал, чтобы Маккейбы разбирались между собой сами.

– Хм! И это помощь?

Спор вполне мог послужить достойным поводом для самоутверждения. Пришло время показать всему клану, что у лэрда появилась надежная помощница. Вождь занят важными делами, и незачем вовлекать его в мелочные дрязги.

Мейрин посмотрела на спорщиков, которые снова сцепились и начали пререкаться. Подняла руку, чтобы привлечь внимание к собственной персоне, а когда полный достоинства жест не подействовал, сунула в рот два пальца и оглушительно свистнула.

Старики изумленно умолкли и посмотрели на госпожу так, будто не верили собственным глазам.

– Леди не свистят, – лаконично заключил Артур.

– Он прав, госпожа.

– Слава Богу. Наконец-то вы хоть в чем-то согласились, – отозвалась Мейрин. – Другого способа вас успокоить я не видела.

– Вы хотели что-то нам сказать? – поинтересовался Магнус.

Леди Маккейб сложила руки на груди, весьма гордая тем, что смогла найти способ решения застарелого конфликта.

– Придется поручить Гэннону разделить кобылу на две части и отдать каждому из вас половину. Только так будет справедливо.

Артур и Магнус посмотрели сначала на госпожу, потом друг на друга. Гэннон снова закрыл глаза, но не произнес ни слова.

– Она сумасшедшая, – наконец пробормотал Артур.

Магнус кивнул:

– Бедный лэрд. Должно быть, его обманули. Женили на ненормальной.

Мейрин воинственно подбоченилась.

– И вовсе я не сумасшедшая!

Артур сочувственно покачал головой:

– Возможно, сумасшедшая – сказано слишком сильно. Так, слегка не в себе. Совсем чуть-чуть. Вы, случайно, недавно головой не ударились?

– Нет, не ударилась!

– А в детстве? – заботливо уточнил Магнус.

– И в детстве тоже. И вообще нахожусь в здравом уме и твердой памяти, – огрызнулась Мейрин.

– В таком случае зачем же, скажите на милость, было предлагать резать кобылу пополам? – возмутился Артур. —

В жизни не слышал ничего глупее.

– Но царю Соломону такой способ помог, – негромко пояснила Мейрин.

– Царь Соломон приказал разрезать лошадь пополам? – недоуменно переспросил Магнус.

– А кто такой этот Соломон? У нас такого короля не было. Должно быть, англичанин. Они все со странностями, – пришел к выводу Артур.

Магнус покачал головой.

– Да, все англичане ненормальные, – важно подтвердил он и с подозрением посмотрел на Мейрин. – А вы, что ли, англичанка, леди?

– Нет! С какой стати вы об этом спрашиваете?

– Может быть, капля английской крови все-таки в вас просочилась? Бывает, что и этого достаточно, – предположил Артур. – Тогда все понятно.

Мейрин почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Царь Соломон приказал разрубить надвое ребенка, когда две женщины не смогли его поделить.

Известие потрясло даже Гэннона. Магнус и Артур долго смотрели на Мейрин молча, а потом дружно покачали головами.

– И эти англичане еще смеют называть нас варварами, – проворчал Артур.

– Соломон не был англичанином, – терпеливо объяснила Мейрин. – А смысл предложения заключался в том, что истинная мать ни за что не согласилась бы это сделать и, чтобы сохранить ребенку жизнь, уступила бы его сопернице.

Она пристально смотрела на спорщиков и ждала, пока те поймут мораль притчи, однако оба стояли оглушенные, как будто только что оказались свидетелями невероятного богохульства.

– Что ж, ничего страшного, – заключила Мейрин. Она подошла к лошади, схватила равнодушное создание под уздцы и повела в сторону замка.

– Миледи, что вы делаете? – прошипел Гэннон, догоняя.

– Эй, девчонка хочет украсть нашу кобылу! – очнулся Магнус.

– Нашу? Нет уж, это моя кобыла, тупица!

Старики снова заспорили, а Мейрин невозмутимо продолжила путь.

– Ясно, что ни один из них не заслуживает этого благородного животного, – объяснила она. – Отведу лошадь к Юэну, он быстро найдет ей применение.

Выражение лица Гэннона недвусмысленно продемонстрировало, что доблестный воин не считает идею блестящей.

– Не волнуйтесь, я непременно скажу лэрду, что вы пытались меня остановить.

– Правда? – с трогательной надеждой в голосе переспросил Гэннон.

Мейрин остановилась посреди двора, внезапно осознав, что воины почему-то не тренируются и Юэна не видно.

– Где же он может быть? – расстроилась она, однако ответа не получила. – Ну, ничего, отдам лошадь главному конюху. У вас же здесь есть главный конюх?

– Да, миледи, конечно, есть, вот только…

– В таком случае проводите меня к конюшне, – нетерпеливо перебила госпожа. – Понимаю, что уже давно пора выяснить, где что находится. А я пока успела побывать только у Мэдди; больше ничего не знаю. Завтра с утра мы непременно исправим оплошность.

Гэннон растерянно заморгал.

– Вы так считаете?

– Да, первым делом. Итак, где же конюшня?

Охранник вздохнул и показал в противоположный конец двора, туда, где тропинка огибала хозяйственные постройки и терялась из виду.

Мейрин повела лошадь в указанном направлении. Зашла за угол и сразу увидела старинное каменное здание, которое, должно быть, и служило конюшней. Дверь была новой, но следы давнего пожара до сих пор кое-где проступали. Впрочем, соломенная крыша выглядела вполне крепкой и наверняка служила надежной защитой от снега и дождя.

Странно, но Артур и Магнус тоже оказались здесь. Оба стояли у входа в отделение, предназначенное для лошадей лэрда. Спорщики посмотрели настороженно, и госпожа ответила решительным взглядом, всем своим видом демонстрируя недовольство.

– Не надейтесь, все равно не получите! – воскликнула она. – Отдам кобылу только главному конюху, чтобы он как следует ухаживал за бедным животным!

– Я и есть главный конюх, ненормальная девчонка! – рявкнул в ответ Артур.

– Не смей так разговаривать с госпожой! – вступился Гэннон.

Мейрин недоуменно посмотрела сначала на старика, а потом на охранника.

– Главный конюх? Вот этот… этот… кретин… и есть ваш главный конюх?

Гэннон вздохнул.

– А я ведь пытался предупредить, миледи.

– Чудеса, да и только, – проворчала Мейрин. – Этот человек такой же конюх, как и я.

– Я отличный конюх! – гордо возразил Артур. – А был бы еще лучше, если бы не приходилось бегать за теми, кто ворует моих лошадей!

– Вы уволены, сэр.

– Не имеете права меня увольнять! – завопил Артур, как будто его ошпарили. – Только лэрд может это сделать!

– Я хозяйка этого замка и повторяю, что вы уволены, – воинственно заявила Мейрин и повернулась за поддержкой к Гэннону. – Скажите ему.

Охранник выглядел обескураженным, однако мужественно поддержал госпожу и известил сородича о том, что тот действительно освобожден от работы.

Оскорбленный до глубины души Артур зашагал прочь, бормоча под нос ругательства, а Магнус проводил соперника довольным взглядом.

– Неудивительно, что лошадь не вытерпела и укусила его за задницу, – заключила Мейрин и отдала поводья Гэннону. – Отведите ее в стойло и проследите, чтобы накормили.

Не обращая внимания на недовольное ворчание охранника, госпожа направилась к замку, весьма довольная собой. Удалось не только выбраться из заточения и при этом не натолкнуться на мужа, но и найти выход из затруднительной ситуации. Первое серьезное дело в качестве хозяйки. Она улыбнулась, поднялась по каменным ступеням крыльца и вошла в большой зал.

По дороге приветливо помахала Кормаку.

– Я поднимусь наверх, чтобы переодеться к ужину. Гэннон скоро вернется, вот только разберется с кобылой.

Кормак встал и озадаченно нахмурился.

– С кобылой?

Мейрин энергично поднялась по лестнице. Да, все-таки день прожит не напрасно. Можно даже сказать, что прошел с большой пользой. Главное, удалось вписаться в повседневную жизнь клана и самостоятельно принять решение вместо того, чтобы беспокоить Юэна по мелочам. У него и так полно серьезных проблем. Помогать мужу – главное предназначение жены.

Мейрин умылась и смахнула с платья пыль. Да, день прошел замечательно, и даже рана совсем не беспокоила.

– Мейрин!

Голос лэрда донесся издалека – должно быть, снизу, из зала. От такого крика, чего доброго, стропила рухнут.

Она встряхнула головой и несколько раз провела расческой по волосам. Если утром удастся поднять левую руку, то можно будет заплести косы.

– Мейрин, немедленно спускайся!

Бросив расческу, она нахмурилась. Что за спешка? Мейрин поправила платье и вышла из комнаты. Юэн неподвижно стоял посреди зала, грозно скрестив руки. Выражение его лица тоже добра не сулило.

Неподалеку собрались Артур, Магнус, Гэннон и Кэлен. За столами сидели воины и с нескрываемым интересом следили за событиями.

Мейрин остановилась перед супругом и светло улыбнулась:

– Вы меня звали, господин?

Юэн провел рукой по волосам и на миг прикрыл глаза.

– За последний час ты умудрилась украсть у человека лошадь и оставить меня без главного конюха. Потрудись объяснить свое поведение!

– Я всего лишь уладила давний спор, – невозмутимо ответила Мейрин. – А когда выяснилось, что этот несносный человек, неспособный справиться с собственной лошадью, отвечает и за ваших лошадей, то немедленно исправила ситуацию.

– Ни то ни другое в твои полномочия не входит. Запомни раз и навсегда: у тебя только две обязанности, и обе очень просты. Первая: беспрекословно меня слушаться. Вторая: не совать нос в управление замком и кланом.

Боль стрелой пронзила грудь. Обида захлестнула порывом ураганного ветра. Мейрин молча посмотрела на каждого из воинов. В глазах Гэннона светилось сочувствие, а вот Кэлен явно поддерживал старшего брата.

Не в силах вынести публичного унижения, леди Маккейб молча повернулась и бегом бросилась прочь.

– Мейрин! – снова окликнул ее Юэн.

Не оборачиваясь, она лишь ускорила шаг. Миновала лестницу и выскользнула в одну из боковых дверей.

Жестокие. Невыносимые. Ужасные. Тупые. Все до одного. Они обвинили ее в сумасшествии, но более сумасшедшего клана не найти во всей Шотландии!

Слезы обжигали Мейрин глаза, и она сердито смахнула их кулаком. Сумерки уже отбрасывали лавандовые тени; еще немного, и замок погрузится в темноту. Вечерняя свежесть становилась все заметнее, однако Мейрин старалась не обращать внимания на холод и быстро шагала по опустевшему двору.

Со стены ее окликнул часовой, однако она даже не остановилась, а только ответила, что далеко не пойдет. Ей хотелось побыть одной, чтобы не слышать страшного крика Юэна и не видеть этих отвратительных зеленых глаз.

Мейрин дошла до стены и остановилась. Нет, дальше нельзя. Должно же где-то здесь найтись укромное местечко.

Спасение пришло в виде старой постройки в самом дальнем углу двора. В окружении полуразрушенных каменных стен даже сохранилась скамейка. Согнувшись, Мейрин протиснулась сквозь покосившийся дверной проем и села, ощущая одно-единственное желание: как можно дольше не возвращаться в ненавистный замок и не видеть никого из новых сородичей.

Наконец-то нашлось убежище, где она могла отвести душу и всласть оплакать постыдное поведение супруга.