Текст книги "Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс"

Далее Троцкий отмечает: «1923 год стал первым годом напряженного, но еще бездумного удушения и разгрома большевистской партии. Ленин боролся со страшным недугом. «Тройка» боролась с партией. В атмосфере было тяжкое напряжение, которое к осени разрешилось «дискуссией» против оппозиции. Началась вторая революция: борьба против троцкизма. По существу это была борьба с идейным наследием Ленина».

Часть V
«Процесс»

В романе Франца Кафки «Процесс» приводится следующая история. Некий господин Йозеф К. внезапно был подвергнут домашнему аресту. Арестовавшие его «низшие чины» вели себя бесцеремонно и даже съели завтрак господина К., за что, впрочем, вскоре были подвергнуты телесному наказанию. Как потом выяснилось, этот арест был ошибкой: арестовать должны были однофамильца господина К.; сам же он был вовсе не при чем. Тем не менее, на К. было заведено дело, которое послужило началом длительного судебного процесса. Все попытки К. с помощью адвокатов выпутаться из этой истории ни к чему не привели. Процесс развивался сам собой по внутренней логике бюрократического судопроизводства. Закончился он вынесением смертного приговора и казнью К. посредством удара ножом в грудь на пустыре за городом, куда его привели судебные исполнители.

В просвещенной Европе 1920-х годов рассказанная Кафкой история воспринималась как курьез, далекий от реальности. Но тем и отличается писательский гений от обывательского разума, что способен разглядеть тенденции развития общества и представить нам контуры его будущего, хотя бы в виде аллегории. Кафка показал судьбу маленького человека, попавшего в жернова бездушной бюрократической машины, доводящей ситуацию до абсурда. Сегодня подобный абсурд стал обыденным явлением отечественного судопроизводства. Сколько безвинно осужденных сидят у нас в местах лишения свободы, мотая срок за чужие преступления или потому, что это кому-то нужно? А сколько по этим же причинам годами томятся в местах предварительного заключения до суда и в условиях худших, чем тюремные? Смертные приговоры не выносятся, но люди нередко умирают из-за бесчеловечных условий содержания.

Однако жертвой бюрократического и иного произвола могут становиться не только отдельные граждане, но целые народы и государства. Пройдут неполные два десятка лет от написания знаменитого романа, и в нашей стране начнут фабриковать такие «процессы», на которых знаменитому писателю пришлось бы отдыхать, и весь институт правосудия превратится в театр абсурда. А все началось в 1923 году с борьбы в ВКП(б) против троцкистской оппозиции.

Процесс перерождения партии большевиков из организации революционеров в организацию бюрократов, с истреблением всей «ленинской гвардии» шел, разумеется, по собственному сценарию, а борьба с «троцкизмом» оказалась мощным движителем самого процесса на всех его этапах. И если бы «троцкизма» да и самого Троцкого не существовало, его бы следовало изобрести. В этом доведенном до абсурда процессе переродилась и погибла не только сама правящая партия. Были истреблены миллионы вовсе не причастных к ней граждан страны, подверглось перерождению все общество, изменился сам облик человека, и была взращена новая порода людей под именем «Homo Sovetikus». Любой абсурд обладает, однако, своей внутренней логикой, и мы попытаемся проследить ее в нашем повествовании.

Двенадцатый съезд партии

Этот съезд состоялся в апреле 1923 года при еще живом, но недееспособном вожде революции и проходил в относительно спокойной, рабочей обстановке. На нем не было ни политических дискуссий, ни, тем более, каких-либо разборок по платформам. Центральным его событием был доклад Троцкого о промышленности, выслушанный делегатами съезда с большим вниманием.

С помощью графиков и таблиц Троцкий показал динамику роста промышленного производства в стране с момента перехода в 1921 году на новую экономическую политику. Товарный выпуск промышленности впервые после упадка и разрухи времени Гражданской войны существенно прибавил в весе, хотя едва достигал одной трети довоенного уровня 1913 года. И этот год, с подачи Троцкого, в наших статистических оценках за все последующие годы стали принимать в качестве базы для сравнения.

Обозначился рост товарного производства и в аграрном секторе экономики, основу которого составляли мелкотоварные крестьянские хозяйства. При этом цены на продукцию сельскохозяйственного сектора снижались, в то время как на промышленную продукцию стремительно росли. Троцкий ввел в употребление понятие «ножницы цен». Для ослабления этой тенденции Троцкий, – и не только он один, – предложил увеличить экспорт сельскохозяйственной продукции, а на вырученные средства закупать промышленное оборудование за рубежом.

В целом положительная динамика экономического развития страны была налицо, и это было встречено делегатами съезда с энтузиазмом. Доклад Троцкого прерывался аплодисментами. По его мнению, все усилия теперь должны быть направлены на дальнейшее развитие промышленности, что создаст «незыблемую основу пролетарской диктатуры».

Отношение к НЭПу у Троцкого было весьма осторожное. Он говорит, – вслед за Лениным, – что новая экономическая политика нами установлена всерьез и надолго, но не навсегда. «Стихией НЭПа, – признает он, – мы не овладели, и мы не знаем, что несет она нам через год, два или пять лет. НЭП есть признанная нами в законодательном порядке арена борьбы между нами и частным капиталом». В этой борьбе усилия должны быть направлены на создание материально-технической базы социалистического сектора хозяйства и преобладание планового начала в развитии экономики. «В конечном счете, это плановое начало мы распространим на весь рынок, тем самым поглотив и уничтожив его. Другими словами, наши успехи на основе новой экономической политики автоматически приближают ее ликвидацию, которая будет систематической политикой».

В одной из публикаций более позднего периода Троцкий ссылался на подсчеты буржуазных экономистов, которые показывали, что при плановом ведении хозяйства можно было бы поднять национальный доход Соединенных Штатов до двух миллиардов долларов в год и таким образом обеспечить всему населению не только удовлетворение основных потребностей, но и настоящий комфорт.

Эту политику Троцкого по отношению к НЭПу разделяли в партийном и хозяйственном руководстве страны далеко не все. Тем более спорной она представляется в наше время, доказавшее на примере ряда стран преимущества многоукладной экономики. Однако несомненно, что в выборе стратегии развития экономики страны следует исходить из конкретных условий – как внутренних, так и геополитических. Последнее вынуждало форсировать развитие промышленности рабоче-крестьянского государства, имея в виду в качестве главной цели обеспечение его обороноспособности. А это форсированное развитие в тех конкретных условиях не было возможно без плановой экономики и концентрации промышленного производства в руках государства.

В конце двадцатых годов по пути форсированного развития промышленности пойдет уже сталинское руководство: НЭП ликвидируют, и будет произведена фактически насильственная коллективизация крестьянского хозяйства. Таким образом, стратегией развития страны станет «троцкистская платформа», но тактика борьбы за тотальную социализацию хозяйства с всеобщим «раскулачиванием» будет определена по-сталински. За подобную тактику Троцкий, естественно, ответственности не несет.

Первые внутрипартийные дискуссии. Болезнь Троцкого

На XII съезде были зачитаны приветственные телеграммы в адрес партийного руководства. Более других упоминалось имя Ленина, затем Троцкого, затем – Зиновьева, Каменева, Бухарина, Сталина. Приблизительно в это же время были опубликованы статьи Радека и Луначарского, славословившие Троцкого. Его популярность не давала покоя «тройке» и другим членам Политбюро.

Для всех стало очевидным, что Ленин больше уже не сможет руководить страной, даже если медицина продлит ему жизнь. Предстояла жестокая борьба за власть, которая до этого времени велась сталинским Оргбюро ЦК подспудно, путем тенденциозных кадровых перестановок в руководстве партией и государством. Однако «тройка» пока не решалась на открытое выступление против Троцкого, ждала повода. И вскоре такой повод подал сам Троцкий.

Мне представляется, что в создавшейся ситуации у Троцкого были возможны две линии поведения. Первая: полностью отказаться от борьбы и стать лояльным «тройственному союзу» с перспективой превратиться в обыкновенного встроенного в систему бюрократа. Это не позволяли ни характер Троцкого, ни его революционное прошлое, ни ответственность перед товарищами и партией, как он ее понимал. Кроме того, даже такое поведение не гарантировало Троцкому спокойной жизни. Сталин злопамятен и завистлив. Он никогда бы не простил Троцкому второго по популярности места в партии и государстве, которое тот занимал после Ленина. Он бы не простил ему и своего унижения во время Гражданской войны, когда Сталин командовал в Царицыне. Рано или поздно Сталин постарался бы уничтожить Троцкого политически или физически.

В этом варианте Троцкий еще мог рассчитывать на погребение у кремлевской стены да на пару строчек в учебнике по истории партии, но не более того.

Вторая линия поведения – вступить в борьбу с аппаратом ЦК против бюрократизма, за восстановление внутрипартийной демократии. Такая борьба без участия Ленина почти наверняка была бы проиграна. Кроме того, по причине, о которой я упоминал раньше, мне представляется, что это не было бы для Троцкого борьбой за власть. Его бы удовлетворила «перетряска» партийного руководства с обязательным отстранением Сталина от власти, что настоятельно рекомендовал Ленин в своем «завещании», а также учреждение действенного контроля за работой партаппарата. Если бы Троцкий боролся за личную власть в партии и государстве, ему следовало действовать более тонко и изобретательно, не отталкивать от себя членов Политбюро, а наоборот, попытаться привлечь на свою сторону часть этих товарищей. Однако подобные аппаратные игры были ему не по плечу.

Итак, он выбирает вторую линию поведения без каких-либо шансов на успех. 8-го и 24-го октября 1923 года Троцкий направил в ЦК свои письма, а 15 октября появилась так называемая «Платформа-46». В ней содержалась жесткая критика деятельности Политбюро и ЦК, была упомянута группа руководителей – Сталин, Куйбышев, Ворошилов и другие. Эти документы в открытой печати не публиковались. Троцкий атаковал бюрократическое гнездо в ЦК партии – именно это они собирались предпринять вместе с Лениным на ХП съезде партии.

25-27 октября состоялся расширенный пленум ЦК РКП(б) с приглашением представителей от ряда крупнейших в стране партийных организаций и группы подписантов «Платформы-46». На пленуме с большой речью выступил Троцкий, а затем Сталин. Большинством в 101 голос против двух, при десяти воздержавшихся была принята резолюция «об ошибочности выступления тов. Троцкого и правильности линии Политбюро, Оргбюро и секретариата». Но началось брожение в партийных организациях. Лаконичное решение пленума не устраивало рядовых партийцев, были и другие причины для беспокойства. Не желая накалять обстановку, большинство Политбюро и ЦК попыталось достичь компромисса с оппозицией путем совместной выработки резолюции по внутрипартийным вопросам, которая получила название: «О партстроительстве».

На эти события наложилась болезнь Троцкого. Этой осенью он охотился, промочил ноги в болоте и слег с инфлюэнцей, после которой открылась, по словам Троцкого, «какая-то криптогенная температура». Осложнение, по-видимому, оказалось серьезным. Врачи запретили ему вставать с постели, и он пролежал весь остаток осени и зиму. «Это значит, – вспоминал Троцкий, – что я прохворал дискуссию 1923 г. против «троцкизма». Можно предвидеть революцию и войну, но нельзя предвидеть последствия осенней охоты на утку».

В связи с болезнью Троцкого несколько заседаний Политбюро были проведены на его кремлевской квартире. Но было очевидно, что все участники заранее договорились между собой против Троцкого. Он вспоминает: «В позднейшей борьбе Зиновьева и Каменева со Сталиным тайны этого периода были раскрыты самими участниками заговора. Ибо это был подлинный заговор. Создано было тайное Политбюро («семерка»), в которое входили все члены официального Политбюро, кроме меня, – плюс Куйбышев, нынешний председатель ВСНХ. Все вопросы предрешались в этом тайном центре, участники которого были связаны круговой порукой. Они обязались не полемизировать друг с другом и в то же время искать поводов для выступлений против меня. В местных организациях были такого же рода тайные центры, связанные с московской «семеркой» строгой дисциплиной. Ответственные работники партии и государства систематически подбирались под одним критерием: против Троцкого… Так создался особый вид карьеризма, который получил открытое имя «антитроцкизма». Лишь смерть Ленина полностью развязала руки этой конспирации, позволив ей выйти наружу. Процесс персонального отбора спустился этажом ниже. Уже нельзя стало занять пост директора завода, секретаря цеховой ячейки, председателя волостного исполкома, бухгалтера, переплетчицы, не зарекомендовав себя антитроцкистом.

Та же самая работа производилась с конца 1923 года во всех партиях Коминтерна: одни вожди низлагались, другие назначались на их место исключительно в зависимости от того, как они относятся к Троцкому. Совершался напряженный искусственный отбор не лучших, но наиболее приспособленных…».

На квартире Троцкого полемика шла по вопросу: допустимо ли так толковать понятие «внутрипартийная демократия», чтобы иметь возможность создавать в партии группировки. Сталин и Каменев ставили вопрос о запрещении группировок; Троцкий категорически возражал. Компромиссным решением явилась ссылка на резолюцию Х съезда партии «О единстве партии», в которой говорится не только о запрещении фракций, но и группировок тоже. Однако каждая из сторон трактовала это компромиссное решение по-своему.

Почему на Х съезде РКП(б) была принята столь жесткая резолюция? – А именно потому, что этот съезд проходил в атмосфере подавления Кронштадтского мятежа, когда немалое число членов партии, не говоря уже о функционерах запрещенных партий и простых гражданах, сочувствовали лозунгам моряков восставшей крепости: «Дело наше правое: мы стоим за власть Советов, а не партий, за свободно избранное представительство трудящихся…». В стране и партии происходило брожение, которое грозило расколом в самый ответственный момент и возобновлением Гражданской войны.

Однако как долго должен сохраняться подобный режим в партии? При отсутствии конкурентной борьбы за власть извне, – все остальные партии были запрещены, – и запрете группировок внутри властвующей партии создаются условия для всевластия партаппарата и, в конечном итоге – генерального секретаря партии. Власть, как известно, развращает людей; абсолютная власть развращает абсолютно. Продуктом абсолютной степени развращения властью стал Иосиф Виссарионович Сталин.

Троцкий в своем «демократизме» далеко не заходил, да и ярлык «демократа» был ему не по душе. Буржуазная демократия, как таковая, воспринималась большевиками как приманка для простаков. При диктатуре пролетариата нет места для абстрактной демократии. «Политическую демократию, – говорил Троцкий, – мы ставим на классовой основе и превращаем ее в советскую демократию». Однако внутрипартийная демократия, понимаемая как равенство всех членов партии между собой, – дело понятное всем и необходимое. 11 декабря 1923 года в «Правде» появились комментарии Троцкого к принятой компромиссной резолюции о партстроительстве, а в январе 1924 года накануне XIII партконференции он опубликовал брошюру под названием «Новый курс», в которой изложил свои взгляды по вопросам внутрипартийного режима.

«Новый курс»

В начале статьи Троцкий излагает свое видение взаимоотношений партийных поколений между собой. Он приходит к неутешительному выводу о том, что партия жива на два этажа: в верхнем – решают, а в нижнем – только узнают о решениях. Он отмечает, что бюрократичность – это не случайная черта отдельных провинциальных организаций, а общее явление. И идет она сверху вниз: из центра через губернии в уезд. Это вовсе не является пережитком военного периода, а представляет собой результат перенесения на партию методов и приемов администрирования, накопленных именно за последние годы. Троцкий считает, что главной опасностью исторически сложившегося старого курса является тенденция к все большему противопоставлению нескольких тысяч товарищей, составляющих руководящие кадры, всей основной партийной массе как объекту воздействия. Это грозит перерождением партии, причем одновременно на обоих полюсах – и в партийном молодняке, и в руководящих кадрах.

Говоря о социальном составе партии, Троцкий обращает внимание на низкий удельный вес в ней фабрично-заводских ячеек, пролетариев у станка. Нужно сделать все, чтобы вовлечь в партию как можно больше таких рабочих. Большое внимание Троцкий считает необходимым уделять обучению молодежи: через рабфаки, партийные университеты и вузы воспитывать советскую интеллигенцию с высоким процентом коммунистов. Но при этом, – как замечает он, – мы будем отрывать молодые пролетарские элементы от станка не только на время обучения, но – по общему правилу – и на всю дальнейшую жизнь: рабочая молодежь, прошедшая через высшие школы, будет поглощена промышленным, государственным или партийным аппаратом. Троцкий вынужден констатировать, что по численности приблизительно только шестая часть партии в настоящее время состоит из пролетариев, работающих у станка.

А почему важен социальный состав партии? По общему правилу он должен отражать интересы классов и слоев общества рекрутирующего в нее своих представителей. Поскольку РКП(б) декларировала себя как партия рабочего класса, то чем выше процент в ее составе рабочих от станка – истинных и наиболее сознательных пролетариев – тем «роднее» эта партия становится своему классу, тем в большей степени она выражает его интересы. Однако интересы класса, по мнению Троцкого, могут выражать и представители других слоев общества, например – интеллигенции, если они осознанно приняли цели свершившейся революции. И в этом плане важна мотивация людей, вступающих в партию и пребывающих в ней в качестве ее членов.

В начале двадцатых годов значительную, если не большую часть РКП(б), составляли люди, прошедшие революцию и Гражданскую войну, а некоторые имели и дореволюционный опыт. Эти товарищи в основной своей массе, пребывали в партии по убеждению. В наше время наблюдалась совсем уже иная картина. Вчерашние студенты, став специалистами и войдя в самостоятельную жизнь, вступали в партию в основном по соображениям карьерным: без этого карьерный рост был весьма затруднен. Что же до «рабочих от станка», то более или менее осознанно в партию вступала, – из тех же соображений, – лишь незначительная часть из них – остальных ответственным партийным работникам на предприятиях приходилось завлекать разнообразными «пряниками».

За «рабочими от станка» – членами партии – ухаживали. Они неизменно, – если уж не пропащий алкоголик, становились передовиками производства, их фото вывешивали на досках почета, им выдавали льготные путевки, решали для них проклятый квартирный вопрос и т. д. А некоторым из них, по разнарядке сверху, присваивали звание героя соцтруда. И если уж попадал пролетарий в герои, то он становился объектом особой заботы парткомов. Его усаживают во все президиумы, он выступает на собраниях с заранее заготовленными речами, а немалое число из них было избираемо в Верховный Совет СССР или РСФСР. На сессиях Верховного Совета эти бывшие пролетарии вместе со спустившимися с гор чабанами, знатными доярками и другими уважаемыми гражданами, выполняя свой конституционный и патриотический долг, реализовывали важную государственную функцию, которую доверили им трудящиеся страны: исполняли роль статистов, неизменно голосуя «за». Естественно, что после всего наши герои редко возвращались на свои рабочие места, и таким образом становились навсегда потерянными для своего класса.

Описанная картина отражает конечную стадию трансформации коммунистической (большевистской) партии Советского Союза от рабочей по замыслу ее основателей до общенародной по вывеске, состоящей в общей массе из больших и маленьких карьеристов и приспособленцев со всеми чертами бюрократического перерождения, с окостеневшей идеологией, с зажимом инициативы снизу, с подменой реальной политической жизни, отвечающей вызовам времени, ритуальными действами на партсъездах – то есть со всем тем, о чем Троцкий предупреждал еще в начале двадцатых годов. Такая партия-государство могла так долго существовать только под зонтом репрессивных органов и в безальтернативной идейной среде. Как только среда изменилась, партийное единство затрещало по швам, и партия развалилась. Такова судьба любой безальтернативной партии власти.

Троцкий обращает внимание на опасность аппаратного перерождения старых кадров партии. Одновременно он рассматривает молодежь в качестве барометра общественного климата в стране: «…Учащаяся молодежь, вербуемая изо всех слоев и прослоек советского общества, отражает в своем пестром составе все плюсы и минусы наши, и мы были бы тупицами, если бы не прислушивались внимательнейшим образом к ее настроениям. Она – наша проверка и наша смена, и завтрашний день за нею».

Переходя к методам руководства, Троцкий отмечает, что действительное партийное руководство осуществимо только на основе живой и активной партийной демократии. И наоборот – чем больше преобладают аппаратные методы, тем больше руководство партии замещается администрированием ее исполнительных органов. При усилении такого курса все дела сосредотачиваются в руках небольшой группы лиц, иногда одного секретаря, который назначает, смещает, дает директивы, призывает к ответственности и пр. Троцкий пишет: «Наивно, в самом деле, думать, что секретарь, в силу своего секретарского знания, воплощает в себе всю сумму знаний и умений, необходимых для партийного руководства. На деле он создает себе подсобный аппарат с бюрократическими отделами, с бюрократической информацией, бумажными справками, и этим аппаратом, сближающим его с советским аппаратом, отгораживается от живой партии».

Переходя к самому проблемному в партийной жизни вопросу о группировках и фракционных образованиях в партии, Троцкий отмечает, что, поскольку мы являемся единственной партией в стране, и в эпоху диктатуры иначе быть не может, то потребности различных слоев общества и классов давят на партию, стремясь найти через ее посредство политическое выражение. Естественным образом по тем или иным вопросам среди членов партии возникают разногласия. Разногласия порождают временные группировки, временные имеют тенденцию к перерастанию в постоянные группировки, а последние – во фракции. Фракционность разрушает единство партии и поэтому недопустима. Троцкий задается вопросом: «Но как же, с другой стороны, избежать разногласий в полумиллионной партии, которая руководит жизнью страны в исключительно сложных и трудных условиях?» И он констатирует: «Таково основное противоречие, коренящееся в самом положении партии пролетарской диктатуры, и от этого противоречия нельзя отделаться одними только формальными приемами».

Далее он пишет: «Для предотвращения этого требуется, чтобы руководящие партийные органы прислушивались к голосу широких партийных масс, не считали всякую критику проявлением фракционности и не толкали этим добросовестных и дисциплинированных партийцев на путь замкнутости и фракционности». Троцкий приводит в качестве примера ряд дискуссий и разногласий в партийных рядах, возникавших в разное время в связи с различными, в том числе и весьма драматическими ситуациями. Таковыми были, например, разногласия в ЦК по поводу необходимости захвата власти большевиками осенью 1917 года, по поводу Брест-Литовского мира в феврале-марте 1918 г., дискуссии о военном строительстве, о профсоюзах, по вопросу «рабочей оппозиции» и др. Все проблемы, в конечном счете, разрешались благодаря свободным обсуждениям, разъяснениям, решениям, учитывающим позиции разных сторон, и в некоторых случаях благодаря посредническим действиям ЦК, при отсутствии бюрократического зажима. Благодаря этому образовавшиеся временные группировки постепенно сходили на нет.

Полемизируя с консервативными элементами аппарата, который критику его бюрократической замкнутости пытается приравнять к подрыву старых большевистских традиций, Троцкий приводит примеры политики «крутых поворотов» в истории партии и страны, которую Ленин не раз теоретически освещал и обобщал: сам Октябрь, Брест-Литовск, создание регулярной рабоче-крестьянской армии, продразверстка, НЭП, Госплан… Эту свою мысль о традициях Троцкий завершает словами: «Но пусть никто не смеет отождествлять бюрократизм с большевизмом, а традиции с казенщиной».

В заключение своего политического эссе Троцкий говорит о спекуляциях, которые ведутся вокруг выдвинутой им в 1904–1906 годах теории «Перманентной революции»: «Термин «перманентная революция» есть марксов термин, которым он пользовался по отношении к революции 48 года. В марксистской литературе – разумеется, не в ревизионистской, а в революционной – термин этот всегда располагал правами гражданства. «Перманентная революция» в точном переводе означает «постоянная или непрерывная революция».

Какая политическая мысль вкладывается в эти слова? Та мысль, что для нас, для коммунистов, революция не заканчивается после достижения того или другого политического завоевания, той или иной социальной реформы, а развивается дальше, и пределом ее для нас является только социалистическое общество. Таким образом, раз начавшись, революция – поскольку мы в ней участвуем и тем более руководим ею – ни в коем случае не приостанавливается нами на каком-либо формальном этапе, наоборот, мы непрерывно и постоянно ведем ее вперед – разумеется, в соответствии со всей обстановкой – до тех пор, пока революция не исчерпает всех возможностей и ресурсов движения. Это относится как к внутренним завоеваниям революции в национальных пределах, так и к перенесению революции на международную арену.

В условиях России это означало: не буржуазная республика, как политическое завершение, и даже не демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, а рабочее правительство, опирающееся на крестьянство и открывающее эру международной социалистической революции…».

Отвергая обвинения в свой адрес в недооценке крестьянства, Троцкий говорит, что во взглядах на земельную политику и роль крестьянства у него никогда не было разногласий с Лениным, что курс на середняка был взят при активном его участии. Более того, именно он под влиянием настроений в армии и опыта хозяйственной поездки на Урал еще в феврале 1920 года представил ЦК предложения по изменению этой политики, которые через год были положены в основу принятой новой экономической политики (НЭП).

В этой брошюре отражены основные противоречия переживаемого момента и убедительно показана опасность бюрократического перерождения партаппарата как для самой партии, так и для ее правящей верхушки. В ней также даны разъяснения Троцкого в отношении идеи «перманентной революции» и об его отношении к крестьянству. При добросовестном прочтении эти разъяснения не оставляют вопросов.