Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"

И еще беспокоило его положение Особого Гвардейского корпуса. За прошедшие месяцы он прикипел к людям, с которыми ему пришлось встретить войну. И где-то в глубине души чувствовал ответственность за своих современников. По праву их командира, которым его сделала судьба. Умом он понимал, что немцам не удержать корпус, но сердце болело за тех, кто погибнет при прорыве.

21 января 1942 года.

Тильзит

20 января пришел приказ о подготовке корпуса к прорыву. Операция не получила развития, и взятие и удержание Тильзита ничего не решало.

К этому моменту корпус двумя дивизиями находился на южном берегу Немана, и двумя – на северном.

Сам Тильзит взяли относительно бескровно – немцы не успели перебросить в город усиление. Пехотная дивизия, шедшая к городу, опоздала и уже в предместьях наткнулась на заслон, выставленный корпусным разведбатом. Дивизия развернулась, охватывая город, но тут уже подошли передовые части корпуса и в ходе короткого боя смяли и отбросили немецкую пехоту.

Дивизии корпуса заняли позиции и приступили к созданию обороны. Первые два дня немцы не беспокоили корпус, хотя обе стороны активно вели наземную и артиллерийскую разведку. В этом отношении у корпуса было явное преимущество ввиду лучшего оснащения для проведения ночных поисков и помощи авиации днем. 18 января немцы попытались нанести артиллерийский удар по позициям советских войск, но были быстро подавлены – преимущество в артиллерии пока было на стороне корпуса. Но всем было понятно, что в данном случае время работает на немцев. По сообщениям разведотдела фронта, действующую против Оганяна в Белоруссии 4-ю Танковую группу сменили пехотные дивизии вермахта, и там наступила оперативная пауза. Разведотдел предполагал, что танки Гепнера могут появиться под Тильзитом. Тем не менее штаб фронта еще на что-то надеялся, хотя его мехкорпуса завязли в боях под Шяуляем и усилить их было нечем.

Наконец приказ получен, и штаб занялся разработкой плана выхода из окружения и соединения с войсками фронта. К тому же требовалось не просто выйти к своим – корпус должен был разорвать немецкий фронт между Шяуляем и Лиепаей и деблокировать последнюю, хотя блокада базы была только сухопутная. Все это время еженощно в район Тильзита приходили транспортные вертолеты и самолеты, подвозя топливо. Запас в корпусе имелся, но, с учетом предстоящих боев и марша по тылам немцев, необходимо было его пополнить. Заодно отправили на «Большую землю» всех раненых.

В ночь с 21-го на 22 января дивизии корпуса атаковали немецкие позиции севернее Тильзита и в ходе двухчасового боя прорвали их на всю глубину. Попытка немцев остановить русских минными полями не удалась – все Т-72 и Т-55, шедшие в первой линии, имели противоминные тралы.

Рота Смирнова вошла в состав передового отряда дивизии, сформированного из мотострелкового батальона, усиленного, кроме роты Сергея, батареями СУ-76, М-30, «катюш», минометной и зенитной. Задачей отряда был небольшой литовский городок Ужвентис – узел дорог, в котором имелся мост через речку, название которой Сергей и не знал.

Передовой отряд двигался проселочными дорогами, правей его по шоссе на Шяуляй шла их дивизия. Почти во всех населенных пунктах крупнее хутора находились немецкие гарнизоны силой от взвода до роты, иногда усиленные минометами или орудиями калибра 37–50 мм. Колонна в таких случаях даже не разворачивалась в боевой порядок – рота «тридцатьчетверок» Смирнова, шедшая во главе колонны, сразу за боевым разведдозором, выстрелами своих пушек предъявляла «пропуска». Единственным местом, где отряду пришлось принять достаточно серьезный бой, было шоссе Мемель – Каунас. Немцы вовсю пользовались ночным временем для переброски войск и колонн снабжения. От нормальной дневной жизни даже в своем тылу их отучили советские ВВС. Смирнов предварительно разделил роту на две неравные части – один взвод он возглавил сам и, усилив его батареей СУ-76, занял позицию на шоссе восточнее места перехода, два взвода охраняли переход западнее.

И хотя разведка поймала паузу в двигавшихся вереницах немецких колонн в обе стороны – отряд не успел преодолеть трассу за время «окна». Сначала появилась колонна, идущая в сторону Клайпеды, и по ней пришлось открыть огонь, подпустив метров на триста. Чуть позже последовали доклады и от взводов с другой стороны места прорыва. Бой ночью протекал сумбурно – противники ловили цели в неверном свете взлетающих с обеих сторон ракет и вспышек выстрелов. Танковые взводы и «сушки», задержав развертывающегося противника, скрытно оставили позиции и устремились за колонный отряд, преодолевший трассу. Их задача находилась севернее дороги.

К Ужвентису прибыли уже на рассвете. Передовой разведдозор попал под огонь немецкого охранения, и колонна начала развертываться в боевой порядок. После шума, с которым корпус прорывался из Тильзита и двигался по тылам, трудно было надеяться на возможность неожиданного нападения на гарнизон. Немцы были готовы встретить их во всеоружии.

Разведданных о гарнизоне Ужвентиса не было, но логично было предположить, что гарнизон этого маленького городка вряд ли превышает батальон. Хотя относительная близость фронта могла преподнести и неприятный сюрприз. И уж во всяком случае, к немцам должна была подойти подмога. Поэтому все дело нужно было решить одним ударом.

В первую линию атакующих стали «тридцатьчетверки» Смирнова, во второй линии – батарея СУ-76 и за ними пехота, поддержанная пулеметами бронеавтомобилей и бэтээров. На опушке леса развернулась батарея М-30 в готовности поддержать атаку. «Катюши» решили не использовать – все же это был свой город.

В девять утра взревели двигатели, выбросив в небо клубы дыма, и линии двинулись на город. Немцы открыли огонь с полукилометра. Пулеметчики оборудовали позиции в подвалах всех каменных построек, в стенах были сделаны амбразуры орудий ПТО, откуда-то из-за домов захлопали минометы, в траншеях на окраине городка замелькали каски пехоты. Сергей услышал, как по броне застучали снаряды «колотушек», и отдал приказ роте увеличить скорость. Танки, стреляя с коротких остановок, рванулись вперед. Наводчик командирского танка успел сделать четыре выстрела до того, как танки перевалили через немецкую траншею и втиснулись в узкие городские улочки. Уже перед траншеей Смирнов увидел, как от попадания осколочно-фугасного снаряда гаубицы рухнул целиком кирпичный сарай, из которого бил пулемет. Вой дя в город, он дал команду роте остановиться и дождаться пехоту, контролируя улицы в глубину, и далее действовать самостоятельно вместе с пехотой, имея главной задачей захват моста на северной окраине Ужвентиса.

Через несколько минут его танк обтекло до взвода пехоты, которая, внимательно оглядывая здания и страхуя друг друга, двинулась вглубь города. Отпустив метров на пятьдесят пехоту, «тридцатьчетверка» двинулась за ними. Прошли они с квартал, когда автоматчик, шедший головным по правой стороне улицы, выглянул на перекрестке за угол и, дав очередь, отскочил назад. Почти тотчас же в угол здания на противоположной стороне ударил снаряд. Судя по отсутствию разрыва, стреляли бронебойной болванкой. Смирнов приказал подогнать машину поближе к перекрестку и, открыв люк, выскочил на броню.

– Пушка там, товарищ старший лейтенант! – прокричал ему автоматчик.

В городе грохотала автоматно-пулеметная стрельба, периодически перемежаемая узнаваемыми хлесткими выстрелами восьмидесятипятимиллиметровок. Сергей огляделся. Около разрушенного неподалеку сарая лежал поломанный велосипед. Смирнов подошел к нему и осмотрел. Окликнув наводчика, попросил прислать сюда механика с ключами. Через некоторое время он держал в руках велосипедное зеркало, удивительным образом не разбившееся. Потом подошел к углу и, присев, осторожно высунул зеркало за угол.

Метрах в трехстах от перекрестка в проеме витрины бывшего магазина стояла противотанковая пушка. Получалось, чтобы выстрелить в нее, танку нужно было подставить бортовую броню. Как говаривал Паша Байков: «Это не есть гут!»

Сергей встал, отряхнулся и, оглянувшись на пехоту, спросил:

– Кто старший?

Тотчас к нему подбежал и, лихо козырнув, представился невысокий сержант в глубоко сидящей на голове каске:

– Замкомвзвода гвардии сержант Баранов!

– Вот что, сержант. Оставь отделение с танком, с остальными – хоть по крышам, хоть по квартирам или подвалам – обойди пушку. На рожон не лезь, там наверняка есть пехотное прикрытие, твоя задача – отвлечь пушкарей или заставить их залечь у пушки. Понял? Дай нам шанс.

– Есть, товарищ старший лейтенант!

– Выполняй!

Сержант крикнул, подзывая командиров отделений, быстро поделил людей, тут же они прикладами выбили закрытую дверь, и большая часть пехотинцев вошла в дом.

Смирнов ударил три раза по броне рукоятью пистолета и крикнул:

– Экипаж! К машине!

Через минуту все четверо стояли перед ним за кормой танка.

– Радист! – обратился Смирнов к самому молодому члену экипажа. – Займешь мое место у угла здания. Задача – как только пехота отвлечет расчет или заставит их лечь – даешь отмашку!

– Ваня! – это он уже обращался к механику-водителю. – Как он махнет рукой, выскакиваешь на перекресток. Но не поворачиваешь! Сразу врубаешь заднюю и держишь на сцеплении. Как только выстрелим – сразу назад. Люк не закрывай – смотри за радистом. Я – за наводчика.

– Остальные – это уже к экипажу – остаются здесь. Всем там делать нечего. Всем все понятно? По местам!

Радист рванул к углу, остальной экипаж отошел в сторону.

Уже опускаясь в люк, Сергей услышал частую автоматную стрельбу там, куда предположительно ушли пехотинцы.

В танке лязгнул замок орудия, заглотив осколочный снаряд, и тут же зажужжали электромоторы, разворачивая башню вправо. Рыкнул, запустившись, дизель и мерно заурчал на холостых оборотах.

Ждать пришлось недолго – видно, сержант Баранов стал изрядно надоедать немцам, и радист дал отмашку. Танк прыгнул на перекресток, тут же затормозив до визга железа по камням булыжной мостовой. Орудие «тридцатьчетверки» опустилось ниже. Все замерли. Пауза казалась вечной. Сергей в прицел видел, как лихорадочно, даже не обращая внимания на огонь пехоты, засуетились вражеские артиллеристы за щитом, и ствол орудия поплыл, разворачиваясь на них.

– Спокойно! Здесь мазать нельзя! – проговорил он, успокаивая сам себя и нажимая на электроспуск.

По ушам ударил выстрел и, пыхнув внутрь башни пороховым дымом, вылетела и, звеня, упала на дно боевого отделения стреляная гильза. Дизель взревел, и танк совершил прыжок назад. Хотя можно было и не прыгать. Сергей успел увидеть разрыв их снаряда в проеме витрины. Но Ваня этого, понятно, видеть не мог и выполнил свою задачу полностью.

Через минуту экипаж был уже под броней, и танк двинулся на помощь Баранову.

После потери орудия и подхода танка на помощь русским автоматчикам немцы стали отходить.

Минут через пять по рации последовал доклад, что второй взвод вышел к мосту и ведет бой с противотанковыми пушками, замаскированными на другом берегу. Туда же подтягивалась вся рота.

Пока Смирнов прибыл к месту боя, танкисты подавили немецкие позиции огнем, и первые машины уже переходили по мосту на северный берег. Но у моста горела «тридцатьчетверка» его роты. По докладу командира взвода, экипаж уцелел, хотя трое, включая командира танка, получили ожоги при тушении танка.

Сопротивление гарнизона было подавлено, и пехота мотострелкового батальона начала проводить зачистку городка от уцелевших и спрятавшихся немцев.

А подразделения усиления передового отряда занимали позиции для круговой обороны Ужвентиса. Смирнов один взвод «тридцатьчетверок» оставил на северном берегу и сам остался тут же: мост был важнейшей их задачей.

Когда танки заняли позиции в палисадах городских окраин, сходил посмотреть, из чего сожгли «тридцатьчетверку» его роты. Удивился, увидев вместо ожидаемой «ахт-ахт» самоходку с пушкой калибром явно больше 50 мм, но не восьмидесятивосьмимиллиметровку. Такие ему еще не попадались. После этого осмотрел еще дымившуюся «тридцатьчетверку». Судя по всему, первый снаряд попал в двигатель через бортовую броню, но механик сумел повернуть танк лобовой броней к противнику за счет инерции тяжелой машины. После чего начался пожар, и экипаж машину покинул. Тушили они танк штатными огнетушителями через верхние жалюзи. Но немцы добили танк. И что не понравилось Сергею – в лобовом листе корпуса и лобовой части башни он увидел два пробития бронебойными болванками. Если бы экипаж не покинул машину из-за пожара, танкисты, вероятней всего, погибли бы.

Посмотрел направления выстрелов: стреляла именно та незнакомая самоходка. Расстояние – метров пятьсот-шестьсот. Озадаченно поскреб пятерней в затылке – не слышал он еще о таких орудиях. Потом, поразмыслив, понял, что все правильно: Красная Армия явно имеет преимущество в качестве танков, следовательно, немцы должны были озаботиться ответными мерами. Вот это одна из них.

Пауза длилась недолго. Сергей только успел собрать командиров взводов и показать пробоины на сгоревшей «тридцатьчетверке». Примерно через час после взятия городка загрохотало со стороны северного боевого охранения. Все заняли свои места, командиры взводов побежали к танкам. Немцы приблизительно знали силы советского отряда и верно определяли его задачу, поэтому начали без обычной разведки – времени на это у них не было.

Атаковал город примерно мотопехотный батальон, усиленный танковой ротой и артдивизионом. Пауза между боестолкновением их головной походной заставы с нашим охранением определялась временем развертывания их артиллерии. И как только на окраины города упали первые пристрелочные снаряды, они атаковали. Сил у них хватало, поэтому части пехоты, поддержанные танками, ударили в лоб по северному участку обороны, а пехота без танков переправилась через невеликую речку восточнее и западнее города и попыталась нанести удары по флангам. И тут их ждал неприятный сюрприз: с южной окраины города нанесла удар батарея гвардейских минометов, чем практически сорвала атаку пехоты, наступавшей за танками. Немецкие же танкисты поступили по правилам: попав под артобстрел, увеличили скорость и остались одни. Хотя это мало что меняло в их судьбе. Их «троечки» еще не встречались с последней моделью «тридцатьчетверки». Через десять минут на поле чадило более десятка братских могил немецких экипажей. Всего четыре танка успели избежать этой участи. Экипаж Смирнова отметился двумя подбитыми. Пехота, посланная для фланговых ударов, также не добилась успехов. Поняв, что ни отбить городок, ни взорвать мост не удастся, немцы попытались разрушить его артиллерией. Но без корректировки результат мог быть всего лишь в пределах случайности. К тому же им активно противодействовала батарея М-30. Хотя в этом случае у немцев шанс был: одной батарее на необорудованных позициях справиться в контрбатарейной борьбе с дивизионом было нелегко. Выручила вызванная еще в начале боя авиация. Сначала девятка бомбардировщиков сделала два захода на позиции немцев, и сразу же их сменила шестерка штурмовиков, более обстоятельно занявшаяся противником. После этого такой элемент вооруженной борьбы, как артиллерия, у противника исчез. Немцы отошли и начали готовить позиции, перехватывая дорогу из города на север.

А дальше… Последующие несколько часов немцы пытались атаковать городок с разных направлений – их резервы подтягивались из соседних гарнизонов. Выручало то, что подход их был разновременным. Но координация их усилий была лишь вопросом времени. Смирнов мотался с одного фланга на другой, усиливая своим танком оборону. Самой опасной оказалась атака с юго-запада. Боевое охранение, выставленное на дороге, было очень быстро сбито с позиций, и немецкая мотопехота, поддержанная штурмовыми орудиями, атаковала позиции нашей артиллерии. И тут же немцы пошли в атаку с других направлений.

Сергей примчался на позиции с резервным взводом пехоты на броне, когда уже изрядно поредевшие расчеты пушкарей, развернув стволы гаубиц на прямую наводку, отбивались от наступающих немцев. Смирнов, сбросив пехоту, атаковал противника. Вслед ему выскочили две оставшихся «сушки». Первым же выстрелом его наводчик зажег штурмовое орудие. «Сушки» с коротких остановок били осколочными по пехоте, заставив ее остановиться и залечь. Артиллеристы, почувствовав помощь, ударили по бронетехнике и просто развалили две немецких самоходки. Немцы дрогнули, и «тридцатьчетверка» Смирнова возглавила контратаку.

Через два часа после этой контратаки к городку подошли передовые подразделения дивизии, и война для передового отряда на какое-то время закончилась. Но гвардии старший лейтенант Смирнов этого не видел. Он, обожженный и контуженый, со множественными осколочными ранениями, лежал без сознания в палатке батальонного медпункта в ожидании эвакуации в госпиталь. Последнее, что он отрывочно помнил, это убегающая немецкая пехота, пятящиеся немецкие самоходки, потом удар, как молотом, по броне – и темнота. Еще короткий миг – он задыхается от дыма горящего танка, тянется рукой к люку, открывая его, но сил подняться уже нет. Он смотрит в голубое небо в люке и чувствует, как вдруг постепенно перестает слышать все вокруг, как будто кто-то невидимый крутит ручку регулировки звука. И вслед за этим сереет небо и пропадают краски, все становится черно-белым. И лицо пехотинца в каске, появившегося в проеме люка и что-то кричащего, тоже черно– белое. И тот, невидимый, кто только что выключил звук, теперь крутит настройку изображения, и все вокруг начинает темнеть. Последнее, что еще увидел Сергей, это тянущиеся к нему руки пехотинца. И все. Чернота.

Потом ему расскажут, что по его танку прямой наводкой выстрелила «ахт-ахт». Она успела выстрелить всего лишь раз, но попала. Второй выстрел зенитке не дали сделать артиллеристы, попросту перевернув её близким взрывом осколочно-фугасного 122-мм снаряда.

Пехота успела вытащить его и наводчика, механик-водитель успел покинуть машину самостоятельно, а вот молоденький белобрысый радист и заряжающий не успели. Или не смогли. Секунд через сорок после попадания снаряда от пожара в танке взорвался боезапас, подкинув башню метров на двадцать вверх. Но его и наводчика уже тащили прочь от горящей машины.

28 января 1942 года.

Москва. Кремль

В 18 часов в кабинете Сталина началось совещание по итогам советского наступления в Белоруссии и Прибалтике. Присутствовали члены ГКО, начальник Генштаба генерал-лейтенант Василевский, командующие фронтами.

Докладывал Василевский. В докладе были изложены цели и задачи операций, диспозиция наших и немецких войск, подготовительные мероприятия, ход и результаты сражений. Верховный молча стоял у окна, глядя на заснеженный Кремль. Зима такая же, как и в той истории. Тогда Красная Армия только сумела отбросить врага от столицы.

А сейчас иначе – враг стоит в Прибалтике, Белоруссии и на Украине. Москве ничто не угрожает. Не понадобилась и тотальная эвакуация промышленности на Урал из европейской части СССР. На заводах не потеряно ни одного часа рабочего времени, и они исправно выпускают все необходимое для фронта, для Победы.

Обошлись в этой истории без ополченческих дивизий – и это тоже было большим плюсом. Не сгинули в полях Подмосковья и под Ленинградом десятки тысяч рабочих, служащих, инженеров и ученых. Солдаты из них по большей части были никакие, а вот на своих местах они приносили значительную пользу стране. Потери кадровой армии были, конечно, большие, но Сталин знал, что они не шли ни в какое сравнение с потерями в той истории. И пока Красной Армии хватало подкреплений за счет ресурсов внутренних округов, которые не покладая рук готовили из мобилизованных возрастов грамотных и умелых солдат. Все это в целом позволило промышленности освоить и уже начать производство оружия потомков. Ижевский оружейный завод готовился перейти на производство автоматов и ручных пулеметов Калашникова. Тульский уже выпускал пулеметы РП-46 и выпускал карабины СКС, осваивал снайперские винтовки СВД. Два патронных завода перешли на выпуск промежуточного патрона. Постепенно на этот патрон перейдет большинство патронных заводов СССР. Кировский завод смог выпустить первые экземпляры Т-44. И сейчас эти первенцы бороздят просторы танкового полигона Кировского завода, проверяя на соответствие техзаданию прочность ходовой части и моторесурс двигателя и трансмиссии. При выходе конвейера на план, завод будет выдавать до 60 танков в неделю. И к весне можно будет заменить Т-34 Особого корпуса на новенькие Т-44. Возможно, этот танк станет тем, чем стал Т-34-85 в той истории.

Не хватало мощностей для производства БМП и БТР. Делали их практически штучно. Главная проблема была в двигателе для БМП.

Д-30 освоили, но не стали менять в производстве М-30. Д-30 была явно лучше, но пока шло формирование новых частей, решили не снижать объемы выпускаемых гаубиц. Д-30 тоже сделали малой серией для Особого корпуса. Сложно было с освоением «гвоздики» и «акации», но зато под влиянием «градов» значительно увеличили свои возможности нынешние «катюши». Пришлось закупить крупную партию полноприводных грузовиков в США и на их базе монтировать пусковые установки гвардейских минометов. И не только. «Студебеккеры» очень понравились в войсках, и заказ на закупку за океаном автотехники увеличили. Осваивались и боеприпасы. Попроще было со снарядами и бомбами, сложнее – с ракетным оружием.

В войска пошли радиолокационные станции. Их начали устанавливать и на корабли флотов, которые сейчас были заняты их освоением. Одновременно проводится модернизация действующих подводных лодок. Принята на вооружение новая торпеда, позволяющая советскому ВМФ первому в мире бороться с подводными лодками на глубине. Правда, тут сложностей было больше: пришлось создавать новейшую отрасль – производство радиоэлектронных приборов на новой элементной базе. А вот для этого пришлось осваивать производство этих новых элементов. Но! Глаза боятся – руки делают! Освоение новой элементной базы двинет всю науку и промышленность СССР на новый уровень, поэтому эта отрасль становится приоритетной наравне с ядерной физикой, ракетной и реактивной отраслями.

Кузнецов занимается двигателем самолета Ан-22. Ивченко – Ан-12.

Рассматривается в перспективе вариант установки таких двигателей на транспортные самолеты и бомбардировщики ВВС. Вес этих двигателей незначительно превосходит используемые сейчас поршневые, как минимум в два раза мощнее их. Но проблем в этом вопросе очень много. И у Климова есть все шансы их обогнать. На стенде уже испытывается аналог двигателя ВК-1. Климов не отходит от своего детища ни на шаг. Пока не все получается, но уже отдельные элементы в качестве запасных частей поступают для использования на действующих реактивных самолетах. И пока особых нареканий нет. Но это тоже штучное производство.

А вот Люлька немного обижен сам на себя тем, что в свое время бросил заниматься подобным проектом реактивного двигателя, находясь на верном пути. Как сказал Берия, «Архипу снится двигатель МиГ-23». Рановато. Сейчас война, и нужно исходить из требований сегодняшнего и максимум завтрашнего дня. Не хватит ресурсов на два таких серьезных проекта. Пусть поработает над этим не менее важным вопросом. В группе Климова вообще собрали всех, кто в дальнейшем выдаст результат именно в этом направлении. Будет правильным поручить ему оказание помощи Климову в разработке технологии производства двигателя ВК-1.

Камов и Миль радуют. Пользуясь тем, что в первых вертолетах устанавливались в качестве силовой установки поршневые двигатели, они уже вышли на уровень испытаний своих «первенцев» – Ми-1 и Ка-18. Двигателем вертолета Миля был доработанный Швецовым освоенный М-62. А Камов использовал двигатель с самолета Як-12. Ивченко понадобилось доработать их под требования вертолетов. Сталин пока именовал эти машины терминами летчиков и инженеров из будущего. Как назовут свои машины конструкторы – их дело. Главное, чтобы летали, и хорошо летали. Тем более начали они не на пустом месте. И скоро эти вертолеты пойдут в массовое производство. Но не они являются экзаменом на зрелость конструкторов, осваивающих новую отрасль воздухоплавания! Это всего лишь курсовые работы. Ми-1 и Ка-18 нужны как учебное пособие для всей отрасли и будущих пилотов. Экзамен – это Ми-4 и Ка-26. Эти мощные машины нужны и Красной Армии, и народному хозяйству. Огромную помощь оказывают конструкторам летчики вертолетов с аэродрома «Двоевка». Они же и поднимут первые советские вертолеты в этом времени в небо.

Алюминий! Вот этот металл становится самым важным материалом. Наравне с броневой сталью. Хорошо, что потомки дали приблизительные координаты месторождений полезных ископаемых. И все приоритетные – по важности и доступности – уже открыты, готовится инфраструктура для промышленной добычи ресурсов. А пока придется покупать алюминий за золото, чтобы не сбить темп развития науки и промышленности. Но все эти вложения сегодня, сторицей будут оплачены завтра.

А сейчас на авиазаводах уже на потоке стоит Ан-2. Вроде и невелика «птичка», и ничего особенного в ней нет, но польза от самолета огромная. При минимальных затратах на освоение в производстве и эксплуатации.

– …Таким образом, результатом даже неудачной операции по разгрому групп армий «Центр» и «Север» стало освобождение большой части Белоруссии и почти всей советской Прибалтики. Противник вынужден был отвести войска из образовавшегося Вильнюсского выступа и спрямить линию фронта. Доклад закончен.

Эта фраза вернула Верховного Главнокомандующего в действительность. Махнув рукой, он разрешил сесть начальнику Генерального Штаба.

– Все, что мы услышали, – это констатация фактов, что и требовалось товарищу Василевскому доложить. Но собрались мы здесь не только из-за желания услышать об успехах нашего наступления. Война этим сражением не заканчивается. Кроме успехов нам нужно разобрать и недочеты, промашки и ошибки. Чтобы не повторить в следующий раз. Тем более что задачи, поставленные Ставкой трем нашим фронтам, остались невыполненными. Вот это я хочу от вас услышать. Начнем с правого фланга. Товарищ Кузнецов! Доложите, что, по вашему мнению, не дало вам возможности выполнить поставленную задачу.

Из-за стола поднялся командующий Прибалтийским фронтом генерал-полковник Кузнецов.

– Товарищ Сталин! Командование фронта перед началом операции было ориентировано Генеральным Штабом на то, что после начала наступления Западного фронта и создания им угрозы тылам групп армий «Центр» и «Север» немецкое командование вынуждено будет реагировать перемещением оперативных резервов в полосу наступления войск генерала Жукова. Следовательно, у нашего фронта появлялся шанс после подчинения нам Особого Гвардейского корпуса прорвать фронт и нанести удар по сходящимся направлениям совместно с Западным фронтом. Особый корпус со своей задачей справился. Его дивизии взломали фронт и двинулись по немецким тылам к Тильзиту, который и взяли совместно с десантниками 16 января. Однако расчет на то, что за Особым корпусом сумеют пройти и два мехкорпуса нашего фронта, не оправдался. Во-первых, наша техника не выдерживала темпа продвижения гвардейцев; во-вторых, немцы успевали смыкаться за тылами Особого корпуса и встречали наши мехкорпуса на всех более или менее подходящих для обороны рубежах, замедляя темп нашего наступления; в-третьих, неожиданным и для нас и, как я понимаю, для Генштаба, оказалось, что 2-я Танковая группа не эфемерное образование, а вполне боеспособное соединение, пусть еще и не полностью восстановленное после поражения. Именно удар дивизий 2-й Танковой группы остановил наши мехкорпуса и позволил немцам восстановить фронт. Таким образом, занятие Особым корпусом Тильзита потеряло оперативный смысл. Я считаю правильным решение Ставки на выход Особого корпуса на широком фронте от Лиепаи до Шяуляя для соединения с фронтом. Это позволило вновь обрушить немецкую оборону на этом участке, деблокировать Лиепаю и передвинуть линию фронта вглубь Литвы.

– Хорошо, товарищ Кузнецов. Мы вас услышали. Товарищ Опанасенко! Вам слово.

– Северо-Западному фронту ставилась достаточно ограниченная задача: не допустить снятия противником частей с нашего фронта с целью переброски их против войск Западного и Прибалтийского фронтов. Я считаю, фронт со своей задачей справился. Войска фронта не дали возможности немцам оторваться при отступлении, преследуя их по пятам. Но, исходя из задачи, рассчитывать мы могли только на свои силы. Единственный мехкорпус в составе фронта перед началом операции был передан соседу справа. Однако хочу сделать замечание. Немцы в обороне очень сильны. Зачастую их батальон на укрепленной позиции мог держать наш полк и даже бригаду. Особенно это заметно, когда у нас нет мехчастей, способных быстро обойти опорные пункты и выйти им в тыл. И сами опорные пункты очень грамотно оборудуются в инженерном отношении. Однако когда нам удавалось сборными мотомехчастями обойти их и создать угрозу тылам, как правило, они позицию оставляли. Но тут же замечу, это правило не касается ключевых точек их системы обороны. Вот их они защищали с огромной стойкостью и упорством. Не подумайте, что я хвалю врага, но нужно им отдать должное и относиться предельно серьезно.

– А что нам скажет товарищ Жуков?

– Я не буду повторять то, что сказал генерал Василевский о наших успехах и неудачах. Все всё слышали. Я хочу сказать вот о чем. Войска Западного фронта перед началом операции были пополнены красноармейцами и командирами внутренних округов. Они еще не были в бою. Если уровень подготовки красноармейцев еще приемлем с точки зрения наших довоенных требований, то с командными кадрами у нас все очень плохо. Вы все знаете о значительном некомплекте командными кадрами довоенного штата РККА. Речь шла о 200–300 тысячах командиров в основном звене «взвод – рота». Многие из тех, кто только в 1939 году закончили военные училища, в 41-м уже стали командирами батальонов. То есть опыта никакого. Но это еще полбеды! Опыт – дело наживное, а на фронте он приобретается быстро. Но! И их не хватает. В качестве пополнения командных кадров на фронт прибыли запасники, имеющие гражданское высшее образование и в одночасье ставшие командирами. Но, опять же, в звене «взвод – рота» это еще куда ни шло! Но председатели колхозов в должностях командиров полков! А иногда и командиров дивизий! Они, наверно, неплохие специалисты, но в своей отрасли. В военной – их опыт в лучшем случае времен Гражданской войны. Они не понимают современного боя. Они не могут его организовать. В их понимании бой – это забить противника кучей народа. И даже результат для некоторых не главное – главное доложить, что приказ исполняется. И самое, я не побоюсь этого определения, позорное явление для Красной Армии – и среди наших кадровых генералов немало таких же военачальников! До них никак не дойдет, что сводки потерь – это не штабные игры и не абстрактные числа. Это были живые люди, которых они погубили по причине своей военной безграмотности.