Текст книги "История. Узнавай историю, читая классику"

Николай Гоголь
Вечера на хуторе близ Диканьки
Ночь перед Рождеством

…Вначале страшно показалось Вакуле, когда поднялся он от земли на такую высоту, что ничего уже не мог видеть внизу, и пролетел как муха под самым месяцем так, что если бы не наклонился немного, то зацепил бы его шапкою. Однако ж мало спустя он ободрился и уже стал подшучивать над чертом. Его забавляло до крайности, как черт чихал и кашлял, когда он снимал с шеи кипарисный крестик и подносил к нему. Нарочно поднимал он руку почесать голову, а черт, думая, что его собираются крестить, летел еще быстрее. Все было светло в вышине. Воздух в легком серебряном тумане был прозрачен. Все было видно, и даже можно было заметить, как вихрем пронесся мимо их, сидя в горшке, колдун; как звезды, собравшись в кучу, играли в жмурки; как клубился в стороне облаком целый рой духов; как плясавший при месяце черт снял шапку, увидавши кузнеца, скачущего верхом; как летела возвращавшаяся назад метла, на которой, видно, только что съездила куда нужно ведьма… много еще дряни встречали они. Все, видя кузнеца, на минуту останавливалось поглядеть на него и потом снова неслось далее и продолжало свое; кузнец все летел; и вдруг заблестел перед ним Петербург весь в огне. (Тогда была по какому-то случаю иллюминация.) Черт, перелетев через шлагбаум, оборотился в коня, и кузнец увидел себя на лихом бегуне середи улицы.

Боже мой! стук, гром, блеск; по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; стук копыт коня, звук колеса отзывались громом и отдавались с четырех сторон; домы росли и будто подымались из земли на каждом шагу; мосты дрожали; кареты летали; извозчики, форейторы кричали; снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней; пешеходы жались и теснились под домами, унизанными плошками, и огромные тени их мелькали по стенам, досягая головой труб и крыш. С изумлением оглядывался кузнец на все стороны. Ему казалось, что все дома устремили на него свои бесчисленные огненные очи и глядели. Господ в крытых сукном шубах он увидел так много, что не знал, кому шапку снимать. «Боже ты мой, сколько тут панства! – подумал кузнец. – Я думаю, каждый, кто ни пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в таких чудных бричках со стеклами, те когда не городничие, то, верно, комиссары, а может, еще и больше». Его слова прерваны были вопросом черта: «Прямо ли ехать к царице?» «Нет, страшно, – подумал кузнец. – Тут где-то, не знаю, пристали запорожцы, которые проезжали осенью через Диканьку. Они ехали из Сечи с бумагами к царице; все бы таки посоветоваться с ними».

– Эй, сатана, полезай ко мне в карман да веди к запорожцам!

Черт в одну минуту похудел и сделался таким маленьким, что без труда влез к нему в карман. А Вакула не успел оглянуться, как очутился перед большим домом, вошел, сам не зная как, на лестницу, отворил дверь и подался немного назад от блеска, увидевши убранную комнату; но немного ободрился, узнавши тех самых запорожцев, которые проезжали через Диканьку, сидевших на шелковых диванах, поджав под себя намазанные дегтем сапоги, и куривших самый крепкий табак, называемый обыкновенно корешками.

– Здравствуйте, панове! помогай Бог вам! вот где увиделись! – сказал кузнец, подошедши близко и отвесивши поклон до земли.

– Что там за человек? – спросил сидевший перед самым кузнецом другого, сидевшего подалее.

– А вы не познали? – сказал кузнец, – это я, Вакула, кузнец! Когда проезжали осенью через Диканьку, то прогостили, дай Боже вам всякого здоровья и долголетия, без малого два дни. И новую шину тогда поставил на переднее колесо вашей кибитки!

– А! – сказал тот же запорожец, – это тот самый кузнец, который малюет важно. Здорово, земляк, зачем тебя Бог принес?

– А так, захотелось поглядеть, говорят…

– Что ж, земляк, – сказал, приосанясь, запорожец и желая показать, что он может говорить и по-русски, – што балшой город?

Кузнец и себе не хотел осрамиться и показаться новичком, притом же, как имели случай видеть выше сего, он знал и сам грамотный язык.

– Губерния знатная! – отвечал он равнодушно. – Нечего сказать: домы балшущие, картины висят скрозь важные. Многие домы исписаны буквами из сусального золота до чрезвычайности. Нечего сказать, чудная пропорция!

Запорожцы, услышавши кузнеца, так свободно изъясняющегося, вывели заключение очень для него выгодное.

– После потолкуем с тобою, земляк, побольше; теперь же мы едем сейчас к царице.

– К царице? А будьте ласковы, панове, возьмите и меня с собою!

– Тебя? – произнес запорожец с таким видом, с каким говорит дядька четырехлетнему своему воспитаннику, просящему посадить его на настоящую, на большую лошадь. – Что ты будешь там делать? Нет, не можно. – При этом на лице его выразилась значительная мина. – Мы, брат, будем с царицею толковать про свое.

– Возьмите! – настаивал кузнец. – Проси! – шепнул он тихо черту, ударив кулаком по карману.

Не успел он этого сказать, как другой запорожец проговорил:

– Возьмем его, в самом деле, братцы!

– Пожалуй, возьмем! – произнесли другие.

– Надевай же платье такое, как и мы.

Кузнец схватился натянуть на себя зеленый жупан, как вдруг дверь отворилась и вошедший с позументами человек сказал, что пора ехать.

Чудно снова показалось кузнецу, когда он понесся в огромной карете, качаясь на рессорах, когда с обеих сторон мимо его бежали назад четырехэтажные домы и мостовая, гремя, казалось, сама катилась под ноги лошадям.

«Боже Ты мой, какой свет! – думал про себя кузнец. – У нас днем не бывает так светло».

Кареты остановились перед дворцом. Запорожцы вышли, вступили в великолепные сени и начали подыматься на блистательно освещенную лестницу.

– Что за лестница! – шептал про себя кузнец, – жаль ногами топтать. Экие украшения! Вот, говорят, лгут сказки! кой черт лгут! Боже ты мой, что за перила! какая работа! тут одного железа рублей на пятьдесят пошло!

Уже взобравшись на лестницу, запорожцы прошли первую залу. Робко следовал за ними кузнец, опасаясь на каждом шагу поскользнуться на паркете. Прошли три залы, кузнец все еще не переставал удивляться. Вступивши в четвертую, он невольно подошел к висевшей на стене картине. Это была Пречистая Дева с Младенцем на руках. «Что за картина! что за чудная живопись! – рассуждал он, – вот, кажется, говорит! кажется, живая! а Дитя Святое! и ручки прижало! и усмехается, бедное! а краски! Боже ты мой, какие краски! тут вохры, я думаю, и на копейку не пошло, все ярь да бакан: а голубая так и горит! важная работа! должно быть, грунт наведен был блейвасом. Сколь, однако ж, ни удивительны сии малевания, но эта медная ручка, – продолжал он, подходя к двери и щупая замок, – еще большего достойна удивления. Эк какая чистая выделка! это все, я думаю, немецкие кузнецы, за самые дорогие цены делали…»

Может быть, долго еще бы рассуждал кузнец, если бы лакей с галунами не толкнул его под руку и не напомнил, чтобы он не отставал от других. Запорожцы прошли еще две залы и остановились. Тут велено им было дожидаться. В зале толпилось несколько генералов в шитых золотом мундирах. Запорожцы поклонились на все стороны и стали в кучу.

Минуту спустя вошел в сопровождении целой свиты величественного роста, довольно плотный человек в гетьманском мундире, в желтых сапожках. Волосы на нем были растрепаны, один глаз немного крив, на лице изображалась какая-то надменная величественность, во всех движениях видна была привычка повелевать. Все генералы, которые расхаживали довольно спесиво в золотых мундирах, засуетились и с низкими поклонами, казалось, ловили его каждое слово и даже малейшее движение, чтобы сейчас лететь выполнять его. Но гетьман не обратил даже и внимания, едва кивнул головою и подошел к запорожцам.

Запорожцы отвесили все поклон в ноги.

– Все ли вы здесь? – спросил он протяжно, произнося слова немного в нос.

– Та вси, батько! – отвечали запорожцы, кланяясь снова.

– Не забудете говорить так, как я вас учил?

– Нет, батько, не позабудем.

– Это царь? – спросил кузнец одного из запорожцев.

– Куда тебе царь! это сам Потемкин, – отвечал тот.

В другой комнате послышались голоса, и кузнец не знал, куда деть свои глаза от множества вошедших дам в атласных платьях с длинными хвостами и придворных в шитых золотом кафтанах и с пучками назади. Он только видел один блеск и больше ничего. Запорожцы вдруг все пали на землю и закричали в один голос:

– Помилуй, мамо! помилуй!

Кузнец, не видя ничего, растянулся и сам со всем усердием на полу.

– Встаньте, – прозвучал над ними повелительный и вместе с тем приятный голос. Некоторые из придворных засуетились и толкали запорожцев.

– Не встанем, мамо! не встанем! умрем, а не встанем! – кричали запорожцы.

Потемкин кусал себе губы, наконец подошел сам и повелительно шепнул одному из запорожцев. Запорожцы поднялись.

Тут осмелился и кузнец поднять голову и увидел стоявшую перед собою небольшого роста женщину, несколько даже дородную, напудренную, с голубыми глазами и вместе с тем величественно улыбающимся видом, который так умел покорять себе все и мог только принадлежать одной царствующей женщине.

– Светлейший обещал меня познакомить сегодня с моим народом, которого я до сих пор еще не видела, – говорила дама с голубыми глазами, рассматривая с любопытством запорожцев.

– Хорошо ли вас здесь содержат? – продолжала она, подходя ближе.

– Та спасиби, мамо! Провиянт дают хороший, хотя бараны здешние совсем не то, что у нас на Запорожье, – почему ж не жить как-нибудь?..

Потемкин поморщился, видя, что запорожцы говорят совершенно не то, чему он их учил…

Один из запорожцев, приосанясь, выступил вперед:

– Помилуй, мамо! зачем губишь верный народ? чем прогневили? Разве держали мы руку поганого татарина; разве соглашались в чем-либо с турчином; разве изменили тебе делом или помышлением? За что ж немилость? Прежде слышали мы, что приказываешь везде строить крепости от нас; после слышали, что хочешь поворотить в карабинеры; теперь слышим новые напасти. Чем виновато запорожское войско? тем ли, что перевело твою армию чрез Перекоп и помогло твоим енералам порубать крымцев?..

Потемкин молчал и небрежно чистил небольшою щеточкою свои бриллианты, которыми были унизаны его руки.

– Чего же хотите вы? – заботливо спросила Екатерина.

Запорожцы значительно взглянули друг на друга.

«Теперь пора! Царица спрашивает, чего хотите!» – сказал сам себе кузнец и вдруг повалился на землю.

– Ваше царское величество, не прикажите казнить, прикажите миловать! Из чего, не во гнев будь сказано вашей царской милости, сделаны черевички, что на ногах ваших? Я думаю, ни один швец ни в одном государстве на свете не сумеет так сделать. Боже Ты мой, что, если бы моя жинка надела такие черевики!

Государыня засмеялась. Придворные засмеялись тоже. Потемкин и хмурился и улыбался вместе. Запорожцы начали толкать под руку кузнеца, думая, не с ума ли он сошел.

– Встань! – сказала ласково государыня. – Если так тебе хочется иметь такие башмаки, то это нетрудно сделать. Принесите ему сей же час башмаки самые дорогие, с золотом! Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, – продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами показывал, что он не принадлежал к числу придворных, – предмет, достойный остроумного пера вашего!

– Вы, ваше императорское величество, слишком милостивы. Сюда нужно, по крайней мере, Лафонтена! – отвечал, поклонясь, человек с перламутровыми пуговицами.

– По чести скажу вам: я до сих пор без памяти от вашего «Бригадира». Вы удивительно хорошо читаете! Однако ж, – продолжала государыня, обращаясь снова к запорожцам, – я слышала, что на Сечи у вас никогда не женятся.

– Як же, мамо! ведь человеку, сама знаешь, без жинки нельзя жить, – отвечал тот самый запорожец, который разговаривал с кузнецом, и кузнец удивился, слыша, что этот запорожец, зная так хорошо грамотный язык, говорит с царицею, как будто нарочно, самым грубым, обыкновенно называемым мужицким наречием. «Хитрый народ! – подумал он сам себе, – верно, недаром он это делает».

– Мы не чернецы, – продолжал запорожец, – а люди грешные. Падки, как и все честное христианство, до скоромного. Есть у нас не мало таких, которые имеют жен, только не живут с ними на Сечи. Есть такие, что имеют жен в Польше; есть такие, что имеют жен в Украине; есть такие, что имеют жен и в Турещине.

В это время кузнецу принесли башмаки.

– Боже Ты мой, что за украшение! – вскрикнул он радостно, ухватив башмаки. – Ваше царское величество! Что ж, когда башмаки такие на ногах, и в них чаятельно, ваше благородие, ходите и на лед ковзаться, какие ж должны быть самые ножки? думаю, по малой мере из чистого сахара.

Государыня, которая точно имела самые стройные и прелестные ножки, не могла не улыбнуться, слыша такой комплимент из уст простодушного кузнеца, который в своем запорожском платье мог почесться красавцем, несмотря на смуглое лицо. Обрадованный таким благосклонным вниманием, кузнец уже хотел было расспросить хорошенько царицу о всем: правда ли, что цари едят один только мед да сало, и тому подобное; но, почувствовав, что запорожцы толкают его под бока, решился замолчать; и когда государыня, обратившись к старикам, начала расспрашивать, как у них живут на Сечи, какие обычаи водятся, – он, отошедши назад, нагнулся к карману, сказал тихо: «Выноси меня отсюда скорее!» – и вдруг очутился за шлагбаумом.

Какая же нечистая сила и зачем занесла кузнеца Вакулу из Диканьки в столичный Санкт-Петербург?

Да, именно «нечистая» – черт. Вышло так, что он, давний недруг кузнеца, угодил в ловушку: явился в гости к матери Вакулы, ведьме Солохе, да спрятался в мешке. Тот мешок кузнец и унес, а потом, сумел совладать с чертом, перекрестив его. И отдал приказ: «Вези меня сей же час на себе, слышишь, неси, как птица!.. В Петембург, прямо к царице!». Но почему именно туда? Влюбился Вакула в красавицу Оксану, но гордячка заявила: «А черевики (женские сапожки), которые носит царица, достал? достань черевики, выйду замуж!». Делать нечего, пришлось ехать.

Кто такие городничий и комиссар?

Городничий – глава административной и полицейской власти уездного города. Такая должность появилась в ходе губернской реформы Екатерины II в 1775 г., когда города были поделены на губернские и уездные. Комиссар в те времена возглавлял комиссарство – территорию, где проживали одна или несколько казачьих сотен.

Кто такие запорожцы?

Запорожцы – название казаков Приднепровья, военная организация которых сложилась к XVI в. за Днепровскими порогами. Часть казаков находилось на службе у короля Речи Посполитой, получала жалованье и обороняла южные рубежи от турок и крымских татар. В 1654 г. Войско Запорожское перешло на службу к российским царям. Из-за перехода гетмана Мазепы на сторону шведов русский царь приказал ликвидировать Запорожскую Сечь, и часть казаков переселилась во владения крымского хана. Восстановлена она была при императрице Анне Иоановне в 1734 г. Казаки получали жалованье, привилегии на промыслы и рыбные ловли, но их вольности значительно урезались.

Почему он хотел показать, что умеет говорить по-русски? Что такое грамотный язык? На каком говорили в деревне?

Здесь противопоставляется грамотному городскому произношению, «самое грубое, обыкновенно называемое мужицким наречием» – не зря ведь у Н. В. Гоголя далее на нем, чтобы придать себе видимость простачка, заговорит с императрицей Екатериной II хитрый запорожец.

Что значит губерния знатная?

В 1708 г. благодаря реформе Петра I, Россия была поделена на восемь областей – губерний во главе с губернаторами. Однако губернии были слишком велики, управлять ими было сложно, да и число их постепенно увеличивалось. Екатерина II провела свою, более успешную реформу в 1775 г. Губернии, размеры которых были уменьшены, делились на уезды, во главе с капитаном-исправником. Это позволило значительно укрепить центральную и местную власть.

Что такое жупан?

Жупаном в те времена называли теплую верхнюю одежду. Спереди жупан застегивался на крючки, первоначально его носила только знать, но с XVIII в. он стал распространенной одеждой и среди простых людей. Не зря говорилось: «Каков пан, таков на нем и жупан». Воротник был отложной, позже крючки заменили пуговицы.

Что такое позумент?

Позументом называли золотую или серебряную тесьму в виде полоски или шнура, изготовленную из крученой пряжи.

Когда появились кареты?

Кареты, или закрытые конные экипажи, появились в России в XVII в. из немецких земель, и скоро карета стала очень популярна среди знатных особ. Первоначально кузов кареты подвешивали на ремнях, но с XVIII в. в качестве рессоры стали использовать пружины.

Почему лакей с галунами?

Лакеем был слуга в господском доме, как правило, встречающий гостей. Конечно, во дворце Екатерины II их было великое множество. Была у лакеев и особенная одежда – ливрея, с большим количеством вышивки и галунами (теми самыми позументами).

Кто такой гетман?

Первоначально титул гетмана, командующего Запорожским войском, появился только у реестровых казаков Речи Посполитой (внесенных в особый список и получавших жалованье от короля). После перехода Левобережной Украины в состав России, власть гетмана стала распространяться не только на казаков, но и на остальное население этих земель. В 1764 г. Екатерина II отменила гетманское звание, а последний гетман Кирилл Разумовский подал в отставку.

Чем знаменит Потемкин?

Григорий Александрович Потемкин (1739–1791), светлейший князь, военный и государственный деятель. Происходил из смоленских дворян, обучался в Московском университете, затем служил в Лейб-гвардии Конном полку. За активное участие в дворцовом перевороте 1762 г. получил внеочередной чин подпоручика, звание камер-юнкера и 400 крепостных крестьян. Отличился в сражениях русско-турецкой войны 1768–1774 гг. и в 1774 г. стал генерал-поручиком. Возвышение Потемкина началось, когда он стал фаворитом Екатерины II, но он не был просто ее любовником, скорее другом и соправителем. Благодаря энергии Григория Александровича, была проведена реформа в армии, успешно обустраивались земли Новороссии, строился Черноморский флот. В чине фельдмаршала Потемкин возглавил армию в русско-турецкой войне 1787–1791 гг.

О чем говорят запорожцы?

Русско-турецкая война 1768–1774 гг. велась Российской империей за выход к Черному морю. Много было одержано в ней славных побед и на море и на суше. В 1771 г. войска под командованием генерал-аншефа Василия Михайловича Долгорукова прорвали укрепления Перекопа и ворвались в Крым, а крымский хан в 1772 г. перешел под покровительство России. Принимали участие в той войне и запорожцы – 10 тысяч их было приписано к русской армии. Отличились они в сражениях при Ларге и Кагуле, 16 военачальников казацких получили золотые медали, а кошевого атамана императрица наградила медалью, осыпанною бриллиантами. Завершилась война Кючук-Кайнарджийским миром (1774), по которому Россия получала земли между Днепром и Южным Бугом, Кабарду, крепости Азов и Керчь. Оказались теперь земли Войска Запорожского уже не на границе России, а внутри государства.

Правда ли, что запорожцы не женились?

Это не шутка – одним из обвинений, предъявленных запорожцам, было нежелание заводить семью. Конечно, причины ликвидации Войска Запорожского были куда серьезнее. После успешной войны с Турцией отпала необходимость пограничной службы запорожцев. Во время восстания Емельяна Пугачева 1773–1775 гг. многие казаки уходили к нему на службу. После подавления восстания Екатерина II проводила политику укрепления самодержавной власти. Впереди было освоение Новороссии, нужно было привлекать колонистов, и на запорожских землях расселяли греков, болгар, немцев и сербов, а казаки этому препятствовали, начинались вооруженные конфликты. И все закончилось в 1775 г. – указом Екатерины II Запорожская Сечь была ликвидирована. Часть казаков ушла за Дунай, к турецкому султану, но в 1787 г. стараниями Потемкина было создано Черноморское казачье войско, основу которого составили прежние запорожские казаки.

Александр Пушкин
Капитанская дочка

Глава VI. Пугачевщина

Прежде нежели приступлю к описанию странных происшествий, коим я был свидетель, я должен сказать несколько слов о положении, в котором находилась Оренбургская губерния в конце 1773 года.

Сия обширная и богатая губерния обитаема была множеством полудиких народов, признавших еще недавно владычество российских государей. Их поминутные возмущения, непривычка к законам и гражданской жизни, легкомыслие и жестокость требовали со стороны правительства непрестанного надзора для удержания их в повиновении. Крепости выстроены были в местах, признанных удобными, заселены по большей части казаками, давнишними обладателями яицких берегов. Но яицкие казаки, долженствовавшие охранять спокойствие и безопасность сего края, с некоторого времени были сами для правительства неспокойными и опасными подданными. В 1772 году произошло возмущение в их главном городке. Причиною тому были строгие меры, предпринятые генерал-майором Траубенбергом, дабы привести войско к должному повиновению. Следствием было варварское убиение Траубенберга, своевольная перемена в управлении и, наконец, усмирение бунта картечью и жестокими наказаниями.

Это случилось несколько времени перед прибытием моим в Белогорскую крепость. Все было уже тихо или казалось таковым; начальство слишком легко поверило мнимому раскаянию лукавых мятежников, которые злобствовали втайне и выжидали удобного случая для возобновления беспорядков.

Обращаюсь к своему рассказу.

Однажды вечером (это было в начале октября 1773 года) сидел я дома один, слушая вой осеннего ветра и смотря в окно на тучи, бегущие мимо луны. Пришли меня звать от имени коменданта. Я тотчас отправился. У коменданта нашел я Швабрина, Ивана Игнатьича и казацкого урядника. В комнате не было ни Василисы Егоровны, ни Марьи Ивановны. Комендант со мною поздоровался с видом озабоченным. Он запер двери, всех усадил, кроме урядника, который стоял у дверей, вынул из кармана бумагу и сказал нам: «Господа офицеры, важная новость! Слушайте, что пишет генерал». Тут он надел очки и прочел следующее:

«Господину коменданту Белогорской крепости Капитану Миронову.

По секрету.

Сим извещаю вас, что убежавший из-под караула донской казак и раскольник Емельян Пугачев, учиня непростительную дерзость принятием на себя имени покойного императора Петра III, собрал злодейскую шайку, произвел возмущение в яицких селениях и уже взял и разорил несколько крепостей, производя везде грабежи и смертные убийства. Того ради, с получением сего, имеете вы, господин капитан, немедленно принять надлежащие меры к отражению помянутого злодея и самозванца, а буде можно и к совершенному уничтожению оного, если он обратится на крепость, вверенную вашему попечению».

– Принять надлежащие меры! – сказал комендант, снимая очки и складывая бумагу. – Слышь ты, легко сказать. Злодей-то, видно, силен; а у нас всего сто тридцать человек, не считая казаков, на которых плоха надежда, не в укор буди тебе сказано, Максимыч. (Урядник усмехнулся.) Однако делать нечего, господа офицеры! Будьте исправны, учредите караулы да ночные дозоры; в случае нападения запирайте ворота да выводите солдат. Ты, Максимыч, смотри крепко за своими казаками. Пушку осмотреть да хорошенько вычистить. А пуще всего содержите все это в тайне, чтоб в крепости никто не мог о том узнать преждевременно.

Раздав сии повеления, Иван Кузмич нас распустил.

Зачем в Оренбургской губернии строили крепости?

Когда в первой половине XVIII в. могущественное Джунгарское государство (населенное монголами) стало захватывать казахские степи, хан Абулхаир обратился в 1730 г. за помощью Анне Иоанновне. Императрица согласилась принять его казахов в российское подданство, а для защиты новых рубежей начали строиться крепости. Так в 1743 г. был основан Оренбург. В 1744 г. город стал центром Оренбургской губернии, здесь проживал губернатор.

Кто такие яицкие казаки?

История яицких казаков начинается с конца XVI в., когда несколько сот донских казаков захватили у ногайцев земли по берегам реки Яик (с 1775 г. – Урал). Яицкое казачье войско долгое время управлялось «войсковым кругом» (общим собранием), на котором избирало атамана. Но при Петре I их вольности стали существенно урезаться – атамана и старшин (казачьих начальников) теперь назначало правительство, а попытки выступлений жестоко подавлялись.

Что это был за бунт? (См. с. 113.)

Недовольство казаков вызывали злоупотребления казацкой старшины, получившей от правительства монополию на добычу соли и лов рыбы, приказ направить несколько сот казаков служить в Московский легион и на Тереке во время войны с Турцией, а в 1771 г. отказались преследовать покинувших пределы империи калмыков. Сорок три зачинщика приговорили к суровому наказанию, но жалобы в Санкт-Петербург успеха не имели. Попытка же генерала Михаила Таубенберга в январе 1772 г. усмирить непокорных казаков кончилась восстанием – его отряд был разгромлен, а сам он зарублен. Лишь летом 1772 г. Оренбургский корпус генерал-майора Федора Фреймана смог усмирить восставших казаков.

Кто такой казацкий урядник?

Урядник был у казаков младшим командиром, это звание соответствовало армейскому унтер-офицеру. Были чины старших и младших урядников, а подчинялись урядники – вахмистру, помощнику командира сотни.