Текст книги "Башня из красной глины"

Терять ему нечего. Если его поймают, о ребенке позаботится жена. Но это вряд ли: Васильев все продумал. Он решил, что выследит Самсонова, вернее, дождется, пока тот останется один – рано или поздно такой момент должен был настать – и выстрелит в него. Потом выбросит пистолет за борт. Ни свидетелей, ни отпечатков. Никто не знает, что у него было оружие, а значит, и доказать, что стрелял он, будет нельзя. Васильев достал из чемодана чистый носовой платок – чтобы обернуть им руку. Он читал, что на коже после выстрела остаются следы пороха, и не хотел, чтобы их обнаружили, так как понимал: после его выступления в кают-компании подозрение неизбежно падет на него.

Васильев вышел в коридор и закрыл дверь, потратив на это элементарное действие чуть больше времени, чем обычно. Ему казалось, что каждый шаг отдается во всем его теле. Он шел, едва ощущая пол, он словно летел навстречу судьбе. Ладони потели, и как он ни старался выровнять дыхание, оно было сбивчивым.

Васильев выбрался на палубу и пошел туда, где еще слышались голоса пассажиров, рассчитывая, что Самсонов окажется среди припозднившихся. Он двигался медленно, едва удерживаясь от того, чтобы не начать красться. Вскоре он увидел людей, собравшихся на корме. Они сидели за пластиковыми столиками, стояли, прислонившись или облокотившись на поручни. Некоторые пили коктейли или пиво, курили. Самсонов был с ними. Золина и Кушекова тоже, но они стояли чуть поодаль и что-то обсуждали. Васильев сглотнул и перевел дух. Он огляделся: здесь его сразу бы заметили, стоило спустить курок. Не оставалось времени ни на то, чтобы выбросить пистолет, ни на то, чтобы убежать к себе в каюту. Но Васильеву не хотелось отказываться от возможности убить Самсонова. Пусть Самсонов сейчас и не один, но вокруг темно, а это большое преимущество. Застать его совсем одного шанс невелик, а на корме собралось не так уж много народу. Васильев заметил железный трап, ведущий наверх. Недолго думая, он начал карабкаться по нему. Ступени были узкие, ставить на них ноги с непривычки было неудобно. Наконец Васильев забрался на небольшую огороженную площадку, где были свалены накрытые брезентом спасательные круги и свернутые в бухты канаты. Не вставая, Васильев распластался на животе и подполз к краю. Выглянул. Самсонов успел немного переместиться, и теперь его наполовину закрывала какая-то женщина – кажется, одна из мамаш, которых Васильев видел в кают-компании. Он стиснул зубы и потянулся за пистолетом. Ощутил его прохладную тяжесть, когда рукоять легла в ладонь. Вспомнилось, что ТТ – любимое оружие киллеров: дешево стоит и не жалко бросить. Через силу усмехнулся и вытащил пистолет из-за пояса. Положил перед собой. По лбу и вискам тек пот, Васильев вытер его рукой. «Нужно успокоиться», – сказал он себе. Иначе легко и промахнуться. Но сделать это оказалось не так-то просто. Организм не желал успокаиваться. А Самсонов тем временем двинулся вдоль борта в сопровождении женщины. Васильев видел, что к ним направляются двое мужчин – кажется, тоже родители. Вот сейчас они обступят его или уведут. Васильев запаниковал, попытался прицелиться, и ТТ едва не выскользнул из потных ладоней. Он перевел дух, прикрыл на мгновение глаза. Затем схватил оружие покрепче и навел на Самсонова. У него было всего несколько секунд, прежде чем цель закроют. Васильев, прежде чем стрелять в Самсонова, тренировался – ездил в лес и стрелял по пивным банкам, – поэтому был почти уверен, что попадет в цель. Но попасть мало – надо убить, причем желательно одним выстрелом. Сейчас в его сторону никто не смотрит, так что люди могут и не заметить, откуда полыхнет в темноте пламя выстрела. Это даст ему небольшую фору, чтобы избавиться от оружия. Но если он станет стрелять повторно, его наверняка увидят. Васильев вспомнил про платок и поспешно вытащил его из кармана. Самсонов остановился и развернулся. Теперь он представлял собой идеальную мишень. Приближавшиеся к нему мужчины обернулись, словно их кто-то позвал, и замедлили шаги. Упустить такую возможность Васильев просто не имел права! Он поспешно обернул правую руку платком и прицелился. И в тот же миг почувствовал едва ощутимое движение воздуха за спиной. Наверное, это ветер, решил он, но тут ему на спину – прямо промеж лопаток – легла неимоверная тяжесть. Воздух мигом вышел из легких – словно спустило колесо. Заломило ребра, что-то тихо-тихо захрустело. Задохнувшись, Васильев повернул голову – как сумел – и увидел огромный темный силуэт, который стремительно нагнулся к нему. А затем последовал удар в ухо. На миг Васильев потерял сознание. А когда пришел в себя, то понял, что голова у него гудит, словно набатный колокол. По щеке текло что-то теплое. «Кровь из уха!» – догадался Васильев. Он перевел взгляд на свои руки и увидел, что пистолета у него больше нет. Зато через секунду до него донесся далекий всплеск. Почему-то он не сомневался, что это пошел ко дну его ТТ. Затем со спины исчезла тяжесть, а на лодыжках будто клещи сомкнулись. Обалдевшего от боли и неожиданности Васильева поволокли на животе от края площадки. Потом перевернули, и он увидел двух здоровенных парней, посадивших его и прислонивших спиной к брезенту, под которым были сложены спасательные круги. Он открыл рот, чтобы закричать, потом поглядел на квадратные лица нападавших и передумал.

– Молодец! – похвалил его один из парней. Затем достал из заднего кармана какую-то ксиву и ткнул Васильеву в лицо. Приказал: – Читай! Про себя.

Его напарник присел на корточки рядом и похлопал Васильева по плечу.

– А теперь, дядя, мы будем тебе интеллигентно объяснять, как надо себя вести. Усек?

Васильев кивнул, понятия не имея, чем для него чревато подобное обещание.

– Ты свои штучки брось, – сказал здоровяк сурово. – Пистолеты и засады – не твой профиль. Я не знаю, в кого конкретно ты целился, но ясно, что в кого-то из лаборатории. Так вот, эти люди нам нужны, ясно? Мы вложили в них кучу денег не для того, чтобы ушлепок вроде тебя размахивал тут пушкой, чтобы отомстить им неизвестно за что.

– Короче, – мрачно произнес второй. – Попробуешь выкинуть что-нибудь еще в том же роде, мы сначала порубим в капусту твою жену, а потом тебя. Сынка твоего сдадут в богадельню, а там ему, как ты понимаешь, придется несладко. Ты все понял? Если да, то кивни, если нет, то я сейчас же наберу номер, и наши друзья займутся твоей женой. Ну так как?

Васильев кивнул: мол, все понял.

– Вот и отлично. – Парни поднялись, нависли над ним. – Свободен, дядя. Ползи куда хочешь.

Усмехнувшись, они шагнули куда-то за брезент и через секунду растворились в темноте. Васильев вдруг понял, что не слышал звука их шагов – оба носили обувь на вспененной подошве. Он попытался подняться, но не смог: тело отказывалось слушаться. Потом Васильев задрожал, из глаз полились слезы. Он закрыл лицо руками и замычал, часто вздрагивая.

Капотов поднялся на борт «Фаэтона» только в начале восьмого утра в сопровождении двух следователей местной управы и представителя береговой охраны. Они постучали в дверь каюты, которую занимали Смирнов и Дымин. Первый уже успел принять душ и одевался, а второй не реагировал ни на что и даже не заметил, что кто-то стучит: опер стонал, отвернувшись к стенке, и время от времени проклинал то пароход, то море, то себя, то Смирнова, то свою работу, из-за которой он оказался на борту теплохода. Правда, все это он делал так тихо, что до следователя доносилось только неразборчивое бормотание.

Глава 5. Четверг

Когда разношерстная компания представителей сил правопорядка во главе с Капотовым ввалилась в каюту, Смирнову на пару мгновений показалось, что он слышит мелодию «Одинокий пастух», исполняемую на флейте. Но звуки оборвались, едва последний из входивших захлопнул за собой дверь.

Обменявшись приветствиями, именами, званиями и сообщив друг другу свои полномочия, полицейские пришли к единому мнению, что расследование смерти Сергея Капотова (капитан сразу опознал сына) должен возглавить Смирнов, поскольку «юнга» явно стал жертвой Крысолова, ради которого следователь из Питера и находился на «Фаэтоне».

– Я думаю, гражданина Капотова мы можем отпустить, – предложил Смирнов, взглянув на бледного как мел капитана. – Ему нужно возвращаться к своим обязанностям. Если что, мы знаем, где его найти.

Возражений не последовало, и Капотов удалился. Он выглядел так, словно из него вытащили все кости и вместо них вставили скелет из растянутых пружинок.

– Бедняга! – сочувственно пробормотал один из местных следователей.

– Что с телом? – поинтересовался Смирнов. – Куда его отвезли?

– В морг. Тут неподалеку есть больница.

– Его уже осмотрели?

– Нет пока.

– И не надо. Я вызову криминалистов.

Офицер из береговой охраны кивнул.

– Дайте только адрес морга.

Записав название поселка и улицы, Смирнов спросил:

– Что было в чемодане?

В комнате было душно и тесно, но решили остаться здесь, чтобы не привлекать ненужное внимание. Свежий воздух шел только через открытый иллюминатор, но этого было недостаточно, и всем присутствующим было жарко. Каюта быстро наполнилась запахом пота, смешанного с одеколонами, дезодорантами и табаком.

– Ничего. Дырки, – пояснил следователь по фамилии Рыкин. – Он быстро наполнился водой и потащил труп на дно. Нам повезло, что его так быстро обнаружили.

– Да, я знаю, – произнес Смирнов. – Из-за отмели. Чей чемодан? Убитого?

– Его отец сказал, что нет. Чей-то чужой.

– Чем проделаны дыры?

– Это уже надо спросить криминалистов, – ответил другой следователь, представившийся при знакомстве Чубейкиным. – Но чем-то плоским, скорее всего, ножом.

– Канат, кстати, взят на корабле, – вставил Рыкин. – Капитан сказал, что его, скорее всего, отрезали от бухты. Концы не заплетены, торчат во все стороны. Наверное, убийца пользовался тем же лезвием, которым проделал в чемодане дыры.

– А на теле раны есть?

– Нет, парня повесили.

– Сломана шея?

– Тоже нет. Задушен. Под веками краснота, значит, асфиксия.

– Вы сами заглянули? – задал вопрос Смирнов.

– Пришлось. Патологоанатома-то не было.

– Будет.

– Ну, он уж точно скажет.

– А петля туго затянута? Может, парня сбросили с чемоданом на шее и он захлебнулся?

– Нет, это вряд ли. Хотя, конечно, в воде веревка могла затянуться уже после смерти. Тем более что к ней был привязан груз.

– Ладно, этим пусть займется бригада. А сейчас надо выяснить, чей это чемодан.

Сделать это было легче всего централизованно. Рыкин отправился на мостик и попросил старпома сделать по радио объявление, в котором всех пассажиров просили зайти в свои каюты и проверить, на месте ли их чемоданы. Стоя на верхней палубе, Смирнов наблюдал за тем, как недоумевающие люди потянулись к дверям. Прошло полчаса, и на мостик явился Кожин и объявил, что один из его чемоданов, стоявших в шкафу, пропал. Он сказал, что вещи вынул из него, как только заселился, и с тех пор не проверял, на месте ли он. «Мне и ни к чему было», – сказал он. Смирнов переговорил с ним прямо на капитанском мостике.

– Да плевать, – говорил техник, пожимая плечами. – Стоит он копейки по большому счету, но во что я положу шмотки?

Впрочем, было ясно, что это не такая уж проблема, поскольку вещи можно сложить хоть в пакет, и Кожин не особенно расстроился.

– Вы ключи не теряли от каюты? – спросил Смирнов.

– Нет. Они всегда со мной. – Кожин похлопал себя по карману шортов. – А как вы узнали, что у кого-то пропал чемодан? – поинтересовался он.

– Его нашли в воде, – ответил Смирнов, не вдаваясь в подробности.

– А! – обрадовался Кожин. – И когда мне его вернут?

– Боюсь, он совершенно испорчен, – огорчил его следователь. – Вещи в него уже не сложить.

– Ну, тогда выкиньте его, – махнул техник. – Я только понять не могу, зачем кому-то понадобилось у меня его красть и выбрасывать за борт.

– Постараемся выяснить.

Кожин скептически усмехнулся и ушел.

– Надо проверить, был ли взломан замок в его каюте, – сказал Рыкин.

Однако осмотр положительных результатов не дал. Если кто-то и вскрыл замок, то сделал это очень аккуратно. Смирнов вспомнил «Волгу» и гараж Самсонова – там тоже не осталось никаких следов взлома. Напрашивался вывод, что профессор и техник проделали все сами.

В половине четвертого «Фаэтон» вошел в бухту Лесобруйска и причалил. Когда спустили сходни, по ним тотчас устремились пассажиры. Они шли мимо доков, а затем разделялись на несколько ветвей, которые еще метров через сто окончательно рассредоточивались – все отправлялись по своим делам. Смирнов, занявший позицию неподалеку от трапа, слышал, как Жеребин на ходу договаривался с Самсоновыми, что присмотрит за их детьми, пока они ходят за покупками. Бирюков спустился в компании какого-то приземистого мужика в соломенной ковбойской шляпе и в пестрой гавайской рубахе, – должно быть, это был его попутчик. Они сразу направились в сторону пивной, которая была видна с борта корабля. Золина и Кушекова с дочерьми появились последними. Не было только Кожина и Викуловой. Решив, что они уединились в каюте и сходить на берег не будут, Смирнов оставил дежурить у трапа Чубейкина, а сам вместе с Рыкиным пошел навестить Дымина. Представитель береговой охраны отбыл раньше на катере.

– Ну как ты? – спросил Смирнов, входя в каюту и останавливаясь напротив распростертого на койке опера.

– Да вроде получше, – промямлил Дымин, поворачивая голову. – Извини, что выбыл из игры.

– Ничего, бывает.

– Как там дела?

– Все свалили на берег, кроме сладкой парочки.

– Кожин и Викулова?

– Ага.

– Надо бы убедиться, что с ними все в порядке.

Смирнов взглянул на Рыкина.

– Я схожу, – кивнул тот. – В каком они номере?

– В пятнадцатом.

Рыкин вышел, а Смирнов сел за стол.

– Слушай, мы должны найти того, кто убил этого парнишку, – проговорил Дымин.

Следователь согласно кивнул:

– Конечно, но пока у нас связаны руки. Даже против Самсонова у нас нет улик. Не говоря уже о мотиве.

– Эх, если бы хоть отпечатки пальчиков его там нашлись!

– Чего нет, того нет.

Дверь распахнулась, и в каюту влетел Рыкин. Лицо у него было такое, что Смирнов мгновенно вскочил, и сердце у него упало.

– Полундра, братцы! – выдохнул Рыкин. – Там жмурик в каюте!

Смирнов бросился в коридор, едва не сбив Рыкина с ног, тот устремился за ним. Бежать было недалеко – всего-то миновать несколько дверей. Каюта Кожина была нараспашку, тело лежало на койке. Руки техника были вытянуты вдоль тела, на лице – умиротворение. Казалось, Кожин просто спит.

– Уверен, что он мертв? – понизив голос, задал вопрос Смирнов. – Может, дрыхнет?

– Как же! – возмущенно отозвался Рыкин. – Я стучал-стучал, потом дверь толкнул, а она открыта. Начал его тормошить – ноль реакции! Проверил дыхание, пульс – нет ничего.

Смирнов сам удостоверился в этом, приложив два пальца к запястью техника и почувствовав, как тот холоден. Он поднял веко, поднес к носу Кожина за неимением зеркала ладонь. Потом внимательно осмотрел замочную скважину.

– Никаких следов, – констатировал он.

– Что будем делать? – осведомился Рыкин.

В это время в коридор выполз Дымин. Держась за стену, он направился в сторону каюты Кожина.

– Что там? – спросил он.

– Куда? – рявкнул на него Смирнов. – Лежи себе!

– Разбежался! – просипел, на ходу доставая из кармана блистер с таблетками, Дымин. – Я тут подежурю, а вы найдите Викулову и врача.

– Уверен?

– Да!

Смирнов и Рыкин выбежали на палубу.

– Ты не знаешь, как выглядит Викулова, – сказал Смирнов. – Ее буду искать я.

– Я узнаю, в какой каюте врач, и приведу его, – сказал Рыкин.

Они разошлись. Смирнов сразу направился туда, где, по его мнению, могла быть Викулова, – на нижнюю палубу, где стояли шезлонги. Женщина действительно лежала там. Следователь приблизился, моля Бога, чтобы она оказалась жива. Он на несколько секунд остановился возле нее, приглядываясь к тому, поднимается ли ее грудь. Викулова дышала, но похоже, спала. Смирнов протянул руку и потрогал ее за ногу. Женщина не отреагировала. Следователь потеребил ее снова, но Викулова продолжала спать.

– Да что такое! – пробормотал Смирнов. – Виктория Романовна, поднимайтесь! – позвал он громко, наклоняясь к ее лицу.

Через два лежака загорали две девушки, не пожелавшие сойти на берег. Они приподнялись на локтях и уставились на полицейского.

– Ей плохо? – окликнула его одна из них.

– Не знаю, – ответил он, выпрямляясь. – Присмотрите за ней, пока я схожу за доктором.

– Конечно. – Девушки переместились поближе, а Смирнов поторопился в каюту Кожина.

Врач остался на борту, и Рыкин сразу нашел его и привел. Когда появился Смирнов, тот уже сделал первичный осмотр и констатировал смерть.

– Пока вас не было, я заглянул ему в рот. – Дымин указал на Кожина. – Ничего не доставал, просто разжал челюсти.

– Что именно не доставал? Записку?

– Наверное. Там листок бумаги, но что на нем написано или нарисовано, не знаю. Наверное, опять «тав». Глину, как ты сам понимаешь, разглядеть я не мог. У меня даже фонарика с собой нет.

– Давайте заглянем ему в рот, доктор, – сказал Смирнов, – если у вас есть длинные щипцы.

– Эти подойдут? – невозмутимо поинтересовался врач, доставая из портфеля тонкий пинцет.

– Простите, как вас зовут?

– Артем Федорович Доценко.

– Артем Федорович, во рту у этого человека находится важная улика. Скорее всего, на ней нет отпечатков пальцев и прочих следов, но чем черт не шутит? Короче, извлечь ее нужно как можно аккуратнее.

– Может, подождать криминалистов? – предложил Доценко.

– Нет, мы должны увидеть улику немедленно.

Пожав плечами, врач натянул перчатки, открыл покойнику рот и заглянул внутрь.

– Посветите мне, пожалуйста, – попросил он. – Фонарь в портфеле.

Рыкин взял медицинский фонарик, которым светят в глаза, и направил луч в рот Кожина. Доценко погрузил туда пинцет и через пару секунд вытащил сложенную бумажку.

– Развернуть? – спросил он.

– Только аккуратно.

Врач расправил листок при помощи пинцета и какого-то незнакомого Смирнову инструмента. В центре красовался знак «тав» – словно арка над адскими вратами. Он явно был нацарапан смоченной в крови иголкой.

– Наш клиент, – проговорил Дымин, как будто до этого момента у кого-то были сомнения.

– Я задержу отплытие и свяжусь с Тумариным, – сказал Смирнов. – Предупреди Чубейкина, чтобы смотрел в оба: все ли вернутся на борт, – добавил он, обращаясь к Рыкину.

Тот кивнул и сразу вышел. Смирнов набрал номер Тумарина. Патологоанатом ответил после второго гудка:

– Алло?

– Это Смирнов. Вы сейчас где?

– В морге. Только что принялись за утопленника. А что?

– У нас еще один труп.

– Чей?

– Техник из лаборатории. Во рту записка и глина. Его надо забрать.

– Еще бы! Я пришлю кого-нибудь.

– Мы в порту Лесобруйска. Думаю, смогу задержать отплытие.

– Ладно, я сейчас обо всем договорюсь.

Отключившись, Смирнов взглянул на Дымина.

– Будь здесь. Оружие при тебе?

– Всегда. – Опер похлопал себя по карману брюк.

– Не потеряй. Доктор, – следователь перевел взгляд на Доценко, – там на нижней палубе женщина в шезлонге. То ли спит, то ли без сознания. Я ее разбудить не смог.

– Надо было сразу сказать! – Врач взял портфель. – Покажите, где она! Может, это тепловой удар.

Смирнов отвел Доценко к Викуловой. Девушки, которых он оставил за ней присматривать, с интересом наблюдали за тем, как врач измерил давление, пульс и посветил в глаза женщины фонариком. Доценко нахмурился.

– Что с ней? – спросил Смирнов.

– Похоже на снотворное.

– Не удар?

– Вряд ли.

Смирнов поблагодарил девушек за помощь и очень вежливо попросил их уйти. Когда они скрылись из вида, он сказал Доценко:

– Возьмите кровь на анализ.

– Хорошо, но я не смогу сделать его прямо тут, на борту.

– И не надо. Я отправлю его криминалистам. Они скоро приедут за телом.

Смирнов взял стакан с остатками какого-то коктейля.

– Это я тоже пошлю в лабораторию. А что будем делать с ней? – Он указал на Викулову.

– Я введу ей кое-что, чтобы она пришла в себя. Доза большая, но не смертельная, промывание не требуется.

– Значит, убить ее не пытались?

– Если и пытались, то неудачно. Но вряд ли. Думаю, она сама перестаралась. Можно оставить ее здесь или положить в лазарет.

– Побудьте с ней, хорошо? Я найду кого-нибудь, чтобы перенести ее.

– Конечно, не беспокойтесь.

Прихватив стакан, Смирнов почти бегом направился на капитанский мостик. Там он поручил старпому послать троих матросов на нижнюю палубу, чтобы они перенесли Викулову в лазарет.

После этого следователь вернулся в каюту. Дымин и Рыкин были там.

– Я предупредил Чубейкина, – сообщил Рыкин. – Он проследит, чтобы все вернулись. Если кто-то не явится на борт, поднимет тревогу.

Когда Смирнов вошел, Рыкин укладывал записку в целлофановый пакет.

– Всегда прихватываю несколько, – пояснил он.

– Правильно, я тоже. Только аккуратно.

– Не в первый же раз.

– Извини. Я просто немного не в себе. – Смирнов опустился на койку Викуловой рядом с Дыминым. – Надо проверить, есть ли в каюте снотворное, и снять с него отпечатки пальцев.

– Зачем? – спросил опер.

– Викулова без сознания – накачана снотворным.

– Ты поэтому стакан прихватил?

Смирнов кивнул.

Рыкин протянул ему запакованный листок с тавом.

– Я проверю лекарства, – пообещал он.

Через десять минут тщательного обыска Рыкин объявил, что снотворного или неподписанных препаратов нет.

– Значит, снотворное ей подмешали, – сделал вывод Смирнов. – Но радует, что хотя бы не убили.

– Похоже, ее просто вывели из игры на то время, которое понадобилось, чтобы расправиться с Кожиным, – заметил Дымин.

– Мы ее спросим насчет снотворного, когда она очнется, – сказал Смирнов. – Может, она просто взяла таблетки у кого-нибудь из пассажиров. Тут, по-моему, все обмениваются чем ни попадя.

В это время вошел Доценко.

– Мы перенесли пациентку в лазарет, – сообщил он. – Кровь вам отдать?

– Да, только возьмите пробу и у него. – Смирнов кивнул в сторону Кожина.

– Это может сделать патологоанатом, – заметил врач.

– Хорошо, как хотите.

Следователь взял у Доценко пробирку с кровью Викуловой и присоединил ее к записке и стакану. Все это он вручит криминалистам, которые прибудут за телом Кожина. Когда судовой врач ушел, он позвонил Несметову и обрисовал ситуацию.

– Отчет твой я прочитал, – произнес тот, выслушав до конца. – Так что теперь представление о происходящем имею. Думаю, пора устроить обыск всех кают и пассажиров на «Фаэтоне». Ордер я получу.

– Это хорошо, Павел Петрович, только надо еще задержать отплытие теплохода, пока криминалисты не заберут Кожина.

– Устрою. Сейчас же свяжусь с начальником порта.

– Спасибо.

– Не за что. Все потенциальные жертвы должны быть изолированы. Сгоните их в кают-компанию и охраняйте. Людей тебе должно хватить, четырех оперов я на борт, как обещал, отправил, так что встречайте. Сейчас не до того, чтобы поймать Крысолова с поличным, надо не допустить, чтобы в Сургут приплыли одни мертвецы.

– Понял.

– Раз понял – выполняй.

Смирнов сам отправился к трапу, где дежурил Чубейкин. Оказалось, что опера уже прибыли и стоят вместе с ним. Обменявшись с ними приветствиями, Смирнов ввел всех в курс происходящего.

– Сейчас наша задача, – начал он, – предотвратить еще одно убийство. Мы не знаем, запланировано ли оно, но должны быть готовы ко всему. После того как будет закончен обыск, мы соберем все потенциальные жертвы в кают-компании и будем охранять до конца плавания.

Через двадцать минут позвонил Несметов и сказал, что договорился с начальником порта – «Фаэтон» останется на месте, пока криминалисты не заберут тело, а полиция не произведет обыск. Плохо было то, что тело обнаружили слишком поздно и пассажиры успели сойти – убийца мог прихватить с собой улики и избавиться от них в Лесобруйске. Но с этим уже ничего поделать было нельзя.

Еще через час явились криминалисты и забрали тело Кожина в морг для исследования. Заодно они облазили и осмотрели все, что было можно, прихватили кровь, стакан и записку. Кроме того, Смирнов вручил им бумажку с цитатой из «Гамлета», которую ему подсунули под дверь, – скорее для комплекта, поскольку отпечатков на ней все равно не было. Криминалисты клятвенно обещали исследовать все как можно быстрее.

– Других дел у нас тут все равно нет, – сказали они.

Через несколько минут после их ухода прибыл ордер на обыск парохода – как кают, так и личный досмотр пассажиров. Осталось только дождаться, пока все они вернутся на борт. Вернее, те, которые поплывут дальше, – полицейские выяснили, что двенадцать пассажиров окончательно сошли в Лесобруйске в соответствии с билетами. На их поиски тут же отрядили команду оперов, поскольку Крысолов мог покинуть место преступления в их числе. Впрочем, Смирнов в это не верил: убийца не стал бы подставляться, понимая, что подозрение падет прежде всего на тех, кто взял билет только до Лесобруйска.

Следователь очень надеялся, что никого из генетиков не укокошат на берегу. А если кто-то из них и сбежит – значит, это убийца, и тем самым он себя выдаст. Впрочем, вещи никто из ученых не брал – багаж остался на борту.

Смирнов быстро подсчитал свои «активы». Они оказались вполне приличными: он сам, более или менее оклемавшийся благодаря таблеткам Дымин, Рыкин, Чубейкин и еще четыре опера. К тому же для проведения обыска вместе с ордером прибыла еще бригада из двадцати человек – почти весь состав местного РУВД, включая криминалистов.

Чтобы они не стояли толпой, Смирнов рассредоточил их по палубам, но так, чтобы они видели друг друга и в любой момент могли собраться вместе. Сам он стоял рядом с Дыминым. На опера было больно смотреть, но он наотрез отказался лечь в постель. Держась обеими руками за ограждения, Дымин старался не смотреть на воду и поэтому глядел на дома, возвышавшиеся за зданием администрации порта и доками.

– Крысолов решил не ждать, пока «Фаэтон» отчалит от Лесобруйска, – проговорил Смирнов. – Мы ошиблись.

– Это значит только одно, – помолчав, отозвался Дымин.

– У него намечено больше жертв, чем мы думали. И он боится не успеть.

– Точно. Знать бы, кто следующий.

– Я надеюсь, что хотя бы теперь к нам кто-нибудь придет.

– С повинной?

– Чем-то вроде.

– Жди.

– Я подозревал Самсонова, – сказал Смирнов. – Из-за «Волги». Но ее мог взять любой, он бы не заметил, потому что не пользовался ею, а «инфинити» держал не в гараже, а возле дома.

– Все равно, ждать больше смысла нет. Надо брать Самсонова и прижимать.

– Бесполезно, – покачал головой Смирнов. – За него вступятся.

– Это если он чист перед своей «крышей».

– Ну, пока-то у него вроде с этим все в порядке.

– Надолго ли?

– Выкрутится.

– Так что же, нам до него не добраться, что ли? – Опер выглядел разочарованным.

– Думаешь, это он?

– Что я действительно думаю, так это то, что он может дать нам наводку.

– То есть ты хочешь сказать, что он знает, кто убийца, но молчит? Притом что Крысолов наверняка один из его коллег?

– Да, звучит не очень логично, – помрачнев, согласился Дымин. – Но тогда мы вообще в тупике.

– Почему?

– А кто остается? Бирюкова ты отбросил, потому что он всего три года назад пришел в лабораторию, Кожин мертв, Самсонова ты не подозреваешь. Остаются три тетки, Валер! Я, конечно, понимаю, что Тумарин сказал, будто избить Марухина трубой могла и женщина, но ты ведь всерьез не думаешь, что одна из этих дамочек завалила четверых мужиков?

– И еще сына капитана.

– Тем более.

– Знаешь, ведь Викулова могла убить Кожина, а потом принять снотворное и улечься загорать.

– Могла. И ключ от каюты у нее был.

Смирнов резко повернул голову и посмотрел на Дымина.

– Что? – спросил тот.

– Ну конечно! – Следователь яростно хлопнул себя по лбу. – Господи, какой же я тупой!

– Да в чем дело?

– Ты прав: у Викуловой был ключ! Убийце не надо было взламывать дверь или похищать ключ у Кожина. Он забрал его у спящей Викуловой, сделал свое дело и вернул его на место. Кстати, вернул ли? Надо проверить. Побудь здесь, я скоро вернусь.

Смирнов отправился в лазарет. Там был Доценко, он ставил Викуловой капельницу с физраствором.

– Где ее сумочка? – спросил Смирнов.

– Вон там. – Врач указал на тумбочку возле кровати.

Полицейский вытащил небольшую сумочку из бежевого кожзаменителя, расстегнул молнию и вытряхнул содержимое прямо на одеяло в ногах спящей женщины. Разворошил рукой, но ключа не нашел. Прощупал сумочку и обнаружил еще что-то во внутреннем кармане. Через минуту в руке у Смирнова оказались два набора ключей: приличного размера связка и одиночный с биркой, на которой был написан номер каюты.

– Есть! – прошептал полицейский. Он держал ключ за грани бирки, чтобы не смазать отпечатки.

Доценко наблюдал за ним с откровенным любопытством. Взгляд у него был вопросительный, но Смирнов объяснять, конечно, ничего не стал. Собрав вещи Викуловой, он положил сумку обратно в тумбочку и, кивнув Доценко, вышел. Чтобы не отправлять ключ криминалистам, он пошел в каюту, которую они занимали с Дыминым, и достал свой набор для снятия отпечатков пальцев. Через несколько минут он убедился, что ключ и бирка чисты. И это было важно, потому что на них должны были быть отпечатки Викуловой. Значит, убийца либо протер их после того, как воспользовался, либо действовал в перчатках и смазал ими те отпечатки, что уже были. Смирнов был уверен, что, если бы убивала Викулова, она не стала бы стирать отпечатки, потому что ее отпечатки не могли быть уликой против нее: ключ-то ее – так зачем от них избавляться?

Смирнов упаковал улику и убрал в сумку – подальше от чужих глаз. Потом он присоединит ее к другим, собранным по делу. На ключе Кожина, который забрали криминалисты, были только его собственные отпечатки – это проверили сразу, на месте. И они были довольно четкие, не смазанные – значит, ключ не брали в перчатках. Смирнов подумал, что тем же способом убийца мог забрать и чемодан Кожина, чтобы привязать его к телу «юнги»: похитить ключ из сумочки Викуловой, а затем вернуть. Но для этого ему нужно было подмешать ей снотворное и в первый раз. Или нет? Могла она оставить сумочку без присмотра? Об этом нужно спросить ее, когда она проснется. С другой стороны, свидетелей обычно убирают спонтанно, без долгой подготовки. Ситуация должна была быть примерно следующей: Крысолов понимает, что сын капитана нашел глину, возможно, видел того, кто ее прятал; он решает использовать чемодан Кожина, но ему нужно проникнуть в каюту. Ночью она была наверняка заперта, а вечер Викулова и Кожин провели на концерте. Значит, ключ пришлось похитить. Смирнов пометил себе в блокноте: спросить Викулову, не оставляла ли она сумочку без присмотра во время танцев. Это было вполне вероятно: не могла же она танцевать с ней в руках.

Наконец стали возвращаться ученые. Первыми явились Кушекова и Юля, за ними – Золина с Ниной. Они поднялись на борт с интервалом всего в пять минут. Еще через десять появились Самсоновы и Бирюков. Химик поднялся на корабль, а супруги остались у трапа дожидаться детей. Вскоре по трапу прошел попутчик Бирюкова, нагруженный пакетами с логотипом местного супермаркета. Смирнов заметил также человек десять новых пассажиров, из которых шестеро (поднявшихся в разное время) были здоровыми бритыми мужиками со спортивными сумками через плечо.