Текст книги "Бэтмен. Ночной бродяга"

Глава тринадцатая

Брюс развернулся и увидел Дайан.

Юноша с облегчением выдохнул и наклонился вперед, опершись руками на колени.

– Боже правый! – воскликнул он. – Ты не могла бы следить за мной несколько тише!

– Это я тебя удивила? – ответила девушка, всплеснув руками и выругавшись на тагальском языке[6]6
  Один из основных языков Филиппинских островов.


[Закрыть].

Брюс не смог разобрать слово, но по нему было понятно, насколько расстроена его подруга.

– Какого черта ты тут делаешь?

Брюс вздохнул и провел руками по волосам.

– Харви с тобой?

– Я оставила его сторожить наши места. А теперь отвечай, что с тобой творится. Напал на Ричарда, в одиночку пришел на место преступления, где ты и вляпался в неприятности… Ну же, Брюс, что с тобой?

– Ничего. Я просто смотрю.

Дайан одарила его испепеляющим взглядом. По выражению ее глаз Брюс понял, что девушка уже не сомневается в том, что ее друг что-то скрывает – их отношения давно преодолели ту черту, когда они могли утаивать друг от друга секреты. К тому же она все равно поймала его с поличным.

– Ну, хорошо, – произнес Брюс и скрестил на груди руки. Глубоко вздохнув, он начал рассказывать Дайан о Мадлен. О том, как она впервые заговорила с ним. О ее преступлениях. О том, как он втянулся в расследование Драккон. Юноша говорил быстро, тихо, как будто боялся, что кто-то может подслушать его и выдать детективу Драккон.

К тому моменту, как он закончил, лицо Дайан сменило цвет с темного на пепельно-бледный.

– Не могу поверить, что они втянули тебя в нечто настолько безумное. Ты, должно быть, шутишь.

– Им нужна была моя помощь.

Дайан многозначительно посмотрела на него.

– Хорошо, давай представим, что эта девушка, убийца-психопат, на минуточку, говорит правду. Почему тогда полиция не нашла здесь никаких улик? Они неделями прочесывали улицу и не обнаружили даже намека на то, что здесь могло понадобиться Ночным бродягам.

Брюс поднял руку.

– И если здесь ничего нет, тогда я потрачу лишь несколько часов собственного времени. Но что, если Мадлен дала мне настоящую зацепку? Она сказала уделить внимание северной стене. Может, копы там что-то пропустили.

Дайан наклонилась и внимательно оглядела Брюса.

– О, я поняла, – спустя какое-то мгновение произнесла она, – я наконец-то все поняла.

– Поняла что?

– Тебя. Что с тобой не так. Я поняла. – Девушка скрестила руки на груди и уставилась на него. – Тебе нравится Мадлен. Ты просто запал на нее.

– Что? – Брюс отшатнулся. – Это все твои выводы из того, что я тебе рассказал?

– Брюс, это же очевидно! Помнишь Синди Патель в седьмом классе? Ты же помешался на ней. Помнишь, как она потеряла бабушкин браслет за обедом? Ты потом пять обеденных перерывов потратил на его поиски.

– Эй, я же его нашел.

Дайан дважды хлопнула в ладоши.

– Сконцентрируйся, Брюс. Вечно тебе хочется быть рыцарем на белом коне. А теперь ты настолько одержим случайной подсказкой от этой девчонки, что готов рискнуть своим испытательным сроком. Это то же самое.

Брюс криво ухмыльнулся.

– Разве что с Синди Патель мы сидели вместе на биологии, а Мадлен сидит в тюрьме по обвинению в трех убийствах.

Дайан отмахнулась.

– Это мелочи. Ты понимаешь, о чем я.

Образ Мадлен снова всплыл в голове у Брюса. «Может, она и права». Но это же бессмыслица.

– Послушай, я здесь потому, что захотел сюда прийти, – более уверенно произнес он. – Вот и все.

– Как хочешь. Знаешь, Харви с ума сойдет, если узнает, во что ты ввязался. И будет прав. Брюс, иногда ты должен довериться полиции, поверить, что они действуют ради всеобщего блага. Если Драккон узнает, что ты здесь что-то вынюхиваешь, она может продлить твой срок.

«Всегда такой любопытный, да, Брюс?» Юноша встряхнул головой, пытаясь стереть из памяти слова Мадлен.

– Давай так. Если я ничего не найду…

– Если мы ничего не найдем. – Дайан пожала плечами. – Теперь я твоя сообщница. Я не могу просто взять и оставить тебя здесь.

Брюс уставился на нее, но девушка не отвела взгляд.

– Отлично. Если мы ничего не найдем, обещаю тебе, я никогда в жизни больше так не поступлю. Никогда. Но ты никому не сможешь об этом рассказать. Я серьезно.

Дайан сурово посмотрела на него.

– За тобой должок. Я присмотрю, чтобы ты себя не прикончил.

Брюс криво ухмыльнулся.

– Ну, хорошо, хорошо, должок так должок. Спасибо, что присматриваешь за мной. Кстати, Люциус устраивает большое мероприятие через пару недель, чтобы продемонстрировать кое-какие достижения «УэйнТех» в области создания беспилотных дронов. Хочешь пойти за мной и проследить, чтобы я себя там не прикончил?

Дайан искоса посмотрела на него.

– Ты серьезно?

– Там будет весьма миленько.

– Еда хорошая?

– Лучшая, – пообещал Брюс.

Дайан надула губы и задумалась.

– Ну, хорошо, – произнесла она, наконец, – звучит, как хороший план.

Брюс указал на угол здания.

– Останься вон там, в том дверном проеме. Ты не так подозрительно выглядишь. Поглядывай по сторонам. Если я не вернусь через полчаса, позови кого-нибудь.

– Хорошо. Но только если ты все время будешь со мной на связи. – Дайан вытащила телефон и дважды ткнула по экрану пальцем. – И если ты не вернешься через полчаса, я сделаю все, чтобы вслед за тобой отправился каждый полицейский в Готэме.

– Справедливо.

Брюс пошел вдоль забора прочь от Дайан. Ограда оцепила все здание, и в ней не было ни малейшего проема, через который можно было протиснуться внутрь. В итоге юноша вернулся к тому же месту, с какого начал. Брюс остановился и потер глаза, уставшие от столь пристального изучения здания.

Что он вообще ищет?

Какая-то деталь внезапно привлекла его внимание. Он внимательнее пригляделся к ограде. Нахмурился, всмотрелся еще пристальнее.

В заборе не было прорех, это правда. Но в одном месте тянулась вереница металлических швов, как будто звенья ограды аккуратно перекусили, а затем сварили по новой. Это была очень мелкая деталь – настолько мелкая, что Брюс сам ее едва не пропустил. Но это, несомненно, улика. Ограду спаяли. А это означает, что кто-то в какой-то момент времени сумел пробраться внутрь, а затем тщательно замел следы.

Строители. Следователи из департамента полиции. Частные детективы. Брюс быстренько перечислил все возможные варианты, не связанные с преступностью. Разумеется, это мог быть кто-то из них. Но Брюс находился на месте преступления, на месте нераскрытого преступления. А что, если Ночные бродяги пришли сюда не только затем, чтобы уничтожить наследие Беллингема? Брюс осмотрел фасад здания. Что-то в этом здании заставило кого-то незаметно сюда вернуться.

Брюс открыл рюкзак и достал лыжную маску и перчатки. Надев их, вытащил болторез и начал тщательно перекусывать болты, скрепляющие звенья ограды. Клац. Клац. Каждый болт беззвучно падал в подставленную ладонь. Юноша закинул срезанные болты обратно в рюкзак и закрыл его. В ограде теперь появилась небольшая прореха. Брюс расширил проем, а затем протиснулся внутрь, исчезая за черным брезентом.

К стене здания были прибиты деревянные доски, но между ними оставалось достаточно места, чтобы Брюс смог пролезть. Внутри пахло затхлостью, пылью и металлом. Стены давили на него со всех сторон. Брюс на мгновение задержался перед входом, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Темнота всегда приносила ему покой. После смерти родителей Брюс провел множество ночей, прячась в безопасной тьме собственного шкафа, пустой кладовки либо же на чердаке, где гуляли сквозняки. Многие его одноклассники боялись темноты, словно она могла как-то повредить им. Но Брюс знал, что темнота точно так же скрывает и его самого. Темнота давала преимущества.

Все его рефлексы, отточенные часами тренировок, были наготове. Когда глаза потихоньку приспособились к темноте и освещенные скупым светом вещи обрели форму, Брюс понял, что находится внутри простой, открытой комнаты. С обнажившихся потолочных балок свисали лампочки, почти половина была разбита, осколки стекла усеивали пол. Все, включая столы, стулья и технику, было укутано покрывалами. Пыльные доски были испещрены многочисленными отпечатками ног. Возможно, здесь ходили полицейские. А может, и не только они.

– Здесь ужасный бардак, – прошептал Брюс.

– Что тебе сказала Мадлен? – спросила Дайан.

– Северная стена, – прошептал Брюс, пытаясь сориентироваться. – Кирпичная кладка. Она сказала поискать там.

Юноша направился к северной стене. Абсолютно неповрежденная, она протянулась из одного конца комнаты в другой. И действительно, нижняя треть покрашенной в белый цвет стены состояла из старой кирпичной кладки, выделявшейся темной полосой на светлом фоне. Брюс дошел до ближайшего угла комнаты, остановился прямо перед стеной и наклонился.

Так, Мадлен была права насчет кирпичной кладки. Должно быть, она тут бывала.

– Нашел что-нибудь? Что вообще ты тут ищешь? – послышался голос Дайан.

– Что-нибудь необычное, – ответил Брюс. Медленно обходя комнату и касаясь рукой кирпичей, он неожиданно почувствовал себя глупцом. Юноша понятия не имел, что такого необычного он ищет. И поймет он только тогда, когда наткнется на это.

Брюс практически полностью обошел комнату, когда его пальцы внезапно задержались на одном из кирпичей. С ним что-то было не так, он казался более гладким, чем все остальные, как будто бы его трогали гораздо чаще. Брюс нахмурился и наклонился поближе.

– Подожди-ка, – прошептал он, – кажется, кое-что есть.

– Что такое? – спросила Дайан.

– Один кирпич кажется странным. – Брюс осторожно толкнул его. – Он не закреплен, как все остальные. И на нем нет следов строительного раствора.

Брюс нажал сильнее. Поначалу ничего не произошло. Затем, совершенно внезапно, кирпич ушел вглубь на несколько сантиметров, и вся стена словно содрогнулась. Юноша отскочил назад, едва не выронив телефон. Оглядевшись по сторонам, он увидел, как часть кирпичной кладки отошла в сторону сантиметров на пятнадцать, обнажив темный провал.

Брюс ошарашенно уставился на проход, а затем нерешительно поставил туда ногу и почувствовал опору. Лестница. За стеной пряталась металлическая лестница, узкая шахта, ведущая куда-то вниз.

– Дайан, – прошептал он, широко распахнув глаза, – здесь лестница.

Девушка выругалась.

«Мадлен действительно сказала мне правду». Брюс поежился, гадая, зачем ей помогать ему. А вдруг на самом деле она заманивает его в ловушку?

– Не ходи туда, – слова Дайан отражали его мысли. В голосе девушки послышался страх. – Ты не найдешь там ничего хорошего.

Юноша покачал головой.

– Я спускаюсь вниз. Поглядывай по сторонам. Сообщи, если заметишь что-нибудь подозрительное.

– Лучше бы тебе найти что-нибудь подозрительное внизу, – ответила девушка, – учитывая весь тот риск, на который ты пошел. За тобой должок… такой должок, что ты годами будешь оплачивать мои студенческие займы.

Брюс усмехнулся, затем повернулся и протиснулся в узкий проход. А теперь вниз, во тьму. Спуск был медленный – ступеньки были узкими и высокими, а лестница изгибалась спиралью. Всякий раз, прежде чем спуститься еще на шаг, Брюс осторожно искал следующую ступеньку ногой. Постепенно он спускался в темноту все ниже и ниже, ступенька за ступенькой, пока, наконец, не оказался на бетонном полу, в узком помещении. Воздух был затхлым и пыльным. Брюс закашлялся.

– Я внизу, – хрипло прошептал он. Неподалеку виднелись смутные очертания заброшенной строительной ограды.

– Где ты?

– Понятия не имею, – шепотом ответил Брюс. Он медленно поднял руку над головой, стараясь ни во что не врезаться. Рука уперлась в потолок. Поверхность казалась грубой, словно неотшлифованный бетон. Юноша выставил телефон перед собой и включил фонарик.

Луч света выхватил ближайший к Брюсу метр пространства. Это был тоннель, который вел в сплошную темноту. Юноше он напоминал узкие проходы в пещере по соседству с поместьем Уэйнов, из которых изредка вылетали летучие мыши. Брюс и здесь почти ожидал, что сейчас зверьки устремятся к нему навстречу.

«Что тебя так интересует?» От этой мысли у него мурашки по коже побежали, но Брюс покрепче стиснул зубы и шагнул вперед, стараясь идти абсолютно бесшумно.

– Иду дальше, – прошептал он.

Туннель оказался длиннее, чем рассчитывал Брюс, а потолок с каждым шагом спускался все ниже и ниже. Зачем Мадлен послала его сюда? Что такого она знала об этом месте? А что, если туннель обвалился?

«А что, если здесь есть кто-то еще?» Воображение Брюса неожиданно нарисовало ему вооруженного мужчину, поджидающего юношу на другом конце туннеля, с нацеленным на Брюса стволом.

Юноша упорно шел дальше.

Наконец, туннель вывел его в более свободное пространство. Пол пошел под уклон, и Брюс пошатнулся.

Здесь поверхность была другая – законченная, отполированная. Фонарик его телефона отбрасывал на стены светящийся круг. Юноша водил лучом света по стенам, пока не нашел выключатель.

Ага.

Он повернул рубильник.

Яркий свет ослепил Брюса, он зажмурился и инстинктивно прикрыл лицо руками. Снова открыв глаза, он втянул зубами воздух.

– Твою мать, – прошептал он.

– Что? – натянутым голосом спросила Дайан. – Что происходит?

Брюс уставился на комнату, наполовину заваленную оружием. Винтовки, пули, дополнительные обоймы. На столах и стенах покоилась, по меньшей мере, сотня различных разновидностей оружия самых разных форм и размеров. Юноша стоял, разинув рот. Это был настоящий военный арсенал.

– Брюс, – прошептала в телефон Дайан. Хотя она и не могла видеть то же, что и он, она почувствовала напряжение в воцарившейся тишине. – Убирайся оттуда. Я иду за тобой.

До ушей Брюса донесся тихий звук. Юноша замер как вкопанный. Звук раздался из другого конца комнаты, оттуда, где была вторая дверь. Это был голос, мужской, глубокий, раздраженный голос. Казалось, будто бы он с кем-то говорил. Брюс мгновенно выключил свет и погасил фонарик на телефоне. Комнату снова окутала тьма. Юноша начал пятиться назад.

Слишком поздно.

Вторая дверь распахнулась, и на пороге появился мужской силуэт. Громко разговаривая по телефону, вошедший потянулся к выключателю. Брюс разглядел бледное, усталое лицо и бороду.

– Слушай, у меня больше нет времени присматривать за этим хранилищем. Пусть пригонят грузовик завтрашней ночью, чтобы мы могли перевезти остаток…

Поток слов оборвался, когда мужчина заметил Брюса. Какое-то мгновение оба ошарашенно смотрели друг на друга.

Затем бородач покосился на маску Брюса.

– Эй… ты же не… разве босс…

Брюс бросился наутек, но мужчина рванулся следом. Когда Брюс уже добрался до узкой части туннеля, грубые мужские руки схватили его за плечи. Отточенные тренировками реакции сработали автоматически. Брюс высвободился из захвата и одновременно одним плавным движением ударил обидчика кулаком в лицо.

Мужчина едва успел выставить руку и ударил сам. Брюс увернулся, далеко отвел ногу и обрушил на лодыжку противника. Бородач рухнул на пол. Брюс бросился было бежать, но мужик ухватился за штанину юноши и потянул его наземь следом за собой. Обеими руками он вцепился Брюсу в маску.

Заметив удачный момент, Брюс размахнулся со всей силы, вложив в удар все кипящее внутри отчаяние. Удар пришелся точно в цель: едва кулак достиг подбородка, голова противника дернулась назад, а его внезапно обмякшее тело повалилось на пол.

Брюс уставился на лежащего у его ног бессознательного мужчину. Юношу трясло с головы до ног. Тело горело. Этот бородач был один, или с ним пришли друзья? «Они хранят тут оружие». Мадлен привела его прямо сюда. Она помогла Брюсу, а полицейские потратили целые месяцы в бесплодной попытке выбить из нее хоть что-то.

«Драккон меня убьет».

Но для чего они хранили весь этот арсенал? Этого оружия хватило бы на полномасштабную атаку. А что, если это не единственное их укрытие? Брюса охватило зловещее предчувствие. Что же такое планировали Ночные бродяги, для чего им требовалось так много оружия?

«Нужно сообщить полиции, что я тут был».

Но что он им скажет? Что он действовал по наводке, полученной от убийцы? Что он тайком проник на чужую собственность? На этот раз он мог вляпаться в еще большие неприятности – а влипать в неприятности Брюсу совсем не хотелось. «Пусть полиция сама с этим разбирается. Они найдут прореху в ограде и открытую стену».

Все еще трясущимися руками юноша включил телефон. Практически моментально последовал звонок от Дайан. Когда Брюс поднял трубку, его подруга кричала что-то тоненьким, высоким голоском. Кажется, она была на грани истерики.

– Брюс? Брюс! Где тебя носило? Я вызвала полицию! Убирайся оттуда!

– Со мной все в порядке, иду наружу, – ответил Брюс, спеша убраться из убежища тем же путем, каким он пришел. Загадка схрона все еще не давала ему покоя.

Глава четырнадцатая

На следующий день Брюс тихо сидел в офисе Драккон, уставившись на залитые дождем улицы Готэма. Сама детектив сидела напротив, читая передовицу газеты. Папка с делом Мадлен лежала открытой на столе, документы сложены в аккуратную стопочку. Наконец, Драккон отложила газету в сторону и, наклонившись вперед, оперлась локтями на столешницу.

– Что случилось? – спросил Брюс.

Драккон подвинула к нему газету. Юноша прочитал заголовок передовицы:

ПОЛИЦИЯ ОБНАРУЖИЛА УБЕЖИЩЕ НОЧНЫХ БРОДЯГ

– Там был незаконченный подземный ход, – пробормотала она.

– Наподобие тех, что соединяют здания в центре? – спросил Брюс, тщательно подбирая слова. Никто не должен был знать, что он как-то замешан в инциденте.

Драккон кивнула.

– Ты же слышал о туннеле, который пролегает под башней Уэйна, верно?

– Конечно, – ответил Брюс. У башни Уэйна был один из таких подземных проходов, точно так же, как у финансового здания «Секо» и любого другого небоскреба. Жаркими летними днями, когда улицы города превращались в раскаленную печку, или же зимой во время бурана люди могли перемещаться между зданиями под землей, не выходя наружу.

– Что ж, – продолжила Драккон, – это была часть туннеля метро, строительство которого было заморожено городской администрацией. Ночные бродяги превратили одну из его секций под зданием «Беллингем» в оружейный арсенал.

Брюс снова и снова прокручивал в голове события прошлой ночи. Он и Дайан молча вернулись на концерт и убедили Харви, что их допрашивала полиция. «Там творится какое-то безумие, – сказал юноша, а Дайан с ним согласилась, – полицейские снова окружили тот перекресток и опрашивают всех людей в округе».

Буквально несколько минут спустя они услышали сирены на углу у здания «Беллингем». Похоже, это подтвердило их версию, и Харви не стал задавать лишних вопросов.

Дайан ни слова не сказала о том, что произошло, промолчал и Брюс. Вероятность продления условного срока Брюса, равно как и риск подвергнуть опасности Харви, заставили молчать их обоих. И хотя Уэйн почти ожидал, что полиция свяжется с ним или же Драккон начнет задавать вопросы, никто, кажется, не догадался, что он был там.

– Как полиция нашла это место? – спросил Брюс.

Драккон устало потерла шею и кивнула:

– Патрульные получили анонимный звонок, – со вздохом произнесла она, – кто мог знать, что кто-то забрался в незаконченный туннель? В бункере на полу мы нашли потерявшего сознание мужчину. Скорее всего, это курьер Ночных бродяг. Рядовой член банды, ему поручили перевезти оружие на новое место.

Полным любопытства и неведения голосом Брюс спросил:

– Он сказал, зачем им все это нужно?

– Не думаю, чтобы он занимал достаточно высокую ступень в иерархии, чтобы знать ответ на этот вопрос, – ответила Драккон, – он раскололся, куда должен был перевезти оружие, но когда мы туда нагрянули, там уже было пусто. Другой Ночной бродяга вывез все подчистую. Больше он ничего не сказал. На самом деле, несчастный ублюдок был так напуган, что попытался повеситься на собственной рубашке. – Женщина запнулась. – Все говорил, что на него напал какой-то грабитель в маске или кто-то еще. Он думает, что это был коп под прикрытием. Ничего больше он рассказать не смог. Должно быть, Ночные бродяги сунулись на территорию одной из местных банд и завели себе врагов.

– Может, я смогу выдавить какую-нибудь информацию из Мадлен, – предложил Брюс.

Драккон переплела пальцы и неуверенно взглянула на собеседника.

– Не думаю, что это сработает, Брюс.

– Может, она знает, зачем им столько оружия.

Детектив снова вздохнула и отпила кофе.

– Мне не очень хочется и дальше продолжать эту затею. Ты не должен слишком глубоко встревать во все это, и меня напрягает, что Мадлен продолжает с тобой общаться. Кроме того, я не хочу нарваться на гнев твоего опекуна.

Альфред. Брюс так ничего ему и не рассказал. И не объяснил, почему его кошмары становятся все хуже, почему ему снится, как по темным коридорам особняка за ним гонятся тени или девушка с длинными черными волосами.

– Но я по-прежнему сижу в вашем офисе, – ответил Брюс, прогоняя другие мысли. – И вы по-прежнему держите меня в курсе касательно Ночных бродяг, не так ли? А это значит, вам по-прежнему нужна любая моя помощь… Значит, вы считаете, что я смогу выбить из Мадлен что-нибудь полезное.

Драккон серьезно посмотрела на Брюса.

– Не забывай, кем были ее предыдущие жертвы. Богатые филантропы. Она выбирала жертв, исходя из их финансового состояния, а затем отнимала у них внушительную сумму денег и убивала в собственных домах. Ты сам видел, как они умерли. – Она запнулась. – Ты уже знаешь, что соответствуешь описанию потенциальной жертвы Бродяг.

– Да все будет в порядке, – заверил ее Брюс. – Она же сидит в «Аркхэме» под замком. Но мы сблизились. Мы можем найти способ поймать Бродяг и выйти на их главаря.

Драккон опустила глаза на чашку с кофе.

– Только не вешайте на меня прослушку, – добавил Брюс. – Она сможет это распознать. Просто позвольте мне поговорить с ней.

Наконец, Драккон откинулась на спинку стула.

– Ты получишь еще одну беседу с ней, – ответила она, пригрозив ему пальцем, – но только одну. Посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Гроза окутала Готэм, и на следующее утро нависшие над лечебницей облака казались чернее ночи.

Брюс спустился на подвальный этаж и остановился напротив камеры Мадлен, но девушку увидел не сразу. На привычном месте ее не было – она не сидела на кровати, свесив ноги. На мгновение юноше показалось, что ее могли перевести – но затем он ее заметил. В этот раз Мадлен лежала на кровати, свернувшись калачиком. Брюс мог различить только ее белый комбинезон и рассыпавшиеся вокруг черные волосы.

– Ты была права, – после долгой паузы произнес он.

Она не пошевелилась. Казалось, будто девушка смотрит в пустоту, уставившись в какую-то точку на полу. Поднос с едой стоял в другом конце камеры, а ее салфетка, обычно сложенная в какую-то изощренную фигурку, валялась рядом с кроватью. У Брюса появилось плохое предчувствие. «Что-то не так».

– Мадлен, – произнес юноша, – ты слышишь меня?

Еще одна пауза. На какой-то момент Брюсу показалось, что охранники заменили стекло в камере на звуконепроницаемое или же Мадлен слишком глубоко погрузилась в мысли. А может быть, она снова игнорировала его. Юноша почувствовал себя глупо из-за того, что пришел сюда. Он уже собирался развернуться и уйти прочь, когда внезапно услышал ответ.

– Что тебе нужно, Брюс Уэйн? – спросила она. Ее голос сегодня был тихим и раздраженным, в нем не было привычной бравады. Ощущение, что что-то не так, только усилилось.

– Не знаю, читала ли ты новости, – ответил он, хотя в глубине души догадывался, что она, каким-то образом, уже обо всем узнала. Казалось, она знает обо всем. – Но полиция обнаружила тайник Ночных бродяг под зданием «Беллинг…

– Поздравляю, – перебила она его. Она перевернулась, и теперь Брюс мог более отчетливо видеть лицо девушки. Мадлен смотрела на него, не поднимая головы. – Похоже, ты все-таки умеешь следовать инструкциям.

Сегодня от ее обычной игривости не осталось и следа. Исчезла ее обычная дразнящая улыбка, сменившись холодным, отстраненным выражением. Брюс озадаченно моргнул. Он сам не понимал, почему ее сегодняшнее расстроенное поведение так беспокоит его.

– Зачем ты это сделала? – спросил он. – Почему ты дождалась меня и только потом начала скармливать информацию полиции? Ты же знала об этом помещении, ты знала о кирпичной стене. Ты явно была замешана в деятельности Ночных бродяг. Так почему сейчас? Какой смысл?

– Может, я решила начать жизнь с чистого листа, – с сарказмом ответила Мадлен.

Снова воцарилась тишина. Брюс внимательнее пригляделся к собеседнице. Когда он начал осматривать ее руки, он заметил кое-что новенькое – черно-синий синяк на предплечье. Если точнее, четыре маленьких синяка, как будто их оставили чьи-то пальцы. Его взгляд переметнулся к лицу девушки. Теперь он видел, что в тени вокруг одного из глаз Мадлен скрывается еще один темный синяк.

Мадлен Уоллес была преступницей, печально известной убийцей, попавшей в тюрьму по обвинению в трех жестоких убийствах – но в тот момент Брюс Уэйн забыл об этом обстоятельстве. Он видел перед собой лишь девочку своего возраста, свернувшуюся в тугой клубочек, пытающуюся защитить себя от окружающих. Ее обычная надменность сменилась уязвимостью.

Снаружи донесся приглушенный раскат грома. Мадлен выругалась.

– Ненавижу грозы, – призналась она, – если из-за молний случатся перебои с энергией, мы окажемся заперты здесь, словно крысы.

Брюс покосился на дверь ее камеры.

– Ничего с тобой не случится, – заверил ее юноша. Он что, и правда пытался утешить ее? – А даже если что-то и случится с энергией, я уверен, что власти всех вас эвакуируют.

Мадлен проигнорировала его слова и продолжила смотреть в пустоту.

– Всего лишь крысы в клетке, – произнесла она еще тише. Затем вздрогнула и съежилась сильнее обычного. «Да у нее боязнь замкнутого пространства», – подумал Брюс.

– Ты в порядке? – спросил он. – Что с тобой случилось?

Ей потребовалась еще одна долгая пауза для ответа.

– Сегодня я отказалась принимать лекарства, – наконец, произнесла она. – У нас случилась небольшая стычка.

Лекарства. Драккон ничего о них не говорила.

– Они ударили тебя? – уточнил он.

– А разве это не очевидно? – Мадлен подняла голову и с усмешкой уставилась на него. Затем снова откинулась на подушку и вздохнула. – Не говори Драккон, что ты об этом знал, – попросила она, – пусть и дальше считает меня тяжелым случаем.

– Мне очень жаль, – произнес Брюс. И, к его удивлению, юноше и правда было жаль. Фингал под глазом выглядел ужасно. Тот, кто его оставил, бил достаточно сильно. Брюс вспыхнул от гнева. Он подумал о том заключенном, которого Джеймс впечатала в стену во время его первого визита в лечебницу. Да, заключенный напал на Брюса, но у Джеймс, кажется, не было никаких сомнений в том, что обращаться с подопечными нужно жестко. Уэйн и представить себе не мог, что они позволят себе так обращаться с кем-то столь юным, как Мадлен. Интересно, Драккон в курсе?

– Это не твоя вина, – пробормотала Мадлен. Она потянулась и свесила ноги с кровати. Затем взглянула на него. – Ты спросил, почему я решила рассказать тебе об этом подземном бункере.

Брюс молча кивнул, ожидая продолжения.

– После смерти твоих родителей как ты справлялся с утратой?

Брюса словно обухом по голове огрели. «Осторожнее».

– Какое это имеет отношение к делу?

Девушка свела плечи вместе и стала казаться еще более миниатюрной.

– Люди всегда ждут, что ты быстро оправишься от потери, не так ли? – Мадлен отвернулась в сторону. – Первые несколько месяцев все тебе сочувствуют. Затем, постепенно, о тебе начинают забывать, и однажды ты обнаруживаешь, что стоишь на кладбище в одиночку и гадаешь, почему все остальные смогли переключиться и заняться своими делами, а ты стоишь тут и молча несешь на себе точно такое же бремя, и тебе по-прежнему больно. Людям надоедает твоя скорбь. Они хотят говорить о чем-то новом. И ты перестаешь рассказывать, как тебе больно, потому что не хочешь никому надоедать.

Брюс почувствовал, что согласно кивает. А затем из него хлынули слова. Он услышал, как рассказывает о своих днях до и после театра. Услышал полные гнева слова, обращенные к ней, к каждому преступнику, который убивал невинных, оставляя живых пытаться склеить свою жизнь по кусочкам.

Когда он закончил, он почти ожидал, что Мадлен снова будет улыбаться и издеваться над ним, дразнить, что выудила из него столько информации. Но она просто повернулась и уставилась прямо на него своими темными, безжизненными, словно открытая могила, глазами.

Зачем он все это рассказал? Неужели он хотел, чтобы она поняла, какую боль причинила другим людям? Или же он хотел, чтобы она услышала его боль, тогда ему было бы легче понять ее?

– Мою мать отправили в тюрьму за убийство, – спустя какое-то время ответила она, – она совершила его из любви к моему брату.

А вот это было неожиданно. Брюс не знал, за что ее мать приговорили к тюремному сроку. Он вообще ничего не знал о ее семье.

– Твоему брату? – переспросил он.

Мадлен кивнула.

– У меня есть старший брат. Когда он был совсем молод, он серьезно заболел – его суставы поразили какие-то редкие бактерии. Инфекция постепенно съедала его, он испытывал ужасные боли. – Она остановилась, нахмурившись под гнетом воспоминаний. Брюс никогда не видел ее такой – на помрачневшем лице Мадлен было точно такое же выражение, как у Брюса в первые месяцы после трагедии. – Моя мама отдала всю себя спасению сына. Она возила его по разным клиникам, но везде получала отказ. Она была профессором, но денег у нас особо не было. А наша страховка годилась только курам на смех. Она и близко не могла покрыть стоимости лечения. Тогда мама нашла себе дополнительные подработки. – Девушка глубоко вздохнула. Брюс почувствовал приступ вины из-за того, что ему в очередной раз напомнили, что он богат, а другие люди – нет. – Наконец, она нашла доктора, который согласился принять моего брата. Мы были в восторге.

Пока она говорила, в воображении Брюса возникали картины – вот женщина сидит возле постели своего сына, уткнувшись головой в ладони. Вот она раз за разом обращается в различные клиники и с каждым разом все глубже погружается в отчаяние.

– Что же случилось?

– Мой брат скончался под наблюдением этого доктора. Та утверждала, что ничего не могла поделать и что болезнь, наконец, поборола моего брата. Но мама ей не поверила. Что-то было не так. Так что однажды вечером она вломилась в кабинет врача и просмотрела ее бумаги. Оказалось, эта докторша вообще не заботилась о нашем брате. Она просто брала наши деньги и кормила его плацебо и подслащенной водой. – Мадлен посмотрела на Брюса. – Докторша вернулась в свой кабинет, пока мама еще была там. Мама даже не сильно ее ударила – но этого оказалось достаточно, чтобы убить. Это был несчастный случай.

Мадлен замолчала, но тишина внезапно показалась невыносимой.

– Мне очень жаль, – выдавил из себя Брюс. Что он еще мог сказать? Что еще хоть кто-то мог ему сказать после смерти его родителей?