Текст книги "Тени прошлого"

– Мои дети ничего не понимают, – вмешался Себастьян Райдер. – И я тоже. Нам ведь ничего не известно о подвигах Ханны. Но нам было бы очень интересно послушать о них.

Эндрю Дойл отпустил мою руку и повернулся к хозяину дома.

– Чтобы все рассказать, потребуется много времени, а я уже и так совершенно смутил мисс Ханну.

– О, это ничего, – резко возразил мистер Райдер – Обед будет подан в половине девятого, и у нас еще есть время. Давайте сядем, и вы нам все расскажете, молодой человек.

– Сэр, я еще нужна вам? – спросила я, в душе надеясь, что он меня отпустит.

Уилларды начали огорченно переглядываться, а Эндрю Дойл с умоляющим видом воскликнул:

– Сэр, пожалуйста!

– Садитесь, Ханна, садитесь, – весьма учтиво попросил меня мой хозяин и повернулся к гостям: – Может быть, вы хотели бы, чтобы Ханна пообедала с нами? Если нет гостей, мы обычно обедаем вместе.

– Сэр, в таком случае, – ответил ему мистер Уиллард, – если мы не нарушим ваш домашний порядок, мы сочли бы за честь, если бы она удостоила нас своим присутствием.

– Прекрасно, – сказал мистер Райдер, и я поняла, что расположение ко мне Уиллардов он записал себе в прибыль. – Фарроу, проследите, чтобы поставили еще один прибор, – приказал он дворецкому. – Вы свободны.

– Да, сэр, – едва слышно ответил Фарроу и вышел из гостиной.

– Мисс Ханна, – сказал Эндрю Дойл и подвинул мне стул.

Я его поблагодарила и, смутившись еще больше, села. Дамы заняли свои прежние места, пожилые господа тоже сели, и только один Эндрю Дойл остался стоять, в задумчивости склонив голову набок. Так продолжалось несколько мгновений, после чего он обвел взглядом всех, кто был в гостиной, и сказал:

– Пожалуйста, постарайтесь представить узенькую улочку на Монмартре и холодную зимнюю ночь. И безрассудного молодого человека, решившего прогуляться по кабаре и ресторанам этого неспокойного квартала.

Он пожал плечами.

– Безрассудным молодым человеком был я, тем не менее у меня хватило ума не брать с собой много денег и тем более ценностей... да, не считая золотых запонок, которые я забыл снять. Я пошел один, что тоже было неумно, и, естественно, заблудился. Вдруг из темноты появляется апаш и бьет меня по голове.

– Апаш? – изумленно воскликнул Джеральд.

– Да нет, не краснокожий индеец, – ответил ему Эндрю Дойл. – Теперь так называют воров и бандитов, которые промышляют на Монмартре. – Он немного помолчал, а потом с досадой стукнул кулаком по колену. – Этот страшный удар удивительную штуку сыграл со мной. Я лежал на земле, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой, и все видел так, словно я не принимал участия в происходящем. С апашем была женщина. Насколько я понимаю, это обычное дело, и их женщины такие же кровожадные, как мужчины. Я видел, как они обыскивают меня, вытаскивают бумажник, берут деньги и выбрасывают его. Они пришли в ярость оттого, что у меня оказалось мало денег, и стали меня бить, оба.

Он замолчал, обернувшись к Себастьяну Райдеру.

– Сэр, эта история не совсем годится для вашей дочери. Надеюсь, я ее не очень растревожу.

– Она у меня росла не маменькиной дочкой, – резко возразил Себастьян Райдер. – И ваша история не фантазия, мистер Дойл. Я не очень поддерживаю ту точку зрения, что от молодых людей надо скрывать жестокости нашего мира. Пожалуйста, продолжайте.

– Боли я не чувствовал, – задумчиво, как бы заново все переживая, проговорил Эндрю Дойл. – Наверно, они были пьяными, потому что не сняли с меня пальто и не нашли золотых запонок. – Он пожал плечами. – Они меня били, а я не чувствовал боли, но я понимал, что если они не перестанут меня бить, то я могу умереть. Однако я ничего не мог поделать. А потом... потом мне послышался стук каблучков. Да, я не только видел, я еще слышал. И я услышал, как совсем молодая женщина, которая вдруг оказалась рядом, кричит на апаша по-французски. Они стали смеяться над ней, и апаш даже хотел было ее стукнуть, но она вытащила из шляпы булавку и ткнула ею ему в руку, так что он взвыл от боли. А чуть погодя он опять взвыл, потому что, не ожидая, когда он придет в себя, она стукнула его каблуком по коленке.

Я услыхала, как вздохнул Джеральд, и поняла, что он смотрит на меня с еще большим обожанием, чем обычно, но не подняла головы, а осталась сидеть, как сидела, сложив руки на коленях и опустив глаза.

– Все быстро закончилось, – продолжал Эндрю Дойл. – Девушка, то есть мисс Ханна Маклиод, наверно, чем-то пригрозила напавшим на меня воришкам, но я почти ничего не понял из того, что она им кричала по-французски, и они просто-напросто сбежали. Потом она попыталась привести меня в чувство, и мне удалось немножко помочь ей, когда она поставила меня на ноги и почти потащила на себе... – Он умолк. – Потащила в свою конуру. Ну да, на шестой этаж мрачной трущобы. Только не подумайте о ней плохо, потому что она открыла для меня свой дом, то есть подарила мне жизнь, ведь если бы она оставила меня на улице, я бы наверняка умер от побоев и от холода.

В гостиной стало очень тихо. Я хотела украдкой поглядеть на гостей мистера Райдера, но тут же опять опустила глаза, потому что все, кто был в комнате, смотрели на меня, а не на мистера Дойла.

Потом я опять услыхала его голос:

– С помощью мужчины и старой карги, как выяснилось, консьержки и ее мужа, мисс Ханна дотащила меня до своей комнаты и уложила на свою кровать. Потом мои мысли стали путаться. Я то приходил в себя, то погружался в небытие. Я не понимал, где я и что происходит. Мне казалось, что Клара говорит со мной, смывает мне кровь с лица, смазывает раны на боках. Потом опять появилась старая карга и дала мне что-то выпить. – Его передернуло от воспоминания, и он махнул рукой. – С этой минуты я ничего не помню. В себя я пришел только в отеле через несколько дней, рядом была сестра милосердия и мои родные.

Какое счастье, что он ничего не помнит, подумала я, потому что не представляла, как он будет рассказывать о том, что я легла рядом с ним, чтобы не замерзнуть.

– К сожалению, – продолжал мистер Дойл, – тетя, дядя и кузина Клара были обмануты негодяем, сообщившим им, где меня найти, но обвинившим Ханну в воровстве. Кончилось это тем, что моя верная кузина была, мало сказать, недобра к Ханне, когда явилась к ней с двумя служащими из отеля, чтобы унести меня домой, и, боюсь, этой доброй и храброй девушке было весьма обидно слушать, как ее обвиняют в том, от чего она меня спасла, рискуя своей жизнью.

У меня вырвался нервный смешок, и я сказала:

– Наверно, все так и было бы, если бы я не боялась, что меня арестуют. – Я посмотрела на Клару. – Все это давно в прошлом, и пора забыть, что да как там было.

– Когда мы узнали правду, – вмешался мистер Уиллард, – мы немедленно отправились выразить Ханне нашу благодарность, но она уже уехала. – Он криво усмехнулся. – Наверно, естественный страх перед полицией заставил ее принять предложение, как я понимаю, вашего агента, мистер Райдер. Как бы то ни было, но мы познакомились с соседом Ханны, мистером Тоби Кентом, который недавно весьма прославился как художник и который тоже был весьма озабочен ее исчезновением. Мы с женой и дочерью должны были ехать дальше, Эндрю тоже отправился за океан, и у нас не было возможности самим искать Ханну, но, к счастью, этим занялся мистер Кент, и он сообщил нам добрые новости. – Он искоса взглянул на Себастьяна Райдера. – Мы были рады узнать, что она в безопасности и живет в доме джентльмена с безупречной репутацией, к тому же мы с вами должны были встретиться во время моего визита в Лондон.

Себастьян Райдер с интересом смотрел на меня. Он медленно кивнул.

– Удивительная история, – сказал он. – Ханна, почему вы умолчали об этом?

Я не знала, что мне сказать, но потом решилась:

– Драться с помощью булавок и каблуков, сэр, на Монмартре иногда необходимо, но это вовсе не говорит о хорошем воспитании. К тому же я постоянно помнила о французской полиции, которая подозревала меня в воровстве, и мне не хотелось об этом говорить.

Мистер Райдер коротко рассмеялся:

– В здравом смысле вам не откажешь. Наверно, вы очень удивились, когда увидели мисс Клару и мистера Дойла.

Это не было похоже на вопрос, поэтому я промолчала. А так как я продолжала сидеть с опущенной головой, то изумилась, услыхав восторженный голос Джейн:

– Потрясающая история! Ханна, неужели вы в самом деле все это сделали?

– Да, – прошептала я и умоляюще посмотрела на мистера Бенджамина Уилларда, который, как мне показалось, был в состоянии понять мои чувства. Моя мольба не осталась без ответа.

– Эндрю, – жестко проговорил он, – вы все рассказали и поблагодарили Ханну. Ваша мечта исполнилась, а теперь оставьте ее в покое хотя бы на время. Насколько я понимаю, она не желает ничего вспоминать и уж тем более представляться героиней, так что, будучи гостями нашего милого хозяина, мы должны уважить чувства мисс Ханны, у которой мы и так в долгу.

Мистер Уиллард был умным человеком, поэтому, якобы обращаясь к гостям, он также потребовал и от хозяев дома оставить в покое жертву их любопытства. Миссис Уиллард тоже сразу поняла, что хотел сказать ее муж.

– Дорогой Бен, ты прав. Конечно, мистер Райдер не отказался послушать Эндрю, но, боюсь, как бы он не подумал, что американцы не умеют вести себя в обществе и любят слушать только себя. – Она добродушно рассмеялась: – Сядь, милый Эндрю. Мне хочется попросить Джейн рассказать нам о Серебряном Лесе. Я слышала, это удивительно красивый дом. Он ведь очень старый и у него долгая история, правда, Джейн? В Соединенных Штатах все недавно, поэтому для нас совершенно невероятно видеть тут дома и соборы, которым чуть ли не тысяча лет.

– Нет, миссис Уиллард, наш дом совсем не старый, – сказала Джейн. – Мой отец построил его...

Я мысленно перевела дух. Мистер Уиллард заговорил с мистером Райдером, Джеральд подвинул свой стул поближе к Кларе, а Эндрю Дойл сел рядом со мной.

– Простите меня, если вам было неприятно, – тихо проговорил он. – Я больше ни слова не скажу об этом происшествии, мисс Ханна. Скажите, вам нравится жить в Англии? Наверно, вам теперь неплохо после стольких лет нищеты на Монмартре?

– Да, сэр, мне повезло, – ответила я. – Только, пожалуйста, не думайте, что я была несчастлива на Монмартре. У меня был дом и была постоянная работа.

Он непонимающе уставился на меня.

– Странно, что такая воспитанная молодая леди была довольна той жизнью.

Я не могла не улыбнуться его наивности.

– Полагаю, вы ошибаетесь насчет моего воспитания.

Он покачал головой.

– Нет, – медленно проговорил он. – Нет, мисс Ханна, не думаю. Я многого не понимаю, хотя говорил о вас с вашим другом. – Он понизил голос. – Вы знаете, что ваш портрет у меня?

Я кивнула и спокойно сказала:

– Да, от Тоби. Я рада, что ему повезло.

– И я тоже. Он мне очень нравится, а дядя говорит, что он великий художник. – Эндрю Дойл скривился. – Я не коллекционер и не художник, но мне ужасно приятно иметь у себя картину, хотя бы один год, ведь это замечательная картина. Но вы не откроете мне тайну названия? Он ни за что не хотел сказать, почему назвал ее «Девушка с бабочкой».

– Я тоже не скажу, сэр, если Тоби не говорит.

– Ну, конечно. Я вас не принуждаю.

Тут вошел Фарроу и объявил, что обед подан. Себастьян Райдер предложил руку миссис Уиллард и сказал, повернувшись к мистеру Уилларду:

– Сэр, не подадите ли вы руку моей дочери Джейн? Джеральд позаботится о мисс Кларе, а мистер Дойл, если не возражает, о Ханне.

Я старалась, как могла, в тот вечер, но не могу сказать, что мне нравилась моя роль. Гости были весьма милы со мной, особенно Клара, однако я чувствовала себя не в своей тарелке. Это был не тот случай, когда от меня требовалось развлекать гостей, поэтому мне не хотелось особенно привлекать к себе внимание, а с другой стороны, не могла же я ограничиваться только «да» и «нет», следовательно, мне все время приходилось думать о том, чтобы не потерять чувство меры.

Когда дамы покинули джентльменов, собиравшихся пить портвейн и курить сигары, и вошли в гостиную, Клара обняла меня.

– Вам было тяжело, правда, дорогая? – участливо спросила она.

– Что тяжело, Клара? – вмешалась Джейн, не дав мне ответить.

Тогда миссис Уиллард взяла Джейн за руку, подвела к дивану и ответила вместо меня.

– Тяжело быть не хозяйкой, не гостьей и не служанкой, – улыбнулась она, совершенно меня очаровав. – Знаете, Джейн, расскажите мне о вашей школе, а они пусть тоже поболтают, не будем им мешать.

Я боялась, что Клара задаст мне массу вопросов, на которые мне будет трудно ответить из-за Джейн, потому что в Серебряном Лесу ничего не знали ни о Тоби Кенте, ни о хитрости мистера Бонифейса. Однако мне не надо было бояться, так как Клара сразу принялась рассказывать о своем доме в Америке в штате Вирджиния и о том, что там принято и не принято. Мне понравился ее голос и то, как она прелестно растягивала слова, но больше всего я радовалась возможности помолчать и лишь время от времени задавать какой-нибудь вопрос. Из нашей первой встречи я вынесла впечатление о мисс Кларе как о весьма самостоятельной и даже сердитой особе, но на сей раз она была очень добросердечна и открыта и совершенно не стремилась мне покровительствовать.

Из ее рассказа я узнала, что еще три года назад ее семья жила в Галвестоне в штате Техас, а потом ее отец возглавил Закупочную комиссию и им пришлось переехать в Вирджинию, чтобы быть поближе к Вашингтону. Отец Эндрю, то есть ее дядя, строил железные дороги в Мексике и там женился. Эндрю родился в Монтеррее, не больше, чем в ста милях от Техаса. Клара с детства помнила поездки с родителями в Монтеррей, которые они совершали через год, а когда оставались дома, то принимали у себя Эндрю с родителями, так что кузены неплохо знали друг друга.

Мне оставалось только благодарить мою мать за уроки географии и себя за горы книг, прочитанных в колледже для юных девиц, потому что хотя я не смогла бы показать на карте Главестон или Монтеррей, но по крайней мере знала, где находится Техас, и представляла мысленно карту с Рио-Гранде на северной границе, сужающейся к югу Мексики.

– Когда умер отец Эндрю, – сказала Клара, – его мать, тетя Мария, вернулась на гасиенду своих родителей. Эндрю большей частью живет там, но... – Она запнулась и виновато поглядела на меня. – Впрочем, думаю, это не секрет. Эндрю у нас бунтовщик. У него есть идеалы. Мне кажется, он романтик. Ненавидит, как живут в Мексике. Бедные там хуже собак, а богатые, словно лорды. Он из-за этого поссорился со своей матерью и всей родней, и мы ужасно переживаем. Нет, мы его, конечно же, понимаем, но мой отец всегда ему говорит, нельзя ничего изменить за одну ночь.

Клара посмотрела на мать, оживленно беседовавшую с Джейн, и продолжала, понизив голос:

– Бунтовщики собираются в отряды в диких частях страны, и мы думаем, что Эндрю познакомился с кем-то из вождей и оказывает ему поддержку. Это очень опасно, потому что родственники его матери занимают важные посты в правительстве и придут в ярость, если узнают, что он всерьез помогает этим людям. Для властей они разбойники, а для Эндрю – патриоты, борющиеся за свободу своей родины. – Она вздохнула и покачала головой. – Наверно, Эндрю прав, но папа говорит, что он ничего не добьется своей помощью. Я была так рада, когда Эндрю согласился поехать с нами в Европу. Может быть, это его немножко охолодит.

Меня не удивило, что Эндрю Дойл – идеалист и романтик. Я это предполагала по тому, как он живописал мою стычку с апашем, однако все остальное, о чем говорила Клара, было от меня очень далеко и почти фантастично. В уютной гостиной прекрасного лондонского дома трудно было представить себе страну, в которой разбойничают вольные люди, наверно, потому что я ни с чем подобным никогда не встречалась. Для Клары же это было частью ее жизни, которую она хорошо знала, ибо не раз была в Мексике, зато, наверно, она совсем не представляла себе, как я жила в Париже.

Тихо, так, чтобы Джейн ничего не слышала, я сказала:

– Тоби Кент говорил, что мистер Дойл вернулся в Мексику, а вы поехали дальше по европейским странам. Наверно, вы расстроились, что вам не удалось удержать его подольше.

Клара опять вздохнула:

– О да. Иногда он просто невозможен. Мы даже не знали, зачем он возвращается, разве что он получил письмо от человека, который стоит во главе одного из отрядов. Наверно, вы читали в газетах о Рамоне Дельгадо.

Поразмыслив несколько мгновений, я покачала головой.

– Нет, не читала, – сказала я, – но в наших газетах вообще мало пишут о Мексике, если только там не случается что-нибудь из ряда вон выходящее.

– Да, возможно, – не стала возражать Клара. – В наших то же самое. И мы бы, верно, тоже не интересовались тамошними делами, если бы не Эндрю. Как бы то ни было, нам кажется, что Эндрю ездил повидаться именно с Рамоном Дельгадо, потому что когда он вернулся, то принялся расспрашивать отца, как ему купить побольше ружей. Значит, из-за ружей он и ездил в Мексику. Знаете, папа очень на него рассердился, и Эндрю больше с ним о ружьях не заговаривал. Мне бы очень хотелось, чтобы он осел в Америке и забыл думать о Мексике.

– А его мать может уехать оттуда? – спросила я.

– Нет, она не уедет, – подумав, ответила Клара. – Я люблю тетю Марию, но после смерти дяди Хэнка она вернулась в свою семью и стала очень... даже слишком мексиканкой, как мне кажется. Они с Эндрю перестали понимать друг друга, и это очень печально.

Едва она это сказала, как отворилась дверь и вошли мужчины. Джеральд сразу направился к нам с Кларой. Он, по-видимому, испытывал огромное облегчение, получив возможность отделиться от старших, и принялся болтать с нами. Я мало говорила, да и неуместно мне было особенно болтать, но, к счастью, Клара любила классическую музыку и была достаточно образована, чтобы найти с Джеральдом общий язык.

Чуть погодя я обратила внимание на то, что мистер Райдер и мистер Уиллард изучают свои записные книжки.

– Мелани, ты не проверишь, что у нас двадцать первого? – обратился мистер Уиллард к жене. – Это через неделю. Мистер Райдер приглашает нас на прогулку по реке, которую он устраивает для некоторых из своих знакомых. Мы прокатимся по Темзе от Вестминстера до Кью.

– Очень заманчивое приглашение, – проговорила миссис Уиллард, доставая из сумочки записную книжку. – Мне кажется, у нас не намечено ничего такого, чего нельзя было бы не отменить. Подожди... Да, мы с Кларой свободны двадцать первого.

– Будем надеяться, погода нас не подведет, – сказал мистер Райдер. – Вот увидите, все будет очень интересно, и, если пожелаете, вы сможете посетить сады.

– Папа, как хорошо! – воскликнула Джейн. – Ты нам ничего не говорил о прогулке. Кто еще будет?

– Еще три гостя, – ответил ее отец. – Мистер и миссис Хью Ритчи и сэр Джон Теннант.

Я как раз в эту минуту смотрела на Джейн и обратила внимание, что она удивленно мигнула. Тогда я повернулась к Джеральду. Он смотрел на отца с откровенным изумлением. Себастьян Райдер спрятал записную книжку и вновь обратился к гостям:

– Вам они наверняка понравятся, – продолжал он. – Хью Ритчи – член парламента и помощник министра, который в один прекрасный день добьется высокого положения. Его жена Анна – дочь сэра Джона Теннанта, одного из богатейших землевладельцев в графстве Кент.

Клара захлопала в ладоши.

– Он – сэр? – восторженно переспросила она. – О Господи, ну разве это не чудо? Мистер Райдер, он баронет?

– Не совсем, мисс Клара. Сэр Джон – не наследственный дворянин. Одинокий рыцарь.

– Одинокий рыцарь? Он не женат? Вы сказали, что миссис Ритчи – его дочь?

Себастьян Райдер улыбнулся.

– Он, правда, одинокий рыцарь, но это у нас только так называется. Первоначально смысл заключался в том, что такой рыцарь не принадлежит ни к какому ордену. Увы, английская система титулов не из простых.

– Я не ошибаюсь, – вступил в разговор мистер Уиллард, – сэр Джон – президент судостроительной компании «Хейли и Теннант»?

– Вы совершенно правы, – ответил мистер Райдер, – хотя у нас в Англии это называется председатель. Вполне возможно, что вы поддерживаете с его компанией деловые отношения или теперь заключите контракт.

– Думаю, они этого хотят, – сказал мистер Уиллард. – Они вели переписку с нашей комиссией, но пока я еще не делал им официальных предложений.

– Наша прогулка – всего лишь развлечение, – торопливо проговорил мистер Райдер. – Даже речи не может быть, чтобы сэр Джон начал обсуждать деловые вопросы.

В ответ мистер Уиллард улыбнулся и махнул рукой.

– О, это меня совершенно не волнует, сэр, – сказал он. – Не сомневаюсь, с капиталами у сэра Джона все в порядке, так что нам совсем неплохо встретиться для начала в непринужденной обстановке.

Он еще что-то говорил, но я уже не улавливала смысл его слов отчасти из-за непомерной усталости от своего странного положения полугостьи-полуслужанки, отчасти из-за любопытства, которое пробудили во мне Джеральд и Джейн, и отчасти из-за смутного ощущения, что я уже где-то слышала фамилию Теннанта.

Я ужасно обрадовалась, когда минут через десять мистер Уиллард сказал, что его семейству пора, как он выразился, «в путь», употребив американское выражение, которое я не совсем поняла и которое Клара тотчас мне объяснила. Несмотря на все трудности, что мне пришлось преодолеть в течение вечера, мне очень понравились Уилларды своей открытостью, а также, хотя они принадлежали к высшему свету, теплотой, дружелюбием и отсутствием какой-либо претенциозности. Мне пришлось последней прощаться с ними, и я рассчитывала ограничиться реверансом, однако все они подали мне руку. Эндрю Дойл вновь склонился над моей рукой и спросил:

– Мисс Ханна, мы увидимся с вами во время речной прогулки?

Я не знала, что мне отвечать, но не успела выказать свое смущение, как вмешался мистер Райдер:

– Она будет.

Через несколько минут, когда гости ушли и я поднялась наверх, то увидала под дверью у Мэтти свет. Она часто засиживалась допоздна, раскладывая пасьянс, и всегда была рада, если я заглядывала к ней ненадолго после приема, на котором вынуждена была присутствовать. Я постучалась, и она, пригласив меня войти, с улыбкой оторвалась от своих карт, разложенных на карточном столе красного дерева.

– Ну как, дорогая, хорошо провели вечер?

– Немножко странно, Мэтти, потому что среди гостей был джентльмен, которому я как-то помогла в Париже, когда на него напали... О, пожалуйста, не просите меня ничего рассказывать. Я совершенно уверена, что мастер Джеральд все вам повторит за завтраком. – Я села рядом с ней. – Что это за пасьянс?

– Мисс Миллиган.

Я взглянула на разложенные карты и увидела, что на руках у нее их осталось совсем немного.

– Боюсь, Мэтти, на этот раз не получится.

– И я так думаю, но все же попробуем. – И она продолжила заниматься пасьянсом. – Хозяин доволен?

– Кажется, да. Вы знаете, он задумал прогулку по реке через неделю?

– Нет, он мне ничего не говорил, но времени еще много, если он задумал только холодный ленч. Он сказал, сколько будет гостей?

– Сказал, что возьмет меня, только не знаю зачем. А гости будут те же, что сегодня, и еще трое. Мистер и миссис Ритчи и сэр Джон Теннант.

Мэтти бросила карты на стол и в изумлении уставилась на меня:

– Теннант? Не может быть, девочка! Ты ослышалась!

– Да нет, я совершенно уверена, что не ослышалась. Сэр Джон – глава судостроительной компании.

Она глядела на меня пустыми глазами и медленно качала головой.

– Не понимаю, – проговорила она в конце концов. – Ничего не понимаю.

– Мне показалось, мисс Джейн и мастер Джеральд тоже удивились. Мэтти, что в этом такого особенного?

– Хозяин ненавидит сэра Джона Теннанта, – почти прошептала она, – больше, чем кого бы то ни было, и ненавидит уже много лет. Это он убил мистера Хэрольда.

– Убил? – недоверчиво переспросила я.

Мне еще не приходилось слышать о мистере Хэрольде.

– Довел его до самоубийства, – сказала Мэтти, подбирая дрожащими руками карты. – Это было очень давно. Больше двадцати лет назад. Мистер Хэрольд был единоутробным братом хозяину и всего несколькими годами старше. Хозяин, говорят, в нем души не чаял. Это случилось задолго до того, как я начала тут работать. Мне рассказали старые слуги.

– Мэтти, я не хотела бы быть навязчивой, ведь ко мне это не имеет никакого отношения.

– Я никогда не говорила об этом с новыми слугами, которые пришли после смерти миссис Райдер, упокой, Господи, ее душу, но вы, Ханна, я знаю, не сплетница, и лучше вам знать, что к чему, если этот сэр Джон Теннант в самом деле приглашен на прогулку. Хозяин всего раза два называл его при мне, тем не менее я уверена, его чувства не ослабли с годами.

– Дети наверняка знают, – сказала я. – Поэтому они удивились.

– Да, они знают, дорогая, хотя мы, конечно же, никогда об этом не говорим. Все бизнес. Мистер Себастьян тогда только-только открыл свою первую фабрику, а мистер Хэрольд владел судоходной фирмой, правда, маленькой. Оба они были очень умные и быстро шли в гору, чему были обязаны только себе самим, потому что начинали почти что ни с чем. Я в этом ничего не понимаю, но получилось вроде мистер Хэрольд переоценил свои силы и купил больше пароходов, чем мог оплатить. Тут-то сэр Джон Теннант и сыграл с ним какую-то штуку, как будто потребовал деньги раньше, чем они договаривались, потому что на его верфи строились корабли.

Мэтти посмотрела на остававшиеся еще на столе карты и стала собирать их в колоду.

– Ну, мистер Хэрольд и сэр Джон очень поссорились. Не знаю уж всех подробностей, но старые слуги говорили, будто сэр Джон хотел мистера Хэрольда пустить по миру и к этому все вел. Мистер Хэрольд все потерял до последнего пенни. Он должен был вскоре жениться на девушке из хорошей семьи, однако, когда это случилось, родители разорвали помолвку. Мистер Себастьян хотел продать свою фабрику, да и вообще все, и помочь брату, но его денег все равно не хватило бы. И мистер Хэрольд не разрешил.

Мэтти аккуратно сложила карты и трясущимися руками убрала их на место.

– Чтобы как-то выкрутиться, мистер Хэрольд как будто сделал то, что не должен был делать, – прошептала она. – И сэр Джон хотел отдать его под суд. Ну вот мистер Хэрольд пошел как-то вроде стрелять зайцев и не вернулся. Потом его нашли мертвого, и можно было подумать, что произошел несчастный случай, только мистер Себастьян не поверил. Он возненавидел сэра Джона Теннанта и теперь его ненавидит. Один раз он заговорил со мной о нем, когда прочитал о нем в газете, и выпил на пару рюмок виски больше, чем обычно. «Рано или поздно, Мэтти, я с ним разделаюсь, – сказал он. – Случай обязательно представится, а ждать я умею».

Меня охватила дрожь при мысли о ненависти, которую холили и лелеяли столько времени.

– Вы думаете, мистер Райдер задумал что-нибудь против сэра Джона? – спросила я.

Мэтти пожала плечами:

– Кто знает? Но вы должны помнить, что хозяин ничего не забыл и не простил.

– Но почему тогда сэр Джон Теннант принимает приглашение отдохнуть от человека, который его так сильно ненавидит?

Мэтти покачала головой:

– О, дорогая, он ведь ничего не знает. Мистер Хэрольд и мистер Себастьян занимались разными делами, и фамилии у них разные, потому что отцы разные. Да и давно все это было, так что вряд ли сэр Джон представляет, от кого получил приглашение.

– Да, наверное, не представляет.

Мы помолчали пару минут.

– Наверняка мистер Райдер захочет навредить сэру Джону в делах, а у нас будет всего-навсего развлекательная прогулка, – прервала я молчание.

Мэтти вздохнула.

– Не думайте об этом, Ханна, – сказала она. – Что бы хозяин ни задумал, к нам с вами это не имеет отношения.

– Да, вы правы. – Я погладила ее по руке и встала. – Спокойной ночи, Мэтти. Хороших вам снов.

– И вам, дорогая.

Позднее, уже переодевшись в ночную рубашку, я подошла к окну и, отодвинув занавеску, стала смотреть на лондонские крыши на фоне ясного звездного неба. Мне было отчего задуматься, но, к счастью, Мэтти об этом не знала. Пока она рассказывала историю брата моего хозяина, я неожиданно вспомнила, откуда мне известно имя сэра Джона Теннанта. О нем мне написала моя мама в предсмертном письме, когда советовала в случае безвыходного положения обратиться к адвокатам и спросить у них совета относительно Благотворительного общества Теннанта.

Может быть, оно не имело ничего общего с сэром Джоном Теннантом. Хоть его фамилия и не была очень распространена, вполне вероятно, что он не один Теннант в Англии. Но я никак не могла представить, что моя мама была знакома с титулованным землевладельцем и председателем большой судостроительной компании.

И моими мыслями завладело другое имя, которое я услышала тоже вечером, но постаралась не выказать, будто мне уже приходилось его слышать. Я посмотрела на ящик, в котором хранилась шкатулка с моими сокровищами. Когда Клара рассказывала мне о тревогах семьи из-за Эндрю, она упомянула имя вождя, вероятно, встречавшегося с Эндрю во время его последней поездки в Мексику, имя Рамона Дельгадо. Я не сомневалась, что она говорит о человеке с гордыми орлиными чертами лица, трагическими глазами и неуемным желанием уничтожить то зло, которое существует на его родине. Человек с таким именем один раз открыл свое сердце юной слушательнице, ничего не знавшей о подобных вещах, и подарил ей кольцо из мексиканского серебра со своими инициалами, потому что она доброжелательно слушала его и своими простыми словами вселила в него новые надежды.

В конце концов я опустила занавеску и босыми ногами пошлепала через всю комнату к кровати. В имени Теннанта я не усмотрела ничего угрожающего для себя, а тем более в имени человека, который был теперь на другом краю земли, идеалиста и романтика не хуже Эндрю Дойла. Тем не менее, лежа в темноте, я чувствовала нити невидимой сети, оплетавшей меня со всех сторон.