Текст книги "Бесценная"

– Я бы на твоем месте не зарекался. Мне, право, жаль, что придется убить такую куколку. Я бы и сам не против с тобой позабавиться.

Либерти возобновила борьбу, но Фуллертон вновь сдавил ей горло. В отчаянии она решилась острым краем креста порезать ему руку. Фуллертон взвыл от боли, и Эллиот молнией бросился к нему. Быстрым и мощным движением он выбросил вперед ногу, угодив каблуком в плечо врагу.

Фуллертон, стеная от боли, причиненной ударом, и от пореза на руке, отшатнулся назад. Эллиот нажал на курок. На плече. Фуллертона стало расплываться алое пятно, он едва устоял на ногах. Не теряя понапрасну драгоценных мгновений, Либерти выхватила из его рук драгоценный том. Фуллертон, в свою очередь, ухватился за крест, цепочку которого Либерти сжимала в другой руке. Но Фуллертон потерял равновесие у самого края моста, и Эллиот метнулся к Либерти. Его пальцы моментально сжали ее запястье, и он оттащил ее от перил моста. Цепочка выскользнула из ее пальцев, и тогда Фуллертон моментально потерял равновесие. С душераздирающим воплем он проломил деревянный парапет и рухнул в воду.

Арагонский крест, описав в воздухе дугу, блеснул в заходящем солнце и навсегда исчез в мутных водах Темзы. Либерти смотрела ему вслед, боясь пошевелиться.

Эллиот с силой привлек ее к себе. Он обнял ее одной рукой, так как в другой сжимал револьвер, из дула которого еще недавно курился дымок.

– Господи! – вырвалось у него. – С тобой все в порядке?

– Крест!.. Эллиот!.. – шептала Либерти, глядя на воду. – Мы потеряли его навсегда.

Эллиот прижался губами к ее лбу.

– Либерти!.. Нам он не нужен.

– Неправда! – Объятая горем, она заглянула ему в глаза. – Лучше отдала бы его Карлтону в обмен на книгу. Потерять его так бездарно! – Ее голос дрогнул.

Либерти могла поклясться, что заметила, как на губах Эллиота мелькнула лукавая улыбка.

– Либерти, – произнес он, – не переживай из-за этой чертовой безделушки, а лучше признайся – с тобой все в порядке?

– Что?.. О да, конечно! Фуллертон мне ничего не сделал.

– Отлично! – Эллиот перевел взгляд на Гаррика и Карлтона. – Ренделл, вы получили, что хотели. Полагаю, необходимость в наших встречах отпала?

Карлтон поспешно кивнул:

– Вы враждовали с моим дядей, но не со мной.

– И все же договоритесь с моим секретарем о встрече на следующей неделе, – сказал ему Дэрвуд. – Тогда и мы обсудим, как можно поправить ваши дела.

Судя по всему, Карлтон решил, что ему не стоит искушать судьбу. Он покосился на Либерти, после чего рассыпался в благодарностях перед Эллиотом и поспешил унести ноги. Гаррик снял палец со спускового крючка и сунул револьвер за пояс.

– Должен признаться, Дэрвуд, когда-то я считал, что семейная жизнь чертовски скучная, – сказал он и лукаво повел глазами в сторону Либерти. – Однако твоя жена, кажется, вдохновила меня на женитьбу. Как только наступит свадебный сезон, я тотчас пущусь на поиски невесты.

Эллиот даже не обернулся в его сторону.

– Только найди себе покладистую, Гаррик. Это значительно облегчит тебе жизнь.

Либерти нахмурилась, однако веселый смех Гаррика сразу поднял ей настроение.

– Полагаю, у твоей жены на сей счет особое мнение. Так что я лучше пойду проверю, как там лошади. Буду в конце моста.

Эллиот не стал дожидаться, когда Гаррик отдалится, и наклонился к Либерти.

Она предупредила его поцелуй, зажав ему рот рукой.

– Ты действительно не сердишься из-за креста? – спросила она, не в силах поверить, что Дэрвуд простил ее. Ведь она знала, как важна была для него эта старинная вещица.

– Надеюсь, ты догадываешься, какую веселую жизнь мне устроила? Мне надо было догадаться об этом еще в тот день, когда ты попросила у меня сигару. Уже тогда я должен был предвидеть, что меня ждет впереди.

– Я никогда не обещала тебе спокойную жизнь.

– Да, миледи, избежать хаоса не удалось. Ты втянула меня в опасное приключение, причем не одно.

– И в награду за все страдания, – добавила Либерти с несчастным видом, – ты лишился того, о чем мечтал столько лет.

Эллиот глубоко вздохнул.

– Выслушай меня, Либерти. Я знаю, что не наделен даром красноречия, поэтому речь моя, возможно, будет сумбурной и сбивчивой. Когда-то я думал, что если буду обладать всеми сокровищами мира, то стану счастлив. Арагонский крест был для меня символом всего того, к чему я стремился.

Либерти почувствовала, как затрепетало в груди ее сердце:

– А теперь?

– Ты веришь мне?

– Безусловно, – ответила она.

– Ты любишь меня?

Боже, чего стоил ему этот вопрос!

– Я давно люблю тебя, Эллиот!

Его глаза засверкали от упоения любви.

– Тогда ты и есть мое главное сокровище. Он поцеловал ее, и впервые Либерти позволила себе поверить, что в конце концов все будет хорошо.

Глава 17

За бурными событиями, произошедшими на мосту через Темзу, последовал месяц относительного спокойствия. Либерти наконец закончила объединение двух коллекций – Ховарда и Эллиота. Часть вещей они с Дэрвудом продали, часть вернули Карлтону. Эллиот нанял работников, чтобы они расширили библиотеку – для поступивших книг понадобились дополнительные стеллажи, шкафы и полки.

С открытием Хрустального дворца у них появились новые возможности. Под мудрым руководством леди Эстерли Либерти даже сумела дать несколько званых вечеров, о которых потом говорил весь свет. Вскоре она превратилась в хозяйку одного из самых модных салонов в Лондоне.

Эллиот по-прежнему занимался финансовыми делами и даже – вот уж поистине чудо! – помог Карлтону довольно успешно вести дела в мутных водах международной торговли. Календарь их вечеров, приемов, раутов становился все более напряженным, однако, как только взоры общества обратились к другим развлечениям, Либерти почувствовала, что может наконец уделять больше времени мужу. Со свойственной ей легкостью она, казалось, забыла о том, что когда-то говорили в свете по поводу ее отношений с Ховардом и о ее браке с Эллиотом. Когда же сама королева наградила Эллиота орденом Подвязки за помощь принцу-консорту Альберту в деле организации промышленной выставки, общество встретило их с распростертыми объятиями.

Либерти нашла успокоение для души, всецело предавшись работе. У нее было время поразмышлять о не столь давних событиях, простить и попрощаться с Ховардом. Если бы не легкая печаль и грусть из-за отстраненности Эллиота, жизнь ее можно было бы назвать счастливой во всех отношениях. Когда она показала Эллиоту письмо Ховарда, он проявил редкое для него понимание. Даже позволил ей повесить портрет Ховарда в библиотеке. Либерти сочла это решение великой жертвой с его стороны.

И все же, хотя ночи их были по-прежнему бурными и страстными, как и раньше, Эллиот, казалось, что-то скрывал от нее. Либерти не сомневалась, что в тот день, когда произошла сцена на мосту, он по-настоящему любил ее. Она видела любовь в его глазах! Более того, Эллиот с легкостью забыл об Арагонском кресте. Но слов любви она от него так и не услышала.

Если не считать слов, произнесенных на мосту, Дэрвуд ни разу не признался, что доволен тем, как сложилась их совместная жизнь. Он будто поставил себе одну-единственную цель – отгородиться от окружающего мира, не соприкасаться с ним. Стоило Либерти задуматься об этом, как ей тотчас становилось страшно.

Но в этот день она отогнала от себя эту мысль. Среди принадлежавших Ховарду вещей она обнаружила нечто удивительное и не могла сдержать охватившего ее волнения. Нет, это обязательно нужно показать Эллиоту! Вот он обрадуется! Вещицу эту она отнесла ювелиру, чтобы тот ее почистил, а на следующий день забрала. Сидя в карете, что везла ее домой в Дэрвуд-Хаус, Либерти сжимала в руке драгоценную вещицу.

Она надеялась, что застанет Дэрвуда одного. Было бы обидно, если у него сейчас деловая встреча или даже Гаррик в гостях. Либерти не терпелось вручить Эллиоту подарок. Она так и не усвоила церемониалов, предпочитая импульсивные порывы. И хотя тем самым нередко выводила Эллиота из себя, он клялся, что ее выходки не дают ему скучать.

Карета остановилась у парадного подъезда, и Либерти взбежала по ступеням и остановилась в холле. От того, что она там увидела, тотчас замерла на месте.

– Вижу, ты вернулась, – произнес Эллиот.

Рядом с ним на постаменте высотой почти в девять футов стоял огромный хрустальный аквариум. Либерти уставилась на него во все глаза – никогда не видела она ничего подобного. Выполнен он был в виде слона, бивни и ногти массивных стоп позолочены. В солнечных лучах слон переливался и сверкал, словно гигантский бриллиант. И в этом огромном чудо-аквариуме плавала по крайней мере сотня рыбок.

– Откуда это?! Эллиот подошел к ней.

– Тебе нравится? Помнится, тебя в восторг привел один из аквариумов на выставке.

– Но тот был значительно меньше. Дэрвуд посмотрел на стеклянного слона.

– Согласен, да и формы другой. Этот сделали для меня по специальному заказу.

У Либерти зазвенело в ушах. Господи! Если она сейчас не скажет того, что хотела сказать, то потом ей просто не хватит смелости.

– Можно до того, как ты мне все объяснишь, и я кое-что тебе подарю?

– Что же? – Дэрвуд изумленно выгнул бровь. Либерти развернула упаковку.

– Помнишь, в тот день на мосту ты сказал мне, что тебе больше не нужен Арагонский крест? Знаешь, я тебе тогда не поверила.

– Я не говорил, что не хотел бы иметь его в своей коллекции.

– Верно, – произнесла Либерти, снимая с сокровища в руке атласный лоскуток. – Думаю, тебе будет приятно узнать, что Ховард перехитрил нас обоих.

На ладони у Либерти лежал подлинный крест – об этом недвусмысленно свидетельствовало клеймо на обратной стороне.

– Такое впечатление, будто Ховард постоянно опережал нас на шаг. Подлинный крест был спрятан в коробке из-под сигар, между первым и вторым дном. Тот, что упал в Темзу, – подделка.

Эллиот взял вещицу у нее из рук и взвесил на ладони.

– С трудом верится.

– Я возила его к ювелиру, – пояснила Либерти, – и он подтвердил, что вещь подлинная.

Дэрвуд несколько секунд внимательно разглядывал крест:

– Не ожидал, что он станет моим. Либерти сделала глубокий вдох, приготовившись сказать то, что уже давно собиралась:

– Надеюсь, ты понимаешь, что это значит?

– Что я должен начать собирать новую коллекцию? Либерти пропустила его замечание мимо ушей.

– Это означает, милорд, что наш договор выполнен. Я достала для вас крест. И вам больше нет необходимости держать меня при себе.

Дэрвуд замер, после чего уставился на нее. От этого взгляда внутри ее все затрепетало.

– И ты на этом настаиваешь?

– Я люблю тебя, Эллиот. Я всегда любила тебя. Но в данный момент для меня гораздо важнее, что ты получил то, о чем мечтал.

Дэрвуд швырнул крест через весь холл. Золотая цепочка зацепилась за один из стеклянных бивней, и крест остался болтаться на нем.

– Ты хотя бы понимаешь, почему я приобрел для тебя это чудовище? – негромко спросил он.

Либерти почувствовала, как у нее что-то сжалось в груди.

– Нет. И почему же?

Тогда Дэрвуд привлек ее к себе.

– Помнишь, что ты рассказала мне в ту ночь, когда нашла крест? Ты сказала, что Ховард толкнул тебя в мои объятия, чтобы разорить меня.

– Помню.

Он снова перевел взгляд на слона.

– С тех пор я искал способы показать, какие чувства испытываю к тебе. Признаюсь, у меня это не слишком хорошо получилось. Я с самого начала знал, что в конце концов все испорчу.

У Либерти на глаза навернулись слезы.

– О, Эллиот, ты лучше скажи. Это не так трудно. Дэрвуд набрал полную грудь воздуха.

– В ту ночь ты сказала мне, что убеждена, что являешься для меня чем-то вроде белого слона – этакий разорительный дар, который станет причиной моего краха, если я начну проявлять о тебе заботу, холить тебя и лелеять.

– Верно.

– Нет, ничуть не верно, – покачал головой Дэрвуд.

– Неужели?

– Нет. – Выражение его лица стало серьезным. – Истина заключается в том, что, даже если бы меня преследовала свора злобных псов, ничто бы не заставило меня расстаться с тобой.

Всхлипнув, Либерти растаяла в его объятиях.

– Я люблю тебя, Эллиот.

– Я тоже люблю тебя. – Он приблизил ее лицо к своему. Либерти прочла в его глазах изумление, и ее сердце было готово вот-вот разорваться на части. – И никогда не сомневайся в этом, Либерти. Ты не на погибель мне дана. Ты – мое спасение!

– О, Эллиот! – И она прильнула к нему. – И кто только сказал тебе, будто ты обделен красноречием?

Издав победный возглас, Дэрвуд жадно припал к ее губам. Здесь, посреди холла, среди солнечных бликов от аквариума, он поцеловал ее, и этот поцелуй венчал их огромную взаимную любовь. А еще он был свидетельством того, что их любовь бесценна.