Текст книги "Военная доктрина Красной Армии"

Остановимся на этих фактах и цифрах.

Вы знаете, что в 1914 г., перед началом империалистической войны, буржуазная пресса стран Антанты, разогревая патриотические чувства своего населения, уверяла, что стоит только расправиться с германским империализмом, как бремя милитаризма исчезнет.

Что же мы видим на самом деле?

В 1913 г., в момент наивысшего расцвета довоенного милитаризма, по главнейшим странам мира стояло под ружьем 5759 тыс. человек. В 1925 г. стоит под ружьем 5232 тыс. человек, не считая вооруженных сил ряда вновь возникших государств (например, Ирак, Сирия, собственно Аравия, Северный Марокко и пр.) и не считая минимум миллиона солдат, находящихся под ружьем в распоряжении не подчиняющихся центральному пекинскому правительству дудзюнов отдельных китайских провинций.

Если мы учтем, что в цифру 5759 тыс. входили, во-первых, 1129 тыс. солдат, принадлежавших к побежденным в империалистической войне государствам (Германия, Австро-Венгрия и Болгария), имеющим теперь 198 тыс. солдат, т. е. на 931 тыс. меньше, и, во-вторых, 1350 тыс. солдат старой, царской России, вместо которых мы имеем в Советском Союзе 562 тыс. человек, то увидим, что страны-победительницы и нейтральные в силу нарастающих новых противоречий увеличили свои армии на 1192 тыс. человек.

Если рассмотрим военные бюджеты главнейших государств за то же время, то и здесь увидим такую же картину. Военные бюджеты главнейших стран в 1912 г. составляли 4744 млн руб. (вместе с Россией). Расход этих же государств в 1924/25 г. дает цифру 5300 млн руб., т. е. увеличение на 556 млн руб.

Если и здесь мы учтем значительное уменьшение военных бюджетов Германии и Союза Советских Республик, то увидим, что расходы остальных государств увеличились на 1442 млн руб. Этих двух справок достаточно для того, чтобы показать, насколько фальшиво звучат речи буржуазных пацифистов о сокращении бремени милитаризма в буржуазных странах после разгрома Германии.

Возьмем отдельно расходы по морскому флоту. В 1913 г. морской бюджет семи главнейших морских держав составлял 100 500 тыс. ф. ст. На 1925 г. он равняется 230 600 тыс. ф. ст. Разница довольно внушительная. В это же время военно-морской бюджет СССР сократился до 3400 тыс. ф. ст. с 26 млн ф. ст. военно-морского бюджета царской России на 1913 г.

В полном соответствии с этим стоят и морские судостроительные программы крупнейших буржуазных государств. Несмотря на соглашение 1922 г. в Вашингтоне, ограничившее морские вооружения, фактически развертывается та же самая, если не большая, судостроительная горячка с той лишь разницей, что взамен запрещенных крупных судов усиленно строятся суда меньшего тоннажа (крейсеры, миноносцы, подводные лодки и пр.), а также морской воздушный флот. О размерах этих вооружений можно судить по следующей справке: в текущем году пятью сильнейшими морскими державами (Англия, США, Франция, Япония и Италия) строятся 87 различных судов, и решено строить 181 судно, т. е. вместе – 268 судов. Что касается нас, то, к сожалению, ни одного нового судна мы не строили и не строим, а до сих пор ограничивались лишь ремонтом имеющихся.

Данные о воздушном флоте говорят то же самое. В настоящий момент можно дать следующую справку о военно-воздушных силах главнейших государств: Франция – 6114 самолетов, Англия – 3460, Италия – 1700, США – 3800, Польша – 498, Румыния – 257.

О численности нашего Красного воздушного флота я умолчу и скажу лишь, что, к сожалению, она очень немногим отличается от численности воздушных сил наших ближайших западных соседей.

Численность сухопутной Красной Армии без морского флота равна 529 тыс. человек. Это на 183 тыс. человек меньше, чем у Франции, и на 17 тыс. человек меньше, чем у наших ближайших западных соседей (Польши, Румынии и Прибалтийских стран), взятых вместе.

Еще несколько справок, доказывающих «рост красного империализма». На каждые 10 тыс. жителей содержат: СССР – 41 солдата, Румыния и Польша – около 100, Франция без колоний – 200 и т. д., т. е. западноевропейские государства – от 3 до 5 раз больше, нежели мы. В отношении площади на 1 тыс. кв. км содержится: у нас – 27 солдат, у Румынии – 560, у Польши – 700, т. е. в 25 раз больше, чем у нас.

Наконец, в то время как тяготы по содержанию армии у нас на душу населения не достигают и 3 руб., в Прибалтийских странах они доходят до 7 руб., в Польше – до 11, а во Франции – до 14 руб.

Оглашенные мною цифры с очевидной убедительностью докапывают, что ни о каком «красном империализме» не может быть и речи. Мы абсолютно и относительно тратим на военное дело меньше, чем все крупные буржуазные государства, а относительно мы тратим даже гораздо меньше, чем самые мелкие буржуазные государства. Так обстоит дело с нашим «красным советским империализмом».

Подводя итоги сказанному, я должен отметить, что все-таки ним следует учесть значение тех данных, какие я вам огласил: нам следует учесть тот процесс, который совершается за пределами Советской земли, и надо, безусловно, гораздо большее внимание уделить вопросу обороны страны, чем это делалось до сих пор. Надо помнить, что одной из самых надежных гарантий мира является не только наша миролюбивая политика, но и сильная, мощная Красная Армия. Чем крепче будет наш красноармейский кулак, тем больше будет у рабочих и крестьян нашего Союза оснований для уверенности в том, что их мирный труд не будет нарушен, тем меньше будет охотников впутываться в наши внутренние дела.

Вот почему во имя интереса мира и обеспечения мирного труда наших рабочих и крестьян я считаю своим долгом обратиться к вам как к верховному органу с просьбой дать для следующего года директиву советскому правительству об увеличении отпускаемых на дело обороны средств, чтобы мы могли усилить мощь нашей Красной Армии и тем обеспечить дело нашего мирного культурного строительства.

Вы вправе задать вопрос: как же обстоит дело с нынешним состоянием нашей Красной Армии? Насколько она при данной обстановке, в данном отношении может гарантировать мир и безопасность нашего государства?

Прежде чем перейти к ответу на эти вопросы, я считаю нужным в нескольких словах остановиться на характеристике самой системы обороны СССР и на основах нашего военного устройства.

Система обороны всякой страны должна базироваться на точном и четком представлении характера возможных для этой страны военных столкновений. Характер столкновений должен нами расцениваться на основе учета трех основных моментов:

1) с точки зрения его социально-классового содержания,

2) с точки зрения учета количества врагов и численности их сил и

3) с точки зрения учета тех технических средств, которые могут и должны быть использованы в грядущих войнах. С точки зрения первого указанного мною момента – социально-классового содержания будущей войны – вопрос решается для нас характером нашего государства. Мы являемся государством рабочих и крестьян. У нас господство принадлежит труду. Это означает, что мы не будем вести войны ни с каким государством, где господство будет принадлежать тоже труду. Мы не будем вести войн с народами, войн национальных. Мы можем вести только классовую войну с врагами трудящихся масс. Если бы дело дошло, например, до столкновения с Румынией или Польшей, то мы будем вести войну не для того, чтобы покушаться на достояние румынского или польского народа или на их независимость, а для того чтобы оградить интересы трудящихся нашего Союза от покушений со стороны правящих меньшинств этих народов.

В применении к нашей внутренней военной политике это означает, что мы будем строить нашу армию на классовой социальной основе. Это означает, что наша Красная Армия является, как об этом говорит и название ее, армией рабоче-крестьянской, армией трудящихся. Мы не можем вверить право и обязанность защиты нашего рабоче-крестьянского отечества с оружием в руках тем социальным группам, интересы которых враждебны интересам труда. Наглядным доказательством невозможности этого является факт существования за рубежом Советской страны многочисленной буржуазно-помещичьей эмиграции, насчитывающей свыше полутора миллионов человек и почти всей своей массой являющейся орудием борьбы против нас для всех наших врагов. Один из параграфов того закона, который мы недавно разработали и внесли на утверждение союзного правительства, гласит, что право защиты социалистического отечества с оружием в руках может быть вверено только трудящимся.

С точки зрения второго момента – количества и численности наших возможных врагов – ответ опять следует искать в характере нашего государства. Мы являемся до сих пор единственным в мире государством рабочих и крестьян. Мы со всех сторон окружены враждебной или полувраждебной нам буржуазной стихией. Удара мы можем ожидать почти на всех участках нашей огромной государственной границы. Этот факт, факт нашей изоляции, заставляет нас по-особому ставить вопросы обороны нашего государства. Мы должны иметь такую армию, которая могла бы в случае серьезного столкновения охранять границы советской земли на всех участках и направлениях. На практике это означает необходимость такой системы обороны, которая обеспечила бы выход на поля сражений всей массы трудящихся, способных держать оружие в руках. Наша система обороны должна дать такие организационные формы, которые позволяли бы обучить всю многомиллионную массу рабочих и крестьян.

Что касается третьего момента – технических ресурсов борьбы, – то здесь следует считаться с опытом минувшей империалистической войны. Этот опыт говорит о том, что никаких запасов вооружения и снаряжения, приготовленных в мирное время и сосредоточенных на складах, не хватит для ведения операций. Все это будет израсходовано в первые же месяцы, тогда как война может принять затяжной характер. Вот почему нам необходимо так построить хозяйство страны, придать такое направление нашей экономике, как в промышленной области, так и в области сельского хозяйства, чтобы еще в мирное время учитывались нужды обороны. Каждое наше предприятие или союз предприятий в лице трестов должно, организуя свое мирное производство, считаться с соображениями обороны и так строить хозяйство, чтобы можно было легко перейти на обслуживание будущей многомиллионной армии военного времени. Вот те выводы, которые получаются из анализа характера возможной для нас будущей войны. Эти выводы и должны определить направление нашей военной политики. Исходя из них, мы и строим организацию вооруженных сил Союза.

В основе нашего военного устройства лежит принцип сочетания постоянной кадровой армии с милицией. Милиционное строительство – вопрос новый, и к нему следует подходить с осторожностью. Вы можете спросить: нет ли какого-нибудь другого средства, чтобы разрешить вопрос о строительстве наших вооруженных сил, оставаясь на почве старых, привычных методов организации кадровой армии, а не милиции. Это средство есть, но мы воспользоваться им не можем. Этот выход могла бы нам дать постоянная кадровая армия такой численности, какую имел царизм в свое время или какая существует у большинства буржуазных государств, Но этот выход фактически для нас закрыт. Мы не можем иметь армию постоянную, кадровую такой численности, через ряды которой мы могли бы пропустить весь рабоче-крестьянский молодняк, который подрастает ежегодно.

Вот выкладки, на основании которых вы поймете, что другого пути строительства, кроме расширения милиционной системы, у нас нет для того, чтобы обучить и подготовить всю массу нашего подрастающего рабоче-крестьянского поколения. Каждый год подрастает молодежи призывного возраста 1200 тыс. человек. Если из этого числа отбросить тех, кто является физически непригодным для несения военной службы, мы должны вычесть цифру в 300–350 тыс. человек. На основании данных прежнего и нового учета можно считать, что эта цифра, примерно, соответствует действительности. Остается 900 или 850 тыс. человек, которых нужно обучить. Между тем сейчас кадровая армия имеется в количестве 562 тыс. человек. Если отбросить командный и политический состав и т. д. и брать только переменный ее состав, то при двухгодичном сроке службы ежегодно можно пропустить через ряды армии только 270 тыс. человек, включая сюда Красную армию, Красный флот, караульные войска, конвойную, пограничную стражу и т. п. Выходит, что около полумиллиона молодняка мы обучить не в состоянии, и для разрешения этой задачи нам нужно было бы иметь армию не в 562 тыс., а минимум в 1700 тыс. человек, т. е. ту самую армию, какую имел царь в 1914 г. перед началом империалистической войны. Вот почему этим путем мы идти не можем ни по политическим, ни по финансовым соображениям. Выход мы находим в сочетании кадровой армии с милиционной системой.

Наличие территориально-милиционных формирований позволяет нам увеличить количество пропускаемого через ряды нашей армии контингента. Помимо этого соображения, мы считаемся и с тем, что эта система допускает несение военной службы без длительного отрыва от хозяйства, что является большим выигрышем для населения, и, наконец, с тем, что она обеспечивает и должной мере и интересы подготовки. Вот почему в вопросе структуры наших вооруженных сил мы стали на точку зрения постоянной армии плюс милиционные формирования. Другого выхода при данных условиях и численности наших мирных кадров у нас нет и быть не может.

Что же нам дает опыт этой территориально-милиционной системы, системы новой для нас, нигде не испытанной и поэтому, естественно, вызывающей чрезвычайно большой интерес не только у нас, в нашей стране, но и со стороны всех наших соседей? Точного и вполне исчерпывающего ответа на этот вопрос и сейчас дать еще не могу, так как законченной нашу работу не считаю. Но в основном могу сказать определенно: да, эта система сама себя оправдывает. Я сейчас приведу вам оценку нашего опыта, данную Революционным военным советом Союза на совместном заседании с командующими войсками и реввоенсоветами округов.

«Организация территориальных частей перешла за пределы опытов. Красная Армия вступила в полосу планового территориального строительства и его закрепления. В процессе опыта территориальных формирований и вневойсковой подготовки мы имеем глубокие достижения: с одной стороны, в том отношении, что территориальная система в целом получила свое принципиальное признание в рабоче-крестьянских массах, а с другой – углубление ее дает все основания рассчитывать, что терсистема в соединении с существующими кадровыми частями, безусловно, в состоянии гарантировать создание боеспособных частей и обеспечение обороноспособности Союза».

Товарищи, эта резолюция была вынесена нами полгода тому назад. За это последнее время те данные, которыми мы располагаем, не дают никаких оснований подвергать пересмотру эту оценку. Наоборот, они дают еще большее подтверждение правильности этих выводов. Правда, и сейчас в отношении работы территориальных формирований мы имеем перед собой целый ряд препятствий, целый ряд недочетов. Эти недочеты порой очень вредно и болезненно отражаются на ходе работ, но ничего непреодолимого по своему существу они не представляют. Эти преграды мы можем устранить. Вот почему военное ведомство дальше идет по пути территориального строительства в полной уверенности в правильности этого пути.

Существенной частью принятой системы вооруженных сил является допризывная подготовка.

Если мы сумеем допризывную подготовку поставить как следует, то это будет величайшим нашим завоеванием, это будет полным закреплением территориально-милиционной системы.

Как же обстоит у нас дело в этом отношении? Оно обстоит тоже неплохо. С каждым годом мы имеем определенные улучшения. И сейчас, уже в этом году, мы пропускаем через допризывную подготовку допризывников 1903/1904 г. – 842 тыс. человек, т. е. почти весь тот контингент, который мы обязаны обучать. Это является определенным достижением, так как еще в прошлом году мы имели цифру значительно меньшую.

С точки зрения усвояемости допризывниками знаний дело обстоит у нас достаточно хорошо. Вот пара справок из отчетов наших округов, рисующих положение дел в этом вопросе.

«Результаты обучения следует признать вполне удовлетворительными. Из первой очереди обученных (22 тыс. человек) 16,17 % проявили хорошие успехи, 71,7 % —удовлетворительные и 12,13 % – слабые».

Это справка по Ленинградскому округу.

«Положение с допризывной подготовкой значительно улучшилось. Результаты удовлетворительные: 65–70 % – удовлетворительных, до 30 % – слабых» (Украинский военный округ).

Такие же примерно данные имеем мы и из других округов. Из этого вы видите, что в отношении допризывной подготовки дело у нас значительно улучшилось. Все же в нем по-прежнему имеются и серьезные недочеты.

Первый из них – это недостаточное число наших учебных пунктов. На всей огромной территории нашего Союза мы имеем только 4500 учебных пунктов. Это число нужно, по крайней мере, удвоить, ибо сейчас во многих районах допризывники должны идти на учебные пункты на расстояние свыше 100 верст. Разумеется, это крайне затрудняет и осложняет все дело. Нам нужно добиться такого положения, чтобы радиус, охваченный определенным учебным пунктом, не превышал 25 верст.

Другим крупным недостатком допризывной подготовки надо считать продовольственные затруднения. До сих пор у нас никакого специального отпуска на эти нужды ни со стороны государственного бюджета, ни в счет местного бюджета не было. Допризывники должны были питаться за свой собственный счет. Только крестьянской бедноте оказывалась некоторая помощь со стороны местных организаций. Эта помощь в разных местах была различна. В одних местах она была более значительна, в других менее значительна, и на этой почве получалась очень пестрая картина, которая создавала тяжелую обстановку для обучения. Я считаю, что нам придется, очевидно, в следующем бюджетном году это дело изменить. Нужно вопрос с продовольствием допризывников урегулировать, и урегулировать единообразно. Я буду просить съезд в этом смысле дать соответствующее указание нашему союзному правительству.

В связи с развитием и углублением терсистемы и расширением военной подготовки населения определялась настоятельная необходимость объединения функций местного военно-административного управления со строевыми в руках высших строевых начальников.

По действовавшей организации местный военно-административный аппарат состоял из губернских (областных и пр.) и уездных (окружных) военных комиссариатов, которые являлись учетно-мобилизационными органами и органами, ведающими допризывной подготовкой.

Практика показала, что отделение этих областей работы от работы самих частей приводит к целому ряду неудобств. Для устранения этих неудобств был проведен закон, согласно которому вся территория Союза ССР вместо губернских военных комиссариатов разделена на территориальные округа (корпусные, дивизионные или губернские). Начальник управления соответствующего территориального округа, подчиненный старшему строевому начальнику, в то же время выполняет функции военного отдела соответствующего исполкома.

Основным учетно-мобилизационным органом и при новой системе остаются уездные (окружные) военные комиссариаты.

Я уже упоминал, что определенных законоположений, регулирующих порядок прохождения службы, мы до последнего времени не имели. Эти законоположения мы разработали только недавно, и сейчас они находятся на рассмотрении наших союзных правительственных органов. Суть закона, который мы озаглавили «Основной закон о военной службе», заключается в установлении срока действительной службы в рядах Красной Армии в 5 лет. Это не значит, что действительную службу нужно будет фактически нести 5 лет. Нет, служба фактически – 2 года, а 3 года красноармеец будет числиться в отпуску. На этот путь мы вступили для того, чтобы иметь полное согласование в сроках между нашими милиционными формированиями и кадровыми частями. Наши милиционные формирования включают в свой состав переменников, которые созываются на сборы в течение 5 лет. Чтобы в том и другом случае у нас был одинаковый срок, мы и говорим, что действительный срок службы у нас будет пятилетний.

До начала действительной службы все население проходит допризывную подготовку. Эта допризывная подготовка является обязательной и проходится в течение 2 лет, причем каждый год сборы продолжаются в течение 1 месяца. По окончании действительной службы все отбывающие военную службу поступают в запас армии и находятся там до 40-летнего возраста. Таким образом, общий срок военной службы у нас определяется в 21 год: с 19 до 40 лет включительно.

Если мы сравним эти сроки службы с теми сроками, которые были в царское время, мы увидим значительное их уменьшение. Для основных родов войск – пехоты, кавалерии, артиллерии – в царское время срок службы был 3 года, у нас – 2. Для морского флота было 5 лет, у нас – 4 года. Для специальных войск было 4 года, у нас – 3. Вы спросите, нельзя ли пойти дальше по пути дальнейшего сокращения сроков службы. В данный момент, при теперешнем культурном уровне нашего населения, теперешнем состоянии допризывной подготовки, идти по пути дальнейшего сокращения сроков службы было бы крайне опасно. Нам нужен такой кадр, который был бы крепким остовом, скелетом будущей армии военного времени. При сокращенных же сроках службы мы этого пока не получим. Но если процесс подъема нашего культурного уровня пойдет быстрыми шагами вперед, если допризывная подготовка будет улучшаться, – а факты дают основание на это рассчитывать, – то в дальнейшем этот вопрос, несомненно, поставим. Тут народные комиссариаты просвещения союзных республик должны прийти на помощь Красной Армии и народу. От результатов их энергии, их работы, их усилий будет зависеть дальнейшее сокращение сроков военной службы.

Теперь, товарищи, я хочу познакомить вас с тем, как живет, как питается, как одевается наша Красная Армия в рамках тех бюджетных ассигнований, которые нам отведены, и при той численности, которая у нас существует.

Я должен отметить, что в области снабжения мы по всем направлениям за этот год имеем существенное улучшение. Сейчас при посещении частей вы нигде не услышите жалоб на довольствие, а еще в прошлом году, не говоря о более ранних, такие жалобы были обычным, повседневным явлением. Сейчас у нас с питанием дело обстоит неплохо. Правда, если мы будем сравнивать те нормы, которые существуют у нас, с нормами желательными, то нашим положением мы удовлетворяться не можем. Наши санитарные учреждения считают, что норма красноармейского довольствия должна быть, безусловно, повышена. Об этом же говорит и сравнение норм нашего довольствия с нормами буржуазных армий. Вот некоторые данные, рисующие картину в этом отношении.

В нашей армии нормы ежедневного продовольствия, в калориях, определяются числом 3012. В румынской армии они меньше —2714. В польской армии они равны 2797, т. е. тоже насколько меньше, чем у нас, но уже в итальянской армии они определяются числом 3330, а в Америке – 3638. Я считаю необходимым просить вашего директивного указания союзному правительству относительно некоторого повышения нормы нашего красноармейского довольствия на следующий год.

Если мы обратимся к другой стороне снабжения, к вещевому снабжению, то и здесь мы имеем, несомненно, картину улучшения. По основным предметам снабжение красноармейцев дошло полностью до 100 %, но некоторые недочеты все-таки у нас имеются. Эти недочеты касаются разных мелочей красноармейского быта – носовых платков, утиральников и т. п., которые, несмотря на всю незначительность, для красноармейцев имеют огромное значение. И, с другой стороны, что особенно существенно, у нас большой недостаток по части постельных принадлежностей. Здесь мы еще до сих пор не можем перед вами похвастать сколько-нибудь сносной картиной. В отношении снабжения постельными принадлежностями мы имеем обеспеченность меньше, чем на 50 %. Только в следующем году – осенью – я считаю, что мы с этим вопросом справимся полностью и во всех отношениях, по всем статьям вещевого снабжения обеспечим нашего красноармейца полностью на 100 %.

Что касается наших казарм, то и здесь я должен отметить наличие очень больших недостатков. Наши казармы устарели. Они были построены в большей своей части много десятков лет тому назад и совершенно не удовлетворяют тем самым элементарным требованиям, которые мы предъявляем к жилью нашего красноармейца. Большая часть этих казарм не ремонтировалась сколько-нибудь основательно за время гражданской войны и в послевоенные годы. Отпуск средств, который мы имеем по этой статье расходов, составляет всего 15 % потребности, и поэтому, естественно, мы до сих пор казарменный вопрос благоприятно разрешить не могли. Одной из основных задач следующего бюджетного года я считаю необходимость решительного сдвига в этом отношении.

Так же неудовлетворительно обстоит дело и с заработной платой. В отношении нашего рядового красноармейца мы имеем положение не столь плохое не только по сравнению со старой, царской армией, но и с большинством буржуазных армий. Гораздо хуже положение нашего командного состава. У нашего красноармейца с предшествующего года норма оплаты установлена в 1 р. 20 к. Прежде было 35 коп. В царской армии его жалование равнялось 50 коп. Как видите, у нас увеличение больше чем в два раза. У других армий оплата солдата примерно такова же. Так, например, во Франции солдат получает в пересчете на наши деньги 60 коп. Таким образом, оказывается, что наш рядовой красноармеец оплачивается нами немного выше, чем солдат любой буржуазной армии, кроме английской, где солдат является наемным и поэтому, естественно, получает высокую заработную плату.

Но если мы возьмем данные, относящиеся к заработной плате командного состава, то увидим картину совершенно обратную. Вот она:

Комвзвод: у нас, в Советском Союзе, получает 42 руб., во Франции в пересчете на наши деньги – 57, в Германии – 62, в Польше – 76, в Англии – 212 р.

Командир роты: в Советском Союзе – 53 руб., в Германии – 84 руб., во Франции – 110, в Польше – 116, в Англии – 343 руб.

Командир батальона: у нас – 61 руб., в Германии —114, в Польше – 150, во Франции– 152, в Англии – 488 руб.

Командир полка: у нас – 85 руб., в Германии 163 руб., в Польше – 204, во Франции – 211, в Англии – 614 руб.

Командир дивизии: у нас – 100 руб., в Германии – 280, во Франции – 321, в Польше—323, в Англии—1020 руб.

Товарищи, из этой лестницы цифр вы видите, что положение командного состава у нас является худшим, чем в армии любой буржуазной страны. В общем и целом нормы заработной платы комсостава по отношению к нормам старой, царской армии составляют только 30 %. Если мы вспомним, что положение рабочего класса и остальных категорий труда у нас за это время значительно поднялось – по целому ряду областей труда мы подошли к довоенным нормам, отчасти даже перешли за них, – то в области оплаты военнослужащих мы еще далеко отстаем, и я считаю безусловно необходимым, чтобы в следующем бюджетном году норма оплаты нашего комсостава была поднята. Это является существеннейшим требованием, и, я думаю, съезд это сделает.

Чтобы представить себе действительное положение нашего комсостава, надо учесть еще ряд других отрицательных элементов его жизни. Во-первых – квартирный вопрос. Только 30 % нашего комсостава сколько-нибудь сносно устроено в квартирном отношении, а 70 % у нас размещено крайне скверно. Имеется ряд таких местностей, где в одной комнате ютятся несколько человек семейного комсостава. Дальше, товарищи, надо учесть, что часто нашему комсоставу приходится по условиям работы жить на два дома. Это относится к комсоставу наших территориальных частей. Им приходится жить и работать и в своей кадровой части, по месту ее расположения, и вместе с тем в районе расположения переменного состава. Туда приходится уезжать на два – три, порой даже больше месяцев подряд, а оплату за работу, производимую командирами вне частей, мы имеем крайне низкую. Так же крайне низка оплата труда комсостава запаса, привлекаемого для вневойсковой подготовки: за один учебный час работы комсостава из служащих и крестьян мы платим 5 коп., а комсостава из безработных – 9 коп. При такой ничтожной форме, разумеется, трудно предъявлять суровые требования к нашему комсоставу и получать от него то, что требуется для поднятия боеспособности частей на должную высоту.

Наконец, последний вопрос – это вопрос о пенсионном обеспечении. Я считаю безусловно необходимым, чтобы съезд Советов дал указания союзному правительству о скорейшем положительном разрешении этого вопроса. Надо, чтобы военнослужащий был абсолютно уверен, что когда он покинет ряды Красной Армии, то будет иметь достаточное обеспечение. Вы знаете, как сейчас болезненно стоит этот вопрос в отношении комсостава, героев гражданской войны, которые вышли по демобилизации из наших рядов. Многие из них являются материально не обеспеченными вследствие того, что этот вопрос не урегулирован. Вопрос о пенсионном обеспечении комсостава должен быть во что бы то ни стало разрешен, и я надеюсь, что по вашей директиве он будет разрешен в наступающем бюджетном году.

Переходя к санитарному состоянию Красной Армии, я должен отметить удовлетворительность этой стороны нашей жизни. Никаких эпидемий в Красной Армии нет, процент заболевания у нас не выше, чем в старой, царской армии. На это указывают, например, данные о числе красноармейцев, уволенных по состоянию своего здоровья: в 1923 г. они составляли 20 %, а в 1924 г. – 4 %. Отпуска по болезни составляют сейчас менее 1 %. В отношении паразитарных и брюшных тифов мы имеем цифры гораздо более благоприятные, чем в старой, царской армии. Таким образом, в этом вопросе мы можем считать положение неплохим. Правда, и здесь недостатки имеются. Эти недостатки относятся к состоянию военных госпиталей, где многое нужно сделать, чтобы привести их в приличный вид, что мы и ставим задачей будущего года.

Теперь я хочу остановиться в нескольких словах на одном из важнейших моментов нашего военного строительства. Я имею и виду национальное строительство в Красной Армии.

В военном деле, так же как и во всем нашем советском строительстве, мы обязаны осуществлять и осуществляем принципы нашей национальной политики. Мы строим нашу армию так, чтобы каждая национальность нашего Союза не чувствовала себя обиженной или обойденной. С другой стороны, мы должны делать это так, чтобы армия представляла единое, крепкое целое, которое являлось бы боеспособным во всех своих составных частях и которое было бы прочной гарантией безопасности нашего Союза. Исходя из этих основных моментов, мы и ведем работу в армии. Для тех национальностей, которые являются сколько-нибудь значительными по своей численности, которые имеют опыт воинской службы, мы идем по пути формирования самостоятельных национальных воинских частей. В настоящее время мы имеем целый ряд национальных формирований, и в общем итоге они дают цифру 10 % по отношению ко всему личному составу нашей Красной Армии. Как видите, цифра не очень маленькая. В отношении маленьких национальностей, где национальные части формировать затруднительно, мы идем по пути обслуживания их культурных и национальных нужд в рядах смешанных частей, причем стараемся разместить их так, чтобы представители определенной национальности составляли определенное воинское объединение, например роту или батальон.