Текст книги "Али Бабаев и сорок покойников"

– Готовы? – спросил Красильников, и оба поединщика кивнули. Игорь Петрович выглядел сосредоточенным, а по лицу Волкодава бродила неприятная ухмылка. Сущий злодей, решил Бабаев.

Перчатка снова полетела в снег, и едва она коснулась укутавшего землю белого покрова, как грянули два выстрела. Бабаев с ужасом увидел, как по накидке Игоря Петровича расплывается кровавое пятно. Эльф, тем не менее, не падал, а стоял вполне уверенно, только морщился от боли. Ранен в плечо, догадался Бабаев и перевел взгляд на Волкодава.

Огрызок, раскинув руки, лежал на мерзлой земле, уставившись в затянутое облаками небо. Прошел миг первого ошеломления, и все двинулись к нему: побежал Калитин со своим чемоданчиком, вынырнули из-за деревьев Лена Вересова и Гутытку, бросились к лежащему Игорь Петрович, Бабаев и Красильников, а за ними – рослый приятель Волкодава. Лишь Мурашкин остался на месте, целился камерой и снимал, снимал…

– Мертв, – произнес Калитин, склонившись над остывающим телом. – Горло пробито и основание черепа… Нужно труповозку вызывать, в морг вести.

– Ясени Лориэна! – в панике воскликнул Игорь Петрович. – Я его убил!

– Похоже на то, уртак, – отозвался Бабаев, наморщил лоб и прочитал на арабском строки из Корана: – Аллаху принадлежит то, что в небесах, и то, что на земле; и к Аллаху возвращаются дела. – Подумал секунду и добавил: – Прими, Господь, его грешную душу. Аминь!

– Аминь! – повторил Гутытку за спиной Али Саргоновича. – Верно дед говорил: кто ищет беды на свой тохес, тот ее схлопочет. Предлагал ведь Бабай замириться!

– Что такое тохес? – спросила Вересова.

– Задница, – объяснил Гутытку. – Но теперь и задницы нет, а только покойник.

Калитин, убедившись, что Волкодаву его услуги не нужны, отвел эльфа в сторону, начал бинтовать ему плечо. Игорь Петрович стонал и охал; но, очевидно, не рана его мучила, а чувствительная совесть – не привык он убивать. Появился Мурашкин, велел всем отодвинуться, снял труп крупным планом, забормотал в микрофон, фиксируя время смерти. Остальные угрюмо молчали.

Прошло минут десять, и на дороге взвыла сирена. Черный автомобиль свернул на прогалину, из него вылезли два деловитых санитара, упаковали огрызка в мешок и швырнули в кузов.

Враги. Эпизод 13

– Ничего не изменилось! Ни-че-го! – Борис Иосифович сопровождал каждый слог взмахом руки. – Ну потеряли нескольких ублюдков… Что с того! Другие найдутся!

– Мы не ублюдков потеряли, а темп, – возразил Полуда. – По плану пора уже акции скупать, а мы топчемся на прежнем месте. Почему?

– Потому, что кое-кто пожабился, – произнес Владимир Аронович Желтый, бросив косой взгляд на Сосновского. – Не прав ты, Боря, не прав! Просил этот Бабаев денег, ну так дали бы… сколько бы ему захотелось, столько бы и дали… Все равно эти дурацкие покушения обошлись в хорошую копейку!

– Кто же мог предполагать! – буркнул Сосновский, чувствуя свою вину. – Раньше таких проблем не возникало. Человек либо брал, что дают, либо его паковали в деревянный ящик и в крематорий везли.

– Этого так просто не упакуешь, – заметил Полуда. – Этот джигит нам еще попортит крови! Он же кого не пристукнул, тех начисто блокировал! Наши думаки, с потрохами купленные, денег теперь не берут, боятся! Жизнь, говорят, дороже! Молвишь лишнее слово, а этот амбал за галстук возьмет, на ногу наступит, завопит, что его оскорбили, и пожалуйте бриться! В парк, на этот сраный пятачок! В общем, – продолжал Полуда тоном ниже, – наше влияние на Думу в последний месяц равно нулю. А без ее поддержки ни «Газприм», ни ГТЭБ нам не свалить.

– С этим я согласен. – Сосновский кивнул с озабоченным видом. – Аварии, диверсии, акты санации – все это хорошо, но силовой напор нуждается в политическом обрамлении. Это и ежу понятно.

Полуда и Желтый кивнули. Кивнул и Пережогин, не сказавший до сих пор ни слова. Как бы там ни тормозились глобальные планы, он уже был с выгодой: чуть пошатнувшийся «Газприм» отступил от сахалинской нефти. Концессия на девяносто девять лет досталась РНК.

Партнеры сидели в уютном зимнем садике, примыкавшем к помещению с бассейном. Садик был не маленький; в нем помещались сорок пальм, три эвкалипта, магнолии, кактусы, цветущие рододендроны, пара фонтанов и масса статуй, вывезенных Денисом Ильичем из вояжей по Египту, Греции и Италии. Имелся даже настоящий сфинкс, который, как уверяли ушлые египетские археологи, стоял когда-то во дворце Рамсеса. Полуда не очень им верил и предпочел бы купить пирамиду, хотя бы небольшую, но предложили сущий брак – без гранитной облицовки, без саргофага и фараоновой мумии.

Как и прошлый раз, партнеров было пятеро – теперь отсутствовал Семиряга, вручивший свои полномочия Сосновскому. Уже много лет Петр Аркадьевич отправлялся на Рождество в Куршавель, пошалить и слегка встряхнуться; ехал, конечно, не один, а со свитой топ-моделей и красавиц с «Фабрики звезд» и «Ледникового периода». Непременно прихватывал с собой целые ансамбли: прошлый год – «Коленки врозь», «Бижутерию» и «Простамол», а нынче – арбатских ведьмочек и трио «Вашу мать».

Сосредоточенно хмурясь, Сосновский шагал взад-вперед вдоль стеклянной стены, разделявшей зиму и лето. Как бывший философ-марксист, он верил только в объективную реальность, не отвергал ее подсказок и признавал свои ошибки. Бабаев, этот думский террорист, несомненно являлся ошибкой, а также весьма неприятной реальностью. Справиться с ним в рамках бинарной логики «купить или убить» было слишком примитивным ходом, и Борис Иосифович полагал, что найдутся другие решения. Более изящные и кардинальные!

Он остановился перед огромным окном. На заснеженной площадке у входа в замок виднелись десятка полтора машин и с полсотни охранников, люди Желтого, Пережогина и собственный его эскорт. Топтались, болтали, мерзли, курили… Гвардейцы кардинала, подумал Сосновский. Вернее, кардиналов; они кормились из хозяйских рук и, при обильном кормлении, были верны – ведь каждый тоже кого-то кормил, детей, жену или любовницу. И каждый знал, что отвечает за ошибки не только своей головой.

Мысль сформировалась, и Борис Иосифович повернулся к Полуде.

– Этот ваш Литвинов… Помнится, вы говорили, что он понаблюдает за объектом… И что же?

Щека у Дениса Ильича дернулась, что было признаком большого раздражения.

– Вообще-то я велел ему убрать мерзавца. Не получилось. Пока! А все его связи и контакты – на поверхности. Дума, слуги, помощники, бабы… Баб много, но все по пустякам.

– Семья? Бизнес? – с вопросительной интонацией обронил Пережогин, уже уловивший мысль Сосновского.

– Нет никакой семьи и никакого бизнеса! Литвинов проверил. Хитрый жук! То он гладильными досками торгует, то утюгами или чайниками… Ерунда все это! Деньги, однако, водятся.

– Может, от «кузенов»? – предположил Пережогин.

– Точно не от них. Это проверено. Не от них!

– Тогда откуда? Из государственного кошеля?

– Хрен его знает! – хмуро буркнул Денис Ильич.

– Разве трудно выяснить? – снова включился в разговор Сосновский. – Литвинов ваш из КГБ… не шестерка, генерал!.. старые друзья, прежние связи… Если наш джигит из тайного ведомства, это нужно знать. Пусть Литвинов покопается.

– Уже копался, да ничего не накопал. Одни смутные воспоминания… Нет о нем информации! Ни о нем, ни о родичах его!

– Что-то должно быть, – заметил Пережогин. – Что-то всегда есть. Что-то или кто-то.

Владимир Аронович заворочался в кресле.

– Мне говорили… правда, источник не первой свежести… говорили про его любовницу…

– Одну? – насторожился Сосновский. – Или одну из многих?

– К сожалению, это мне не известно. Но Денис Ильич мог бы напрячься и разведать, – молвил Желтый. – Служба у него поставлена как надо, отличная служба… не только Литвинов, но и другие сотрудники.

– У меня не хуже, – произнес Пережогин, но так тихо, что его не услышали.

Враги. Эпизод 14

Покинув Пущино, Владимир Аронович велел ехать не домой, не в особняк на Неглинной, а к Елене, новой своей пассии. Временами он нуждался в дамском обществе, в той теплоте и уюте, которые создают лишь женщины. В Москве он жил один. Его семья давно перебралась в Израиль, да и сам он держал в потайном шкафчике израильский паспорт – так, на всякий случай. Но бывал на родине предков раз в году, и то по обещанию. В Израиле его не покидало чувство раздражения – жарко, душно, пыльно, и территория такая крошечная, что он казался самому себе китом, которого сунули в пруд, подходящий разве что для лягушек. Израиль тоже его не жаловал – там опасались людей, способных запросто скупить половину страны. К тому же нравы в Израиле были суровыми, а Желтый привык наслаждаться свободой.

Елена Шанга, солистка Большого, очаровательная балерина, являлась новым экспонатом в его коллекции. Ей стукнуло тридцать три; она могла бы танцевать еще двенадцать лет, выйти на пенсию с разбитыми ногами и поблекшим личиком и подрабатывать на детских утренниках. Но Елена была женщиной неглупой, и такой вариант ее не устраивал. Она нуждалась в солидном спонсоре, а к этой роли Владимир Аронович подходил как нельзя лучше. Не только по причине богатства и щедрости, но и от того, что мог устроить судьбу любовницы с гораздо большим успехом, чем администрация театра. Например, сделать ее ведущей какой-нибудь программы вроде «Фабрики звезд» или «Танцев на льду». Они оба это понимали, так что Шанга не скупилась для спонсора на половецкие пляски, а Желтый при случае намекал, что раскрутит ее до уровня Кобзона или даже Аллы Пугачевой.

Откинувшись на мягкие подушки лимузина, он закрыл глаза и попытался настроиться на предстоящую встречу с любовницей. Однако деловой азарт не проходил, в голове крутились цифры и проценты, оттесняя прелести Шанги куда-то на периферию. В гешефт, затеянный партнерами, Владимир Аронович вложился меньше всех и не столько живыми деньгами, сколько поддержкой СМИ и информационным сопровождением – что, разумеется, тоже выливалось в изрядные средства. За это он получал пять процентов награбленной добычи и гарантии, что на его корпорацию никто не посягнет. Ни государство, ни зарубежные ловчилы, мечтающие внедриться в российский медиа-бизнес… Гарантии были много важнее процентов, так как означали, что Желтый станет монополистом в сфере СМИ. А СМИ, особенно телесети, являлись главным фактором, определяющим общественное мнение. Любые министры и депутаты и даже сам президент будут выглядеть так, как пожелают Владимир Аронович и его партнеры – может, ангелом, а может, бесом. Да и сами они из богатеев-олигархов и врагов народа превратятся в меценатов и спасителей отечества. Кстати, меценатство было очень действенным приемом: бросишь денежку детишкам-даунам, купишь краденую икону и церкви подаришь – вот ты и благодетель! И поют тебе славу во всех музеях, храмах и сиротских домах!

Остальная добыча также делилась не поровну: Семиряга получал ГТЭБ со всеми потрохами и десять процентов акций «Газприма», Пережогин – двадцать пять, а Полуда и Сосновский – по тридцати. Решили, что «Газприм» разделят на несколько компаний, якобы конкурирующих, но только для вида; их ценовую политику должен был согласовывать и направлять картель под председательством Сосновского. Это справедливо, размышлял Владимир Аронович под мерное покачивание авто; справедливо, так как, в конце концов, идея принадлежит Борису. На Полуду легло силовое обеспечение операции и связанный с этим риск, так что ему уготовано место вице-председателя. Тоже справедливо! Хотя с джигитом он не справился… Ну ничего, ничего! Денис Ильич что скорпион – зубом не укусит, так хвостом достанет.

Сам Желтый уже имел кое-какие дивиденты от задуманного по поводу НТР ему больше не звонили. Хороший знак! Коновалов, глава президентской администрации, был не из забывчивых и походил манерами на клеща: вопьется, не отдерешь. Раз не звонит и никого не присылает, значит, поважнее есть дела… А какое дело важнее «Газприма»? Опора страны, фундамент державы… Нет «Газприма», и президента тоже нет, как и его администрации и министров… во всяком случае, тех, что правят сейчас и грозятся отобрать то и это.

Мысли Желтого переключились наконец на очаровательную балерину. Но не совсем – где-то на заднем плане присутствовал лихой джигит Бабаев, а также его дама сердца. Было б интересно на нее взглянуть, подумал Владимир Аронович и решил, что пустит по следу пару шустрых репортеров. Пусть снимают! Пока Литвинов до красотки не добрался…

Лимузин мягко притормозил, его окружили машины охраны, захлопали дверцы, полезли наружу крепкие качки. Пятеро сразу сунулись в подъезд, остальные встали с двух сторон поперек улицы. До Желтого донеслась привычная перекличка:

– Чисто?

– Чисто!

– Чисто!

– На крышах?

– Тоже чисто! Никого!

– Солопченко справа, Разуваев слева… Выводим!

Дверца лимузина распахнулась, и старший охранник сказал:

– Можно выходить, Владимир Аронович.

Информация к размышлению

Газета «Русский пролетарий», печатный орган «Пятого Интернационала», 17 декабря 200… года

С горечью в сердце сообщаем о гибели в поединке чести Максима Викторовича Волкодава, депутата Думы и одного из лидеров нашей партии. Наша скорбь усугубляется тем, что этот отважный борец пал от недостойной руки некоего И.П.Фандорина, подозреваемого в грязных сексуальных пристрастиях – зоофилии, некросадизме и эребофобии. С этой дуэлью не все определенно и понятно – есть мнение, что Волкодава подставили. Неблаговидную роль в этом поединке сыграл инородец Бабаев, который…

* * *

Телеканал «Под грифом «секретно», 19 декабря 200… года.

Интервью депутата Государственной Думы А.С.Бабаева.

Прямой эфир

Дина Киканделова, ведущая передачи, знойная брюнетка: Сегодня в нашей студии человек, чьи имя получило громкую известность буквально в последние месяцы – депутат Государственной Думы Али Саргонович Бабаев. Можно сказать, человек-легенда, личность во всех отношениях загадочная! И потому у меня к вам просьба, Али Саргонович: хотя бы в общих чертах расскажите о себе.

Бабаев: Ничего загадочного в моей биографии нет, ханум. Обычная судьба, обычная жизнь военнослужащего.

Киканделова (кокетливо): Но ходят слухи, что вы – арабский принц… Я даже знаю, что одна авторесса пишет роман на эту тему… роман о романе с принцем.

Бабаев (усмехается): Для арабского принца я слишком хорошо говорю на русском. А что до авторесс, так пусть пишут. Есть дамы с очень богатой фантазией.

Киканделова (ослепительно улыбается в ответ): Ладно, не будем об этих дамах, бог им судья… Так расскажите правду, Али Саргонович: откуда вы родом, где учились, где служили и как пришли в политику.

Бабаев: Все не загадочней, чем косточка от финика. Родился в Ереване, учился в Москве, в военной академии, служил на Дальнем Востоке, дослужился до полковника, вышел в отставку и решил попробовать себя на политическом поприще. Силы еще есть, могу потрудиться на благо народа. Особенно на моих избирателей с севера.

Киканделова: А можно узнать, в каких частях вы служили? Или это военная тайна?

Бабаев: В разных служил, ханум. Погранвойска, морская пехота, ПВО, служба дальнего оповещения… Последняя должность – пом. зам. нач. ракетной обороны острова Кунашир.

Киканделова (делает большие глаза): А правда, что во время избирательной кампании вы голыми руками задавили медведя?

Бабаев: Правда. Но медведь был очень маленький. Не больше шакала.

Киканделова: А правда, что летом, в одном из московских кабачков, вы разогнали целую банду мафиози?

Бабаев: Правда. Но я был не один. Мне помогла очень смелая бикеч… то есть девушка.

Киканделова: А правда, что вы сожгли другую банду огнеметом? Ту, что напала на вас и депутата Рубайло?

Бабаев: Неправда! Банда была та же самая, и сгорели они в своих машинах, когда взорвался бензин. С бензином надо обращаться аккуратно!

Киканделова (вздыхает): Вы очень, очень скромный человек, Али Саргонович…

Бабаев: Что есть, то есть. Легче верблюду пройти в игольное ушко, чем хвастуну попасть в рай.

Киканделова: Разве это сказано не о богатых?

Бабаев: И о богатых тоже, ханум. Но богач может оказаться достойным человеком, а хвастун – всегда враль, и нет ему дороги в сад Аллаха,

Киканделова: Кстати, о богатстве… Вы богаты, Али Саргонович?

Бабаев: Мне хватает.

Киканделова: Кажется, вы занимались бизнесом?

Бабаев: И сейчас занимаюсь. Жить-то надо! А у депутата расходов тьма!

Киканделова (с явным интересов): В чем же состоит ваш бизнес? Или это коммерческий секрет?

Бабаев: Не секрет. Я, ханум, занимаюсь биотуалетами.

Киканделова (с изумлением): Простите, чем?

Бабаев: Я же сказал. Могу повторить.

(Начинает со вкусом и знанием дела рассуждать о производстве биотуалетов).

Киканделова (машет руками): Я верю, верю! Простите, что прервала вас, но лучше перейти к другой теме. Скажем, к политике. Кто вы, Али Саргонович? Левый, правый или центрист? Демократ, либерал или сторонник монархии? Может быть, вы за парламентскую республику?

Бабаев: Я за президента.

Киканделова: Но этого мало!

Бабаев: Этого вполне достаточно, ханум. У нас хороший президент. А если кто не согласен, с теми мы можем встретиться в Битцевском парке.

(Делает характерный жест – вытягивает руку с указательным пальцем).

Киканделова: Очень, очень впечатляющая демонстрация! Пожалуй, о политике мы больше не будем… А как с личной жизнью? Вы такой видный мужчина… – (Облизывается и стреляет в Бабаева глазками). – Вы женаты?

Бабаев: Пока хожу в женихах.

Киканделова (с большим интересом): А невеста уже есть?

Бабаев: Кюб [74]74
  Кюб – много (тюркск.).


[Закрыть]! Как это лучше сказать… да, целый табун!

Киканделова: Вот как! Вы, случайно, не сторонник многоженства?

Бабаев: Нет. В другом дело, ханум.

Киканделова: А в чем же?

Бабаев: Понимаешь, ханум, я на Дальнем Востоке служил, в разных медвежьих углах, где мало женщин, особенно таких красивых, как ты. Изголодался! Надо погулять.

Киканделова (с надеждой): И долго вы собираетесь разгуливать?

Бабаев (пожимает плечами): Не очень. Лет до шестидесяти.

* * *

«Биржевой вестник», декабрь 200… года

Несмотря на ряд аварий на газопроводах и покушения, жертвами которых стали два менеджера высшего звена, ситуация в «Газприме» стабилизировалась. Даже проигранный тендер на разработку сахалинского нефтяного месторождения не слишком сильно сказался на курсе акций. Очевидно, это связано с позицией Государственной Думы и кабинета министров, которые блокировали дополнительную эмиссию. Известно, что рост массы акций позволяет, с одной стороны, привлечь необходимые средства, а с другой может привести к снижению стоимости ценных бумаг, причем довольно резкому. Следует признать, что Дума проявила мудрость, исключив подобный вариант. Кто бы ни копал под «Газприм», он просчитался.

* * *

«Финансы России», 20 декабря 200… года

Две новости активно обсуждаются в финансовых кругах: ГТЭБ наконец выделил долгожданные кредиты для «Газприма», а «Центробанк» все еще не подтверждает лицензию швейцарской фирме «Хорман и сыновья». Напомним, что швейцарцы добиваются права работать с частными российскими инвесторами, то есть аккумулировать средства, спрятанные населением «в чулок». Хотя в законодательных органах были сторонники этой идеи, пропихнуть ее не удалось. Что касается кредитов «Газприму», которые предполагалось использовать в борьбе за сахалинскую нефть, их потратят на другой проект – прокладку «трубы» по дну Балтийского моря, в обход Украины, Белоруссии и прибалтийских стран.

* * *

«Литературное обозрение», 21 декабря 200… года

Рецензия Алекса Стервятника на роман Ш.Бронтеевой «Мой чеченский принц», изд-во «Афродита», 557 стр.

Шарлотта Бронтеева, любимый автор сексуально озабоченных подростков и старичков-импотентов, одарила нас новым шедевром. Действие ее романа происходит большей частью в постели, а также в ванной, на и под столом, на сиденье мотоцикла, в купе поезда Москва-Париж и в других интересных местах. Места различны, но суть одна: проникновение, колыхание и продолжительные стоны. Герой, как и ожидалось, принц, героиня – сама авторесса. Описывая свои прелести и туалеты, г-жа Бронтеева не скупится: «Я была в черных кружевных трусиках…», «Он схватил мои упругие груди и впился губами в сосок…», «Вид моих стройных ножек возбудил его, и спустя мгновение я ощутила, как жаркий язык…» – ну и далее в том же роде. Не менее красочны описания ее партнера: «Он набросился на меня как дикий зверь…», «В миг оргазма он испустил тигриное рычание…», «Мышцы его живота затрепетали, а то, что ниже…». Не сомневайтесь – о «том, что ниже» авторесса поведает вам во всех подробностях. Надо признать, она постаралась и сделала все, чтобы тираж в пятьдесят тысяч экземпляров буквально «улетел» с прилавка.

Да здравствует пипл, который хавает!

* * *

«Вы не поверите!» – газета журналистских расследований», 21 декабря 200… года

Наша газета выяснила, что у героя нового скандального романа Ш.Бронтеевой есть реальный прототип. Не генеральный прокурор и не министр по кредитам, а депутат Государственной Думы, лицо кавказского происхождения. Мы не можем назвать его имя, но уверяем читателей, что он весьма известен в определенных кругах. Недавно канал «Под грифом «секретно» посвятил ему трехчасовую передачу, после которой ведущая, известная теледива Дина Киканделова, призналась, что встретила мужчину своей мечты. Может быть, она тоже напишет роман о чеченском принце. Или о арабском. Или о персидском.

* * *

«Известия РФ», 25 декабря 200… года

Получены первые данные о причинах аварий на газопроводах западного направления. Все эти случаи, по мнению экспертов, носят явный характер диверсии. Подозреваются украинские националисты, российские олигархи, американские шпионы и, разумеется, чеченские боевики.

* * *

«Столичный комсомолец», 27 декабря 200… года

Вчера наш корреспондент посетил клуб «Под голубой луной», где состоялось двойное торжество: предновогодний банкет и чествование видного члена ПАСЕМ, известного ролевика и депутата Госдумы И.Фандорина. Как уже сообщалось, двумя неделями раньше Фандорин дрался на дуэли с депутатом от «Пятого Интернационала» М.Волкодавом, застрелил противника и сам был ранен в левое плечо. Утверждают, что причина дуэли – публичное оскорбление, связанное с сексуальной ориентацией Фандорина, которое нанес ему Волкодав. Это, однако, кажется странным – Фандорин был в клубе с беременной супругой и двумя своими малолетними отпрысками. Выступая перед собранием геев и лесбиянок, он заявил, что, несмотря на рану, чувствует себя отлично, а затем произнес яркую речь, упомянув Чайковского, Нуриева, Оскара Уайльда, Тьюринга и других гениальных персон, отливавших голубизной.

* * *

«Бюллетень Государственной Думы»

В преддверии Нового года депутаты приняли решение о традиционном «выезде в народ», который запланирован на первый весенний месяц. Массовые встречи с избирателями состоятся во всех регионах России, начиная с юга и юго-запада и кончая Дальним Востоком. На Кубань, в Краснодарский край, отправятся депутаты Погромский, Бабаев и Рыжов, в Ростовскую область Сердюк и Ахматский, в земли Поволжья – лидер ПАП Придорогин с коллегами, а глава НЛП г-н Жоров выбрал для своего визита…

Центр, директору ФСБ – от группы наблюдения «Робин Гуд»

Обнаружена активность Объекта-5. Место сбора обычное, меры защиты, как всегда, повышенные. Наблюдения со спутника полезной информации не принесли. Удалось сфокусировать лазерный луч на поверхности окон, но отраженный сигнал крайне нечеток, зашумлен и расшифровке не поддается.