Текст книги "Воскресное утро: Воскресное утро. Решающий выбор"
Автор книги: Михаил Алексеев
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 18 (всего у книги 39 страниц)
Немцы, несмотря на активное противодействие нашей авиации и большие потери, приближались. Техника шла по прибрежной полосе, свободной от деревьев, а пехота двигалась по лесу и кустарнику. Пограничники и десантники в наспех вырытых окопах замерли. Первыми на дистанцию открытия огня из лощины выскочили танки. Тут же из окопов десантников приподнялись три бойца со странными трубами в руках. Через несколько секунд трубы поочередно грохнули, выкинув назад снопы огня и пыли, и к танкам потянулись видимые взглядом снаряды. Два из трех попали, и через несколько секунд в обоих пораженных танках детонировал боекомплект, разметав машины на части и подбросив высоко вверх башни.
Наша авиация уже помочь не могла – атакующие сблизились с обороняющимися. Немецкие пушки и пулеметы принялись перемешивать землю там, откуда вылетели непонятные снаряды, но гранатометчики уже поменяли позиции и сделали по второму выстрелу. На этот раз попали все три гранаты, и немецкие солдаты автоматически шарахнулись в стороны от пораженных танков, ожидая их взрыва. Больше гранатометчики выстрелить не успевали – немцы были в 150 метрах от позиций обороняющихся и стремительно сближались. Пограничники и десантники потянулись к связкам ручных гранат, когда неожиданно, левее из лощины, побежала немецкая пехота, обходящая их по левому флангу. Бежала она, почему-то оглядываясь назад. Через секунды стало понятно почему. Из лощины одна за другой выскакивали наши БТшки.
Механик-водитель машины Сергея Смирнова не подвел. Их рота сумела пройти давно заброшенной дорогой, преодолеть старенький и такой же заброшенный мост и неожиданно для немцев появилась у них в тылу северо-восточнее озера. Неожиданность была обоюдной. Немецкая пехота двигалась по лощине в обход гремевшего юго-западней боя, когда справа от нее из леса выскочил БТ лейтенанта Смирнова. Смирнов атаковал пехоту без остановки, открыв огонь из спаренного пулемета. Следом за ним в боевой порядок развертывалась вся рота. С брони БТшек посыпались пехотинцы, тоже развертываясь в цепь. Немцы побежали в разные стороны, спасаясь от внезапной и сокрушительной атаки.
Выскочив из лощины, Смирнов увидел, что их рота вышла во фланг немецким танкам и бронетранспортерам. Резко затормозив, Сергей поймал в прицел ближайший немецкий танк и ударил из пушки бронебойным в так удачно подставленный борт. Немец задымил и остановился. Через секунды справа и слева защелкали пушки роты. Стрельба в борт с трёхсот метров не оставила немцам шансов. К тому же с позиций русской пехоты снова ударили ручные гранатометы. Все было кончено в минуты. Были взяты даже пленные. Разгоряченные удачной атакой танкисты, остановившись у позиций десантников и пограничников, вылезли на броню, принимая благодарности от них и беззлобно пересмеиваясь. В стороне разговаривали два летчика, их командир роты и командиры десантников и пограничников. Только закончили собирать трофеи, делиться сухим пайком с отощавшими пограничниками, как летчик обратил внимание, что кружившие над ними самолеты выстраивают другое колесо, атакуя что-то в стороне, откуда прибыли танкисты. «К бою!» – подал команду их ротный, ставший старшим, и все вокруг снова перешли на бег, готовясь к новому бою. Летчик снова метнулся к своей рации на самолете, и через минуту стало известно, что с северо-востока подходит внушительная колонна немцев с бронетехникой.
БТшки разъезжались, выбирая позиции для боя. Смирнов поставил свой танк за горящую «двоечку» в центре. Пехота занимала оборону в кустарнике и лесу, прикрываясь стволами деревьев от немецких пушек. Летчики изрядно проредили немецкую колонну, но как и в первом случае остановить ее не смогли. Трудно с воздуха атаковать противника на лесной дороге.
Немецкие экипажи были опытными вояками. Дождавшись под покровом деревьев, когда у русских кончатся реактивные снаряды, они выскочили из леса, выстроились в линии, почти одновременно появившись из лощины. Тут же гулко забухали сорокапятки БТ. Стволы немецких «троек» в ответ тоже выдохнули дымом выстрелов. Смирнов стрелял спокойно и уверенно. Дистанция в триста и менее метров позволяла не выцеливать уязвимые места – пробивалось все – лишь бы попасть. Дым горящей «двойки» маскировал его танк и ему не отвечали. Зато доставалось другим. Горела уже половина танков роты. С учетом первоначального численного превосходства рота БТ проигрывала бой.
Неожиданно опушка леса, откуда выходила немецкая колонна, скрылась в разрывах. К танкам откуда-то сверху протянулись дымные следы ракет, закончившиеся шапками оглушительных взрывов боекомплектов. Секундами позже над полем боя пронеслась первая четверка МиГов из двух эскадрилий, появившихся над полем боя, а с востока по танкам противника вели убийственно точный расстрел немецких танков управляемыми ракетами боевые вертолеты. Там, где располагались атакующие немецкие части, бушевал огонь. Дополнил этот ад проход пары МиГов вдоль немецкого фронта и сброс каких-то объемных серебристых предметов, которые при падении вызвали возникновение просто моря сплошного огня на площади в несколько гектаров и высотой в несколько десятков метров. После этого удара стрельба со стороны немцев прекратилась окончательно.
16 июля 1941 года.
Аэродром «Бобруйск»
Звено Ми-24 майора Павла Баранова готовилось к выполнению задания по воздушной поддержке мехкорпусов, проводивших контрудар по 2-й ТГр, когда неожиданно дали отбой. Тем не менее на стоянку звено не отправили. Более того, возникла суета по всему аэродрому. Засуетились техники у транспортных вертолетов, пробежал строй солдат НКВД из батальона охраны, на стоянке у газоотбойников запускалась сразу эскадрилья МиГов, которые чуть погодя, поднимая реактивными струями пыль с обочин рулежек, один за другим потянулись к старту. От КП шустро подкатил «уазик» и из него выскочил и торопливо зашагал к его машине сам генерал Красавин. Придерживая фуражку от потоков воздуха, поднимаемых винтом, он махнул ему рукой, требуя спуститься к нему. Павел почувствовал что-то неладное и поспешил к генералу. Тот сразу отмахнулся от доклада и вытащил из планшета карту.
– Вот тут, – он ткнул пальцем в озеро, – на северном берегу приземлилась на вынужденную «спарка». Будем вывозить и летчика и самолет. Ты со своими – в прикрытии, идут два Ми-8 с двумя взводами батальона охраны и Ми-6 с подвеской для транспортировки самолета и техниками. Вас будет сопровождать эскадрилья МиГов. Старший – ты. Обратный маршрут проложи сам, постарайся держаться болот и не населенной местности. Вопросы есть?
– Никак нет!
– Выполняй! Взлетаете сразу после эскадрильи МиГов.
Вернувшись в кабину вертолета, Павел вызвал по УКВ-связи летчиков своего звена и поставил им задачу. Взлетели все через пятнадцать минут. Сразу заняли положение походного ордера, чтобы немного освоиться. Установили связь с командиром эскадрильи прикрытия. Звенья МиГов разошлись на несколько километров, образовав треугольник, внутри которого находились вертолеты. Пашино звено образовало ромб, в центре которого шел Ми-6 и два Ми-8. Не успели дойти до линии фронта, когда его вызвал Красавин, сообщив, что в районе вынужденной идет бой, и сейчас выполнить задачу невозможно. Поэтому сейчас вертолетам нужно сесть на восточной окраине Мозыря и на Ми-6 посадить роту морской пехоты Пинской флотилии, которую распорядился выделить комфронта. Вылет оттуда – по команде. МиГи прикрытия сейчас пойдут на помощь нашей пехоте у места вынужденной посадки. Для их прикрытия придет другая эскадрилья. Когда Красавин ему это все говорил, Баранов уже видел, что МиГи, набирая скорость, уходили на юго-запад. Он отдал приказ командирам экипажей, и они тем же строем повернули на юг.
16 июля 1941 года.
Мозырь. Временная база Пинской флотилии
Владимир Шупейкин был уже опытным морпехом. Участвовал в Освободительном походе в Польшу. Но тогда, как он понял за эти три недели, это была прогулка. Но и сейчас, воюя беспрерывно, он умудрился не получить ни одного ранения. Хотя личный состав роты уменьшился уже на три четверти от штата. Находясь почти все время на левой оконечности фронта и 2-й ТГр Гудериана, флотилия беспрерывно совершала набеги на объекты противника. Мониторы и канонерки громили наплавные понтонные мосты и опорные пункты, катера, пользуясь своей малой осадкой и скоростью, забрасывали в тыл разведывательные и диверсионные группы, атаковали немцев с фланга и тыла, помогая пехоте удерживать рубежи, опирающиеся флангом на Припять и притоки. И сейчас рота готовилась к боевому выходу, когда внезапно им объявили, что задача изменилась. Приказано было брать только боеприпасы, и побольше. И особенно противотанковые гранаты. И еще сказали, что на операцию пойдут не на катерах. Будет другой транспорт.
Володя, усмехнувшись про себя, подумал, что, наверно, это будет 11-й номер. Однако через десять минут он понял, что ошибся, и жизнь становится все интереснее.
В расположение примчались как ошалевшие особисты. Самое интересное, что Владимиру показалось, что и они не совсем в курсе, что будет дальше. Еще через десять минут все разъяснилось. Сначала над базой флотилии, срывая потоками воздуха с матросов бескозырки, на бреющем прошла пара странных аппаратов. Эта и вторая пара таких же «незнакомцев» стали в большой круг, пропустив и контролируя посадку аппаратов другого типа, но столь же странных. Один из них просто поражал размерами. После чего села и первая четверка. Рота была построена, и пока командиры получали и уясняли задачу, морпехи перешептывались между собой, обсуждая увиденное и теряясь в догадках о предстоящем деле.
До Владимира и остальных морпехов доходили слухи о странных частях на правом фланге фронта. Говорили, что они начисто разгромили 3-ю ТГр и взяли самого Гота в одних подштанниках. Всему Владимир не верил. Наверняка приврали, даже вранья больше, чем правды. Однако и он в газете читал сводку, и политрук на политинформации доводил, что 3-я ТГр действительно разгромлена и ее командующий взят в плен. А сегодня целый день через Мозырь шли части корпусов, участвующих в контрударе. Владимир их видел и не нашел в их солдатах, командирах и техники ничего странного и необычного. Единственное, что его удивило – это разношерстность войск. Там были и армейцы, и казаки, и пограничники, и солдаты внутренних войск НКВД. А техника и оружие – все было знакомо. Правда, иногда над местами боев пролетали быстрые самолеты со скошенными крыльями и странным звуком мотора. Может, и правда что-то есть такое, чего он не знает? К строю подошел высокий рыжий летчик – на нем был специфический комбинезон – и представившись, объявил:
– Майор Баранов. Командир звена вертолетов Ми-24. Ваша рота передается мне в подчинение для проведения спасательной спецоперации. Наша общая задача: прибыть в район падения самолета, забрать самолет и летчиков и доставить их на базовый аэродром. Теперь конкретно ваша задача: высадившись в районе падения самолета, обеспечить безопасность при подготовке и эвакуации самолета. Мое звено будет оказывать вам огневую поддержку и осуществлять охрану транспортных вертолетов на маршруте эвакуации. Так же нам будет помогать эскадрилья МиГов. Сейчас там, куда нам предстоит идти – идет бой. Немцы пытаются захватить самолет. Защищают самолет, как мне сообщили, пограничники одной из застав, выходившие из окружения, и взвод десантников, случайно оказавшихся в этом районе. Сверху им поддержку оказывает наша авиация. Ваша рота и два взвода батальона охраны НКВД должны будут усилить их, отодвинув рубеж обороны настолько, чтобы мы могли поднять самолет. Выход из района операции – будет определен позже по ситуации. В одном заверяю вас – раненых мы заберем. Вопросы есть?
Рота молчала.
– Нет? Тогда вот ваша повозка, – и он указал на самый большой аппарат.
– Рота! – подал голос ротный. – На пра-во! Шагом! Марш!
И рота, бодро ударив сапогами по земле, зашагала в неизвестность.
16 июля 1941 года.
Северный берег озера Червонного
Сам полет Володя не запомнил. Сначала его и всех ошарашил размер салона вертолета. Рота вошла в него через опустившийся трап и открытый огромный люк. Где-то далеко впереди сидели с десяток авиатехников. Разместились все. И, похоже, немного потеснившись, вошла бы еще одна такая же рота. И это были еще не все чудеса! С ними летел на операцию лично начальник Особого отдела флотилии! Такого не было еще ни разу. Потом, сначала тонко, потом все громче и громче, что-то засвистело, зашипело, отдаваясь вибрацией остова вертолета, и когда грохот, свист и шум, казалось, достиг предела, пол под ногами качнулся, потом накренился вперед, и тут кто-то сидящий у иллюминатора сказал: «Летим!» Так продолжалось с полчаса, потом Шупейкин почувствовал, как его желудок перемещается вверх. Наверно, это чувство было общим, судя по выражению лиц своих товарищей. Но все прошло быстро. Вертолет как бы присел, качнувшись, и сзади начал открываться люк. Морпехи с непривычки замешкались, но тут подал голос один из техников: «Вперед! На выход!» И рота побежала к открывающемуся люку.
Выбежав из вертолета, Шупейкин зажмурился от яркого солнца, но тут его ноздри уловили запах сгоревшего тротила, пороха, резины, топлива и мяса, и его организм перешел в боевой режим. Тут шел бой. Горели танки. Наши и немецкие. По полю холмиками лежали трупы, и, как заметил Володя – в основном немецкие. Морпехи, выбегая из вертолета, плюхались на землю и, подыскивая укрытия на земле, расползались в стороны. Метрах в ста по обе стороны их вертолета сели два поменьше, и из них, через двери в борту, выпрыгивали солдаты НКВД. Похоже, этот элемент они уже отрабатывали, потому как заученно и сноровисто занимали позиции вокруг своих вертолетов. Из вертолета выбежали техники, часть из них бросилась к лежащему на мелководье самолету, а часть стала что-то делать у большого вертолета. Из стоявшего неподалеку танка БТ выскочил лейтенант и, найдя глазами их ротного, подбежал к нему, что-то крича и показывая на лес и подлесок. Ротный кивнул и подал команду:
– Рота! К бою! Противник в лесу! Развернуться в цепь! Вперед! – И перехватив поудобнее ППД, побежал в сторону леса. Рота бросилась за ним, привычно развертываясь в цепь. Особист, размахивая ТТ, бежал рядом с ротным. Туда же к лесу бежали и взвода НКВД. Только отбежав от ревущих вертолетов, которые стали подниматься в небо, все услышали хаотичную стрельбу, доносившуюся из подлеска и леса севернее них. Там шел бой. Взвода НКВД оказались к лесу ближе, и когда они скрылись в зарослях, там раздалось «Ура!».
Морпехи ускорились, догнав ротного. Вдруг немцев побьют и без них?
А то, что побьют – Володя был уверен. Он успел понять, что тут за последние час-два прошло несколько боев, и то, что самолет был наш, говорило, что наши победили во всех. Победим и сейчас. Вон как красиво горят немецкие танки! И только когда рота ворвалась в кустарник и схватилась с первыми же встречными немцами, над лесом грянуло «Полундра!». А дальше была суматоха боя на коротких дистанциях и рукопашные схватки. Перед глазами мелькали немцы всех мастей и родов войск, озверевшие пограничники, с осунувшимися и небритыми лицами, которые как бы мстили за свое отступление; чистенькие НКВДшники все как на подбор с ППД в руках; другие НКВДшники – грязные, оборванные, в бинтах, с немецкими автоматами; странные солдаты в камуфляжных костюмах, голубых беретах и незнакомым оружием. И вот во все это врезалась черная масса морской пехоты.
Прибытие подкрепления с вертолетов окончательно сломило немцев, и они начали сдаваться. Но команды брать их в плен не было. Через двадцать минут командиры вывели из леса остатки своих подразделений. Команду над всеми принял лейтенант-десантник. Правда, перед этим он подошел к особисту флотилии, который был выше по званию взводного и вообще всех тут присутствующих командиров, и дал что-то послушать ему по рации. Тот, выслушав, отдал честь лейтенанту и отошел в сторону. По лицу было видно, что подчиняться неизвестному лейтенанту ему не нравилось, но очевидно, с ним разговаривал по рации человек, ослушаться которого он не решился. Лейтенант приказал собрать оружие, боеприпасы. Раненых и убитых сносили к вертолетам. Потом к лейтенанту-десантнику подбежал летчик с большого вертолета и что-то ему сказал. Тот выслушал и кивнул. Через десять минут все увидели, как зависший над подбитым самолетом большой вертолет поднял его. Тут же взлетели два других транспортных с ранеными и убитыми и под охраной боевых вертолетов и самолетов полетели на восток. Это была вторая ошибка Гудериана – у русских было чудо. Это чудо называлось Ми-6.
Когда смолк шум улетающих вертолетов, лейтенант-десантник приказал построиться. На правом фланге стояли пограничники. Их лейтенант, с перебинтованной головой, но в зеленой фуражке, стоял во главе оставшихся восемнадцати живых бойцов и двух служебных собак. Левее их стояли десантники. Сплошь тоже в бинтах, но все живые и потерявшие ранеными меньше всех. Потом – остатки роты 23-го МСП и семь оставшихся экипажей БТ при пяти танках. По виду – им тоже досталось. На левом фланге стояли морпехи и два взвода НКВД. Среди этих подразделений потери были минимальны. Личного состава набралось на потрепанный батальон. Большинство уже было вооружено немецким оружием, к которому боеприпасов было достаточно. Лейтенант Борисов перед строем рассказал всем о бое, который только что закончился их победой. Рассказал, почему победа в нем была так важна. И помолчав, сообщил всем, что по сведениям авиаразведки, сюда от Житковичей двигается еще одна мотоколонна врага. И командованием поставлена задача подразделениям, обеспечившим эвакуацию подбитого самолета, связать эту колонну боем до подхода подкреплений. И приказ командования они выполнят. После этого подозвал к себе командиров подразделений и начал им ставить задачу, показывая что-то на карте.
Через двадцать минут подразделения занимали позиции на восточном берегу озера, там, где из него вытекала маленькая, с болотистыми берегами, речушка Бобрик, через которую можно было переправиться танкам только в одном месте. Вот напротив этого места, в метрах трехстах, и окапывались подразделения. За их позициями стали оставшиеся пять БТшек. Лейтенант Смирнов и его экипаж выжили в бою с немецкими «тройками». Удачно он выбрал позицию! И успел сжечь четыре танка немцев, прежде чем они попали под удар вертолетов. Ротный был ранен и обгорел немного, его отправили вертолетом в тыл вместе с другими ранеными. Таким образом, лейтенант Смирнов стал командиром роты из пяти оставшихся БТ. И сейчас он сам лично расставлял танки перед единственным бродом через маленькую речушку. На этой позиции спрятаться было негде. Поэтому танки он расположил в кустарнике, указав каждому основную и запасную позиции. Три танка поставил прямо против брода, а два отвел левее и поставил их для стрельбы во фланг немцам. Два пограничника с собаками ушли через брод навстречу немцам в дозор. Смирнов знал то, чего не сказал десантник Борисов. По всем прикидкам, по времени должен был подойти сюда разведбат. И, судя по их позиции, он выйдет на дорогу в тылу у немцев. Впереди они, сзади – разведбат, слева у немцев будет озеро, справа – непроходимый лес. Ждет их маленький котел. Хотя почему маленький? Ведь никто не сказал, сколько их идет. Поэтому нужно готовиться по полной программе.
Минут через тридцать в той стороне, куда ушли пограничники, в небо взметнулась красная ракета. Всё! Что успели, то успели. Смирнов занял свое место в танке, проверив наводку орудия и присоединив штекер шлемофона к рации, внезапно услышал позывные их роты. Причем запрашивал их позывной знакомый голос. Паша Бойков! Сергей ответил ему, тот сообщил, что с ним будет говорить «Первый». Смирнов понял, что это командир разведбата. Комбата интересовало, в каком квадрате карты они находятся и вышли ли на них немцы? Уяснив диспозицию, передал, чтоб не дрейфили – все будет нормально. Ничего лишнего не сказал, но лейтенант понял, что западня готова и ждут жертву. Быстренько выбрался из башни и побежал к лейтенанту Борисову. Услышав о наличии связи с разведбатом, лейтенант повеселел:
– Я в курсе, что они должны были быть на подходе, но не знал, где и когда точно. Держи с ними связь. Если что – сразу сообщи. Вот тебе посыльный, – и он кивнул на невысокого десантника, – будь рядом с танком.
Из леса за речушкой затарахтело, и на поляну выкатились три мотоцикла с колясками.
– Ну! Немцы в сорок первом году и чтоб без мотоциклов? Куда ж без них? – пробормотал Борисов и подал команду: – Снайпера!
После его команды защелкали выстрелы, и менее чем через минуту немецкий дозор, не успев сделать ни одного выстрела, прекратил свое существование.
– Давай! Сейчас появятся! – обернувшись к Смирнову, обронил Борисов.
Не успели Смирнов и посыльный-десантник добежать до замаскированного танка, как на опушку леса выкатился немецкий Т-4. «Вот черт! С ним придется повозиться!» – подумал он, залезая в башню. И тут же стал вызывать по рации два своих танка во фланговой засаде.
– «Четверку» видите? Это ваша цель. Остальным – «четверке» в лоб не стрелять!
Т-4, шевеля своим обрубком ствола, медленно двигался к броду. Расстрелянный дозор они, конечно, видели и понимали, где находятся русские. Но пока еще не определили конкретные цели. Сзади «четверки» из леса выползали другие танки и разворачивались в линию, прикрывая броней спешивающуюся с БТРов мотопехоту. Не доходя метров сто до брода, танки встали. Вперед выдвинулась пехота, а позади танков в интервалах между ними развертывались спаренные 20-мм зенитки. На опушке леса устанавливались минометы. «Мда… Вечер перестает быть томным», – разглядывая в щель между козырьком каски и бруствером свежевырытого окопа приготовления немцев, подумал морпех Шупейкин.
Все ждали, когда немцы перейдут речку – это был оговоренный рубеж открытия огня. Берега в этом месте были крайне пологие, и спрятаться там было негде. И когда цепь немецких пехотинцев, настороженно оглядывая лежащее перед ними поле и опушку леса, ступила на северный берег Бобрика, тишина взорвалась грохотом выстрелов. Огонь был настолько плотным, что Шупейкин так и не понял – немцы сами упали и залегли, или их просто всех убило в первые же мгновения. Но стрелять они не стреляли. Зато загрохотали пушки танков, потянулись страшные нити 20-миллиметровых трассеров, сметая жидкие брустверы неглубоких окопов. Через секунды на позициях советских подразделений начали рваться мины.
Время замедлилось – прошла всего лишь минута, а уже горели шесть немецких танков, включая «четверку», получившую в борт два снаряда; замолчали четыре зенитных автомата, но стреляли еще восемь. До минометной батареи достать было нечем. Точнее – могли бы БТшки из своих сорокапяток, но из тех, что встречали немцев в лоб, горели уже две, и еще одну немцы достали во фланговой засаде. БТшки не успевали «отмахиваться» от немецких танков и зениток. БТ Смирнова пятился назад – он вторично решил задействовать горевший танк в качестве укрытия. Теперь уже свой. Если успеет. Двадцатимиллиметровки стригли кусты как траву. Смирнов прекрасно понимал, что везение скоро кончится, и он получит «свой» снаряд или очередь зенитки.
Все изменилось за секунды. Внезапно замолчала минометная батарея, секундами позже – замолкли зенитные автоматы, и тогда Смирнов в триплекс увидел, как на опушку противоположного берега выходят БТР-70 и три знакомых БРДМ. КПВТ с трехсот метров рвали заднюю броню немецких танков в клочья. Почти все они вспыхнули – бронебойно-зажигательные пули калибра 14,5 мм сделали решето не только из брони, но и из топливных баков. В немецких экипажах живых не было. Не стреляли они только по «ганомагам», там обошлись работой снайперов по пулеметчикам. Немецкие водители по одному с поднятыми руками стали вылезать из БТРов. Бой закончился.
Шупейкин поднялся из своего окопа. И задумчиво посмотрел на буквально срытый бруствер. За три недели войны он еще ни разу не попадал в такой переплет. Если б не удар с тыла – немцы раскатали бы их максимум за пятнадцать минут. Без вариантов. Из соседних окопов, также отряхиваясь, выбирались солдаты и матросы. Кто-то стонал, бежали штатные санитары. К некоторым окопам народ подходил, снимая пилотки, каски, фуражки, береты, бескозырки, и молча стоял над погибшим своим товарищем. Больше всех погибло пулеметчиков. Они на поле боя среди пехоты самые заметные и по ним больше всего стреляют. Подошел к такой группе и Шупейкин. На дне неглубокого окопа лежал разорванный боец. Очередь спаренной двадцатимиллиметровки не убивала. Она разрывала человека на части. Все дно окопа было залито кровью. На солдате лежал красный от крови и только местами голубой берет. Тут же валялся искореженный пулемет неизвестной Володе конструкции.
– Он успел один расчет флаков снести, прежде чем его… – проронил рослый десантник, – второй расчет погранец завалил. Вон он, – и он кивнул в сторону другой группы без головных уборов, стоявшей метрах в пятидесяти, – и два расчета – «снайпера сделали».
Сзади зарычало, и зашумела вода – через реку перебиралась БМП разведбата.
– Где лейтенант Борисов? – требовательно окликнул бойцов крепкий подполковник, сидящий верхом на броне. Через минуту подбежал лейтенант Борисов.
– Командир 907-го разведбата подполковник Акимов. Доложите о потерях и наличии личного состава, – потребовал подполковник, пожав лейтенанту руку.
– Убитых – 36, раненых – 66, в строю – 195 человек и два танка БТ-7.
– Неплохо. Я думал, будет хуже.
– Если б не ваш батальон, товарищ подполковник, – закатали бы нас тут немцы в асфальт.
– Если бы у бабушки были бы… она была бы дедушкой. Если б нас здесь не было – вам был бы приказ сваливать отсюда по-быстрому. А так…
– А на марше вы их не могли, товарищ подполковник?
– Не могли. Запереть их на дороге – нельзя. Нам самим эта дорога нужна. Сейчас задачу буду ставить – поймешь почему. Броней засаду не сделать – дистанции не было. Нашу броню ты знаешь. Один выход был – дать им возможность повернуться спиной и освободить нам место для маневра. Минометчиков и зенитчиков мои разведчики сняли из стрелкового, ну а потом КПВТ – решили все дело. Задача: берешь «ганомаги», если водителей не хватит – сажаешь немцев. Кто будет отказываться – в расход. Нам такие пленные не нужны. Мы за крупной птичкой идем. Так вот, кто согласится – за руль. Под присмотром, конечно. Свою пехоту – в немецкие БТР. И оставшиеся два танка – твои. Разворачиваемся – и на Житковичи. Точнее, на дороги западнее города. Согласно последним сведениям – наши давят и уже в десяти километрах от города. Думаю, Гудериан с минуты на минуту драпанет. Если уже не свалил. Ну, если он задержался – это наш шанс. Раненых оставь под присмотром здесь – через час придут вертолеты. Оставь им своего радиста. Я тебе своего выделю. Вопросы?
– Никак нет!
– Выполняй!
А краснофлотец Шупейкин ходил среди бойцов и техники батальона, пришедшего им на помощь, и удивлялся. Оружие странное – короткие карабины с большими магазинами, связанными по два изолентой. Каски – обычные, нового образца. На каждом солдате жилеты-безрукавки. Подошел, спросил – сказали, бронежилет. Пожал плечами. На груди у каждого непонятная конструкция из брезента с множеством карманов под магазины. Снова спросил – сказали, лифчик. Вообще непонятно. Но подумав, понял – удобно. Но самое удивительное – у всех были погоны. И командиров их называли «офицерами», а бойцов – «солдатами». Причем штабные «офицеры», без бронежилетов, лифчиков и касок – были практически классическими офицерами. Только что погоны не золотые. Техника – вообще странная. В каждую по отделению пехоты входит. Говорят, даже плавает. Посмотрел внутри – удобно и крыша над головой. Зимой, сказали тепло. Башенки маленькие, но стволы будь здоров! Сам видел, как они рвали немцев. Посмотрел и их «легкие» танки – плавающие. Пушка совсем не от легкого танка. И башня тоже маленькая. Как они там в них управляются? Лейтенант-танкист, оказывается, кого-то из них знает – какие-то солдаты с ним обнимались и один из них говорил слова, которые Володя даже запомнить не смог. Но по всему было видно – рады они встрече. Чего ж не радоваться? У танкистов за три боя два танка уцелело из десяти и пять экипажей. Остальные сгорели.
Через полчаса остатки сборного батальона были построены и распределены по «ганомагам». До посадки в БТР – перед строем роты появился особист. Приказал всем забыть все, что они тут видели и уж точно никому ничего не рассказывать, иначе… Тут он попытался потрясти кулаком, но раненая рука ему этого не позволила. Он только застонал и сморщился от боли. После этого при помощи ротного он организовал подписку о неразглашении на бланках, предусмотрительно захваченных им еще на базе флотилии. Там был описан стандартный набор кар и всего прочего, если кто-то не сможет сдержать обещание.
Раненые были отнесены в укрытие, с ними оставили легкораненых. Их особист не остался и поехал вместе с ротой. Это можно было принять как его страх перед своим командованием, если бы Шупейкин сам не видел, что и в рукопашном бою, и в этом он не прятался за спины и воевал, как все. Владимир в глубине души зауважал его. После расстрела двух наиболее упертых водителей нацистов с остальными удалось быстро договориться, и они укомплектовались водителями. Доверять им не доверяли, но решили использовать. Рядом с каждым посадили по толковому и шустрому бойцу. Впереди колонны стали оставшиеся две БТшки лейтенанта Смирнова. После доклада командиров подразделений подполковнику Акимову – колонна, вытянувшись длинной змеей, тронулась и начала вползать в лес. Впереди был 30-километровый марш по лесной дороге и переправа через речку, подобной той, на берегах которой только что гремел бой. Шупейкин и его товарищи по роте еще не знали, что это будет их последняя операция в рядах морской пехоты.
16 июля 1941 года.
Житковичи. Штаб 3-й танковой группы
Генерал-полковник Гудериан нервничал. Русские танки, ведомые «монстрами», как их прозвали те, кто их видел, – приближались. Все, что смог Гудериан сделать – это всего лишь замедлить их темп. Мосты, восточнее и севернее Копцевичей, его саперы взорвали. Но выиграли на этом всего лишь два часа – речка была небольшая, и русские смогли быстро организовать переправу. Минные поля ликвидировались тралами. Попытка остановить русских крупнокалиберной артиллерией тоже не удалась – авиаразведка русских работала безупречно – немецкие батареи в засадах обходились с флангов и уничтожались. Сейчас русские были уже менее чем в пяти километрах восточнее Житковичей. Они буквально разрезали всю вторую танковую группу на всю глубину. А тут еще что-то непонятное творилось с подразделениями, посланными за сбитым русским самолетом. Гудериан имел все основания считать, что захваченный его группой самолет смягчит гнев фюрера за неудачу в наступлении. Командир первой прибывшей к месту падения самолета группы доложил, что, несмотря на серьезное противодействие русской авиации и понесенные потери, его подразделение дошло до цели, и он видит самолет. Минутами позже он сообщил, что самолет обороняет до двух взводов русской пехоты. Гудериан не видел в этом угрозы – даже ослабленный разведывательный батальон вермахта, несомненно, справится с двумя взводами русской пехоты. Однако больше командир разведбата на связь не выходил.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.