Текст книги "Бесценная"

Глава 10

В холле царил хаос. Либерти стояла на верхней площадке лестницы и отказывалась верить собственным глазам. Сквозняком, как она поняла, пахнуло из распахнутых настежь парадных дверей. Через них в холл чередой заносили бесчисленные ящики, коробки и свертки.

Дом будто осаде подвергся.

Либерти, покинув Дэрвуда, оставила его заниматься гимнастикой. Еще час назад она ощутила странное возбуждение. То, как он посмотрел на нее, вновь пробудило в ней воспоминания о минувшей ночи. Эллиот занимался с ней любовью несколько часов подряд, доводя ее едва ли не до исступления. Стоило Либерти вспомнить, что он делал с ней, что шептал на ухо, как ей тотчас стало не по себе и показалось, что она вот-вот растеряет последние остатки самообладания. Впервые в жизни до нее начало доходить, что имели в виду люди, перешептываясь у нее за спиной.

Ее душевное состояние никак не содействовало решению проблемы, что делать с катастрофой, обрушившейся с утра на Дэрвуд-Хаус. Поговорив с Уикерсом, она стала наблюдать за тем, как в холле развернулась бурная деятельность. Неожиданно Либерти заметила Эллиота. Он успел переодеться – на нем были светло-коричневые брюки, белая рубашка свободного покроя и изумрудно-зеленый парчовый жилет. Либерти отметила про себя, что фасон и рисунок ткани были модны несколько лет назад. Одежда, однако, выгодно подчеркивала едва ли не юношескую стройность Дэрвуда. Ему в отличие от других мужчин его возраста не требовалось никакого корсета, призванного скрыть предательское брюшко. Эллиот озабоченно провел рукой по влажным волосам. Глаза при этом почему-то рассеянно блуждали. В следующее мгновение Либерти заметила, как он принял из рук лакея аквариум, и ей тотчас сделалось теплее на душе. Эллиот держал аквариум в своих больших руках, растерянно оглядываясь по сторонам, явно не зная, куда его поставить. Утром он представился ей не совсем чужим и не столь загадочным. Просто знакомый ей человек, а не воплощение мощи и силы и не знающей удержу энергии, которые она сегодня имела несчастье лицезреть в гимнастическом зале. Скорее всего его внешность преображала именно одежда, придавая ему светский лоск. Либерти, не вполне уверенная, права ли, все же удивилась, что вид Дэрвуда с аквариумом побудил ее усомниться в прежнем восприятии этого человека. Ведь в нем нет ничего пугающего. Более того, Дэрвуд кажется ей даже забавным.

Она поспешила вниз по ступенькам и встала с ним рядом.

– Благодарю вас, милорд. Позвольте принять его у вас из рук.

Дэрвуд резко обернулся к ней:

– Либерти, сейчас вам не стоит распоряжаться разгрузкой вещей. Уикерс вполне справится с этим.

Боже, а ведь он хорош собой! Либерти задалась вопросом, почему она раньше этого не замечала, даже сегодня утром не сумела разглядеть.

– Позволю себе не согласиться с вами, милорд. Я никак не могу пропустить столь важное для меня событие. Должна сознаться, я сомневалась в вашей способности обеспечить быструю доставку содержимого моей комнаты и библиотеки Ховарда.

Дэрвуд пропустил мимо ушей ее замечание, поскольку взгляд его был устремлен на ее лицо:

– Я должен был поинтересоваться этим раньше… Как вы себя чувствуете?

Либерти порозовела, однако глаз не отвела:

– Неплохо. А вы?

От нее не укрылось, как во взгляде его снова вспыхнул огонь. Дэрвуд поставил аквариум на ближайший ящик, наклонился к ней и нежно поцеловал. Либерти испытала новую волну удовольствия, а также сделала для себя приятное открытие: поцелуи Эллиота сродни глотку родниковой воды. После их страстных соитий сегодняшней ночью она никоим образом не была готова к тому, что утром так обрадуется знакам внимания с его стороны. Когда Дэрвуд оторвался от ее губ, Либерти потребовалось время, чтобы перестала кружиться голова.

– Как видите, я тоже неплохо, – с лукавой улыбкой ответил он, – Тем не менее я рад, что вас это беспокоит.

Либерти улыбнулась в ответ, хотя и чуть отступила от него. От нее не укрылось также, что за ними, ничуть не смущаясь, наблюдают лакеи.

– Я благодарна вам за то, что хладнокровно восприняли весь хаос, который возник у вас по моей вине, – произнесла она, игриво посмотрев на него.

Мимо Дэрвуда как раз прошествовали два носильщика, таща увесистый ящик, на котором красовалась надпись: «Осторожно! Хрупкие вещи».

– Ничего страшного. Я был готов к этому. Кстати, вы проследили, как вещи размещают?

– Да, милорд. Расставляют в нужном порядке.

В этот момент мимо них, как всегда, с озабоченным выражением лица шел дворецкий. В одной руке он держал вазу, в другой – подсвечник.

– Смею надеяться, мистер Уикерс, вы справляетесь с разгрузкой, – поинтересовалась Либерти.

– Очень даже неплохо, миледи, – ответил ей дворецкий, широко улыбаясь. – Если, конечно, эти увальни не перевернут весь дом вверх дном.

Из библиотеки донесся оглушительный грохот, и Уикерс поморщился.

Либерти указала ему на двух носильщиков, между которыми разгорелся спор, куда поместить внушительных размеров ящики.

– Ящики можно задвинуть в угол, – распорядилась Либерти и вновь повернулась к дворецкому. Уикерс передал вазу лакею, чтобы тот поставил ее на полку. Либерти забрала у него подсвечник и положила в карман фартука.

– Мистер Уикерс, могу ли я рассчитывать, что вы проведете разгрузку без лишнего шума? – Она старалась говорить громче, перекрывая стук молотков и визг пилы, доносившиеся из раскрытых дверей зала приемов. – Его милость должен работать с бумагами в тишине.

– Разумеется. – Уикерс поклонился Эллиоту. – Я как раз разыскивал вас, милорд, – обратился он к Дэрвуду. – В кабинете вас ждут поверенные. У них к вам безотлагательное дело.

– Боюсь, я должен покинуть вас, миледи. – Дэрвуд виновато посмотрел на Либерти.

– Ничего страшного. Уверяю вас, мы с мистером Уикерсом отлично справимся.

– Что ж, вынужден оставить все на ваше попечение. – Напоследок Дэрвуд огляделся. – Незавидное это дело, скажу я вам.

– Желаю вам хорошо поработать, милорд. Эллиот убрал ей за ухо прядь волос.

– И вам того же, – произнес он и зашагал в библиотеку. Либерти осталась стоять в растерянности, ощущая на губах вкус его поцелуя и прикосновение его пальцев. Она поймала себя на мысли о том, что ей приятны его нежности и что она всем своим существом жаждет новых. Нет, сегодняшней ночью она переступила не один порог, преодолела не одну преграду, отделявшую ее от Дэрвуда. Теперь ей стало ясно – ее жизнь связана с ним неразрывно. И она не имеет права подвести Эллиота.

Она с решительным видом повернулась к дворецкому. В течение последующих трех часов они с Уикерсом рассортировали вещи и составили их опись. Однако не успели они передохнуть, как к парадному крыльцу подъехала очередная повозка, груженная коробками и ящиками. И все началось снова: разгрузка, сортировка, опись. К середине дня у Либерти уже ломило спину, лицо ее было все в пыли. Но она успела пересмотреть все самые ценные сокровища Ховарда. От усталости она выронила даже коробочку с усыпанным драгоценными камнями кольцом-печаткой Генриха Восьмого и тогда решительно захлопнула крышку ящика.

– На сегодня хватит, – сказала она Уикерсу. – Остальные ящики можно поставить посреди комнаты. Это подождет до завтра.

– Полагаю, вы устали, миледи, – заключил Уикерс. – Желаете передохнуть?

Дворецкий пытался убедить ее, что справится с поручением один.

– Нет-нет, я могу понадобиться милорду до вечера. Закончим. И потом, у меня есть и другие дела, – сказала Либерти, снимая фартук. – Благодарю за помощь, мистер Уикерс.

– Всегда к вашим услугам, миледи. Полагаю, его милость еще в кабинете. – Уикерс указал на дверь. – Если бы поверенные ушли, меня поставили бы в известность.

Либерти начала пробираться к выходу среди сваленных в кучу коробок и упаковок. В холле на блюде рядом с безделушками и цветами скопилась приличная стопка приглашений и визиток. Либерти не решилась их перебрать. Хотя бы потому, что устала так, что сил не осталось даже на это. В библиотеке в отличие от зала приемов, где царил беспорядок, было пусто. Либерти со вздохом прислонилась к массивной дубовой двери и смежила веки, наслаждаясь тишиной.

– Добрый день, виконтесса, – произнес голос, явно принадлежащий Гаррику Фросту.

От неожиданности Либерти вздрогнула и широко открыла глаза:

– Не ожидала увидеть вас здесь, мистер Фрост.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – рассмеялся в ответ Гаррик, и Либерти немного успокоилась. – Готов поспорить, вы вообще не ожидали всего того, что свалилось на вас сегодня утром.

Гаррик расположился на диване, закинув ноги на низкий столик. Рядом стоял серебряный кофейный сервиз. Либерти подошла и присела напротив.

– По крайней мере не так быстро. Просто удивительно, как Эллиот все устроил.

– Дэрвуд? О да!

– Не желаете кофе? – Либерти подняла кофейник. Судя по виду Гаррика, чашечка крепкого кофе ему явно не помешает. Кстати, кажется, он еще не брился. Одежда на нем помята, глаза усталые – явное свидетельство того, что ночь. провел бурно и почти не спал.

Либерти со стуком поставила кофейник, и Фрост поморщился.

– Я вот никак не соберусь с силами налить себе кофе. Либерти протянула ему чашечку на блюдце:

– Буду рада помочь вам хотя бы в этом. И это самое малое, что могу для вас сделать. Подозреваю, это из-за меня вы провели беспокойную ночь.

Гаррик выдавил из себя кислую улыбку:

– О, уверяю вас, бессонная ночь целиком и полностью на совести Дэрвуда. Сам не пойму, почему я до сих пор терплю этого человека.

– Потому, – произнес Эллиот, входя в библиотеку из кабинета, – что это я помог тебе сделать недурное состояние на инвестициях. Благодаря им ты теперь ведешь жизнь волокиты и мота. – Дэрвуд перевел взгляд на Либерти, и лукавой улыбки на его лице как не бывало. – Боже, у вас кошмарный вид!

– Вижу, твои манеры не меняются, – заметил Гаррик. Дэрвуд, не сводя глаз с Либерти, направился к ней через всю библиотеку:

– Черт возьми, мадам, я же просил вас не брать на себя физический труд. Для этого есть грузчики.

– Помогая в разгрузке вещей, – пожала плечами Либерти, – я запоминала, где что лежит, и, если что-то понадобится, мне не придется долго искать. Ведь если мы хотим взяться за поиски Арагонского креста, то лучший момент трудно себе представить – вещи из коллекции Ховарда поступают по отдельности, им легко вести учет.

При упоминании об Арагонском кресте Дэрвуд нахмурился:

– Нет необходимости искать его уже сегодня. Я отнюдь не давал вам задания найти его незамедлительно.

– Зато я себе это поручила, – возразила Либерти, не желая обсуждать эту тему. Единственный для нее способ определиться – это поскорее найти крест, передать его Дэрвуду, и пусть тогда решает, как поступить в дальнейшем. Чем дольше она задержится в его доме, тем труднее ей будет покинуть его. Либерти не позволит себе утратить драгоценную свободу действий.

Эллиот подошел к ней и сел рядом.

– Не могу допустить, чтобы вы перетруждали себя до изнеможения. А если учесть, что в последние несколько недель вы страдали полным отсутствием аппетита, то как бы не довели себя до чахотки.

– Господи, Дэрвуд, послушать тебя, так ты рассуждаешь как заботливая мать! – рассмеялся Гаррик.

– Кстати, друг мой, – повернулся к нему Дэрвуд, – а что привело вас ко мне в дом в неподобающем виде?

– Пусть это вас не огорчает, – сказал Гаррик и подмигнул Либерти. – Он всегда с» утра раздражительный.

– Я всегда раздражительный, – поправил его Дэрвуд. – Особенно когда вынужден напоминать людям, что им следует заботиться о своем здоровье.

Гаррик сделал глоток кофе.

– Вот всегда так. Порой я не могу взять в толк, почему он не стал проповедником.

– Фрост, успокойся.

Вспомнив о том, как Дэрвуд довел ее прошлой ночью едва ли не до исступления, Либерти испугалась, что вот-вот предательски зальется краской.

– Вы уже переговорили с поверенными?

– Да, – ответил Дэрвуд и оглядел ее платье. – Кстати, помнится, во второй половине дня вы собирались нанести визит модистке.

Услышав его слова, Гаррик едва не поперхнулся:

– Господи, Эллиот, или тебе еще не надоело оскорблять даму?

– Никого я не оскорбляю. Всего лишь хотел задать вопрос.

Либерти откинулась на подушки.

– Думаю, в данном случае, – обратилась она к Гаррику, – Эллиот совершенно прав. – С этими словами она осмотрела свое поношенное платье. Либерти никогда не позволяла Ховарду оплачивать ее наряды и покупала одежду на собственные сбережения. К счастью, потребности ее были невелики. Сейчас же Либерти поняла, что совершенно не готова исполнять роль законной супруги виконта Дэрвуда. Платье, которое она надела утром, было лучшим в ее гардеробе. Мужчины, разумеется, делали вид, что не замечают заплатку на подоле. Нет, конечно, Эллиот обратил внимание.

– Среди дел, которые намечены у меня на вторую половину дня, есть и визит к модистке. Постараюсь не разорить вас, милорд.

– Купите все, что вам необходимо, – ответил Дэрвуд, – только прошу вас об одном – ничего черного! Этот цвет вам не идет, он придает вам нездоровый вид.

– Боюсь, вам прежде всего следует научиться не обращать столь пристальное внимание на отдельные недостатки, – произнес Гаррик, закатывая глаза.

Эллиот всполошился и взглянул виновато на Либерти. Шутки Гаррика все-таки, вероятно, достигли своей цели и заставили его почувствовать некоторую неловкость. Но Либерти одарила его веселой улыбкой, давая понять, что ничуть не обижена:

– Не волнуйтесь, милорд, мне самой никогда не нравился цвет траура. Просто легче было облачиться в черное, нежели выслушивать бесчисленные замечания в свой адрес.

– Вы имеете в виду унизительные колкости Миллисент?

– О, не стоит об этом упоминать, – успокоила его Либерти. – Теперь это для меня ничего не значит.

– Черт возьми! – воскликнул в сердцах Эллиот. – Пусть только эта особа посмеет вас оскорбить!

– Успокойтесь, Эллиот. То, что вы были в натянутых отношениях с Ховардом, еще не значит, что должны теперь враждовать с остальными членами семейства. Вам не следует ссориться из-за меня с Миллисент или Карлтоном. Позвольте, я сама разберусь с ними.

Дэрвуд явно хотел возразить, но Либерти успокаивающим жестом положила ему на колено ладонь. Его взгляд тотчас последовал за ее рукой.

– Тем не менее я вас благодарю, – поспешила добавить Либерти. Затем она обратилась к Гаррику: – Итак, мистер Фрост, что привело вас к нам?

Гаррик мгновенно перевел взгляд с Либерти на Дэрвуда, затем снова на нее.

– Что мне еще оставалось? – вопросом на вопрос ответил он. – Вы бы посмотрели, что творится перед моим домом. Кареты выстроились в несколько рядов, визитеры ждут не дождутся расспросить меня. Все, кого Дэрвуд когда-то отвадил от себя, все, кому не хватает духу первыми нанести ему визит, ринулись ко мне. Я был вынужден улизнуть через черный ход. Чтобы не быть обнаруженным, добирался к вам на извозчике. Вы хотя бы отдаете себе отчет, какую бурю породили? – И он подмигнул. – Поговаривают, будто сама королева Виктория хотела бы взглянуть на вас.

Эллиот сделал глоток кофе.

– Утром мне пришло приглашение во дворец. Я должен нанести визит ее величеству сегодня в четыре часа пополудни.

– Только не это! – простонала Либерти.

– Интересно, что же ты скажешь ее величеству? – поинтересовался Гаррик.

– Скажу, что да, действительно женился. Более того, женился на женщине, о которой говорят, будго она была любовницей Ховарда Ренделла, – ответил Дэрвуд, и от Либерти не укрылись ожесточенные нотки в его голосе. – Ах да, еще добавлю, что Карлтон вне себя от ярости. Что еще я, по-твоему, могу сказать?

Либерти мысленно велела себе успокоиться. При дворе репутация Эллиота успела стать легендой. Королева имела привычку окружать себя благородными джентльменами приятной наружности. И Эллиот какое-то время был среди них первым. Поговаривали, что королева прислушивалась к его советам. Кроме того, Эллиот поддержал идею принца-консорта устроить в Лондоне грандиозную промышленную выставку, которая должна открыться в ближайшие недели. И Дэрвуду двери во дворец были открыты практически в любое время. Это был оригинальный проект – собрать под крышей выставочного зала в Гайд-парке, так называемом Хрустальном дворце, самое интересное, что производится в мире. Идея, поскольку исходила от принца-консорта Альберта, поначалу вызвала немало критических отзывов, насмешек и пересудов. Либерти же отлично понимала, почему идея выставки так заинтересовала Эллиота. Он сам питал слабость к великим проектам и потому готов был поддержать план. Его ручательство помогло принцу-консорту Альберту обеспечить поддержку кое-кого из членов палаты лордов, и таким образом дело удалось сдвинуть с мертвой точки. Как и следовало ожидать, распространились слухи, что ее величество в знак своей благодарности и расположения собирается наградить Дэрвуда орденом Подвязки.

– Не кажется ли вам, – робко заметила Либерти, – что те же мысли можно выразить не столь резко, помягче? Ее величество вряд ли одобрительно отнесется к вашим скандальным заявлениям?

– Для королевы самое главное, – перебил ее Дэрвуд, – это моя поддержка планов ее супруга. Подозреваю, что ради этого она готова закрыть глаза на многое.

– Что верно, то верно, – рассмеялся Гаррик. – Если бы не ты, Альберту ни за что не отстоять свой проект перед парламентом. Не успел он во всеуслышание заявить о своем намерении возвести Хрустальный дворец, как его враги тотчас взялись строить против него козни.

Эллиот кивком подтвердил правильность слов друга, однако Либерти сочла нужным вмешаться снова:

– Поскольку открытие выставки не за горами, по-моему, разумнее не обострять ситуацию. Уверена, если вы объясните ее величеству, что мы с вами сочетались браком по обоюдному согласию, возможно, она не станет на вас гневаться.

Эллиот покачал головой:

– Либерти, единственное преступление, которые мы с вами совершили, – дали повод для разговоров. По-моему, так общество должно быть благодарно нам за это.

– Даже более чем, – поддержал его Гаррик. – Публика в полном восторге. Общество просто исстрадалось без пищи для разговоров. Ведь последний скандал имел место довольно давно. Тогда Имоджин Каттерли явилась на маскарад в костюме леди Годивы.

От слов Гаррика Либерти стало не по себе. Боже, они с Эллиотом стали героями скабрезной истории.

– Просто кошмар!

– Ничего подобного, – спокойно возразил Эллиот. – Через неделю-другую людям надоест молоть языком. А пока у нас с вами столько дел, что некогда обращать внимание на досужие разговоры.

– Как я понимаю, к тебе приходили Шейкер и Хэт-филд? – поинтересовался Гаррик.

– Да. Только что ушли.

– Поверенные Ховарда? – ужаснулась Либерти.

– В самое ближайшее время должно состояться официальное вступление в наследство. Разумеется, Карлтон выдвигает свои протесты.

– Ну конечно, – прошептала Либерти.

– Пока, правда, он не сказал ни слова против того, что мы перевезли коллекцию из библиотеки Ховарда. Карлто-на в большей степени волнует то, что хранилось в кабинете покойного. Хотя, как я считаю, эти вещи мы должны получить в первую очередь.

Либерти взглянула на него с нескрываемым восхищением:

– И не предполагала, что вам удастся настоять на своем.

И хотя, казалось, Дэрвуд никак не отреагировал на ее замечание, в глазах его она прочла явное удовлетворение.

– Вскоре вы узнаете, что я тем и горжусь, что умею быстро улаживать самые трудные дела. Лишь невозможное требует того, чтобы его долго обдумывали. Именно по этой причине мы чуть переждем, пока не уладятся кое-какие разногласия. Вот увидите, остальная часть коллекции будет здесь уже к концу недели.

– И что же, позволь спросить, останется в Хаксли-Хаусе? – Гаррик даже присвистнул.

– Мебель, например, – ответил Эллиот, пожав плечами. – Но ничего из того, что можно использовать в качестве залога. Насколько мне известно, Карлтон Ренделл полностью исчерпал кредит доверия.

– Он подаст на вас в суд, – произнесла Либерти, откидываясь на спинку дивана.

– Пусть только попробует. Или он еще сомневается в моей победе?

В его голосе прозвучала угроза, от которой Либерти поежилась. Просто так Эллиот не оставит это дело, так что ей следует быть начеку, чтобы вовремя предотвратить неприятности. Вот почему Либерти вздохнула с облегчением, когда Дэрвуд сменил тему разговора, заведя речь о недочетах, которые проявились при возведении Хрустального дворца. Либерти не была уверена, что Эллиот захочет, чтобы она оставалась при их разговоре с Гарриком, но как только вздумала покинуть библиотеку, Дэрвуд поймал ее за руку. Успокоенная, она откинулась на спинку дивана, краем уха слушая их беседу.

Примерно через час Уикерс принес им на подносе чай и сандвичи. А еще там оказалась адресованная Либерти записка. С самого утра, по мере того как распространялось известие об их бракосочетании, к ним в дом нескончаемым потоком хлынули приглашения. И Либерти не придала значения очередному посланию.

Иное мнение было у Эллиота. Взяв у нее из рук чашку, он вручил записку. Гаррик продолжал свои разглагольствования о препятствиях, возникших на строительстве дворца. Под крышей гигантской конструкции в Гайд-парке осталось несколько деревьев, и привыкшие сидеть на них воробьи отказались улетать.

– Я предложил изловить их сетью, – пояснял Гаррик. – Однако Пикфорд, кажется, преисполнен решимости перестрелять своенравных птиц.

– При этом он вдребезги разобьет все стекла, – усмехнулся Эллиот и обратился к Либерти: – Кстати, вы собираетесь вскрыть записку?

Она посмотрела на конверт:

– Боюсь, это очередное приглашение. Вы пользуетесь большей популярностью, нежели я думала. С утра мы получили уже более сорока приглашений. Устанешь на них только отвечать. Неужели это не подождет до завтра?

– Я бы все-таки хотел, чтобы вы его вскрыли, – возразил Дэрвуд и вновь обернулся к Гаррику: – Надеюсь, ты сказал Пикфорду, что я не намерен раскошеливаться на замену разбитых стекол?

– Сказал, что проект и без того съел больше денег, чем первоначально планировалось, и потому посоветовал испробовать сети.

Эллиот и Гаррик продолжали горячо обсуждать обустройство выставочного дворца. Тем временем Либерти взломала восковую печать и достала сложенный листок бумаги.

– Почему бы вам не пригласить ястребов на охоту? – предложила она. – Можно выпустить под крышу павильона трех-четырех ловчих птиц, и они быстро расправятся со стаей. Уверена, это лучше сетей.

– Великолепная идея! – воскликнул Гаррик и даже прищелкнул пальцами. – Обязательно сообщу Пикфорду. Интересно, застану ли я его в клубе?

– Либерти, – Дэрвуд склонился к молодой жене, – почему вы не хотите прочесть послание? Либерти укоризненно взглянула на него:

– Я была увлечена разговором.

Дэрвуд покачал головой и взял записку из ее рук:

– Нет, вы потому не хотите ее прочесть, что знаете о ее содержании.

– Глупости!

– Черт побери, не может быть! – Эллиот, развернувший листок, закипел гневом. – История имеет продолжение. Кажется, кто-то вновь угрожает Либерти.