Текст книги "Военная доктрина Красной Армии"

Между прочим, в тылу этой позиции на расстоянии 15–20 верст к югу была возведена еще одна полоса укреплений, известная под именем Юшунских позиций.

На Чонгаре мы, овладев всеми укреплениями Чонгарского полуострова, стояли вплотную у взорванного Сальковского железнодорожного моста и сожженного Чонгарского.

Таким образом, при определении направления главного удара надо было выбирать между Чонгаром и Перекопом. Так как Перекоп, в силу большей ширины, открывал более широкие возможности в смысле развертывания войск и вообще представлял больше удобства для маневрирования, то, естественно, наш решающий удар был нацелен сюда.

Для выполнения его были предназначены дивизии 6‑й армии. В непосредственном тылу 6‑й армии и, отчасти, 4‑й были сосредоточены конные массы 1‑й и 2‑й конных армий.

Но так как, с другой стороны, здесь перед нами были очень сильные фортификационные сооружения противника, а также, естественно, здесь должны были сосредоточиться его лучшие части, то внимание фронтового командования было обращено на изыскание путей преодоления линии сопротивления противника ударом со стороны нашего левого фланга.

В этих видах мной намечался обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой на полуостров у устья реки Салгира, что верстах в 30 к югу от Геническа.

Этот маневр в сторону в 1732 г. был проделан фельдмаршалом Ласси. Армии Ласси, обманув крымского хана, стоявшего с главными своими силами у Перекопа, двинулись по Арабатской стрелке и, переправившись на полуостров в устье Салгира, вышли в тыл войскам хана и быстро овладели Крымом.

Наша предварительная разведка в направлении к югу от Геническа показала, что здесь противник имел лишь слабое охранение из конных частей.

Оставалось обеспечить операцию со стороны Азовского моря, где действовала флотилия мелких судов противника, иногда подходившая к Геническу и обстреливавшая там наше расположение. Эта задача была возложена мной на Азовскую флотилию, стоявшую в Таганроге.

Командующему флотилией приказано было идти на Геническ. Приказ должен был быть выполнен не позднее 8 ноября. К сожалению, наш флот не явился. Как оказалось, он не мог пробиться через льды, сковавшие, благодаря наступившим морозам, Таганрогскую бухту. Напротив того, неприятельская флотилия продолжала навещать район Геническа и тем мешала всяким операциям в этом направлении.

Лично обрекогносцировав все побережье и убедившись, что на скорое прибытие нашего флота надежд нет, время же не терпело, я с величайшим сожалением отказался от намерения использовать для удара Арабатскую стрелку. Если бы наш флот смог прибыть своевременно, то нет ни малейших сомнений в том, что из Крыма армия Врангеля не ушла бы. Как бы то ни было, но ныне приходилось возлагать все надежды на прямую атаку в лоб Перекопских и Чонгарских позиций.

В связи с изложенным решающим направлением отныне являлось исключительно Перекопское, и туда направилось наше главное внимание.

5 ноября на ст. Рыково мною отдается директива, согласно которой на войска 6‑й армии (51, 52, 15-я и Латышская дивизии) возлагалась задача не позднее 8 ноября, переправившись на участке Владимировка – Строгановка – Малый Курган через Сиваш, ударить во фланг и тыл Перекопских позиций, одновременно атакуя с фронта Турецкий вал. Для обеспечения операций и немедленного развития успеха в подчинение командарма 6‑й была передана 2-я конная армия в составе трех кавалерийских дивизий, одной бригады и группы повстанческих войск Махно, насчитывавшей около 2000 бойцов при большом количестве пулеметов. 6 ноября я выехал лично в район расположения частей 6‑й армии. Попутно мы объехали штабы 1‑й и 2‑й конных армий, где непосредственно подробно договорились с командованием этих армий относительно плана и способа проведения в жизнь намеченной операции.

7 и 8 ноября мы провели в расположении частей 6‑й армии, 8-го, около 4 часов дня, захватив с собой командующего 6‑й армией, мы приехали в штаб 51‑й дивизии, на которую была возложена задача штурма в лоб Перекопского вала. Штаб стоял в селе Чаплинке. Настроение в штабе и у начдива было приподнятое и в то же время несколько нервное. Всеми сознавалась абсолютная необходимость попытки штурма – и в то же время давался ясный отчет в том, что такая попытка будет стоить немалых жертв. В связи с этим у командования дивизии чувствовалось некоторое колебание в отношении выполнимости приказа о ночном штурме в предстоящую ночь. В присутствии командарма мною было непосредственно, в самой категорической форме, приказано начдиву штурм произвести.

Надо признать, что действительно на войска дивизии возлагалась задача неимоверной трудности. Нужно было без сколько-нибудь значительной артиллерийской подготовки, на самом узком пространстве и по абсолютно ровной, лишенной всяких следов местности атаковать сильно укрепленную позицию.

Отдав все необходимые указания, мы двинулись дальше по направлению к Перекопу. Были уже сумерки. Когда мы приблизились к берегу Перекопского залива, поднялся туман, закрывший на расстоянии нескольких шагов все предметы. На юге и юго-востоке непрерывно раздавался грохот орудийной пальбы. Подвигались мы довольно медленно, с каждым шагом вперед пушечная канонада становилась все слышнее и слышнее. Скоро впереди и вправо от нас мы стали различать огневые вспышки орудийных залпов.

Линия неприятельского расположения обнаруживалась непрерывными снопами лучей прожекторов, старавшихся пронзить мрак и раскрыть движения наших частей. На огонь противника отвечали сильным огнем и наши батареи, расположенные перед Перекопской позицией.

Приезжаем в линию расположения резервных полков 51‑й дивизии. В них идет подготовка к последнему решающему акту. Настроение у красноармейцев спокойное и лишь несколько приподнятое. Полки ждут приказа двигаться на подкрепление своих товарищей, занимающих передовые исходные для атаки позиции. Холодно. Огни разводить запрещено. Даже курить приказано, тщательно укрываясь. Озябшие красноармейцы прыгают на месте, стараясь хоть сколько-нибудь согреться. Едем дальше, наталкиваемся на новые части: это подходящие к полю боя полки армейского резерва – Латышской дивизии. Огонь со стороны противника усиливается, отдельные снаряды попадают в район дороги, идущей по северному берегу Сиваша, по которой едем мы. Впереди и несколько влево от нас вспыхивает сильный пожар. Это неприятельские снаряды зажгли скирды соломы у какого-то хуторка возле с. Перво-Константиновка.

Ближайшей своей целью мы ставим добраться до ст. Владимировка, где стоит штаб 52‑й дивизии. Приезжаем, наконец, в штаб дивизии. Начдива 52‑й в штабе нет. Он со своими полками уже переправился в город через Сиваш и ведет бой в районе деревни Кара-Дженай, что к юго-востоку от Перекопского вала. Части дивизии переправились еще ночью с 7 на 8 и энергично проведенной атакой на рассвете овладели укреплениями так называемого Литовского полуострова. Развивая свое наступление дальше во фланг и тыл Перекопским позициям противника, дивизия после первых успехов натолкнулась в районе Кара-Дженая на упорное сопротивление противника, бросившего в контратаку одну из своих лучших дивизий – Дроздовскую, подкрепленную отрядом бронемашин. По отрывочным сведениям, поступившим в штадив, можно было сделать тот вывод, что части дивизии несколько отброшены назад и обороняются на линии, составляющей южную границу Литовского полуострова. Бой идет непрерывно с предыдущей ночи. Бойцы все время не ели, имеются жалобы на полное отсутствие питьевой воды. Все обозы находятся на северном берегу, и о налаживании хоть сколько-нибудь сносного снабжения в условиях боя не может быть и речи.

Очень выгодным для нас обстоятельством, чрезвычайно облегчившим задачу форсирования Сиваша, было сильное понижение уровня воды в западной части Сиваша. Благодаря ветрам, дувшим с запада, вся масса воды была угнана на восток, и в результате в ряде мест образовались броды, – правда, очень топкие и вязкие, но все же позволявшие передвижение не только пехоты, но и конницы, а местами даже артиллерии. С другой стороны, этот момент совершенно выпал из расчетов командования белых, считавшего Сиваш непроходимым и поэтому державшего на участках наших переправ сравнительно незначительные и притом мало обстрелянные части, – преимущественно из числа вновь сформированных.

В результате первых боев была сдача нам в плен целой Кубанской бригады ген. Фостикова, только что прибывшего из Феодосии. Ознакомившись с обстановкой и отдав все вызывавшиеся ею распоряжения, мы поехали дальше в штаб 15‑й дивизии, стоявшей в с. Строгановка.

В штаб добрались уже к полуночи. Начальник дивизии точно так же был при своих полках, уже закрепившихся на южном берегу Сиваша и выдержавших там яростные контратаки противника.

Из поступивших за ночь и за день донесений было ясно, как правильно поступали мы, решившись идти на штурм без всяких проволочек и даже не дождавшись прибытия отставшей сзади тяжелой артиллерии. Противник совершенно не ожидал такого быстрого удара с нашей стороны. Уверенный в безопасности, он к моменту нашей атаки производил перегруппировку войск, заменяя на Перекопском направлении сильно потрепанные части своих 13‑й и 34‑й дивизий 2-го армейского корпуса добровольцами, марковцами и корниловцами из состава своего лучшего 1-го армейского корпуса. В результате часть позиций занималась еще прежними гарнизонами, а часть – новыми, еще не успевшими даже ознакомиться с местностью.

Бои на участке 15‑й дивизии протекали успешно. Ею было захвачено несколько орудий, и части дивизии, не встречая особого сопротивления, продвигались вперед. Так же, как и в 52‑й дивизии, главным неудобством были оторванность от обозов и полное отсутствие воды, фуража и провианта по ту сторону Сиваша.

Не больше чем через полчаса после нашего приезда в дивизию с линии связи, проложенной через Сиваш к боевому участку, поступают донесения о повышении уровня воды, начинавшей медленно затапливать брод. Проверили, оказалось действительно так. Положение создавалось чрезвычайно опасное. Стоило воде подняться еще немного, и тогда полки 15‑й, а вслед за тем и 52‑й дивизии окажутся отрезанными по ту сторону Сиваша. Надо было немедленно же принимать самые решительные меры, – иначе все дело могло погибнуть.

Такими мерами явились следующие мои распоряжения, отданные к немедленному исполнению: 1) подтверждение немедленной атаки в лоб частями 51‑й дивизии Перекопского вала под угрозой самых суровых репрессий в случае оттяжки в исполнении; 2) мобилизация всех жителей селений Строгановки, Владимировки и пр. для предохранительных работ на бродах; 3) приказ 7‑й кавалерийской дивизии и Повстанческой группе, стоявшим в 10 верстах от Строгановки, сейчас же садиться на коней и переправляться через Сиваш для подкрепления 15‑й и 52‑й дивизий.

Отдав изложенные распоряжения и установив наблюдение за их исполнением, мы решили оставаться в Строгановке впредь до выяснения обстановки.

Примерно в 3 часа ночи в Строгановку прибыла 7-я кавалерийская дивизия, которая после осмотра тотчас же была отправлена к боевым линиям. Вода за это время уже сильно испортила брод, но переправа все же еще была возможна. Часам к 4 явились и махновцы. Вызвав к себе их командующего Каретникова и начальника штаба, фамилию которого сейчас не помню, я изложил им обстановку и потребовал немедленного отправления на тот берег. На переговоры пришлось потратить целый час.

Видимо, махновцы не совсем доверяли мне и страшно не хотели двигаться в поход, опасаясь, быть может, какой-нибудь ловушки. Несколько раз Каретников и начальник штаба то уходили, то вновь приходили ко мне под предлогом получения тех или иных данных. Только под утро, часам к 5, удалось и их переправить к месту боя.

В это же время я получаю донесение из штаба 51‑й дивизии, переданное через штадив 52‑й, о том, что части 51‑й дивизии в 3 часа 30 минут пополуночи овладели штурмом Перекопским валом и продолжают наступление на Армянский базар. Прочитал донесения, и с плеч словно гора свалилась. Правда, это еще не означало окончания задачи, ибо дальше путь в Крым преграждали сильные Юшунские позиции и главная развязка всей операции должна была произойти там, но все же со взятием Перекопа для нас в значительной мере ослабела опасность погубить целиком две дивизии, отрезываемые водами Сиваша. Теперь являлась возможность установления с ними связи по твердому грунту, что резко улучшало всю обстановку.

Дав директиву командованию 6‑й армии об энергичном продолжении дальнейшего наступления, я со спокойной совестью направился отдохнуть.

На другой день, убедившись, что события на фронте 6‑й армии развиваются нормально, мы выехали к ст. Рыково, в штаб 4‑й армии, дабы ускорить наш удар отсюда и тем не дать противнику возможности обрушиться всеми силами на Перекопское направление.

В Рыково приехали поздно ночью. Здесь узнал, что наше продвижение к югу от Геническа по Арабатской стрелке, начавшееся 8 ноября и протекавшее вполне благополучно, было ликвидировано огнем нескольких подоспевших судов противника. Двигавшийся в авангарде полк 9‑й стрелковой дивизии, подвергнувшийся ожесточенному обстрелу, не имея никакой возможности укрыться от огня на узенькой и совершенно открытой стрелке, был вынужден с большими потерями отойти назад.

В районе мостов заканчивались спешные приготовления полков 30‑й стрелковой дивизии к ночному штурму. Настроение полков было выше всяких похвал. Переданное мною частям сообщение о взятии 6‑й армией Перекопа еще более подняло настроение и вызвало горячий дух соревнования…Через несколько часов начался знаменитый ночной штурм полками 30‑й дивизии Чонгарских позиций противника. Утром 11 ноября, после кровопролитного боя, части дивизии уже были на том берегу и, опрокинув противника, стремительно наступали на Джанкой.

Так решилась участь Крыма, а с ним и судьба всей южнорусской контрреволюции.

Победа, и победа блестящая, была одержана по всей линии. Но досталась она нам дорогой ценой. Кровью десяти тысяч своих лучших сынов оплатили рабочий класс и крестьянство свой последний, смертельный удар контрреволюции. Революционный порыв оказался сильнее соединенных усилий природы, техники и смертоносного огня.

Память об этих десяти тысячах красных героев, легших у входов в Крым за рабочее и крестьянское дело, должна быть вечно светла и жива в сознании всех трудящихся. Если нам теперь легче, если мы, наконец, окончательно закрепили торжество труда не только на военном, но и на хозяйственном фронте, то не забудем, что этим мы в значительной мере обязаны героям Перекопа и Чонгара. Их незабвенной памяти посвящаю эти строки и перед ними склоняюсь обнаженной головой.

1922 г.

Опыт Гражданской войны

Красная Армия в Гражданской войне

Одной из основных целей, которые ставит себе Великая российская революция, является прекращение навсегда войн между народами и уничтожение орудий их – в лице постоянных армий.

Между тем Советская Россия, разрушив до основания весь аппарат старой царской армии, как будто вновь целиком создает его в лице Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Стремясь к прекращению войн, она фактически ведет военные действия в целом ряде местностей.

Нет ли в этом положении внутреннего противоречия, не являются ли простым обманом со стороны советской власти ее мирные заверения?

В таком именно виде стараются изобразить военную политику социалистической России враги трудового народа. И, к несчастью, благодаря страшной культурной отсталости значительных слоев, главным образом трудящихся, эти попытки иногда удаются.

Где же правда? Чего хочет в области военного дела советская власть? Почему она до сих пор ведет войну? Почему, распустив солдат по домам, она вновь призывает часть их под ружье?

Безусловной правдой является искреннейшее желание советской власти России немедленно положить конец не только тем военным действиям, которые ведутся ныне, но и вообще всем будущим войнам. И это свое стремление трудовая Россия не раз обнаруживала, предлагая народам мира и их правительствам положить ружье. Доныне эти призывы не увенчались успехом. Почему же? Потому что почти всюду, кроме России, еще царит капитал. Капитал же ненасытен. Пока он силен, он готов грабить без конца, готов заливать кровью, опустошать огнем весь мир, лишь бы росли его барыши. Капиталисты – это те же разбойники. Внутри своей страны они пьют соки подвластных им детей труда, а вне – стараются как можно больше увеличить количество своих владений. Отсюда столкновения и войны.

И этот порядок до тех пор будет продолжаться на земле, пока трудящийся люд не сбросит со своих плеч паразитов-капиталистов и не установит царство труда.

Начало этому великому делу и положено русскими рабочими и крестьянами. Социалистическая Россия не хочет угнетать никого. Добровольно, без всякого принуждения извне, она позволяет определить рабочим и крестьянам каждой народности, входившей в состав государства Российского, желают ли они жить под общим красным знаменем Российской республики или хотят отделиться. Нет нужды, казалось бы, поэтому и держать большую армию, так как нападать на другие народы мы не хотим.

Это было бы верно, если бы и другие народы поступали по-нашему. Но этого пока еще нет, и не одна пара хищных, завистливо-жадных глаз международных разбойников зарится на достояние русского народа. Обуреваемые страшной ненавистью к Советской России, отказавшейся платить им многомиллиардные долги царского правительства, не пожелавшей лить кровь своих солдат за интересы английских, французских, японских и американских банкиров, эти господа, пользуясь нашей временной слабостью, как хищные звери, рвут на части наше добро. На севере у Белого моря хозяйничают англичане, вырубают и отправляют наши леса в Англию; на Кавказе они же забрали Баку и лишили нас нефти и керосина; в Сибири орудуют японцы, вывозят к себе наше золото, пушнину, хлеб, скупая фабрики, копи, заводы и закабаляя народ. В области войска Донского, под покровом союзников, на их деньги и их оружие, бывшие царские палачи-генералы и помещики работают над восстановлением царского режима в России.

Что же в случае удачи планов этих разбойников ожидает русских рабочих и крестьян? Полное закабаление эксплуататорами на долгие десятки лет, превращение России в колонию иностранного капитала, отнятие у народов всякой возможности устроить, наконец, жизнь к лучшему.

Такова обстановка, в которой вынужден жить сейчас русский народ. Немудрено поэтому, что мы почти задыхаемся, наполовину голодаем. Дальше жить так нельзя. Надо либо разорвать ту петлю, которой сжимает шею русского народа банда своих и иностранных разбойников, либо сдаться на их волю и милость. Надо либо пробить дорогу к хлебу, нефти, хлопку, железу, либо умереть от истощения. Иных путей нет. Вот почему перед Советской Россией встал вопрос создания Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Этот вопрос не только поставлен, но на три четверти уже и разрешен. Наша родина уже имеет грозную армию, армию Красную, – ибо она призвана защищать интересы трудящихся, – армию рабочих и крестьян.

В этой армии все больше и больше крепнут порядок и дисциплина, ибо без них немыслимо никакое дело.

От старой царской армии она отличается не только тем, что она защищает другие цели, но и своим составом. В соответствии с тем, что власть в России принадлежит трудящимся, в Красной Армии тоже на командные посты стараются всюду поставить рабочих и крестьян. Их, конечно, не хватает, ибо при царских порядках о развитии народа не думали, и вот для скорейшей подготовки красных офицеров из среды рабочих и крестьян у нас открыт целый ряд новых военных училищ, так называемых «курсов командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии». Уже теперь по крайней мере три четверти командных должностей в армии замещены детьми труда. Работало в армии немалое число и бывших офицеров прежней армии. Чем яснее становятся грабительские планы наших бывших союзников по отношению к России, тем больше участия в деле строительства Красной Армии принимают эти так называемые военные специалисты.

И результаты наших усилий уже сказываются. Волга с Казанью, Симбирском, Самарой, Уфой и другими городами уже возвращена Российской республике. На западе взять Псков, Нарва, Юрьев, Рига, Могилев, Двинск, Минск, Лида, на юге – Харьков. Таким образом, медленно, но неуклонно Красная Армия расширяет пределы царства труда и облегчает и укрепляет его положение. Необходимо, чтобы движение это шло неизмеримо сильнее. Необходимо, чтобы красное знамя вновь взвилось над богатыми хлебом и разного рода сырьем областями России: Уралом, Кавказом, Украиной и Сибирью. Когда это будет, тогда легко вздохнет русский рабочий и крестьянин, тогда поймет и увидит, какие неоценимые блага несет ему власть советская, власть трудящихся.

Вот почему Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил призвать народ к напряжению всех сил и средств в деле укрепления мощи нашей армии. Вот почему власть Советов зовет рабочего и крестьянина к жертвам. Даром ничего не дается. Счастье, право на вольную жизнь берутся с бою. Вот почему всякий трудящийся совершает непростительный грех и преступление, как перед самим собой, так и перед всем трудовым народом, когда он не хочет помочь Рабоче-Крестьянской Армии.

В чем же может выразиться эта помощь? В очень многом. Тот, кто сам был на войне, знает, что значит воевать, а особенно в суровое зимнее время. Велики те жертвы, которые наши солдаты приносят на фронте делу родного народа. И обязанность наша их облегчить. Достатков у нас немного сейчас, но ими мы обязаны поделиться с армией. Надо сделать так, чтобы она была накормлена, одета, обута и вооружена.

Чем лучше будет чувствовать она себя в этом отношении, тем легче выполнит свой долг. А все ли делает тыл, что может, для этого? Надо сказать: увы, нет. Когда дело доходит до жертв, мы ужасно туги на карман. Когда ввели 10-миллиардный военный налог, имевший целью помочь армии, разве не подняли ропот многие из крестьян? Слепцы, они не понимали, что изъятие из сундуков этих бумажных миллиардов в конечном счете им должно непосредственно даже принести пользу, повышая ценность денег. Разве не слышатся сплошные жалобы на тяготы по военно-конско-повозочной повинности?

Кто спорит, что это трудно, но оно необходимо, ибо без этого крестьянину и рабочему все равно крышка.

А ведь эти жалобы несутся в армию и там творят свое вредное дело, убивая энергию и мужество в сердце бойца.

Далее, каждый теперь понимает, что без порядка в армии, без дисциплины ничего не выйдет. Одним из зол, разъедающих армию, является дезертирство. Трусы, шкурники, подлые души оставляют своих братьев и бегут, отказываясь от выполнения своего долга перед народом. Везде ли встречают этих предателей дела трудящихся заслуженным ими образом? Презрением и принуждением к исполнению долга должна ответить им вся рабочая и крестьянская Россия.

Только таким путем мы можем оказать армии действительную помощь, можем добиться превращения ее в силу, грозную для всех врагов трудовой России.

Будет ли эта армия «постоянной», т. е. будет ли существовать и после прекращения военных действий? Немедленно по прекращении вооруженной борьбы армейцы будут распущены по своим родным местам, но это не значит, что наша родина останется без всякой защиты. Напротив, она через несколько лет будет так сильна, что вряд ли кому придет охота на нее нападать. Сила эта образуется от так называемого всеобщего военного обучения.

Всеобщее военное обучение является целью всей военной политики Советской России. Оно должно научить каждого гражданина Республики уметь владеть оружием и, стало быть, защищать свою страну. Это обучение должно идти так, чтобы по возможности не отрывать обучаемых от их работы, от их семейных очагов. Обучение должно производиться в волостях, селах, на фабриках и пр. При таких условиях каждый трудящийся не порывает связи с прежней жизнью, его не загоняют на долгие годы в казармы и не будут выделывать деревянную куклу, послушную велениям господ. Из обученных будут формироваться резервные роты, батальоны, полки, бригады и дивизии на случай военных действий. Таким образом, постоянную военную службу будет нести лишь инструкторский (командный) состав, а все остальное население будет обучаться лишь определенное, незначительное время. Этим путем у нас и подготовляется переход от постоянной армии к народной милиции. В настоящее время работа всеобщего обучения совершается с большим трудом. Не хватает продовольствия, обмундирования, военного снаряжения, оружия, не оборудованы помещения; наконец, и само население, измученное всякими невзгодами, не может относиться к делу обучения так, как следовало бы. И при всем том сейчас целые сотни крестьян и рабочих уже прошли школу предварительной военной подготовки.

Из сказанного теперь ясны задачи социалистической Российской республики в области военного дела. Они, стало быть, сводятся, с одной стороны, к созданию Рабоче-Крестьянской Красной Армии, как определенно организованной и могущей сейчас же действовать вооруженной силы, а с другой – к подготовке к созданию всеобщего ополчения трудящихся России.

В этом великом и трудном деле создания военной мощи первой в мире республики рабочих и крестьян Советская власть вправе ожидать поддержки и помощи от всех, кто живет своим трудом. Великий почин сделан… Рубикон перейден… И как бы ни истекали злобой и желчью все те, кто жил трудом чужих рук, старое им не вернуть, не сесть вновь на шею рабочего люда. Нам трудно сейчас, во многом ощущается недостаток, много делается ошибок в строительстве новой жизни. Может ли быть иначе? Пусть здание социалистической России пока неказисто на вид, пусть не ощущается в нем тепла и уюта, о котором мечтают его строители, – ведь оно еще только строится, его окружают леса. Над этой постройкой трудятся миллионы мозолистых рук. И в этой постройке – залог успеха всей революции.

1919 г.