Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"
Автор книги: Михаил Алексеев
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)
Их пара снова атаковала сверху сзади – на этот раз неудачно. Атакуемых успели предупредить по радио, и они ушли вниз, до бреющего. А потом накатился каток новой колонны, со свежими силами, с летчиками, жаждущими боя и крови, и немцев просто растерзали. Реактивные МиГи еще полчаса барражировали в небе, но больше никто не атаковал советские бомбардировщики. И зенитного огня уже не было. Вслед уходящей колонне уходила и их эскадрилья. Оглядывая уже дважды стертый и перепаханный бомбами квадрат сквозь разрывы в сплошном дыму, Николай увидел далеко внизу серые прямоугольники, непонятно как уцелевшие в этом аду.
«Железобетон! – догадался Николай. – Что там под ним?»
А навстречу им шла третья колонна.
4 июня 1942 года.
Западнее г. Растенбург
Уже в густых сумерках заняли позиции в двухстах метрах от насыпи. Как раз увидели пеший патруль в три человека с собакой и фонарями, который, переговариваясь, прошел по перегону. В темноте было слышно, как их окликнул часовой на мосту. Пароль и отзыв не слышали – немцы блюли Устав.
Сигнал пришел после полуночи. Движение к этому моменту по железной дороге было весьма интенсивное. Поезда в обоих направлениях следовали с десятиминутным интервалом. А вот после получения сигнала движение замерло. Потом вдали появились отблески прожектора, и позже – звук приближающегося поезда. Все напряглись, хотя прекрасно помнили, что наш поезд – второй. Но мимо них пронесся паровоз с двумя платформами спереди и сзади. На поезд Гитлера это мало походило, если только он не решил удирать на паровозе.
Проводили его глазами и стали ждать дальше. Через десять минут снова появился свет с востока и послышался звук поезда. Снова напряглись. Вот этот поезд был похож на описанную цель. У Михайлова, да и у всех буквально, мелькнула мысль: вдруг он в нем? Но! У каждого своя задача, проводили его глазами и в душе пожелали другой группе успеха.
А через десять минут к точке подрыва подходил поезд-двойник первого. У Михайлова вспотели ладони, и одновременно его пробил озноб.
«Только бы все получилось! Только бы поезд не остановился по неизвестной причине! Только бы заряд сработал! И чтобы тот, кого они так ждут, оказался в это время и в этом месте!» – проносились в голове старшего лейтенанта панические мысли. Он даже дышать перестал, следя за накатывающейся громадой поезда.
Вспышка!
«Черт! Глаза не закрыл, как Вихрь требовал!» – уже на бегу, спотыкаясь, подумал он. Бежал не глядя на звук крушащегося в падении железа. Сквозь грохот и треск ломающихся конструкций, визг железа, наползающих друг на друга вагонов неслись крики смертельно раненных людей.
Когда добежал, железо уже успокоилось, кричали только люди, и со стороны моста раздались две пулеметные очереди и потом взрыв гранаты.
Где-то под вагонами лежал паровоз, выпуская наружу пар, и там уже разгорался огонь. Периодически хлопали выстрелы. Это его бойцы добивали выпавших из поезда. Михайлову тоже попалось на пути несколько уже мертвых тел. Хотя он и не проверял, живые они или мертвые.
До нужного места старший лейтенант добрался, когда его бойцы уже организовывали заслоны с обеих сторон и минеры ставили ловушки. Вихрь и Буря один за другим исчезли в одном из разбитых окон. Через некоторое время оттуда донеслись глухие очереди акэмээсов. И несколько раз в глубине вагона сверкала вспышка фотоаппарата. Еще через несколько минут они оба показались в другом конце вагона. За это время его бойцы уничтожили несколько пришедших в себя эсэсовцев из охраны.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Михайлов, подбежав к Вихрю.
– Его тут нет. Хотя с вагоном мы угадали. Нужно проверять остальные, – ответил тот, направляясь к следующему пассажирскому вагону.
Цель была найдена только в третьем вагоне. Время поджимало. Михайлов уже несколько раз косил глазом на светящийся в темноте циферблат часов, когда из вагона выпрыгнули диверсанты.
– В медблоке лежал. Видно, наша авиация его все же зацепила. Все! Уходим! – скомандовал Вихрь.
У Михайлова мелькнула мысль о том, что было бы неплохо взять живьем, но он тут же отбросил ее, прекрасно осознавая, что даже без Гитлера уйти будет крайне сложно. Операция в принципе была билетом в один конец. Он понял сразу, как только Вихрь озвучил задачу, что уйти группе шансов почти нет. Однако он ни секунды не сомневался в необходимости даже такой жертвы.
Уходили быстро, не жалея сил. Каждый понимал, что сейчас каждая минута промедления может стоить жизни. Правда, и бежать было легче: за день отдохнули, и ранцы были освобождены от питания. В том, что возвращались тем же путем, которым пришли сюда, был изрядный риск. Ведь кто-нибудь мог их отследить. Однако то, что операция удалась, говорило в пользу того, что сюда они пришли незамеченными. А плюсом этого маршрута было то, что подходы к дорогам были уже известны и требовали минимальной доразведки перед переходом.
Немцы прибыли на место крушения минут через пятнадцать после ухода группы. Это было хорошо слышно. И судя по частоте взрывов, с потерями не считались. Примерно через полтора часа, когда они уже ушли от места операции километров на десять, сзади взлетела красная ракета. Это значило, что немцы сумели организовать погоню и сработали сюрпризы, поставленные уже на маршруте отхода.
Судя по движению на дорогах, немцы район блокировать не успели. Однако времени до восхода солнца оставалось всего ничего. И хотя ночью пошел мелкий дождь и небо затянуло серым одеялом низкой облачности, рассвет хоть и позже, но неотвратимо наступил. Судя по ориентирам на местности и карте, группа успела пройти почти двадцать пять километров, но до лесного массива Мазурских болот оставалось еще минимум пятнадцать. И днем спрятаться группе было негде. А учитывая след, который оставляли полтора десятка человек, для поиска даже собаки были не нужны. Одно радовало – минеры отбили желание погони догнать их. Но не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда рвется группа. Впереди были окрестности маленького городка Сенсбург, которые они легко прошли двое суток назад, и две дороги – шоссе и железная, – которые нужно было преодолеть.
В лесочке в семи километрах северо-западнее Сенсбурга Вихрь объявил короткий привал.
– Старлей! – окликнул Михайлова Вихрь и призывно махнул рукой, предлагая присоединиться к нему с Бурей.
– Давай хоть познакомимся. А то воюем вместе, а все по позывным. Меня зовут Евгений, – и Вихрь протянул ему руку.
– Борис, – поддержал Буря, в свою очередь протягивая руку.
– Василий. Хотя я думаю, вы и так знаете, – пожимая их руки, ответил Михайлов.
– Знаем, знаем, – ответил Евгений, – но хочется по-человечески. Теперь можно. Главное мы сделали. А теперь просто нужно постараться выжить и доставить в Москву пленки.
– Поэтому прямо сейчас дашь радиограмму вот на этой частоте, – и он протянул записку с колонкой цифр. – Это сигнал о том, что операция прошла успешно. Дальше. Ты уж прости… сейчас твоя группа будет прорываться в болота по плану, который мы предусмотрели на этот случай. А мы уходим, как только вы начнете, прикрываясь вашим шумом. Сам понимаешь – так надо. Рад был воевать с тобой в одном строю. И буду надеяться, что мы все выживем.
Михайлов все понимал. Поэтому молча обнялся на прощание с диверсантами и пошел к радисту.
5 июня 1942 года.
Западнее г. Сенсбург
Бояринов был единственным пулеметчиком от взвода, вошедшим в рейдовую группу. Правда, в момент подрыва поезда он был у моста через речку. Его задачей было прикрыть бойца, который должен был закинуть в окно сторожки гранаты и уничтожить часового на мосту. Все это было выполнено без проблем, после чего они выдвинулись к основной группе. Михаила с пулеметом в это нагромождение разрушенных вагонов не пустили, оставив снаружи.
Потом был бешеный марш-бросок в ночной темноте. И вот сейчас Бояринов с опушки леса в редеющем тумане разглядывал дорогу, которую им нужно было пересечь, и патрулирующие по дороге автомашины и броневики. Ночью у них был шанс проскочить мелкими группами эти две рядом идущие дороги без боя. Сейчас это уже стало невозможным. Его задачей было прикрыть при прорыве группу со стороны города. Сигналом на открытие огня было обнаружение группы, которая, пользуясь сумерками туманного утра, подбиралась к дороге. И сейчас Миша через прицел смотрел на спектакль в исполнении немецких воинов-тыловиков. Многие среди них были явно пожилыми и без боевого опыта. Все были вооружены винтовками. Фельдфебель пытался организовать их силами рытье окопов на обочине и изобразить нечто похожее на оборону. Солдаты опасливо посматривали на темнеющий рядом лес и боялись далеко отходить от машины. Периодически по дороге проезжал броневик с офицером в башенном люке, который громко выражал фельдфебелю свое неудовольствие медленными темпами фортификационных работ. Тот подобострастно тянулся, задирая подбородок, и тоже громко кричал: «Яволь!» После отъезда броневика с еще большей энергией он набрасывался на подчиненных, те суетливо начинали двигаться быстрее, но, на взгляд Миши, дело быстрее не продвигалось. Похоже, все же страшных русских диверсантов, возможно прячущихся в лесу, они боялись больше, нежели гнева фельдфебеля. И на данный момент окопы были отрыты на глубину примерно колена.
Сухо треснул выстрел снайперки, и тут же утро взорвалось грохотом десятков стволов. Миша ударил длинной очередью справа налево по немцам. Бой начался для них так внезапно, что большинство даже не успело среагировать и упасть, бестолково замерев столбиками. Вот по ним и прошелся очередью Бояринов. Единственный, кто отреагировал адекватно, был фельдфебель. Но ему не повезло. Он упал, где стоял, а стоял он в момент начала боя как раз на дороге. И чтобы спрятаться в укрытие, ему еще нужно было до него добраться, чего Мишка ему не позволил, всадив в уползающего фельдфебеля очередь. На этом огневой бой на его фланге закончился. Тыловики, кому повезло, упали на дно своих недорытых окопов, забыв про свои винтовки, а тот, кто мог им напомнить о долге перед фатерландом, уже отправился на небеса. Похоже, они даже не смогли точно определить, откуда по ним стреляли.
Бояринов приподнял ствол пулемета и стал ждать появления подмоги немцам от города, прислушиваясь к стрельбе у дороги. Судя по тому, как сместился бой, группа уже вышла на дорогу. Потом послышался грохот крупнокалиберного пулемета, перекрывающий стрельбу автоматов и винтовок. Мишка очень хотел посмотреть, что там делается, но боялся пропустить момент появления немцев в своем секторе. Судя по приближению звука крупняка, это был бронеавтомобиль. Потом грохнуло, и пулемет заткнулся.
«Похоже, РПГ. Откуда? В группе РПГ не было». Додумать он не успел – из-за поворота вынырнул броневик и с ходу открыл огонь по видимым ему целям справа-сзади Мишки. Бояринов медлил: броневик ему не взять, только позицию засветит. Но тут сзади броневика показался тентованный грузовик, который начал останавливаться, прикрываясь корпусом броневика. Вот это была цель для Мишкиного пулемета, и он, не жалея патронов, хлестнул по тенту машины.
А вот эти солдаты оказались не чета тем тыловикам, что окапывались тут. Больше десятка их выкатилось из-за машины и, умело укрываясь, заняли позиции. Минусом для них было то, что все они оказались вооружены автоматами и на дистанции в триста метров были для Бояринова почти неопасны, о чем они быстро сообразили, и башня броневика развернулась в сторону Бояринова, отыскивая стволом пулемета его позицию. Мишка перестал стрелять, и тут же пехота короткими перебежками пошла на сближение. Бояринов охладил их пыл двумя короткими очередями, и сразу же его самого забросало землей и ветками от ударившей рядом с ним в землю и деревья пулеметной очереди броневика. Пришлось быстро менять позицию. Когда он выглянул на поле боя, немецкая пехота была уже на позициях тыловиков и, судя по бестолково мелькающим головам, заставила их взять оружие в руки. При попытке продолжения атаки он снова прижал их огнем, но тут уже дистанция сократилась, плюс у немцев появились винтовки, и ему пришлось отходить уже под градом пуль. Отбежав, прикрываясь деревьями, метров сто назад по опушке, Бояринов снова занял позицию. И увидел, как справа из-за дороги мелькнула граната РПГ, и броневик загорелся, выбросив в небо черный шлейф чадящего дыма. И почти сразу над полем боя повисла зеленая ракета.
«Отход!» – облегченно подумал Бояринов и, перекинув ремень пулемета через плечо, пригнувшись, метнулся к дороге. Перебежав дорогу, уже в кустах столкнулся с парнями из группы, что оставалась в лагере. Это они прикрывали их прорыв и сейчас шли в арьергарде группы. Дальше снова был бег. Через два с половиной километра снова была дорога. Там уже кипел бой. Прятаться было бессмысленно – группа шла на прорыв. Правда, и здесь, в тылу у немцев, ставших на пути группы, была засада, организованная их замкомвзвода. Только сейчас Бояринов понял, почему был выброшен полностью их взвод, почему в рейд пошла только половина, а другая осталась в лагере. Половина их взвода обеспечивала им отход.
Здесь было уже труднее. Немцы успели подтянуть больше сил, и пехота была опытная. Да и броневики больше не лезли вперед, стреляя из-за спин пехотинцев с большой дистанции. Но все равно засада свое дело сделала: группа, потеряв несколько человек убитыми, преодолела дорогу и, огрызаясь огнем и унося раненых, под прикрытием двух пулеметов засады уходила к лесу. Уже на опушке леса группу накрыли минометным огнем, но залп был неточен и стоил группе нескольких легкораненых. Бояринову осколок распорол кожу на мышце, разорвав рукав маскхалата.
Углубившись в лес, остановились, чтобы осмотреться и, кому необходимо, перевязаться. Хотя бы на скорую руку. Не досчитались троих. Легко раненных было двенадцать человек. Здесь же попрощались с четырьмя тяжелоранеными. Помогли им занять позиции, вкололи промедол и оставили небольшой запас боеприпасов. Все всё понимали. Каждый знал, что тоже остался бы, будь он на их месте. Хотя все еще может быть. Это не последний бой.
К лесной дороге вышли через четыре километра. Как раз в это время поднялась стрельба сзади. Немцы вошли в лес, стараясь зажать их между двумя дорогами.
Атаковали, используя по максимуму тяжелое оружие на флангах прорыва. РПГ снова достали два бронетранспортера. Они же осколочными гранатами били по пулеметным точкам немцев. Бой был скоротечен. На другой стороне в лесу снова оставили троих. И на дороге осталось двое.
Остановились еще через час марш-броска. И снова сзади начался бой.
В строю осталось 16 человек вместе со старшим лейтенантом. Все уже имели ранения. Михайлов приказал разбиться на пять троек. Сам шел четвертым вместе с радистом. Старшим троек наметил маршруты движения и контрольное время прибытия на точку. Отход каждая группа должна была обеспечивать минированием. Благо группа прикрытия организовала здесь тайник с дополнительными боеприпасами, питанием и медикаментами.
Время прибытия групп на базу было назначено на 21 час. Задачей групп было в течение светового дня оторваться и сбросить преследование со следа, при этом нанести максимально возможный урон, оставляя после себя минные ловушки. При успешном выполнении этой задачи остатки взвода получали время на отдых и подготовку к эвакуации. Прочесывания местности можно было не опасаться – лесной массив Мазурских болот был крупным – тридцать на шестьдесят километров. Искать их можно было бы очень долго.
5 июня 1942 года.
Москва. Кремль
Когда Сталин проснулся, Поскребышев доложил ему, что звонил Берия по очень важному делу. Сталин попросил пригласить его немедленно. «Неужели сработало?» – боясь спугнуть догадку, подумал Верховный.
Тем не менее встретил наркома как обычно, ничем не выдавая своего волнения. И лишь после раскуривания традиционной трубки, жестом разрешил Лаврентию говорить.
– Товарищ Сталин! Сегодня в 5:30 получен контрольный сигнал об успешном выполнении операции «Поводырь»! – казенно и несколько торжественно доложил Берия.
Сталин, прохаживаясь по дорожке, повернулся к нему спиной, скрывая промелькнувшую на его лице легкую улыбку торжества и облегчения.
– Пока только радиограмма? – уточнил он после паузы.
– Да! – подтвердил Берия.
– Каковы наши шансы подтверждения информации?
– Если все пройдет по плану – надеюсь, в течение недели мы получим подтверждение. Если что-то не сложится, то в любом случае наша резидентура отследит изменение в иерархии Рейха. Это если там сочтут необходимым скрывать факт смерти фюрера. Но это будет позже.
– Ну что же! Неделю мы можем подождать. Политически нам было бы выгодно первыми опубликовать эту новость. Но ошибаться нельзя. Поэтому подождем.
5 июня 1942 года.
Штаб 1-го Белорусского фронта
Шестой день наступления. Выводы делать было, естественно, рано, но тенденции уже просматривались. И тенденции эти были как положительные, так и отрицательные. К отрицательным можно отнести начало операции. Все как бы прошло по плану: накануне усиленными батальонами нащупали основную линию обороны. Надежды на то, что немцы «не догадаются» о скором начале наступления, были отметены. Украинские фронты наступали уже две недели, и все эти две недели на Белорусские фронты прибывали резервы, и группировки войск приобретали наступательные формации. Может, противник и не во всех подробностях знал о подготовке наступления, но о нем как о факте знал точно. И немцы готовились. Готовились давно, еще с зимы.
Утром 30 мая началась двухчасовая артподготовка; в 7 часов поднялась пехота передовых дивизий и в сопровождении танков атаковала первую линию обороны Группы армий «Центр»; через три часа, как и предусматривалось планом операции, атакующие части достигли второй линии. И вот здесь план дал трещину. Немецкая артиллерия всех калибров до 280 мм включительно, обрушилась на наступающих. Наша артиллерия частью не доставала до артпозиций противника, частью совершала перебазирование, а та часть, которая попыталась противостоять немцам в контрбатарейной борьбе, в этом не преуспела. Авиация оказалась придавленной к земле низкой облачностью в районе наступления. А те летчики, которые решились на вылет, существенно повлиять на эффективность немецкой артиллерии не смогли. Да и в ПВО немцы значительно усилились: советские самолеты встречали многослойным массированным огнем.
Итог: большие потери в личном составе и технике дивизий первой линии и отступление на исходные позиции.
Оганян сделал вывод, что немцы очень творчески и быстро переработали опыт боев на Украине и сумели найти способ противодействия советскому наступлению. Хотя большинство офицеров склонялось к продолжению наступления на следующий день после перегруппировки, Оганян принял решение сделать паузу. Правда, пришлось объясняться сначала с Жуковым, потом даже со Сталиным. Ведь 2-й Белорусский Рокоссовского наступал и, несмотря на приблизительно такие же потери, продвинулся вперед. Ввиду отсутствия соседа справа, Рокоссовский вынужден был расходовать резервы на прикрытие оголенного фланга. Но Оганян был тверд в своем решении и обещал через сутки догнать соседа слева.
31 мая фронт провел замену дивизий первой линии, отведя потрепанные в ходе наступления в первый день в третий эшелон, и резерв. Но это было логично и прогнозируемо и своим штабом, и немецким. Главное было не в этом. Оганян срочно перекинул из-под Минска из фронтового резерва артдивизию прорыва из Особого Гвардейского корпуса генерал-майора Морозова.
Штаб дивизии прибыл уже под утро 31 мая. Встающее солнце он, начальник артиллерии фронта и генерал Морозов встретили склонившись над расстеленной на столе картой.
– Вот такие у нас дела, Вячеслав Владимирович. Очень надеюсь на вашу помощь, – продолжал беседу Оганян, обращаясь к комдиву.
– Сделаем. Не вопрос. Думаю, есть смысл использовать нашу отработанную схему. Добавьте к моим трем полкам еще три – будут работать по нашим целеуказаниям. Плюс при перемещении как минимум три полка будут работать по позициям немецкой артиллерии, – ответил тот. Это была единственная длинная фраза, произнесенная генерал-майором. Морозов был, как всегда, немногословен и конкретен.
Утром 1 июня все повторилось вновь, даже низкая облачность и отсутствие воздушной поддержки наступающих, за исключением длительности артподготовки. Было уже понятно, что первую линию немцы держат минимальными силами.
Все изменилось, когда советская пехота и танки достигли второй линии. Открывшая по ним огонь немецкая артиллерия в свою очередь попала под чрезвычайно точный и эффективный огонь артиллеристов Морозова. «Акации» следовали за наступающей пехотой буквально в паре километров позади. И сразу же после первых залпов немецкой артиллерии на ее позициях стали рваться советские снаряды. Попытки подавить советские батареи ответным огнем не увенчались успехом – САУ постоянно меняли огневые позиции. В то же время артполки фронта несколько раз переносили огонь с рубежа на рубеж, выбивая таким образом маневрирующие резервы противника.
И к исходу дня 1-я Ударная армия генерал-майора Гольцева прорвала полосу обороны Группы армий «Центр» на всю глубину. В прорыв был введен мехкорпус фронта. Последующие три дня войска фронта «пережевывали» оперативные резервы Группы «Центр». Перелом произошел 5 июня. То ли резервы у немцев кончились, то ли еще что, но противник, еще вчера стоявший насмерть, проявлявший поистине немецкое упорство и организованность в обороне, стал терять эти качества, местами отступление стало переходить в бегство. И самое главное, пропала оперативная гибкость командования в быстро меняющейся обстановке и воля к победе. Из немцев как будто вынули стержень.
6 июня после суточных боев был взят Гродно.
8 это время Прибалтийские фронты вышли на подступы к Кенигсбергу.
9 июня войска фронта завязали бои за Белосток. Сплошного фронта уже не было. Сражение перешло в фазу маневренной войны. Настал час резерва фронта – Особого Гвардейского корпуса РГК гвардии генерал-майора Катукова.
10 июня из района Замбрув в прорыв пошла 1-я Гвардейская МСД РГК, усиленная полком «акаций». Задача дивизии: совершив за двое суток 120-километровый марш по тылам Группы армий «Центр», блокировать или захватить переправы через Вислу севернее Варшавы – в районе Вышогруд – Новы-Двур-Мазовецкий и Воля-Смоляна.
11 июня из района с такой же задачей, но после 170-километрового марша от Остроленки должна была захватить мосты в районе Вроцлавек – Плоцк – 2-я Гвардейская МСД.
12 июня из района Цеханув в район Торн – БроЪмберг – 3-я Гвардейская МСД.
13 июня из района Млава в район Грауденц – Кульм – 4-я Гвардейская МСД.
В этот же день из района Ортельсбурга в тыл к немцам пошел усиленный разведбат Корпуса. Его задачей были железнодорожный и автомобильный мосты у маленького города Мариенвердер.
Задача частей и соединений Корпуса – по возможности захватить и удержать до подхода сил фронта мосты. При невозможности захвата – блокировать их.
То же самое делал и 2-й Белорусский фронт Рокоссовского.
9 июня 1942 года.
Северо-восточнее Белостока
Наступление шло уже вторую неделю, а корпус не сделал еще ни единого выстрела, плетясь с тыловыми колоннами фронта далеко позади от сражений. Правда, артиллерийская дивизия, приданная корпусу, постреляла, и, как говорят, весьма успешно, обеспечив прорыв фронта войскам 1-й Ударной армии. А про корпус будто забыли. Комфронта генерал-полковник Оганян считал, что момент использования резерва еще не настал.
Смирнов, сидя в люке на зимней куртке, для удобства положенной на броню, смотрел на разоренные вой ной маленькие деревушки и городки Белоруссии. В течение года фронт второй раз огненным безжалостным катком прокатился по этим местам. От многих деревень остались только ряды печных труб. И среди этих пожарищ и пепла их встречали женщины, дети и старики. Женщины кидали на броню букетики наспех сорванных полевых цветов, с затаенной надеждой высматривая среди колонн своих мужчин. Малые дети жались к ним, не в силах спрятать испуг на своих лицах – они привыкли испытывать страх перед людьми в форме. Мальчишки постарше бежали вслед за техникой, что-то радостно вопя и просясь прокатиться. Их подхватывали сильные солдатские руки и сажали на броню, сразу же суя им в руки спрятанные в сидорах продукты. Старухи кланялись в пояс и крестили проходящие войска.
Смирнов понимал, что они, следуя в тылах фронта, далеко не первые прошедшие через деревню, но жители всех встречали так.
В 23-м полку многие до войны служили в этой местности, и теперь у них, узнавших и не узнающих эти деревни, в глазах стояли слезы. На первом же привале на ночь после прорыва фронта комполка отдал устное распоряжение старшинам рот и батарей кормить местных жителей. Хотя мог бы и не говорить – это сделали бы и так.
И так повторялось уже больше недели, когда что-то изменилось. Солдаты всегда чувствуют, когда настает их черед идти в бой. Забегали связисты, в штаб один за другим потянулись командиры подразделений. Вызвали в штаб и их комбата. Только вызвали не одного комбата, а и комроты-один. То есть Смирнова. Чему он очень удивился.
Встретили их неласково. И причиной этой неласковости оказался как раз Смирнов, как выяснилось позже.
– Значит, так, комбат, – начал комполка, ответив на приветствие и подойдя к лежавшей на столе карте, – довожу в общих чертах задачу. Дивизия идет в рейд за линию фронта. Хотя ее как бы и нет. Сейчас выдвигаемся в район Замбрув. Начало марша через два часа. Там дозаправляемся, получаем все, что может понадобиться там. Конкретно – сам знаешь, не первый раз замужем. Значит, получаем, и завтра – в путь! По карте сто двадцать километров. Это по карте. Срок – двое суток. Задача – севернее Варшавы захватить или блокировать мосты. Продержаться до подхода основных сил фронта. В качестве помощи нам, то есть дивизии, выделен полк «акаций». Ну, и обещана всесторонняя помощь авиации. То есть разведка, прикрытие, штурмовка и бомбежка супостатов. О хорошем всё.
Комполка прошелся перед стоящими танкистами и, закурив, продолжил:
– Теперь о не очень хорошем. Комкор потребовал выделить в его распоряжение одну танковую роту. Причем, я подчеркиваю этот момент, потребовали именно роту Смирнова. В качестве отступления от темы – я по своим каналам разузнал, откуда ветер дует. А дует он от командира корпусного разведбата. Не знаю, что за задача ему поставлена, но он смог настоять у комкора именно на твоей, Смирнов, роте. Аргументы – вы с ним воевали уже в тылу не один раз, у комроты опыт действий в отрыве и за линией фронта. В общем, хвалил, как невесту перед сватами. Хотя, я думаю, комкору все равно, какую роту выделить, если такое решение уже есть. Комдив пытался все же отстоять роту. Ведь это целых десять!!! Танков! Десять стволов, и так далее. А за мосты у Варшавы немцы дивизии в глотку вцепятся. Но комкор вполне резонно заметил, что только у нашей дивизии есть тридцать один Т-72 и десять Т-55. И это не три роты, а четыре. То есть только в нашей дивизии штат по танкам как раз превышен на десять танков. Не говоря уже об их качестве. Так что, Смирнов, приказ есть приказ. Через два часа у тебя марш вот в эту точку. Тут квартирует со вчерашнего дня разведбат.
И, повернувшись к комбату:
– А тебе задачи я буду ставить как полноценному батальону. Потому что Т-72 и Т-55 не в 23-м полку, а в 134-м. И задачи нам будут нарезать как полноценному полку. Понятно? Есть вопросы? Нет вопросов. Свободны!
И, повернувшись к карте, начал что-то там вымерять курвиметром.
Когда вышли из штаба, комбат грустно произнес:
– Смирнов! Хороший ты человек, Смирнов! И комроты хороший! Только вот мне почему-то хочется, чтобы комроты-один у меня был обычный простой незатейливый исполнительный командир. Проблем бы было меньше.
Потом хлопнул по плечу и добавил:
– Ладно! Все нормально! Давай готовься. Я не думаю, что там, куда разведбат отправят, будет легче, чем нам. А к этому ты и правда лучше всех подготовлен. Как там парни из 134-го полка говорят: «Опыт не пропьешь!» Удачи!
Смирнов пожал руку комбату и направился в расположение своей роты, которая встретила его уже у танков. Заправленных, навьюченных, как верблюды, и готовых к маршу.
«М-да, – подумал он, оглядывая технику и экипажи, ждущие, команды, – и правда. Опыт не пропьешь!» Не успел задачу получить, а личный состав уже готов.
И его переполнило чувство всемогущества и всесилия. «Мы все выполним! Мы всех порвем!»
И подходя к ротной колонне, подал команду:
– Рота! Строиться! Командирам взводов доложить о готовности к маршу!
И минуту спустя прозвучало:
– Рота! Смирно! Слушай приказ на марш!
13 июня 1942 года.
Москва
В этот день центральные газеты СССР вышли с сообщением ТАСС о наличии у советского руководства неопровержимых доказательств того, что в результате проведения диверсионной спецоперации подразделением осназа Красной Армии в тылу врага был уничтожен фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер. Кроме него был уничтожен ряд высших генералов вермахта и люфтваффе, список которых прилагается. То же самое было озвучено в специальном выпуске Советским Информбюро.
Все мировые средства информации вышли в этот же день с перепечаткой этой новости. Германские газеты молчали. И лишь трое суток спустя в Германии был объявлен недельный траур и были проведены торжественные похороны вождя.
Его место занял Гиммлер, что очень не понравилось армейской аристократии.
13 июня 1942 года.
Восточная Пруссия. Район Ортельсбурга
Колонна корпусного разведбата, усиленная батареями «гвоздик», «шилок», Су-85, СУ-152, ротой танков и дивизионами «катюш» и гаубиц Д-30, батальоном 120-мм минометов и инженерно-саперной ротой, готовилась к маршу. Нужно было за трое суток пройти около 140 километров и захватить или блокировать две переправы через Вислу у маленького городка Мариенвердер. И это по карте! В реальности маршрут был более протяженный и зависел не только от наличия и качества дорог, но и от того, кто встретится на них. Фронта уже как такового не было. Войска двигались по всем дорогам, и никто не знал, где начнется следующий бой. В тылу наших войск нередко вспыхивали ожесточенные схватки. Это остатки Группы армий «Центр» пытались пробиться на запад.
Михаил Бояринов сидел на броне БМД и смотрел на суету бойцов и командиров, лениво и в шутку переругиваясь со знакомым разведчиком Володей Шупейкиным.
Неделю до этого остатки их взвода «отдыхали» после операции на их базе в глубине лесов Мазурских болот. Эвакуацию вертолетом им отменили, приказав ждать и вести наблюдение. Залечивали раны, чему очень способствовал запас лекарств, выданных им на эту операцию, ходили в разведку к дорогам, огибающим этот лесной район, следили за автомобильной и железной дорогами, пересекающими его.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.