Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"

За 1-ю Гвардейскую МСД он не переживал. Сбить ее с плацдарма никто не смог бы. Немцы и так прыгнули, что называется, выше головы, сумев уничтожить две из трех переправ. Тем более что передовые части фронта уже подошли к захваченному плацдарму и в ближайшие трое суток сменят дивизию Особого корпуса. А вот с разведбатом было все не столь однозначно, если не сказать больше. Сил там откровенно маловато. Даванут немцы, например, дивизией и попросту уничтожат батальон. А этого допустить нельзя ни в коем случае.

Поэтому Оганян, выслушав доклад о том, что разведбат захватил мост и сейчас организует оборону на плацдарме, поблагодарил Катукова и передал командиру разведбата и в его лице всему личному составу благодарность и пообещал всемерную поддержку всеми силами фронта. Катуков, в свою очередь, попросил разрешения перебросить на захваченный плацдарм 4-ю Гвардейскую МСД, ближайшую на этот момент к Мариенвердеру.

Генерал-полковник задумался. С одной стороны, фронт обороны Группы армий «Центр» рухнул еще неделю назад. Части фронта, продвигаясь на запад, имеют только боестолкновения с отступающими разбитыми частями и подразделениями вермахта. Однако, как уже выяснилось, многие немецкие части имеют связь со штабами западнее Вислы. И те ориентируют их по направлению движения именно к сохранившимся мостам, желая сохранить боевую технику и тяжелое вооружение. Именно такие группы, силой до трех дивизий, ожесточенно атаковали на правом берегу Вислы части 1-й Гвардейской МСД. И имели шансы на успех! Ведь одновременно был нанесен удар по плацдарму и на левом берегу. Сказалось подавляющее техническое преимущество гвардейцев на поле боя: для немцев проблемой было подбить Т-44, а Т-54 и Т-72 были просто неуязвимы для германского оружия. Однако эта контратака заставила поволноваться и штаб корпуса, и штаб фронта. Сразу после этой атаки Оганян разрешил Катукову усилить плацдарм у Вышогруд 2-й МСД, перебросив ее из-под Плоцка.

За прошедшие дни ситуация только обострилась. Вой ска Белорусских фронтов прижимали остатки немецких войск к Висле, большая часть мостов через которую уже были разрушены. И единственный шанс перебраться на левый берег реки – это отбить у советских войск захваченные переправы. Именно к ним и отступали немцы, концентрируясь в окрестностях Вышогруда и наверняка Мариенвердера.

А это значит, что 4-й Гвардейской МСД придется пробиваться к разведбату с боями. Плюс, прежде чем дивизия начнет марш, ей нужно сосредоточить свои части в районе Грауденца, совершив частью сил марш из-под Кульма. Суммарно частям дивизии предстоит марш около ста километров. Реальный срок прибытия дивизии на помощь разведбату – от суток и более, потому что, какими силами здесь располагает противник, неизвестно. Но абсолютно ясно, что, как только дивизия уйдет от разрушенных мостов и двинется на север, все немецкие части получат приказ всеми силами тормозить это движение. И одновременно будут атаковать плацдарм с обоих берегов.

Оганян поделился своими мыслями с Катуковым, который подтвердил, что он пришел к таким же выводам. Разрешение на переброску 4-й МСД он дал. И поставил задачу уточнить возможность принять на плацдарме транспортные самолеты.

После чего попросил дежурную на коммутаторе соединить его с замкомандующего ВВС генералом Красавиным.

– Ну что тебе не спится, Иосиф Бакратович? Что случилось? – раздался в трубке знакомый голос Владимира Васильевича.

– Я тебя тоже очень люблю, – посмеиваясь, ответил Оганян.

– Да два часа как вернулся из штаба ВВС. Мечтал поспать.

– Ну, извини! Нужна твоя помощь. Наши люди, – конкретно – 597-й разведбат, захватили мост у Мариенвердера.

– Одну секунду! – прервал его Красавин. – Карту возьму! Так! Вижу! Молодцы! Насколько я знаю, командующий 1-й Воздушной армией находится в твоем оперативном подчинении. Не справляется?

– Претензий по работе авиации нет. И все, что она сможет сделать, она сделает. Дело в другом. Там один батальон. Пусть усиленный, но батальон. То есть людей, которые будут воевать в траншеях на плацдарме, очень мало. Критически мало! Ближайшая от них дивизия находится в ста километрах. По моему мнению, дойдет она до них не раньше чем через сутки.

А люди, бойцы нужны уже сейчас. Своими силами на ПС-84 мы можем перебросить некоторое количество бойцов. Но количество самолетов, которые могут одновременно приземлиться на плацдарме, ограничено его небольшой площадью. Я уверен, больше двух-трех площадок там не будет. То есть нужен еще десант. Парашютный. Это как раз по моему бывшему профилю, как ты знаешь. Ближайшие ко мне десантники сейчас имеются только в Вязьме. Это тысяча километров от плацдарма. ПС-84 и им подобные будут лететь три-четыре часа в одну сторону, и поэтому у меня возникла мысль использовать твоих больших «антоновых» по прямому назначению. Что скажешь?

– М-да… Ну что сказать? Перебросить батальон могу помочь. Но «антоновых» за линию фронта не отправлю. Такое решение может принять только Сам. И я думаю, что не ошибусь – разрешения он не даст.

– Васильевич! Я все понимаю – риск! Но с другой стороны – жизни тысячи человек! И техника из нашего времени. А отдать им приказ отступить я просто не имею права!

– В общем, давай так! Пробуй этот вопрос пробить через Жукова. Я обещаю убедить Жигарева, чтобы он поддержал положительное решение. Сталин наверняка поинтересуется его мнением. Имеется серьезная надежда на эффект неожиданности. Ну, и… в перерывы между боями, учитывая, что люфтваффе сегодня нам просто не соперник – одну эскадрилью «семнадцатых» мы сумели доработать до истребителя-бомбардировщика. Поставили пилоны, сделали блоки НУРСов. В общем, они смогут и землю «почистить» для безопасности «Анов». Но! Иосиф Бакратович! Если разрешение получим, прими все меры, возможные и невозможные, чтобы обезопасить «Аны» в момент десантирования! Сам понимаешь, чем и как мы рискуем!

– Владимир Васильевич! Приму все меры! На земле постараемся держать район десантирования в безопасности. Лично комбату поставлю задачу. Спасибо тебе за поддержку! Коньяк за мной!

– Добро! Я отметил этот момент! Но все же решение не за нами. Давай решай вопрос с десантниками, я сейчас Жигареву звонить буду! О! Четыре часа ночи по Москве! Поспать не дал! Ну, да ладно – после войны отоспимся! Главное, чтобы Сталин еще не спал.

– Хорошо! До связи!

Оганян положил трубку и тут же снял ее снова:

– Дежурный! Срочно вызвать генерала Тимохина и командующего Воздушной армией. Пусть идут на радиоцентр. И… соедините меня с генералом Жуковым.

Жуков ответил достаточно быстро – как будто не спал.

– Что случилось, Иосиф Бакратович?

Оганян изложил ситуацию и свои предложения. Жуков молчал с минуту. Потом спросил:

– Иосиф Бакратович, ты осознаешь степень риска? С десантниками проблем не будет – хватит и моей власти первого заместителя Верховного, чтобы выделить две роты. Но! Если потеряем хоть один из этих самолетов – не быть тебе больше генералом. Если еще повезет. Это я тебе точно говорю! Я Верховного знаю! Ну, а с военной точки зрения план приемлем. Я тогда звоню Самому. Будь на связи.

Звонок по ВЧ раздался минут через двадцать. Оганян успел выкурить подряд три сигареты.

– Ну что? «Добро» получено. Про ответственность указано отдельно. И… приказал выброску снять на кинокамеру. Так что – отказаться уже нельзя. Ты готов?

– Готов, Георгий Константинович!

– Добро! Действуй! Начальнику Центра в Вязьму я сейчас позвоню. И это… держи меня в курсе, по крайней мере сегодня.

– Есть, товарищ генерал армии!

Буквально через минуту отзвонился Красавин. Подтвердил звонок Сталина Жигареву и неохотное согласие последнего. Под его личную ответственность, соответственно, Красавина. Оганян поблагодарил товарища и положил трубку.

Он посмотрел на светлеющее за окном небо и пробормотал:

– Да! Сегодня уже сна не будет! – и пошел на узел связи.

Когда он вошел на узел, начальник штаба и командующий Воздушной армией были уже тут.

– Доброе утро! Хотя я слышал, утро добрым не бывает, но будем надеяться, – приветствовал он их, пожимая руки. – Свяжите меня с командиром разведбата Особого корпуса РГК, – отдал он распоряжение дежурному по узлу и, обернувшись к генералам, добавил: – Сейчас буду говорить, вы все поймете из разговора. Что не поймете – уточним позже. А то я уже устал болтать одно и то же за это утро. Слушайте!

Через минуту ему протянули микрофон. Связь была выведена на громкую.

– Здесь комфронта. Подполковник, доложите обстановку на текущий момент.

– Командир 597-го разведбата подполковник Нечаев. Задача по захвату мостов выполнена не полностью. Захвачен только автомобильный мост. Железнодорожный противник успел взорвать, о чем было доложено командиру корпуса генералу Катукову. Подразделения батальона занимают оборону:

– первая и третья разведроты окапываются слева и справа от моста на западном берегу Вислы;

– вторая рота, обе танковые роты, обе батареи САУ, все БМП и БМД выдвинуты по дорогам, ведущим к мосту западнее реки в засады. Удаленность – на дальности действия приданной артиллерии – до пятнадцати километров от моста;

– инженерно-саперная рота заняла ротный опорный пункт на восточном берегу реки. Рядом оборудовали позиции артдивизион, дивизион «катюш» и минометный батальон;

– батареи «шилок» попарно распределены по обоим берегам.

– В соприкосновение с противником где-либо вошел?

– Пока нет. Засады час назад начали выдвижение на позиции.

– То есть получается, что на данный момент батальон в определенной степени будет контролировать до тридцати километров западного берега Вислы выше и ниже по течению относительно моста, и в глубину от реки тоже до пятнадцати километров. Так?

– Так точно!

– Можно считать, что в этом районе на данный момент тяжелого оружия – типа зенитные орудия, нет?

– Кроме тех, что были у моста, больше не замечено.

– А что на восточном берегу делается?

– Город располагается в пяти километрах восточнее моста. Наши секреты выдвинуты на окраины города. Докладывают, что с востока подходят остатки частей противника. Пока, после нашей атаки и захвата моста, никаких действий не предпринимают. Но я считаю, что днем, так или иначе, они будут атаковать.

– Правильно считаешь. То же самое происходило и у захваченного моста 1-й МСД. Так что не расслабляйся – тыла у тебя нет. Теперь вот что. Через несколько часов тебе в помощь будет сброшено две роты десантников. Если ситуация у тебя на земле существенно не изменится и контролируемый тобой район не уменьшится, бросать будут на западный берег. Связь транспортов с тобой будет через авианаводчиков. Плюс фронт силами своей авиации постарается тебе перебросить три стрелковых роты запасного батальона корпуса посадочным способом. Подготовь и обозначь площадки для «дугласов». Но это, так сказать, скорая помощь. К твоему плацдарму утром начнет выдвижение из района Кульм – Грауденц 4-я МСД корпуса. Но идти дивизии около ста километров. И как быстро это получится, я не знаю. Так что настраивайся на бой в окружении в течение суток. Авиацией поддержку обещаю всемерную. Только цели указывай. Твоя задача – продержаться и не отдать мост. Как понял?

– Понял, товарищ командующий. Батальон задачу выполнит – мост удержим.

– Все! До связи!

Закончив сеанс связи, он повернулся к пришедшим минутой позже него начальнику штаба фронта и командующему Воздушной армией.

– Ну-с! Уточним детали!

17 июня 1942 года.

Район г. Мариенвердер

На место засады группа Смирнова прибыла уже засветло, почти в пять утра. Так как точно никто не мог сказать, откуда и какими силами подойдут немцы, распределили по десять единиц бронетехники на направление. Хотя считалось, что быстрее всего немцы смогут перебросить войска от Грауденца, расстояние до которого по дороге было всего лишь чуть более сорока километров. Учитывая, что мосты там они успели взорвать и вопрос о захвате плацдарма советскими войсками снят, они могли себе позволить оставить лишь прикрытие и перебросить свои резервы севернее – к Мариенвердеру.

Поэтому группа Смирнова в составе трех Т-44, двух ПТ-76 и отделения разведчиков заняла позиции на восточном берегу озера Бохлин-Шляхецкий. Дорога, которую они перекрывали, проходила в трехстах метрах западнее. Впереди, в двух километрах, виднелась окраина городка Ноенбурга.

Прикрывшись от пехоты озером, по его северо-западному берегу встали Т-44, лобовая броня которых была не по зубам даже восьмидесятивосьмимиллиметровкам. ПТ-76 и отделение пехоты Смирнов отправил к деревеньке Козелец, которая находилась в полутора километрах северо-западнее основной позиции и в восьмистах метрах от Вислы, прикрывая фланг и тыл его танкам.

Позади, в двух километрах, в Пененжково, занимала позиции другая группа из пяти единиц. Они были тылом сразу для двух засад – его и у пересечения дорог у Рыхлавы. Засада у Рыхлавы тоже разделилась, поставив два танка в тылу у деревни Милевко. Таким образом, между позициями засад было не более двух с половиной километров. Позиции окружали поля. Позиции всех трех засад были в огневой связи и могли при необходимости оказать друг другу помощь.

Окапывать танки времени не было. Просто нашли складки местности для основной и запасных позиций, по возможности скрывающие корпуса танков, и закидали технику ветками. После чего Смирнов разрешил экипажам отбиться прямо на своих местах, оставив по одному наблюдателю на связи. Экипажи были измотаны двухдневным маршем и ночным боем. Сон в грохочущем танке на марше был слабой заменой полноценного отдыха.

Первые немцы появились буквально через полтора часа после занятия позиции засадой. Сначала три мотоцикла с колясками, потом в отдалении три мощных колесных пушечных бронетранспортера, штабная машина и два тентованных грузовика с прицепленными зенитными автоматами. Серьезная разведка! Скорее всего, к мосту бросили то, что было ближайшее и попалось под руку. Смирнов сообщил о них засаде в Пененжково и пропустил их. Экипажи будить не стал. Через пять минут, как они промчались мимо его танка, в тылу раздались пулеметные очереди и грохнуло несколько выстрелов танковых пушек. И снова наступила утренняя тишина. Из тыловой засады сообщили, что радийные машины поразили первыми выстрелами и, по их мнению, доложить о засаде немцы не успели. Разбитую технику немцев стащили в овраг и пожертвовали своими огнетушителями, чтобы не демаскировать позицию дымом.

Колонна техники на окраине Ноенбурга появилась в начале седьмого утра. Здесь все было как положено. Три мотоцикла с колясками проезжали мимо их засады, когда из-за крайних домов появилась колонна техники. Смирнов распорядился поднять экипажи и снова предупредил тыл, попросив решить вопрос с разведкой без шума. Даже, может, просто пропустить их. Иначе колонна начнет развертываться до подхода к засаде, что крайне нежелательно. Сразу после связи с тыловой засадой Сергей приказал артиллерийскому корректировщику и авианаводчику запросить поддержку, после чего оставалось только ждать, когда голова колонны, которую возглавлял Т-4 с длинноствольной пушкой, выйдет на дистанцию 800 метров. Именно он и был его целью. Наводчик его танка вел «четверку» в прицеле, медленно вручную поворачивая башню. Стояла такая тишина, что когда танк поравнялся с ориентиром, до которого Смирнов отмерил дистанцию, он молча легонько толкнул наводчика, не желая ее нарушать.

И тем оглушительней прозвучал выстрел орудия, которое тут же поддержали еще два танка. Трассер мелькнул и погас в корпусе «четверки», которая, словно споткнувшись, клюнула носом и остановилась. И не успел экипаж Смирнова перезарядиться, как немецкий танк окутался дымом, и с оглушительным грохотом в небо взметнулась его башня. Подрыв боекомплекта.

– Бей второго! – по ТПУ крикнул Сергей. Он видел, что горели первый и третий танки, а второй, тормознув из-за остановки первого, счастливо избежал попадания снаряда и сейчас просто стоял между двумя горящими танками. По-видимому, механик, ошеломленный взрывом первого танка, растерялся.

Выстрелить не успели – экипаж, промахнувшийся первый раз, реабилитировался.

Колонна начала развертываться. Танки, ведя неприцельный и малоэффективный с такой дистанции огонь, сползали с шоссе. Сзади спешивалась с машин пехота. Танкисты Смирнова стреляли на выбор, стоявшие позади ПТ-76 пока молчали. Колонна еще не успела развернуться, как на поле начали рваться ракеты «катюш», которых тут же поддержали гаубицы. Через десять минут боя на поле уже горело десятка два танков, бронетранспортеров и машин. Оставшиеся втягивались обратно в городок, прикрываясь его стенами.

Смирнов приказал сменить позиции и завтракать в танках сухим пайком. Первая атака была отбита легко. Тем труднее будет во второй.

О бое Смирнов доложил комбату. От него узнал, что еще в двух местах отметились мелкие моторизованные отряды типа того, что был утром у них. Крупные силы появились лишь с южного направления, как они и предполагали.

Через полчаса загрохотало на западе, в районе Рыхлава. По связи о боестолкновении доложил командир засады, расположенной у этого населенного пункта. Потом наступило затишье, которое прервалось с началом выдвижения противника из района Ноенбурга. И судя по ширине линии развертывающейся техники – практически от берега Вислы и без малого до Рыхлавы, – около трех километров – к немцам прибыло изрядное подкрепление. По-видимому, подошли основные силы и больше проб не будет – немцы сейчас примутся всерьез. Тем более что на данный момент времени они точно установили наличие шести танков на двух позициях. Хотя того, что увидел Смирнов, с запасом хватит и на все их скрытые до сего момента резервы. Смирнов тут же доложил в штаб о развертывании противника, о его примерной численности и запросил авиа– и артиллерийскую поддержку. Уже закрывая люк над собой, он услышал незнакомый звук. Точнее, давно не слышанный. Он задержался и внимательно окинул взглядом небо: с востока со снижением и поворотом на север один за другим летели два больших четырехмоторных самолета. А сопровождали их реактивные истребители. Больше он ничего увидеть не успел – на позициях стали рваться гаубичные снаряды, и он закрыл люк. Немцы начали артподготовку.

17 июня 1942 гда.

Район г. Мариенвердер

– Стойте! Стойте! Подождите! – Владимир, с удобством расположившийся за башней БМД, повернул голову вправо. Наперерез их машине от моста бежал Бояринов. Его он узнал по пулемету и голубому берету.

– Командир! Стой! Стой! – Шупейкин несколько раз ударил по башне прикладом автомата. Через несколько секунд машина начала тормозить, и, когда после остановки качнулась на подвеске назад, из приоткрытого башенного люка выглянул недовольный комвзвода.

– Чего еще? Что случилось?

– Вон! Десантник бежит – чего-то хочет, – махнул рукой в сторону Бояринова Владимир.

– Что случилось, сержант? – спросил подбежавшего к машине десантника высунувшийся из люка лейтенант.

– Товарищ лейтенант! Возьмите с собой! Мой командир меня отпустил! Пленных можно и с автоматами охранять, а мой пулемет вам пригодится! – скороговоркой, стараясь перекричать гул дизеля, доложил запыхавшийся Бояринов.

Лейтенант оглядел пулеметчика. У того поперек груди на ремне висел ПКМ с примкнутым коробом на сто патронов, еще два таких же короба, связанные веревкой, висели через левое плечо на груди и спине. Сержант их придерживал согнутой левой рукой, одновременно сжимая в ней чехол с запасным стволом. В правой руке он держал еще один стопатронный короб. Кроме этого, вокруг шеи наподобие шарфа висела еще одна короткая лента.

Лейтенанту вид понравился.

– Фамилия, сержант?

– Младший сержант Бояринов!

– Ну, если так – добро! А где твой второй номер?

– Погиб мой напарник. На крайней операции, – поскучнел лицом пулеметчик.

– Забирайся! Шупейкин! Твой друг – тебе и быть вторым номером! Давайте быстро!

И лейтенант скрылся в люке.

– Есть! – ответил Владимир, протягивая руки навстречу Бояринову.

Мишка подошел к БМД и сначала протянул запасной ствол и короб с лентой, потом снял и подал перевязанные веревкой короба, и только потом, потянув его за ствол пулемета, разведчики втащили Бояринова на броню.

– А надо было? – пересиливая рев двигателя и лязг гусениц, прямо в ухо Мишке прокричал Шупейкин.

– Надо! Мне посчитаться с ними надо! И за второго номера в том числе! – так же крича, ответил Бояринов.

– Ну, мне так кажется, сегодня у всех будет шанс посчитаться. Никто не останется обиженным. Сейчас фрицы проснутся – схватят все, что попадется под руку, и заявятся в гости. С подарками.

– А я хочу быть среди первых встречающих.

Через полчаса прибыли на место. Техника и люди занимали позиции.

– Бояринов, Шупейкин! – подозвал к себе комвзвода. – Значит, так! Позицию займете за правым флангом. Кстати, получите дополнительно боекомплект. Во время боя не до того может быть. Позицию подготовите под стрельбу на два направления. Первое: сектор правее нашей позиции – река. Там лощина, техника не пройдет, а вот пехота может обойти вдоль реки. С основной позиции этот сектор не простреливается. Обеспечение нашего правого фланга – ваша главная задача. Второе: если нам с фронта станет очень тяжело, усилите нас огнем. Но пока не станет критично, позицию не раскрывайте. Все понятно?

На дружное «Так точно!» лейтенант пробормотал:

– Ну да! Не первый год замужем! – и ушел на основную позицию.

Друзья подошли к месту, определенному лейтенантом.

– М-да… наверно, я погорячился, когда по броне БМД стучал, – оглядывая местность, задумчиво произнес Владимир.

– Да не боись! Бери и копай! – поставив пулемет на сошки и скидывая снарягу, подначил его Бояринов.

– Вот не заметил бы тебя, насколько жизнь проще бы была! – доставая МСЛ, огорченно вздохнул Шупейкин.

Копать им предстояло немало. Пулеметная позиция сама по себе требует как минимум в два раза больше труда при оборудовании по сравнению с позицией стрелка. А тут, учитывая задачи, поставленные командиром, придется копать еще больше.

В этом месте к реке спускался овраг. Вот на углу оврага и речного склона и необходимо было оборудовать позицию. Пулеметную позицию, прикрывающую фланг засады, расположили ниже гребня склона, прикрывшись им от огня со стороны перекрываемой дороги. От нее нужно было сделать ход сообщения за угол склона, в овраг. А там, отойдя несколько шагов, нужно было подготовить вторую позицию. Здесь копать предстояло меньше. Нужно было просто срубить часть склона и подготовить площадку. Правда, спина у расчета оказывалась неприкрытой, но тут уж ничего не поделаешь – такова особенность этой позиции. Еще плюсом оказалось то, что короба к ПКМ были только малые, следовательно, позицию можно было оборудовать как под ручной пулемет.

Успели сделать только основную позицию и занялись ходом сообщения, когда где-то над головой громко ударила пушка БМД. Тут же ее поддержали пулеметы и орудия других БМД.

Бояринов бросился на позицию к пулемету, внимательно всматриваясь в стелющийся по лощине от реки туман.

Через минуту сверху, со склона, в окоп соскользнул Шупейкин.

– Порядок! Это разведка их была. Положили. Скоро основными силами заявятся. Я думаю, полчаса у нас есть. Давай быстрее докапывать.

И они с удвоенной энергией принялись кидать землю из хода сообщения.

Владимир оказался прав. Правда, начало боя отличалось от предыдущего. Раздался свист, и на другой стороне оврага, у них за спиной, взорвался снаряд. Немцы начали артподготовку. Бояринов и Шупейкин сидели на основной позиции, прижавшись спинами к стенкам окопа и периодически выглядывая из него для осмотра лощины. Они опасались, что немцы под прикрытием артналета попытаются обойти их позицию и атаковать с фланга и тыла. Туман уже рассеялся, и видимость в лучах встающего солнца была отличная. При особенно близких разрывах земля ощутимо била им по спинам.

– Смотри! – дернул за руку Мишка Шупейкина и ткнул пальцем в небо. Володя задрал голову и рукой сдвинул каску со лба. В вышине над ними проплывали три девятки бомбардировщиков. Вокруг них, как осы, вились истребители прикрытия. Бомбардировщики летели в сторону немцев. Минутой позже, задавив ревом моторов все вокруг, на бреющем в сторону немцев проскочило две шестерки штурмовиков.

– А день-то налаживается, – высунувшись из окопа и глядя им вслед, прокомментировал Шупейкин.

– Приятно чувствовать, что о тебе там наверху, – Бояринов кивнул, указывая в небо, – помнят. И воевать легче!

И почти сразу со стороны основной позиции раздались выстрелы орудий.

– Посмотри, как наши там. Я тут погляжу. – Бояринов ворочал стволом пэкаэма, установив его на позиции. Пулемет, любовно завернутый в кусок брезента, он достал из ниши окопа, где прятал его во время арт обстрела.

Шупейкин вернулся буквально через три минуты.

– Нормально! Немецкий дозор, по-видимому, доложиться не успел – гансы стреляли приблизительно, по площади. А вот сейчас разворачиваются серьезно – я только танков больше десятка видел. О! Смотри! – и он снова указал на небо.

Бояринов повернул голову в указанном направлении – в тылу, в районе моста, от двух больших самолетов в небе тянулись пунктирные строчки распускающихся парашютов.

– Братаны на помощь нам идут! Живем, брат! Хрен теперь фрицам по всей фашистской морде, а не мост! – воскликнул обрадованный увиденным Мишка.

Эту атаку отбили. Очень помогла авиация, подавившая немецкую артиллерию и проштурмовавшая пехоту на поле боя. Пришлось пострелять и друзьям. Немцы действительно силами до взвода попытались обойти засаду вдоль реки. Бояринов, израсходовав две ленты, отбил эту атаку.

Когда бой затих, сели набивать пустые ленты. Засада сменила позицию, отступив метров на сто. Теперь их запасная позиция оказалась занята таким же пулеметным расчетом. Примерно через полчаса от моста подошла грузовая машина с битком набитым кузовом десантников. На усиление их засады прибыл десантный взвод. Всем сразу стало веселей. Десантники заняли позиции на левом фланге и стали ускоренно окапываться.

Через час немцы после артобстрела снова атаковали. В этот раз и пехоты, и техники было больше. И по флангу атаковали упорно и большими силами. Мишка израсходовал почти все ленты. Не было времени сменить ствол – два раза пришлось щелкать кольцом регулятора давления на газоотводной трубке.

В этом бою засада понесла потери ранеными и убитыми. Было подбито две БМД. За ними от моста пришли тягачи. Сразу после боя комвзвода получил команду от комбата отступить на следующий рубеж. Три пулеметных расчета, в том числе и Бояринов с Шупейкиным, а также уцелевшая БМД остались прикрывать отход.

Через час поступила команда уходить и им. Погрузились на броню стоявшего за домом БМД, и когда уже тронулись в тыл, на оставленной ими позиции начали рваться снаряды очередного артобстрела.

– О! Как мы вовремя! – отметил это Шупейкин.

На новой позиции оказалось необычайно людно. Оказывается, пока они воевали, тут успел занять позиции такой же взвод с несколькими единицами бронетехники. Теперь их два взвода и их бронетехника усиливали эту позицию. Тут же закапывались в землю два взвода незнакомой пехоты. Оказалось, кроме десантников, выброшенных на плацдарм с парашютами, посадочным способом транспортники доставили еще три роты из запасного батальона их корпуса. Таким образом, позицию защищали усиленная рота пехоты и десяток танков, самоходок и БМД. Левее их позиции, километрах в двух на окраине, суетились фигурки и блестели штыки мелькающих лопат засады, прикрывавшей им левый фланг и плацдарм с запада.

На этой позиции они продержались почти весь день. Удивительно, но ни Бояринова, ни Шупейкина даже не зацепило. Хотя пулеметные расчеты – приоритетная цель и для бронетехники, и для пехоты.

Уже вечерело, когда началась очередная и, как все надеялись, последняя атака в этот день. Бояринов, как настоящий десантник, предпочел бы ее назвать «крайней». Причем на то, что она «последняя или крайняя», надеялись как обороняющиеся, так и наступающие. Немцы уже поняли, что сдвинуть русских с этого рубежа они не смогут. Для этого им нужно их всех попросту убить, а с этим получалось плохо. Поэтому в атаку фрицы шли без воодушевления. Да и откуда ему было взяться? Все поле было заставлено сгоревшей и еще горящей немецкой техникой, земля между ней была устлана телами погибших в предыдущих атаках. Сейчас танки шли прямо по трупам своих однополчан – объехать их просто не было возможности. Русским тоже досталось изрядно, но помощь почти постоянно висевшей над полем боя авиации и эпизодическая поддержка артиллерией сводила на нет численное преимущество немцев.

К этой атаке Бояринов в расчете остался один. Шупейкин, бегавший за патронами на ротный пункт боепитания, уже возвращаясь, получил ранение в ногу. И сейчас, перевязанный, сидя в окопе за спиной у Бояринова, помогал, чем мог: набивал ленты патронами и укладывал их в малые коробки.

К ночи все подразделения отошли на собственно сам батальонный рубеж обороны, который весь день готовили первая и вторая роты с пленными немцами. Дальше отступать было некуда.

Ночь, третья бессонная ночь, стала тяжким испытанием для всего личного состава батальона. Выручали прибывшие утром десантники и солдаты запасного батальона, которые взяли на себя обязанности боевого охранения и караулов.

Утро началось для всех с побудки немецкой артподготовкой, после чего немцы пошли в очередную – первую в этот день – атаку.

Мишка выцеливал немецкий пулеметный расчет, активно помогающий наступать своей пехоте, когда краем глаза заметил движение слева. Оторвавшись от прицела, повернул голову. Через их позиции переваливали «тридцатьчетверки». Оглянувшись назад, он увидел еще подходящие с тыла танки. Их было примерно две роты, и, кучкуясь за броней танков, густо бежала пехота.

– Живем, брат! – повернувшись вполоборота к сидящему в глубине окопа и ничего не знающему Володе, радостно прокричал Мишка. – Наши подошли!

Оставив пулемет на бруствере, он помог Володьке встать на одной ноге и увидеть происходящее на поле боя.

Пока Шупейкин радостно вопил, потрясая кулаком единственной свободной руки, Бояринов вытащил две снаряженные ленты, перебросил их через шею и полез из окопа. Оглядев позиции их сборного подразделения, он увидел вылезающих из развороченной взрывами земли грязных, усталых, но радостных бойцов, которые пристраивались вслед уцелевшим танкам, САУ и БМД, устремившимся в атаку. Мишка скорым шагом двинулся в сторону ближайшего танка, чтобы идти в атаку вместе со всеми, когда заметил, что пулеметный расчет, который он так и не успел подавить, продолжает стрелять. Причем, похоже, что видел его только Бояринов – опытные немцы заняли очень удачную позицию.