Текст книги "Дитя любви"

Вскинув подбородок, Пруденс распрямила плечи. Куда девалась ее смелость? Что может быть лучше, чем узнать истину, какой бы горькой она ни была?.. Ее размышления прервал стон, донесшийся из-за окна. Девушка недоуменно нахмурилась: кто бы это мог быть? Пройдя по комнате, она распахнула окно. На балюстраде у дома с опущенной головой сидел Перри.

– Вам нездоровится? – спросила Пруденс.

– Я ранен в самое сердце! – шепотом откликнулся он. – Перед тобой кающийся грешник. Правда, найти власяницу и плеть мне не удалось, но в надежде на прощение я готов бить себя по персям… – его плечи дрожали. Присмотревшись, Пруденс поняла, что он смеется.

– Как вам не стыдно, обманщик! Вы перепугали меня до смерти!

– Но на сердце у меня и вправду тяжело! Можно поговорить с тобой? Я сожалею о том, что случилось вчера…

– Так и быть, входите, – смилостивилась Пруденс. – Не хотите ли вновь взяться за дело? – кивнула она в сторону книжных полок.

– Значит, я приговорен к каторжным работам? – Перри состроил постную мину, перелез через подоконник и спрыгнул в комнату. – Я могу хотя бы надеяться на прощение?

– Вы уже получили его, – отозвалась Пруденс, наградив его своей самой чарующей улыбкой. – За урок плавания я вас не виню – мне известно, каким настойчивым бывает Дэн. Жаль, что он так слаб здоровьем… – она не стала объяснять, что тяжелый труд на фабрике подорвал здоровье мальчика.

– Об этом я не подумал, – тихо и серьезно произнес Перри. – Впредь буду осторожнее. Пруденс, я почти ничего не знаю о том, как ты жила раньше. Тебе было трудно?

– Не труднее, чем другим подкидышам. Мы постоянно страдали от холода, голода и усталости. Боюсь только, вам этого не понять.

– Но теперь все испытания для тебя позади. Со временем Дэн окрепнет. Ведь он уже стал любимцем кухарки. Скоро она откормит его, вот увидишь! – Глаза Перри лукаво заблестели. – Так мы снова друзья?

Пруденс охотно кивнула. Представлялась удачная возможность расспросить Перри, не вызывая подозрений.

– Неужели эта работа еще не надоела тебе? – допытывался он. – Ей не видно конца…

– Мне нравится перебирать книги, – отозвалась Пруденс. – Жаль только, что я не знаю, где можно уточнить имена или даты.

Перри задумался.

– В «Книге пэров» Берка[2]2
  Эдмунд Берк (1729-1797) – англо-ирландский государственный деятель и оратор.


[Закрыть] нет сведений о писателях и издателях…

– В «Книге пэров»? А что это такое?

– Сам я никогда не заглядывал в нее, но тебе она наверняка поможет. В книге указаны титулы, даты рождения, количество детей, названия поместий и тому подобные сведения. Где-то здесь должен быть экземпляр… – Перри неуверенно огляделся.

– Не беспокойтесь, я сама найду ее, – поспешно заверила его Пруденс, стараясь не выдать своего интереса. Незачем посвящать в темную историю еще одного человека. Пруденс с трудом подавила раздражение. Хозяевам дома этого не понять. Их попытки отвлечь ее от поисков только укрепляли решимость девушки.

Позднее, когда Перри ушел, она занялась поисками книги. Внезапно за окном послышался цокот копыт. Неужели Себастьян уже вернулся? С лихорадочно бьющимся сердцем Пруденс бросилась, к окну и увидела, что перед домом остановилось несколько всадников и экипажей. В надвигающихся сумерках ей удалось различить рослую фигуру Себастьяна, вышедшего из первого экипажа.

Но вскоре выяснилось, что она ошиблась: человек, принятый ею за Себастьяна, был разительно похож на него. Пруденс поняла, что видит перед собой графа Брэндона с супругой. Она напрягла зрение, чтобы получше рассмотреть заклятого врага Перри.

Графиня одетая по последней моде, была очень высокой и худой, почти истощенной. Надменное и раздраженное выражение не покинуло ее лица даже при виде вышедшей из дома свекрови. Небрежно поцеловав леди Брэндон в щеку, гостья прошествовала в дом. Граф обнял мать за талию, с улыбкой наблюдая, как из второго экипажа выпрыгнули трое детишек. Не обращая никакого внимания на зов няни, они бросились к бабушке. Каждый первым торопился подбежать к ней и завладеть ее вниманием.

Пока леди Брэндон здоровалась с внуками, Пруденс с живым интересом рассматривала графа. Вскоре трое мальчиков затеяли драку. Граф повысил голос и поочередно шлепнул детей, но не сумел заставить их замолчать. Мальчишки подняли оглушительный рев.

Пруденс изумилась: старшему на вид было лет десять, средний казался всего на год моложе. Для своих лет они были на редкость дурно воспитаны, а самый младший старательно подражал им. Не удержавшись, она сравнила отпрысков графа с Дэном, и это сравнение было явно не в пользу первых.

Девушка вздохнула. Значит, Перри оказался прав: отныне о покое в Холвуде следует забыть. Впрочем, ее это не касается. Главное – как можно реже попадаться на глаза гостям. Внутренний голос подсказывал Пруденс: если только что прибывшая особа соизволит заметить ее, это не кончится добром. Пожалуй, надо вновь попросить разрешения не выходить к столу.

Позднее она разыскала леди Брэндон.

– Мэм, будьте добры, разрешите мне обедать и ужинать в кухне.

– Дорогая, ты же не служанка. Дэну не важно, за каким столом сидеть. Он еще ребенок, но тебе не пристало водить дружбу со слугами. Себастьяну это не понравится.

– Он наверняка поймет меня, – в отчаянии настаивала девушка. – Несмотря на вашу доброту, я… все-таки работаю на вас.

– А что, если еду будут приносить в твою комнату?

Пруденс охотно согласилась. Леди Брэндон удовлетворенно улыбнулась и хотела что-то добавить, но тут в комнату вплыла графиня. Подняв голову, Пруденс обнаружила, что гостья в упор разглядывает ее. Переведя взгляд на свекровь, графиня вопросительно подняла брови.

– Амелия, позволь представить тебе мисс Консетт. Пруденс, это графиня Брэндон, жена моего старшего сына.

Девушка присела, чувствуя себя очень неуютно под пронзительным взглядом тускло-серых глаз, и в ответ была удостоена едва заметного кивка головой.

– Пруденс – моя новая компаньонка, – продолжала ее светлость. – Она помогает мне разбирать почту и наводит порядок в библиотеке.

Графиня откликнулась таким тоном, словно, кроме нее и свекрови, в комнате никого не было.

– В библиотеке? Какое неподходящее занятие для молодой особы! Если бы вы обратились к Фредерику, он прислал бы вам библиотекаря-мужчину…

– В качестве моей компаньонки? – не удержавшись, попыталась пошутить леди Брэндон, но графиня пропустила шутку мимо ушей.

– Кто порекомендовал вам эту девицу? Вы еще не жалеете о том, что дали ей работу? Что касается меня, я считаю, что молодым служанкам не место в доме, где есть неженатые сыновья…

– К счастью, Пруденс живет в моем доме, а не в твоем, – отозвалась леди Брэндон сладким голосом, однако ее замечание вогнало графиню в краску. – Пруденс, дорогая, ты можешь идти.

Девушка порадовалась возможности удалиться. В ближайшие полчаса хозяйке дома предстоял неприятный разговор. Весь вечер Пруденс собиралась провести в своей комнате, но обнаружила, что ей пора поменять взятую из библиотеки книгу. Уверенная, что семья еще сидит за столом, она направилась в библиотеку, надеясь никого не встретить по дороге.

Глава десятая

Пруденс просчиталась: графиня не собиралась подчиняться деревенским обычаям, и потому ужин было приказано подать попозже, в восемь часов. Столкнувшись с гостьей в коридоре, Пруденс вежливо присела, надеясь, что разговора удастся избежать. Однако графиня остановила ее властным жестом.

– Поди сюда! – велела она. – Предупреждаю: держись подальше от моих детей. – Увидев недоуменный взгляд Пруденс, она нахмурилась: – Не прикидывайся дурочкой! Только Богу известно, как ты жила прежде, чем лорд Уэнтуорт подобрал тебя. Я кое-что о тебе узнала и, не скрою, весьма шокирована твоим присутствием в этом доме.

Пруденс опустила голову, пряча ярость в глазах. Ей хотелось заявить, что у нее нет охоты приближаться к избалованным отпрыскам графини… но, подумав, она придержала язык.

– Можешь идти, но помни мои слова, – пренебрежительно процедила графиня.

Ни она, ни Пруденс не заметили, что дверь спальни графа слегка приоткрылась. Когда Пруденс удалилась, граф вышел навстречу жене.

– Зачем ты так, Амелия? – упрекнул он. – Эта девочка не сделала тебе ничего плохого. Мама хвалит ее…

– И совершенно напрасно! – отрезала его жена. – Вот еще одно свидетельство распущенности Себастьяна! И не смей защищать брата! Подумай о своем положении: члену парламента не пристало становиться участником скандала.

– Позволь напомнить, что скандалы разгораются из-за слухов, распускаемых злыми языками. Вы очень обяжете меня, мэм, если воздержитесь от критики по адресу моих родных.

Графиня надменно вскинула голову.

– Мне известно, что никому не позволено упрекать Себастьяна. Жаль только, что твоя мать с такой готовностью потакает ему. В моей семье никто не стал бы терпеть подобные выходки!

– Охотно верю. Никто просто не заметил бы их. – Этими словами граф наконец-то заставил жену замолчать.

Пруденс, которой пришлось в соседней нише ждать, когда супруги уйдут, стиснула кулаки. Лицо девушки побагровело от унижения, графиня словно грязью ее облила. Надо поскорее найти Дэна и предупредить его, чтобы он не вздумал приближаться к детям. Эта женщина воспользуется любым поводом, чтобы вышвырнуть вон ненавистных подкидышей. Какая удача, что ей, Пруденс, не придется сидеть за одним столом с этим злобным созданием!

Однако ее радость была недолгой.

Тем же вечером Себастьян разыскал Пруденс.

– Зачем ты это сделала? – без предисловий вопросил он.

Она сразу поняла, о чем идет речь.

– Просто мне не хотелось вам мешать. Я думала, вы будете рады остаться в кругу родных…

– Ты разочаровала меня. Я надеялся, что ты считаешь этот дом своим, – холодно отозвался он. – Нет, я не жду благодарности, – добавил он. – Должно быть, ты не поняла, что своим поступком наводишь мою невестку на мысль, что ты не умеешь держать себя в обществе.

Пруденс вспыхнула.

– Пусть считает, как ей угодно.

– Неужели ты испугалась ее? Куда же девалась твоя отвага?

– Сэр, к чему лишние неприятности? Графиня вряд ли согласится ужинать в обществе особы столь низкого положения.

– В этом доме решения принимает не она.

– Милорд, речь идет о сущем пустяке. Незачем поднимать из-за него такой шум.

– Ошибаешься. В этом доме никто не собирается считать слово графини Брэндон законом. Впредь ты будешь ужинать вместе со всеми, как обычно. – Заметив, что девушка гневно вспыхнула, Себастьян улыбнулся. – Я ни к чему не стану принуждать тебя, Пруденс, – я уже усвоил урок. – Он взял ее за руку. – Пожалуйста, сделай это ради меня. – И на его губах расцвела обезоруживающая улыбка.

– Хорошо, – пробормотала Пруденс. Себастьян поднес ее ладонь к губам и поцеловал, пообещав на прощание:

– Я не отдам тебя на съедение дракону. Спокойной ночи! Увидимся утром.

На протяжении следующего часа Пруденс терзали противоречивые мысли. Почему он столь настойчив? Не может быть, чтобы Себастьян решил таким способом свести давние счеты с графиней. Может быть, он заботится, как ему кажется, об удобстве подопечной? Пруденс вздохнула. Ну как объяснить ему, что ей гораздо удобнее ужинать в своей комнате?

Она умолчала о том, что нашла в книге герб Манвеллов, и не стала расспрашивать Себастьяна о том, как идут его поиски. Этот разговор можно было отложить на завтра.

На следующее утро она проскользнула в библиотеку по черной лестнице. После утреннего урока Дэн отправился на поиски Перри, который прилагал все старания, чтобы избегать встреч с невесткой. Пруденс недоставало веселой болтовни друга – впрочем, без него ей удалось сосредоточиться на поисках нужной книги.

Прошел целый час, прежде чем книга нашлась. Встав на колени, Пруденс провела ладонью по толстому тому в красном кожаном переплете и с трепетом прочла название. Найти сведения о Манвеллах оказалось очень просто. Книга гласила:

«Манвеллы из Лонгриджа:

Джонатан Манвелл, рожденный 3 ноября 1728 года, 16 июня 1750 года сочетался браком с Анной, дочерью Криспина Лэнгхорна, эсквайра, из Орфорд-Чейз, графство Норфолк, умершей в 1754 году, с каковой имел следующее потомство: дочь Фрэнсис, рожденную в 1751 году, и дочь Генриетту, рожденную в 1754 году. Крупнейшее поместье – Лонгридж-Холл, графство Кент. Предполагаемый наследник – Уильям, лорд Вудфорт, внук вышеупомянутого».

Пруденс прочла эту запись вслух, ее голос отдавался под высоким потолком комнаты эхом, издевательски подчеркивающим каждый слог. Неужели она и вправду родом из этого знатного семейства? Пруденс еще раз перечитала запись. Ее матерью могла быть любая из дочерей Манвелла… но почему ее бросили?

Должно быть, разразился скандал: не освященная законом связь привела к появлению незаконнорожденного ребенка, ублюдка… Пруденс прикусила губу. К этому оскорбительному слову она давно привыкла. Правда, старый священник предпочитал употреблять выражение «дитя любви», но она всякий раз пренебрежительно усмехалась. Те, кто бросил ее на произвол судьбы, не подозревали о существовании любви.

Теперь Пруденс знала, где найти Манвеллов. Когда-нибудь она встретится с ними и насладится их позором. Девушка уже собиралась переписать сведения о Манвеллах, как дверь внезапно открылась. Увидев на пороге леди Брэндон, Пруденс поспешно отодвинула от себя книгу.

– Дорогая, сегодня днем мне понадобится твоя помощь. Фредерик и Амелия гостят в Кентербери, Перри нигде нет, а Себастьян уехал по дедам. По-моему, самое время заняться почтой. Ты не могла бы ненадолго отложить работу?

Пруденс с улыбкой закивала, обрадованная тем, что ей придется обедать в обществе ее светлости. Запись можно скопировать и потом.

Пруденс вернулась в библиотеку уже в сумерках. Переписать несколько строк из книги оказалось минутным делом. Внезапно девушка спохватилась: она же не знает, где находится Лонгридж-Холл – графство Кент слишком велико. Карты, которые так заворожили Дэна, свидетельствовали скорее о воображении их составителей, нежели о серьезных исследованиях. Найти на них Лонгридж не удалось.

– Мисс Консетт, вы испортите себе глаза, работая в темноте. Позвольте, я велю принести свечи, – произнес бесшумно вошедший в библиотеку граф Брэндон.

– Я уже закончила работу, милорд. – Она поспешно встала и поклонилась.

– А я – нет. – Он позвонил в колокольчик.

– Прошу прощения, сэр. Я не знала, что вы намерены работать в библиотеке. – Она собиралась уйти, чувствуя себя неловко в присутствии старшего брата Себастьяна.

– Зачем так спешить? Не хотите ли показать мне, чем вы занимаетесь?

В этом вопросе ощущалась неподдельная заинтересованность – видимо, граф стремился загладить оскорбительное поведение жены. Девушка коротко объяснила суть своей работы, показывая составленные списки и любовно поглаживая книги кончиками пальцев. Подняв голову, она увидела, что граф улыбается.

– Вижу, это занятие воодушевляет вас! – заметил граф, который в этот момент казался особенно похожим на Себастьяна.

– И не без причины, – робко подтвердила она. – Некоторые из книг стали для меня друзьями.

– Притом гораздо более снисходительными, чем иные люди.

– Нет, что вы! – поспешила заверить Пруденс. – В Холвуде все добры ко мне.

– Все? – иронически переспросил граф, но не стал ждать ответа, а выложил на стол пачку исписанных листков.

Пруденс бесшумно удалилась.

Поднимаясь по лестнице к себе в комнату, она услышала доносящийся из детской рев. С тех пор как в дом приехали дети графа, Пруденс старалась не обращать внимания на топот и крики, но этот плач сразу насторожил ее – в нем чувствовалась боль. Несмотря на внезапный прилив жалости, Пруденс ничего не могла поделать: графиня ясно дала понять, что ее присутствие в детской более чем нежелательно. Прежде чем начать переодеваться к ужину, Пруденс старательно умылась, соскребая с пальцев чернильные пятна.

– Что случилось с детьми? – спросила она у горничной, пришедшей, чтобы помочь ей одеться. Плач не прекращался.

– Не знаю, мисс. Мальчишки вечно хнычут. Должно быть, сейчас они разревелись оттого, что няня лежит в постели.

– Вы должны пойти со мной, – решительно заявила Пруденс.

– Но меня ждут в столовой, мисс…

– Это ненадолго. Где комната няни? Пожав плечами, горничная провела ее по коридору и постучала в одну из дверей. Изнутри донесся приглушенный всхлип – то ли разрешение войти, то ли просьба не беспокоить. Открыв дверь, Пруденс шагнула в темную комнату. В углу на складной койке кто-то стонал.

– Не надо раздвигать шторы! – взмолилась няня. – Не могу видеть свет!

Пруденс зажгла свечу и прикрыла пламя ладонью, а затем подошла к койке.

– Что с вами?

Женщина обернулась. Ее лицо было покрыто алыми пятнами, глаза лихорадочно блестели. Пруденс пришла в ужас.

– И давно это у вас?

– Мне нездоровится уже два дня, но графиня считала, что я отлыниваю от работы. А теперь я вся покрылась пятнами, они чешутся…

– Постарайтесь не расчесывать их, иначе останутся рубцы. Графине известно, что вы больны?

– Она не любит, когда ее беспокоят вечером, мисс. – По лицу женщины заструились слезы.

– Не тревожьтесь, я отправлю к ней горничную. А вам надо выпить прохладительного питья и обмыть лицо и тело. – Пруденс отдала горничной необходимые распоряжения.

Она не надеялась на то, что болезнь миновала детей, и ее опасения подтвердились, едва она открыла дверь детской. Все трое лежали в постелях, изнемогая от слез. Их ночные рубашки промокли от пота, лица раскраснелись.

Оглядевшись, Пруденс налила воды из кувшина в миску и принялась раздевать детей и обмывать разгоряченные тельца. Даже постельное белье вымокло от пота. Надо было сменить его, но прежде всего – переодеть детей. Позвонив в колокольчик, Пруденс занялась поисками чистого белья и уже застегивала последние пуговицы, когда в комнату кто-то вошел.

Раздался изумленный возглас. Обернувшись, Пруденс в. первый миг решила, что графиня сейчас ударит ее. Холодные серые глаза источали злобу.

– Значит, я не ошиблась! – прошипела Амелия. – Ты со своим дружком принесла в этот дом заразу! – Поднеся подсвечник поближе к постелям, она принялась осматривать сыновей.

– Свет надо прикрыть, – быстро произнесла Пруденс, – он режет детям глаза.

– Ты осмеливаешься учить меня? Немедленно убирайся прочь, собирать свои пожитки! Больше ты не проведешь под этой крышей ни единой ночи!

– Амелия, дорогая, чем ты так взволнована? – Услышав знакомый голос, Пруденс испытала прилив облегчения. На пороге детской стоял Уэнтуорт. Чтобы скрыть радостный блеск глаз, девушка отодвинулась подальше в тень. Но ее смущение прошло незамеченным: Себастьян в упор смотрел на Амелию – графиня всем своим видом выражала ярость.

– Смотри, что ты натворил, Уэнтуорт! Твои драгоценные бродяги принесли в дом заразу! И теперь мои дети при смерти!

– По их голосам не скажешь, – невозмутимо отозвался Себастьян. Он говорил правду: услышав мрачное предсказание матери, все трое мальчишек вновь завопили. – Зачем тебе понадобилось пугать их? Детям нужен покой…

– А тебе-то что! – с горечью воскликнула графиня. – Я не поверила своим ушам, когда узнала, что ты привел в дом двух беглых оборванцев, и вот результат! Теперь от твоей глупости пострадают все родные!

Не отвечая ей, Уэнтуорт обернулся к Пруденс:

– Где няня?

– Она больна, милорд. Кажется, это корь.

– Ты когда-нибудь болела корью?

– Да, сэр, несколько лет назад на фабрике была эпидемия. Переболела и я, и Дэн.

– Значит, теперь вам ничто не угрожает. Ты довольна, Амелия? Ни Пруденс, ни Дэн не могли заразить детей.

– Паршивцы! – дрожащим от ярости голосом выпалила графиня. – Еще неизвестно, чем они больны. Где уверенность, что это корь? А если оспа?

– Замолчи! Истерика тут не поможет. Прежде чем поднимать панику, покажи детей врачу.

– А эта девчонка пусть уйдет! – выкрикнула графиня. – Я не позволю ей подходить к моим детям…

– Ты намерена ухаживать за ними сама? – бесстрастно осведомился Себастьян.

– Разумеется, нет! Я найму другую няню. И потом, Фредерик придет в бешенство, если узнает, что я подпустила к детям нищенку!

– Может быть, спросим об этом у него? – обманчиво-сладким голосом произнес Себастьян. – Уверен, он не против.

– Няня уже и так больна, – возразила графиня. – С ней ничего не сделается…

– Мадам, ей нельзя вставать с постели. – Пруденс и представить себе не могла, что невинное замечание навлечет на нее такой гнев.

– Молчать, негодная девчонка! Не смей вмешиваться! Ты что, не слышала? Я велела тебе собирать пожитки!

Себастьян уставился на нее в упор так, что Амелии пришлось отвести глаза.

– Насколько мне известно, хозяйка в этом доме – моя мать, – сухо заявил он. – Не припомню, чтобы она отдавала подобное распоряжение.

В их скрестившихся взглядах горела нескрываемая вражда. Помедлив секунду, графиня с искаженным яростью лицом вылетела из комнаты.

– Мама сердится? – прошептал детский голосок.

– Ей грустно, что вы заболели, но вы скоро поправитесь. – Пруденс ободряюще улыбнулась мальчикам и почувствовала прикосновение горячей ладони к плечу.

– Ты не могла бы немного побыть с ними? А потом я что-нибудь придумаю…

– Прошу вас, не беспокойтесь, сэр. Я привыкла ухаживать за детьми. Если леди Брэндон позволит мне на время прекратить работу в библиотеке, здесь я справлюсь сама.

– В этом я ничуть не сомневаюсь. – Себастьян смотрел ей в глаза. – Дорогая, не знаю, как сказать… пожалуй, не стоит и пробовать… – его голос дрогнул. Пруденс покраснела и отвернулась. Чтобы скрыть смущение, она обратилась к мальчикам:

– Мы славно проведем время. Я знаю много увлекательных историй. Вам известно, что в Холвуде живет великан? Его зовут Джон. Он способен одним махом разделаться с двумя разбойниками.

– А ты покажешь его нам?

– Конечно, – подхватил Себастьян. – Но сначала вам надо поправиться, а для этого полежать в постели день-другой.

– Дядя, вся постель вымокла…

– Это поправимо. – Не долго думая, Себастьян подхватил с кроватей двух младших мальчиков, перенес их на древний диван и укрыл покрывалом. – И ты беги сюда, Криспин. Втроем вы живо согреетесь. – Он обернулся к Пруденс: – Постельное белье хранится в сундуке у окна, – и, не дожидаясь ответа, принялся срывать с постелей промокшие простыни.

– Я сама все сделаю, милорд. Вам вовсе незачем…

– Вдвоем получится быстрее, – отозвался Себастьян. Девушка удивленно заморгала: не может быть, чтобы ему приходилось стелить постели… Заметив изумление на ее лице, Себастьян в притворном недовольстве покачал головой. – Дорогая, пора бы и догадаться, что я отнюдь не оранжерейное растение.

В подтверждение своих слов он быстро застелил постели и велел племянникам:

– Бегите сюда! Раз уж Пруденс согласилась побыть с вами, смотрите, ведите себя как следует. Никаких слез! Солдатам в бою приходится гораздо хуже, чем вам. Попозднее я приду и расскажу вам о том, как мы сражались с французами при Квебеке. – После этого обещания он отвел девушку в сторону: – Я отправлю Сэма за врачом. Надо убедиться, что это корь. – Лицо Себастьяна было мрачным.

Пруденс поспешила утешить его:

– Я уверена в этом, милорд. Мне не раз приходилось ухаживать за больными.

– Будем надеяться, что ты не ошиблась. Я не вправе просить тебя побыть с детьми, пока врач не подтвердит диагноз…

– Неужели вы думаете, что я согласилась бы остаться здесь, если бы заподозрила другую болезнь? – насмешливо осведомилась она.

– Конечно, согласилась бы, – Себастьян крепко пожал ей руку. – Из упрямства!

– Не волнуйтесь, сэр. – Услышав комплимент, Пруденс порозовела. – Уверяю вас, я никогда ничем не болею.

– И ничего не боишься? – На лице Себастьяна появилось загадочное выражение. Внезапно он отпустил ее руку и вышел.

Обернувшись к детям, девушка увидела, что они смотрят на нее во все глаза.

– Давайте сначала познакомимся, – весело предложила она.

– Я – Криспин, это Дамиан, а вон тот малыш – Джерард.

– Я не малыш, а мальчик! – послышался возмущенный голосок.

– Конечно, ты смелый мальчуган. А меня зовут Пруденс.

– Ты почитаешь нам? – с надеждой спросил Криспин.

– Здесь слишком темно, чтобы читать, зато я расскажу вам сказку, а потом что-нибудь спою.

– Я боюсь темноты, – признался Джерард. – Тени похожи на чудовищ.

Пруденс услышала, как старший мальчик пренебрежительно хмыкнул, и поспешила предотвратить назревающую ссору.

– Нас же четверо, – объяснила она. – К нам не осмелится подойти ни одно чудовище.

– А разбойники?

– А мы сделаем вид, что мы – сыщики с Боу-стрит. Мы спрятались в пещере, где живут разбойники, чтобы поймать их.

Как и надеялась Пруденс, мальчики немедленно захотели узнать про сыщиков с Боу-стрит. Это название попалось ей самой в одной из книг совсем недавно. Пруденс принялась с ходу придумывать историю о приключениях знаменитых сыщиков, стоящих на страже закона.

– Когда вырасту, я обязательно стану сыщиком, – сообщил Дамиан. – Возьму у папы пистолет и…

– Нет, не станешь! Ты пойдешь в армию – так сказал папа!

– А если я не хочу?

– Трус! – издевательски протянул Криспин.

– Тише, Криспин! Сыщики еще храбрее солдат. А чем займешься ты, когда вырастешь? – полюбопытствовала Пруденс.

– Стану графом Брэндоном.

– Только после того, как умрет папа, – перебил его брат. – А это случится еще не скоро.

У Джерарда задрожали губы.

– Конечно, не скоро, – подтвердила Пруденс. – Ваш папа сильный и здоровый. Он будет жить еще долго-долго.

– Надеюсь, вы говорите обо мне? – послышался голос вернувшегося Себастьяна. Он присел на кровать, на которой Пруденс обнимала Джерарда одной рукой и двух других мальчиков – второй. – Я слышал, ты не успела поужинать, – с упреком заметил он.

– Совсем забыла, милорд! – Пруденс попыталась встать.

– Тогда ступай на кухню! Без еды долго не протянуть даже силачу.

– Ты вернешься? – плаксиво спросил Джерард. – Ты же обещала спеть…

– Обязательно вернусь! Я приду, когда большая стрелка вытянется вверх, а маленькая укажет на цифру девять.

– То есть в девять часов, – горделиво добавил Дамиан. – Я знаю!

Себастьян проводил девушку до двери.

– Тебе незачем так спешить, – сказал он. – Отдохни, а я дождусь врача.

– Я привыкла сдерживать обещания, сэр.

Себастьян с насмешливым упреком покачал головой, но не стал спорить. Его взгляд сделался таким странным, что у Пруденс задрожали колени. С трудом поборов желание броситься к нему в объятия, она поспешила уйти в свою спальню. Только там она обнаружила, что лишилась аппетита. Обманывать себя было бессмысленно: чем чаще она виделась с Себастьяном, тем сильнее пленялась им. От его взгляда у Пруденс замирало сердце, и внешность была тут ни при чем: она считала бы Себастьяна идеалом красоты, будь он даже самым безобразным человеком в мире.

В последнее время Пруденс почувствовала в нем едва уловимую перемену. Себастьян стал смотреть на нее по-другому. Возможно, эта перемена существовала лишь в ее воображении…

Но ведь Себастьян предложил ей дружбу… Пруденс часто вспоминала эти слова. Ей было достаточно возможности видеть его, слышать его голос, жить под одной крышей! Жар прихлынул к ее щекам при воспоминании о том, что случилось на постоялом дворе. С тех пор прошла целая вечность, но Пруденс до сих пор преследовало видение его сильного, подтянутого тела.

Она прижала ладони к вискам, понимая, что напрасно дала волю опасным мыслям. Лежать в его объятиях, слушая нежные слова, чувствуя его взгляд… Нет, пора прекратить мечтать о несбыточном! Себастьяну такое и в голову не приходило – ведь он же сам уверял ее в этом.

Пруденс понимала: чтобы сохранить рассудок, она должна как можно скорее покинуть Холвуд. Ее удерживала лишь мысль о том, что до сих пор не удалось выяснить, где находится Лонгридж… и о том, что дети графа больны. Это только предлоги, яростно возразила Пруденс себе самой. Следовало признать: она стала слишком слабой, привыкла потакать своим прихотям. Куда девалась ее сила воли? Печально, но прилив любви затопил ее.

Вернувшись в детскую, она обнаружила, что Себастьян читает при свете единственной свечи. Дети уснули.

– Разве больше некому посидеть с ними, милорд?

– Горничные боятся, а мама не хочет их принуждать. Она сама бы пришла сюда, но врач запретил. – Заметив ужас в глазах Пруденс, он поспешил успокоить ее: – Нет, это не оспа, а просто корь. Врач дал детям лекарство, чтобы они спокойно заснули. Хуже всех приходится няне.

– Идите к себе, милорд. Я присмотрю за детьми.

Себастьян устремил на нее пристальный взгляд.

– Ты что-то скрываешь от меня, Пруденс?

Она покраснела и сделала вид, что не поняла вопроса.

– Скажем иначе: ты чем-то не хочешь делиться со мной. – Он протянул руку и привычным жестом взъерошил ей волосы. – У тебя на лбу написаны все мысли – правда, понимаю их только я. С тех пор, как познакомились, мы успели узнать друг друга.

Дрожь возбуждения пробежала по спине Пруденс – о таких словах она и мечтать не смела. Но она тут же одернула себя – скорее всего, Себастьян подразумевает просто дружбу. Внезапно он улыбнулся, разрядив напряжение опасной минуты.

– Пруденс, мне неудобно просить об этом… ты не могла бы сегодня лечь спать в соседней комнате? Дети вряд ли проснутся, но если ты оставишь дверь приоткрытой…

Она с готовностью кивнула. Себастьян встал и положил ладони на ее плечи.

– Я ошибался, – тихо произнес он. – Я считал тебя ребенком, а теперь убедился… – Заметив, как изменилось ее лицо, он осекся, поцеловал ей руку и ушел, оставив Пруденс наедине со своими мыслями.