Текст книги "Башня из красной глины"

Лучше сначала поговорить с Выриными, выяснить, какое впечатление произвели на них близнецы, поверили ли супруги в то, что они действительно их дети. Смирнов с трудом представлял эту встречу в торговом центре – торопливый и сбивчивый разговор людей, не знающих, родственники они или нет. Наверное, это было мучительно, подумал он.

Когда катер прибыл в Лесобруйск, был поздний вечер. В РУВД Смирнов застал дежурного, который сообщил ему, что Вырины остановились в местной гостинице неподалеку, и дал адрес.

– Они пробудут только до утра, – предупредил он, зевая. – Так что, если хотите поговорить, поезжайте сейчас.

– Я приплыл на катере, у меня нет машины, – ответил Смирнов, прикидывая шансы вызвать в такое время такси или поймать частника.

– Ничего, тут идти недалеко, – махнул рукой дежурный. – Как выйдете, так сверните налево, и через три дома будет гостиница.

Спустя четверть часа Смирнов уже поднимался по ступенькам. Он показал женщине-портье свое удостоверение и объяснил, что ему нужно.

– В двадцать пятом, – сказала она без всякого выражения. – Второй этаж налево.

В коридорах было шумно: из-за дверей доносились музыка, смех и выкрики. Компания из нескольких молодых парней и девиц курила возле лестницы, стряхивая пепел в большую урну с наклейкой, где была изображена перечеркнутая сигарета. Смирнова проводили равнодушными взглядами. Он постучал в дверь с латунными цифрами 2 и 5.

– Кто там? – Голос был недоверчивым.

– Старший лейтенант Смирнов, полиция.

Щелкнула задвижка, и на пороге возник мужчина лет сорока. Из-за его спины выглядывала женщина с крысиной мордочкой и серыми сухими волосами, завязанными на затылке в пучок.

– Я по поводу вашего заявления, – пояснил Смирнов, продемонстрировав удостоверение. – Насчет детей.

– Да мы вроде все рассказали, – протянул мужчина, подслеповато щуря глаза. – Что еще вы хотите узнать?

– Все. В подробностях. Вы позволите войти?

– Конечно. – Вырин посторонился, пропуская полицейского в номер.

В коридоре раздался взрыв смеха, и мужчина поспешно захлопнул дверь.

– Мы утром уезжаем, – сообщил он невпопад. – Это Люся, – представил он супругу.

– Здрасте! – пробормотала женщина, неловко кивнув.

– Меня Андрей зовут, – продолжал Вырин. – Проходите сюда, пожалуйста.

Смирнова усадили на стул возле стола, сами супруги разместились на одной из кроватей. Следователь разглядел их: уже немолодая пара, какая-то блеклая и невыразительная. Интересно, что они чувствуют, вдруг узнав, что их дети живы и все это время росли в другой семье. Представить это полицейский не мог. Ему нужно было разговорить этих людей, вызвать на эмоции.

– У вас есть дети? – задал он вопрос. – Я имею в виду, другие.

– Нет, – ответила женщина. – Бог не дал. Видимо, решил, что и двоих достаточно.

– Вот только мы их впервые увидели четырнадцать лет спустя после рождения, – добавил Вырин.

– Вы уверены, что это ваши дети? – спросил Смирнов. – Они ведь могли и ошибиться.

– Мы понимаем, – сказал мужчина. – Но нам кажется, что они правы.

– Нам бы этого хотелось, – вставила женщина. Она сидела очень прямо, положив руки на колени и слегка поглаживая ткань юбки. – Это… как луч света, понимаете?

Смирнов видел, что она действительно хочет, чтобы он понял. Наверное, вдвоем им жилось не очень весело, решил он. Не хватало кого-то, о ком можно заботиться, и их брак постепенно терял смысл. А теперь… появилась надежда, и Выриным хотелось, чтобы близнецы оказались их детьми. Он кашлянул.

– Расскажите, как все началось. Пожалуйста, не упускайте ни одной детали.

Супруги переглянулись, женщина накрыла руку мужчины своей, словно делегируя ему право ответить полицейскому. Андрей Вырин едва заметно вздохнул – а может, перевел дух.

– Нам позвонили в пятницу вечером. Мальчик. Сказал, что его зовут Максим, что у него есть сестра Ксюша и они – наши дети. Мы, конечно, решили, что это розыгрыш. Нам даже в голову не пришло, что это может иметь отношение к… беременности Люси. – Вырин бросил на жену взгляд, она слегка похлопала его по руке. – Мальчик пояснил, что их у нас украли в роддоме, а нас обманули. Он назвал фамилию акушера, принимавшего роды, – в доказательство того, что ничего не выдумывает. Мы, конечно, фамилию не помнили, но чувствовалось, что мальчик волнуется и очень хочет, чтобы мы ему поверили. Он сказал, что у него есть письмо от человека, который объясняет, как все случилось.

– Мы решили, что обязаны убедиться, – вмешалась Вырина. – Понимаете, если бы это оказалось правдой… – Она не закончила, поджав губы. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Скажите, вы что-нибудь узнали? – осторожно спросил Вырин. – Эти дети… действительно наши?

– Нам должны их вернуть! – быстро произнесла его жена. – Если их украли. Это преступление, верно?

– Безусловно, – подтвердил Смирнов. – И именно поэтому все нужно тщательно проверить. Вы же понимаете, подобные дела требуют большого такта.

– Но дети хотят жить с нами, – проговорил Вырин.

– Они сами сказали, – добавила женщина.

– Понимаю, – успокоил их Смирнов. – Но давайте будем последовательны. Итак, вы решили убедиться, что это не розыгрыш. Что было дальше?

– Максим предложил встретиться. Познакомиться.

– Вы говорили только с ним? – уточнил Смирнов. – Девочка трубку не брала?

– Нет. Наверное, стеснялась. Мальчик тоже очень нервничал.

– Хорошо, продолжайте.

– Ну так вот, он сказал, что они с сестрой поплывут на теплоходе в Сургут, а по дороге корабль остановится на три часа в Лесобруйске. Максим предложил встретиться там, он был уверен, что им удастся на часик избавиться от родителей. То есть от тех людей, которые… забрали их у нас.

– Понятно. И вы поехали туда и стали ждать теплоход.

– Да. Мы поселились в этой гостинице за два часа до встречи с Максимом и Ксюшей.

– Сколько раз вы разговаривали с ними по телефону? Один? Сразу договорились, где именно состоится встреча?

– Нет, Максим позвонил, когда теплоход причалил, и сказал, что они с сестрой будут ждать нас в кафе торгового центра на третьем этаже.

– Откуда он знал, что там есть кафе?

– Сказал, что посмотрел в Интернете. Там есть план торгового центра.

– Они пришли вовремя?

– Да.

– Одни?

– Одни.

– Как вы узнали друг друга?

Вырин слегка пожал плечами:

– Мы ждали двоих детей. Когда они вошли, долго думать не пришлось.

– Значит, вы разговаривали по телефону дважды?

– Да. Больше они не звонили.

– Второй раз – по сотовому?

– Наверное. Как еще Максим мог позвонить? Разве что из автомата.

– Вы по номеру не обратили внимание?

– Нет. Но можно посмотреть по журналу звонков.

– Давайте это сделаем.

Вырин достал из ящика тумбочки телефон, посмотрел на экран и через минуту протянул полицейскому:

– Вот номер. Сотовый.

Смирнов аккуратно переписал его на всякий случай в блокнот.

– О чем вы говорили во время встречи? – поинтересовался он.

– Она была недолгой. Максим и Ксюша сказали, что им нужно возвращаться на корабль. Они не хотели пока ничего говорить тем людям… ну, которых считали родителями. Просили нас держать наши встречи в тайне – до поры до времени, разумеется.

– Мы сразу почувствовали, как бы это сказать, родство, – опять вмешалась Вырина. – Я поняла, что это наши дети, ведь я носила их в себе девять месяцев! Такие вещи… Существует ведь связь между матерью и детьми, что-то духовное. – Она замолчала, чувствуя, что не может подобрать правильных слов, чтобы передать эмоции.

– Это чудесные дети, – сказал Вырин. – Просто замечательные. Они рассказали, что играют в театральной студии, занимаются спортом, уже завоевали кучу призов.

– Им очень хотелось произвести на нас хорошее впечатление, – тепло добавила его жена. – Это бросалось в глаза. Так трогательно – у меня прямо сердце кровью обливалось!

Супруги замолчали. Смирнов дал им справиться с нахлынувшими эмоциями, затем спросил:

– Вы договорились встретиться в Сургуте?

– Да, они сказали, что позвонят в воскресенье и скажут, куда нам прийти. Мы собираемся завтра выехать, чтобы успеть вовремя.

– Что вы намерены предпринять в юридическом отношении? – поинтересовался Смирнов. – Если окажется, что это ваши дети и их украли.

– Мы, конечно, хотим, чтобы они жили с нами, – твердо заявил Вырин. – Это решено.

– Почему вы решили обратиться в полицию? Я имею в виду, до встречи в Сургуте. Максим и Ксюша просили вас этого не делать?

– Да, они хотели подождать, но мы не могли, – сказал Вырин. – Да и зачем? Если их у нас украли, то мы требуем справедливости! – В его голосе послышался вызов. Он был обращен не к Смирнову, а к миру, который оказался жесток и лишил их четырнадцати лет счастья. – Максим и Ксюша – дети, они многого не понимают, – добавил он. – Действовать нужно быстро, хоть и осторожно. Но, судя по всему, совершено преступление, и мы решили, что должны о нем сообщить.

Смирнов понял, что эти люди решили бороться и приступили к этому не откладывая. Они были взрослыми и потому не считали нужным принимать в расчет желания и просьбы детей. Полицейского это в общем-то не удивило.

– Что вы будете делать? – поинтересовалась женщина. – Максим сказал, в письме, которое они с Ксюшей получили, говорилось, что Самсоновы заплатили акушеру, чтобы он сказал нам, что наши дети умерли. Если это окажется правдой, этих людей арестуют?

– Конечно. Однако доказать то, что они не являются родителями Ксюши и Максима, будет не так легко. Акушер, о котором вы говорите, погиб. А письмо не может быть доказательством, ведь его автор мог и солгать. Или заблуждаться.

– Мы сделаем тест на ДНК, – сказал Вырин.

– Он стоит недешево.

– Это того стоит! Мы сделаем все, что будет от нас зависеть! – Было заметно, что супруги уже все обсудили. – Нам, наверное, понадобится адвокат, – добавил Вырин.

– Думаю, вам действительно лучше всего поговорить прежде всего с ним, – посоветовал Смирнов.

– Как можно красть чужих детей! – подала голос женщина. – Это какими нужно быть… – Она замолчала, чтобы не дать ругательству слететь с губ.

– Двойняшки сказали, что письма у них с собой нет, так? – спросил Смирнов. – А кто его отправил, они не говорили? – уточнил он, когда Вырин кивнул.

– Нет. Мы спросили, но они отказались отвечать.

– Почему?

– Не объяснили.

Смирнов поговорил с Выриными еще немного. Подробно расспросил о том, что говорили дети, какое у них было настроение и так далее. Когда он расстался с супругами, было почти два часа ночи.

Он дошел до РУВД и спросил дежурного, ждет ли его еще катер. Оказалось, что да. Через полчаса Смирнов уже несся по реке в сопровождении полицейского, управлявшего катером, догоняя «Фаэтон».

Писал Базаров близнецам или нет? Если нет, то кто рассказал им про Выриных? Что, если все эти убийства были просто диверсией, и именно поэтому Жеребин привел на теплоход шестерых спецназовцев? Возможно, нет никакого Крысолова, и Марухина пытали, чтобы он выдал секреты генетического эксперимента – судя по последним данным, несуществующего. Если Самсоновы украли детей у Выриных, то не было никаких клонов. А значит, контора, которую представлял Жеребин, все эти годы тратила деньги впустую. Но враги могли этого и не знать. При мысли о «врагах» Смирнов невольно улыбнулся: еще недавно он решил бы, что шпионы – это бред, нечто из прошлого, из эпохи «железного занавеса». Но на теплоходе плыл Жеребин и шесть вооруженных амбалов – а это что-нибудь да значило!

Смирнова обуревала жажда деятельности. Нужно было уточнить несколько деталей, чтобы поставить на место все кирпичики. Но ночью это было невозможно: опера ничего не смогли бы сделать. Пришлось ждать до утра.

Глава 8. Суббота

За те несколько часов, которые Смирнов провел на катере, он успел избавиться от эмоций и направить свои мысли в русло логики и беспристрастного анализа. Выстраивая версии, он сделал одно гипотетическое допущение, которое требовало тщательной проверки, – ошибиться было никак нельзя. Он взглянул на часы. Семь тридцать. Вполне достаточно, чтобы дать Павлову новое задание. Смирнов вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Сказал себе, что проверяет эту версию просто для очистки совести: всерьез ее рассматривать казалось ему просто глупым.

Надо было узнать о детях Самсоновых все, что возможно, – каждую деталь. Но не спрашивать родителей: вся информация должна поступать из независимых источников.

Он набрал номер Павлова. Ждать пришлось долго. Опер поднял трубку, когда Смирнов уже решил, что тот не ответит.

– Это снова я.

– Почему я не удивлен? Ты знаешь, который час?

– Половина восьмого.

– Во-во!

– Дело не терпит отлагательств.

– Оно у тебя никогда не терпит. Так же, как и ты, – послышался вздох. – Знаешь, на исправительных работах такого шустрого и исполнительного, как ты, уже давно придушили бы сокамерники. Чтобы не поднимал планку.

– Я пока что по другую сторону колючей проволоки, – заметил Смирнов, уже привыкший к тому, что Павлов все время жалуется. Но опер делал то, что ему поручали, быстро и тщательно, никогда не халтурил, так что на него можно было положиться – а это дорогого стоит.

– Только это тебя и спасает! – проворчал Павлов. – Ладно, говори, что нужно. Я записываю.

– Узнай, в какую спортивную секцию ходят дети Самсоновых.

– А сам ты их спросить не можешь? Мне и так дел хватает.

– Хочу быть уверенным, что получил подлинную информацию.

– Думаешь, они тебе наврут, что ли?

– Мало ли.

– Господи, как же ты достал, Валера! Ладно, узнаю.

– Побыстрее.

– Дай мне пять минут. Может, десять.

Павлов перезвонил через четверть часа.

– Они ходят в три секции, – сообщил он. – Не считая театральной студии. Во-первых, легкая атлетика, во-вторых, рукопашный бой – кстати, они уже кандидаты в мастера спорта, – в-третьих, спортивный альпинизм. Кроме того, Максим занимается в радиотехническом кружке.

Смирнов осторожно перевел дыхание.

– Теперь слушай, что ты еще должен узнать, – проговорил он ровным голосом.

– Тоже срочно?

– Да, прямо сейчас.

– Жаль, что я не джинн! – вздохнул Павлов.

– Почему?

– Твои три желания уже давно закончились бы, и я был бы свободен.

– Хорош трепаться, это важно!

– Ладно, извини.

– Выясни, один приезжал Самсонов в НИИ в субботу утром или с детьми.

– Ладно. Дались тебе их дети.

– Работай.

– Только это и делаю.

Смирнов ждал двадцать минут. Впереди показался «Фаэтон». Катер нагонял его, подпрыгивая на волнах. Полицейский смотрел на теплоход, не в силах отвести взгляд: что там, на борту? Не пора ли позвонить Дымину и начать действовать решительно, даже если он ошибается? В конце концов, чем он рискует? Ну будет выглядеть дураком – подумаешь, велика беда.

Смирнов уже хотел набрать номер опера, но в это время зазвонил телефон – это был Павлов.

– Ну?! – почти крикнул Смирнов.

– Да, с детьми.

– Спасибо, – проговорил следователь, чувствуя, как сердце начинает колотиться в груди.

– Может, объяснишь?

– Потом обязательно.

– Ладно. Еще что-нибудь надо? Говори уж сразу.

– Запиши номер телефона. Проверь, чей он.

– Это легко. Давай.

Смирнов вытащил блокнот и продиктовал оперу телефон, который взял у Вырина.

– Уже забиваю в базу данных, – пробормотал Павлов. – Не вешай трубку. Та-ак… ага, вот. Блин, Валер! Знаешь, чей это номер?!

– Базарова?

– Да! Ты знал?

– Догадывался.

– Что это значит? Где ты взял этот номер?

– Потом все объясню, сейчас некогда.

– Ладно, как скажешь. Еще что-нибудь узнать надо?

– Пока нет. Если что, я позвоню.

Павлов фыркнул в трубку.

– Кто бы сомневался!

«Фаэтон» был совсем близко. Можно было различить матросов, мелькающих на палубах.

– Сколько еще плыть? – спросил Смирнов водителя катера.

Тот откинул капюшон желтого дождевика и обернулся. Оскалился.

– Минут пять, не больше!

– Отлично, – пробормотал Смирнов.

Пять минут ничего не решали, можно было подождать, пока его примут на борт. Когда катер подошел к правому борту, с теплохода уже спустили веревочную лестницу. Следователь ухватился за нее и принялся карабкаться вверх. Одновременно его подтягивали матросы. Не прошло и минуты, как Смирнов оказался на палубе. Он понимал, что ему нужен тайм-аут – небольшой перерыв, чтобы привести в порядок мысли и принять окончательное решение. Он чувствовал, что над ним витает ощущение опасности, но не мог понять, в чем оно заключается. Для этого нужно было полностью возвести башню-версию – так, чтобы ни один кирпичик не вываливался.

Итак.

Театр. «Гамлет». Цитата о флейте. Спортивные ботинки небольшого размера, которые лучше всего подходят для карабканья вверх – по склонам гор. И ведь Дымин уже упоминал о театральной студии и альпинизме – он тогда не придал этому значения. Плюс рукопашный бой. Сильные, ловкие дети, не боящиеся насилия. Умеющие забираться по стенам, имеющие возможность открыть окна в лаборатории, когда были там вместе с отцом, затем спустить оттуда бутыли со спиртом, взять ключи от «Волги» и гаража. Присматривавшие за сумкой Викуловой, пока она плясала с Кожиным. Сумкой, где лежали ключи. Откуда они взяли сведения о Големе? Наверняка в своей школе для особо одаренных детей или из книги Майринка, найденной дома у Самсоновых. И еще иллюстрация с Фаэтоном, вырванная из книги о мифах, – тема, которую они проходили в прошлом году. Это Смирнов знал со слов Нины, которая была всего на год младше близнецов. Скорее всего, они читали ту же книгу, что и она, только на год раньше.

Все складывалось в единую картину преступления – каждая деталь. Чувствующий свою вину перед детьми Базаров написал им письмо – покаялся в грехах. И дети узнали правду. О том, что их подменили, что пичкали препаратами, пытаясь подогнать под стандарты генетической программы. Военной программы. Они смотрели фильмы и мультики, читали комиксы. Они поняли, что их готовят на роль идеальных солдат, убийц. И они решили соответствовать этой роли, наказать своих создателей их же оружием. Так сказать, за что боролись, на то и напоролись. Вот откуда ассоциации с Големом, восставшим против своего творца! Умные дети, обозленные дети, дети, побеждающие Жеребина в стратегических играх. Они придумали план и сделали это быстро. Обида заставила их оставлять знаки – им хотелось, чтобы люди понимали, что их обидчики наказаны за дело.

Кто стал их жертвами? Те, кто стоял у истоков. Марухин, Кожин, Базаров, которого не спасло даже покаяние, Липин, лишивший их настоящих родителей. Кто был на очереди? Ответ пришел сразу: Самсоновы! Они заплатили акушеру и изображали родителей двойняшек. Стало ясно и то, почему профессор так боялся, что Жеребин узнает правду: контора четырнадцать лет оплачивала программу, которой на самом деле не существовало. Марухину со товарищи не удалось клонировать человека и вырастить его. Вместо этого они, не желая терять финансовую поддержку, подкупили Липина и выдали чужих детей за блестящий результат собственной работы. А затем многие годы подгоняли генофонд Максима и Ксюши под требования программы при помощи соответствующих препаратов. Бирюков, конечно, готовил эти лекарства в течение последних трех лет, но он не знал о махинациях своих коллег и действительно верил, что двойняшки – клоны. И считал материалы так называемых исследований (на деле – чистой фальсификации) бесценными.

Базаров в конце концов не выдержал груза вины. Он ушел в монастырь, а потом решил написать детям письмо и открыть правду. Он назвал им имена их настоящих родителей. Максиму и Ксюше понадобилось всего несколько дней, чтобы принять решение и составить план. Они повсюду таскались с Самсоновыми, но на них не обращали внимания. Узнав про поездку на теплоходе, они вынудили «папу» отвезти их в лабораторию – скорее всего, нарочно оставив там что-то в пятницу. Там они незаметно открыли окно. Потом взяли ключи от гаража и «Волги», альпинистское снаряжение и влезли в лабораторию. Спустив через окно две канистры и прихватив хлороформ, они отправились в карьер и запаслись глиной. А далее понеслось. Достать нож и проволоку не проблема – этого полно в любом строительном магазине. Трубу можно подобрать на улице. Максим сделал на лезвии зазубрины, чтобы причинять больше боли.

Пытка Марухина открыла им правду. Очевидно, Базаров не вдавался в подробности, не желая подставлять бывших коллег. Однако дети хотели знать все. Они резали Марухина и ломали ему кости, пока не выбили из него имена его сообщников. В его телефоне они нашли номер Базарова. Забив ему рот глиной и вложив в рот записку, они взялись за Липина. Закопав его труп в карьере, они засунули в одежду буклет Троицкого монастыря, чтобы указать место, где будет следующий мертвец, замыли спиртом следы и выбросили пустые бутыли в кусты. Затем надели на ноги бахилы (на «Фаэтон» Ксюша прихватила вместо них не вызывающие особых подозрений шапочки для душа), чтобы не наследить в машине. Вымыв по дороге шины, они поставили «Волгу» в гараж, а бахилы запихнули в кусты на некотором расстоянии. Затем наступила очередь Базарова, успевшего стать братом Федором.

Монаха вызвали по телефону. Наверное, двойняшки намекнули, кто ему звонит, раз он пошел на встречу. Его усыпили, убили и вложили в руку вырванную из книги иллюстрацию с Фаэтоном. Мобильник забрали на всякий случай. Конечно, телефонная компания определила номер, с которого ему звонили перед смертью, но дети, наверное, опасались, что он мог записать их разговор на встроенный диктофон. Хотя он, скорее всего, этого не делал. Либо, возможно, в записной книжке у него были телефоны сотрудников лаборатории, а близнецы не хотели, чтобы связь между Базаровым и НИИ установили так быстро. Это предположение казалось более правдоподобным.

На теплоходе у Максима и Ксюши случилась лишь одна заминка: сын капитана нашел их глину. Наверное, они видели, что он слепил двух человечков, и решили, что это они – мальчик и девочка. Близнецы подумали, что «юнга» видел их, когда они прятали глину. Это решило его судьбу. Ключ от каюты Кожина и Викуловой был похищен из сумочки, потом туда же и возвращен. Сергея Капотова повесили, а затем сбросили за борт, привязав к другому концу веревки чемодан Кожина. Глину, вероятно, куда-то перепрятали.

Затем наступила очередь специалиста заплатить за то, что он сделал, – за препараты, которые он составлял, чтобы изменить генофонд Максима и Ксюши, сделать их подходящими экземплярами для военной программы. Смирнов представил себе, что должны были чувствовать подростки, узнавшие, что из них долгие годы делали идеальные машины для убийства. Соответствовало это действительности или нет, они должны были воспринимать это именно так.

Кожина и Викулову усыпили – это было легко, ведь на детей никто не обращает внимания, если они крутятся поблизости. Затем у Викуловой забрали ключ от каюты, где беспробудным сном спал техник. Брат с сестрой надели на ноги и на голову шапочки для душа, перчатки (последний комплект) и принялись за Кожина. Ему забили горло глиной, вложили записку, затем избавились от улик: шапочки, перчатки, булавка, которой писали «тав», нож и остатки глины полетели в иллюминатор в мешке с вложенным туда грузом.

Теперь было ясно, что следы ботинок в карьере и в монастыре Максим и Ксюша не заметили. Смирнов подумал, что эту уникальную обувь им, вполне возможно, купил добрый «друг семьи» Жеребин, часто даривший близнецам спортивное снаряжение.

Полицейский едва мог поверить в то, что все это правда. Казалось невероятным, что Крысолов – двое четырнадцатилетних подростков, но башня этой версии стояла прочно и даже не колебалась. И все же… какой же жаждой мести нужно было пылать, чтобы спланировать и осуществить эти ужасы!

Брат с сестрой решили найти своих настоящих родителей и связались с ними, назначив им встречу в Лесобруйске. Они сбежали от присматривавшего за ними Жеребина и встретились с Выриными. Договорились снова увидеться в Сургуте, где у них будет больше времени для общения. И снова взрослые предали их. Только они об этом еще не знали.

Смирнов понимал, что последний акт кровавой мести еще не сыгран. Максим и Ксюша приготовили для Самсоновых что-то особенное – судя по тому, что им уже не нужны были ни перчатки, ни глина. Нечто, после чего не должно было остаться ни следов, ни отпечатков, ни других улик. От мысли об этом внутри Смирнова все холодело. Возможности, что двойняшки решили пощадить людей, растивших их четырнадцать лет, он не допускал. Было очевидно, что они сорвались с цепи и вошли во вкус, чувствуя, что никто их даже не подозревает. Возможно, они уже воспринимали убийства как игру. В любом случае нужно было срочно спасать Самсоновых! Он бы понял это раньше, если бы мог всерьез допустить, что двое детей совершили столько жестоких убийств – не говоря уж о том, что составили идеальный план преступления. В нем был только один прокол: они позвонили Выриным.

Смирнов вытащил список вещей, обнаруженных в каюте близнецов. Что-то должно было им понадобиться – хоть какой-то минимальный реквизит для финального акта грандиозной смерти. Полицейский медленно прочитал перечень, затем прошелся по нему снова.

Коробка пластилина.

Иголка на катушке белых ниток.

Перочинный нож с открывалкой.

Что из этого будет использовано? Или брат с сестрой припасли то, на что даже не обратили внимание опера, производившие обыск? Смирнов еще раз вдумчиво прочитал три пункта.

КОРОБКА ПЛАСТИЛИНА!

Его даже не стали отправлять в лабораторию. Зачем? Ясно ведь, что это такое. Ничего удивительного, что дети прихватили его с собой. У сына капитана он тоже был.

Но Максим и Ксюша не были обычными детьми. Они знали и умели очень многое. При мысли о том, чем на самом деле мог быть этот пластилин, Смирнова прошиб холодный пот.

Скомкав листок, он помчался к каюте близнецов. Что им сказать? Что хочет кое-что проверить? На что они пойдут, если заподозрят, что он лжет? Вполне могут попытаться его убрать. Смирнов на всякий случай достал из кобуры пистолет и сунул его за пояс – так он сможет его быстрее вытащить. Правда, он не представлял, как сможет заставить себя выстрелить в детей, но умирать тоже не хотелось. Что победит? Инстинкт самосохранения или заложенное в подсознание табу на убийство ребенка? Гадать было некогда.

Смирнов дернул дверную ручку. Заперто! Он забарабанил в дверь, но никто не открыл. Прислушался – тихо. Тогда полицейский убрал оружие и отправился на мостик, где потребовал универсальный ключ от всех кают на пароходе. В сопровождении двух офицеров он спустился к каютам и открыл дверь. Близнецов не было.

– Ищите пластилин! – велел он.

Через десять минут все вещи были перерыты, и Смирнову вручили маленькую коробочку с веселым слоником на крышке. Полицейский почти почувствовал облегчение, но оно тут же прошло, едва он открыл коробку: в наборе из шести цветов отсутствовал бежевый.

Дрожащими пальцами Смирнов достал мобильник и набрал номер Дымина.

– Найди всех ученых и их детей: Нину, Юлю, Ксюшу и Максима! – проговорил он. – Немедленно! Приведи их всех в кают-компанию, и пусть их охраняют, как Форт-Нокс.

– И детей? – переспросил опер.

– Да, – ответил Смирнов.

– Ладно.

– Срочно!

– Да понял, понял.

Следователь отсоединился и выдохнул. Только бы близнецы ничего не заподозрили! Он для того и приказал Дымину собрать всех без исключения.

Если у Максима и Ксюши пластиковая взрывчатка (чтобы ее изготовить, нужно несколько лекарств, продающихся без рецепта, и кое-какие бытовые средства), они могли еще не подсоединить к ней взрыватель (батарейка от часов и пара проводков), тогда она безопасна (сама по себе Си-4 не детонирует), но если бомба уже готова… Один Бог ведает, на что могут пойти брат с сестрой, если решат, что их загнали в угол.

Смирнов отправился в кают-компанию, по дороге стараясь придать лицу спокойное выражение. Он чувствовал, как палуба и обшивка корабля дрожат от урчания демона, затаившегося в недрах машинного отделения. Неосознанным движением он прикоснулся к карману, где лежал сложенный рисунок Кали.

Входя в кают-компанию, он затаил дыхание. Но, обведя глазами присутствующих, Смирнов замер, как ледяной столб.

– Где Самсоновы? – нервно спросил он. – И Ксюша с Максимом. – Имена близнецов застревали во рту, как мотки колючей проволоки. Следователь откашлялся.

– Их не нашли, – удивленно ответил Дымин. – Но ищут, – добавил он.

Смирнов заметил, что два опера отсутствуют.

– Я же приказал не спускать с них глаз! – почти завопил он.

– Знаю, – кивнул опер. – Девчонка пожаловалась утром на острые боли, и предки повели ее к судовому врачу. Брат тоже пошел – Жека, один из оперов, проследил за ними до медпункта, но сейчас их там нет. Наверное, ушли через палату.

– Он туда заглядывал?

– Жека?

– Да! – рявкнул Смирнов.

– Слушай, не психуй! – Дымин удивленно поднял брови. – Они же не по одному ходят.

– Жека заглянул в палату?

– Да-да, конечно. Там никого не было.

– А где Доценко?

– Пошел к себе. Я с ним только что говорил, он сказал, что осмотрел девочку, дал ей лекарство от несварения и оставил в палате. Сказал, чтобы пару часов полежала.

– Она осталась там с родителями и братом?

– Ну да. Препараты у Доценко заперты, так что…

– А где медсестра? – перебил Смирнов.

– Спит, наверное. Она не понадобилась, ведь с девчонкой остались родители.

– Когда это было? Когда Доценко ушел в свою каюту?

– Примерно полчаса назад.

– Сидите здесь! – приказал Смирнов всем. – Пошли! – Это уже было обращено к Дымину.

Когда они вышли, Смирнов сразу заговорил:

– Я знаю, кто Крысолов! Это двойняшки. Они захватили Самсоновых, возможно, даже уже убили их.

– Ты уверен? – Дымин был поражен.

– Да.

– Что будем делать?

– Сначала пойдем к ним в каюту и все там осмотрим. У меня есть универсальный ключ.

Когда полицейские вошли в каюту Самсоновых, Смирнов замер на пороге, обводя ее глазами. Все было в порядке.

– Тут ловить нечего, – проговорил Дымин.

Они перешли в соседнюю каюту, которую занимали Ксюша и Максим. Смирнов был тут совсем недавно, но тогда ему нужно было найти подтверждение своей догадке и времени на тщательный осмотр не было. Теперь же он глядел на каюту другими глазами: он хотел понять, что за дети тут живут. Каждая мелочь могла стать уликой или просто натолкнуть на важную мысль.

Смирнов сразу обратил внимание, что помещение визуально можно разделить на две части – мужскую и женскую. Однако среди вещей девочки не было ни мягких игрушек, ни кукол. Тумбочка Максима интересовала Смирнова больше. Он выдвинул верхний ящик и вытащил зачитанный журнал.

– Что это? – заинтересовался Дымин. – «Радиотехническое творчество для юношества»?

– Выпуск позапрошлого месяца.

Смирнов внимательно его пролистал.

– Что ты хочешь там найти? – пренебрежительно усмехнулся опер.

– Пока не знаю. Но раз Максим взял его с собой, значит, он был ему нужен.