Текст книги "Непреодолимое черничное искушение"

Дартс и «Мертвые Президенты». О господи…

Во рту у меня пересохло.

– Мертвые президенты? – переспросил Хайден. – Это что? Это группа?

Официантка расхохоталась.

– А ты забавный, парниша! У тебя точно все в порядке с чувством юмора! – и она с силой хлопнула Хайдена по спине. Он поперхнулся и повернулся ко мне, совершенно ошарашенный.

Официантка положила перед каждым из нас подставки под стаканы.

– Вы вообще знаете, что среди вас тут сидит чемпион, а? – спросила она Хайдена. – Она хороша! Просто вау!

Хайден, мама, Джим и Талли уставились на меня.

– Чемпион? – улыбнулся Джимми. – О чем это она говорит?

Я покосилась на официантку.

– Я думаю, вы меня с кем-то путаете.

Она посмотрела в сторону бара.

– Но Скип сказал, что вы…

Я подняла руку.

– Да, я знаю, но думаю, что вашему Скипу просто нужны очки.

– Он носит линзы.

– Значит, ему нужны новые линзы.

– У него новые линзы.

– Ну, значит, нужны другие, – отрезала я, совершенно выбитая из колеи. Последнее, чего бы я хотела – это чтобы Хайден узнал, что тут происходило. А она почти проговорилась.

– Слушайте, мы можем просто уже заказать напитки? – спросила я. – Мне, пожалуйста, диетическую колу.

Мне ни в коем случае не следовало сейчас пить алкоголь. Мне сейчас как никогда нужна была трезвость мысли – это я точно знала.

– Ага, ладно, – официантка качнула головой, что-то буркнула себе под нос, приняла у нас остальные заказы и отошла.

Хайден наклонился ко мне.

– Кажется, она сказала, что лучше бы ты утонула. О чем она вообще говорила?!

– Хайден, я думаю, тебе просто послышалось. Тебе стоит проверить слух. А ведь еще и сорока не исполнилось, – я выдавила из себя улыбку.

Джим засмеялся, но Хайден продолжал смотреть на меня, как будто понимая, что что-то тут не так. Внезапно в помещении стало очень жарко, я чувствовала, как у меня вспыхнуло лицо. И теперь все за столом смотрели на меня, ожидая, что я что-нибудь скажу, но я молчала как рыба.

А потом случилось чудо.

Распахнулась задняя дверь и в зал ворвались участники музыкальной группы, они тащили с собой гитары, барабаны, электрическое пианино и другие инструменты, и при виде них весь бар взорвался аплодисментами и одобрительными выкриками.

– Они, наверно, популярны, – заметил Хайден с удивлением.

– Будем надеяться, что заслуженно, – ответила Талли, слегка задирая подбородок, как будто пытаясь что-то на нем удержать. – Мы ведь находимся довольно далеко от цивилизации.

Группа начала настраивать инструменты, а через пару минут вернулась официантка, неся наши напитки, и сказала, что готова принять наши заказы на еду.

Я не смотрела в меню, но вспомнила два блюда, которые в нем точно были: мясной хлеб и лобстеры. Мясной хлеб я сегодня не хотела, поэтому пробормотала:

– Двойную порцию лобстера с растопленным маслом. И картошку фри.

Отодвинула меню и спрятала ладони в коленях.

Глаза Хайдена чуть не вылезли из своих орбит.

– Растопленное масло? Фри?! Ты что, сошла с ума? Я думал, ты всегда следила за уровнем холестерина, Эллен. А сейчас ты же не выйдешь отсюда без «липитора»! – он покачал головой и посмотрел на меня с укоризной, а затем отвернулся к Талли. Я слышала, как он спросил у нее что-то про Кеннебанкпорт.

Ну и пусть, подумала я.

Попивая свою диетическую колу, я пыталась прислушиваться к их разговору, но ничего не слышала, потому что как раз в этот момент заиграла группа – они начали с песни Джонни Кэша «Кольцо огня». Несколько пар сразу выскочили на танцпол, включая супружескую пару в футболках с надписями «Я ♥ Мэн!» Я наблюдала за тем, как муж ведет жену по площадке, периодически наступая ей на ноги. Когда закончилась эта песня, музыканты заиграли «Дикую ночь» Яна Моррисона.

Джим перегнулся через стол и спросил меня, как долго мы еще планируем побыть в Бейконе. Я хотела поддержать разговор – но было очень сложно перекрикивать музыку, и после нескольких попыток я просто показала ему жестами, что ничего не слышу.

Я смотрела на танцплощадку, на которой теперь в полумраке двигалось множество теней. А потом я перевела взгляд на входную дверь. И как только я сделала это – тут же увидела, что в бар входит Рой Каммингс. На нем была синяя ветровка и так же самая красная бейсболка «Рэд Сокс», которую он то и дело, приветливо улыбаясь и раскланиваясь со знакомыми, снимал и надевал обратно.

О нет, подумала я, чувствуя, как в легких резко заканчивается воздух. Рой и Хайден в одном месте снова. Это плохо. Это очень плохо.

Рой увидел меня и помахал мне рукой, а потом подошел к нашему столику:

– О, вот это сюрприз, Эллен, – он снова взмахнул своей бейсболкой. – Ты становишься прямо фанатом «Оленьего рога».

Я ощущала на себе взгляд Хайдена. Поздоровавшись, я представила маму, Джима и Талли и закончила:

– А Хайдена ты помнишь.

– Конечно… поле для гольфа, – кивнул Рой, пожимая Хайдену руку.

Я нервно хихикнула, переводя взгляд с одного мужчины на другого, а мама сверлила меня подозрительным взглядом.

– Не хотите присоединиться к нам? – пригласил Джим. – Можем попросить еще один стул.

Лицо Хайдена вытянулось.

– Нет, – отказался Рой, – но благодарю за приглашение. Я забежал на минутку.

– Джим и Талли работают в «Нью-Йорк Таймс», – сказала я, чтобы хоть что-то сказать.

– «Таймс»? – Рой повернулся к Джиму. – Вам надо познакомиться с нашим Скотти Блаффом, он где-то здесь. – Рой обвел рукой зал. – Он работает репортером в «Вестнике». В нашей местной газете, – пояснил он и покосился на меня: – Кажется, Эллен ее даже читала.

Я чувствовала, как краска заливает мое лицо.

Рой положил руку на спинку моего стула:

– Эллен, не могла бы ты уделить мне минутку?

Я подняла на него глаза. Он был гладко выбрит – ни следа щетины. А в глазах сверкали искорки.

– Я… не знаю. Я же здесь не одна и…

– Всего минутку.

– Хайден, что скажешь? – прошептала я. – Это наверняка касается моей бабушки и его дяди.

– Делай то, что считаешь нужным, – сказал он, накрывая свою ладонь моей.

– Я быстро, – пообещала я.

И пошла вслед за Роем, проталкиваясь сквозь толпу, к двери.

Выйдя из бара, он прошел вниз по улице примерно полдюжины домов и остановился перед «Ателье Фрэнка». Внутри я видела развешанные на манекенах без рук и ног модели – юбки и платья ярких летних цветов, а также мужские костюмные брюки и пиджаки. На витрине красовалось винтажное свадебное платье.

Я вдруг представила на секунду ту кондитерскую, которая располагалась здесь много лет назад, все эти печенья и кексы в корзинках на прилавке… это обещание чего-то теплого и восхитительного, когда открываешь дверь…

– Спасибо, что уделила мне время, – сказал Рой.

– Да ладно. Странно было встретить тебя в «Оленьем роге», – и снова голос у меня слегка подрагивал.

Рой снял свою кепку и запустил пятерню в волосы.

– На самом деле это не совпадение. Я ходил в гостиницу – искал тебя.

Я подумала, что ослышалась.

– Прости, что?

Он снова водрузил кепку на голову, чуть примяв козырек.

– Я приходил в «Виктори Инн», искал тебя.

Он продолжал смотреть на меня, и я вдруг почувствовала, что таю, словно мороженое. Потолочный светильник из магазина вдруг мигнул и снова вспыхнул, яркий, словно зарница.

– Паула сказала мне, что вы в «Оленьем роге».

Он спросил у Паулы, где я. Он пришел туда меня искать. Наверно, он нашел еще что-то, касающееся моей бабушки и его дяди. Точно.

– А зачем ты меня разыскивал? Ты еще что-нибудь нашел?

Я смотрела на буквы на его бейсболке так внимательно, что они начали расплываться.

Он покачал головой.

– Нет, дело в другом, – он помолчал. – Я уезжаю завтра утром. Мне нужно уехать на пару недель… по работе.

Свет внутри магазинчика снова мигнул, а мое сердце замерло при мысли, что он уезжает. Он уезжает завтра утром. А я уезжаю завтра вечером – сразу после всех этих интервью и фотосессии… И это значит, что я никогда больше его не увижу.

Меня как будто засасывало в черную бездонную дыру.

Рой прислонился к витрине:

– Я хотел поговорить с тобой перед отъездом, – сказал он и уперся взглядом в мостовую, потирая шею сзади, словно собираясь с мыслями и силами. Потом он наконец достал из кармана ветровки маленький пакетик и протянул его мне.

Что бы ни лежало в этом пакетике – тяжелым оно не было.

– Открой, – попросил он.

Я взяла пакет и нащупала в нем что-то маленькое и квадратное. Поднеся его к свету, льющемуся из витрины, я разглядела, что там внутри – и сердце у меня замерло: это был крошечный деревянный домик, совершенно как настоящий и очень изящный. Выкрашенный белой краской, с голубыми ставенками, домик был не больше пяти дюймов высотой и шириной, но у него было все, что нужно настоящему домику: крылечко с перильцами, три дымохода, два слуховых окошечка, деревянные ставенки и даже стекла в окнах были настоящие, из настоящего стекла! Я в жизни не видела, чтобы такая маленькая вещица была так искусно сделана.

– Где ты это взял? – спросила я почти шепотом.

Рой улыбнулся.

– Тебе нравится?

– Он прекрасен!

Я изучала домик со всех сторон, совершенно завороженная.

– Я его сам сделал, – сказал Рой.

Это было потрясающе. В это просто невозможно было поверить! Такие вещи делаются с помощью пинцета и зубочистки, а кроме тогда для них нужны поистине безграничное терпение и такая аккуратность, какую я даже вообразить себе не могла.

– Он удивительный, – произнесла я, осторожно трогая пальцем перила крылечка и красные кирпичики трубы дымохода.

– Эллен…

Я приподняла домик и заглянула в малюсенькие окошки, все по очереди.

– Эллен, помнишь, я сказал тебе, что если когда-нибудь найду правильную девушку, то построю для нее дворец. Это, конечно, не Тадж-Махал, но именно такой дворец я могу построить для нас.

Он собирается построить мне дворец. Он говорит, что я правильная девушка.

Я уставилась на него, на его ямочки, его улыбку, и он был такой красивый, и такой уверенный, и такой… убедительный.

Он провел ладонью по моей щеке.

– Эллен, я влюбился. Надо это признать. Я влюбился и хочу, чтобы мы были вместе. Я знаю – я могу сделать тебя счастливой. Могу дать тебе все, что нужно. Обещаю.

Я опустила взгляд на крохотный домик в своей руке. Как, вот как мне объяснить ему, что я чувствую? Как сказать, что чувства, несомненно, у меня есть? Что я все время думаю о нашем танце тем вечером в «Оленьем роге»? Что когда он взял меня за руку тогда, в Кенлин Фарм, меня словно током ударило и я завибрировала, словно самая тонкая струна скрипки? И что как я ни стараюсь убедить себя, будто эти мои чувства к нему объясняются тем, что я тешу свое эго или испытываю к нему благодарность за спасение – в глубине души я понимаю, что на самом деле все куда сложнее и глубже?

Но я обручена с Хайденом. И мы слишком увязли друг в друге. Я не могу дать задний ход. И даже думать об этом – безумие.

Я глубоко вздохнула.

– Ты отличный парень, – начала я. – По-настоящему замечательный мужчина, честно. Ты очень надежный – самый надежный из всех, кого я встречала на своем пути, – о господи, как же глупо это звучит. – И мне очень лестно то, что ты сказал. Это чудесно, просто чудесно! – Я остановилась, пытаясь собраться с мыслями. – И этот домик… – я подняла его на ладони: – Это дворец. Он сказочный, он удивительный – и он достоин того, чтобы ты подарил его правильной девушке – той, что будет любить тебя и разделит с тобой твои мечты.

Я опустила глаза.

– Но эта девушка – не я. Я не могу быть с тобой.

Я показала ему руку с обручальным кольцом на пальце, повернув кольцо камнем к свету, чтобы бриллиант заиграл в его лучах.

– Я помолвлена с Хайденом. И я выхожу замуж через три месяца. Все уже спланировано, и мама уже ополовинила свой счет в банке.

Я подумала о маме и о том, как подвела бы ее. Ей нравится Хайден и нравится то, что мы с Хайденом вместе.

– Мама уже все организовала, – продолжала я, – и когда мы вернемся, мы будем рассылать приглашения. Они уже отпечатаны. Одно уже у меня в номере, – я махнула в сторону гостиницы.

– Приглашения, – пробормотал Рой, глядя мимо меня.

– Да, – я вспомнила карточку цвета шампанского, засунутую за зеркало: дата, время, место… – Все уже решено, – заключила я. – Все кончено.

Теперь Рой смотрел мне в глаза.

– И Хайден… он хороший человек, – заспешила я. – Он замечательный, правда. Мы с ним сделаны из одного теста. И я знаю, что буду с ним счастлива, – я решительно кивнула. – А потом – давай посмотрим правде в глаза: я живу в Нью-Йорке. Это сотни миль отсюда. И у меня отличная карьера. И я очень люблю то, чем занимаюсь.

– Я и не собирался просить тебя бросать твою работу, – возразил Рой. – Я просто говорю, что знаю: я могу сделать тебя счастливой, Эллен.

Мимо нас на велосипедах проехали два подростка, мальчик и девочка, довольно лениво нажимая на педали. Я смотрела им вслед, пока они не скрылись за углом.

– Послушай, – сказала я. – Даже если оставить все эти аргументы в стороне – ты ведь меня совсем не знаешь. А если бы узнал поближе – уверена, я бы тебе не понравилась. Я очень упрямая и всегда веду себя так, как будто все знаю и во всем разбираюсь, и я очень требовательная, а еще я скриплю по ночам зубами во сне.

Рой прислонился спиной к стене ателье.

– Вообще-то все это я уже знаю, – произнес он. – За исключением разве что той части, где про зубы. Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Я даже нашел тебя на веб-сайте «Уинстон Рейд». А фотография, кстати, очень удачная.

Он искал меня на веб-сайте. И ему нравится мое фото.

О боже, зачем он говорит такие вещи?!

– Фото там ужасное.

– Нет, очень хорошее, – настаивал он. – И все, что есть о тебе в Интернете – я прочел все. А потом я нашел все статьи, в которых упоминается твое имя. А потом – я нашел твои фотографии.

– Мои фотографии?

– Да, те, которые у тебя в блоге. Фотографии, которые ты делала в Италии… они, я думаю, лучше всех. Твой взгляд, Эллен, то, как ты видишь… – он сделал паузу. – У тебя совершенно свой, особенный взгляд на мир. И он прекрасен. Это дар.

Теперь сердце у меня билось в два раза чаще, чем обычно. Мне хотелось броситься к нему в объятия, хотелось, чтобы он крепко обнял меня и не отпускал. И чтобы говорил мне все это снова и снова.

Но это было нельзя. Я не могла себе этого позволить. Я ведь замуж собиралась.

– Рой… – произнесла я. – Ты действительно проделал большую работу. Ты знаешь обо мне чуть больше, чем я думала, но…

– Нет, подожди минутку, – прервал он меня, делая шаг ближе. – Я знаю о тебе все, Эллен, – он снова поймал мой взгляд, и я не смогла его отвести. – Я знаю, что ты умная и смешная. Я знаю, что ты очень любишь свою семью. Это очевидно по тому, как ты говоришь о своей бабушке, и по самому факту твоего приезда сюда ради нее. Еще я знаю, что ты преданный и верный человек и что ты никогда не отступаешь от данного тобой слова. А еще – я знаю, что ты художник, как и твоя бабушка. Даже если фотография пока для тебя лишь хобби – ты должна обязательно продолжать ею заниматься, потому что у тебя это великолепно получается, – он склонил голову набок, не спуская с меня глаз. – И да, ты права. Ты всегда думаешь, что все знаешь и со всем справишься сама. Я это понял еще тогда, в самый первый раз, когда тебя уносило в открытый океан, а ты пыталась убедить меня, что тебе не нужна помощь, потому что когда-то ты состояла в команде по плаванию Эксетера, – он улыбнулся, и я невольно улыбнулась в ответ. – Но я-то знаю, что все это только внешнее. И знаешь что? – Он взял меня за подбородок и заглянул мне в глаза: – Мне это очень нравится. Мне это нравится, потому что… ну, потому что я люблю тебя.

Я все-таки отвела взгляд, чтобы он не увидел слез, блеснувших в моих глазах. Свадебное платье в витрине было расшито бисером и кружевом. Я смотрела на крошечные жемчужинки, украшающие корсаж, на целые ярды ткани, из которых был создан наряд для самого прекрасного и торжественного дня в чьей-то жизни много лет назад – и думала о том, что сказал мне сейчас Рой. А потом я произнесла то, во что очень хотела верить сама:

– Послушай, Рой, мне очень жаль. Правда – очень жаль. Но я не люблю тебя, Рой. Увлечение – возможно. Интерес – может быть. Даже страсть. Но не любовь. Люблю я Хайдена, – я помолчала и выдавила из себя улыбку. – И я выйду за него замуж.

Рой поднял голову и посмотрел на серебряный полумесяц в небе. Я стояла, так и не решив, хочу ли я на самом деле, чтобы он мне поверил.

Наконец он повернулся ко мне:

– Что ж, это другое дело, – сказал он. И сунул руки в карманы. – Я не могу изменить твои чувства, Эллен. Я думал, что хорошо разбираюсь в людях… мне показалось, что ты испытываешь то же самое, что и я… иначе я бы ни за что не пришел сюда сегодня. Но я вижу, что ошибся, – он скосил взгляд на витрину, потом снова посмотрел на меня: – Ладно, думаю, на этом все.

Голос у него был растерянный, а взгляд усталый. Он вынул из кармана своей ветровки сложенный листочек голубой бумаги. Письмо моей бабушки.

– Я собирался оставить это у себя, но теперь, думаю, уместно будет вернуть, – сказал он.

– Но я хочу, чтобы оно было у тебя.

– Нет, Эллен. Ты должна его забрать. Это ведь последнее, что написала твоя бабушка.

Я посмотрела на письмо, а потом протянула руку, чтобы взять его. Наши руки соприкоснулись, и Рой на минутку задержал мою ладонь в своей и провел мои пальцы сквозь свои.

– Ладно, Пловчиха, прощай, – он едва заметно поклонился, повернулся и пошел вниз по улице.

Я слышала его шаги. Я видела, как он подходит к своему грузовику, слышала, как он заводит двигатель. Я видела, как он включает фары и как отъезжает. И как красные задние огоньки его машины исчезают в темноте…

Глава 19. Признание

Я медленно пошла назад, к «Оленьему рогу», всей грудью вдыхая соленый воздух. Я правильно поступила. Только так и можно было поступить. В этом я была уверена.

Открыв дверь бара, я стала протискиваться через толпу. Музыканты играли теперь «Мои карие глаза никогда не станут голубыми», старенькую песню Кристал Гейл, и высокая брюнетка пела так хорошо и с таким надрывом, что я с большим трудом удерживалась, чтобы не разреветься.

Протолкнувшись, наконец, к нашему столику, я села. Хайден беседовал с Джимом и Талли, а с другой стороны столика стоял мужчина с висячими усами и занимал разговором мою маму.

Хайден спросил:

– Ну и о чем он хотел поговорить?

– Ничего особенного, – отмахнулась я, очень стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более небрежно. – Просто кое-что о его дяде. О ферме.

– О ферме? – Хайден посмотрел на меня с изумлением. – То есть он пришел сюда, чтобы сказать тебе что-то там о ферме?!

– Он… уезжает на пару недель.

Хайден пригубил вино. Я могла поклясться, что он что-то подозревает. Я прямо чувствовала его взгляд на себе – изучающий и подозрительный. Такой взгляд у него бывал всякий раз, когда он начинал допрос свидетеля по делу.

Краем глаза я заметила официантку и подозвала ее.

– Я хотела бы выпить. Прямо сейчас.

– Еще содовой?

– А какое виски у вас есть?

– Хм, дайте-ка подумать… – она начала загибать пальцы, считая: – У нас есть «Девор», «Джи Би», «Джонни Уокер»… – она назвала еще парочку марок, но Хайден перебил ее, недоуменно моргая:

– С каких это пор ты пьешь виски, Эллен?

Я видела боковым зрением, как Джим насаживает на вилку оливку из своего мартини.

– С этого момента, – ответила я. – Я буду «Джонни Уокер» черный, – и добавила, как будто знала, о чем говорю: – Со льдом.

– Понятненько, – официантка сгребла пару пустых бокалов со стола и испарилась.

Хайден наклонился ко мне:

– Что с тобой сегодня? Ты сама на себя не похожа. Люди принимают тебя за кого-то другого, ты пьешь скотч, ешь лобстеры и картошку фри. Может быть, ты и есть тот самый «кто-то другой»?

– Может быть, хотела бы быть… – пробормотала я.

Он смотрел на меня, не понимая.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего, – махнула я рукой.

Мужчина с висячими усами отошел, и мама пересела поближе ко мне.

– Я только что познакомилась с издателем местной газеты, – сказала она. – А ты знаешь, что он переехал сюда из Нью-Джерси? Очень интересный человек. Хочет научить меня играть в дартс – попозже.

– Дартс? – одновременно спросили мы с Хайденом.

– Да, дартс. С доской и всеми этими очками, – она улыбнулась, как маленькая девочка, и хлопнула в ладоши. – Так весело.

Ну, это было уже слишком. Рой Каммингс с его признанием в любви… моя мать, изучающая игру в дартс с издателем «Вестника»… перебор.

Когда принесли мой скотч, я сделала огромный глоток и, естественно, начала кашлять, ощущая, что мои легкие охвачены пожаром и разваливаются на части.

– Какое-то реактивное топливо, а не напиток! – выдохнула я.

– Его полагается цедить, пить маленькими глоточками, – заметил Джим, глядя на меня с лукавой улыбкой.

– Ага, я слышала, так и надо, – и я сделала еще один большой глоток. Огонь распространился уже не только на легкие, но и по всему моему телу.

Группа начала играть «Гордая Мэри», старую песню из репертуара «Гридэнс Клирвотер Ривайвл».

– Мне всегда нравилась эта песня, – сказал Хайден.

– И мне тоже, – ответила Талли. – Может быть, Эллен позволит вам потанцевать со мной, – она подмигнула мне, как будто у нас с ней был какой-то общий секрет.

Вот стерва, подумала я. Но потом успокоилась, подумав, что хорошо смеется тот, кто смеется последним. А последней буду смеяться я – потому что Хайден никогда не любил танцевать в местах, подобных этому.

– Не принимай это на свой счет, Талли, – начала я, – но Хайден не станет… – я замолчала, потому что он уже с готовностью поднялся со своего стула и уже вел ее на танцпол. Расстроенная и злая, я смотрела им вслед.

Издатель «Вестника» с висячими усами вернулся – и вот уже моя мама тоже встает со своего стула. Она подмигнула мне и сделала легкое движение рукой, имитируя игру в дартс. А я почувствовала себя так, словно все меня предали.

Джим пересел на стул напротив меня, он гонял кубик льда между зубами.

– Хотите потанцевать?

– Да не особо, – сказала я, поднося стакан к губам, чтобы снова выпить – но там был уже только лед.

Он кивнул и помешал свой напиток пальцем.

– Знаете, – заметил он мгновение спустя, – у вас интересный способ пить виски – заглатывая его залпом.

– Обычно я пью вино, – отрезала я. – И маленькими глоточками.

Он, казалось, оценивал мое заявление некоторое время, а потом перегнулся через стол ко мне:

– Мой редактор, Том, правда очень заинтересован в этой серии с вами и Хайденом. Кажется, это будет всем свадьбам свадьба.

Я встряхнула лед в своем бокале.

– Я и не знала, что мы станем молодоженами года, – сказала я, делая глоток ледяной воды.

Джим поднял брови.

– Серьезно? Не знала? А у меня сложилось впечатление, что все, что вы делаете, вы делаете на отлично, мисс Брэндфорд, – он усмехнулся и разгрыз еще один кубик льда. Мне нравилась его улыбка. И зуб его кривой нравился.

– И как же вы об этом узнали, если мы только что познакомились? – я покосилась на танцпол, ища Хайдена, но не увидела его в плотной толпе хаотично двигающихся тел.

– А я провел собственные изыскания. И кое-что почитал о вас – например, статью в «Нью-Йорк мэгэзин».

– О боже, это статья о Ларк-Хоукинс? – буркнула я. – Не понимаю, почему она произвела такой эффект – обычно такие вещи, наоборот, нагоняют на людей сон.

– Это был серьезный прорыв, – заметил Джим. – Большая прибыль.

– Вообще-то эта статья совсем не обо мне, – сказала я. – И потом – история-то давняя.

Джим устроился поудобнее на своем стуле и уставился на меня.

– Это было три года назад. И автор статьи отзывался о вас весьма одобрительно, – он показал на свой пустой стакан официантке, которая бегала между столиками, как заведенная юла.

– Одобрительно?! Да он меня ненавидел. Говорил, что я акула в юбке, как мне передавали.

Джим пожал плечами.

– Возможно. Но он назвал ваш план блестящим. Это я точно помню.

– Что ж, ладно, значит, я бриллиант.

– Согласен, – он вытянул шею в поисках официантки и показал на мой стакан: – Хотите еще выпить? Я, пожалуй, схожу к бару.

Я кивнула.

Он вернулся, таща кучу стаканов.

– Да этого хватит, чтобы уставить весь стол, – сказала я.

– Так точно, капитан. Скип, бармен, очень настаивал. Сказал, что все это за счет заведения.

Ладно, подумала я. Расслабься и получай удовольствие.

Я взяла стакан с виски, разом опрокинула его в себя и с наслаждением ощутила, как обжигающая жидкость стекает по пищеводу. И на вкус виски стал гораздо лучше – теплый, мягкий, почти приятный.

Официантка принесла поднос, заставленный тарелками с едой.

Я посмотрела на тарелку, которую она поставила передо мной, и внезапно поняла, что просто зверски голодна.

– Как вы думаете, Джим, мы должны ждать остальных или можно начать есть уже сейчас?

Джим постелил салфетку на колени и взялся за вилку:

– Ну лично я никого ждать не собираюсь.

Я съела несколько ломтиков картошки фри, разглядывая лобстера, лежащего передо мной. Он выглядел устрашающе.

– Итак, – произнес Джим. – Каково это – понимать, что осталось всего пара месяцев до?

– Пара месяцев до – чего? – спросила я, вертя в руках щипчики для омаров и размышляя, почему к ним не прилагается инструкция по применению. Никогда не была сильна в их использовании.

– Пара месяцев до вашей свадьбы.

– О, а вот и интервью уже началось, да? – все вокруг меня вдруг стало слегка размытым, от ламп шел какой-то красноватый свет.

– Нет, просто интересно.

– Хорошо-о-о, – произнесла я, пытаясь сообразить, о чем, собственно, у нас идет речь. А, точно – каково мне знать, что моя свадьба уже так скоро.

– Ну, я счастлива, – ответила я. – Конечно, счастлива. А как еще я могу себя чувствовать – накануне-то свадьбы?!

– Ну не знаю, – Джим пожал плечами. – Некоторые перед свадьбой начинают нервничать – и чем ближе свадьба, тем сильнее они нервничают. Ну, вы понимаете, они волнуются, все ли готово и все ли сделано как надо, чтобы все было идеально – все такое.

Теперь я пожала плечами.

– Но не я. У нас все под контролем. Мне же помогает мама, а она очень… – я собиралась сказать «организованная», но прежде я сообразила, что говорю, слова вылетели из моего рта сами: – очень хороший профессиональный организатор свадеб. Да-да, очень хороший, так что мне вообще не о чем беспокоиться.

Что я несу?! И зачем?! Понятно было, что во всем виноват скотч, но я ничего не могла с собой поделать.

– Без шуток, – услышала я собственный голос, который говорил что-то абсолютно без моего участия. – Нам очень повезло, что она смогла взяться за это.

Джим выглядел озадаченным.

– Вы хотите сказать, что она так сильно занята? Что у нее могло не быть возможности организовать свадьбу собственной дочери?

– О, она о-о-очень, о-о-очень занята, – я нахмурилась и покачала головой. Слова сами слетали с моих губ, мозг не успевал за ними. – Она ведь, знаете, не только свадьбами занимается. Она еще много путешествует, – я сделала паузу. – Турниры по дартсу, понимаете ли… – я размешала свой напиток пальцем, как делал это Джим до этого.

Он смотрел на меня с недоверием, скептически опустив один уголок рта.

– Дартс?!

– Да, – заявила я, показывая в ту сторону зала, где собирались игроки в дартс. Увидеть, что там сейчас происходило, было невозможно, потому что слишком много народу там столпилось. – Она и с-с-сейчас… вон… наверно, обыгрывает там всех.

– Это… потрясающе, – сказал Джим.

Я не была уверена, что он и правда так думает.

– А вы знаете, – я наклонилась к нему поближе, – она ведь как-то оплатила наш летний домик в Нантакете со своих выигрышей.

Это становилось забавно.

Он слегка присвистнул.

– Впечатляет, – он склонил голову набок: – Сомневаюсь, что многие люди способны на такое. Организатор свадеб и игрок в дартс… впечатляет.

Я видела, что он пытается скрыть улыбку.

– Моя мама крута, как морской пехотинец.

Я придвинула к себе следующий стакан. Вот теперь виски был совсем хороший, легкий и тягучий. Я начала притоптывать ногой в такт музыке. Группа играла «Она везучая» Фейт Хилл.

– Итак, – сказал Джим, помолчав. – Мне вот интересно… а вы с Хайденом познакомились в «Уинстон Рейд»?

Я откинулась на спинку стула.

– Да. Мы познакомились в кафетерии. Там оставалась только одна порция салата из китайской капусты с лапшой – и Хайден мне ее уступил.

– Поступок истинного джентльмена.

– Да, именно, – кивнула я. – А потом у нас было первое свидание – он взял меня с собой на благотворительный прием к губернатору. Мы просто… – я хлопнула в ладоши. – Нашли общий язык.

– Я слышал, Хайден и сам интересуется политикой. Даже собирается принять участие в выборах в городской совет.

Я снова уставилась на лобстера, на его крепкий, сверкающий панцирь. Потом я поискала взглядом официантку, чтобы спросить ее, не могут ли мне разделать омара на кухне, но официантки не было видно.

– Городской совет? – Я обильно полила горку картошки фри кетчупом и отправила приличную порцию в рот. – Да, точно, – я залила в себя следующий стакан виски. Зал вокруг меня уже кружился, качался, двигался как живой. – Он хочет.

Джим кивнул и положил кусочек масла на свою печеную картошку.

– А вы? Вы интересуетесь политикой?

– Кто, я?! – я засмеялась. – Да нет. Я вообще не хочу ни в каких выборах участвовать, никуда. Я хочу заниматься совсем другим… – я сунула в рот следующую порцию картошки.

– Другим? Чем же, например?

Чем же…

Я пыталась придумать что-нибудь умное. И вдруг перед глазами у меня возникла бабушка. И ее черничные маффины.

– Ну, например… например, кондитерскую открыть, – выпалила я.

Джим выглядел удивленным.

– И разумеется, я буду специализироваться на чернике, – я послала ему самый честный взгляд, на который только была способна. Виски мягкой волной разливался по всему моему телу – и мне это очень нравилось.

– Черника? – Он покачал головой, словно не веря своим ушам.

Я кивнула.

– Конечно. Это же золотое дно, понимаете? Я могу печь маффины с черникой. Моя бабушка была в этом настоящий мастер, – я закрыла глаза и представила бабушку, как она перемешивает тесто. «Не мешай слишком сильно, Эллен, а то получится резина». – Этому месту крайне не хватает прекрасных маффинов с черникой, – я выставила вперед указательный палец: – И я могу это исправить.

– Вы как будто уверены в себе, – заметил Джим.

– А еще пусть будут черничные пироги, – продолжила я и замолчала, обдумывая другие возможности. – И пироги, и круассаны… – я положила в рот кусочек картошки: – Не помню, чтобы кто-то делал круассаны с черникой.

– Нет, – медленно произнес Джим, – я тоже не помню, чтобы кто-то их делал.

– Ну разумеется, у нас будут продаваться и другие вкусности. Нельзя же все делать только с черникой, – теперь у меня перед глазами был прилавок кондитерской: поднос с лимонным кексом, вот персиковый кобблер в рифленой форме, вот корзина с маффинами с гранатами и имбирем… Я видела себя – как я вытаскиваю из духовки противень с печеньем – я даже почувствовала запах растопленного шоколада в воздухе. Там должны быть белые столы и стулья, люди будут заказывать кофе и сэндвичи. Может быть, даже те самые сэндвичи, которые бабушка когда-то делала: огурец и руккола, бекон и яйцо, жареный цыпленок… И люди сидят, кто-то читает газету, кто-то…