Электронная библиотека » Мэри Симсес » » онлайн чтение - страница 19


  • Текст добавлен: 30 мая 2017, 14:02


Автор книги: Мэри Симсес


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Шрифт:
- 100% +

«Э.

Я договорился, чтобы все картины твоей бабушки отправили в Коннектикут, по адресу твоей матери – все, кроме этой одной, которой я хочу сделать тебе сюрприз. Не могу дождаться твоей реакции. С любовью, Х.»


Значит, он написал это прямо перед нашим походом в «Олений рог». В этом был весь Хайден: спокойно и умело решить сложный вопрос с правом собственности на картины и организовать доставку…

Я закусила губу, чтобы не расплакаться.

Мама подошла ко мне:

– Что там? Что случилось?

Я молча протянула ей записку, молясь про себя, чтобы она не произнесла «а я тебе говорила».

– О, моя дорогая, – мама прочитала записку и обняла меня.

Я освободила картину от картонной упаковки и осторожно сняла с нее тонкую упаковочную пленку. Положив на кровать, я внимательно ее рассматривала. В центре холста был изображен белый фермерский дом, а рядом с ним – красный сарай. Около сарая стоял одинокий дуб, а за ним – стайка более молодых дубков, и дальше, фоном – акры черничных кустиков. На переднем плане поросшая зеленой травой лужайка бежала к грязной проселочной дороге, а на краю лужайки, который был одновременно обочиной дороги, стояла табличка с надписью от руки: «ЧЕРНИКА».

– Это Кенлин Фарм, – сказала я. У меня перехватило горло. – Это место, где вырос Чет Каммингс.

Мама стояла у меня за спиной, совершенно потрясенная.

– Моя мать действительно была великолепным художником, да? – Я слышала в ее голосе гордость. – А я ведь и понятия не имела, – она подошла ближе: – Прекрасная картина. Только посмотри на все эти оттенки… – она показала на желтые, зеленые, коричневые мазки, которыми была нарисована трава. – Можно даже почувствовать запах. И черника. Ты видишь вон там отражение солнца? А на крышу сарая взгляни! Как она смешала краски! – Выражение лица у мамы стало задумчивым, как будто она встретила старого друга, имя которого вертится на языке, но она никак не может его вспомнить. – Тут внизу что-то написано, вот тут, – она показала на небольшое пятнышко в траве. – Не могу прочитать. Эллен, что там написано?

Я пригляделась к тому месту, куда она показывала. Там действительно что-то было написано почерком бабушки.

– Здесь написано «НАША» ферма.

– Наша ферма… – повторила мама, поворачиваясь ко мне.

– Значит, она должна была быть их общей, – сказала я. – Чета и бабушки. Наверно, после того, как они поженятся, – я прислонила картину к стене и отступила на шаг. – Они собирались стать ее владельцами, управлять ею вместе. Это была их большая мечта. Но потом бабушка уехала в колледж и встретила Поппи и…

– Ну, что было потом – я знаю, – перебила меня мама.

– Не все, мама. Ты знаешь далеко не все, – сказала я, не сводя глаз с солнечных бликов на дубовых листьях и не понимая, как бабушка могла их нарисовать такими живыми. – Когда Чет услышал об их помолвке, он уехал из Бейкона. Он не хотел оставаться там, где все… ну ты понимаешь, где все напоминало ему о бабуле. Он ведь любил ее по-прежнему.

– Куда он уехал? – спросила мама.

– В Вермонт. И еще куда-то, я не знаю точно, но его не было довольно долго. И поскольку он покинул Бейкон – его родители вынуждены были продать ферму.

– Эту ферму? Ту, которая на картине?

– Да, кивнула я. – Кенлин Фарм. И я думаю, что это мучило бабушку больше всего. Она понимала, что значила эта ферма для Чета. И считала себя виноватой в том, что эта семья потеряла ферму.

Мама смотрела на меня, склонив голову набок.

– А ты откуда все это знаешь?

Я разглядывала фермерский дом и маленький прилавок, на котором стояли корзины с черникой.

– Потому что Чет писал бабуле – уже после того, как она порвала с ним. Он писал ей на протяжении нескольких месяцев, но она отправляла его письма обратно не распечатывая, – я опустилась на постель. – Рой их нашел, мы читали их вместе вчера.

Мама присела рядом со мной, некоторое время она молчала, не говорила ни слова. Только смотрела на картину.

– Что ж… – произнесла она наконец после долгой паузы. – Факт в том, что спустя все эти годы она думала об этом. И это что-то невероятное, – она взглянула на меня увлажнившимися глазами. – И очень печальное, – мама легко вздохнула. – Она вспоминала всю свою жизнь – и думала именно об… – голос ее прервался.

Я теперь разглядывала пол – грубые доски с занозами и трещинами.

– Да, – сказала я. – И главный урок, который можно вынести из всего этого, такой: не жди, пока тебе исполнится восемьдесят, чтобы оглянуться на свою жизнь и задуматься, а правильный ли выбор ты сделала когда-то и какой могла бы быть твоя жизнь, если бы ты тогда приняла другое решение.

Солнце било в окна, солнечные зайчики разбегались по всему покрывалу кровати. Я думала о бабушке, о том, как она умерла – и перед смертью просила меня доставить письмо. Я представляла ее юной девушкой, под дубом вместе с Четом Каммингсом, там, на ферме. И невольно спрашивала себя – какой бы могла быть ее жизнь, если бы она осталась в Бейконе. Но удивительное дело: теперь подобная перспектива не представлялась мне такой уж однозначно гиблой и ужасной, как неделю назад. Напротив – встающие у меня перед глазами картинки были, как на подбор, полными жизни и радости. И возможностей.

Мама отвела упавшую мне на лоб прядь волос.

– Иногда я забываю, что ты уже мудрая, взрослая женщина и что я должна уважать те решения, которые ты принимаешь, даже если они не совпадают с моим мнением, – она обняла меня. – Я просто бываю очень категоричной и упрямой, Эллен… и я прошу у тебя за это прощения, – она прижала меня к себе и прошептала: – Я люблю тебя.

Я положила голову ей на плечо.

– И я люблю тебя, мам.

Мы сидели так, в окно дул легкий ветерок, он раскачивал занавески и наполнял комнату запахом моря. А где-то выбивал по дереву свою вечную песню дятел…


Когда я выехала на Дорсет-Лейн, я вжала педаль тормоза в пол и услышала, как взвизгнули шины. При виде дома Роя у меня похолодели руки и вдруг стало пусто и холодно в животе. На подъездной дорожке стоял грузовик, а вот «Ауди» исчезла. Значит, Рой уехал. Я уронила руку на руль, не в силах совладать с разочарованием, и случайно нажала на клаксон.

А может быть, он все-таки еще здесь, подумала я, ну и что, что нет «Ауди»?

Выехав на подъездную дорожку, я неловко выбралась из машины и побежала к крыльцу, взлетела по ступенькам и несколько раз сильно постучала в дверь.

– Рой, Рой, это я, Эллен! Ты дома?

Ответа не было. Только малиновка пела где-то в поле за домом.

– Рой, открой, пожалуйста. Ты дома? Рой! Ро-о-ой!

– Он уехал из города.

Резко обернувшись, я увидела соседку Роя, стоящую в футе от крыльца. Она была в розовом спортивном костюме, а в руках держала гантели.

– Я как раз совершаю пробежку, – сообщила она мне, слегка запыхавшись. – Обычно пробегаю две мили в день.

Я подошла к краю крыльца.

– Что вы сказали? Он уехал?

– Да, где-то с полчаса назад. На пару недель уехал, – она наклонилась, чтобы поправить шнурки розовых кроссовок. – Я позабочусь о его коте, мистере Пудди, – она выпрямилась. – Знаете, он очень расстраивается и мяукает, как будто плачет, когда остается один, но со мной ему хорошо. Рой говорит, у меня прямо волшебный дар, – она подняла гантели и побежала по лужайке на улицу. – Увидимся.

– Да, увидимся, – машинально ответила я.

Набежавшее облако закрыло солнце, по траве пролетел резкий порыв ветра. Я медленно пошла к машине.

Соседка, которая была уже в паре домов от меня, обернулась и крикнула:

– Кажется, вы разбили ему сердце!

И унеслась.

Мне нечего было ответить. Когда я села в машину, глаза у меня защипало. Я взглянула на дом Роя последний раз – на окна, в которые я кричала «мистер Каммингс, эй, мистер Каммингс!», на лестницу сбоку, на лавочку, где мы сидели с Роем и читали письмо бабушки…

А потом я настроила навигатор на Манхэттен.


Я уже почти свернула с Бидвелл-роуд на Роуд 20, ведущую к хайвею, как вдруг вспомнила, что не сделала для своей бабушки еще одну вещь. А может быть – не для бабушки. Может быть – для себя.

Мне нужно было бросить ее письмо в океан. Рой правильно сказал: нужно было покончить с этим и двигаться дальше. Может быть, именно так у меня и получится сделать это.

Я развернулась и поехала обратно в город.

Минут через десять я уже была на подъезде к городу, показался океан. Соленый воздух наполнил машину, а я восторгалась кобальтовой синью воды и белыми пушистыми меренгами – барашками на верхушках волн, и прозрачным небом, в котором кружили чайки, и думала о том, как все это можно было бы красиво снять.

Я ехала по дороге между пляжем и магазинами, мимо закусочной «Три пенни», мимо «Тиндалл и Гриффин» и галантереи, мимо того места, где когда-то располагалась кондитерская «Черничное искушение», запечатленная на бабушкиной картине. Проехав через весь город, я наконец, добралась до поворота на Пейджет-стрит – где строился новый дом.

И была поражена тем, как тут все изменилось по сравнению с тем днем, когда я только приехала в Бейкон. Крышу уже доделали и покрыли, а всякий мусор, который валялся вокруг, включая чипсы и окурки, а также километры проводов, которые мешали ходить, куда-то исчезли.

Перед домом были припаркованы белый минивэн и коричневый джип, а за ними – за ними стояла зеленая «Ауди»! Машина Роя! Значит, он еще не уехал!

Я выскочила из машины и бросилась к черному ходу дома. И столкнулась с одним из рабочих, когда заворачивала за угол – он выронил банку, которую нес с руках, и сотни гвоздей разлетелись в разные стороны.

– Ой, простите, – задыхаясь, я стала помогать ему собирать гвозди и складывать их обратно в банку. – Скажите, Рой Каммингс здесь?

Рабочий посмотрел на меня, взгляд его карих глаз оживился:

– Эй, а вы не Пловчиха случайно?

– Да, – кивнула я. – Да, да, я Пловчиха. Это я. Но пожалуйста, мне очень нужно увидеть Роя Каммингса как можно скорее!

– Кажется, он где-то там, – рабочий пожал плечами, а я побежала дальше. В доме было человек двадцать рабочих, они устанавливали кухонные шкафы, клали плитку в ванной, монтировали розетки. Я прошла все комнаты одну за другой, но Роя нигде не было. Тогда я спустилась вниз и вышла на задний двор. И увидела.

Старого причала больше не было. На его месте теперь стояла совершенно новая конструкция: сломанные доски, отсутствующие перила и гнилые опоры сменились новыми, плотно подогнанными и крепкими. А перед причалом красовались новенькие черные литые воротца с необычным орнаментом в виде завитков. А когда я посмотрела вдаль, на тот конец причала – я увидела, что там стоит человек.

Это был Рой.

Я помчалась по песку, вскочила на платформу и рывком открыла воротца. Рой смотрел, как я бегу по причалу, мои каблуки звонко стучали по доскам. Добежав до конца причала, я резко остановилась.

– Привет, – выдохнула я.

Он окинул меня взглядом с головы до ног.

– И тебе привет. Что ты здесь делаешь?

– Я… я везде тебя искала, – сказала я. – Я думала, ты уехал!

– Еще нет, – ответил он. – Уезжаю чуть позже. У меня встреча в другом штате, по работе.

О нет, нет, подумала я. Он собирается найти работу в другой строительной компании и уехать из Бейкона!

– Ты уезжаешь? Насовсем? – спросила я. В моем голосе слышалась паника.

Рой поднял голову и скосил глаза в мою сторону:

– Что?

– Ты собираешь поступить на работу в другую строительную компанию?

– Другая строительная компания… – он покачал головой. – Да нет, я… Эллен, что ты вообще здесь делаешь?

Я посмотрела на новые доски у меня под ногами. Они были такие крепкие, такие надежные. Потом я перевела взгляд на пляж, где какой-то мальчик играл в мяч с ретривером. И только потом я взглянула Рою в глаза.

– Я… не буду выходить замуж за Хайдена.

Он смотрел на меня с непонятным, слегка смущенным выражением лица.

– Не будешь?

Я покачала головой.

– Нет, – подняв левую руку, я продемонстрировала ему пальцы: – Кольца нет, видишь?

Он взял мою ладонь и повернул туда-обратно. Потом отпустил:

– А что случилось?

Я вспомнила «Олений рог» и караоке, и свою пьяную речь…

– Ты знаешь, у меня никогда не было проблем с алкоголем в Нью-Йорке, а тут… тут все совсем по-другому. Я вчера вечером немного перебрала в «Оленьем роге».

Рой ухмыльнулся:

– Да ладно. Ты этого не сделала.

– О, боюсь, что сделала.

– Ты снова играла в Мертвых президентов, Чемпион? Или на этот раз это был степл-чейз?

– Ни то ни другое. Я вообще не играла в дартс, – ответила я. А потом вспомнила про кубок: – А вот моя мама играла и выиграла ваш ежегодный летний турнир! Понятия не имею, как ей это удалось.

У Роя брови полезли на лоб:

– Твоя мама? Вау. Я думаю, тебе стоит узнать ее получше.

– С удовольствием, – сказала я и улыбнулась. Он поймал мой взгляд, и мы смотрели друг другу в глаза несколько мгновений. Потом он спросил:

– Так что случилось?

Я рассказала ему о караоке и о моем исполнении песни «Наша любовь останется здесь».

– Гершвин, наверно, вертелся в своем гробу как сумасшедший, но слушателям понравилось. Хотя, возможно, они просто поддерживали меня, чтобы я не слишком расстраивалась. Поддержали лузера.

– Они поддержали Пловчиху, – уточнил он.

– В общем, не знаю. Суть в том, что все время, пока я пела эту песню, я думала о тебе. И мне хотелось, чтобы ты был там. А потом я начала говорить все эти жуткие глупости о фотографии и… не знаю. Как-то само так получилось, что в конце прямо там, в «Оленьем роге», на виду у всех, я объявила Хайдену, что свадьбы не будет.

Я слышала, как волны плещут о сваи причала.

Рой переваривал услышанное.

– А почему ты это сделала? – спросил он спустя некоторое время.

Я глубоко вздохнула.

– Потому что… я не могу вернуться к тому, что у меня было раньше. Я приехала сюда, ожидая одного – а получила совсем другое. Все изменилось. Я изменилась. И я не могу выйти замуж за Хайдена, потому что… потому что я люблю тебя.

Рой резко поднял голову:

– Что ты сказала?!

– Я сказала, что все изменилось, и я не могу вернуться к…

– Нет, я о том, что ты сказала потом.

Я взяла его за руку и набрала в грудь побольше воздуха:

– Я сказала, что… люблю тебя.

Он переплел свои пальцы с моими.

– Но как же все то, что ты мне говорила вчера вечером? – он опустил глаза – Ты сказала, что не любишь меня.

Я покачала головой.

– Я просто боялась. Боялась правды. Правда иногда все здорово усложняет и путает. Я сделала очень больно Хайдену. Я знаю это – и мне как-то надо с этим жить дальше. Но я ничего не могу поделать с тем, что люблю тебя.

– А как же Нью-Йорк и твоя карьера? Как насчет того, что ты скрипишь зубами во сне?

Я засмеялась.

– Знаешь, мне кажется, что я ни разу не скрипела во сне зубами с тех пор, как приехала в Бейкон, – я подумала о бабушке и о тех огромных деньгах, которые она мне оставила, а еще я подумала о Кенлин Фарм и о том кустике черники, который я нашла там. – И знаешь… у меня вдруг появилось необъяснимое, но непреодолимое желание стать владелицей черничной фермы. Я буду продавать вкуснейшие черничные маффины и черничные пироги… и… – я взглянула на пляж, на город, на статую Черничной леди. – Кстати, ты никогда не думал, почему никто никогда не пробовал черничных круассанов? Может быть, их я тоже буду печь и продавать. Я слышала, тут неподалеку продается старая черничная ферма.

Над поверхностью океана пролетела летучая рыба, шлепнувшись о воду, она выбросила фонтан серебристых брызг. Рой смотрел на меня и улыбался.

– Я думаю, ты сумасшедшая, Эллен Брэндфорд. Но я люблю тебя, – и он потянул меня к себе.

– Подожди, – остановила я его. – Мне нужно кое-что сделать.

Достав бабушкино письмо из кармана, я развернула листок, разгладила его и последний раз посмотрела на строчки, написанные рукой моей бабушки. А потом подошла к краю причала и выпустила листок из рук. Его подхватил ветер и понес на воду.

Рой подошел и встал около меня.

– Может быть, она, наконец, обрела покой.

– Надеюсь.

– Я думаю, она бы тобой очень гордилась.

– Правда?

– Конечно. Я же горжусь.

– Спасибо, – сказала я. Мы постояли немного у перил, глядя, как ветер играет с волнами.

– Меньше всего я ожидал увидеть тебя сегодня здесь, на этом причале, – признался Рой.

Я улыбнулась.

– Ну а я вот она. И этот новый причал, кстати, мне нравится куда больше прежнего.

Рой засмеялся.

– Нравится?

– Очень. Он прекрасен.

– Ну, думаю, владелец испугался, что на него подадут в суд. Та женщина, которая со старого причала свалилась.

– А, да, точно, – кивнула я. – Эта адвокатша. Как ты думаешь – она подаст иск?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Возможно. А может, и нет. Это может быть… конфликт. Конфликт интересов?

Я покачала головой.

– Нет, я так не думаю. С чего бы тут быть конфликту интересов?

– Ну, она только что заявила владельцу, что любит его.

– Ничего я не… подожди-ка… Что?!

Рой улыбался во весь рот.

– Ты – хозяин?! – пораженно спросила я. – Ты?!

– «Строительная компания Роя Каммингса», позвольте представиться, – он протянул мне руку для рукопожатия.

Я понимала, что выглядела весьма глупо. Он изо всех сил старался не смеяться.

– Ты хочешь сказать, что этот причал твой?

– И причал, и дом. Они как бы вместе, помнишь? Я их владелец с тех пор, как приобрел их в собственность. Я знаю, ты думала, что я плотник. И я и есть плотник, но только еще я генеральный подрядчик. Владелец компании.

Я окинула взглядом причал и новый дом – теперь, когда я знала, что это все появилось здесь только благодаря Рою, я смотрела на них иначе, и они были восхитительны.

– Ты умеешь произвести впечатление, Рой Каммингс.

Он лукаво улыбнулся.

– Ну, вот как раз с этим связана встреча, которая меня ждет. Я должен поговорить кое с кем о проекте. Такой приличный кусок земли с озером, и они хотят… впрочем, ладно, давай не будем сейчас о делах. Сейчас мне есть о чем подумать – о чем-то куда более приятном.

Он заглянул мне в глаза, взял меня за руку и привлек к себе. Внутри у меня все затрепетало, как будто я вдруг стала клеткой для крошечной птички, которая расправляла свои крылышки и собиралась взлететь.

– Знаешь, – сказал он, – может быть, это прозвучит безумно, но мне кажется, что я полюбил тебя с самой первой минуты, как только увидел. Когда ты тонула.

Я отпрянула.

– Когда я – что?

– Когда ты тонула, – сказал он твердо.

Я уставила руки в боки.

– Я не тонула, Рой Каммингс! Я никогда не тонула.

– Ну конечно, – он пытался спрятать улыбку. – А тогда что же ты болталась там в воде с перепуганным видом? Или ты просто пыталась таким образом привлечь мое внимание?

– Никогда в жизни у меня не было перепуганного вида, – я дернула плечом. – Особенно когда дело касается плавания. Когда я была в Эксетере…

Рой снова привлек меня к себе.

– Ну да, ну да. Ты участвовала в национальном чемпионате.

У меня не было шанса возразить – его руки уже обвились вокруг меня, он поцеловал меня в лоб, я слышала, как бьется его сердце, чувствовала запах его лосьона после бритья, когда он потерся своей щекой о мою щеку – запах полевых цветов с нотками зреющей черники…

Он коснулся губами кончика моего носа, а потом накрыл своими губами мои. И все вокруг – доски под ногами, дыхание океана, глубокая синева неба – все, до последнего атома, что не было частью Роя и меня, куда-то подевалось…

Эпилог. Год спустя

Надев рукавицы-прихватки, я вытащила маффины из духовки. Аромат корицы заполнил кухню, когда я поставила два противня с выпечкой охлаждаться. Думаю, бабушка бы одобрила мое добавление к ее рецепту: я посыпала верх маффинов сахаром с корицей, чтобы корочка была еще более хрустящей.


Я стояла в кухне кафе с рукавицами на руках, негромко играла в качестве фона песня Коула Портера «Ночь и день» – и было очень сложно поверить, что всего-то год прошел, как умерла моя бабушка и началось мое путешествие в Бейкон. Думаю, она гордилась бы мной, гордилась бы тем, что я сделала, и я уверена – ей понравилась бы наша кондитерская, тем более что я назвала ее «Непреодолимое черничное искушение» – в честь той, которую она нарисовала когда-то с такой любовью.

Я ощущала бабушкино присутствие повсюду. Я почти видела ее рядом с собой, видела, как мы вдвоем танцуем по кухне – мы всегда делали так у нее дома, пока маффины пеклись в духовке, а Элла Фитцджеральд пела про «околдованного и потрясенного».

В зале для посетителей я скользнула взглядом по ее картине «Кенлин Фарм» и улыбнулась красному сарайчику при мысли о том, как счастлива была бы бабушка узнать, что мы с Роем купили эту ферму и что часть денег, которые она мне оставила, ушли именно на это. Конечно, понадобится несколько лет, чтобы кустики черники, которые мы посадили, начали плодоносить – но это ничего. Мы подождем.

Рядом с бабушкиной картиной висела доска, на которой я писала меню. Взяв кусок ярко-желтого мела, я написала: «Холодный морковный суп с имбирем, сэндвич с куриным салатом, яблоком и орехом пекан и французский багет с копченой ветчиной и бри». Рой наверняка захочет багет, когда придет. Мы подавали его с зеленью и обильно сдабривали дижонской горчицей, как он любил. Он, наверно, заявится в своих потрепанных джинсах и любимой красной футболке, сунет голову в кухню или будет искать меня в ванной, которую я называю своим кабинетом, найдет и будет целовать, царапая своей утренней субботней щетиной – все, как я люблю.

Мы с Роем поженились, свадьба была очень скромной – только семья и несколько близких друзей. И это было прекрасно. Мы закрыли «Виктори Инн» на спецобслуживание, и Паула даже разорилась на новые стулья для крыши.

Пожилая пара освободила столик, оставив после себя экземпляр «Нью-Йорк Таймс». Я взяла газету и машинально прочитала заголовок: «Крофт занимает лидирующие позиции». Я почувствовала некоторое волнение и прилив гордости за Хайдена. Конечно, результат выборов будет известен не раньше ноября, но, кажется, он имеет все шансы занять пост в своем округе, и это меня нисколько не удивляет.

Я вспомнила письмо от Хайдена, которое он прислал мне пару месяцев назад: он поделился, что столкнулся с Талли на весеннем гала-концерте Нью-Йоркского «Сити Балет» и что они начали встречаться. Я ответила, что очень рада и что желаю им всего самого-самого лучшего. А еще рассказала, что видела Джима, который стал теперь ресторанным критиком в «Таймс». Джим приезжал к нам в апреле и дал нашему кафе две звезды в обзоре, который посвятил заведениям с традиционной кухней.

Иногда я вспоминаю о Нью-Йорке и невольно думаю, какой была бы моя жизнь, если бы я просто опустила бабушкино письмо в почтовый ящик и никогда не оказалась бы в Бейконе. Теперь я не могу даже представить себе, что могла бы жить где-то в другом месте и быть с кем-то, кроме Роя. Удивительным образом смерть моей бабушки, такое трагическое для меня событие, привела меня к сегодняшнему счастью. Может быть, Рой был прав, когда сказал, что бабушка послала меня узнать все ее секреты. Хотя скорее – она прислала меня сюда, чтобы я смогла разобраться со своими.

Я отложила желтый мелок и достала с полки за прилавком коробочку с рецептами моей бабушки. Нарисованные вручную синие и белые цветы, затертые и поблекшие, но все еще различимые, украшали крышку. Я погладила пальцами бока коробки и открыла ее. Внутри были пожелтевшие почтовые карточки, испещренные длинными, элегантными буквами – почерк моей бабушки ни с каким другим невозможно было перепутать. Рецепты хлеба и пирогов, печенья и булочек, кексов и, разумеется, маффинов.

И пусть ярко-синие когда-то чернила выцвели – слова ее продолжали жить…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации